Текст книги "Ментовский вояж: Везунчики. Рейдеры. Магелланы"

– Парусник, двухмачтовый, – определил бывший кэгэбэшник, когда на горизонте проступил одетый в парусину силуэт. – Нас тоже заметили.

Действительно, не заметить приближающее облачко темно-сизого дыма было проблематично – «Минданао-3» выжимал целых 13 узлов, на сходящихся курсах догоняя незнакомца. Вскоре двухмачтовик можно было разглядеть уже и невооруженным взглядом, и тут на борту парусника наконец-таки спохватились.

– Взялись за весла, меняют курс. Думают, что мускулы и ветер победят дизельный двигатель, – спокойным тоном прокомментировав действия команды незнакомца, Серхио Акино отдал новую команду: – Лево – четыре.

– Вряд ли они знают, что такое дизель, – заметил Зеленцов, посматривая на замерших у пулемета солдат. – Мы что, реально будем дырявить это корыто?

– Это не корыто, а крупная шебека, – внес существенную разницу в классификацию Альберт Петрович. – Преступно тратить патроны на такую мишень… Сначала попробуем поговорить.

Чтобы завязать разговор, пришлось набраться терпения, миля за милей настигая парусник. Зато к тому времени, когда «Минданао-3» сблизился с двухмачтовиком на пару кабельтовых, мы уже знали, что предстоит вступить в контакт с найшудами – разглядев в бинокль силуэт шебеки, фигурки моряков на юте, Трапанг с уверенностью заявил, что это – найшуды.

Корабли вышеуказанного народа крайне редко наведывались в южные моря, пересекаясь с иржиками от случая к случаю. Родной архипелаг найшудов лежал далеко на северо-западе, за Западным океаном, и найшуды предпочитали торговать со своими краснокожими соседями, а не с Дайяром, до которого нужно было тащиться чуть ли ни через полмира.

Собственно, найшуды имели такой же красноватый оттенок кожи, как и их воинственные и могучие западные соседи, и, по словам Трапанга, внешне почти ничем не отличались от краснокожих обитателей того континента. Впрочем, командир пятерки дайярцев честно признался, что ни он сам, ни его бойцы сами не видели ни тех, ни других и знают об указанных народах исключительно по книгам, уставам, наставлениям и устным рассказам.

– Трапанг, ты или кто-нибудь из твоих парней может поговорить с найшудами? – с надеждой в голосе поинтересовался капитан Барулин.

– Нет, я не знат язык найш, – отрицательно мотнул головой. – Дайяр воин не знат язык найш.

– И что нам теперь делать? – лицо Александра приняло озадаченное выражение. – Ждать, пока гребцы выдохнутся?

– А ты куда-то спешишь? – поддел приятеля Владислав. – Полюбуемся, как люди качают мускулы, и подождем финиша их потуг.

Между тем ворочавшие веслами найшуды стали потихоньку соображать, что огромный беспарусный дымящий корабль в разы превосходит в скорости их «шаланду».

Бросив грести, краснокожие взялись за пики, щиты и луки, готовясь подороже продать свои жизни. На носу и на корме шебеки обнаружились два станковых арбалета, которые развернули в нашу сторону, а между мачтами аборигены шустро собрали что-то типа баллисты.

Уменьшив, а затем и застопорив ход, «Минданао-3» по инерции обогнал парусное суденышко и, после перекладки руля, обрезал шебеке курс, пройдя всего в полусотне метров от двухмачтовика.

Найшуды, похоже, наконец-то правильно оценили как высоту надводного борта стального гиганта, так и свои шансы взять нас на абордаж, и стали убирать паруса. Шебека закачалась в кильватерной струе танкера, краснокожие рядами выстроились на палубе, прикрываясь большими щитами овальной формы.

– Ну, прямо как римские легионеры, осьминога им… Хм, несколько мечников с окровавленными повязками, – хмыкнул Петрович, разглядывая в бинокль лица и экипировку аборигенов. – Повязки, походу, наложены несколько дней назад, раненые стоят на ногах твердо… С кем они воевали, а?

