Текст книги "Ментовский вояж: Везунчики. Рейдеры. Магелланы"

Боевики с ветерком прокатились мимо передовой позиции псковских десантников, пропустивших мимо себя вражескую разведку, после чего угодили в заранее подготовленную засаду. Потеряв в огневом мешке «хамви» и «тойоту», оставшиеся в живых бойцы Нового Халифата на двух машинах покинули поле боя.

Проезжая мимо передовой позиции псковской десантуры, исламисты вновь угодили под фланговый обстрел. Один из «джихадомобилей» был уничтожен на месте, другой, огрызаясь очередями из крупнокалиберного «браунинга», сумел протянуть на горящих шинах еще пару сотен метров, пока не полыхнул ярким пламенем. Парочка боевиков, судя по оставленным на песке следам, сумела спасти свои шкуры, причем они успели доложиться по рации.

На следующий день до ростовского кластера добралась группа бирманских беженцев, поведавших о наличии у врага танков и БМП. Проанализировав полученные разведданные, генерал-полковник Калетник попросил командование нашей Конфедерации оказать Ростову-на-Дону посильную военную помощь.

Наши военачальники отреагировали мгновенно, всего за полтора часа загрузив на трейлеры и отправив в путь так называемый ударный взвод подполковника Николишина, усиленный Т-72-м с армянским экипажем. Состав взвода: пара «семьдесят вторых» с динамической защитой, ЗСУ-23-2 на шасси Т-62, самодельный «штурмтигр» на базе БАТ-М. Вездеход ДТ-10П, он же «витязь», остался в распоряжении майора Стрелкова, так как для него не нашлось свободного трейлера. К колонне трейлеров, загруженных тяжелой техникой, добавились два БТР-80 с собровцами полковника Налимова и внедорожник «Тигр» с ПТРК «корнет». Расчетом командовал Сева Кутейкин, еще не знавший, что ему предстоит сжечь М1А2 и захватить «брэдли».

Чтобы не терять драгоценное время, протискиваясь через джунгли, Николишин решил двинуться в Ростов-на-Дону по пляжу. Данный маршрут был длиннее и проходил мимо анклавов, контролируемых филимоновскими бандитами. Последние теоретически имели возможность атаковать нашу колонну, поэтому подполковник Николишин исходил из того, что его бойцам придется прорываться с боем. Исходя из этого, Сухонин решил сопроводить нашу колонну, идя на «Авроре» вдоль берега, в полной готовности изрешетить кого угодно из четырех «эрликонов» – яхту полностью перевооружили этими 20-мм автоматами.

– Николишин добрался без приключений, бандитов они не видели, а вот мы на неопределенное время отложили операцию «Уран». Далее, на траулере произошла поломка в машине – подробностей не знаю, – японцы едва дотащились до берега, – рассказывал нам майор Стрелков. – И еще… Китайские спецы покадрово пересмотрели записи с уцелевшего беспилотника и выяснили, что тот кластер – японская территория. Теперь Такэда и Кимура требуют, чтобы мы освободили их анклав.

– А если исламисты убили там всех япошек до одного? – поинтересовался я.

– Черт их знает, разберемся с этим на месте, – радиоэфир донес до нас тяжелый вздох Сергея Николаевича. – По словам Тармода, до сезона дождей осталось около месяца, следовательно, у нас не более двух недель на подготовку «Урана».

Взглянув после разговора на карту, мы с грустью констатировали, что нам не светит присоединиться к освободительной экспедиции. Чтобы дойти до Данилово, найшудским бригантинам-шебекам требовалось недели три, и это при самых благоприятных погодных условиях. Если же попадем в шторм, либо задует встречный ветер, то возвращение домой затянется фиг знает на сколько дней.

Рассвет следующего дня застал нас в полумиле от береговой линии полуострова Марсу. Едва местное солнышко разогнало легкий предутренний туман, сигнальщики заметили паруса двух неизвестных кораблей, идущих с северо-запада. На борту «Эмори» сыграли боевую тревогу, после чего обнаружилось, что это парусники нашей же флотилии.

