Текст книги "Библия как литературный шедевр. Сюжеты, притчи, афоризмы"

Не связана с предыдущими, события происходят в иное время и в другом месте.

Описываются жестокие и безумные гонения на евреев со стороны египетского царя Птолемея IV Филопатора (правил в 221 – 204 годах до н. э.).

Некто Феодот взял с собою лучших из вверенных ему людей и ночью проник в палатку царя Птоломея, чтобы наедине убить его и тем предотвратить войну.

Но его обманул Досифей, родом иудей, впоследствии изменивший закону и отступивший от отеческой веры: он поместил в палатке одного незначительного человека, которому и пришлось принять назначенную Птоломею смерть.

…

Прибыв в Иерусалим, он принес жертву великому Богу, воздал благодарение и прочее исполнил; а когда вошел туда, то изумлен был величием и благолепием и, удивляясь благоустройству храма, пожелал войти во святилище.

Ему сказали, что не следует этого делать, ибо никому непозволительно входить туда, даже священникам, но только одному первосвященнику и лишь однажды в год; но он никак не хотел слушать.

Прочитали ему закон, но и тогда не оставил он своего намерения, говоря, что должен войти: пусть они будут лишены этой чести, но не я.

Тогда священники пали ниц и молились великому Богу, чтобы удержал стремление насильственно вторгающегося; храм наполнился воплем и слезами, а оставшиеся в городе сбежались в смущении, полагая, что случилось нечто необычайное.

Заключенные в своих покоях девы выбегали с матерями и, посыпая пеплом и прахом головы, оглашали улицы рыданиями и стонами.

Оставив подобающий стыд, беспорядочно бегали по городу.

А матери и кормилицы, оставляя и здесь и там новорожденных детей, неудержимо сбегались во всесвятейший храм.

Так разнообразна была молитва собравшихся по случаю святотатственного покушения.

Вместе с тем некоторые из граждан воззвали, что нужно взяться за оружие и мужественно умереть за закон отеческий, произвели в храме великое смятение, с трудом быв удержаны старейшинами и священниками.

Народ продолжал молиться. Даже бывшие с царем старейшины многократно пытались отвлечь надменный ум его от предпринятого намерения.

Но, исполненный дерзости, он уже делал шаг вперед.

Видя это, бывшие с ним начали призывать Вседержителя, чтобы Он помог в настоящей нужде и не попустил такого беззаконного и надменного поступка.

От совокупного, напряженного и тяжкого народного вопля происходил невыразимый гул.

Казалось, что не только люди, но и самые стены и основания вопияли, как бы умирая уже за осквернение священного места.

А первосвященник Симон, преклонив колени пред святилищем и благоговейно распростерши руки, творил молитву:

«Господи, Царь небес и Владыка всякого создания, Единовластвующий, Вседержитель! Призри на нас, угнетаемых от безбожника и нечестивца, надменного дерзостью и силою.

Ты, все создавший и всем управляющий, праведный Владыка.

По любви к дому Израилеву Ты обещал, что, если постигнет нас несчастье и обымет угнетенье и мы, придя на место сие, помолимся, Ты услышишь молитву нашу.

Ты верен и истинен, и много раз, когда отцы наши подвергались бедствиям, Ты помогал им в их скорби и избавлял от великих опасностей.

Мы за многие и великие грехи наши бедствуем, преданы врагам нашим и изнемогли от скорбей.

В таком упадке нашем этот дерзкий нечестивец покушается оскорбить святое место, посвященное на земле славному имени Твоему.

Ибо, хотя жилище Твое, небо небес, недостижимо для людей, но Ты, благоволив явить славу Твою народу Твоему, освятил место сие.

Не отмщай нам за нечистоту их и не накажи нас за осквернение, чтобы не тщеславились беззаконники в мыслях своих и не торжествовали, говоря: мы попрали дом святыни.

Оставь грехи наши, отпусти неправды наши и яви милость Твою в час сей; дай хвалу устам упадших духом и сокрушенных сердцем; даруй нам мир».

Тогда всевидящий Бог, услышав молитву смирения, поразил надмевавшегося насилием и дерзостью, сотрясая его туда и сюда, как тростник ветром, так что он, лежа недвижим на помосте и будучи расслаблен членами, не мог подать даже голоса, постигнутый праведным судом.

