Текст книги "Антикварная книга от А до Я, или пособие для коллекционеров и антикваров, а также для всех любителей старинных книг"

Поэтому и значительная часть циркулирующих на рынке «автографов» Шершеневичу от его великих современников – Есенина, Пастернака, Клюева и так далее – представляются нам скорее автографами уже наших с вами современников.

Для подобного творчества благодатной почвой стали и книги из библиотек писателей или литературоведов, имевших свой книжный штемпель; из виденного в последнее время «творчества» упомянем такие вот эрзацы личных штампов библиотек Н. С. Лескова и В. Е. Евгеньева-Максимова.

Одно удивительно – как же до сих пор не изготовлена печатка-факсимиле «Валерий Брюсов», украшающая книги этого поэта. Вероятно, это лишь дело времени, и мы скоро увидим «автографы» Блока и Гумилева Валерию Брюсову, ею удостоверенные…

Пламенные революционеры

Подлинные автографы «выдающихся деятелей коммунистической партии и советского государства», в особенности довоенного и военного периода, практически не выходят на антикварный рынок, но их фальсификаты изготавливаются неутомимыми народными умельцами. Расчет фальсификаторов делается на такого собирателя (= покупателя), который, кроме финансовых ресурсов, не обладает ни знаниями, ни необходимостью спросить совет у специалиста. Этот тип собирателя, который ныне представляется наиболее существенным игроком на рынке антикварных книг и рукописей, вместе со средствами приобрел себе и невероятную самоуверенность. Мы в очередной раз скажем о том, как легко нарисовать нам не столько нынешний день его собрания – пополнение и пополнение, сколько день грядущий, когда он сам или же его наследники будут разбирать эту груду сокровищ и рискнут показать их не торговцу-оценщику на аукционе, не «эксперту по фсему», а настоящему специалисту. Тогда-то и выяснится, что большинство автографов Ленина, Сталина и им подобных – жалкие подделки.

Едва ли не единственный подлинный автограф Ленина на отечественном рынке в последние годы – это записка 1921 года Степану Данилову, которая продавалась в составе его небольшого архива и была продана за скромные 2,8 миллиона рублей, что, конечно, не так много за подлинный автограф Ленина (скажем, подлинный автограф Ленина на аукционе Christie’s в 2013 году в Лондоне продан более чем за 120 тысяч фунтов стерлингов; ранее, в 2004 году, он был приобретен много дешевле на немецком Stargardt). Отчасти такой «демпинг» в отечественном ценообразовании объясняется сложившейся ситуацией с фальсификатами, благодаря появлению которых для праздных книголюбов автографы Ленина как будто бы не представляют собой исключительной редкости. Формально это так: то здесь, то там выставляются на аукцион «автографы Ленина». Но правда в том, что подлинные автографы в их числе встречаются исключительно редко.

Как же будут эти подделки распознаваться? Здесь принцип наглядности наиболее показателен; собственно, ровно так, как если положить лист эталонной рукописи Маяковского, Ахматовой, Блока рядом с «предметом музейного уровня». При таком сравнении специалист скорее предпочтет глубокомысленно промолчать, чем объяснять на пальцах различия. Именно так обстоит вопрос и с «автографами» тиранов ХX века.

Чтобы как-то добавить аутентичности, употребляются новодельные штампы различных подразделений структуры высших партийных и советских органов. Исходными для них были взяты факсимильные воспроизведения, которых более чем достаточно. Из того, что мы видели, можно вспомнить наборный штамп «АРХИВ ВКП(б)», прямоугольный штамп в рамке «Секретный архив Ц. К. В. К. П.(б.)», овальный штамп в зубчатой рамке «Библиотека и архив при Ц. К.» и даже круглую печать ЦК ВКП(б) с нумерацией (№ 2) и так далее. Отдельная страта – фальсификаты совершенно секретных документов НКВД с «автографами» Л. П. Берии и «резолюциями» Сталина.

Кроме того, мы не раз встречали подлинные документы первой половины ХX века, на которых нанесены, то есть фальсифицированы, резолюции рукой высших деятелей партии. Впрочем, для нас, работавших в архивах в том числе и с подлинными материалами ЦК, Политбюро, МГБ и так далее, очевидно несоответствие в этих фальсификатах с подлинниками вообще всего – от способов печати бланков до физических характеристик этих документов; но обычно люди никакого отторжения не испытывают, потому что подобные «документы первых лиц» для них внове. Важнее здесь иное: мы должны акцентировать внимание читателей на том, почему мы в принципе считаем эти партийные документы фальсификатами.