– Всего два? – удивился Михаил, вглядываясь в силуэты шебек. – Где же еще парочка?

– Два корабля на горизонте! – во всю глотку заорал сигнальщик с фок-мачты трофейного трехмачтовика. – Пятимачтовые!

– Чего? – невольно вырвалось у меня – в бинокль были видны лишь два судна с архипелага Найшу. – Где? Кто?

– Три пятимачтовика на горизонте! – новый вопль сигнальщика заставил меня подкрутить окуляры. – Четыре!

– Млин, не соврал, сукин сын, – выругался Альберт Петрович. – На «десять часов», парни.

– О, черт, – через несколько минут я также убедился в правоте сигнальщика, а спустя еще четверть часа насчитал семь кораблей, преследующих бригантины найшудов. Последние, кстати, подавали дымовой сигнал, на юте «Эмори» также зажгли парочку чадящих факелов, и легкий бриз сносил черный дым в сторону.

– Русские, готовьте ваши пулеметы! Наш ждет бой с огромной эскадрой ютийцев! – к нам подскочил возбужденный до крайности Улдашюр. – Это будет тяжелый и кровавый бой! О нашей победе сложат баллады и легенды!

– Идиот, про нашу гибель никто не узнает! У нас по сотне патронов на «ствол»! – майор Рачко сунул хитайтару под нос полупустую ленту. – Автоматами эти чертовы галеоны не остановишь – там деревянный борт толщиной с полметра!

– Ютийцев больше, их корабли более быстроходны, мы не сможем от них уйти, о нашей гибели сложат легенды, – переведя сбивчивое тарахтение Улдашюра, Марина всхлипнула. – Володя, это правда?

– Вот еще – погибать ради чьих-то сраных легенд, – возразил я. – Альберт Петрович, где наша карта?

– Придумал оригинальный «ход конем»? – улыбнувшись, бывший кэгэбэшник расстелил на деревянном ящике карту континента. – Ставлю на озерно-речной маршрут.

– Да, он самый… Вон те громадины, – я махнул рукой в сторону ютийских парусников, – вряд ли смогут идти на веслах. А мы – сможем.

– Ты в этом уверен? – поинтересовался мой бывший напарник, проведя пальцем по карте. – Эта синяя линия не похожа на реку, она неестественно прямая.

– Зато ведет в то самое озеро, куда закинуло пароход Горбаня, – заметил капитан Зеленцов. – Я выбираю этот маршрут.

– Когда мы сидели в гостях у иржиков, Тармод рассказывал нам жуткие вещи про тамошние места, – припомнил капитан Барулин. – Типа, территории великанов и людоедов, куда дайярцы вот уже сотни лет ни ногой.

– Они много куда ни ногой, – проворчал Альберт Петрович. – Так, Улдашюр, забудь про свои героические баллады и легенды. Смотри сюда, маршрут следующий: пограничная река Зайхага – маленькое озеро – вторая река – длинное внутреннее озеро – третья река. Далее – по обстановке.

– А как же мои корабли – корабли великого клана Мавораш??? – буквально взвыл вождь краснокожих. – Хотите их бросить на радость врагам?

– Корабли надо сжечь, корабли не идти по земле, – произнес Трапанг, за что удостоился яростного взгляда со стороны взбешенного хитайтара.

– Без гарантии, но, судя по этой линии, мы пойдем по воде, – я ткнул пальцем в карту. – Возможно, это какой-то старый канал.

– Старый канал? – Улдашюр в прямом смысле этого слова схватился за голову. – Кто его выкопал? Кто живет на его берегах?

– Мы слышали, что где-то там живут страшные чернокожие великаны, которые едят людей. Это все, что мы знаем о тех местах, – честно признался я. – Ты видел в деле наше оружие, видел, что крупнокалиберные пули сотворили с ютийцами…

– …Вспомни, как наши друзья убили голубого яузюна, – перебил меня Альберт Петрович. – Такая же смерть ждет любого, кто попадется в прицел пулемета.

