Текст книги "Парижская трагедия. Роман-аллюзия"

– Мы ещё увидимся? – поинтересовался Тибальт.

– Обязательно, – она знала, что обманывает его, но не могла поступить иначе. Её сердце обливалось кровью.

– Я буду вас очень ждать, – мальчишка разжал объятия и вновь посмотрел на Джульетту из-под непослушных чёрных кудрей. – А сейчас мне надо идти, а то папа будет ругаться, что я опять куда-то запропастился. Спасибо вам за все.

Тибальт развернулся и побежал прочь в сторону мертвого леса, а юная Капулетти застыла с открытым ртом, так и не найдя слов для прощания. Она видела этого мальчишку впервые, но настолько прониклась его искренностью, что все внутри неё содрогалось от умиления смешанного с угрызениями совести.

– Как ты это сделала? – ошарашенный от увиденного Феб медленно приблизился к возлюбленной, и она обернулась к нему, стирая с лица слёзы.

– Любовь и надежда. То чего здесь так не хватает этим заблудшим душам. Я дала их ему своим прикосновением, как и тем, кто был тогда в склепе.

– Я думал, что уже потерял тебя, – юноша изо всех сил обнял любимую и крепко прижал к себе. – Больше никогда так меня не пугай.

Джульетта уткнулась лицом в его крепкое плечо и вдохнула его запах. Она вновь ощутила в себе прилив сил и, скребущая на сердце жалость, утихла. Покой и уверенность вернулись к ней, когда она впитала их от возлюбленного.

– Прости. Я просто не могла не освободить его, – юная Капулетти заглянула в родные голубые глаза своего любимого. – Он же совсем ребёнок. Каждый раз, когда встречаю кого-либо из них, потерянных и обреченных, я чувствую всю их боль и ужас. Такое ощущение, что они заполняют ими все моё нутро. И это невыносимо. Я будто сосуд, который окружающие души, наполняют своими чувствами и эмоциями, но только ты вселяешь в меня надежду и покой. Я всего лишь проводник и передаю эти чувства им. Именно они возвращают им человеческий облик.

Все это звучало очень странно, но юноша понимал, о чем она говорит. Он сам видел все это в склепе, а теперь здесь. Будь у них больше времени, возможно, он бы и сам согласился задержаться здесь, чтобы помочь этим несчастным и освободить эти заблудшие души от их гнёта. Но каждая минута промедления могла стоить им всего.

– Я понимаю, – искренне ответил Феб. – Ты была обязана помочь ему, иначе это была бы не ты. Не та, которую я полюбил всем сердцем тогда, когда ещё и в мыслях не мог представить, что мы окажемся здесь.

– И теперь нам пора вернуться туда, – Джульетта едва заметно улыбнулась. Ей все ещё не верилось, что они выберутся из этого проклятого места.

– Тогда нам нужно спешить, – Шатопер ответил ей легкой улыбкой. – Мы уже совсем близко.

Юноша поднял с земли сердце Гренгуара, и влюбленные устремились вперёд. Они миновали холмистую местность с выжженной травой, чей неприятный запах резко бил в нос путников, но они уже не обращали внимания на такие мелочи. Теперь у них была одна цель – добраться до Бухты Теней и подготовить лодку к прибытию поэта. У полицейского даже участилось сердцебиение, когда они добрались до серой пустыни и ступили на её сухой безжизненный песок. Он невольно вспомнил, как был разочарован, когда увидел её впервые, но сейчас его охватили совершенно другие чувства – предвкушение и восторг. Они в одном шаге от цели. Не произнося ни слова, Феб ещё крепче сжал руку любимой и невольно ускорил шаг. Вскоре на горизонте, словно клыки гигантского монстра, показались белые скалы. Почти бегом влюбленные пересекли пустыню, усеянную старыми мечами, копьями и прочим холодным оружием. Неужели все получится? Неужели они смогли это сделать? Ещё никому, за всю историю Ада, не удавалось выбраться отсюда живыми. Путники приблизились к, торчащим из-под песка, пикам белоснежных скал, которые словно частокол окружали низину, с уединенным пляжем на берегу Стикса – Бухту Теней. Феб, ни на секунду, не выпуская из своей ладони руку Джульетты, повёл её направо вдоль острых глыб и вскоре нашёл то, что искал. Одна из скал низко склонилась к земле и именно по ней они с поэтом тогда поднялись из бухты. Теперь им предстояло по ней спуститься к реке.

