Текст книги "Важнее и сильнее всего… Повествование о запутанной жизни"

– Да, неужели?

Взяв в каждую руку по чемодану и повесив на спину рюкзак, так что Марии досталась только сумка и пара кульков, Михаил деловито спросил:

– Ну, куда теперь?

– Сюда! – показала подбородком Мария, и они прошли в зал ожидания.

На скамьях уже расположилось множество пассажиров с их рейса.

– О, вон скамейка свободная! На ней и заночуем!

– Не понял! – удивился Михаил, – А почему?

– Потому! Поздно уже, автобусы до города пойдут только утром!

– А такси?

– Такси считается буржуазным излишеством. На нём только иностранцы ездят.

– На излишестве? – хихикнул наш москвич, – Слушай, а я и есть иностранец! Значит, нам можно!

– Верно, а я и забыла! Ну, пошли, извращенец!

Таксист, единственный на стоянке, помог погрузить багаж в Шевроле 1953 года.

– Я извиняюсь, но какой валютой синьор будет расплачиваться?

Мария перевела вопрос.

– Русские рубли! – заявил Михаил, – Песо у меня нет!

Водила, надеявшийся на доллары, разочарованно вздохнул и тронулся с места. Старенький автомобиль закряхтел и, проталкиваясь сквозь стену дождя, покатил в Кармелитос.

Вероника и Пабло, застигнутые врасплох ночными гостями, тем не менее, были вне себя от счастья: доченька вернулась! Насовсем! С дипломом, который с отличием! С мужем! Да ещё таким красавцем!

Наскоро одевшись, Вероника засуетилась, собирая на стол не то поздний ужин, не то ранний завтрак (на часах было три утра!), предоставив мужу развлекать зятя и дочь. Михаилу новый тесть понравился сразу: лицо открытое, улыбчивое, руки большие, рабочие, все в коричневых пятнах от табака. По русски Пабло говорил с ошибками, но довольно уверенно.

– А ты знаешь испанский, Мигель?

– Плохо. Понимаю, когда медленно говорят, ну, и сказать могу несколько фраз.

– Ничего! Теперь научишься хорошо! – заверил его синьор Рамирес.

Вероника позвала всех за стол. Усаживаясь на отведенное ему почетное место рядом с главой семьи, Михаил удивился, что стол раздвинули до отказа и приборов на нем поставили штук на двадцать больше, чем нужно.

– Твои родители ждут ещё кого-нибудь? – шепотом спросил он Марию.

– Ну, конечно! Или ты думаешь, что никто не заметил, как мы подкатили к дому на такси? А в гости у нас не зовут, все сами приходят!

– И ночью?!

– А какая разница, если повод есть?

И точно! Через час в комнате было негде яблоку упасть! Родственники, друзья, знакомые прибывали и прибывали, неся кто колбасу, кто блюдо с фасолью, кто жареную курицу, кто бутылку рому. Поздравления с окончанием института, поздравления с бракосочетанием, поздравления с возвращением на родину, а также пожелания успехов в труде и счастья в личной жизни сыпались со всех сторон! Заявление Михаила о неупотреблении алкоголя все восприняли с уважением и не настырничали, как в русских компаниях: «Ты меня уважаешь? Тогда пей!».

Разошлись гости только утром, и то, потому только, что всем пора было на работу. Вероника и Пабло тоже ушли, и измученные долгим перелётом, шумным застольем и сменой биоритмов Михайловы уснули, едва коснувшись головами подушки. Продрыхли аж до обеда!

С неделю они просто отдыхали: бродили по городу, купались в океане, ходили в рестораны и кафе, а также на концерты. Михаил впитывал испанскую речь, восхищался городом, фотографируя все подряд и что попало могучим фотоаппаратом «Зенит 3М», покупал сувениры. Дожди, профузно изливавшиеся с небес два-три раза в неделю, отдыху не мешали: через какой-нибудь час жаркое солнце высушивало лужи и всю остальную окружающую среду, вешая над океаном великолепную радугу.

На десятый день, потягиваясь утром, Мария с сожалением заявила:

– Пора и замуж!

– Чего?! – подскочил в изумлении муж.

– А ты что, не знаешь этот старый анекдот?

– Расскажи!

– Но, он неприличный!

