Текст книги "Общая и прикладная этнопсихология"

Положительные ответы на оба вопроса свидетельствуют об ориентации индивида или группы на стратегию интеграции. Данная стратегия предполагает бережное сохранение и дальнейшее развитие собственного культурного наследия при самом благожелательном отношении к разнообразным формам взаимодействия с большинством. Эта стратегия приводит к возникновению «мозаичного» общества, в рамках которого каждый элемент мозаики сохраняет свою самобытность, но при этом совокупность всех групп образует новую целостность. Данный, поликультурный, вариант развития общества обычно противопоставляется в качестве альтернативы варианту «плавильного котла», в рамках которого исходная самобытность изначально теряется.

Следующий вариант аккультурационной стратегии предполагает положительный ответ на вопрос о сохранении своего культурного наследия и отрицательный ответ на вопрос о желании поддерживать и усиливать связь с группой контакта. В зависимости от того, кто осуществляет выбор данной стратегии – меньшинство или большинство – она традиционно будет носить разные названия. В случае, если данный выбор осуществляют члены этнического меньшинства, говорят об изоляционистских установках и ориентации на сепаратизм. Зачастую данная стратегия – это единственный видимый меньшинством способ сохранения этнокультурной идентичности и более или менее независимого существования. В случае же, если данная стратегия навязывается меньшинству доминантной группой, говорят о стратегии сегрегации.

Наконец, последняя аккультурационная стратегия – маргинализация – возникает у индивида или этнокультурной группы тогда, когда, с одной стороны, слабо сформирована или уже утрачена идентификация с «родной» этнической группой и ее культурой, а с другой стороны, в силу каких-либо причин, нет установки на поддержание, и тем более усиление контактов с группой этнического большинства или другими группами контакта.

Таким образом, Берри не только усовершенствовал типологию своего предшественника, но и предложил простой и удобный методический прием для выявления аккультурационных стратегий мигрантов. Именно поэтому данная типология и методический аппарат нашли своих сторонников как в западной психологии, так и у исследователей стран СНГ.

Многие психологи на протяжении последних лет пользовались приведенными выше типологиями и одновременно пытались дополнить или развить их. В частности, уже в 1984 г. Р. Мендоза обратил внимание на то, что в отношении разных объектов у мигранта могут проявляться различные аккультурационные стратегии. Он заметил, что мигрант может проявлять сепаратистские ориентации в отношении женитьбы, ассимиляционные тенденции в отношении одежды и, скажем, интеграционные – в том, что касается еды или желания отмечать различные праздники [13].

Те же идеи, но более детально разработанные, можно встретить и в более поздних исследованиях. Например, в работе А. Козюлина и А. Венгера [12] было показано, что бессмысленно говорить о целостной аккультурационной стратегии у мигрантов, поскольку в разных сферах эти стратегии могут отличаться. Изучая адаптацию евреев из России, мигрировавших в Израиль, в трех разных сферах – институциональной, бытовой и культурной – ученые отметили, что интеграционная стратегия значимо преобладает в институциональной сфере. В культурной сфере большой процент респондентов проявляет столь сильные ориентации на консервацию предыдущей культуры, что их можно расценить как настрой на сепаратизм.

Результаты данного исследования позволили авторам высказать интересную мысль о том, что разные сферы выполняют неодинаковые функции в процессе миграции. В частности, сфера культуры исполняет роль определенного гаранта сохранения собственной интегрированности, временной преемственности и тождественности (чем и обусловлены столь выраженные консервативные тенденции в ней), в то время как другие сферы, и в первую очередь институциональная, призваны гарантировать приобщение мигранта к новым условиям существования и оптимизировать процесс его адаптации.

Второй интересный момент заключается в том, что ученые смогли показать следующее: наличие определенной аккультурационной стратегии у респондента вовсе не означает реального воплощения этой стратегии в жизнь или, по крайней мере, осознания ее воплощения самим опрашиваемым. Так, было выявлено, что 67,8 % респондентов продемонстрировали настрой на интеграцию в институциональной сфере. В то же время значительно меньшее их число (всего 45 %) отмечает реальные интеграционные изменения в институциональной сфере других мигрантов. Еще меньшее число опрошенных (только 31,4 %) констатирует реализацию данной стратегии в собственной жизни. К сожалению, трудно судить о том, насколько эти данные универсальны, являются ли они прерогативой только мигрантов-евреев из стран СНГ в Израиль или они характерны для миграции в целом.