Начнем с того, что такие предметы, как автографы Ленина, при советской власти не только изымались отовсюду, но и закупались за границей за валюту. И за всю нашу деятельность мы видели подлинный автограф Ленина от силы два раза. Казалось бы, автографов Сталина должно быть больше, однако и они редки, в отличие от многочисленных фальсификатов, исполненных характерным для подлинных автографов генералиссимуса синим или красным карандашом.

Причина такой редкости состоит в том, что никогда, ни при каких свободных временах, ни при каких условиях не мог документ из Особого архива ЦК выйти куда-то «погулять», а потом от наследников этого кого-то попасть на антикварный рынок. Это, на наш взгляд, абсолютно исключено. Вынос таких документов за стены ЦК был чреват в те годы не увольнением, а расстрелом, и невозможно представить, чтобы эти документы могли покинуть ЦК в тот момент и архивохранилища после. Списание их не проводилось, все они хранятся ныне в РГАСПИ, Центральном архиве ФСБ, Архиве Президента.

Чтобы не быть голословными, все-таки произведем умозрительно небольшое исследование и укажем основные характеристики, на которые следует обращать внимание при изучении источников такого типа.

Первое: бумага. Вспоминается гениальный фильм «Мизери», который вряд ли оставил в свое время кого-то равнодушным. Героиня актрисы Кэтти Бейтс, купив в местном сельпо плененному писателю самую дорогую машинописную бумагу, до душевного приступа была раздосадована реакцией главного героя, который такую бумагу отверг. Причина этого в фильме проста: на лощеной бумаге напечатанный на машинке текст легко смазывается, а на обычной этого можно не опасаться. Но сторонний человек вряд ли это знает, тогда как для работающего с пишущей машинкой – очевидно.

Так и с бумагой исторических документов: она должны быть аутентичной не только времени, но и типу источника. То есть, если вы знакомы с той бумагой, на которой в данной хронологический отрезок времени печатались (писались) документы конкретного автора, несложно понять различие. И когда документ эпохи военного коммунизма вдруг представляется на бумаге времен социалистического изобилия – это повод задуматься.

Второе: машинопись. Не хочется редуцировать повествование до ежеминутных отсылок к кинематографу, однако и здесь мы должны отправить читателя к экрану, чтобы он не поленился и посмотрел американскую же картину «Сможете ли вы меня простить?». По крайней мере, это киноповествование будет заметно доходчивее наших слов и объяснит механизм изготовления документов с «автографами» великих. Пусть и не во всех тонкостях.

Машинописные фальсификаты, как и любые другие, имеют свою ахиллесову пяту. По той причине, что портативных пишущих машинок с дореформенным шрифтом до нашего времени практически не дошло, фальсификаты хронологически относятся ко времени новой орфографии. Причем можно было бы, кабы умельцы знали источники, снабдить фальсификаты неким привкусом времени, когда, скажем, на рубеже 1910–1920‐х годов выломанная буква «Ъ» заменялась апострофом, однако этого, конечно, вы не найдете (но, быть может, увидим это в будущем).

Так вот, машинопись многое может рассказать о документе. Обычно для таких рукоделий используется нечто вроде портативной механической машинки с черной лентой. Механической еще и потому, что электрических в употреблении ныне почти не осталось, а возни с ними при фальсификации явно больше (сильный удар пробивает литерой бумагу, что почти всегда бывало с первым экземпляром машинописи). В целом же по характеристике оттиска литеры, даже без учета изношенности ленты, электрическую машинку можно почти всегда отличить. Тут нужно повиниться, что на заре туманной юности автор активно пользовался для своих зачатков научных дел имевшейся в доме «электро-механической» пишущей машинкой «Ятрань». До сих пор помню, как после наступления компьютерной эры я тащил вниз эту двадцатикилограммовую толстуху на помойку, хотя следовало бы мне от такого резкого шага, наверное, воздержаться.

