Текст книги "Ментовский вояж: Везунчики. Рейдеры. Магелланы"

Это обновление иржики называли «колесом переходов», причем переходов из тонкого мира в плотный мир, туда и обратно. И так бесчисленное множество раз. Почему такое происходит? Ответ прост, дорогой белокожий друг – в мире, как и в организме обыкновенного человека, происходит постоянный круговорот и трансформация различных видов энергии… М-да, а ведь и не поспоришь с «сэром индейцем», забодай его комар.

Короче, серокожие ЗНАЛИ, что создатель и мироздание – суть единое целое. Поэтому они не строили храмов, где поклоняются богу или богам, не верили в каких-либо духов природы, или еще во что-то подобное.

Вместо пантеона богов – или одного бога с толпой приближенных ангелов-архангелов – у иржиков царил культ их же собственных предков. Впрочем, наш термин «культ предков» совершенно не подходил для обозначения того, что гуманоиды вкладывали в эти понятия.

Не имея ни малейшего представления о мужских и женских хромосомах, о количестве и комбинациях разных там генов, серокожие разработали свою, достаточно оригинальную генетическую теорию.

Во-первых, практически каждый из иржиков мог нарисовать свое собственное генеалогическое древо, поименно перечислив своих предков вплоть до седьмого-десятого колена включительно. Более того, каждый иржик владел ключевой информацией обо всех своих вышеупомянутых предках – когда тот родился и умер, какой имел характер, что у него было со здоровьем, чем он занимался в жизни, и тому подобное.

Правительство, в свою очередь, тщательно следило за тем, чтобы эта информация не затерялись в веках, не исчезла в стремительном потоке времени. Для этого в Дайяре было построено специальное хранилище, где содержалось огромное количество книг и свитков, содержавших подробные знания обо всех предыдущих поколениях. Этакая историческая библиотека и храм предков в одном флаконе. Сие прекрасно иллюстрировало то, что соплеменники Тармода очень серьезно относятся к истории своего народа и цивилизации в целом.

Во-вторых, по мнению серокожих, каждое поколение предков являлось носителем какой-то ключевой информации, определяющей физическое и психологическое здоровье в целом и влияющей на жизнь в общем и целом. Каждый конкретный предок обеспечивал защиту в какой-то определенной сфере, которую неким образом курировал… прямо с того света. Либо не обеспечивал эту защиту, если при жизни не смог разрешить аналогичную проблему либо допустил ее возникновение.

Любой человек, испытывавший проблемы со здоровьем, психикой либо столкнувшийся с какими-то жизненными неурядицами, первым делом смотрел свое генеалогическое древо, чтобы выяснить, откуда… растут ноги, в общем. Если оказывалось, что данная проблема имела место быть в роду и ранее, то есть передалась по наследству, то человек просил-молил «ответственного» за ней предка, чтобы тот помог потомку пройти это испытание. Сложно сказать, каким именно образом «ответственный» пращур мог помочь, да еще и с того света, однако я решил не озвучивать сей вопрос – пищи для размышлений и так хватало выше крыши.

Иржики каждый день возносили общие молитвы во славу всех своих предков, да еще и персонально поминали тех, кто родился и умер именно в этот конкретный день. Ну, по крайней мере, старались следовать этому ритуалу, если это позволяла сделать военная обстановка. Если же серокожим было не до ритуальных молитв – война, однако, – то… предки прощали и благословляли воинов, занятых тяжелой мужской работой.

Думается, не требуется уточнять, что иржики верили в реинкарнацию, в то, что человек живет множество жизней. Хотя слово «верили» в нашем понимании этого термина совершенно не годится для того, чтобы понять суть «веры» иржиков.

Иржики ЗНАЛИ, что ушедший в иной мир рано или поздно вновь воплотится в своем же собственном роду, точнее, в параллельной ветке своего рода. То есть человеку нельзя было воплотиться в тело своего же прямого потомка, а вот в тело потомка своих семиюродных родственников по прошлой жизни – всегда пожалуйста.

