Текст книги "Ментовский вояж: Везунчики. Рейдеры. Магелланы"

Всё бы, наверное, ничего, если бы этим самым грузом не оказались танки, один из которых урчал двигателем метрах в шестидесяти левее нас. Вокруг танка околачивалось трое чернокожих боевиков, ещё парочка «воинов Аллаха» лазила по башне, а из люка мехвода торчала чья-то чёрная голова. Поодаль от первого танка, за насыпью, стоял второй, крутя башней, поднимая и опуская орудийный ствол. Сразу же бросилось в глаза наличие «кирпичиков» динамической защиты на башне и корпусе первого танка и их почти полное отсутствие на броне второй боевой машины.

Чуть дальше за танками, на линии пересечения ландшафтов, работали оба самоходных крана, поднимая и перенося в стороны поваленные деревья и железнодорожные платформы. Точнее, поднимал и переносил лишь один кран, четырёхосный, а второй, трёхосный, в данный момент заменял собой маневровый тепловоз, толкая мимо нас железнодорожную платформу с грудой древесных стволов на ней. Пара таких же, уже загруженных древесиной платформ стояла правее, примерно в сотне метров, на уцелевшем участке железной дороги. Там же, между насыпью и сосняком, стояли ещё два трейлера, пригнанные исламистами чуть ранее. Водители тягачей «загорали» в кабинах, и за ними присматривали несколько светлокожих бородачей, в которых легко угадывались «лица кавказской национальности».

Прибытие третьего трейлера и последующее бегство его водителя не остались незамеченными со стороны чернокожих, тусовавшихся возле первого танка. Видимо, негры посчитали, что русский раб каким-то образом умудрился прикончить своего сопровождающего и дал дёру, спасаясь от неминуемого возмездия. Исламисты заорали, потрясая оружием, привлекая внимание единоверцев, и троица кавказцев помоложе понеслась со всех ног в сторону «скании». Такой расклад меня категорически не устраивал, и, толкнув дверь, я полоснул по бородачам длинной автоматной очередью. Затем спрыгнул на землю и добавил ещё, длинными, целясь по тем, кто околачивался возле трейлеров…

…Стрельба со всех сторон поднялась такая, что в первые несколько секунд боя я даже слегка подрастерялся. Пока я, лёжа на земле, менял опустевший магазин, противник решетил кабину «скании», превращая её в дуршлаг. Пули рикошетили в разные стороны, и у меня мелькнула мысль, что мы угодили под перекрёстный огонь. Пару секунд спустя, поменяв магазин, я перекатом ушёл под защиту корневой системы ближайшей сосны и смог наконец-то оглядеться вокруг. В этот же самый момент где-то в стороне и за спиной ударил крупнокалиберный пулемёт, один за другим захлопали разрывы не понять какого калибра, затем загромыхало так, словно там стреляли из пушек…

– Вовка! Живой!? – пихнув меня, рявкнул почти в самое ухо Зеленцов. – Ты почему молчишь?! Ранен?!

– Нет! Всё нормально! – проорал я в ответ, пытаясь найти хоть какую-нибудь цель: двое кавказцев валялись там, где их настигла моя очередь, ещё один лежал чуть поодаль, прошитый очередью из ПКМа. Капитан Барулин бил короткими очередями, целясь по зазору между рельсами и низом платформ, пули выбивали искры из колёсных пар и рельсов, не давая врагу поднять головы. Между трейлерами и насыпью валялась ещё одна парочка бородачей, которых подстрелил Владислав. Нам отвечали из автомата и ещё чего-то, стреляли как-то жиденько и неуверенно, стараясь особо не высовываться из-за железнодорожного полотна. – Где остальные?!

– Воюют! Неужели не слышно?! – отозвался Влад и приник к оптическому прицелу. – Получай!

…В самой завязке боя наша группа сама собой разделилась на две неравные части, и каждая из этих частей вела своё самостоятельное сражение на одном из флангов. Точнее, справа и слева от «скании» и практически без какого-либо взаимодействия между собой. Справа по ходу трейлера оказалась моя тройка, которой противостояли с десяток врагов, вооружённых пистолетами, ружьями и лишь одним автоматом. Нам в полной мере удалось воспользоваться эффектом внезапности, с ходу нанеся противнику значительные потери. Свою роль сыграло и то, что моей тройке противостояли наши бывшие соотечественники, плохо вооружённые и, в большинстве своём, не имевшие хорошей боевой подготовки.