Конечно, в свое время КГБ СССР, борясь с диссидентским движением, мог по шрифту машинописи определить не только модель пишущей машинки (она может быть идентифицирована по так называемым общим признакам – рисунку шрифта, шагу и так далее), а в некоторых случаях даже идентифицировать конкретную пишущую машинку, потому что так называемые частные признаки – небольшие дефекты некоторых литер, приобретаемые за годы употребления машинки, делают ее «почерк» уникальным. В пособиях по криминалистике мы можем встретить образцы шрифтов различных пишущих машинок, а при некотором любопытстве, выяснив, на какой из них был отпечатан текст, затем уточнить и годы, в которые такие машинки начали выпускаться. Последнее имеет скорее академический интерес, потому что на протяжении всех лет советской власти использовалось множество дореволюционных пишущих машинок. Впрочем, мы вынуждены оставить подобные интересные исследования профессиональным криминалистам, а сами вынужденно ограничим свой инструментарий доступным нам, как любому историку или антиквару, визуальным исследованием.

Кроме характеристики машинописи – не только шага машинки (межзнакового расстояния) или же переката каретки (интерлиньяжа), но и вообще оформления документов в соответствии с канцелярской традицией, конкретным типом документа и хронологическим отрезком, важно понимать кое-что относительно бытования машинописных документов в канцеляриях высших органов власти.

Скажем, встречаем мы очередной «автограф Ленина» под машинописным документом. Обычно это нечто короткое – уведомление, мандат, служебная записка. Понятно, что почерком Ленина это написать трудно, и выбирается путь, который кажется фальсификаторам максимально близким для достижения цели (то есть быстрого, желательно мгновенного обогащения). И путь этот – машинопись + «автограф».

В изготовлении таких артефактов мы тоже наблюдаем своего рода эволюцию, и надо отдать должное умельцам, которые быстро учатся и уже не пишут отсебятины, а в качестве источника текста берут с помойки том Полного собрания сочинений Ленина и строго ему следуют. Они попросту цитируют документ, там опубликованный, то есть делают его заново. Логика у фальсификаторов простая: раз в архиве Ленина отложился черновик документа, где-то должен гулять и оригинал. Тут многое выступает на стороне фальсификатора: и доказательность («текст уже опубликован по черновику»), и гарантия того, что подделка не будет распознана ни по содержанию, ни по орфографии. Последнее особенно актуально, потому что уровень грамотности фальсификаторов обычно не столь высок.

Был не так давно выставлен на одном заграничном аукционе такой «автограф Ленина 1919 года»; как обычно, за несусветные деньги, и как обычно, с экспертным заключением мастера на все заключения. Но если поглядеть на такой артефакт глазами Адвоката дьявола, что мы увидим?

Итак, смотрим внимательно: да, такая записочка была в истории, текст ее напечатан в собрании сочинений и почти совпадает с «автографом». Однако там текст «публикуется по рукописи», а кабы существовала изначально машинопись, то в архиве Ленина бы отложилась также машинопись (второй экземпляр как минимум, потому что первый отправился к адресату). Справедливо предположить, что публикуемая записка была написана от руки и вместе со всем ленинским наследием, усиленно собираемым партией многие годы, вернулась потом в ленинский архив и была напечатана в «Ленинском сборнике», а потом и в Полном собрании сочинений. Наивно думать, что в первые годы советской власти в секретариате Ленина все записульки обязательно печатались на пишущей машинке. Но поскольку подобные рассуждения отчасти субъективны, к тому же мы непосредственно ленинской текстологией не занимались, обратим свое внимание на текст, напечатанный на пишущей машинке, – наш непосредственный источник.

Внимательное рассмотрение того, как передан текст, может позволить нам сделать и вывод о подлинности всего документа. И это правда, потому что именно здесь – в машинописи – мы действительно можем получить ответ. А ответ в том, что фальсификаторы даже не потрудились поинтересоваться текстологическими принципами издания собрания сочинений Ленина; они без особенных затей строжайше следовали публикации. Именно поэтому в тексте машинописных фальсификатов мы нередко, как и в печатном издании документа, видим, например, что некоторые слова даны разрядкой, то бишь буквы напечатаны через интервал, как будто бы для расстановки смысловых акцентов.

«Ну и что с того?» – спросите вы. А то, что в этом усматривается даже комичный факт. Чтобы открыть карты, приведем наконец и нужный фрагмент из текстологических принципов: «Подчеркнутое одной прямой чертой печатается курсивом; двумя – курсивом в разрядку; тремя – прямым полужирным, четырьмя – прямым полужирным в разрядку; подчеркнутое одной волнистой чертой печатается полужирным курсивом; двумя – полужирным курсивом в разрядку». За неимением курсива фальсификаторы дали текст просто в разрядку. Как ныне принято говорить: «Учите матчасть!»