Тут уже я не выдержал и задал «сэру индейцу» всего один вполне закономерный вопрос: а почему, собственно, нельзя взять и воплотиться в своего же собственного потомка?

Ответ Тармода поразил обезоруживающей простотой и логикой – предки никогда не дадут согласия на подобный фокус, а без согласия предков воплощение невозможно в принципе. Ага, знал бы ты, вождь, об искусственном оплодотворении, о так называемых детях из пробирки, о возможности клонировать любое живое существо.

Далее выяснилось, что наиболее страшным преступлением у серокожих является кровнородственная связь, приводящая к рождению потенциально ущербных детей. Впрочем, неудивительно, если учесть, что иржиков на этой планете насчитывалось всего лишь пять с половиной миллионов особей, и их раса находится в состоянии войны за выживание. Окажись мы в похожих условиях, также пришлось бы хорошенько задуматься об опасности деградации человеческой расы…

Черт, да мы уже влипли в такую же ситуацию! Ладно, в чужой монастырь со своим уставом не лезут, и в каждой избушке – свои игрушки. Серокожие вправе почитать своих предков, земляне – своих, делить нам с иржиками вроде нечего… Странно, что нам до сих пор не предъявили за убитых «собачек» и воинов.

– …Скажи мне, майор Владимир, Аллах и Христос – это первопредки всей вашей расы? – Упс, задумался, а «сэр индеец» уже о чем-то там спрашивает.

– Нет, первопредками у нас считаются Адам и Ева, – машинально ответил я. М-да, не подумал, сейчас у вождя стопудово вскипит котелок. – А Аллах, Христос, Яхве – это, типа, различные имена одного создателя.

– У нас еще Будда есть, – совершенно некстати влез капитан Руденко. – А у индусов… Сань, кому поклоняются индусы? Кришне?

– У индусов есть Шива, Вишну, Митра и кто-то еще, – ответил капитан Барулин и с невинным видом кинул в рот сочную апельсиновую дольку. Здешние апельсины превосходили по размеру свои земные аналоги, практически не отличаясь от них по вкусу. – Амар Сингх должен знать, кому поклоняются его соплеменники.

– Так… Тармод, на нашей родной планете живет пять разных рас (личное мнение автора), и каждая произошла от своих богов, – видя, что вождь натурально обалдевает от количества имен создателя, я быстренько состряпал новую рабочую версию. – Адам и Ева – не боги, а первопредки одной из наших рас.

– Скажи мне, майор Владимир, а кто создал ваших богов? – «сэр индеец» с минуту молчал, видимо, переваривая мою рабочую версию, затем задал очередной вопрос. Млин, дались же ему наши христы-аллахи-будды! Задолбал уже со всей этой теологией! Вот какая ему нафиг разница, кто создал Яхве? Мы об этом никогда не задумываемся, да и иудеи, поклоняющиеся своему Яхве, не любопытничают сверх меры и без разрешения со стороны своего раввината.

– Сложный вопрос, Тармод. Наши боги то ли прилетели откуда-то издалека, то ли родились из ничего, – пожав плечами, я вспомнил о нифилимах и аннунаках. Очень интересные персонажи, доложу я вам, совершенно не монтирующиеся с лубочными моделями религиозного мироздания.

– В наших древних рукописях сказано, что в межзвездном пространстве можно плавать так же, как плавают по морям и океанам. Там же сказано, что есть цивилизации, способные создать корабли для походов между звездами, – вздохнув, вождь выдал целую речь. – Это очень опасные и могущественные существа, и они могут обманывать нас, людей, выдавая себя за нашего создателя. Для них это игра, и не больше того… Эти межзвездные странники рождаются и умирают, как и все живые существа, но цикл их пребывания в плотном мире исчисляется десятками и сотнями тысяч лет.

