Текст книги "Важнее и сильнее всего… Повествование о запутанной жизни"

Десять секунд спустя на пляж вырвалась из своей норы Боевая Машина Пехоты, грозно поводя хоботом пушки. Выстрел! В свете прожектора было видно, что снаряд лёг всего метрах в трёх от цели, подняв фонтан брызг.

– Право руля! – хладнокровно скомандовал Смелонен, и Франсуа заложил вираж, двигаясь теперь вдоль берега на ост.

Целью сего маневра было спрятаться за скалой, и это удалось. БМП потерял их, а потом стрелять было бессмысленно – слишком далеко.

– Адам! Вариант два! – рявкнул Смелонен в портативную рацию.

«Ахто» немедленно рванулся вслед за «Нептуном», идя вдоль внутренней кромки рифа в полумиле от берега. Попасть в него из пушки было тяжело: черный корпус сливался с чернилами океана и тушью неба. В нескольких милях мористее зажегся прожектор на патрульном катере, стерегущим проход в рифах: услышали стрельбу! Но в проход, дабы догнать «Ахто», моряки сунуться побоялись, и, потеряв кучу драгоценного времени на переговоры с Пересом, пошли на ост вдоль внешней кромки рифа, надеясь перехватить наглецов-контрабандистов через сорок миль, там, где кончается риф. Но, куда там! На воде следа нет… Через две мили «Нептун» затормозил и дал поднять себя на борт. Не зажигая огней, «Ахто» полным ходом уходил на Гаити!

Капитан Перес рвал волосы в отчаянии от собственной глупости: как он мог забыть про прибор ночного видения? Теперь, вместо изящной операции по захвату негодяя Смелонена, получилась полная конфузия! Он-то планировал взять всех живьём, вывести на открытый суд… Его имя стало бы известным всей Кубе! Орден, майорское звание – все это накрылось на глазах медным тазом. За провал такого масштаба по головке не погладят!

Глава восемнадцатая

Мария очнулась минут через пятнадцать, уже на борту яхты. Встревоженное лицо мужа было первое, что она увидела, разомкнув веки.

– Ты как? Нормально? – задал он дурацкий вопрос, беспокойно ёрзая.

– А ты бы чувствовал себя нормально, если бы тебя брыкнул мул в самую середину? – сварливо отозвалась нокаутированная.

– Ну, я это… не нарочно… тянуть нельзя было… такая стрельба началась! А я проинтуичил засаду… вот и тово… – сбивчиво заблеял Михаил, весь красный от стыда.

– Все правильно, Мигель. Ты мой супруг и повелитель. Ты принимаешь решения, а я покорно следую за тобой. Только не бей меня больше по животу, я теперь всегда буду тебя слушаться! – серьезно изрекла Мария.

Челюсть супруга и повелителя отпала от изумления, и вид у него, почему-то, сделался глупый-преглупый.

Именно этого коварная кубинка и добивалась! Воспользовалась замешательством, обхватила за шею и укусила за нос. Не очень больно, впрочем!

– Вот тебе, противный!

– Ах, ты так? – зарычал Михаил грозно-прегрозно, аж свет в салоне погас (а, может, просто выключатель нечаянно за локоть зацепился!), – Отмщенье грядёт!

– Ой, боюсь-боюсь-боюсь!

И началось бурное воссоединение семьи!

На рассвете Лоуренс приказал поставить паруса (белые!). На руль встал отдохнувший Франсуа, а все остальные принялись за омлет, сготовленный Марией из яичного порошка и бекона. Из-за пережитого стресса всех пробило на аппетит, а потому омлет и охнуть не успел, как оказался истребленным до последней молекулы. Потом пили кофе, восхитивший всех, кроме Лоуренса. Англичанин кофе не любил, предпочитая ему чай с молоком.

Во время кофепития Мария спросила:

– Что дальше, муж? Как я попаду в Москву без документов?