Третье: типографский бланк. По традиции, сложившейся задолго до 1917 года, документы высших органов власти не то чтобы «за отсутствием гербовой пишутся на простой», совсем нет. То есть внутренние документы ведомств нередко писались (печатались) на обычной бумаге, однако же исходящие документы, в особенности для предъявления кому-либо (официальные письма, уведомления, мандаты, удостоверения), должны быть исполнены на бланке, потому что подделкой документов занимались еще до нас, и официальные органы стремились опережать фальсификаторов «уровнем защиты».

Как мы говорили и не устанем говорить, наибольшую трудность для фальсификации в нашей области представляет то самое изобретение Гутенберга, которому скоро исполнится 500 лет, – наборный текст. Именно типографский способ высокой печати, который крайне сложно фальсифицировать в чистом виде, представляет для фальсификаторов непреодолимую преграду. Мы упоминали, что фальсификаторы придумывают ухищрения разного толка, но результат покамест не слишком удовлетворителен. К тому же в России типографии высокой печати, в которых можно было бы осуществить задуманное, были сброшены с корабля истории на рубеже 1980−1990‐х и ныне канули в Лету (единичные художественные мастерские высокой печати, вероятно, сохранились, но там заказ разместить затруднительно). Идеальный выход в таком случае – взять старый чистый бланк и использовать его для своих манипуляций, однако эти бланки, говоря казенным языком, были «бланками строгой отчетности».

Как же действуют фальсификаторы? Мы уже рассказали, каким путем заново изготавливаются целые книги, но когда нужен один лишь только бланк, обычно с наборным угловым штампом, поступают проще. Сканируется некий угловой штамп, затем в мастерской печатей и штампов заказывается ровно такой же, желательно из полимера, а не из резины. И в конце концов такой штамп оттискивается в углу листа черной типографской краской, но с натиском (способом печати, когда бумага накладывается сверху и сильно разглаживается), чтобы максимально передать эффект высокой печати, то есть имитируются углубления оттиска литер в бумагу, ощутимые и тактильно.

Поскольку не только обычный человек или коллекционер, но даже и многие историки никогда не держали в руках подлинник такого документа, то они и не могут моментально сказать: «Это совсем не так, как должно быть!» Само наличие бланка особенно важно для того, чтобы, не привлекая к себе особенного внимания, тихо нашептывать историку, антиквару, коллекционеру: «Я настоящий бланк, я доказательство подлинности, со мной все хорошо». Тем самым фальсификаторы достигают своей цели, усыпляя квазибланком бдительность антикваров и коллекционеров.

Вернемся к «автографу Ленина». Ленин «подписал» его в качестве председателя Совнаркома, то есть документ выдан от Совнаркома и имеет фальсифицированный угловой бланк Совета Народных Комиссаров РСФСР. Поскольку фальсифицирован документ 1919 года, соответственно, угловой бланк обладает новой орфографией. Конечно, сделан этот фальсификат аляповато и в целом портит впечатление от довольно искусной подделки. Тут можно посоветовать фальсификаторам вообще избегать «кружка умелые руки», однако мы-то обратили внимание на такой «бланк» еще и по другой причине.

Дело в том, что документы разного характера, которые Ленин писал или же подписывал как председатель Совнаркома, в большинстве своем имеют не бланк СНК РСФСР. У Ленина в распоряжении были свои бланки, в углу которых обозначалось: «Председатель СНК РСФСР», что, конечно, нельзя не учитывать при разрешении вопросов подлинности. Более того, документы Ленина как председателя Совнаркома, которые датированы временем после переезда советского правительства в Москву (март 1918-го) и даже вплоть до 1920 года, которые действительно написаны на бланке Председателя Совнаркома, имеют еще одну важную особенность: эта бумага была напечатана для Ленина до октября 1918 года, до принудительного перевода страны на новую орфографию. И все эти бланки, по старой орфографии, использовались Лениным после 1918 года; не только в 1919-м, но и в 1920 году.

Четвертое: оттиск круглой печати на документе. Сегодня изготовление матрицы любой печати не представляет особенной сложности: важно лишь иметь удовлетворительного качества оригинал (цифровую копию оригинального оттиска), по которому многочисленные фирмы изготовят вам на «станке с ЧПУ» печать-матрицу. То есть само доверие к печати на документе уже не является столь безусловным.