– Готова? – юноша обернулся к возлюбленной, и она в ответ кивнула.

Феб расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и запихнул сердце поэта себе за ворот. После этого он за талию подсадил Джульетту и та, задрав платье выше колен, ловко забралась на гладкую пологую скалу.

– Будь осторожна. Спускайся медленно. Я сразу за тобой, – напутствовал Шатопер.

– Хорошо, – и юная Капулетти аккуратно принялась сползать по камню вниз.

Юноша дождался, когда она освободит вершину, и, ухватившись за край скалы, подтянулся и с усилием оседлал белоснежную глыбу. Джульетта все уверенней сползала по каменной поверхности, и полицейский последовал за ней. Сердечная жила Гренгуара, постоянно болтыхалось под рубашкой юноши в районе ремня, вызывая не очень приятные ощущения, и все же, спустя несколько минут, оба уже стояли на пустынном пляже у берега Стикса, и Феб суетливо оглядывался по сторонам в поисках того места, где они закопали лодку. Тогда ему казалось, что он точно запомнит это место, но сейчас этот просторный песчаный берег был настолько однообразным, что их ладья могла быть где угодно. Но к счастью для них, юноша заметил ржавое лезвие меча и небольшую доску лежащие на песке, то чем они закапывали свой транспорт. Шатопер сразу же бросился на землю и, схватив дощечку, принялся со всей возможной скоростью раскапывать песок. Джульетта слегка растерялась, но быстро сообразила и, подняв старый клинок, присоединилась к возлюбленному. Песок был настолько сухой и рыхлый, что после каждого взмаха орудий снова скатывался в образовавшуюся ямку. Тем не менее, влюбленные копали не покладая рук. Пот стекал ручьём со лба юноши, а взмокшая рубашка прилипла к телу. Сюртук сковывал его движения, а болтающееся за пазухой сердце только раздражало своими липкими прикосновениями к влажной коже. Феб бросил доску на землю, вытащил из-под рубашки сердечную мышцу поэта и положил рядом, затем стянул с себя сюртук и, накрыв им пульсирующий орган, вновь взялся за дело. Джульетта, сконцентрированно, не останавливаясь ни на миг, упорно разгребала песок тупым и ржавым лезвием меча. Её платье испачкалось ещё больше, а местами и надорвалось, но её это ни капли не смущало. Перемазавшись в песке с ног до головы, она будто не чувствовала ни усталости, ни боли в мышцах, продолжая механически, словно уже по инерции разгребать рыхлый песок, желая услышать лишь один звук. И она дождалась. Ржавая железяка в её руках с глухим стуком уперлась во что-то твёрдое.

– Нашла. Она здесь, – юная Капулетти подняла взгляд на возлюбленного.

Феб тут же бросился к ней, и они вместе, с удвоенным рвением, принялись раскапывать находку. Вскоре, дно деревянной лодки показалось на поверхности. Продолжая разгребать песок вдоль корпуса ладьи, полицейский смог добраться снизу до края левого борта и, уцепившись за него кончиками пальцев, рывком вырвал лодку из песчаных тисков. Джульетта выдохнула, а Шатопер вытащил лодку из ямы и вместе с ней опустился на песок, пытаясь отдышаться.

– Мы это сделали, – с придыханием объявил юноша и широко улыбнулся.

– Это было не сложно, – сыронизировала юная Капулетти и тоже расплылась в счастливой улыбке.