Вопрос бывшего кэгэбэшника повис в воздухе, так как в этот момент бойцы Пак Хен Сока вывесили за борт простыню с наспех набросанным рисунком. М-да, пока мы донимали иржиков, тщетно надеясь найти среди них переводчика-полиглота, спецназовцы из КНДР придумали простейший способ донести до найшудов мысль о наших намерениях – графический.

– Изобразительное искусство рулит и побеждает, – вздохнув, я с легкой улыбкой констатировал великолепие замысла северокорейцев. – Все гениальное всегда просто.

– Служа в спецназе, человек развивает в себе массу скрытых талантов, – засмеялся Альберт Петрович, довольный тем, что его северокорейские коллеги утерли нос и серокожим рейнджерам и ментам, вместе взятым. – Учитесь, товарищи опера, красоте и нестандартности исполнения.

Учись – не учись, но ни я, ни любой из моих парней никогда не смогли бы столь красиво и ловко, четко выверенными штрихами кисти написать простую и понятную картинку. Здесь требовался талант, талант настоящего художника, мастера, способного вдохновенно сотворить чудо буквально из ничего. Просто взять и изобразить на простыне двух человечков – северокорейского солдата и воина-найшуда, мирно сидящих один напротив другого и попивающих что-то из небольших кубков. Плюс – важнейший элемент данного полотна – между человечками стоял пузатенький кувшин, недвусмысленно намекавший на то, что кубки наполнены его содержимым.

Живописец передал довольные выражения лиц и расслабленные позы персонажей, нарисовал отложенное в сторонку оружие – автомат, копье, лук, щит. Глянув на этот рисунок, даже самый тупой вояка допетрил бы, что ему предлагается сесть, выпить и мирно поговорить о чем-то возвышенном.

По рядам найшудов словно пробежала волна: ожидавшие смертельной схватки воины облегченно вздохнули – жизнь продолжается. Собственно, наиболее сообразительные из числа краснокожих должны были догадаться об этом и ранее, когда наш танкер не стал с ходу таранить их шебеку. Аборигены – опытные вояки, между прочим – ожидали, что с высокого борта чужака на их головы посыплется абордажная партия, и очень удивились тому, что мы не воспользовались столь выгодной ситуацией.

Спустя четверть часа моторный катер с «Минданао-3» доставил старшего лейтенанта Пак Хен Сок и трех спецназовцев к борту шебеки. Кувшинов с вином, как вы понимаете, на танкер не завозили. Вместо вина в закромах Серхио Акино отыскалась парочка ящиков с бутылочным пивом, которое хитрый филиппинец припрятал для личных нужд, а теперь с гордым видом пожертвовал сие богатство ради дружбы народов. Вряд ли по доброте душевной, скорее, с тонким расчетом заработать дополнительные очки в глазах новых хозяев жизни. Полагаю, в укромных местах судна у капитана имелось энное количество тайников, где нашлось бы много чего интересного, но это уже нас не касалось.

Глядя сверху вниз, мы видели, как Пак Хен Сок с помощью пива и художественного таланта своего подчиненного показывает мастер-класс в искусстве дипломатии.

Найшуды, как и ожидалось, не отказались от халявной возможности смочить горло, а вкус земного пива явно пришелся по душе их военачальникам. Думается, будь у нас полсотни ящиков пенящегося хмельного напитка, аборигены устроили бы шумное празднество, и по мере опьянения с удовольствием записывались бы добровольцами в армию товарища Ким Ир Чона.

Несмотря на то, что среди найшудов не нашлось столь же талантливого художника, как у спецназовцев из КНДР, краснокожие мореходы изо всех сил старались не ударить лицом в грязь. Аборигены вдохновенно водили кистью по постельным принадлежностям, изображая самих себя, окружающий мир и недавно произошедшие события. Рисунки найшудов отдаленно напоминали творчество детишек младшего школьного возраста, дорвавшихся до краски и полотна, но на тот момент это было настоящим прорывом в дипломатии.