– Мои воины никогда не забудут о той охоте! – услышав про членистоногое чудовище, хитайтар взял себя в руки. – Хорошо, найшуды не станут драться с ютийцами. Мы пойдем через озера и реки.

– Улдашюр, нет необходимости убивать пленных ютийцев и топить трофей, – я вновь вступил в разговор. – Давай снимай своих бойцов с этого галеона.

Пока мы занимались планом спасения и убеждали вождя краснокожих не спешить записываться в камикадзе, сигнальщики насчитали восемь пятимачтовых гигантов и пять трехмачтовых «галеонов». Ютийская эскадра шла строем пеленга, явно рассчитывая в конце концов прижать нас к западному берегу залива. Ветер не особо благоприятствовал ютийцам, но, если бы мы попытались обойти их, проскочив у головного пятимачтовика под носом, противник с легкостью бы парировал такой маневр найшудов.

– Я вижу «Эссекибо» и «Эктабан», – хитайтар поднес к глазам украшенную инкрустацией подзорную трубу. – Где же «Эхоро» и «Эларрос»?

Сняв с борта трехмачтового парусника призовую команду, «Эмори» медленно двинулась юго-западным курсом, ожидая, пока бригантины-шебеки нагонят флагман.

– «Эхоро» и «Эларрос» ушли вперед вчера вечером! – перегнувшись через планширь, прокричал капитан Заранг, когда его «Эссекибо» поравнялся с «Эмори». – Ночью мы их не видели!

– Надеюсь, они повернут обратно, – пробурчал Улдашюр, прикладываясь к кувшину с пивом. – Эй, на мачте! Смотреть в оба!

Ютийская эскадра не торопилась и не препятствовала соединению наших сил, четким строем и численным превосходством внося сумятицу в души уроженцев архипелага Найшу. Впрочем, ни один из найшудов даже не заикнулся о сдаче в плен либо о почти гарантированном поражении в морском сражении. Суровые молчаливые воины деловито готовили к бою катапульты и «скорпионы», бросая недоуменные взгляды на дрейфующий за кормой трехмачтовик – перед тем, как покинуть корабль, призовая команда заперла всех пленных в трюме. Живыми, не тронув ни одного человека.

– Два судна слева по курсу! – спустя три часа, когда уже бывший трофей остался далеко позади, сигнальщик заметил чьи-то паруса.

– «Эхоро» и «Эларрос», – с облегчением выдохнул хитайтар. – Братья, поднажмите! Оторвемся от ютийцев, сожри их голубой яузюн!

Сидевшие на веслах поднажали, в результате чего все пять бригантин-шебек клана Мавораш увеличили скорость примерно на один узел. Слегка изменив курс, чтобы заставить противника идти почти против ветра, флотилия полным ходом устремилась к устью Зайхаги.

Ютийская эскадра заметно поотстала, но продолжала упорно оттеснять нас к западному побережью залива. К вечеру наши сигнальщики, внимательно наблюдавшие за горизонтом, доложили, что силы врага возросли – к погоне подключились еще три-четыре парусника, подошедшие с оста. Размеры и классификация этих кораблей так и остались в тайне, так как на акваторию залива опустилась ночная тьма.

На следующий день, примерно через час после полудня, справа по курсу была замечена земля – холмистая местность, покрытая перелесками. Еще через три часа флотилия подошла к устью реки, отделявшей, по словам Улдашюра, владения земледельцев от территорий кочевых племен. К этому времени на восточном горизонте широкой дугой белели паруса шестнадцати кораблей противника, отсекавших нам путь в океан.

– Поуже Невы будет, – хмыкнул Альберт Петрович, глядя, как «Эхоро» осторожно втягивается в русло реки. С бака шебеки каждые три минуты бросали в воду лот, промеряя глубину фарватера. – Что-то я не вижу по берегам ни селений, ни фортов, ни людей.

– Мои соотечественники редко посещают эти места, – хитайтар дернул плечами, нервно обернулся назад, в -дцатый раз за последний час пересчитал парусники ютийцев. – Уже семнадцать…

– Мы пойдем в арьергарде, – утвердительным тоном заявил майор Рачко. – Два Дэ-Шэ-Ка охладят головы наших преследователей.