– Не сложно? – усмехнулся полицейский. – Стало быть, у тебя ещё хватит сил и помочь мне дотащить её до воды?

– Легко! – с игривым вызовом ответила девушка и, выбравшись из ямы, приблизилась к лодке. – Хватит отдыхать. Понесли.

Феб рассмеялся в голос, но подчинился. Они взяли лодку, каждый со своей стороны, и направились к Стиксу. Несколько раз по дороге к берегу, Джульетта чуть не завалилась на бок, но удержалась и упорно продолжала идти вперёд.

– Все. Бросаем её здесь, – сообщил юноша, когда они были в полуметре от воды.

Юная Капулетти была только счастлива этому и, без лишних вопросов, отпустила ладью, и та мягко упала на песок.

– На воду спускать ещё рано. А то ещё течение унесёт её, пока мы будем ждать Гренгуара, – объяснил Шатопер, но Джульетта уже не слышала его. Она заворожено смотрела вдаль – туда, где чёрные воды реки соединялись с непроницаемым чёрным небом, образуя кромешный мрак.

Феб проследил за её взглядом. Он хорошо понимал, о чем она сейчас думает и что испытывает, находясь в шаге от жизни. Опустошённость. Они так долго шли к этому, что теперь даже не верится, что скоро все это закончится. Неизвестность. Что ждёт их там? Ведь они уже совсем не те, кем были до того, как оказались здесь. Как жить, зная, что Ад существует, в самом деле? Страх. Что если они больше не смогут жить своей прежней жизнью и не принесут ли они с собой частичку Ада в мир живых? Все эти чувства и мысли заставляли трепетать их души.

Юноша приблизился к своей возлюбленной сзади и нежно обнял за плечи.

– Все будет хорошо. Мы вместе и справимся со всем.

– Знаю, – тихо ответила девушка. – Но все равно тревожно.

– Понимаю. Это пройдёт, как только мы вернёмся домой. Я позабочусь о тебе. Обещаю.

Джульетта крепко сжала кисть своего любимого.

– А где сердце? – насторожилась девушка.

– Осталось у ямы, – спохватился полицейский. – Сейчас вернусь.

Шатопер почти бегом направился к месту раскопок, где лежал его сюртук, резко поднял его и с облегчением выдохнул – сердечная мышца поэта мирно пульсировала, лёжа на песке. Феб нагнулся, чтобы взять его и случайно заметил, как что-то блестящее выпало из сюртука. Перекинув его через левую руку, которой держал сердце, он поднял с земли небольшой крестик, который ему дала незнакомка в подземельях арены. Он совсем забыл о нём. Забыл, кто на самом деле его возлюбленная, забыл, что поклялся открыть ей правду. И вот опять перед ним эта фамилия. Юноша, нервно теребя пальцами крестик, медленно направился к возлюбленной, которая так и стояла к нему спиной у самого берега. Он бросил сюртук и сердце поэта в лодку, и осторожно, словно опасаясь её, приблизился к Джульетте.

– Я должен тебе кое-что рассказать, – неуверенно начал полицейский.

Девушка уловила нотки тревоги в голосе, который обычно дарил надежду, и обернулась, озабоченно хмуря брови.

– Я кое-кого встретил там, в подземелье перед сражением с Цербером, – полицейский никак не мог придумать, как сообщить столь шокирующую правду, и потому тянул время, тщательно подбирая слова. – Женщину. Это она дала мне тот щит и… и это.

– Крестик? – Джульетта видела, как тяжело даются её возлюбленному эти слова, и это пугало её ещё больше. – Зачем она его тебе дала?

– Чтобы я отдал его тебе. Он принадлежал твоей матери, – выпалил Феб. У него уже не было ни сил, ни желания ходить вокруг да около.

– Моей матери? – изумилась девушка. – Но как он попал к этой девушке?

Полицейский тяжело вздохнул. Она не поняла.

– Это и была твоя мама.