– Ну, почему же, без документов? Твой кубинский паспорт с тобой?

– Да. Взяла… на память о Родине.

– А вот тебе гаитянский паспорт! Это чтобы у тебя на берегу проблем не было.

Мария взяла красивую книжечку, за которой, как мы помним, адвокат Вентура летал аж в Тунис. Перелистала, прочитала записи.

– Неужели, настоящий?!

Сергей не выдержал и заржал:

– Фирма веников не вяжет, фирма делает гробы!

И, вдруг, на слове «гробы», осекся.

– Знаете, ребята, у меня, почему-то, такое странное ощущение… вроде, как, убили меня! Вот сюда! – он задрал майку и показал пальцем на левую сторону груди.

Все всмотрелись, а Михаил даже потрогал. Ничего!

– И меня… тоже… – протянул он задумчиво, почесывая затылок, – Всю черепушку разнесло, как бы…

Мария незаметно дотронулась до груди. В неё ведь, тоже попала… пуля? Солнечное сплетение побаливало, и было не понять, то ли от пули, то ли от Мишкиного апперкота… Твердо решила, что на берегу первым делом сходит в церковь и поблагодарит Пресвятую Деву за счастливое спасение.

– Я позавчера в Москву звонил, – вернулся Михаил к разговору о возвращении, – Тебе советское гражданство дали! Сходим в посольство, получишь серпастый и молоткастый!

– Я достаю из широких штанин дубликатом бесценного груза! – процитировала Маяковского Мария, – Смотрите все! Я нынче гражданка великого Советского Союза!

Все зааплодировали.

Когда они остались вдвоем, Мария положила голову на плечо мужа:

– А как же мои папа и мама, а, Миш?

Тот погладил её по щеке:

– Есть один план…

Капитан Перес сидел в приемной командующего Береговой Охраной. В приемной было душновато, несмотря на вертящийся под потолком вентилятор, но его колотил озноб, а подмышки противно потели, образуя на кителе тёмные мокрые круги. То, что его ожидало, было похуже клизмы со скипидаром и патефонными иголками, как выражались его русские коллеги! Ожидание затягивалось, секретарша уже трижды приносила ему кофе, мило извиняясь за задержку. Перес, обжигаясь, глотал бодрящий напиток, не чувствуя вкуса.

Наконец, интерком что-то булькнул, и секретарша с улыбкой показала на дверь кабинета.

Капитан проверил, все ли пуговицы у него застегнуты, на месте ли узел галстука. Вошел. В глазах у него на миг помутилось, а колени ослабли: в кабинете сидел не только контрадмирал Гомес, но и его, Переса, непосредственный начальник, полковник Хорхе Веладо, а также седоватый штатский в рубашке без галстука. Приглядевшись, Перес узнал в нём одного из членов ЦК, но от ужаса не смог вспомнить фамилию.

– Здравия желаю, компаньерос! – вскинул он руку к козырьку.

– Вольно. Подойдите, синьор капитан, – зловещим голосом отозвался Гомес.

«Синьор»! Обращение между товарищами по Партии – «компаньеро»!

Сделав три шага, Перес остановился. Сесть ему не предложили.

– Докладывайте!

– Засада была организована по всем правилам, мы ждали только сигнала с глиссера, чтобы начать захват. Но они сигнала не дали, а ночь была темная, и мы не смогли их рассмотреть. Нарушители подошли к берегу совершенно бесшумно и отчалили буквально через полминуты. Видимо, женщина пряталась у самой воды. Капрал включил прожектор, когда глиссер уже уходил. Экипаж БМП стрелял, но промахнулся…

Тройка за столом мрачно молчала. Затем Гомес задушевно посочувствовал:

– Мерзавцы! Не подали вам сигнал! Это им с рук не сойдет! А посмотреть в прибор ночного видения синьор капитан постеснялся!