– Ничего, мне можно, я твой, вообще, даже, муж!

– Тогда слушай: студентка на первом курсе: «Никому, никому, никому!». На втором курсе: «Ему, и только ему!». На третьем: «Ему и его друзьям!». На четвертом: «Всем, всем, всем!». На пятом: «Кому? Кому? Кому?». На шестом: «Пора и замуж!»

Михаил заржал:

– Не, не слыхал!

– В общем, это выражение у нас с девчонками означало, что хватит глупостей, пора и делом заняться!

И они отправились в Минздрав. Их принял замминистра по кадрам – компаньеро Хуан-Карлос Орельяна (так гласила табличка на двери его кабинета).

Компаньеро Орельяна оказался человеком лет сорока, одетым демократично, в белую рубашку без галстука. Узнав, что Мария только что закончила мединститут, да ещё с отличием, он обрадовался чрезвычайно и отказался говорить о деле, пока дорогие гости не выпьют кофе, который тут же принялся варить на спиртовке. Михаилу он предложил толстую черную сигару едва ли не в полметра длиной.

В ожидании кофе компаньеро Орельяна засыпал Марию вопросами: какая у нее специализация, есть ли навыки работы с физиотерапевтической аппаратурой, владеет ли она методами радиоизотопной диагностики. Из уважения к Михаилу разговор шел по русски. Языком Большого Северного Брата замминистра владел отлично, но говорил с украинским акцентом и вставлял в речь украинские слова и выражения.

«Наверное, в Киеве учился… Или в Виннице!» – догадался Михаил.

Кофе сварился и был налит в скромные фаянсовые чашки с русской надписью «Общепит».

– Ну, вот, зáраз можно и о деле поговорить! – сообщил кадровик, закуривая, – Вы произвели на меня самое лучшее впечатление, товарищ Рамирес! Кем бы вы хотели работать? И где? Выбирайте!

– Э-э… Видите ли, товарищ Орельяна… Я бы хотела вернуться в Советский Союз…

– Зрозумел! Вы бажаете поступить в аспирантуру? Или пройти специализацию? Что ж… это можно устроить… позже, когда вы отработаете по распределению!

– Нет, я имела в виду, что я вышла замуж за гражданина СССР и хочу жить с ним в Москве, – взволнованно комкая платочек, выпалила Мария.

Лицо ответственного работника закаменело:

– Это невозможно! Родина вложила в ваше обучение уйму денег, страна отчаянно нуждается во врачах… Ваша профессия относится к так называемым «жизненно необходимым»! Вы, как коммунистка, не можете не сознавать всю огромную ответственность, лежащую на ваших плечах! Мы не можем пойти на это! Да такого и не было никогда, чтобы выпускник… выпускница мединститута отказалась работать на благо народа Кубы!

– Но, может быть, в виде исключения? Я могла бы работать врачом в нашем посольстве в Москве… – взмолилась Мария, – У меня же муж!

– Муж… – проворчал замминистра, раскуривая потухшую сигару, – Розумеем, не звери! А вы кто по специальности, товарищ Михайлов?

– Художник-иллюстратор. Работаю в издательстве. Специализировался как театральный художник, владею чеканкой, техникой гравюры.

– М-да-а, тяжелый случай… Увы, специалисты такого профиля в стране не требуются… Это не значит, что вы не найдете работу, но для получения рабочей визы нужно что-нибудь более народохозяйственное.

– А сколько стоило обучение в институте? – поинтересовался Михаил, уязвленный откровенным пренебрежением к своей профессии.

– О, это я вам сейчас… – Орельяна порылся в какой-то папке и показал листок с цифрами.

Сумма была большая, но не запредельная.

– А если я заплачу эти деньги? Валютой, а? – перешел в атаку Михаил, зная, что деньги в любом споре решают многое.

– Правительство Кубы скажет вам: «Огромное спасибо!» – пожал плечами хозяин кабинета.

– И Марии можно будет уехать? – развил успех наступления сын полковника и внук генерала.

– Нет!

– Нет?!

– Нет. Народу нужны её знания! – твердо заключил Хуан-Карлос Орельяна и встал, давая понять, что аудиенция окончена, – А в посольстве сейчас свободной ставки врача нема. Звиняйте!

Кисло попрощавшись, посетители покинули чертог бюрократизма.