– Что? Нет! Этого не может быть! – Джульетта застыла в смятении. – Ты что-то напутал. Моя мама умерла во сне, как дева Мария. Она была благочестивым человеком. Папа рассказывал. Она не могла попасть в Ад.

– Граф рассказывал тебе про свою жену – графиню Капулетти, но она не была твоей матерью, – Феб с бесконечным сочувствием смотрел на ошеломлённую возлюбленную, которая не подозревала, что это ещё не все, – также, как и граф Капулетти твоим отцом.

До Джульетты ещё не дошёл смысл сказанных им слов. Она была совершенно потеряна, сбита с толку, вырвана с корнем.

– Почему ты ей веришь? – неожиданно спокойно спросила девушка и испытывающе посмотрела на возлюбленного.

– Любимая, я видел её. Едва ли между вами можно найти и десяток отличий, – обреченно объяснил юноша.

– Значит, по её словам, они сами отдали меня отцу… – Джульетта осеклась. – Графу Капулетти?

– Тебя отдал ему отец, ещё младенцем. Судя по всему, после утраты своей возлюбленной. Она не знала, что он так поступил, – виновато произнёс Шатопер, будто оправдывался за собственный проступок.

– И кто же он? Кто мой отец? – лицо девушки превратилось в каменную маску с глазами полными боли и страданий, от напряжения шевеля желваками. И в этот момент она напомнила полицейскому своего родного отца.

Феб пытался, но так и не смог произнести его имя. Это было уже слишком. Он и так уже причинил ей слишком много боли своими словами и, потому просто протянул ей крестик. Джульетта озадаченно взяла его и, опустив свой взгляд на святое распятие, прочла злосчастную фамилию своего истинного рода. Ужас отразился в её глазах и она, словно ошпарившись, отдернула руку к губам, бросив крестик на песок.

– Нет. Это ложь. Этого никак не может быть, – будто сумасшедшая, запричитала девушка. – Это чья-то злая шутка? Он не может быть моим отцом. Никогда! Ни за что! Да я попала сюда из-за него! Я убила себя, потому что он меня похитил и держал в клетке, как животное! Какой отец может так поступить со своим ребёнком?

Джульетту трясло в истерическом припадке. Слёзы брызнули из глаз. Феб прижал её к себе, пытаясь успокоить.

– Тише, тише, – нежно прошептал полицейский, но возлюбленная уже не могла успокоиться.

– Он монстр! Я не верю! Будь он проклят! Я убью его! Убью! Он не мой отец! – Джульетта на надрыве кричала сдавленным от боли голосом, содрогаясь всем телом.

– Тогда тебе лучше знать, что, когда мы вернёмся, он будет нас ждать, – обречено сообщил Феб.

– Что!? – девушка резко вырвалась из объятий возлюбленного и бешеным взглядом посмотрела на него. – Почему?!

– Это он отправил меня сюда за тобой. – Шатопер хотел провалиться под землю, но врать той, кого любил больше жизни он не мог, даже во благо.

Брови Джульетты взмыли вверх от изумления, и она со всей силы сжала кулаки.

– Умоляю! Послушай, меня! Выслушай! – взмолился полицейский. – Я презираю его не меньше твоего. То, что он сделал с тобой непростительно. Но когда он пришёл ко мне и все рассказал…

– Ты должен был убить его! – девушку сжигало от ярости.

– Убить? – полицейский нахмурил брови. – Ты убила бы того, кто рассказал тебе, что меня можно вернуть из мертвых? Ты была мертва. Мертва! Я мог думать только об этом. Когда он сказал мне, что знает способ, как вернуть тебя жизнь, для меня все иное потеряло какое-либо значение. Я готов был на все. Даже на последнее безумие. Я сохранил ему жизнь, чтобы вернуть твою и сейчас, понимаю, что правильно поступил. Это не искупает его прежних грехов, но благодаря нему мы сейчас здесь. Вместе. В шаге от долгой и счастливой жизни. Разве сейчас, после всего через что мы прошли, имеет значение, кто твой настоящий отец?