– Так, шебеки узнать можно, их здесь целых шесть штук, – призадумался я, когда спецназовцы возвратились на борт «Минданао-3», развернув на всеобщее обозрение с десяток разрисованных простыней. – Вулкан… имеется, значит, действие происходит здесь… на этом архипелаге.

– Краснокожие разделили свою эскадру на три пары шебек, – заявил Пак Хен Сок, указывая на следующее полотно. – Каждая пара пошли к группе из нескольких островов, – рука старшего лейтенанта махнула в сторону третьего «шедевра живописи». – Возле одного из островов найшуды встретили четыре одномачтовых судна, которые принадлежат…

– …Махееры, – возбужденным голосом перебил рассказчика Трапанг, ткнув пальцем в изображение «драккара». Быстро-быстро заговорил, буквально выплевывая изо рта слова. Нахмурив лоб, Марина что-то переспросила, затем несколько неуверенно перевела: – Паруса, оснастка, характерный корпус… Это – махееры.

– Опять махеры? – недовольно поморщился Зеленцов. – Что им здесь надо?

– Не знаю, между найшудами и махеерами произошла стычка, – старший лейтенант кивнул своему бойцу, тот встряхнул следующей простыней. – А теперь внимание – во время боя краснокожие видели на одной галере махееров людей, похожих на европейцев…

– Твою дивизию, – сквозь зубы выругался бывший кэгэбэшник, пересчитав количество сидящих на палубе связанных человечков, которых нарисовали аборигены. Четко так нарисовали, подчеркнув характерные формы женских фигур и сравнительно небольшой рост худого подростка. – Семь мужиков, две бабы, один мальчишка – столько, сколько и должно было оставаться на острове.

– Почему вы так уверены, что это именно ваши пропавшие соплеменники? – поинтересовался через переводчицу Трапанг. – Это могут быть совершенно другие люди, не русские.

– А ты глянь на вон ту штуковину, что в руках у махера, – Петрович ткнул пальцем в изображение какой-то странной изломанной палки с непонятной закорючкой у одного из концов. – Спиннинг это, удочка такая для ловли рыбы… Доберемся до дома – покажу вам, парни, как с его помощью ловят на блесну да на воблер, – пообещал Альберт Петрович, окинув взглядом пятерку иржиков. Морские воины Дайяра дисциплинированно помалкивали, слушая перевод в исполнении Марины.

– Кхм… Мы отвлеклись от темы, – негромко кашлянул мой бывший напарник. – Товарищ Пак, что произошло потом?

– Две шебеки найшудов сразились с четырьмя галерами махееров, – командир северокорейских спецназовцев продемонстрировал следующий «шедевр». – Одна галера затонула… Мне непонятно, как они вели бой, и я не знаю, почему краснокожие не организовали погоню.

– Предлагаю сходить к месту боя, посмотреть и разобраться со всем на месте, – предложил я, рассматривая рисунок утонувшей ладьи – над поверхностью воды торчала одинокая мачта, корпус лежал на дне. – Вопрос: где произошел бой? Куда нам идти?

– Думаю, бой был возле того острова, из-за которого появилась шебека, – спокойным и рассудительным голосом заметил капитан Барулин. – Кстати, я так и не понял главного – что здесь делают господа найшуды? Разделение отряда на три пары оправдано лишь в том случае, если идет поиск кого-то или чего-то… Кого или что они здесь ищут?

– Угу, прочесывание территории, или же в данном случае акватории, – кивнул Владислав, соглашаясь со своим товарищем. – Все это навевает мысль о поисковой экспедиции.

– Пак, попробуй объяснить краснокожим, что мы сейчас двинем к тому острову, – бывший кэгэбэшник азартно потер ладони, видимо, в предвкушении новых встреч. И сразу же перешел на английский: – Серхио, пойдем курсом сто восемьдесят, на зюйд, осмотрим остров, от которого отошла шебека.

– А как же найшуды? – удивился Трапанг, выслушав перевод команды. – Мы просто отпустим их?

– А зачем они нам нужны? – пожал плечами Альберт Петрович. – Пусть катятся, куда им вздумается – у нас с ними ровно, конфликта нет.