– Ну, и что теперь делать? – подняла на мужа полные слез глаза Мария, – Видишь, не отпускают!

Михаил обнял её за плечи, прижал к себе:

– Тебе когда на работу выходить?

– Первого сентября! – шмыгнула носом жена, – А что?

– А то! Советская виза у тебя открыта, гражданство вот-вот получишь. Уедем отсюда в июле, а деньги я им пришлю! Выкуплю тебя, так сказать.

– Да где ты такие деньги возьмешь?

– Продам машину, гараж… Сейчас это ужасно дорого! В крайнем случае – квартиру.

– А жить где?

– А мы однушку или двушку совмещенную в каких-нибудь Черемушках или Кузьминках купим!

На том и порешили. Но настроение было подпорчено, и до самого конца отпуска Марию мучила совесть.

Наступил последний день. Попрощавшись с родителями, друзьями, знакомыми, а также с котом Базилио, который сам пришел к Рамиресам жить пару недель назад, принеся в качестве вступительного взноса живую мышь, Мария и Михаил сели в автобус и поехали в аэропорт. О том, что Мария тоже улетает, не знал никто. На этом настоял Михаил. А то принялись бы стыдить, отговаривать…

Стойка паспортного контроля.

– Ваш паспорт, пожалуйста, синьор! … Проходите! Теперь попрошу ваш паспорт, пожалуйста, синьора! – пограничник пролистал протянутый документ… и не отдал!

– Вы гражданка Республики Куба?

– Да, команданте!

– Тогда вы не можете улететь.

– Но, почему? Виза же есть, и выездная, и Советская!

– Согласно указу Совета Министров от 10-го июля сего года, в связи с ухудшением международной обстановки, ни один кубинец не покинет страну без специального разрешения. Ваша выездная виза, таким образом, недействительна, синьора! Я очень сожалею, но вам придется остаться!

Разговор происходил на испанском, причем со скоростью пулеметной очереди, но Михаил по искаженному отчаянием лицу жены понял, что план рушится.

– Что?! – сорванным голосом крикнул он.

– Меня не выпускают… Говорят, нужно специальное разрешение… – беспомощно развела руками Мария.

– Где его можно получить? – быстро спросил Михаил по русски.

Пограничник понял:

– В министерстве внутренних дел, синьор. Ваша жена может подать заявление, но…

– Мы немедленно едем туда! – рванулся Михаил, но пограничник удержал его.

– Синьор Михайлов, ваш самолет улетает через полтора часа. Следующий рейс – через неделю. А ваша виза истекает завтра! Вы не можете остаться, если не хотите попасть в тюрьму!

Михаил оттолкнул его и схватил Марию за руку, но в следующий момент двое крепких парней в штатском встали между ними.

– Проводите синьора на посадку и не спускайте с него глаз до самого отлета! – приказал пограничник.

– Сам пойдешь или силу применить? – добродушно осведомился один из крепышей, тот, что справа.

Поняв, что сопротивление бесполезно, Михаил понуро дал себя увести. У двери он обернулся и показал жестом, что позвонит. Телефона у родителей Марии не было, но у соседа, главного инженера сигарной фабрики, имелся, и Михаил его записал, на всякий случай.

Через полтора часа самолет унес его обратно в Москву…

Мария, вся в слезах, вернулась домой. Новая разлука с любимым просто-таки убила её: пять лет! И ещё не известно, отпустят ли потом! Найдет ли муж возможность приехать на Кубу – было маловероятно. Ах, если бы он был военным специалистом или инженером!

Глава пятнадцатая

На следующий день, отревевшись за ночь, наша героиня отправилась в МВД за спецразрешением на выезд из страны. Там её долго отфутболивали из кабинета в кабинет, и, наконец, её приняла «Временно уполномоченная по делам эмиграции», компаньеро Марианна Гонсалес, дама под пятьдесят со следами былой красоты на круглом лице, украшенном двойным подбородком и редкими длинными усами, как у Чингисхана.

– Слушаю вас, синьора.

– Мне нужно спецразрешение… Мой муж живет в Москве, он русский… Мы любим друг друга… У меня есть виза… А он улетел вчера… – довольно бессвязно залепетала Мария.