– Интересная информация, – ответил я, лихорадочно соображая, чем бы таким поразить воображение «сэра индейца». Рассказать ему про наши автомобили, самолеты, компьютеры, что ли? Так у него под рукой найдется еще более крутой высокотехнологичный девайс – пенал-переводчик, неизвестно кем созданный. Вон он, стоит, исправно выдавая перевод человеческой речи на пять языков минимум. Готов поставить на кон, что набор этих пеналов – не единственное «волшебное» оборудование, найденное серокожими в пирамидах и разрушенных городах деградировавших чернокожих великанов.

– Наши мудрецы считают, что межзвездные странники очень хотят стать создателями своей собственной вселенной, и поэтому они играют в бога, или богов, – легкая улыбка промелькнула по лицу Тармода, но вождь явно не шутил. – Я думаю, что это межзвездные странники сотворили те катаклизмы, что закинули в этот мир и нас, и вас.

– Тармод, если мы хотим союза между нашими народами, то вам придется привыкнуть к тому, что земляне молятся разным богам, – мне не оставалось ничего иного, кроме как констатировать очевидность. Ибо в космогониях я разбирался еще хуже, чем в теософиях, и не желал терять драгоценное время на лекции о космогенезисе иржиков. У нас имелись более насущные проблемы, и тему беседы следовало поменять как можно быстрее… Исподтишка показал Руслану кулак, чтобы тот не лез в разговор с очередной банальностью про аллахов, евреев и прочих христов. Не время сейчас продираться сквозь дебри религиозной казуистики, пытаясь разобраться с мировоззренческими закидонами сотен поколений землян. – Я предлагаю вернуться к данному вопросу позднее, когда мы разберемся с более важными проблемами.

– Хорошо, майор Владимир, давай разберемся с более важными проблемами… Несколько дней назад командир Драшул совершил ошибку, за которую он заплатил своей же собственной жизнью, – «сэр индеец» почти дословно повторил мою последнюю фразу и кивком подозвал одного из воинов. Воин передал Тармоду какой-то небольшой сверток и отошел в сторонку. Я внутренне напрягся, рука машинально потянулась к пистолету. – В тот момент между нашими народами не существовало вражды, а командир Драшул не должен был спускать с цепей сторожевых румов… Походный совет вождей признал право незнакомцев защищать свои жизни любым оружием… Иржики не станут мстить за погибших, и вражды между нашими народами не будет.

С этими словами вождь протянул мне развернутую тряпицу, в которой лежало десятка два пуль разных калибров: 5,45, 7,62 и 9 мм.

Не сложно было догадаться, где и каким образом серокожие насобирали эту горсть «улик». Стопудово вырезали эти пули из тел расстрелянных нами «собачек» и своих недалеких соплеменников, тех, кому не повезло угодить под автоматно-пулеметный огонь. А нефиг было спускать на нас тех самых «собачек Баскервиля», или сторожевых румов, как их окрестил «сэр индеец»…

– Тармод, мы сожалеем о данном инциденте и выражаем искренние соболезнования друзьям и родственникам погибших, – выслушав перевод, я перевел дух: слава богу, вожди потенциальных союзников не исповедуют принцип «око за око» и способны признавать ошибки собственных подчиненных. Ведь, если бы погибший Драшул хоть немного пошевелил тогда мозгами, мы бы познакомились с иржиками раньше и не потеряли бы Фридмана и его бойцов. – Нам бы хотелось избежать случайных конфликтов между нашими народами, поэтому я предлагаю здесь и сейчас обменяться данными о дислокации наших и ваших войск.

С этими словами я вытащил из разгрузки самодельную карту устья Амазонки, созданную на основании данных аэрофотосъемки. На склеенном листе бумаги были отмечены территории Конфедерации до техасского кластера включительно, а также китайские и армянские земли на противоположном берегу реки. Увидев карту, «сэр индеец» впился в нее глазами и, мгновенно сориентировавшись, ткнул пальцем в отбрасывающие тени силуэты двух пирамид.

– Мои воины дислоцированы здесь и здесь, группы разведчиков находятся на берегу реки, где скрытно наблюдают за вашими кораблями, – произнес Тармод. – У вас очень большие корабли, больше, чем парусники узкоглазых.