– Русские, убейте их всех, – Улдашюр заглянул в кувшин, с сожалением констатировав, что тот полностью опустел. – Эй! Принесите пива на мостик!

Следом за «Эхоро» в Зайхагу одна за другой вошли еще три бригантины нашей флотилии, наконец, очередь дошла и до «Эмори». Корабли вражеской эскадры заполонили весь горизонт – мы насчитали восемь пятимачтовых и десять трехмачтовых парусников, очень похожих на оставленный нами трофей.

– Даже если они зайдут в реку с попутным ветром, им не удастся догнать нас, – спустя пару часов, понаблюдав за столпотворением в устье, бывший кэгэбэшник посмеивался над незадачливыми ютийцами. – Им придется спустить шлюпки, которые мы размолотим в щепки.

На заходе солнца, когда один из трехмачтовиков все-таки сунулся в русло Зайхаги, преследователи действительно спустили на воду шлюпки. Штук тридцать, не меньше. Погрузка солдат заняла у врага еще некоторое время, поэтому ютийцы бросились в погоню уже ночью, при бледном свете парочки местных лун. Мы к этому времени прошли по реке не менее четырех миль, стараясь держаться середины русла.

– Воины народа Найшу очень выносливы, но утром многие из них не смогут сражаться из-за сильной усталости, – выдув один за другим целых четыре кувшина пива, хитайтар покачивался в такт движений гребцов.

– Надо встать на якорь и показать этим уродам кузькину мать, – Альберт Петрович махнул рукой в сторону хорошо различимых в лунном свете силуэтов ютийских шлюпок. – Только так мы выиграем время для отдыха.

– Русские, убейте их всех из пулеметов! – вождь краснокожих засадил кулаком по планширю, позабыв про то, что держит в руке кувшин. Осколки керамики впились в ладонь Улдашюра, он выругался на языке найшу. – Всех!

Остальное было делом техники. Встав на якорь, мы подождали, пока вереница вражеских шлюпок подойдет на полторы сотни метров, и хладнокровно открыли огонь. Парочка ярких лун отражала достаточное количество солнечного света, поэтому мы били короткими, старательно выцеливая каждую мишень.

Грохот ДШК разносился над речной гладью и по всей округе, распугивая диких животных, заглушая отчаянные вопли умирающих ютийских бойцов. Противник ответил нам градом стрел, впивавшихся в щиты, палубу, мачты или просто падавших в воду, однако уже через пару минут число стреляющих лучников стало сокращаться с пугающей быстротой.

Четверть часа спустя воды Зайхаги медленно относили в сторону залива шесть-семь изрешеченных и тонущих шлюпок с телами раненых и погибших. Еще около двух десятков ютийских плавсредств стремительно удирали вниз по течению – солдаты врага работали веслами с энергией, как минимум достойной олимпийского золота. Над речными просторами вновь воцарилась относительная тишина, разбавленная тявкающим подвыванием каких-то местных зверушек и криками растревоженных птиц, поднявшихся в воздух после первых же пулеметных очередей.

Несмотря на стены и навес из щитов, защищавших пулеметные площадки от обстрела, вражеские стрелы поцарапали Трапанга, пятерых краснокожих и мою левую руку. Именно поцарапали, так как попадания граненых стрел с узкими наконечниками пришлись вскользь. Думаю, нам несказанно повезло, что ютийцы не использовали в том бою стрелы с широкими наконечниками, способные нанести серьезные порезы.

Вооружив ПНВ и хорошими биноклями четверку наиболее стойких ко сну уроженцев архипелага Найшу, мы разошлись по каютам. Поспать удалось немного, всего лишь часа три, но это лучше, чем ничего.