Предположение о многосторонних потенциально возможных аккультурационных ориентациях в отношении различных объектов и ярко выраженная у Козюлина и Венгера идея о том, что разные сферы жизнедеятельности мигрантов характеризуются различными аккультурационными стратегиями, были объединены и творчески преломлены в исследованиях Г. Хорензика и других авторов. В них, в отличие от выше рассмотренных работ, для каждой сферы жизнедеятельности выделялась не просто превалирующая аккультурационная стратегия, а их совокупный профиль, что позволило более глубоко и разносторонне изучить аккультурационные тенденции в каждой выделяемой сфере. Например, было показано, что у мигрантов-евреев из СНГ в Израиль в языковой сфере отмечается такое соотношение аккультурационных стратегий: преобладает ориентация на интеграцию, значительно менее выражена сепаративная ориентация и еще менее выражена ориентация на ассимиляцию [10].

В исследовании Г. Хорензика заслуживает на внимание и еще одна высказанная идея – его предположение о том, что при изучении трансформации идентичности мигрантов необходимо принимать во внимание не только их аккультурационные ориентации, но и их представления о том, какие ожидания возлагает на мигрантов доминирующая группа. По мысли автора, реальное изменение идентичности мигрантов как раз и является результирующей от этих двух факторов – аккультурационных ориентаций мигрантов и их представлений о том, чего от них ждут в стране въезда.

Типология и методический прием выявления конкретной аккультурационной стратегии, разработанные Дж. Берри, очень популярны в настоящее время. Вместе с тем, это не единственный вариант разработок подобного рода. Ознакомимся с очень близкой, но не тождественной аналогичной разработкой. Так, в рассмотренной выше модели Берри не выходил за пределы изучения стратегий или стилей аккультурации. Хотя более перспективными в плане изучения трансформации идентичности представляются варианты, в которых аккультурационные стратегии разбираются в сочетании со стратегиями самокатегоризации. Яркий пример подобного рода – разработка Н. Хутник [11].

Известно, что понятие идентичности в последние годы, особенно после появления теории Дж. Тернера, неразрывно связано с понятием самокатегоризации. Какие же социальные категории используют члены этнических меньшинств для самоопределений? Члены этнических меньшинств, как и представители доминирующей группы, осваивают набор возможных самокатегоризаций в процессе социализации, набор координат, которые можно использовать для локализации себя в системе этнонациональных отношений. Так, Н. Хутник, исследуя группу индийцев-мигрантов в Великобритании, обратила внимание на то, что возможны 4 способа их социального самоопределения:

• наиболее часто встречающийся (у 35, 9 % выборки) – «британец (не индиец)». Данная стратегия самокатегоризации, предполагающая самоопределение, подчеркивающее связь с большинством, и гласно или негласно отрицающее связь с меньшинством, была названа ассимилятивной;

• несколько реже встречающийся (у 29,1 % выборки) – «индиец (не британец)». Данная стратегия самокатегоризации, предполагающая самоопределение, подчеркивающее связь с меньшинством, и гласно или негласно игнорирующее связь с большинством, была названа диссоциативной;

• еще менее распространенный вариант (у 23,3 % выборки) – «британец и индиец одновременно». Эта стратегия самокатегоризации предполагает самоопределение, в котором приблизительно в равной мере звучат обе идентификации, и называется аккультуративной;

• наименее распространенный вариант (у 11,7 % выборки), названный маргинальным, заключается в том, что ни одна из идентификаций («ни индиец, ни британец») не является актуальной или значимой для респондента.

Заслуга исследовательницы заключается не только и, может быть, не столько в том, что она предложила типологию способов самокатегоризации (до нее уже делались подобные попытки), но и в том, что она показала возможность несоответствия между способом самокатегоризации и стилем культурной адаптации индивида. Эта идея хорошо прослеживается в новой модели идентичности меньшинства, предложенной ею.