Краснокожие мореходы испытали новое потрясение, когда «Минданао-3» дал ход и развернулся, направляясь на юг: с палубы парусника что-то закричали, энергично махая руками. Двое северокорейцев – расчет кормового ДШК – вежливо улыбаясь, помахали аборигенам в ответ.

Найшуды опомнились, убрали оружие, часть команды бросилась поднимать паруса, а остальные дружно взялись за весла. Спустя пять минут на шебеке часто-часто махали веслами, все больше и больше отставая от танкера с каждым пройденным кабельтовым. Мы же, не обращая внимания на тщетные усилия краснокожих гребцов, приникли к биноклям, рассматривая появившуюся из-за горизонта землю.

– На «десять часов» – двухмачтовик под берегом! – спецназовец Мун, взобравшийся на мачту, первым заметил еще одно судно найшудов. Пак Хен Сок оперативно перевел доклад своего бойца на русский и на английский.

– Ага, вижу, – несколько минут спустя подтвердил Петрович. – Шебека приткнулась к берегу, имеет крен на левый борт… Серхио, нужно лечь в дрейф в паре кабельтовых от парусника.

Спустя четверть часа танкер замер в трехстах метрах от двухмачтовика, слегка покачиваясь на пологой волне. Наше прибытие не осталось незамеченным – бросив все дела, после десятиминутной суеты экипаж аварийного корабля выстроился на пляже в боевом порядке.

Не желая случайно спровоцировать никому не нужный конфликт, мы не стали торопиться с высадкой на берег – на горизонте виднелись паруса первой шебеки, «мчавшейся» на семи-восьми узлах, не меньше. Поджидая этот двухмачтовик, мы посчитали численность отряда на берегу – вышло около восьми десятков хорошо экипированных и вооруженных бойцов. По средневековым меркам, разумеется.

Наконец, первый парусник бросил якорь в паре десятков метров от своего поврежденного собрата, и две группы аборигенов дружно заорали, словно чайки на птичьем базаре. Обменявшись информацией и впечатлениями, минут через пять угомонились, от борта первой шебеки отчалила небольшая шлюпка, забрала с берега двоих воинов и направилась в нашу сторону.

Посовещавшись, мы спустили за борт трап, приглашая гостей подниматься на палубу. Как я и думал, найшуды не испугались – на борт «Минданао-3» взошли пятеро, все как один обвешанные разнообразным холодным оружием. Начиная от секир, мечей и заканчивая кинжалами, ножами и метательными дисками, чем-то похожими на сюрикены.

Мы заранее притащили на палубу складной столик, поставив на него ящик пива, пол-ящика вина, пару бутылок виски (у капитана Акино, как я и предполагал, нашелся очередной тайничок), вскрыли консервированные банки с сардинами, тунцом и говядиной. Чистые простыни закончились, поэтому на втором столике приготовили стопку бумаги обычного офисного формата, несколько карандашей и шариковых ручек. Ну, и постарались придать нашим лицам более-менее дружелюбные выражения.

– Я говорю на ириж! – делая шаг вперед, густым басом произнес один из гостей. Что же, не увидеть в наших рядах морских воинов Дайяра мог разве что только слепой. – Мое имя Улдашюр, я – хитайтар великого клана Мавораш. Кто из вас, чужеземцев, будет говорить со мной?

– Круто загнул, силен мужик, – меня невольно восхитило громогласное заявление Улдашюра. – Целый хитайтар… Хорошо бы разузнать, что це за фрукт такой, и с чем его харчат.

– Угу, словно «брателло» начала девяностых, – недовольно поморщился капитан Ковалев. – Сплошные понты, рамсы и распальцовки.

Марина, кое-как переведя первые фразы хитайтара, наградила меня весьма красноречивым взглядом. К счастью, после некоторой заминки Трапанг и бывший кэгэбэшник сделали шаг вперед. Секунду спустя к ним присоединился и старший лейтенант Пак Хен Сок, напустивший на свое лицо надменно-горделивое выражение.