Чиновница пристально присмотрелась и фыркнула в усы:

– Вы – Эстрелла Роза Мария Рамирес, член Партии, окончившая Второй Московский Медицинский Институт имени Пирогова, пытавшаяся вчера сбежать из страны, не отработав по распределению, так?

– Так… Откуда вы знаете?

– Да уж, знаю! Ваш поступок заслуживает самого глубокого порицания! И ни о каком спецразрешении на выезд не может быть и речи! Оно выдается только тем, кто работает за границей, ну, и ещё парням, исполняющим интернациональный долг. Идите, Рамирес!

Поняв, что ничего не добьётся, Мария уныло ушла домой. А через два дня она получила письмо из райкома Партии с приказом явиться к секретарю, товарищу Санчесу.

Тот встретил Марию хмуро барабаня пальцами по столешнице.

– Попытка увильнуть от исполнения своего долга является непрощаемым проступком, синьора Рамирес! Ваше персональное дело будет рассматривать бюро райкома. Постарайтесь привести убедительные доводы, объясняющие ваши мотивы… А, что там! – он с досадой махнул рукой и закурил, – Вы не только себя, вы ещё подвели людей, дававших вам рекомендацию! Как вы теперь будете смотреть им в глаза?

– Но я… Я люблю своего мужа! Я только хотела быть с ним!

– А долг? Долг гражданки, врача и коммунистки? Об этом вы думали? Товарищ Фидель не просто так провозгласил лозунг «Родина или смерть!» Все силы каждого гражданина должны быть положены на алтарь служения делу Революции, иначе она погибнет и страна опять превратится в сахарницу Эстадос Юнидос! Компартия Советского Союза разложилась, дышит на ладан, не сегодня-завтра распадется, и Куба тогда останется единственной страной, верной идеалам Марксизма-Ленинизма! Нам придется в одиночку вести борьбу с империализмом гринго – китайские и корейские ревизионисты не в счёт! СССР сократил закупки сахара и кофе на две трети! Стране грозит голод, правительство вынуждено ввести карточки даже на фасоль и рис! Люди в провинциях гибнут без медицинской помощи, а вы… а ты… дезертирка! – Санчес брезгливо сморщился и снова выплюнул позорное слово, – Да, дезертирка! Я тебя презираю! Иди отсюда!

На заседании бюро райкома, состоявшемся пять дней спустя, Марию единогласно исключили из Коммунистической Партии Кубы. Весть об этом позоре моментально распространилась по всей Гаване! Многие знакомые перестали здороваться, друзья избегали встреч. Мария безвылазно сидела дома и ревела не переставая. Впору было удавиться! Подходящая веревка… Вот она! Только узел завязать…

В дверь постучал Хесус, сосед.

– Мария, тебя к телефону! Из Москвы!

Вихрем подхватившись, она кинулась в через лестничную площадку, больно ушибив мизинец на ноге о косяк. Схватила трубку:

– Алло, Мигель!

– Алё, любимая!

– Мигель! Я решила, что пока поживу здесь, у мамы!

– Я понял… Слушай внимательно: когда мы встретимся, я обязательно сделаю с тобой то, что Лючия сделала с Серегой!

– Ой, ну ты и шалун!

Связь была плохая, слова тонули в треске и завываниях.

– Телеграммой сообщи свой новый адрес!

– Что, что? Повтори, не слышу!

– Адрес, говорю, новый сообщи!

– Да, да! Обяза…

Клик! Связь оборвалась. Мария повесила трубку. Главное она поняла: Михаил собирается вывезти её с Кубы нелегально! Похитить, попросту говоря! Сердце тревожно сжалось.

Поблагодарив, она направилась к себе. Сосед, главный инженер, тактично вышел во время разговора, но по возвращении сухо намекнул, что телефон ему, вообще-то, поставили для служебных целей. Надо же! Десять лет этим телефоном в любое время дня и ночи пользовался весь квартал… а тут, вдруг, такой мороз…

Слухач-контрразведчик снял наушники и перечитал запись разговора. Вроде – разговор, как разговор… Муж и жена воркуют… Интересно, что там, такого, Лючия могла сделать с Серегой? Пожав плечами, положил листок в папку. Начальство разберется, если сочтет нужным…

Через неделю Мария получила из Минздрава официальное направление на работу. Ей предстояло трудиться в муниципалитете Ольгин, в городке Гуардалавака. Восток страны, недалеко от Гуантанамо. Глухомань! Но Мария была только рада уехать из Гаваны и перестать быть парией.