А вот на левом фланге, левее тягача, грянуло настоящее общевойсковое сражение в миниатюре. Всё началось с того, что, выполняя мой приказ, Михаил чесанул в сторону «амтрэка», катившего метрах в пятидесяти позади «скании». Экипаж БТРа увидел несущегося со всех ног водителя, и Гельмут газанул, чтобы в прямом смысле этого слова прикрыть Чернова корпусом боевой машины. В этот самый момент вокруг началась стрельба, засвистели пули, и безоружный водила залёг, так и не добежав до амфибии. Впрочем, это уже было не важно, ибо «амтрэк» выкатывался к краю сосняка, и Нидеррайтер-старший узрел в прицел парочку Т-72.

Понимая, что терять ему совершенно нечего, Вольфганг обстрелял первый танк из крупнокалиберного пулемёта, сметя с брони парочку исламистов и заставив чернокожего мехвода нырнуть внутрь боевой машины. Затем немец перенёс огонь на второй танк, подключив к делу автоматический гранатомёт. Сорокамиллиметровые гранаты накрыли второй Т-72 десятками разрывов, не причинив машине критических повреждений, но деморализовали тех, кто сидел в башне танка. Как оказалось, парочка малолетних негритосов не закрыла башенные люки, поэтому грохот попаданий по броне танка перепугал «воинов Аллаха» до мокрых подштаников.

Как только началась стрельба, тройка Руденко и наёмники покинули БТР, сразу же вступив перестрелку с исламистами. Прячась за корпусом первого танка, чернокожие вели меткий огонь, зацепили Костю Григорьева и ранили Бойда. Лейтенанта спас шлем, «сфера», но Константин всё-таки получил травму шейных позвонков, потерял сознание и на какое-то время выбыл из строя. Бойд «словил» пулю в бедро, которая прошла навылет, повредив мышцы и приведя к значительной кровопотере. Несмотря на ранение, наёмник не покинул поле боя, а его действия сыграли очень важную роль в дальнейших событиях.

Главными же героями дня стали Марк и Гивинс. Ликвидировав в первые же секунды боя вражеского пулемётчика, бывший капитан спецназа отложил в сторону карабин с оптикой и взял в руки РПГ. Целью Марка стал Т-72, оснащённый динамической защитой и теоретически способный несколькими орудийными залпами покрошить всю нашу небольшую группу.

Танк рывками двинулся вперёд, довернул, видимо, собираясь таранить или «амтрэк», или изрешечённый пулями тягач, и нарвался на два гранатомётных выстрела подряд. Блоки динамической защиты сработали, как им и полагается, не позволив РПГ-7 пробить броню, но, похоже, чернокожий механик-водитель решил, что ему на сегодня сполна хватит острых ощущений на одно место. Т-72 резко дал задний ход, едва не подавив прятавшихся за его корпусом боевиков, и получил ещё одно попадание из РПГ, третье по счёту. Выстрел угодил в лобовую проекцию корпуса, танк увеличил скорость, выйдя из зоны прямой видимости. Вообще, неизвестно, как бы оно получилось, если бы мехвод обладал большим мужеством и рискнул бы пойти по пути камикадзе.

Пока Марк пытался уничтожить танк, а Руслан прижимал к земле троицу негритосов, наёмники сделали два метких залпа из американских М136 (АТ4), имевшихся в нашем распоряжении. Выстрелы угодили прямёхонько в цели – в четырёхосный самоходный кран, разрушив телескопическую стрелу, и в «джихадомобиль» с пулемётом на треноге в кузове. В этот момент Бойд и получил свою рану, угодив под обстрел со стороны второго вражеского пулемётчика, палившего откуда-то из мешанины деревьев и остатков железнодорожного состава. К стрельбе этого пулемёта присоединилась парочка автоматчиков, и Руденко пришлось перенести огонь на новые цели. Это дало шанс вновь вступить в бой той троице исламистов, которых капитан было прижал к земле и к броне танка.