Таким образом, сегодня, когда обилие качественных воспроизведений архивных документов высших органов власти предоставляет возможность фальсификаторам отобрать на свой вкус практически любую печать для изготовления заново, действительно следует особенно внимательно относиться к печатям на документах. Конечно, существуют криминалистические методы распознавания подделок, а также профессиональные тонкости экспертизы, однако в них обычно не разбираются ни фальсификаторы, ни антиквары.

И единственное, что остается, – тщательная визуальная экспертиза, при которой следует максимально внимательно рассмотреть оттиск этой печати на документе. Здесь нужно обращать внимание и на фактуру краски, и на оттенок цвета, и на некоторые другие специфические признаки.

Однако наиболее важным, о чем следует, как нам кажется, здесь сказать, является характеристика самого материала, который употреблен для изготовления печати-матрицы; внимательный глаз сможет судить об этом по ее оттиску. Чтобы было более понятно, речь идет о возможности усмотреть степень твердости печати-матрицы. Дело в том, что характерные для довоенного периода печати делались из резины, материала эластичного и достаточно мягкого. Более мягкого, нежели сегодняшняя резина, которая сильно эволюционировала в погоне за новыми качествами вроде износостойкости; одним словом, сейчас из такой резины, как в первой половине ХX века, печати-матрицы уже не изготавливаются. Ныне же самый частый материал – это полимер (печать делается на жидких фотополимерах), а также резина, но далеко ушедшая по своим характеристикам от своих предшественников довоенного времени, потому что не только сама резина для печатей употребляется более твердая, но и способы формирования матрицы изменились. Наиболее часто употребляется лазерная гравировка на резиновой заготовке, при которой достигается филигранная точность отображения тонких деталей. В последнем случае мы видим на новом оттиске, с одной стороны, избыточную точность и тонкую проработку деталей, с другой стороны, подчас и дефекты предоставленного оригинала.

Таким образом, не вдаваясь особенно в технологию, скажем, что новодельные печати-матрицы, особенно если при их использовании фальсификатор не жалеет краски, по своему оттиску довольно сильно отличаются от оттисков печатей первой половины ХX века.

Еще один вариант – это использование оригинальных печатей-матриц первой половины ХX века. Однако это не может быть актуальным для печатей высших партийных и государственных органов, поскольку такие печати никогда и никуда не пропадали, а уничтожались по актам по мере надобности. Вероятно, могли быть утраты печатей высших органов власти в начале 1990‐х годов, но уж точно не ранее. При этом многие печати первой половины ХX века до сих пор сохраняются в государственных архивах, но, уповаем, в дело они не идут.

Впрочем, даже если бы нашлась старая печать-матрица, то вряд ли она была бы пригодна для качественных новых оттисков. Это мы говорим, имея некоторый опыт: в 1990‐х годах нам попалось несколько печатей-матриц «Общества имажинистов», купленных у наследников имажиниста Матвея Ройзмана. Позднее они были проданы у нас на аукционе, а одну оставил себе на память А. Л. С. При этом мы тогда проштамповали ими несколько книг нашей подсобной библиотеки и ныне имеем многочисленные оттиски этих печатей. Так что имеется возможность и показать их здесь. Читатель увидит, что сами матрицы оказались с 1920‐х годов не только сильно потрепаны временем и оттиски ими воспроизводят и многочисленные их дефекты; к тому же резина имеет обыкновение терять эластичность, что также отражается на качестве нового оттиска.

Оттиски штампов Общества имажинистов и Ассоциации вольнодумцев

Так что, говоря о многочисленных «автографах» пламенных наших революционеров, следует предостеречь от необдуманного шага всех, кто вдруг решит обогатить свою коллекцию таким предметом без рассмотрения оного с пристрастием. При этом бывают и совершенно исключительные случаи, когда подделка настолько хороша, что она давно живет под личиной подлинника. И нельзя не поделиться недавним примером.

Весной 2022 года известная венская фирма Inlibris, торгующая преимущественно рукописями и автографами, прислала каталог новых поступлений, в котором красовалось подлинное письмо Ленина на немецком языке, написанное в 1911 году. Ну что же, удивительная редкость, хотя бы и на немецком; оценено сообразно – 280 тысяч евро. При несложных действиях легко устанавливается, что это письмо к чешскому социал-демократу А. Немецу, которое было впервые опубликовано в 1930 году в Ленинском сборнике, а затем вошло в Полное собрание сочинений Ленина, где имеется помета «Перевод с немецкого. Печатается по рукописи».