– Так… А ваши разведчики ходят на правый берег? – откровенно говоря, я опасался, что «солдаты удачи» уже подстрелили десяток-другой серокожих, а ван Клейст скромненько умолчал об этих «победах». Либо иржики застали врасплох кого-нибудь из наемников и взяли его в плен, как Камиля и прочих азеров. – У вас есть лодки?

– У нас есть лодки, но мы очень редко посылаем разведку на правый берег. На том берегу нет ничего интересного: сплошные джунгли, в которых никто не способен выжить, – ответил вождь и уточнил: – В джунглях водятся огромные и страшные хищники, и они намного сильнее наших сторожевых румов. Этих хищников можно убить лишь отравленными стрелами, но это очень опасная охота.

– Понятно… Сань, покажи нашим новым друзьям фотки тиранозаврусов, которых амеры расстреляли из пушки, леозавров и всех прочих зверушек, которых мы успели нащелкать, – я задумчиво посмотрел на арбалет в руках одного из воинов, перевел взгляд на колчан с болтами. – Тармод, а вы всегда пользуетесь отравленными стрелами или только на охоте?

– Всегда: и на войне, и на охоте, – мой собеседник с интересом наблюдал, как капитан Барулин ищет на айфоне фотографии двухнедельной давности. – Мы переняли этот обычай у ржепиков – они воюют с нами исключительно отравленным оружием.

– А между собой как воюют? – поинтересовался Марк. – Тоже пуляют друг в дружку отравленными стрелами?

– Нет, боги войны запрещают ржепикам мазать ядом оружие во время их междуусобных конфликтов, – вождь отрицательно покачал головой и в следующий момент воскликнул: – Вот! Вот этот зверь является властелином джунглей! Майор Владимир, чем вы его убили??!

– Пальнули из пушки, и все дела, – хмыкнул я, глянув на фото местного тираннозавра. – Этого ящера расстрелял Бэ-Тэ-Эр – это такая машина на четырех колесах, управляемая людьми.

– Такая же, как эти? – секунду помедлив, Тармод извлек из какого-то потаенного кармашка небольшой пергамент, на котором были изображены БМП-2 и трехосный бронетранспортер, видимо, китайский. – Мои воины видели эти машины на северо-западе, в окрестностях второй пирамиды.

– Да, такая же, как эти, – подтвердил я, глянув на пергамент, и сразу же обеспокоился. – Скажи, Тармод, а люди на этих машинах видели твоих воинов или нет?

– Нет, мои воины способны спрятаться в лесу так, что их никто не заметит, – в голосе «сэра индейца» промелькнули нотки гордости за своих солдат. Вот, мол, какие у меня великолепно обученные рейнджеры… М-да, не в курсах иржики о тепловизорах и прочих высокотехнологичных приборах, созданных для обнаружения замаскированной живой силы противника.

– Хорошо. Солдаты, ездящие на этих и этих машинах – наши союзники, – недолго думая, я ткнул пальцем в силуэты гусеничного БМП и шестиколесного БТРа. – Эти люди не подозревают о вашем присутствии на левом берегу, не знают, что под пирамидами дислоцированы твои бойцы.

– Мы хорошо прячемся, – произнес вождь и неожиданно улыбнулся. – Человек из верхнего зала уснул… Он твой друг, да?

– Да, он мой бывший командир, – оглянувшись, я увидел, что Северьянов прикрыл глаза и тихо-мирно сопит в две дырки, обхватив рукой приклад ПКМа. Впрочем, неудивительно, ибо Артем Викторович морально и физически вымотался за несколько суток вынужденного голодания, а тут еще столь фантастическое спасение и накрытие информационной лавиной. – Марк, он что-нибудь съел?

– Нет, выпил полтора литра водички и отрубился… Умаялся, бедняга, – капитан Мышкин впихнул в разгрузку полупустую флягу. – Ему бы молока, но где же его здесь достать?

– В немецком кластере либо у армян, – негромко заметил Вольфганг. – Вряд ли у наших серокожих друзей есть коровы.