Так и не добежав до нашей амфибии, Михаил Чернов ползком добрался до ближайшего укрытия – толстой сосны, – после чего огляделся вокруг. Увидев, что один из «спецназовцев» рухнул на землю, водитель подобрался к нему, проверил раненого, подобрал автомат Григорьева и стал поливать врага короткими очередями. У соседней сосны захлопали выстрелы из «нагана»: отец Гавриил не усидел в бронетранспортёре, прокрался вперёд и со словами «Господи, благослови», принялся опустошать барабан своего револьвера…

…Выпустив пару коротких очередей, я перекатился к другой сосне и приподнял голову, чтобы оценить обстановку. Всё-таки не дело, когда командир не руководит боем, и даже толком не представляет, что творится вокруг него. На нашем фланге шла позиционная перестрелка: прижатые снайпером и пулемётчиком исламисты отвечали вяло, видимо, экономили патроны. А вот за нашими спинами трещало и грохотало, сквозь рокот полудюймового «крупняка» явственно пробивался глухой рёв танкового двигателя, один за другим гремели взрывы.

– Влад! Прикройте! – крикнул я и по-пластунски пополз к левому флангу. Нырнул под «сканию», вылез с противоположной стороны тягача, оглянулся направо и со всех ног бросился к ближайшей сосне. Здоровенный трёхосный самоходный кран свернул с насыпи и пёр в сторону сосняка почти прямо в лоб нашему трейлеру. Из кабины крана высунулся водитель, что-то заорал, размахивая белой тряпкой. Крики мужика утонули в грохоте стрельбы и шуме двигателей, но я успел отметить, что водила крана – типичный русак, здоровяк с гривой светлых волос.

Я сразу же сообразил, что никаким тараном тут и не пахнет, просто водитель из местных решил воспользоваться ситуацией и сбежать от исламистов вместе со своим «жирафом». Причём избрал наиболее грамотное решение – лучше «делать ноги», сидя за рулём мощной машины, чем бежать через «нейтралку» на своих двоих, рискуя получить шальную пулю. Спустя пару секунд «либхерр» втиснулся в сосняк, со скрежетом спихивая с дороги наш тягач. Сдвинув «сканию» на десяток метров назад и в сторону, самоходный кран протиснулся вдоль трейлерного прицепа, едва не взгромоздившись на него всеми тремя колёсами левого борта.

– Не стрелять! – рявкнул я появившемуся из-за кормы «амтрэка» Гивинсу. Узрев то, что вытворяет водила «либхерра», «солдат удачи» вскинул автомат, готовясь изрешетить кабину трёхосного крана. – Не стрелять! Это свои!

За короткое время нашего совместного рейда наёмник успел разучить несколько команд на русском и повременил открывать огонь. Впрочем, скорее всего, свою роль сыграла моя отчаянная жестикуляция плюс дикое выражение на моей раскрашенной физиономии. Как бы там ни было, «жираф» благополучно преодолел препятствие и остановился метрах в пяти позади трейлера.

– Не стреляйте! Я русский! – в отворившейся дверце пассажира сначала показалось белое полотенце, а потом оттуда высунулся светловолосый водитель. – Русский, из России!

– Эй, ты, русский из России! Гони свою громадину вперёд и не перекрывай дорогу! – послышался голос Руслана. – Где командир, млин?! Валить надо, пока эти уроды не опомнились!

– Здесь командир! – обогнув борт амфибии, я нос к носу столкнулся с капитаном и увидел лежащего на земле Константина. Поодаль в неловкой позе сидел Бойд, отставив в сторону раненую ногу. – Ё-моё, что с Костей?!

– Живой вроде! – обернулся в мою сторону Руденко. – Отходить надо!

– Отходим! – выглянув из-за кормы «амтрэка», я понял, что мой товарищ прав на все двести процентов – надо убираться отсюда, пока не поздно. Иначе мы не отделаемся парой «трёхсотых», а влипнем по максимуму, и вообще никогда не выберемся из этого кластера. – Марк, отходим!!!

– Валя, дай мне ещё одну коробку с лентами! – глянув, что Руслан шустро меняет опустевший короб на своём пулемёте, я вспомнил об Александре. – Рус, мы оседлаем этот «жираф», а вы прикрывайте сзади!