Друзья и телохранители, видя внезапную и тяжкую казнь, постигшую его, и опасаясь, чтобы он не лишился жизни, поспешно вынесли его, будучи сами поражены чрезвычайным страхом.

Через несколько времени, придя в себя после испытанного наказания, царь нисколько не пришел в раскаяние и удалился с жестокими угрозами.

Возвратившись в Египет и умножая дела злобы своей, он в пиршествах не только пресыщался бесчисленными студодействами, но дошел до такой дерзости, что произносил проклятие на иудеев, а многие из друзей его, смотря на пример царя, сами следовали его желаниям.

Наконец он решился публично предать позору народ иудейский, и поставил на башне дворца столб, сделав на нем надпись: «Иудеев всех внести в перепись простого народа и зачислить в рабское состояние, а кто будет противиться, тех брать силою и лишать жизни; внесенных же в перепись отмечать, выжигая им на теле знак Диониса – лист плюща, после чего отпускать в назначенное состояние с ограниченными правами».

Но чтобы не сделаться ненавистным для всех, он прибавил в надписи, что, если кто из них пожелает жить по обрядам языческим, тем давать равные права с александрийскими гражданами.

Посему некоторые, ради права гражданского презрев отечественное благочестие, поспешно передались.

Но большая часть укрепились мужеством духа и не отпали от благочестия; они отдавали деньги за жизнь свою, и небоязненно пытались избавиться от записи, а от отпавших отвращались, почитая их врагами своего народа и избегая всякого общения с ними.

Узнав о том, нечестивец пришел в такое неистовство, что приказал немедленно собрать их всех вместе и предать позорнейшей смерти.

Когда готовилось это дело, распространен был злой слух против народа иудейского, будто они уклоняются от исполнения законных обязанностей.

Между тем иудеи хранили доброе расположение и неизменную верность к царям; но они почитали Бога, жили по Его закону и потому в некоторых случаях допускали отступления и отмены: по этой причине казались некоторым враждебными.

Добрый образ жизни этого народа иноплеменники считали ни во что. Они замечали только различие в богопочтении и пище и говорили, что эти люди не допускают общей трапезы ни с царем, ни с вельможами, что они великие противники государства, таким образом разглашая о них намеренные хулы.

Жившие в городе эллины, не испытавшие от иудеев никакой обиды, хотя не могли помочь им, однако утешали их, негодовали и надеялись, что дело переменится: ибо нельзя было пренебрегать таким множеством народа, ни в чем не повинного.

Впрочем, некоторые соседи, друзья и производившие с ними торговлю, тайно принимая некоторых из них, обещали помогать им и делать все возможное к их защите.

А царь, надмеваясь временным благополучием и не помышляя о власти величайшего Бога, написал такое письмо:

«Царь Птоломей Филопатор обитателям Египта, военачальникам и воинам – радоваться и здравствовать. Я сам здоров, и дела наши благоуспешны.

После похода, предпринятого нами в Азию, который помощью богов и нашею силою достиг счастливого окончания, мы думали благоустроить народы снисхождением и великим человеколюбием, охотно благодетельствуя им.

Мы пришли в Иерусалим, положив почтить святилище этих негодных людей, не оставляющих своего безумия.

Они же, приняв наше прибытие на словах охотно, а на деле коварно, когда мы желали войти в храм и почтить его подобающими и наилучшими дарами, напыщенные своею древнею гордостью, возбранили нам вход, не потерпев от нас насилия по человеколюбию, какое мы имеем ко всем людям.

Явно обнаружив свою враждебность против нас, они одни из всех народов упорно противятся царям и своим благодетелям.

Объявляя всем о нашем непамятозлобии, мы решились ввести перемены: мы хотели даже удостоить их прав гражданства.

Они же, по сродному им злонравию, отвергая доброе и склоняясь к худому, не только презрели неоценимое право гражданства, но гласно и негласно гнушаются тех немногих из них, которые искренно расположены к нам, постоянно надеясь, что мы скоро отменим наши установления.

Посему мы, достаточно убедившись опытами, что они при всяком случае питают неприязненные против нас замыслы, и предвидя, что когда-нибудь при возникшем неожиданно против нас возмущении мы будем иметь в лице этих нечестивцев предателей и жестоких врагов, повелеваем, как скоро будет получено это письмо, тотчас упомянутых нами людей с женами и детьми, с насилиями и истязаниями заключив в железные оковы, отовсюду выслать к нам на смертную казнь, беспощадную и позорную, достойную таких злоумышленников.