Задача играющих: понять, откуда у венского антиквара подлинное письмо к видному деятелю рабочего движения Антонину Немецу (1858–1926), оригинал которого должен бы храниться в архиве бывшего Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, то есть в Москве. Поскольку изначально у нас было впечатление, что это оригинал, украденный из архива, то надлежало проверить, на месте ли письмо.

Далее совершенно удивительная история: архив сообщил, что с 1929 по 1979 год у них хранилась только фотокопия письма, полученная из Чехословакии, а в 1980 году оно было уже в архиве Института марксизма-ленинизма, куда его передал лично глава чехословацких коммунистов Густав Гусак, сопроводив своим письмом к Брежневу; вскоре журнал «Коммунист» посвятил этой находке статью «По следам утерянного письма В. И. Ленина» (1980, № 2). И вот наиболее интересная часть ответа коллег: «Обращаем Ваше внимание, что написание отдельных букв в тексте подлинника, хранящегося в РГАСПИ, по нашему мнению, не полностью совпадает с написанием соответствующих букв в тексте присланного Вами документа. Вы можете заказать электронную копию этого документа для сличения текстов или ознакомиться с ним в читальном зале архива».

Академический интерес возобладал, и я заказал электронную копию (в зале архива я бы мог получить микрофильм, а хотелось что-то более качественное для такого рода исследований). Одновременно начал изучать provenance того варианта письма, которое ныне продается за 280 тысяч евро. Как бывает с такого рода автографами, оно не возникло из небытия, а уже сменило несколько владельцев: в 1992 году в Лондоне оно украшало аукцион Christie’s и было продано за 8800 фунтов, превысив оценку почти вдвое; покупателем был американский сценарист и телепродюсер Уильям Белл (1927–2005). А в 2020 году в США с молотка уже пошла коллекция самого Белла, где письмо Ленина соседствовало с бомбером президента Д. Ф. Кеннеди, автографами Наполеона, Сталина, Муссолини, Черчилля, и прочими реликвиями властителей мира (довольно типичная тематика неискушенных коллекционеров, впрочем, достаточно привлекательная с точки зрения инвестиций). Письмо было тогда продано за 32 тысячи долларов И вот, в 2022 году оно выставлено за 280 тысяч евро.

И только получив копию подлинника ленинского письма из архива, я, что называется, прозрел. В очередной раз для себя поняв, что для распознавания хорошей подделки недостаточно глаза, опыта, интуиции… Но нужно, если уж есть перечисленное, положить рядом с изучаемым предметом эталонный образец почерка. В нашем случае – не просто эталонный образец, а то же самое письмо. Тогда видно многое, что не было видно до этого момента. В свое оправдание скажем, что в данном случае это по-видимому профессиональный муляж, сделанный непосредственно перед отправкой подлинника из Чехословакии в СССР.

Сравним такое прозрение с тем, как ученым удалось увидеть солнечные пятна. То есть жило себе Солнце как великое и совершенное светило, и мало кто догадывался, что и на солнце есть пятна. Но в один прекрасный момент естествоиспытатель посмотрел на него сквозь стекло, затемненное копотью от лучины, и увидел. Галилей демонстрировал это в свое время как великую диковину, о существовании которой никто не подозревал.

Так и здесь. Начинаешь не просто видеть то, чего не видел, но и понимать, насколько много несовершенств подделки ты не мог отметить до своего прозрения. Важное (но не основное) обстоятельство, которое в данном случае позволило нам принять фальсификат за подлинник, было незнакомство именно с ленинскими рукописями. То есть, чтобы хорошо разделять зерна от плевел, нужно бы знать, как точно выглядят оба злака.

Список персоналий, нами представленный, совсем не исчерпывает того многообразия фальсификатов, которые поставляются на антикварный рынок. И мы бы могли рассказать об «автографах» таких актуальных областей фальсифицирования, как наследие Иосифа Бродского (включая даже изготовление альбомов его рисунков), а также других почивших классиков. Но смеем надеяться, что главное нам до читателя удалось донести: экспертиза должна осуществляться квалифицированным специалистом, а вашим советчиком – неотлучно служить Адвокат дьявола.