– Сейчас узнаем, – обернувшись к Тармоду, я принялся расспрашивать «сэра индейца» о том, содержат ли его соплеменники домашних животных, а если содержат, то каких именно. Вождь слегка удивился столь неожиданной перемене темы беседы, задал пару встречных вопросов, после чего разговор закрутился вокруг сельского хозяйства.

Животноводство иржиков, если исходить из нашего понимания данной темы, пребывало в жалком существовании, находясь на уровне каменного века. В фигуральном смысле этого термина, разумеется. Проще говоря, серокожие не разводили ничего подобного земным коровам, лошадям или буйволам, на худой конец.

Вместо дойных коров соплеменники Тармода выращивали животных, похожих на наших овец и коз, а на мясо шли… специально откормленные ящерицы какого-то местного вида. Эти рептилии, как мы поняли, были у иржиков заместо привычных землянам домашних хрюшек. Более того, серокожие не брезговали употреблять в пищу и другие виды ящериц, а также различных змей, лягушек и прочую экзотику.

Что же касается птицеводства… В дополнение к закинутым в чужой мир аналогам наших кур, соплеменники Тармода приручили еще с полдесятка видов местных птиц, в результате чего у иржиков вот уже четыре сотни лет не возникало проблемы голода. Даже в самые неурожайные годы серокожие всегда могли компенсировать дефицит зерновых, пустив под нож часть поголовья домашней птицы. Про разные фрукты-овощи вообще молчу – благоприятный климат позволял собирать по два урожая минимум.

Ловить рыбу, если мы правильно поняли слова вождя, каждый иржик учился буквально с пеленок. Здесь вновь проигралось удачливое географическое положение – окрестные воды кишмя кишели множеством видов рыб.

В результате рыболовство как таковое считалось у серокожих чем-то вроде работы на собственном приусадебном участке. Отошел вечерком от берега на лодочке на пару сотен метров, поставил сеть – и утречком едва затянешь ее в свой утлый челн, ибо добыча может быть неподъемной в прямом смысле этого слова. А частенько вообще не находишь свою сеть – набившейся за ночь рыбой закусывает какой-нибудь морской хищник из семейства плезиозавров, а остатки снасти бесследно исчезают в водной пучине.

Поговорив о сельском хозяйстве иржиков, мы плавно перешли к обсуждению вопросов торговли с новыми потенциальными союзниками. Здесь неожиданно возник дисбаланс между желаниями и возможностями сторон: мы нуждались практически во всем, что выращивали серокожие, но сами не могли предложить им взамен ничего конкретного, кроме специфических знаний общего характера. Да, соплеменникам Тармода не помешало бы более современное оружие, которое имелось у землян, но… Не автоматами же и танками торговать! Нам самим требовалось современное земное оружие, причем в как можно больших количествах, ибо оружия, как известно, много не бывает.

Подняв тему торговых отношений, мы послушали весьма интересную лекцию об устройстве финансовой системы в государстве Дайяр. Данная система, как, впрочем, и вся экономика серокожих, была создана исключительно для обеспечения нужд постоянно воюющей армии. Даже не знаю, каким «-измом» обозвали бы данный строй любители порассуждать о капитализмах и социализмах, случись им столкнуться с финансово-экономической моделью иржиков.

Вождь показал нам дюжину серебряных и золотых монет, небольших по размеру, рассказал об их номиналах (строго по весу металла), обменном курсе золота к серебру, а также к более дорогим «монетам» – драгоценным камням. Последние, как выяснилось, ценились дороже золота и находились в обращении наравне с монетами и гарантийными векселями. Пошарив в своих необъятных карманах, Тармод извлек оттуда маленький кожаный мешочек, и с гордым видом высыпал его содержимое на перевернутую бочку.