Вопреки опасениям, нам удалось быстро разорвать огневой контакт, а затем и вовсе оторваться от противника. Точнее, исламисты даже не попытались нас преследовать, дав фору и по времени и по расстоянию. Полагаю, «воины Аллаха» попросту не представляли, насколько малы наши силы, и предпочли остаться на своих позициях.

– Парни, залезайте скорее! Саня, держи! – передав капитану Барулину короб с набитой патронами лентой, я забрался в кабину «либхерра». – Давай, давай, мужик, гони!

– Меня Кириллом зовут! – отозвался водитель, переключая скорость. – А вы, парни, из каких будете? Вроде свои, но оружие с бору по сосенке, а форма и «броня» амеровские…

– Долгая история, потом расскажу, – ответил я, лихорадочно прикидывая, успеем ли мы смыться в чужой лес или придётся прорываться с боем. В этот момент откуда-то слева на просёлок выскочил какой-то тип в кожаной куртке и джинсах. – Стой! Куда ты, псих, под колёса кидаешься?

– Это Пашка, из местных, его водилой на трейлер сунули, – Кирилл едва успел надавить на педаль тормоза. – Эй, ты сбежал, что ли?

– Убёг, как только вы перебили конвоиров! – прокричал в ответ товарищ в кожанке. – Мужики, ради бога, не бросайте, возьмите с собой!

– Залазь наверх, на платформу! – скомандовал я, приоткрыв дверцу. – Влад, принимайте местного!

– Пашка всегда был правильным пацаном, хорошо, что мы его подобрали, – покосившись на меня, произнёс Кирилл. – Я знаю его много лет – он не подведёт.

– Ты давай за дорогой смотри, а то снесёшь пару-тройку сосен, – приказал я. – Как подъедем к трассе – повернёшь налево…

Взревев двигателем, «либхерр» совершил поворот налево, выехал на шоссе и тотчас угодил под обстрел. Прямо на нас по трассе бок о бок неслись два джипа, набитые строчившими из автоматов и пулемёта исламистами. До джипов было примерно с полкилометра, но это расстояние с каждой секундой стремительно сокращалось.

– Ах ты, дрянь, – заваливаясь в сторону, произнёс водитель крана. В лобовом стекле зияло с десяток маленьких дырочек, от которых во все стороны разбегались мелкие трещинки. Одна из пуль обожгла мне плечо, а другая попала в нашего водителя, угодив в грудь чуть ниже ключицы. – Всё, отрулил ты своё, Кирилл Васильевич…

– Жми на тормоз, на тормоз дави, вот так, – ухватившись обеими руками за руль, я не позволил «жирафу» нырнуть в кювет. Скрипнув тормозами, многотонная машина пошла юзом и наконец-то замерла, развернувшись поперёк шоссе. По кабине вновь застучали пули, что-то чиркнуло сбоку по моему шлему, посыпалось разбитое стекло правой дверцы. Не обращая внимания на обстрел, я зашарил в разгрузке в поисках шприц-тюбика с промедолом. – Сейчас, сейчас, три секунды…

…Длинная пулемётная очередь хлестнула по телескопической стреле и по платформе самоходного крана, покрошила остекление кабины крановщика и ушла вверх. Следующая пулемётная очередь ударила по разворачивающейся амфибии, но пули не смогли пробить ни бортовую, ни лобовую броню нашего «амтрэка». Секунду спустя Вольфганг поймал на прицел вражескую «ниву» и открыл ответный огонь из полудюймового пулемёта. Потерявший управление внедорожник закувыркался по шоссе, а затем взорвался, полыхнув яркой вспышкой детонировавшего бензобака.

Нидеррайтер-старший сразу же перенёс огонь на вторую цель, на «джихадомобиль» японского производства, и задействовал в дополнение к «браунингу» автоматический гранатомёт. Серия разрывов накрыла «тойоту», нашпиговав пулемётчика осколками, покорёжив укреплённый на стальной раме пулемёт. Джип занесло, развернув боком, и бывший офицер «штази» в несколько секунд превратил «джихадомобиль» в покорёженную груду железа с начинкой из окровавленного человеческого мяса. Перевернувшаяся «тойота» задымила, но так и не загорелась…

– Влад ранен! – распахнув дверцу водителя, выпалил Александр. Тяжело раненный Кирилл чуть не кувыркнулся на землю, и капитан едва успел его удержать. – Млин, Вовка, надо бросить кран на хрен!