Утром, рассмотрев с помощью оптики окрестности, мы не увидели никаких признаков погони – ни лодок на реке, ни пеших, ни конных преследователей. Впрочем, по словам дрыхнувшего без задних ног пьяного хитайтара, никаких лошадей здесь не знали. В роли лошадей в этом углу континента выступали какие-то прирученные буйволы, а также, судя по рисункам найшудов, некая помесь верблюда и зебры. С помощью буйволов в основном обрабатывали землю и перемещали различные тяжести, а на зебро-верблюдах разъезжали местные конные… пардон, зебро-верблюдные ратники.

Ширина Зайхаги навскидку не превышала полутора сотен метров, ее течение было достаточно спокойным, а глубины на стремнине позволяли идти на веслах без риска внезапно наскочить на отмель.

По левому берегу реки, который флотилия пропускала по правому борту, тянулась всхолмленная степь, чередовавшаяся с перелесками. Где-то там, по имеющимся у нас сведениям, обитали кочевники.

На правом берегу, теоретически принадлежавшем земледельцам, наблюдалась практически аналогичная картина. Ближе к горизонту местность заметно повышалась, но мы так и не увидели там ни реальных высоких гор, ни скальных массивов.

Нельзя было не заметить, что здешнее царство флоры сильно отличается от реликтовых лесов в окрестностях Данилово и джунглей, царствовавших на берегах Амазонки. Берез и сосен мы не увидели, впрочем, как и тополей с осинами, а чужеземные деревья и кустарники лично для меня – сплошной темный лес.

Местная фауна – по крайней мере, та, которую мы разглядели – была представлена различными видами пернатых, множеством разнокалиберных ящериц, тусовавшихся у воды, какими-то травоядными четвероногими, предпочитавшими держаться в зеленке. Ночью, как и положено, наступало время тутошних хищников, охоты, смерти для одних и трапезы для других.

Повернув на юго-юго-запад, через пару суток река привела флотилию к маленькому озеру… Это мы так его окрестили, когда планировали озерно-речной маршрут. Реально же озеро тянулось на восемьдесят километров в длину, а его ширина достигала тридцати километров, не менее. По сути, это была большущая впадина, за много тысяч лет постепенно заполненная водами все той же Зайхаги.

– Лодки по левому борту! – крик сигнальщика с мачты «Эссекибо» немного оживил однообразно-монотонное течение времени. – Три штуки, идут к берегу!

Вооружившись оптикой, мы стали свидетелями спешного бегства здешних рыболовов, бросивших свои рыболовецкие снасти. Снасти нас не интересовали, так как у найшудов имелись свои собственные сети, баркасы также не представляли особой ценности. Что же касается самих тутошних рыболовов, как источника оперативной информации, то эти товарищи в кожаных безрукавках стремглав сиганули в лесок, словно перепуганные сайгаки.

– Крепость по левому борту! – все тот же глазастый воин с «Эссекибо» первым узрел сложенный из камней длинный форт, а затем и короткий причал у его стен. – Лодки у берега!

Над фортом – по сути это был комплекс огороженных каменными стенами оборонительных сооружений – колыхался неопределенного цвета флаг, у причала в небольшой бухточке покачивались четыре одномачтовых суденышка, которые я мысленно окрестил ладьями. Размеры этих ладей, прямо скажем, не впечатляли, какое-либо вооружение на них отсутствовало. У стен форта был разбит палаточный лагерь, что ли, по виду – беспорядочное нагромождение разномастных хижин и шатров.

Появление флотилии найшудов, разумеется, не осталось незамеченным. Над крепостью поднялось облачко дыма, до нас донесся низкий протяжный гул, издаваемый, как я полагаю, какими-то духовыми инструментами. После этого звукового сигнала на берегу возникла форменная паника – одни ломанулись в форт, другие побежали в сторону леса, третьи заметались между шатрами и хижинами, хватая вьюки, тюки, баулы. Сквозь этот бардак и хаос с трудом продирались группы солдат, торопившиеся к причалу.

– Не нравится мне их настрой, – понаблюдав за тем, как на берегу постепенно выстраивается целое войско, я подошел к Альберту Петровичу. – Мадам Интуиция говорит, что эти ребята не расположены к культурной беседе с путешественниками из дальних стран.