Джульетта застыла, глядя в глаза любимого, и Шатопер почувствовал, что ему удалось хоть чуть-чуть продавить её слепую ярость и достучаться до её рассудка. Юноша хотел продолжить, когда до них донёсся едва различимый крик. Он узнал бы этот голос, даже если бы он прозвучал за тысячи километров отсюда. Феб обернулся. Джульетта тоже устремила свой взгляд в сторону пустыни. Они вновь переглянулись, и крик раздался вновь. Не теряя больше ни секунды, полицейский бросился к наклонной скале и ловко, пулей взбежал по ней наверх. Он застыл на краю пустыни, напряжённо вглядываясь вдаль, но впереди было видно лишь бесконечное серое песчаное полотно. Вновь раздался крик. Уже ближе и юноша почувствовал, как задрожала земля под его ногами, а в следующий миг далеко впереди проявились очертания, стремительно бежавшего к нему человека в ярком фиолетовом пальто и шляпе-цилиндре сдвинутой назад.

– БЕГИ! – раздался громкий и отчетливый крик поэта.

Феб оцепенел, глядя на несущегося вперёд напарника, чей крик был пропитан отчаянием. Он ещё не видел тех, кто преследовал Гренгуара, но по дрожи в земле и его надрывистому крику, понимал, что их там десятки тысяч. Шатопер сжал кулаки. «Только не это!» – пронеслось в его голове. Он не может бросить его. Это не честно. Он обязан ему всем. Это не справедливо. Он дал слово, но так не должно было произойти. Они должны были вместе выбраться из этого проклятого места. Как же так? Что теперь делать? Душевные метания полицейского выворачивали насквозь все его существо. С него словно заживо сдирали кожу, жгли плоть, разрывали сердце. Он должен бросить друга, чтобы спасти любимую. Вот он – его настоящий Ад. И в этот момент позади Гренгуара проявилась гигантская толпа преследователей. Тысячи вооруженных до зубов головорезов, не зная усталости, неслись вслед за Певцом Парижа, отставая всего лишь на пару десятков метров. У юноши все рухнуло внутри, и он разжал кулаки. Бессилие и отчаяние ни оставили в нем ни капли надежды. У них не было ни шанса против этой тьмы жаждущих их крови грешников. Но Феба, словно парализовало, и он продолжал стоять, глядя опустошенным взглядом на приближающуюся катастрофу.

– Это Гренгуар? – крик Джульетты вывел полицейского из ступора, и он оглянулся назад.

Феб вновь посмотрел на мчащегося в его сторону поэта и бросился к наклонной скале. Легко взобравшись на неё, Шатопер замер на её вершине.

– Сердце! – крикнул юноша с таким напором, что девушка даже опешила и растерялась. – Быстрей! Дай его сердце!

Она ещё никогда в жизни не видела его в столь взведенном состоянии и даже слегка испугалась, но, все же собравшись, поняла, что времени почти нет и ей нужно торопиться. Она принялась нервно озираться по сторонам в поисках сердечной мышцы поэта, но её нигде не было.

– Где оно? – в ответ крикнула Джульетта.

– В лодке! Умоляю, быстрей! – Феб то и дело оглядывался назад, пытаясь оценить угрозу, которая с каждым мгновением росла в геометрической прогрессии.

Девушка, не теряя ни секунды, бросилась к ладье, и отыскала на её дне пульсирующее сердце. Она, со всей возможной скоростью, направилась к любимому, застывшему на вершине скалы, едва удерживая в руках сердечную мышцу, которая так и норовила выскользнуть из её тонких пальцев. Застыв у подножья каменного клыка, Джульетта посмотрела в глаза возлюбленного.

– Бросай! Я поймаю, – уже спокойней произнёс Шатопер и вытянул вперёд руку.