Автобус тащился через горы и долины Острова Свободы почти сутки, подолгу останавливаясь в каждом населенном пункте. Люди, несмотря на ядреную атмосферу салона, состоящую из миазмов пота, чеснока и домашних животных (некоторые везли кур, поросят и даже козу!), переносили путешествие легко и весело. Частенько новые пассажиры угощали всех молодым вином, и тогда народ начинал хором петь песни. Мария от вина уклонялась, но пела вместе со всеми. Хоть какая-то развлекуха! Несколько раз пыталась читать, но из-за тряски это было невозможно. Уснуть также не удалось. И вот, наконец, водитель прокричал:

– Гуардалавака! Стоянка сорок минут!

Автобус остановился около маленького здания автовокзала, сильно нуждавшегося в ремонте. Мария вышла, с удовольствием вдыхая свежий воздух и разминая затекшие ноги.

– Скажите, пожалуйста, где тут у вас больница? – спросила она пожилого чернокожего кассира, важно восседающего под большим зонтом у входа в автовокзал.

Тот внимательно осмотрел приезжую поверх очков с замотанной изолентой переносицей.

– А вы сами с откудова будете?

– Я приехала из Гаваны…

– О, так вы, новая докторша? Синьора Рамирес?

– Да… А откуда вы знаете?

– Город маленький, а из вашего приезда никто секрета не делал. У нас все про всех всё знают! – кассир широко улыбнулся, продемонстрировав два одиноких желтых зуба: один нижний, а другой – боковой, – На одном конце города чихнут, а с другого сразу благословляют!

– Г-м… Это обнадеживает! Так, какой автобус идет до больницы, синьор?

– Больница недалеко, синьора докторша! Вот, Фернандо вас проводит… – абориген набрал в грудь побольше воздуху и завопил:

– Эй, Фернандо! Иди сюда, чахлый бездельник! Шевели своими худосочными ходулями! Напряги свои дряблые мышцы, возьми чемоданы и проводи синьору до больницы! Это наша новая докторша, слышишь?

На призыв явился шоколадный подросток лет пятнадцати, отнюдь не дистрофик.

– Здравствуйте, синьора Рамирес! – поклонился он и сделал жест восхищения, – Прошу за мной!

– Это мой внучатый племянник, синьора! – гордо похвастался кассир.

Парень подхватил чемоданы и резво зашлепал босыми ступнями по потрескавшемуся раскаленному асфальту. Судя по всему, ему было не горячо.

«Наверное, мальчик никогда не носил обуви!» – догадалась Мария, стараясь не отстать.

До больницы они дошли минут за сорок.

– Вот, синьора, там сидит главврач! – Фернандо показал пальцем, где именно, поставив чемоданы на газон.

– Спасибо! – Мария достала кошелек и вынула оттуда несколько купюр, – Вот, возьми! Это за твою помощь!

Парень в ужасе отшатнулся:

– Да вы что! Я не возьму! Я вас просто так проводил!

– Э-э… Прости, я не подумала!

Фернандо убежал, а Мария, оставив чемоданы на газоне (никто на них не позарится!), вошла в темный вестибюль административного крыла, нашла дверь с табличкой «Главный Врач компаньеро Мануэль Диас» и собралась постучаться. Но дверь отворилась – и высокий молодой человек шагнул навстречу:

– Добро пожаловать, Эстрелла! – воскликнул он, протягивая руку.

Мария не сразу узнала его – в глазах после яркого солнца ещё плавали цветные пятна, а узнав, завизжала от радости: Мануэль уже учился на пятом курсе, когда она была зеленой первокурсницей, и они несколько раз встречались на вечеринках, проводимых кубинским землячеством, а также на приемах в посольстве.

– Мануэль! Ты! Вот здорово!

Они обнялись.

– Сейчас я сварю кофе и мы поговорим! – заявил компаньеро Диас, увлекая Марию в кабинет, – О, как мы поговорим!

– Давай, кофе буду варить я, а ты начни рассказывать! – предложила Мария, – Начни с семейного положения!