Если они будут наказаны, то мы надеемся, что на будущее время наши государственные дела придут в совершенное благоустройство и наилучший порядок.

Если же кто укроет кого из иудеев, от старика до ребенка, не исключая грудных младенцев, должен быть истреблен со всем домом его жесточайшим образом.

А кто откроет кого-либо, тот получит имение виновного и еще две тысячи драхм из царской казны, получит свободу и будет почтен.

Всякое место, где будет пойман укрывающийся иудей, должно быть опустошено и выжжено, так чтобы никому из смертных ни на что не было годно на вечные времена».

Таков был смысл письма.

Везде, куда приходило это повеление, у язычников учреждались народные пиршества с радостными кликами, как будто закореневшая издавна в душе вражда теперь обнаружилась дерзновенно.

А у иудеев началась неутешная скорбь, горький плач и рыдание; ибо жгли сердце стоны оплакивающих неожиданную, внезапно определенную им погибель.

Какая область или город, или какое обитаемое место, или какие дороги не наполнились плачем и воплями?

Жестоко и без всякой жалости они были высылаемы властями каждого города, так что при виде этой необыкновенной кары и некоторые из врагов, смотря на общее страдание и помышляя о неведомой превратности жизни, оплакивали злополучнейшее их изгнание.

Гнали толпу престарелых, покрытых сединами, сгорбленных от старческой слабости в ногах, бесстыдно принуждали их к скорейшему шествию.

Отроковицы, только что сочетавшиеся супружеским союзом и вошедшие в чертог брачный, вместо ликования начали плач, посыпали пеплом благоухавшие волосы, были ведены непокрытыми и вместо брачных песней поднимали общий вопль, будучи мучимы истязаниями.

Их супруги, вместо венков перевязанные по шеям веревками, в цветущем юношеском возрасте, вместо наслаждения молодости, проводили оставшиеся дни в плаче, ибо под ногами у себя видели открытый ад.

Везены они были по подобию зверей под игом железных оков; одни прикованы были за шеи к корабельным скамьям, другие крепкими узами привязаны за ноги.

Накрытые плотным помостом, отлучены были от света, так что, со всех сторон окруженные тьмою, содержались подобно злоумышленникам.

Когда же плавание было окончено, тогда приказал царь поставить их перед городом на конском ристалище.

Он велел переписать весь народ по именам, чтобы вконец погубить всех в один день.

Хотя эта перепись производилась с крайнею поспешностью и ревностным старанием от восхода до захождения солнца, но совершенно окончить ее не могли в продолжение сорока дней.

Царь, чрезмерно и непрестанно предаваясь удовольствиям, пред всеми идолами учреждал пиршества и нечистыми устами славословил тех, которые глухи, не могут говорить или подать помощи, а на величайшего Бога произносил неподобающее.

Писцы донесли царю, что не в состоянии сделать переписи иудеев по причине бесчисленного их множества; притом еще большее число их находится в областях.

Когда же царь еще строже угрожал им, полагая, что они подкуплены дарами, тогда пришлось осязательно убедить его в том. Они доказали, что недостает у них ни хартий, ни письменных тростей.

Это было действие непобедимого небесного Промысла, помогавшего иудеям.

Тогда царь, исполненный сильного гнева и неизменный в своей ненависти, призвал начальника, заведовавшего слонами, и приказал на следующий день всех слонов, числом пятьсот, накормить ладаном, напоить вином неразбавленным, а когда они рассвирепеют, вывести на иудеев, обреченных встретить смерть.

Дав такое приказание, он отправился на пиршество, пригласив тех из друзей своих, которые враждовали против иудеев; а начальствующий над слонами, в точности исполнил его повеление.

Назначенные при этом служители пошли вечером вязать руки несчастным.

Иудеи, казавшиеся язычникам лишенными всякой защиты, ибо отовсюду стеснены они были тяжкими узами, призывали всемогущего Господа, властвующего над всякою властью, своего милосердого Бога и Отца, призывали непрестающим воплем со слезами, умоляя отвратить от них нечестивый умысел и спасти от приуготовленной им смерти.