– Проклятые ржепики – убийцы, ворюги, насильники! – в отличие от нас и краснокожих, не расположенных ввязываться в драку, иржики потрясали мечами и арбалетами, предвкушая кровавую схватку. – Смерть белокожим!

– Песец мирному контакту с туземцами, – Петрович с досадой взглянул на Трапанга, который орал что-то непотребное вместе со своим воинством. – На хрена они вообще выперлись на верхнюю палубу? Сидели бы внизу… Испортили все, морды серокожие.

– Вряд ли Трапанг виноват в здешнем шухере, – произнес капитан Ковалев, внимательно рассматривавший в бинокль крепостные сооружения. – Гляньте на крышу крайней башни, той, что справа.

– Ютийцы, – мгновенно определил я, углядев несколько фигурок в сине-зеленых одеждах. – И они, похоже, в курсах, кто мы такие.

– Похоже, что почтовые дракончики здесь не редкость, – недобро прищурился Михаил. – Или еще какие-нибудь летучие твари.

– Про нашу победу в этой вонючей дырище не сложат легенд и песен, – отдохнувший и посвежевший хитайтар клана Мавораш плюнул в сторону городка. – Сухопутные крысы, недостойные сразиться с воинами Найшу.

– Ты лучше скажи, где нам раздобыть свежее продовольствие? – поинтересовался я. Высаживаться на берег ради драки не имело никакого резона – в этом я был полностью согласен с краснокожим алкоголиком, – но неделями сидеть на рыбной диете как-то не улыбалось.

– Найшуды – очень хорошие рыболовы, – пробурчав под нос что-то неразборчивое, Улдашюр торопливым шагом смылся на бак, увильнув от серьезного разговора здесь и сейчас.

Гордо продефилировав мимо крепостных стен, флотилия взяла курс на устье следующей реки, соединявшей оба озера. Ночью мы планировали покинуть маленькое озеро, войдя во вторую реку, которая должна была привести нас в воды большого внутреннего озера. Так оно и произошло – новый восход солнца мы встретили в полноводном русле другой реки, более широкой, чем Зайхага.

Посчитав, что его командование должно узнать о ютийском форпосте на землях ржепиков как можно скорее, Трапанг попросил нас передать эту информацию через Данилово. Мы сделали проще – связались с капитаном Деларьеном, полномочным послом Конфедерации в Дайяре, попросив того срочно сходить в министерство обороны иржиков. Робер не подвел.

Спустя сутки, когда личный состав маленько расслабился, на правом берегу объявилось войско белокожих аборигенов – ржепиков, как их называли наши серокожие союзники. Возможно, это был отряд, выступивший в погоню из форта, а может быть, какой-то другой.

Сотни полторы всадников на зебро-верблюдах и чуть большее количество пехотинцев растянулись длинной колонной, держась приблизительно в полукилометре от уреза воды. Словно привязанные, шагали и ехали по тропинке, петлявшей по холмам и балкам, не провоцируя нас ни криками, ни стрелами. Судя по всему, понимали, что с их силами не остановить и не победить матерых морских вояк, кроме традиционного вооружения, обладавших смертоносными агрегатами из другого мира.

Получив возможность хорошенько рассмотреть мужиков-туземцев, мы вскоре сделали выводы, что чисто внешне они являются типичными представителями белой расы! Навскидку – самые обыкновенные бородатые скандинавы, англосаксы или скифославяне, щедро увешенные типично земным средневековым «железом». Шлемы, кольчуги, щиты, мечи, топоры, копья – ничего гоблинского, орочьего, эльфийского или какой-нибудь экзотичной китайщины.

Понимая, что единственным нашим преимуществом является мобильность, хитайтар приказал грести днем и ночью, не жалея сил. Чтобы поддерживать постоянную скорость, на банки сели абсолютно все, кто мог ворочать веслами, в том числе сам Улдашюр, мы и иржики. Экипажи шебек разделились на две части, сменявшие друг друга каждые четыре часа, и через двое суток гонки на выносливость преследователи не выдержали заданного нами темпа.