Так, с точки зрения Н. Хутник, этническую идентичность меньшинства составляют 2 основных элемента: стратегия самокатегоризации и стиль культурной адаптации – верования, отношения, ценности и способы поведения. Оба компонента соотносятся как с группой этнического меньшинства, так и с группой большинства. Существует 4 способа стиля культурной адаптации и соответствующие им аналогичные 4 стратегии самокатегоризации. Коль скоро они аналогичны, то их описание возможно посредством одной и той же модели:

Модель делает очевидным, что возможные варианты стиля культурной адаптации, равно как и стратегии самокатегоризации, задаются стандартной координатной сеткой, где ось абсцисс – это уровень идентификации индивида с группой этнического меньшинства, а ось ординат – это степень идентификации индивида с группой этнического большинства. Эти оси делят пространство на четыре квадранта, каждый из которых задает один из возможных стилей культурной адаптации или стратегии самокатегоризации: ассимиляцию, аккультурацию, диссоциацию и маргинальность. Но, как уже отмечалось, самым интересным в данной модели является то, что она допускает возможность рассогласования стиля культурной адаптации и самокатегоризации, которое, по сути, очень напоминает парадокс Лапьера, отражающий несоответствие между вербальными когнитивными оценками или реакциями (в данном случае – на уровне стратегии самокатегоризации) и зачастую недостаточно осознанными невербальными проявлениями (в данном случае – на аффективном или поведенческом уровнях стиля культурной адаптации).

Говоря о стратегиях самокатегоризации, исследовательница пользуется понятием их функциональной автономии от реального стиля культурной адаптации. Она считает, что их относительная независимость позволяет объяснить тот подъем этничности, который наблюдается во всем мире. Исходя из предложенной модели, она высказывает предположение о том, что характерной чертой последнего времени является рост диссоциативной самокатегоризации, притом, что с точки зрения стиля культурной адаптации идет процесс адекватной аккультурации к принимающим странам.

Для изучения трансформации идентичности в контексте миграции пользуются не только рассмотрением ее через призму аккультурационных (или интеграционных) стратегий, но и другими способами, например, путем более глубокого изучения самого процесса категоризации. Примером подобного рода может служить исследование, основанное на различении «критериальных» и «коррелирующих» атрибутов любой категоризации. Критерии раскалывают универсум на множество категорий и определяют их границы, в то время как коррелирующие атрибуты измеряют и описывают особенности каждой категории. Примерами критериальных атрибутов могут быть различные варианты классификаций по разным основаниям и в разных сферах, например, разделение людей по их религиозной принадлежности – христиане, мусульмане, буддисты и т. п.; в профессиональной сфере – врачи, строители, учителя и т. д. и т. п. Примерами коррелирующих атрибутов являются, скажем, описания-характеристики людей с помощью прилагательных (щедрые, ленивые, ответственные и т. п.).

Польский ученый Павел Боски попытался применить эти идеи к понятиям этнической и национальной идентичности [7]. С его точки зрения на вопрос «Кто такие поляки?» или «Кого мы называем поляками?» – отвечают с учетом критериальных атрибутов, в то время как на вопрос: «Какие они, поляки?» – отвечают, называя ряд коррелирующих атрибутов. Основные критерии, на которых строится понятие этнической идентичности, согласно автору, это прежде всего некие культурные признаки. Среди них на первом месте стоит язык и религия. Так, типичный поляк определяется как человек, который говорит по-польски и воспитан в католической традиции. Кроме этих критериев, необходимо также владение структурой культурных знаний, хранящей маркеры культурного наследства – исторические имена и даты, географические названия, важнейшие события и т. п. Владение культурно релевантными символами – имеется в виду знание гимна, герба, и т. д. Таким образом, критериальная идентичность формируется, прежде всего, в процессе целенаправленного школьного обучения и составляет осознаваемый пласт национальной идентичности.

В отличие от признаков-критериев, которые, понятно, этноспецифичны, коррелирующие признаки универсальны для всего человечества. Поэтому для выявления этноспецифичного варианта коррелирующих признаков создается образ типичного представителя какого-либо этноса и наделяется определенным этноспецифичным сочетанием универсальных признаков. Этот образ воспринимается членами этнической группы как некая точка отсчета для определения степени собственной этнической идентификации: чем более похожим на данный образ воспринимает себя индивид, тем выше степень его идентификации со своей этнической группой.