– Здесь почти половина нашей гарнизонной казны, – похвастался «сэр индеец», затем выудил из кучки здоровенный необработанный сапфир. – Такой камень равен десятку монет достоинством в пять малых золотых каждая, либо пяти сотням малых серебряных…

– …Вот почему они так легко простили гибель своих людей, – догадался я. – Мы тогда забрали с собой образцы «железок», а мешочек с рубинами… так и остался лежать на теле Драшула…

– …А такой камень? Сколько он стоит? – сержант Мак-Кинли неожиданно протянул вождю небольшой рубин, также необработанный.

– Сорок пять золотых монет, – выдал вердикт Тармод, внимательно рассмотрев рубин, после чего возвратил его хозяину. – Откуда у вас такой хороший камень?

– Из прошлой жизни, – улыбнулся Рон, пряча рубин в одном из карманов своего «марпата». – Сорок пять золотых монет… Это много или мало?

– На эти деньги можно дней тридцать прожить в Дайяре, сняв комнату в хорошей гостинице… Хватит и на крышу над головой, и на оплату еды в таверне, – вождь окинул сержанта задумчивым взглядом. – Три раза в день – завтрак, обед и ужин.

Глаза у американца загорелись, и Мак-Кинли неожиданно принялся рассказывать «сэру индейцу» о финансовой системе в его родимой Америке. Сначала американец вещал о чудесных бумажных деньгах под названием доллары, показал Тармоду несколько мятых купюр, затем перешел к более интересным вопросам – к безналичным финансовым операциям и денежному мультипликатору.

Услыхав, что деньги можно делать буквально «из воздуха» или одним нажатием кнопки на компьютере, вождь, похоже, не поверил своим ушам и стал переспрашивать, уточняя детали и подробности данного колдовства.

– Володя, какого лешего мы сидим тут развесив уши? – воспользовавшись передышкой, Руслан вознамерился «отомстить» мне за то, что я обломал его стремление побухтеть о религии. Подойдя вплотную, капитан принялся шептать мне на ухо: – Слушаем про какую-то ерунду о предках от тех, кто не дорос до знаний о генах и хромосомах. Эти серые коржики даже не представляют, что это такое… Вот скажи мне – оно нам реально надо?

– Надо, Федя, надо, – процитировав классику советского кинематографа, я напомнил капитану об одном важном моменте. – Если сейчас у нас нет сил, чтобы организовать экспедицию к белгородскому и бобровскому кластерам, то это не значит, что нужно забыть об оккупированных русских землях.

– Почему же тогда Стрелков ни разу не обмолвился о подобных планах? – мгновенно отреагировал Руденко. – Да и Жерар ничего такого не говорил.

– А чем ван Клейст может нам здесь помочь? Ну, выделит он десяток толковых вояк под началом сержанта Маллигана, отсыплет чуток патронов, и все. Бразильцы и «зетасы» – то наша проблема, а не бельгийца, – тяжело вздохнув, я бросил взгляд на мирно спящего Северьянова. – Сегодня под командованием Николаича наберется максимум рота наших, российских парней… Много мы навоюем одной ротой на два анклава?

– Думаешь, что нам удастся подписать иржиков на нашу войну? – в голосе Руслана слышался откровенный сарказм. – Зачем им чужая война?

– Элементарно, Ватсон: они помогают нам, а мы, в свою очередь, помогаем им, – ответил я и секунду спустя уточнил: – Думаю, парочки танков хватит, чтобы раскатать в блин любое войско ржепиков. Не тратя снаряды и патроны, благо солярки у нас полным-полно.

– Володя, а не проще ли нам заключить союз с ростовскими и московскими силовиками? – капитан Барулин тут как тут. – Они все-таки свои, русские, а не эти… ну, ты понял, о ком я.

– Вот именно, что свои, – поморщился я, вспомнив нашу встречу с отрядом Ахмеда Мансурова. – Как только эти «свои» просекут, сколько у нашей Конфедерации ресурсов – мигом налетят и примутся давить на совесть… А в худшем случае, вообще, придут и полезут нахрапом.

– Как знать, авось, и договоримся, – хмыкнул Руденко, глянул на часы. – Вечер уже… Пора бы нам хорошенько пожрать, и на боковую. Чую, что завтра нас ждет веселый день.