Первой отстала практически вся пехота, затем с каждым днем стало сокращаться количество всадников. Спустя четыре дня от войска осталась лишь жалкая кучка зеброверблюжников, человек тридцать-сорок, не более. Они сопровождали нас до берегов длинного внутреннего озера, тянувшегося с севера на юг на полторы тысячи километров с хвостиком.

Озеро встретило нас свежей погодой, сравнимой с тем штормом, с которым мы бодались на океанских просторах. Мы опасались, что с «Эмори» и «Эктабаном» вновь возникнут какие-нибудь проблемы, но творения корабельных мастеров с архипелага Найшу достойно выдержали испытание озерной бурей. Как и экипажи шебек-бригантин.

Согласно первоначальному плану, флотилия должна была пройти вдоль северного берега озера, но из-за бури суда вынужденно держались подальше от береговой линии. По этой причине нам не удалось рассмотреть какие-нибудь местные красоты, высадиться на берег, чтобы пополнить запасы продовольствия. С другой стороны, не познакомились с реакцией местных жителей на чужеземных охотников, неожиданно вторгшихся в их охотничьи угодья, а также сэкономили драгоценные патроны к огнестрельному оружию.

Известие о том, что силы Конфедерации успешно высадились в японском кластере, застало нас практически в устье третьей реки. С этого момента мы потеряли покой и сон. Плюнув на необходимость экономить заряд аккумуляторов рации, выходили в эфир каждые три часа, чтобы узнать о ходе операции, каждый раз боясь услышать о гибели хорошо знакомых нам людей, о тяжелых потерях вообще.

К удивлению, благодаря грамотному командованию, слаженным действиям отрядов и отдельных боевых единиц, а также огневому превосходству, силы Конфедерации практически не несли безвозвратных потерь. Наши десантники, как мы позднее узнали, получили приказ не экономить боеприпасы, ибо технологию производства взрывчатки и порохов земляне, в конце концов, воспроизведут. В отличие от людей – носителей знаний и духовных ценностей из старого мира.

Лишившись бронированного кулака – ударного взвода Николишина, – ван Клейст и Стрелков воспользовались ранее отработанным тактическим приемом, видоизменив его соответственно новой задаче. Этим тактическим приемом стало применение трех МТЛБ в качестве амфибий для скрытой доставки в тыл врага рейдерской разведгруппы. «Маталыги» играли роль «амтрэка», потерянного моей группой в походе на левый берег Амазонки, исполнив эту роль на «отлично». Сие, впрочем, неудивительно, ибо амфибийным отрядом командовал капитан спецназа Марк Мышкин – активный участник нашего разведрейда по тылам «бокохарамов».

Следующим тактическим приемом, предопределившим успех, стало использование дайярских паровых канонерок для отвлекающего маневра, точнее, для вскрытия обороны исламистов. Появление ночью пяти антикварных «посудин» сильно озадачило «воинов Аллаха». Когда же суда иржиков направились к берегу, имитируя высадку десанта, боевики открыли огонь, демаскировав свои огневые точки.

В ответ на позиции исламистов обрушился град кустарно изготовленных реактивных снарядов, сооруженных из газовых баллонов и самодельной же взрывчатки. Пусковые установки для ракет смонтировали на палубе «Авроры», специально ради операции «Уран» перекрашенной в жуткий серо-зеленый камуфляж, с легкой руки Сухонина названный «под джунгли». Точность стрельбы оставляла желать лучшего, ракеты в основном превращали в дрова и щепу кубометры чужеземного леса, зато психологический эффект оказался ошеломляющим.

Исламисты окончательно дрогнули, когда на фланге загрохотали пулеметные очереди, а приближающаяся по реке серая тень озарилась вспышками орудийных выстрелов. Огонь вели «саладины» и легкий танк на шасси БМП-2, находившиеся на палубе СТК… Сюрреализм, конечно, но именно эта бронетехника по своим массогабаритным характеристикам лучше всего исполняла роль корабельной артиллерии.