– У меня не было… ночных очков… Я не предполагал… не предвидел, что будет так темно… они все были в черном… и не просигналили…

– Да что вы говорите! Вот гады! Не дали себя рассмотреть, а? Это же не по правилам!

Контрадмирал встал и загремел на весь кабинет:

– Вы сорвали важнейшую операцию по захвату шайки Смелонена и примкнувшего к ней кузнеца! Поимка негодяев, похищающих простодушных кубинцев, поддавшихся козням империалистической пропаганды, произвела бы гулкий резонанс как в стране, так и за её пределами! Суд над ними привлек бы внимание всей мировой общественности, поднял бы рейтинг Партии и правительства, укрепил бы престиж страны! Я уже не говорю о кузнеце, который мог бы принести державе немалую пользу! – тут он погладил лысину, – А благодаря вам, лейтенант, все кончилось пшиком! Позор, позор! Не взять на ночную операцию прибор ночного видения!

– Но, вы же сами отказались выделить для операции вертолет! – робко вякнул Перес, убитый в самую середину словом «лейтенант».

– Что-о? Какой-такой вертолет? – налился багрянцем Гомес, сжимая кулаки.

Душа капитана ушла в пятки… Зря он про вертолет напомнил!

– Вы знаете русский язык, Перес? – негромко спросил полковник Веладо на великом и могучем, ибо на неформальном языке было возможно употреблять выражения, не предусмотренные уставом.

– Что? Русский? Знаю…

– Тогда слово «мудак» вам не придется искать в словаре! Вы мудак, лейтенант! И вам не место в Государственной безопасности! Представьте мне подробный отчет, сдайте дела – и можете убираться в пи… – тут он опомнился и сконфуженно покосился на одобрительно осклабившееся начальство, – … в пушкари! Я договорюсь, вас назначат командовать батареей фейерверкеров! Будете народ по праздникам салютом радовать, любитель сигналов!

– Дайте мне ваш партбилет, лейтенант! – протянул руку член ЦК с так и не вспомненной фамилией.

Как во сне, замороженным движением, Перес достал самое дорогое, что только может быть у кубинца, и подал. Он начал догадываться, что сейчас произойдет, но не хотел в это верить.

Представитель Высшей Власти перелистал заветную книжечку и скривился, как будто отхлебнул уксуса вместо мохито:

– Почему у вас партвзносы за октябрь не уплачены?

– Я не успел… было много работы… я заплачý! – в ужасе пролепетал Перес, едва сдерживая противную дрожь в коленках и чувствуя, как по ноге стекает в ботинок теплая струйка.

Член ЦК порвал партбилет пополам, а затем ещё раз пополам. Сложил в пепельницу и молча поджег зажигалкой клочки.

– Свободен! – грубо рявкнул контрадмирал.

Трепыхаться было бесполезно. Перес повернулся через левое плечо и вышел из кабинета строевым, но не твёрдым шагом.

«Застрелюсь!» – обреченно решил он, но тут, внезапно, на ум пришла оптимистическая мысль:

«Я буду сидеть у пушки день и ночь, но подстерегу этого гада Смелонена, потоплю его и искуплю свою вину перед родиной!»

Бывший капитан передумал стреляться.

«Ахто» благополучно доставил всех в Порт-о-Пренс. Сергей отдал Смелонену вторую половину гонорара – пятьдесят тысяч долларов.

– Всё, как договаривались, шкипер?

– Да! Если что, вы знаете, где меня найти. Обращайтесь!

– Обязательно!

Отдохнув денек в отеле, супруги Михайловы направились в советское посольство. Войдя в консульский отдел, Михаил с изумлением узнал Летунова, своего бывшего начальника!

– Здравствуйте, Николай Иваныч! На повышение пошли?

Летунов заулыбался, увидев, что Михаил трезв и здоров.