Стрелки моих часов показывали семнадцать с четвертью, через пару-тройку часиков должен был наступить закат. Покидать пирамиду и тащиться к Амазонке на ночь глядя было бы с нашей стороны чистым безумием, поэтому мы решили провести в гостях еще одну ночь. Благо серокожие хозяева пирамиды были искренне рады угодить гостям, в которых видели вновь приобретенных союзников. Замечу: сильных и могучих союзников.

Насыщенный событиями день пролетел незаметно, с головой окунув нас в офигенный информационный поток. Голова буквально пухла от массы самой разнообразной информации, обрушившейся на меня и моих парней. За последние несколько часов мы узнали о новом мире больше, чем за предыдущие три недели. Единственное, что слегка омрачало ситуацию, так это полное отсутствие связи с кем-нибудь из наших союзников-землян: с наемниками из немецкого кластера или с армянами из армии обороны НКР.

Поужинав, как говорится, чем бог послал, за одним столом с Тармодом и полудюжиной его приближенных, парни стали устраиваться на отдых. Чтобы не мешать спать личному составу, мы с Северьяновым перебрались в соседнее помещение, где бодрствовали еще часа три, рассказывая друг другу о перипетиях жизни.

Покушав фруктов, мой бывший командир преображался буквально на глазах и вскоре окончательно пришел в себя. Признав, что для восстановления физических кондиций в полном объеме ему потребуется какое-то время, Артем Викторович заверил, что утром сможет идти с нами куда угодно, хоть к черту на рога.

– Володя, дай мне слово, что поможешь организовать экспедицию по спасению моих товарищей, – попросил Северьянов в конце разговора, глядя мне прямо в глаза. – Тревожно у меня на душе, интуитивно чувствую, что рыбаков надо как можно быстрее вытаскивать с того острова.

– Артем Викторович, обещать ничего не буду, но сделаю все, что в моих силах, – мне ничего не оставалось, кроме как заверить бывшего капитана погранвойск в намерении оказать содействие, и не более. Нельзя же давать человеку какие-то конкретные обещания, если ты не знаешь, что произойдет завтра утром. – Давайте сначала доберемся до наших, и вместе с моряками подумаем о спасательной экспедиции.

Очередная ночь в новом мире прошла спокойно и тихо, и на рассвете нас разбудил один из командиров иржиков.

Потратив на завтрак и сборы около получаса, мы углубились вслед за Тармодом в один из туннелей, ведущих в сторону Амазонки. Заявив, что чувствует себя преотлично, Саня Барулин шагал наравне со всеми, а Гельмута Нидеррайтера и двух американских морпехов несли на носилках серокожие воины.

Пройдя по туннелю километра три, мы вышли к подземному блокпосту и метров через двести поднялись на поверхность. Я вновь отметил прекрасную маскировку выхода из подземелья, который располагался у подножья невысокого холма. До реки, по словам вождя, можно было дойти за пару часов, если не путать следы, а идти строго на запад.

Петлять мы не собирались, и, в сопровождении почти сотни иржиков, пошагали прямиком к Амазонке. Шли, как это положено в боевых условиях – с передовым дозором из десятка воинов со сторожевыми румами на поводках, боевым охранением на флангах, также с румами на поводках, и с тыловым прикрытием, державшимся примерно в полукилометре от основного отряда.

– Поднажмите, парни, почти дошли! Еще немного, еще чуть-чуть, – обрадованным голосом возвестил Руслан, первым разглядев широкий просвет, появившийся среди густо разросшегося кустарника. – Млин, никогда бы не подумал, что так обрадуюсь самой обыкновенной реке, да еще и текущей в другом мире!

– Ты бы лучше придумал, как нам перебраться на другой берег, – тяжело дыша – сказывалось ранение – пробурчал Александр. – Или как нам связаться с кем-нибудь из своих… Марк, в эфире глухо?

– Пока – да, – лаконично отозвался наш снайпер, капитан Мышкин. Бывший спецназовец каждые пятнадцать минут терзал свою наполовину севшую «моторолу», надеясь установить связь либо с наемниками, либо с экипажами кораблей конфедерации.