– Я женат, двое хулиганов подрастают! Вернее, хулиган и хулиганка, четыре и три года, соответственно. Жена работает старшим экономистом на хлебозаводе, она Плехановский закончила одновременно со мной…

Мария слушала и радовалась: хоть один знакомый в этом городе есть!

Кофе сварился, и она налила его в щербатые керамические чашки, одна из которых была без ручки. Мануэль взял её себе.

Мария, в свою очередь, рассказала о Москве, о том, что вышла замуж, о том, что муж ищет возможность приехать на Кубу (тут она маленько покривила душой, но что делать?).

– Теперь о деле! – Мануэль откинулся на спинку стула и закурил, – Ты будешь работать терапевтом, вести и стационарных больных – у нас в терапии двадцать коек, и амбулаторный прием. Думаю, справишься. Иногда придется помогать хирургу, то-есть мне. Ну, это если большая полостная операция или травма. Придется также выезжать по «Скорой». Судебно-медицинские дежурства на дому – по очереди. Редко, но приходится выезжать. Как у тебя с патанатомией? Вскрытия мы здесь делаем по тоже очереди.

– С патанатомией у меня хорошо. Всё ясно, Мануэль! Я готова к работе. А где я буду жить?

– Пока в общежитии при больнице. Пойдем, покажу!

Они вышли из корпуса и Мануэль, легко подхватив чемоданы, зашагал по посыпанной крупным морским песком дорожке. Через пару минут начальник и подчиненная подошли к длинному зданию барачного типа.

– Вот твой номер, пятнадцатый!

Дверь была не заперта (замка вообще не было!) и Мария вошла внутрь. Две комнаты. В меньшей – кровать с панцирной сеткой, тумбочка и стул. Встроенный шкаф для одежды. В большей – стол, два потертых венских стула, обтянутый дерматином диван, радиоприемник «Балтика» в деревянном корпусе с динамиком, затянутым тканью, и круглым зеленым индикатором. В углу раковина, кухонный столик с тумбочкой для посуды, полки, электроплитка на две конфорки. Имелся в квартире и крохотный совмещенный санузел с душевой кабинкой вместо ванны.

– Спартанская обстановочка, но зато – отдельный вход! – прокомментировал Мануэль.

– Мне нравится! – кивнула Мария, – А можно здесь достать велосипед? Я так понимаю, автобус по городу не ходит?

– Нет, автобус ходит… утром развозит людей на работу, а вечером забирает. А велосипед… Я поговорю с завмагом.

– Да меня и старенький устроит! На пляж съездить, на базар…

– Нет, Эстрелла! Для тебя будет новый! Ну, ладно, устраивайся, а я пойду, рабочий день ещё не закончен.

Прощаясь, Мануэль наклонился к её уху:

– Я все знаю, Эстрелла! Что тебя исключили из Партии, и почему – тоже знаю. Но знаю только я один! Даже жене не говорил! Тебе же нужно завоёвывать авторитет в городе…

– Спасибо, Мануэль! Ты настоящий друг!

Разложив вещи, Мария решила прогуляться по городку, обнюхать углы и, возможно, искупаться в океане. Не успела она покинуть территорию больницы, как её окликнул какой-то полный чернокожий синьор в сомбреро:

– Синьора! Синьора Рамирес! Доктор! Это я, Гуильермо Попадопулос!

– Здрассьте…

– Доктор Диас позвонил мне насчет велосипеда для вас… Замечательный хирург, он мне в прошлом году грыжу вырезал, вот, посмотрите! – не переставая говорить, он задрал рубаху и показал шрам вокруг пупка, – Я заведую магазином «Культтовары», синьора! Велосипедов сейчас нет, ждем только в декабре, но на складе нашелся один, как раз дамский, Харьковского велозавода! Некомплектный, к сожалению – без педалей. Но педали я тоже нашел, снял со старого «Орлёнка», которого доломали мои оболтусы! Если синьора подождет хотя бы десять минут, то мой сын пригонит аппарат прямо сюда, он сейчас заканчивает накачивать колёса!

Всё это он протараторил на одном дыхании, прижимая сомбреро к груди.

– Э-э… Спасибо… большое! – растерялась Мария от стремительности завмага и несущихся вскачь событий, – А сколько он стоит? Ну, велосипед?

– Ой, я продам его вам с пятидесятипроцентной скидкой, как бракованный! Вот квитанция!