Прилежное моление их взошло на небо.

Начальник, напоив неукротимых слонов, после обильной дачи им вина и ладана утром явился во дворец донести о сем царю.

Но Бог послал царю крепкий сон, этот добрый дар, от века ниспосылаемый Им всем, кому Он хочет.

Божиим устроением погруженный в приятный и глубокий сон, царь забыл о своем беззаконном предприятии.

Иудеи же, избавившись назначенного часа, восхваляли святого Бога своего и снова умоляли показать гордым язычникам силу всемогущей десницы.

Вечером, с трудом пробудившись, царь приказал пришедшим на пир возлечь против себя.

Призвав начальника над слонами, царь строго и грозно спрашивал, по какой причине иудеи допущены пережить наступивший день?

Тот объявил, что еще ночью исполнил порученное ему. Тогда царь, в жестокости лютый, сказал, что они должны быть благодарны сегодняшнему сну: «А ты непременно на завтрашний день так же приготовь слонов на истребление беззаконных иудеев».

Когда царь сказал это, все присутствующие с удовольствием и радостью изъявили свое одобрение. Время ночи употреблено было не столько на сон, сколько на изобретение всяких поруганий над мнимыми преступниками.

Рано утром, лишь только запел петух, вывели слонов и стали раздражать их на обширном дворе. В городе толпы народа собрались на плачевное зрелище, с нетерпением ожидая рассвета.

Иудеи, томясь духом, непрестанно творили молитву со многими слезами и плачевными песнями и, простирая руки к небу, умоляли величайшего Бога опять послать им скорую помощь.

Не распространились еще лучи солнца, царь еще принимал своих друзей, как предстал пред ним начальник над слонами, донося, что все готово.

Выслушав это и изумившись, царь совершенно обо всем забыл и спрашивал: что это за дело, которое он с такою поспешностью исполнил? Было же это действием властвующего над всем Бога, Который навел на ум его забвение.

Все друзья его объясняли: царь! звери и войска приготовлены по твоему настоятельному повелению.

Он же исполнился сильного гнева на такие речи – ибо промыслом Божиим разрушено было умышление его – сверкая глазами, сказал с угрозою: если бы у тебя были родители или дети, то они послужили бы изобильною пищею для диких зверей вместо невинных иудеев, которые мне и предкам моим сохраняли неизменную и совершенную верность. Если бы не заслуги твои, то был бы ты вместо них лишен жизни.

Так встретил начальник над слонами неожиданную и страшную угрозу и изменился во взоре и лице, а каждый из друзей вышел с неудовольствием.

Когда Иудеи услышали о такой благосклонности царя, то восхвалили Бога за помощь, полученную от Него.

После таких решений царь опять учредил пиршество. Призвав начальника над слонами, грозно сказал: сколько раз я должен приказывать тебе, негодный, об одном и том же? Вооружи слонов на утро для погубления иудеев.

Тогда возлежавшие вместе с ним родственники, удивляясь непостоянству его мыслей, сказали: долго ли, царь, ты будешь искушать нас как несмышленых, в третий раз повелевая истребить их, и опять, когда дойдет до дела, отменяешь и уничтожаешь свои повеления?

От этого и город находится в тревоге, наполняется толпами народа, подвергается опасности разграбления.

После этого царь, исполнившись безрассудства и почитая за ничто происходившие в нем душевные перемены, подтвердил нечестивейшею клятвою и определил немедленно послать их в ад, изувеченных ногами зверей, затем предпринять поход на Иудею, опустошить ее огнем и мечом, недоступный храм сжечь огнем и сделать его навсегда пустым для всех, желающих приносить там жертвы.

Тогда друзья и родственники, обрадованные, разошлись с доверием.

А начальствующий над слонами, приведя зверей в бешеное состояние благоуханным питьем вина, приправленного ладаном, вооружил их страшными орудиями, и рано утром, когда бесчисленные толпы устремились из города на конское ристалище, пришел во дворец и напомнил царю о том, что надлежало исполнить.

Царь, полный сильного гнева, с нечестивым замыслом, вышел, желая по жестокости сердца видеть собственными глазами плачевную и бедственную гибель людей.