– Выйдем к берегу, разожжем костер, дадим дымовой сигнал, – в разговор моментально вклинился Камиль, с утра пораньше старавшийся держаться поближе к моим парням. Во время подготовки к переходу до Амазонки я предложил Тармоду отпустить пленных землян, мотивировав свою мысль тем, что иржики вряд ли «выжмут» из бывших азербайджанских солдат более-менее перспективную информацию. Молодые кавказцы полностью дезориентированы в происходящем и понятия не имеют, что происходит в десятке километрах от занятых псевдоаборигенами пирамид. Вождь обещал подумать, а пока великодушно разрешил Камилю сопровождать дорогих гостей, читай, будущих союзников его славной серокожей расы. – Вах, смотрите, товарищ майор, вон бежит арбалетчик из передового дозора!

– Стойте! – выслушав короткий доклад одного из воинов-разведчиков, Тармод мгновенно остановил отряд, несколько раз крутанув над головой свое копье. Я даже невольно залюбовался: «сэр индеец» обращался с копьем, словно шаолиньский монах с боевым шестом.

Между тем серокожие бойцы и носильщики, как один, дружненько опустились на одно колено, замерли, обратив взоры на своего вождя. Мы немного замешкалась, озираясь по сторонам, щелкая предохранителями автоматов и пулеметов.

– Друзья, моим дозорным нужна ваша помощь, – негромким тоном произнес Тармод, повернувшись к нам, все еще стоявшим на тропе во весь рост. – Воины обнаружили следы колес самодвижущихся повозок с двигателями внутреннего сгорания. Следы идут вдоль берега в сторону моря.

– Колес или гусениц? – первым делом поинтересовался я, переведя взгляд на разведчика из головного дозора. – Вы смогли определить количество проехавших там машин?

Пенал-переводчик послушно перевел мой вопрос, после чего дозорный разродился более подробными разъяснениями. По словам разведчика, около суток назад в сотне метрах от берегового обрыва прошла колонна из четырех трехосных колесных машин. Причем прошла в одном направлении. Местами колонна маневрировала, обходя наиболее густые заросли кустарника, местами шла напрямик, оставляя за собой хорошо заметную просеку. В одном месте земляне круто изменили направление движения, огибая порядком заросший овражек, тем самым дав опытным серокожим следопытам возможность определиться с составом колонны.

– Хорошо, спасибо, мы поняли, – выслушав ответ разведчика, я вежливо поблагодарил его, затем кивнул своим товарищам. – Пошли, народ, глянем, кого там понесло ехать на моря…

Пройдя около сотни метров, пересекли просеку, проложенную в кустарнике колесной техникой. Как и ожидалось, запах солярки, масел, а также рисунки протекторов не внесли в картину какой-либо ясности.

Поглазев минут пять на свидетельства присутствия поблизости техногенной цивилизации, мы дружно плюнули на это дело и пошли дальше. Кому, спрашивается, нужны следы чьих-то колес, когда до берегового обрыва осталось всего лишь жалкие три сотни метров?

– Дошли, слава тебе, Господи, – выразил общую мысль капитан Барулин, присаживаясь на первую же попавшуюся кочку. Махнул рукой, указывая куда-то в северном направлении. – Мужики, там, кажется, виден наш флот.

– Так, вижу супертанкер… Выше по течению стоит «Маджестик»… Закрыт корпусом «Звезды», видны лишь мачты, труба, часть надстройки, – вскинув бинокль, Марк перечислил визуально обнаруженные корабли Конфедерации. – Яхты, траулера и Эс-Тэ-Ка не видать.

– Угу, заныкались Такэда с Горбанем так, что и не разглядеть, – констатировал капитан Руденко, также обозревавший речной простор с помощью бинокля. И тоном опытного моряка добавил: – Я бы на их месте запрятался в какую-нибудь протоку между островами и тем берегом… Ага, в устье реки вижу сторожевик!