– Чёрта с два, я не отдам «жирафа» каким-то неграм, – отозвался я, помогая подхватить тяжёлое тело водителя. – Клади его, вот так…

– Что у вас? – подскочил к нам капитан Руденко. – Вот же, гадство, невезуха попёрла.

– Рус, помоги Вовке, а я к Владу, – срываясь с места, бросил на ходу Барулин.

– Что с Зеленцовым?! – закричал Руслан, но Сашка уже исчез за массивной кормой «либхерра».

– Держи тампон, – велел я, вкалывая раненому промедол. – Чёрт, потерял сознание… Давай, тащим его в «амтрэк».

Владиславу, как выяснилось, сильно повезло и не повезло одновременно. Бронежилет принял на себя пару пуль, спася капитана от смерти, но под действием кинетической энергии Зеленцов не удержался на платформе и кувыркнулся вниз. Ударившись об асфальт, Влад на некоторое время потерял сознание, и со стороны казалось, что ранения очень серьёзные, может быть даже смертельные. Затем оказалось, что пули застряли в дополнительных титановых пластинах, не дойдя до тела, а Зеленцов потерял сознание от болевого шока. Вздохнув с облегчением, Барулин с Мышкиным перенесли товарища в десантное отделение БТРа, после чего помогли перетащить туда же и здоровяка Кирилла.

– А ты что здесь делаешь? – залезая в кабину «либхерра», я неожиданно обнаружил там Пашку, восседавшего в пассажирском кресле. – Ты почему не остался в «амтрэке»?

– А кто будет вас прикрывать? – в руках неожиданного пассажира каким-то образом оказался карабин Владислава. – Вот, подобрал в кювете.

– Чёрт, нету времени пересаживать тебя обратно, – буркнул я, давя на педаль газа. После скоротечного боя мы перестроили походный ордер: теперь впереди катила амфибия, а самоходный кран шёл позади неё. – Ты хотя бы умеешь пользоваться таким ружьём?

– А как же. В армии отслужил, дембельнулся по осени, – ответил Пашка, выбивая прикладом остатки остекления правой дверцы. – Лучше бы, конечно, настоящий «калаш», но и «кабаняра» сойдёт.

– Хорошо, «держи» свою сторону, стреляй сразу же, как только увидишь какого-нибудь «зелёного», – приказал я. Похоже, парень не соврал, утверждая, что подобрал «вепря» в канаве. Мои опера, кстати, не обратили внимания, что рядом с Зеленцовым не оказалось его личного оружия. – Да, ты с Кириллом давно знаком?

– Жили неподалёку, учились в одной школе, только он на пять лет постарше был, – отозвался парень. – А после армии вместе работали в автокомбинате, только он на дорожной технике, а я на грузовиках.

Быстро и без проблем доехав до нужного поворота, мы миновали полуразрушенный посёлок и подкатили к линии пересечения двух миров. Здесь мне пришлось пойти на рискованный прыжок с разгона, чтобы «либхерр» не упёрся носом в землю, форсируя метровой высоты обрывчик. Немецкий кран выдержал данное испытание с воистину немецкой стойкостью – даже продырявленное лобовое стекло не рассыпалось и не пошло дальше трещинками.

Затем мы попёрли по джунглям, словно стадо бешеных гиппопотамов, оставляя позади себя самую натуральную просеку. Поначалу ехали по своему старому маршруту, после чего, миновав место утреннего бивуака, повернули на северо-запад. За последние несколько дней Гельмут приноровился к езде по чужому лесу так, что интуитивно выбирал оптимальный путь, и мы шли вперёд, не теряя времени на петляния туда-сюда, из стороны в сторону.