– О! Здравствуй, Миша! Ага, типа, повысили. Из-за тебя, между прочим… Из Парижа – в эту жо… пардон, дыру… Какими судьбами?

– Да, вот, путешествую с женой. Ей паспорт нужен. Советское гражданство есть, вот референция! – Михаил положил на стол телеграмму.

– Ну, что ж, пишите заявление, гражданка!

Мария заполнила бланк и отдала Летунову вместе с кубинским паспортом.

– Теперь ждите! Месяц, а то и два! – улыбнулся тот, убирая заявление в папку.

– Ой, Николай Иваныч! Мы так долго не можем, меня с работы уволят!

– А я что могу сделать? Порядок такой! Пока закажем, пока бланки придут…

Михаил прищурился:

– Николай Иваныч! А давайте, я вам взятку дам?

– Что ты, Миша, какую взятку! – глаза консула, тем не менее, вильнули.

– А какую надо?

Поколебавшись, Летунов написал на бумажке: $1000.

– Жить-то надо! – пояснил он с виноватым видом.

Михаил достал требуемую сумму из бумажника и, как бы незаметно, бросил в приоткрытый ящик стола.

– Есть у меня бланк, последний. Ну, да уж ладно, вам пожертвую, по знакомству! Имейте в виду: от сердца отрываю! Зайдите через два дня.

– Тогда – до встречи!

Выйдя на улицу, Мария в изумлении потрясла головой:

– Прямо, не знала, смеяться или плакать! Это как, вообще, называется?

– Коррупция! – пожал плечами Михаил, – Очень распространенное явление!

Два дня на одном из красивейших островов Карибского Моря пролетели незаметно. Мария и Михаил гуляли в парках, на пляже, осмотрели экспозицию краеведческого музея.

– А хочешь, посетим «Санаторий»?

– Хочу! – заинтересовалась Мария.

Неизменный Туссен отвез их в порт. В «Санатории» Мария при виде казни хохотала до упаду. Вот и пойми их, этих женщин! Михаил-то надеялся, что она напугается и будет прижиматься к нему. А она не прижалась!

Летунов не подвел, паспорт с геpбом Советского Союза и в самом деле был готов на третий день.

Сергей проводил их в аэропорт.

– Ну, счастливого пути! Привет маме передай, ладно, Миш? Я её зову-зову… Никак не решится на переезд.

– А ты, что же, остаешься? – удивилась Мария.

– Да, кое-что закончить надо…

25-го ноября в кабинет замминистра здравоохранения по кадрам компаньеро Орельяны вошли трое итальянцев. После взаимных приветствий, один из них, кудрявый блондин с руками работяги, назвавшийся синьором Каррера, без обиняков положил на стол толстую пачку долларов:

– Это плата за обучение в Москве синьоры Рамирес… и ещё столько же, на обучение другого специалиста!

Говорил он по русски.

Орельяна, уже знавший о побеге Марии, не растерялся:

– Большое спасибо! Позвольте угостить вас кофе, синьоры? А я сейчас вернусь!

Выскочив из кабинета, он быстренько позвонил, куда надо. Через пятнадцать минут в кабинет вошли трое в штатском.

– Ещё у нас есть предложение к правительству Республики Куба. Надеюсь, эти синьоры достаточно компетентны, чтобы его выслушать? – как ни в чем не бывало улыбнулся Сергей.

– Мы вас слушаем! – после некоторой заминки отозвался один из штатских, переглянувшись с другими.

– Вот проект договора на закупку в вашей стране сахара, сигар, и кофе.

На стол легла папка.

Едва не стукнувшись головами, Орельяна и штатские бросились к ней и склонились над бумагами. Через некоторое время они потрясенно переглянулись:

– Но, ведь это же едва ли не четверть того, что производит страна!

Сергей довольно ухмыльнулся: заинтересовались, однако!

– То-есть, Куба сможет столько продать моей фирме?

– О, да! Конечно! Но эти вопросы вам лучше обсудить с министром торговли!