Девушка постаралась прицелиться и подбросила сердце вверх. Юноша едва смог ухватить его. Он тут же спрыгнул обратно, сделал два шага вперёд и, хорошенько замахнувшись, что было сил, бросил сердце как можно дальше вперёд, в направлении приближающегося поэта. Феб видел, как оно упало на песок, где-то посередине между ними. Полицейский медлил ещё секунду, с болью глядя на стремительно несущегося со всех ног Гренгуара, но больше ничем не мог ему помочь. До крови закусив нижнюю губу, Шатопер одним прыжком взобрался на наклонный каменный клык и, скользя на ногах, спустился на берег, где его, нервничая, ждала любимая.

– Мы уходим, – едва выдавил полицейский и, схватив Джульетту за руку, потянул её за собой к реке.

– А Гренгуар? Как же он? – взволновано спросила девушка, следуя за возлюбленным, но тот не смог ей ничего ответить.

Джульетта видела, что Феб надломлен, взбешён и разбит одновременно, и потому больше не задавала вопросов, а просто следовала за ним и выполняла все, что было необходимо. В полном молчании они принялись толкать лодку по сухому песку к реке и как только ее корпус осел на черной глади воды, все так же, не произнося ни слова, юноша помог Джульетте забраться в челнок и следом залез сам. Не оборачиваясь назад, чтобы любимая не увидела его слёз, Феб вытянул вперёд руку, как это делал Гренгуар в самом начале их пути, и, указывая направление, повёл лодку вперёд, туда, где мрак встречался с мраком – в кромешную тьму. Все кончается в начале. Ладья довольно с большой скоростью удалялась от земли. Джульетта, то и дело оглядывалась назад, в надежде увидеть на берегу спешащего за ними поэта, но бухта была совершенно пуста. Вскоре они отплыли так далеко, что земля и вовсе пропала из вида, но Феб, лишь силой мысли, продолжал вести ладью прочь из этого проклятого места. Складывалось впечатление, что они плывут уже целую вечность. На триста шестьдесят градусов вокруг них была лишь бесконечная тьма. В какой-то момент юношу уже охватили сомнения. А все ли правильно он делает? Правильный ли он выбрал курс? Легкая паника охватила его, но он не смел, выдавать себя, чтобы ещё сильнее не испугать любимую, которая и сама чувствовала, что что-то идёт не так, как они ожидали. И в этот момент небольшая волна колыхнула лодку, и Шатопера бросило влево. Джульетта вскрикнула. Он едва не вылетел за борт. Приняв сидячее положение для лучшей устойчивости, юноша упорно продолжал вести лодку вперёд. Волны с каждой минутой становились все сильнее и, вскоре, их уже просто носило по взбудораженной реке, то и дело, угрожая перевернуть челнок. Феб больше не управлял лодкой. Их бросало из стороны в сторону и, единственное на что хватало сил, это вцепившись руками в деревянные борта, не позволять себя выбросить в бушующую воду. Джульетта едва справлялась с этой задачей. Её швыряло по всему дну ладьи, и Шатопер ничем не мог ей помочь. Стоило ему отпустить руки и больше они не увидятся. Волны слегка стихли, но не успели влюбленные перевести дух, как вода вокруг них забурлила, кипящими брызгами ошпаривая кожу до мяса. Стикс настойчиво решил похоронить их в своих водах. Крик боли вырвался из груди несчастной девушки, когда кипяток вновь окатил её правое предплечье и она, отпустив борта лодки, рухнула на деревянное дно. Шатопер бросился к возлюбленной и накрыл её своим телом, защищая от обжигающей, словно лава, воды. Он крепко обнял её и прижал к себе.

– Я люблю тебя, – со всей страстью прошептал ей на ухо юноша, прощаясь.

– И я тебя люблю, мой светлый Феб, – обречено произнесла девушка.

Они чувствовали, как кипящие волны вновь принялись подбрасывать ладью, закручивая в разные стороны, а в следующий миг, она накренилась, зачерпнула обжигающей воды и перевернулась. Влюбленные не издали ни звука, а Шатопер лишь крепче прижал к себе любимую, и бурлящая тьма Стикса поглотила их души.