Честно говоря, мы очень опасались погони, поэтому старались поддерживать максимально возможную в данной ситуации скорость. Я с непривычки очень устал, так как начался отходняк после боя, а вместо отдыха приходилось постоянно быть начеку, чтобы не своротить телескопическую стрелу трофейного «либхерра». Кроме того, во время поездки я вёл общение с нашим новым знакомым, Павлом, облачив скрытый допрос в форму непринуждённой беседы. Парень задавал массу вопросов, поэтому пришлось вкратце поведать ему о наших злоключениях и послушать его историю.

Как я и предполагал, Пашка оказался самым обыкновенным молодым человеком с типичными в его возрасте желаниями, запросами и потребностями. Единственное, что выделяло парня из множества ему подобных – несколько наивная искренность в суждениях и оценках происходящего. Павел верил в честность, мужскую дружбу, считал, что мужику следует держать данное им слово, чтобы не было стыдно за самого себя. Наивный. Если бы он только знал, какие… эээ… лица нетрадиционной сексуальной ориентации… постоянно оказываются на верхушке социальной пирамиды… Забыл бы, наверное, и про честность, и про мужскую дружбу, и про прочие сказки для народонаселения. Жизнь – это война, а на войне нужно действовать по сформулированным Сунь-Цзы правилам и не страдать излишним милосердием и человеколюбием. Если видишь перед собой козла, то не подкармливай его, а просто пристрели, без лишних эмоций и угрызений совести. Иначе этот козёл станет большой козлиной и загнобит и тебя, и твоё окружение, и массу наивных обывателей.

Так уж получилось, что на майские праздники родители Пашки укатили к его старшей сестре в Москву, парень остался один, выпил после рейса, уснул и проснулся уже в совершенно ином мире. В первый день после катаклизма Пашка бродил по округе, пытаясь разобраться в происходящем самостоятельно, а затем присоединился к группе байкеров, попытавшихся было исследовать чужой лес. Попытка оказалась роковой – парни в кожанках напоролись на парочку леозавров, и лишь немногие унесли свои… ноги и мотоциклы. Здешние хищники слишком щепетильно отреагировали на появление в своих исконных владениях рычащих стальных чудовищ, воняющих бензином и маслом, и расправились с байкерами в считанные секунды. Людям не помогло даже наличие у них помповых ружей и травматических пистолетов.

Павел оказался в числе тех, кому посчастливилось спастись от леозавров, и после этого парень дал себе зарок: в чужой лес ни ногой. К сожалению, этот зарок пришлось нарушить, когда анклав атаковали исламисты. Точнее, чуть позднее, когда негритосы принялись искать среди местных жителей тех, кто способен управлять тяжёлой техникой. Пашка оказался одним из тех, кого «зелёные» усадили за руль трейлера, предназначенного для вывоза танков, найденных на месте крушения железнодорожного состава. Молодой человек не знал, что это были за танки, откуда и куда их везли, зато смог рассказать мне о том, каким количеством трофейной техники располагают исламисты.

Итак, на территории автокомбината негритосы захватили три самоходных крана, шесть тягачей с трейлерными прицепами, пять фур, три топливозаправщика, четыре самосвала, плюс грейдеры, трактора, катки и асфальтоукладчики. Кроме того, на территории автокомбината оказалось какое-то количество личного автотранспорта водителей, ушедших в рейс, пара современных автобусов и даже внедорожник «тигр». Последний принадлежал лучшему другу самого директора, и был пригнан для ремонта и тюнинга. По словам Павла, в ближайшем будущем исламисты не могли использовать «тигра», так как тот стоял разобранным чуть ли не наполовину.

– А что со вторым краном, таким же, как этот, на пятьдесят тонн? – поинтересовался я. – Он на ходу, его могут использовать?

– Могут, наверное, если найдётся хороший крановщик, – пожал плечами мой собеседник. – Трофимыч, кстати, оказался единственным спецом, кого смогли найти даги. Кирилл, конечно, тоже умеет на таком кране, но он не может работать так, как умеет Трофимыч.