– Майор Пэ-Гэ-У Кэ-Гэ-Бэ Эс-Эс-Эс-Эр Рачко, – с ноткой превосходства в голосе представился Альберт Петрович. Ободряюще кивнул моей девушке – мол, не тушуйся, дочка, повторяй слово в слово, а дальше пускай этот хитайтар великого клана Мавораш в поте лица чешет свою волосатую тыковку, прикидывая, кто здесь круче, родовитее и главнее.

Следом за Петровичем с гостями по очереди «раскланялись» Трапанг и Пак Хен Сок, причем последний как-то незаметно преобразился в образ как минимум генерала, а то и целого маршала. Что же касается командира наших союзников-иржиков…

У Трапанга явно не хватало опыта и таланта играть роль этакого великого, знатного и могучего кренделя-выпендрежника. Плюс сравнительно скромные должность и звание серокожего проигрывали непонятным, но впечатляющим словосочетаниям «майор ПГУ КГБ СССР» и «старший лейтенант сил специального назначения армии КНДР». Услыхав такое, найшуды удивленно вскинули брови и недоуменно переглянулись между собой.

Видя это, Михаил едва сдержался, чтобы не заржать в голос – со стороны ситуация выглядела более чем комично. А кое-кто – не будем уточнять, кто именно – старательно снимал происходящее на айфон.

– Предлагаю пройти к столу, гости дорогие, и поднять бокал за дружбу народов, – ситуацию разрядил Петрович, сделав приглашающий жест в сторону столика. – Вино, пиво, кому нравится что покрепче – виски.

Уже успевшие познакомиться с «Хейникеном» первыми подошли к столу – в их глазах плескалось предвкушение, – получили по бутылке вина и пива и присосались к ним.

Хитайтар великого клана Мавораш недовольно поморщился, но ничего не сказал – молча продегустировал пиво, вино, закашлялся после первого глотка вискаря. Придя в себя, допил бурбон, покрутил в руках пластиковый стаканчик, внимательно рассматривая наши лица и лица северокорейцев. На серокожих взглянул лишь мельком.

– Вы не из этого мира, – огорошил нас Улдашюр неожиданным выводом и, не давая опомниться, забросал вопросами. – Кто вы такие? Когда появились в этом мире? Что это за корабль? Каким образом он движется? Что у вас за оружие? Что среди вас делают дайярцы?

– Стоп, стоп, стоп, не все сразу, – слегка растерялся Альберт Петрович. Представитель клана Мавораш, обвешанный колюще-режущим оружием, оказался необычайно умен – мгновенно сообразил, что мы не местные. – У нас всего лишь один переводчик, и она не настолько хорошо знает ириж, чтобы ответить сразу на все вопросы.

– Кроме ирижа я говорю на ютийском, шидерском, а также на наречии горных поцев, – гордо заявил предводитель гостей, выжидающе поглядывая то на Петровича, то на Марину.

Несколько мгновений спустя до него дошло, что мы ни в зуб ногой ни по-ютийски, ни по-шидерски, и вряд ли знаем хотя бы одно словечко на наречии горных поцев.

Тяжело вздохнув, хитайтар щедро плеснул виски в стаканчик, затем, словно заправский алкаш, выдул его единым залпом. Взглянув еще разок на наши постные физиономии, что-то решил и, бросив короткую фразу, решительно направился к трапу. Громко приказав что-то своим гребцам, быстрым шагом возвратился обратно – допивать халявный бурбон.

Шлюпка же с парой гребцов на веслах пошла к берегу.

Марина, которой также налили вина, с горем пополам ответила лишь на часть заданных Улдашюром вопросов. Когда словарный запас девушки иссяк, хитайтар принялся расспрашивать Трапанга, старательно, так, пытаясь выведать что-нибудь интересненькое.

Командир морских пехотинцев Дайяра с ходу раскусил замысел гостя (молодец, сообразил) и, натянув на лицо маску недалекого служаки, отвечал туманными и пространными выражениями. Хитайтару это явно не нравилось, но он не мог ничего поделать с тактикой нашего союзника.