– А что, разве его нет среди вас?

– О, пусть синьор Каррера не беспокоится! Мы сейчас ему позвоним! А пока, ещё кофе? И агуардиенте?

– Сделайте одолжение! – покладисто кивнул Сергей.

Агуардиенте он раньше не пробовал, и напиток ему понравился.

«Надо попробовать самому выгнать. А что? Апельсины у меня тоже растут!»

Министр торговли прибыл через двадцать минут в сопровождении референта и бухгалтера. Ознакомившись с документами, он просто просиял:

– Безусловно, синьор Каррера, мы сможем поставить всё требуемое! Но для детального обсуждения я прошу вас пожаловать ко мне завтра.

– Вот и отлично! – Сергей встал и отряхнул брюки от крошек «Юбилейного» печенья, поданного к кофе секретаршей Орельяны, – Но у меня есть одно условие!

– Какое? – хором спросили присутствующие.

– Вероника и Пабло Рамирес. Пусть они живут, как жили.

– Ну, разумеется! Вы же заплатили за обучение их дочери! – всплеснул руками Орельяна, а один из штатских, помедлив секунду, просто молча кивнул.

– Ну, как съездил, муженек? – поинтересовалась Лючия, запыхавшись от поцелуев отсутствовавшего целый месяц мужа.

– Отлично! Марию выручили, она уже с Мишкой в Москве. Заодно заработал пару сольди!

– Это как это?

– Вот, смотри: фирма, открытая мной в Советском Союзе – ну, чтобы обойти эмбарго, по дешевке закупает на Кубе сахар, кофе и сигары, а потом…

Глава девятнадцатая

Несколько лет спустя Мария, стоя на табуретке, заводила настенные часы, привезенные дедом Михал Михалычем из Германии ещё в сорок шестом году. Михаил держал её за ноги, чтобы не упала, и его шкодливая рука всё выше и выше скользила по гладкому бедру под халатик.

– Мишка! Ты меня отвлекаешь! Кыш! Кыш! – поскольку руки были заняты, Мария попыталась шугануть мужа движением попы, как в танце живота.

Тот только хихикнул, но поползновение продолжил.

– Опять глупостями занимаетесь? – раздался из дверей строгий голос, – Ну-ка, руки убрал!

Михаил поспешно отдернул руки, а Мария, не закончив с часами, спрыгнула на пол.

– Да мы, это… часы заводили, а папа меня держал!

– А! Понятненько… Мам, там Сережка навалил столько, что я еле до ведра памперс дотащила! Не волнуйся, я его подмыла и переодела!

– Молодец, доча!

– Имей в виду, я ему ещё и сказку рассказала, про Репку! Больше про Репку сегодня не рассказывай!

– Ну, ты совсем молодец, Катюша!

Михаил бочком вышел из комнаты. Пятилетняя дочь вполне могла приняться сейчас за его воспитание, а ему не хотелось стоять в углу, ибо вот-вот должен был начаться хоккей.

Не обратив внимания на его бегство, Катя подошла к матери и взобралась на колени:

– Знаешь, мам, а сегодня в садике ко мне Вовка подбегал и платье задирал! Три раза! А потом смеялся противно! Я его после второго раза по башке треснула грузовиком, а он опять, хихо де пута!

– Катенька, так говорить нехорошо… – промямлила Мария, не зная, смеяться или плакать.

– Ага, а платье задирать – хорошо? Почему мальчишки такие дураки? Что им, там, под юбкой надо? Вот и папа тоже… Я же видела!

Катя помолчала, не замечая, как покраснела мать, затем, поковыряв болячку на коленке, задумчиво изрекла:

– Я вот чего думаю: завтра надо бы трусы покрасивше надеть!

Спрыгнула с колен, потянула Марию за руку:

– Ну, ладно, я с Вовкой разберусь. Пойдем на кухню, я там кашу поставила варить, а в солонке соль кончилась. Мне с полки не достать!