…К сожалению, этот неизвестный нам Трофимыч, скорее всего, уцелел, – мысленно чертыхнулся я. – Всё-таки зря наёмники не подорвали кабину семидесятитонника, зря… Грохни мы этого Трофимыча – чёрта с два негритосы найдут ещё одного такого же профессионала… А так нам придётся иметь дело минимум с парой тэ-семьдесят два, против которых бессильны и эр-пэ-гэ-семь, и одноразовые «базуки» пиндосов… Да, и тэ-пятьдесят пять фиг пробьёт лоб тэ-семьдесят второго из своей «сотки»… Странно всё-таки, что негры не расстреляли нас из танковых пушек… Либо ещё не разобрались с техникой, либо у них попросту нет боекомплекта…

Убегая от врага в северо-западном направлении, около семи часов вечера наша маленькая колонна не-ожиданно вышла к следующей границе пересечения двух ландшафтов. Здесь нам впервые пришлось столкнуться с частью самой натуральной пустыни, перенесённой с Земли, и мы поначалу даже растерялись, упёршись в песчаные дюны. Повсюду, насколько хватало взгляда, простиралось настоящее море невысоких барханов, заметно сглаженных под воздействием местных ветров и еженощных осадков. Над барханами витал странный запах сгоревшей химии, свидетельствующий о том, что земляне умудрились посетить и этот уголок чужого мира…

– Дальше куда? – поинтересовался Руслан, принюхиваясь к запаху гари. – Между прочим, пора бы подумать и о ночлеге.

– Прокатимся по пустыне тем же курсом – должны же мы когда-нибудь выйти к побережью, – ответил я, пожимая плечами. Осмотр с помощью бинокля близлежащей местности не дал совершенно никаких результатов – впереди простирался лишь один песок. – Второй вариант: переночуем прямо тут, на барханах, используем фактор местности. Здесь никто не подберётся к нам ближе чем на две сотни метров.

– Запашок здесь какой-то странный, – подходя, заметил Александр. – Такое ощущение, словно подожгли химзавод.

– Ладно… Как там дела у раненых? – поинтересовался я, опуская бинокль.

– Влад вроде в норме, хотя вся грудь – сплошной синяк, – стал перечислять Руденко. – Костя пришёл в себя, жалуется на головную боль и шею… Бойд потерял много крови, но держится молодцом… А вот Кирилла надо оперировать, и желательно поскорее… Похоже, пуля застряла внутри, и хорошо, если лёгкое не задето.

– Понятно. Марк, радируй на базу, что мы провели разведку боем, обнаружили у негров пару «тэ-семьдесят вторых» и сейчас отступаем к побережью… севернее мыса «Базальтовая пирамида», – приказал я, покрутив в руках самодельную карту местности. – Это неисследованный район севернее того кластера с вагонами, где очутился Сухонин… Пусть высылают сторожевик, чтобы забрать «трёхсотых».

Двигаться по пустыне оказалось сложнее, чем я себе представлял. Тяжёлый «либхерр» то и дело норовил забуксовать, и БТРу пришлось пару раз брать кран на буксир, вытаскивая «немца» из песчаных ловушек. Каждая такая задержка заставляла нас нервничать и высылать разведчиков на самый высокий бархан в ближайшей округе.

На первый раз всё благополучно обошлось, а вот во время второй вынужденной остановки капитан Мышкин сразу же обнаружил к северу от нас какой-то непонятный объект. До объекта было примерно три – три с половиной километра, и мы так и не смогли определить, что же это такое. После недолгих споров приняли решение прокатиться на север, и попытаться рассмотреть непонятку поближе. Иначе так и останемся в неведении, а неведение в иных ситуациях хуже любопытства.

– Это кусок самолётного крыла, – определил Барулин, когда мы сократили расстояние до объекта почти вдвое, и вновь оседлали высокий бархан, чтобы осмотреться. – Сами гляньте: крыло, торчит из песка под большим углом. Если смотреть с юга, как мы смотрели, то кажется, что это странная башня.

– Похоже, Саня прав, – произнёс Руслан, разглядывая объект в бинокль. – Да, точно, крыло самолёта. А запашок, следовательно, несёт с места крушения самолёта… Видать, там всё сгорело…

Спустя двадцать минут мы подкатили к месту крушения очередного авиалайнера, и нашему взору предстала ещё одна картина апокалипсиса. Посередине усыпанного чёрной гарью пространства виднелась здоровенная воронка, чуть поодаль валялось почерневшее от пожара хвостовое оперение и остатки второго крыла. Судя по воронке, самолёт рухнул наземь в прямом смысле этого слова, разбился вдребезги, на куски.