…А настроение-то у мужика ниже плинтуса, – понаблюдав за гостем минут десять, я пришел к выводу, что тот чувствует себя не в своей тарелке и не знает, что ему предпринять. Какой-то он весь поникший, мрачный, словно в воду опущенный. Крепится, конечно, держит марку несгибаемого и уверенного в себе вояки. Хлебает сорокаградусный напиток, который ему не очень-то нравится, хотя мог бы выбрать куда более вкусное вино…

Услыхав, что большой железный корабль использует в качестве силовой установки двигатель внутреннего сгорания, Улдашюр тотчас принялся допытываться, что это за механизм такой, как и на чем он работает. Узнав, что не на угле, как паровые фрегаты иржиков, а на дизельном топливе, начал расспрашивать про солярку. В общем, хорошо, что мы заранее подготовили бумагу и карандаши, а в экипаже имелся опытный «дед».

Наконец, спустя примерно полчасика, шлюпка пришла обратно, и хитайтару вручили тубус с… картами. Да, да, с тщательно вычерченными на шкурах какого-то животного картами нового мира, испещренными малопонятными символами-значками и чем-то, отдаленно смахивающим на сетку широт и меридианов. Небрежным движением расстелив карты по столу, Улдашюр принялся было читать нам лекцию по географии…

– Сгоняйте за нашей картой, – улучив минутку, приказал бывший кэгэбэшник. – Утрем нос этому любопытному павлину, пока он не выжрал весь наш вискарь.

Минут пять спустя хитайтар великого клана Мавораш изумленно таращился на нашу, отпечатанную на принтере и заламинированную в пластик карту мира, составленную согласно голографической проекции местного земного шара. Как и следовало ожидать, благодаря масштабированию, четко прорисованной Вадимом сетке меридианов и широт, а также отличной компьютерной графике, наша карта превосходила по точности творение найшудских географов. Быстренько осознав вышеизложенные нюансы, Улдашюр стал смотреть на нас совершенно другим взглядом – взглядом, в котором тонко смешивались страх и восхищение, зависть и любопытство.

Альберт Петрович словно в воду глядел: «павлин» выжрал-таки всю бутылку бурбона, целый литр, после чего упившегося в зюзю хитайтара с трудом погрузили в шлюпку.

Велев своим воинам отвезти Улдашюра на берег, четверка командиров вернулась к столу – пить вкусное и бесплатное вино. В отсутствие своего предводителя найшуды раскрепостились, и, несмотря на наличие языкового барьера, мы смогли разузнать у краснокожих много чего интересного.

Так, в частности, выяснилось, что вторая шебека стоит у берега по причине открывшейся в корпусе течи, которую через день-другой обязательно ликвидируют. Течь же возникла вследствие удачного тарана махеерской ладьи – той, что покоилась на дне прибрежной отмели примерно в полумиле от нашей якорной стоянки.

Найшуды и махееры, оказывается, враждовали уже не одну сотню лет, но из-за того, что их владения разделяло примерно четверть здешнего земного шарика, столкновения между ними вспыхивали не часто. Иной раз проходило с десяток лет, прежде чем стороны сойдутся в морском бою, а иной раз стычки происходили почти каждый месяц.

Далее, Зеленцов оказался совершенно прав: нам повстречалась спасательно-поисковая экспедиция – краснокожие мореходы искали родного племянника Улдашюра, такого же хитайтара из клана Мавораш. Термин «хитайтар», кстати говоря, означал передаваемую по наследству должность хранителя ценностей клана – что-то типа казначея и бухгалтера в одном лице. Ну, а эпитет «великий» перед словом «клан» вставлялся в разговор заместо понтов – мол, слушайте и трепещите от моего (нашего) величия и знатности.

Племянник Улдашюра пропал около полутора лет назад вместе со своей экспедицией из шести кораблей. Целью пропавшей экспедиции, как мы поняли, было побережье Северной пустыни – именно так ее называли серокожие, – расположенной к северу от бассейна Амазонки. Собственно, это была вовсе не пустыня в классическом смысле этого слова, а засушливая саванна, тянувшаяся на пару-тройку тысяч километров вдоль берега моря. Для нас, землян, эта саванна по-прежнему оставалась «террой инкогнитой», а вот найшуды зачем-то наведывались туда, пересекая просторы огромного и опасного океана. Интересно, зачем они туда плавали?