Мать и дочь вышли на кухню. Из радиоточки негромко доносилось:

Небо надо мной, небо надо мной, как сомбреро, как сомбреро,

Берег золотой, берег золотой, Варадеро, Варадеро,

Куба далека, Куба далека, Куба рядом, Куба рядом!

Это говорим, это говорим – мы.

Это говорим, это говорим – мы.

Эпилог

Мария Павловна Михайлова работает терапевтом в Пятой Городской клинической больнице. И руководство, и персонал, и больные в ней души не чают. Скоро она станет завотделением.

Михаил занимается бизнесом – открыл рекламное агентство. На хлеб с маслом хватает.

У них подрастают дочь Катя – глава семьи – и сын Сережа, которому восемь месяцев.

Раз в год, по специальному разрешению МВД Кубы, к ним прилетают из Гаваны Вероника и Пабло. Они балуют внуков и портят, как только могут. Как, впрочем, и Надежда Родионовна с Михал Михалычем.

В отпуск супруги Михайловы летают в Рим, к Сергею с Лючией. Сергей пристроил баню, в которой все трое мужчин – Сергей, Михаил и Мишаня парятся с вениками и поддают квасом. После бани они пьют пиво: Михаил с Мишаней безалкогольное, а Сергей – алкогольное.

Лючия ждет вторую девочку. Первая, Александра, уже большенькая, три года. Волосатая-волосатая! До пояса косы. Бабушка Александра Георгиевна учит её французскому и латыни.

Марина вышла замуж за адвоката Вентуру, переехавшего в Акапулько и согласившегося на гражданскую церемонию. Педро и Пабло с ним дружат: ещё бы, отчим купил им настоящую яхту!

Хельга с мужем живут в Гамбурге. Семен взял в банке кредит и купил магазин «Оптика», торгует очками. Хельга работает в частной клинике невропатологом, занимается научной работой и пишет статьи в журнал «Ярбух фюр психоаналитик унд психопатологик». Зарабатывает вдвое больше мужа, которого быстро приучила к немецкому порядку. Семен ходит по струнке и регулярно, по утвержденному расписанию, исполняет супружеский долг, хочется ему этого или нет. Взгляд влево, взгляд вправо на посторонние женские ножки – попытка измены. Несанкционированный поход в пивную – провокация. За это его карают вплоть до высшей меры – лишения лицезрения футбола по телевизору. Детей у них пока нет.

Слава Люси Воробьёвой гремит по всему миру. Сама она с мужем и двухлетней дочерью Танечкой (рыженькой, как мама!) живет в Ницце, постоянно участвует в выставках и фестивалях искусств. Люся творит без остановки, несет людям радость и свет, неуклонно изменяя мир к лучшему.

Смелонен со своей командой по прежнему бороздит Карибское Море и Мексиканский Залив, окаянствуя контрабандой и перевозкой эмигрантов. Авантюрист эдакий!

Лейтенант Перес часами просиживает у своих пушек в старой крепости Гаваны и мечтает, что однажды Смелонен на своей яхте появится у него в прицеле. Второй раз, небось, не уйдет, вражина!

Лена Волопасова-Гукова ненадолго сходила замуж на Пилипчука и даже родила девочку Венеру. Развелась, ибо муж, хотя и сдержал слово коммуниста и пить бросил, тем не менее, плотно подсел на клизму.

Сейчас Лена ищет нового мужа, сильно надеясь на остаток волшебного порошка.

Тайна рождения близнецов у Анны Ленской до сих пор не раскрыта. И ты, Читатель, тоже никому не говори!

Ангел второй статьи Вагабонд за проявленную находчивость, приведшую к восстановлению отношений между Михаилом и Марией, а также за пособничество гениям – Люсе и Сергею, был удостоен высочайшей благодарности с занесением в личное дело.