Видимо, авиалайнер имел на борту значительный запас топлива, что и стало причиной пожара, пожравшего все более-менее крупные обломки, не говоря уже о совсем мелких. Горящее топливо растекалось по округе, впитываясь в песок, в результате чего пространство вокруг воронки стало походить на пейзаж фильма ужасов. Огонь уничтожил все тела и личные вещи пассажиров и экипажа, поэтому не представлялось возможным определить, сколько людей здесь погибло. Место крушения источало смрад химического пожарища, и ветер разносил этот запах во все стороны на много километров вокруг. Словно памятник жертвам катастрофы, чуть в стороне от пожарища из бархана торчала нетронутая огнём часть крыла с законцовкой, которую можно было разглядеть издалека, с расстояния в два-три километра.

Потратив минут десять на визуальный осмотр места крушения, мы пришли к выводу, что ни у кого из пассажиров и членов экипажа не было шансов выжить в этом крематории. Затем мы поспешили покинуть место гибели самолёта, взяв курс на запад, чтобы побыстрее выйти к побережью. Погоня, которой мы так опасались, всё ещё не появилась, и у меня возникла надежда, что мы наконец-то выскользнули из неприятностей.

Миновав очередную границу пересечения двух ландшафтов, мы вкатились в какой-то жутко густой подлесок и принялись продираться сквозь него. Деревья в этом районе мало отличались по своим размерам от своих земных собратьев, а вот кустарник напоминал самое настоящее заграждение из противотанковых ежей, опутанных колючей проволокой. Потратив на преодоление каких-то полутора километров этой жуткой зелёнки целый час, мы наконец-то смогли выбраться на сказочный песчаный пляж.

– Эх, красота неописуемая, круче, чем на Мальдивах, – произнёс я, оглядевшись по сторонам. – Не желает ли кто-нибудь искупаться?

– Ты, Володя, сначала на следы глянь, а потом уже лезь купаться, – с этими словами Александр указал рукой на двойную цепочку ямок с бороздой между ними, идущих от кустарника к урезу воды. – Здесь, похоже, крокодилы шастают, как шлёндры по променаду.

– Да, я пошутил, – улыбнулся я, вскидывая бинокль. – Так… Шоссе пустынно, господа, нет ни пробок, ни «гайцов».

– Траулер подойдёт не раньше чем через пять часов, – появился из чрева амфибии капитан Руденко. – А это значит, что перегружать раненых придётся в полной темноте.

– Мы поедем навстречу нашему сторожевику. Пашка, собирай манатки и шагом марш в броневик. А ты, Руслан, перебирайся со своим пулемётом ко мне в кабину, – велел я, рассматривая лежащий на юге мыс «Базальтовая пирамида». – Кран пойдёт впереди, «амтрэк» в сотне метров позади… И посматривайте, мужики, чтобы не прозевать погоню.

– Вот, объясни мне, Володя, за каким лешим мы вообще угоняли эту махину? – усевшись в кресло, поинтересовался капитан. – Могли бы взорвать – у наёмников есть пластид. Точно есть, я сам видел.

– Могли бы и взорвать, – согласился я, легонько притопив педаль газа. – Но ты же знаешь, что я не люблю поступать, как собака на сене.

– А что, неплохой «жираф», в хозяйстве пригодится, – поёрзал в кресле Руденко. – Как думаешь, сколько у негритосов танков?

К сожалению, наличие у врага даже одного-единственного Т-72 могло серьёзно изменить расклад сил в противостоянии с исламистами. А у врага, как выяснилось, имелось минимум парочка «семьдесят вторых», и оба, похоже, были на ходу. Оставалось надеяться, что у негритосов возникнет проблема с комплектацией экипажей и с профессионализмом наскоро набранных танкистов. А вот если среди бывших граждан РФ наберётся хотя бы с десяток отслуживших в своё время в танковых частях, то можно считать, что наши дела не очень. Да и вообще, более сотни новобранцев серьёзно увеличили силы противника, освободив африканцев от несения охранных функций в своих ближайших тылах. Правда, как показали результаты нашего разведрейда, кавказцы не представляли из себя реальной боевой ценности и годились лишь на роль «пушечного мяса».