Флотилия Улдашюра обшарила полтора десятка необитаемых островов, лежавших на предполагаемом маршруте пропавшей экспедиции, не найдя никаких признаков пребывания там людей.

Начав обследование островов Подземного Огня, краснокожие пересеклись с махеерами, навязали стародавнему врагу бой и победили, потопив один корабль противника.

Во время этого боя хорошо рассмотрели связанных пленников, сидевших вокруг мачты одного из удравших «драккаров». Течь в корпусе флагманской шебеки и непреднамеренная разобщенность сил помешали найшудам оперативно организовать преследование, а трое суток спустя на горизонте возник самоходный железный монстр из чужого мира.

В общем, на данный момент времени подвыпившие военачальники хитайтара из клана Мавораш не помышляли о погоне за махеерами. После ремонта флагманской шебеки флотилия Улдашюра двинется дальше, к побережью Северной пустыни. Краснокожие прекрасно осознавали, что обшаривание тысяч километров береговой линии в поисках следов пребывания своих соотечественников сродни подвигам Геракла, и их поход затянется на долгие месяцы. Результата никто не гарантировал, а упрямый Улдашюр вбил себе в голову, что не вернется домой, пока не прояснит судьбу своего незадачливого родственника.

– Пройти тысячи миль с надеждой на чудо, и разминуться с бандитами всего на трое суток, – покачав головой, тяжело вздохнул капитан Ковалев. – Судьба жестоко смеется над нами, парни.

– Ну, товарищи, что будем делать? – стоявший перед нами извечный русский вопрос под номером два озвучил наиболее опытный и авторитетный человек, он же фактический командир экспедиции. – Топлива у нас лишь для рейса туда-обратно, а ловить махеров в океане – все равно, что искать иголку в стоге сена: неизвестны ни курс, ни скорость врага.

– М-да, приплыли, – печальным тоном констатировал я, мысленно представляя выражение лица моего бывшего командира, когда он услышит о провале спасательной экспедиции. А доложить Северьянову придется, и доложить сегодня, практически прямо сейчас – нет смысла оттягивать неизбежное. – Ладно, я в радиорубку…

Шагая в препоганейшем настроении в радиорубку, я вдруг вспомнил, что Артем Викторович рассказывал про малюсенький архипелаг, который он окрестил архипелагом Трех скал, и где экипаж «Пингвина» разжился средневековым вооружением. В рассказе, кажется, упоминалось о паруснике, выброшенном на скалы, точнее, о двухмачтовой шебеке…

Секунду спустя я уже бежал обратно, точно зная, где следует поискать следы пребывания пропавшей экспедиции племянника Улдашюра.

– Так, Володя, иди в радиорубку и еще раз в подробностях расспроси Артема, – внимательно выслушав мои соображения, Альберт Петрович прикинул по карте расстояние до предполагаемого места крушения и задумчиво погладил усы. – Если идти на восьми узлах, то до новой Кэ-Эн-Дэ-Эр как-нибудь и дотянем… А ты, Пак, срочно запроси у своих, в какой бухте китайцы притопили свои траулеры.

Сеанс связи с Данилово затянулся на пару часов, так как моего бывшего командира не оказалось на месте. Пока его нашли, пока Северьянов приехал в штаб, прошло полтора часа, не меньше. За это время мы успели поболтать со Стрелковым, ван Клейстом, Георгием, узнать последние новости.

Новости обнадеживали – вот уже несколько дней Конфедерация жила тихой и мирной жизнью, стрельба в основном велась по ночам, да и то по представителям местной фауны. Беженцы и переселенцы потихоньку обустраивались в Замятино и в центральной части нашего кластера, наиболее храбрые и свободолюбивые перебрались в Борисовку, где имелось больше пустующих земель.