Сумма была вполне умеренная. Мария сходила за деньгами, а когда вернулась, у ворот уже стоят Фернандо с велосипедом!

– Фернандо ваш сын, синьор Попадопулос?

– О, вы уже знакомы?

– Я синьоре вещи поднес! – гордо похвастался подросток.

– Молодец, сынок! Видите, какой он, синьора? Шустрый, сообразительный, красивый – весь в меня! – расцвел чернокожий грек.

Одарив благодарной улыбкой отца и сына, Мария оседлала велосипед и мягко покатилась по улице в сторону видневшегося вдали океана.

В Москве Михаила встречал отец. Увидев его в одиночестве, Михал Михалыч встревожился:

– Что случилось? Мария где?

– Марию не выпустили, – хмуро ответил сын, обнимая отца.

– Да как же… Почему… У ней же виза! – побледнел любящий свёкор.

– Как, как… Сказали, виза недействительна, нужно спецразрешение из МВД!

– Ну, ни фига себе! И, что теперь?

– Подожду несколько дней… Может, дадут ещё, разрешение.

– А если нет?

– Тогда… буду думать!

Позвонив в Гавану через неделю и убедившись, что спецразрешение жена не получила, Михаил почувствовал сильнейший позыв напиться. Дабы сдержаться, срочно переселился к родителям и взял больничный лист на неделю, якобы вывихнув руку. Всю эту неделю из дому не выходил, чтобы не сорваться. Выдержал!

Принялся думать, как заполучить любимую обратно. Задействовав старые связи в дипломатических кругах и дедовские знакомства, вышел на генерала КГБ, курировавшего Кубу. Тот отнесся к проблеме сочувственно и позвонил в Гавану:

– Алё, Петров? Пошеруди там, в ихнем МВД, насчет спецразрешения на выезд! Для такой Рамурес, Эстреллы… То-есть, Рамирес! Прямо щас, я подожду. … Когда? Лады, звякнешь мне взад.

– Сделает! – заверил генерал Михаила, – Ему не откажут. Они, кубинцы, у нас вот, где! Ща, подожди маленько. А пока, давай по коньячку! Михал Михалыча помянем, царство ему небесное…

– Я в завязке, товарищ генерал-лейтенант, – сообщил Михаил, – Простите великодушно!

– Ну да? Что, крепко засандаливал?

– Не то слово… Однажды в Париже две бутылки текилы подряд на спор выпил!

– Литр, значит?! – восхищенно уточнил генерал.

– Ага.

– Это круто!

– Да, а вернулся в Москву – и «белочка» пришла. Пришлось завязать.

– Н-да… Тогда, конечно.

Тут зазвонил телефон.

– Алё! Петров? Ну, чего они? … Что?! Ни в какую?! … А ты с кем говорил? … Ах, даже с Самим… И чего он? … Наотрез, говоришь… Лады, отбой!

Генерал повернулся в Михаилу и сожалеюще развел руками:

– Совсем кубики нас уважать перестали, слушай! Впервые такая осечка!

– Но, может быть, кому-нибудь повыше позвонить? – робко предположил Михаил.

– Ты что, не понял? Сам Фидель отказал!

Оставалось только одно: похитить Марию. Но как? Подобное мероприятие требует транспорного средства – самолета, вертолета или корабля. Подводная лодка тоже годится… Но где это всё взять? Мария сама это организовать не сможет…

Михаил позвонил в Рим. С недавних пор он делал это без опаски.

Сергей выслушал его сбивчивый рассказ о насильственном удержании Марии на Кубе внимательно, не перебивая.

– Значит, легально не получится ей уехать?

– Ага, полный туз-отказ!

– Тогда… приезжай ко мне. Вместе что-нибудь придумаем.

– Сейчас побегу в посольство за визой! А пока они её делать будут, продам хату и ЗИМ. Нынче можно хорошие деньги взять!

– Это нахрена?

– Так ведь расходы предстоят большие!

– Мишка! Не делай глупостей! У меня на всё хватит!

– Но…

– Выбрось из головы! Для тебя это последнее, а для меня – просто деньги!

Итальянцы пообещали сделать визу в течение двух месяцев, и всё это время Михаил грыз ногти от нетерпения и бесился от невозможности что-либо сделать.