Подойдя к берегу, с борта СТК высадили пару сотен солдат НОАК, ополченцев и «диких гусей», параллельно, с помощью крана «либхерр» выгрузили шесть китайских БТРов «Тип 92». В процессе к пароходу пришвартовалась «Аврора», переправив на твердую землю через палубу СТК три взвода московских добровольцев. Наконец, наступила очередь пяти паровых канонерок, высадивших на берег полторы сотни морских воинов Дайяра с их монстрообразными «собачками».

Общие потери сил Конфедерации составили шесть человек убитыми, раненых же оказалось около трех десятков. Огнем противника были тяжело повреждены три паровых канонерки, шедшие в авангарде, плюс – на канлодке второй волны произошла поломка машины. «Аврора» и СТК не пострадали.

Что же касается самого кластера… Катаклизм закинул в чужой мир провинциальный аэропорт и сельскохозяйственные угодья одной из японских префектур. Потомки воинственных самураев на поверку оказались неумелыми выживальщиками, людьми, тотально зависимыми от благ современной техногенной цивилизации.

Первые пять дней японцы с трудом адаптировались к природе чужого мира, а на шестой день до их анклава добрались хорошо вооруженные бородатые дядечки с зелеными знаменами, объявившие данную территорию владением Нового Халифата. Уничтожив в перестрелке десяток храбрых полицейских, исламисты устроили показательную казнь, жестоко убив несколько семей. Оставшихся в живых разделили, быстро низведя потомков самураев до положения рабов.

Захватив плацдарм размером с половину японского кластера, войска Конфедерации обеспечили безопасность единственной доступной коммуникации, ведущей к оккупированным российским землям. Оборону бывшей японской территории взяли на себя китайские товарищи, а десантники майора Стрелкова уже на следующий день загрузили на борт СТК тройку МТЛБ, и, не теряя времени, двинулись к основной цели похода. Поврежденные паровые канонерки иржиков, не способные двигаться далее, оставили в японском анклаве.

Третья река на поверку оказалась менее полноводной, чем первая. К счастью, ширина и глубина этой водной артерии позволили нам идти на веслах. Слегка петляя, река тянулась с запада на восток, круто поворачивая на юг примерно в трех десятках кэмэ от «нашего» озера. В северном направлении, насколько хватало взгляда, простиралась холмистая степь, на южном берегу глаз радовал редкий лесок, вдалеке просматривались самые настоящие горы с вершинами, белеющими льдом и снегом.

Хорошо понимая, что нас по пятам преследует продовольственный кризис, хитайтар приказал организовать охоту. Суда пристали к обоим берегам реки, охотничьи команды разошлись в разные стороны, мы же остались на борту флагмана. Вечером охотники возвратились, принеся парочку травоядных, похожих на земных оленей, а также несколько десятков местных уток, индюшек и куропаток. Пернатые в изобилии водились в окрестных зарослях вокруг реки, и стрелкам не составляло особого труда их добыть.

– За нами следят, – на следующее утро Трапанг огорошил нас интересным заявлением. – Следили вчера, следили ночью, будут следить завтра, – за время нашего совместного путешествия дайярец достаточно хорошо научился говорить по-русски.

– Ага, не у меня одного чуйка сработала, – в голосе бывшего кэгэбэшника переплелись тревога и озабоченность. – Ночью мне показалось, что на берегу мелькнула огромная обезьяна.

– В тех горах живут чернокожие великаны, которые кушают людей, – Трапанг махнул рукой в сторону южного берега. – Они могут на нас напасть.

– Воины Найшу не боятся никаких великанов, – пафосным тоном заявил Улдашюр, затем, подумав, приказал личному составу смотреть в оба. – Но вы правы – в этих диких землях бдительность не помешает.

Весть о начале боев за белгородский анклав застигла нас в самый неподходящий момент – дойдя до места пересечения реки с древним каналом, «Эхоро» распорол днище о какое-то подводное препятствие. Здесь же мы выяснили, что третья река, по которой мы двигались, изменила свое русло. Точнее, разделилась на два потока, один из которых устремлялся по руслу канала прямо на запад, второй – неторопливо нес воды на северо-восток.