Ученый попытался рассмотреть, что происходит с обоими аспектами идентичности у эмигрантов. Исследование проводилось на польских эмигрантах в Канаде: недавно прибывших; эмигрировавших в конце 40-х годов после Второй мировой войны; эмигрантах второго поколения, родившихся и воспитывавшихся в Канаде в семьях польских мигрантов.

Было показано, что в течение одного поколения критериальная идентичность с Польшей утрачивается и заменяется вновь обретаемой критериальной идентичностью с Канадой. Однако динамика коррелирующей идентичности иная: сохранение коррелирующей идентичности с Польшей отличается не только большей стабильностью, но в итоге превышает по уровню вновь обретаемую коррелирующую идентичность с Канадой.

Рассматривая виды психологической помощи мигрантам, необходимо, прежде всего, различать, на каком этапе миграционного процесса предоставляется данная помощь. Так, психологи могут привлекаться на этапе подготовки межкультурного взаимодействия, т. е. еще до реальной встречи мигранта с новой культурой. В данном случае основной задачей психологов должно стать ознакомление будущих мигрантов с разнообразными аспектами той культуры, в которой нужно будет жить и хорошо ориентироваться (с ее историей, обычаями, традициями, ценностями и т. п.), уделяя особое внимание тем аспектам, которые наиболее отличают данную культуру от «родной» культуры мигранта; а также практическое проигрывание разнообразных ситуаций, помогающее применить полученные в процессе обучения знания на практике. Для реализации первой части задачи привлекаются разные типы обучающих программ – просвещение, ориентирование, инструктаж и т. п. Вторая часть задачи решается с помощью разного типа тренингов – когнитивного, поведенческого, моделирующего, атрибутивного, тренинга самосознания (с акцентом на осознании самого себя как представителя определенной культуры), и их сочетаний [4].

Широко применяемым в последние годы способом подготовки к межкультурному взаимодействию являются «культурные ассимиляторы». Название данного способа, наверное, не очень удачно, поскольку целью данного метода не является ассимиляция к новой культуре. Его основная задача – помочь человеку научиться видеть ситуации в различных сферах жизнедеятельности так, как их воспринимают представители новой для него культуры. Первые «культурные ассимиляторы» разрабатывались под руководством Г. Триандиса и появились в США в начале 1960-х гг. Первоначально они были культурно-специфичными, т. е. предназначались для представителей какой-то одной культуры (американцев), готовящихся к миграции в определенную страну. Позже появилась идея создания универсального «культурного ассимилятора», который мог бы помочь адаптироваться представителям любой культуры к «чужой» культуре. Эта идея была реализована в 1986 г. группой американских исследователей под руководством Р. Брислина [8]. Принципиальная возможность создания «универсального ассимилятора» обосновывалась тем, что, несмотря на различие культур, все мигранты проходят через похожие этапы адаптации, встречаются со сходными проблемами при налаживании отношений в новой стране.

Как «культурно-специфические», так и «универсальный» ассимиляторы строятся по единому принципу. В них представлены ситуации из разных сфер жизни и деятельности, вызывающие максимальные трудности для межкультурной адаптации. Банк таких ситуаций формируется по данным литературы, прессы, рассказам самих мигрантов, наблюдениям исследователей и т. п. Несмотря на то что «универсальный ассимилятор» называется «универсальным», персонажи из представленных в нем ситуаций – это представители конкретных реально существующих культур земного шара.

Кроме описания самих ситуаций, в «ассимиляторе» предложены разные варианты возможных интерпретаций реакций, эмоций, поведения и их причин у действующих персонажей. Задача занимающегося по «культурному ассимилятору» – выбрать ту интерпретацию, которая кажется ему наиболее типичной для представителя «чужой» культуры. Выбрав определенный вариант, готовящийся по «ассимилятору» может выяснить, насколько правилен его ответ, так как в «ассимиляторе» представлены пояснения ко всем возможным вариантам ответов. Данный метод предлагают как для индивидуальной работы, так и для работы с ним в тренинговой группе. Ниже приведен пример разбора ситуации из культурного ассимилятора:

Лабораторная по химии.