Климатические условия нового места жительства явно благоволили сельскому хозяйству – в Замятино уже ели свежие огурцы и помидоры, и со дня на день готовились попробовать молодую картошку (!).

Сопоставив скорость роста в тропическом климате овощей и зерновых культур, Василий Никитин велел распахивать новые земли, чтобы успеть отсеяться, и через пару-тройку месяцев снять дополнительный урожай. Нечего, мол, рассчитывать на гуманитарную помощь иржиков, мы сами обеспечим себя зерном, да еще и поможем другим русским землям. Короче, в Конфедерации не голодали, в отличие от Москвы или Познани.

Познань… До гонористых и гордых польских панов из этого города наконец-то дошло, что любые запасы продовольствия имеют свойство когда-нибудь да заканчиваться. Когда же это произойдет, придется либо организованно вымирать почти всем анклавом, либо идти на поклон к соседям, коими даже в новом мире оказались все те же «клятые москали». И нет рядышком ни толстозадой Америки, ни аморфного Евросоюза, которые подкормят голодающее население городских кварталов. Что делать, куда податься бедным и горделивым польским панам?

И тут вдруг, бабац, сюрпрайз – словно по волшебству в Познань приезжают простоватые деревенские мужики из каких-то там Бялобжегов и красочно расписывают, сколь хорошо налажена жизнь народа в некой Конфедерации. Руководит, мол, этим государственным образованием месье Жерар ван Клейст, делами заправляет целый интернационал из «диких гусей» и «клятых москаликов», любого оружия у тех вояк полным-полно – танки, самолеты, орудия, и даже имеется настоящая атомная подлодка.

С продовольствием также полный порядок: овощей – завались, благо, благодаря более жаркому климату, в Бялобжегах поспел новый урожай, рыбу едят три раза в день, на завтрак, обед и ужин, она уже всем надоела, окаянная.

Далее, имеются хорошие виды на зерновые, уже пошли свежие фрукты-овощи, сосед-немец пообещал осенью отдать полякам на развод с десяток молодых свиноматок. Он хороший, этот сосед-немец, да и прочие соседи – амиши, русские, венгры – также хорошие люди, всегда готовые прийти на помощь. Или приехать, если понадобится, на танках – топлива в Конфедерации до фигища, вон, целый танкер заныкан на Амазонке.

Здесь следует отметить, что до самой Амазонки познанцы так и не добрались. Реку и город разделял всего лишь какой-то жалкий десяток километров, но это расстояние оказалось для панов непреодолимым препятствием.

Опытнейшие профессионалы – Альберт Петрович с Пономаревым – сунулись было в прибрежные джунгли на гусеничном тягаче БАТ-М и едва унесли ноги после визуального контакта с тамошней фауной. Наиболее храбрые и отмороженные познанцы также попробовали свои силы, после чего по городу расползлись душераздирающие подробности трагедий, одна страшнее другой. Тропические джунгли легко и непринужденно поглотили несколько десятков смельчаков, которые решились бросить вызов природе чужого мира.

Узнав, что на берегу моря вольготно раскинулся малонаселенный польский кластер, в Познани решили переселить часть жителей в Бялобжеги. Первый караван переселенцев уже двинулся в путь, дойдя за день до анклава «Кошкин дом», где и встал на ночевку. В момент нашей беседы колонна из двух с половиной десятков машин миновала Мамедовку и была где-то на подходе к Данилово.

«Солдаты удачи» и ополченцы капитана Мышкина, согласно достигнутым с Анжеем Дзенсикевичем договоренностям, помогли познанцам с ночевкой, а также выделили проводников, чтобы горожане не плутали в реликтовом лесу. Командование Конфедерации, мягко говоря, не испытывало огромной радости от организованного бялобжегцами «великого переселения народов», но не могло запретить полякам спасать их соотечественников от голода. Оставалось надеяться, что паны не начнут бузить, традиционно требуя для себя каких-нибудь привилегий и особого отношения.

Далее шли исключительно хорошие новости, в основном касающиеся военно-технической тематики.