Мария приступила к работе. В основном это был амбулаторный приём – местные жители не любили лежать в больнице. В стационаре лежало всего шесть хроников, в основном сердечники. Обеспечив им адекватное лечение, приведшее к значительному улучшению, она мгновенно приобрела в городке огромное уважение. Авторитет врача сильно зависит от его успехов! Выезжая по «Скорой» на стареньком Уазике Мария быстро ознакомилась с географией города и окрестностей. Индустрия была представлена хлебозаводом, винным заводом, перерабатывающим виноград с окрестных виноградников в вино, а персики и апельсины – в ликеры, чрезвычайно популярные у местных выпивох (дешево и вкусно!). Имелось и рыболовецкое хозяйство с двумя траулерами, выходившими в океан за тунцом, и холодильником на берегу. Ну, и отельчик для немногочисленных туристов, в основном, почему-то, бельгийцев и немцев.

Базар, функционирующий трижды в неделю на центральной площади, приятно разнообразил меню курами, свежей рыбой, овощами и фруктами.

Имелся Дом Культуры с народным театром, дававшим спектакли по воскресеньям. Кино крутили там же – в основном советские фильмы, но иногда и индийские, а также французские. Зал каждый раз набивался до отказа, даже если фильм показывали старый, много раз смотренный.

В свободное время Мария ездила на велосипеде на пляж и подолгу плавала и ныряла. С первого же купанья её сопровождали подростки, деликатно плававшие в сторонке кругами без видимой цели. Среди них часто присутствовал Фернандо. Через неделю Мария, слегка раздраженная тем, что не удается поплавать в одиночестве, напрямик спросила сына завмага, несомненного лидера пловцов:

– Почему вы, мальчишки, вьетесь вокруг меня, а?

– Мы не вьёмся, мы вас охраняем, синьора! – серьёзно пояснил тот, – От акул!

– О, правда? А что вы будете делать, если и впрямь акула появится?

– Вот! – Фернандо показал колышек из твердого дерева, длиной сантиметров двадцать, заостренный и обожженный для прочности с обоих концов, – Если акула нападает, нужно сунуть ей кол в пасть и повернуть! Тогда она челюсти уже не сомкнет!

– И ты, в самом деле умеешь это делать?!

– Да, пришлось… пару раз.

– Но, это же опасно!

Фернандо пожал плечами и ничего не сказал, а позже Мария узнала, что акула в прошлом году откусила руку у шестнадцатилетнего парня. С тех пор она старалась купаться только на мелководье или на рифе, среди кораллов, не желая подвергать своих рыцарей риску.

Всё было просто прекрасно! Для полного счастья не хватало только мужа, тоска о котором грызла душу ежедневно и ежечасно…

Получив визу в Италию, Михаил немедленно отправился в Рим. Родителям он насчет планов похищения Марии ничего не сказал, но они и сами догадывались, что по другому сноху не выручить.

– Смотри, сынок, поосторожнее там! – напутствовал отец на прощание.

Заговорщик сделал невинные глаза:

– Да я просто к Сереге в гости еду!

– Ну, и Серега, пусть тоже, поосторожней!

Надежда Родионовна ничего не сказала, ибо была занята рыданиями. В последний момент она надела сыну на шею крестик.

– Храни тебя Господь!

– Да, разве я крещёный, мам?

– Крещеный, бабушка Дуся тебя, маленького, крестила. Михал Михалыч тогда шибко ругался…

Сергей встретил друга в аэропорту, а как же! Они обнялись, затем римлянин отстранился и предложил:

– А поворотись-ка, сын! Экий ты, смешной какой!

Михаил скорчил страшную рожу и произнес басом:

– Не смейся, не смейся, батьку!

– Смотри ты, какой пышный! А отчего ж бы не смеяться?

– Да так, хоть ты мне и батько, а как будешь смеяться, то, ей-богу, поколочу!

Оба довольно заржали, гулко стукая друг друга по спине.

«Порше Каррера» домчал их до дома всего за полчаса. Сергей вел машину агресивно, часто обгоняя длинную череду автомобилей по встречке.

– Не боишься, что штрафанут?

– Да уж штрафовали… Ещё пару раз выдержу!

– А потом?

– А потом – всё! Прав лишат на год!

– И как же ты будешь?

– А! Поезжу с шофером!