Мигель, 16-летний студент из Мексики, пробыл в США год и мог говорить и понимать английский достаточно хорошо, чтобы заниматься в школе. Он хорошо закончил год, получив наивысшие оценки по литературе и истории по тестам. Однако сейчас у него были проблемы с химией: он получил невысокие оценки по большинству тестов, которые основывались на лекционных занятиях. Вместе с тем, его отчеты по лабораторным работам всегда были наивысшего качества – факт, который его учитель, мистер Томпсон, приписывал влиянию и помощи его партнера по лабораторным работам Дейва, лучшего студента в группе. Когда нужно было составить новые пары для проведения лабораторных работ во втором семестре, Мигелю было предложено поработать с Тимом, самым слабым учеником класса. Однако очередной отчет по лабораторным, представленный Мигелем, был по-прежнему превосходным, более того – и Тим значительно улучшил свои показатели. Мистер Томпсон был озадачен этой ситуацией. Как ситуация с результатами Мигеля по химии могла бы быть объяснена?

Какое из приведенных ниже альтернативных объяснений данной ситуации Вам представляется наиболее подходящим?

1. Мигель был невнимательным на лекционных занятиях, у него не было хорошего конспекта, чем и объясняются слабые результаты по тестам, которые он продемонстрировал.

2. Мигель не привык к тестам. Его слабые результаты связаны с необычной для него ситуацией и с излишним волнением.

3. Мигелю легче учиться, когда он может делать и обсуждать сделанное с кем-либо еще.

4. Мигелю недостает аналитического мышления, необходимого для того, чтобы иметь успехи в науке.

5. К лабораторным работам меньше требований, чем к материалу, представленному в лекциях.

Пояснения:

1. В тексте нет никаких свидетельств о том, что Мигель был невнимательным на лекциях или что у него был плохой конспект.

2. Поскольку известно, что предыдущие тестовые испытания он проходил успешно, маловероятно, чтобы ситуация объяснялась волнением в ситуации тестирования.

3. Это лучший вариант ответа. Поскольку отчеты по лабораторным работам у Мигеля устойчиво хороши, можно предположить, что он чувствует себя более комфортно и уверенно в ситуации разделения ответственности при совместной работе. Акцент в лабораторных работах на практических формах деятельности, объяснении и групповой форме работы более соответствует культурно обусловленному когнитивному стилю и стилю обучения Мигеля.

4. Успехи Мигеля в лабораторных работах показывают, что его аналитические способности достаточно хороши для понимания и освоения научных понятий.

5. В тексте нет никаких свидетельств о том, что к лабораторным работам предъявляются меньшие требования.

Психологическая помощь мигрантам может оказываться не только на этапе подготовки к миграции, но и после встречи с новой культурой, когда процесс адаптации к ней идет не очень гладко. Типичным примером подобной ситуации является случай с Мэй – американкой китайского происхождения, которая обратилась в психотерапевтическую группу с такими жалобами: «Я хочу быть более раскованной в своём поведении. Мы, китайцы, всегда такие учтивые, мы никогда не прерываем собеседника, никогда не показываем своё несогласие. Хуже того, мы никогда не показываем своих чувств. Я не хочу продолжать этот традиционный китайский путь».

Одна из техник, которая часто используется в подобных ситуациях, это методика из гештальт-терапии. Суть её заключается в том, что в группе пациенту предлагают изменить свой способ поведения на такой, который является желательным, отработать и закрепить его, а затем, усвоив, перенести в реальную жизнь. Поэтому и в данном случае психотерапевт выяснил у Мэй, какая культура с её точки зрения характеризуется поведением, являющимся антиподом китайского. Узнав, что в представлении Мэй это итальянская культура, ей предложили стать перед группой и обратиться к каждому из присутствующих сначала в традиционной китайской манере, а затем – в соответствии с её представлениями о поведении итальянцев. Так приступили к психокоррекционной работе. После серии занятий она начала приносить свои реальные плоды, устраняя то субъективное чувство дискомфорта и неудовлетворённости, которое было связано с привычными способами поведения и самовыражения, заданными национальной культурой.