Когда иудеи увидели пыль, поднимавшуюся от слонов, выходивших из ворот, и следовавшего с ними вооруженного войска, а также от множества народа, услышали клики, то подумали, что настала последняя минута их жизни, конец их несчастнейшего ожидания.

Подняв плач и вопль, они целовали друг друга, обнимались с родными, бросаясь на шеи – отцы сыновьям, а матери дочерям, иные же держали при грудях новорожденных младенцев, сосавших последнее молоко.

Зная, однако же, прежде бывшие им заступления с неба, единодушно пали ниц и громко взывали к Властвующему над всякою властью, умоляя помиловать их и явить помощь стоящим уже при вратах ада.

Царь со зверями и со страшным войском пришел на ристалище.

Когда увидели его иудеи, подняли громкий вопль к небу и возбудили неудержимое сострадание во всем войске.

Тогда истинный Бог отверз небесные врата, из которых сошли два славных и страшных Ангела.

Тело царя объял трепет, раздраженную дерзость его постигло забвение.

Гнев царя превратился в жалость и слезы о том, что пред тем он ухищрялся исполнить.

Ибо, когда услышал он крик иудеев и увидел их всех преклонившимися на погибель, то, заплакав, с гневом угрожал друзьям своим: вы злоупотребляете властью и превзошли жестокостью тиранов и меня самого, вашего благодетеля, покушаетесь лишить власти и жизни, замышляя тайно неполезное для царства.

Тех, которые так верно охраняли укрепления нашей страны, кто безумно собрал сюда, удалив каждого из дома?

Тех, которые издревле превосходили все народы преданностью нам во всем и часто терпели самые тяжкие угнетения, кто подверг столь незаслуженному позору?

Разрешите, разрешите неправедные узы, отпустите их с миром в дома их, испросив прощение в том, что прежде сделано; освободите сынов небесного Вседержителя, живого Бога, Который от времен наших предков доныне подавал непрерывное благоденствие и славу нашему царству.

Вот что сказал царь.

В ту же минуту иудеи, избавившись от смерти, прославляли своего Спасителя.

После того царь, возвратившись в город и призвав заведующего расходами, приказал в продолжение семи дней давать иудеям вино и прочее для пиршества, чтобы они в полном веселье праздновали свое спасение.

Тогда они вместо горькой и плачевной смерти учредили пиршество спасения и, полные радости, разделили для возлежания место, приготовленное им на погибель и могилу.

Оставив жалостнейшую песнь плача, начали песнь отцов, восхваляя Спасителя и Чудотворца Бога.

Равно и царь, составив по сему случаю многолюдное пиршество, выражал свою признательность к небу за славное, торжественно дарованное им спасение.

Те же, которые обрекали их на погибель, теперь, объятые стыдом, восстенали, дышавшая огнем дерзость угасла с позором.

Иудеи сделали даже общественное постановление, чтобы во всяком населении их в роды и роды радостно праздновать означенные дни, не для питья и пресыщения, но в память бывшего им от Бога спасения.

Иудеи не спешили тотчас отправиться, но просили царя, чтобы те из рода иудейского, которые самовольно оставили закон Божий, получили через них должное наказание, присовокупляя, что преступившие ради чрева постановления Божественные никогда не будут иметь доброго расположения и к правлению царя.

Царь нашел, что они говорят правду, одобрил и дал им полномочие, чтобы они преступивших закон Божий истребили во всяком месте царства его беспрепятственно, без особого позволения или надзора.

Тогда, возблагодарив его, как надлежало, священники и все народное множество воспели «аллилуия» и радостно отправились.

Всякого соплеменника из осквернившихся, которого встречали на пути, они наказывали и убивали в пример другим.

В этот день они умертвили более трехсот мужей и торжествовали с весельем, умерщвляя нечистых.

Сами же, пребыв с Богом до смерти и получив радость спасения, поднялись из города, увенчанные благоуханными цветами, с весельем и восклицаниями, хвалами и благозвучными песнями, благодаря вечного Спасителя.

Они отправились сушею, морем и рекою, каждый в свое жилище, невредимые, свободные, в полной радости, охраняемые царским повелением.

Тогда-то приобрели они большую, нежели прежде, силу и славу и сделались страшными для врагов, ни от кого нисколько не притесняемые, ибо величайшие благодеяния явил им величайший Бог.

Благословен Спаситель Израиля на вечные времена!

Аминь.