Текст книги "Деревня, хранимая Богом"

Встреча Жорки с Джохаром

В ночь с субботы на воскресенье выпал небольшой снег. К утру сильно подморозило. Жорка поднялся до восхода солнца и стал готовиться к рыбалке. Обухом топора он измельчил половинку круга подсолнечного жмыха, обжарил его на большой сковороде. Завернув прикормку в тряпку и прихватив совковую лопату и топор, отравился на пруд.

Втягивая в легкие морозный воздух, он с отличным настроением рассматривал высокие сугробы спрессованного снега, доходившие ему до пояса. От каждого дома, словно тонкие стебельки пшеницы, к пруду сбегали тропинки. По ним люди ежедневно ходили за водой, а женщины полоскали в прорубях белье.

Спустившись к пруду, Жорка заметил, как, пересекая тропинку, к дому Кадычковых спешили деревенские мужики. У самого пруда он встретил Нурию. Сгорбившись и засунув руки глубоко в рукава куртки, она спешила получить очередную бутылку самогонки у своей благодетельницы Ефросиньи. Жорка прижался к сугробу, уступая ей дорогу.

– Ну что, Нурия, не спится тебе? Наверно, голова болит после вчерашнего?

Женщина, нахмурив брови, прошла мимо, даже не посмотрев в его сторону. Но Жорка не отставал.

– В деревне рано встают животные и пьяницы, – с издевкой сказал он. – Первые – потому что есть и пить хотят, а вторые – из-за похмелья, голову полечить.

После этих слов Нурия словно натолкнулась на стенку. Она остановилась, повернулась к Жорке и прищурилась.

– Пью за свои кровные денежки, а у тебя деньги никогда не водились, поэтому и завидуешь.

– Да чему тут завидовать, – посмотрел он в отекшее от постоянной пьянки лицо женщины. Плюнул и пошел своей дорогой.

Жорка разгреб лопатой снег на месте вчерашних прорубей, без особого труда сковырнул прихвативший за ночь ледок. Насыпав на лопату жмыха, стал разбрасывать подо льдом в проруби. Когда он закончил свою работу, солнце уже поднялось над тополями, как бы напоминая, что день вступает в свои права и крестьянину пора приступать к повседневным заботам.

Вернувшись домой, Жорка подогрел большую миску вчерашнего борща, окунул в него половину красного горького перца и, откусывая кусочки черствого хлеба, стал завтракать. Закончив трапезу, вымыл за собой посуду и занялся приготовлением рыбацких снастей. Когда все было проверено и он вышел во двор, у калитки увидел своих помощников Олега и Афанасия. Намотав на себя платки и шарфы, приготовив подушки из мякины они терпеливо ждали появления Жорки.

– Подождите меня еще немного, – сказал он, складывая удочки на завалинку. – Пойду отнесу быку пойло и добавлю сена. – Ребята были настроены на рыбалку и с готовностью согласились подождать.

Увидев в окно у дома Шандыбиных скучающих ребят, тетка Мария, приоткрыв дверь крикнула:

– Афоня, Олег, идите сюда, я вас горячими пирожками с картошкой угощу.

Дважды повторять не потребовалось. Ребята резво помчались за угощением.

– Ешьте, – вручая каждому по пирожку у порога дома, приговаривала женщина. – Сейчас еще сковородку сжарю. Всем хватит.

Съев свой пирожок и облизав масляные пальцы, Афанасий пошел в дом за второй порцией. Но едва он закрыл за собой дверь, как с улицы послышался душераздирающий крик Олега. Парень рванулся обратно. Выскочив из сеней на улицу, увидел, что его товарищ трепыхается в руках незнакомого мужчины. Не раздумывая, Афанасий сорвал висящее на стене дома коромысло и с разбега, что было силы, ударил по ногам незнакомца. Тот чуть пошатнулся, выпустил из рук Олега и повернулся к нападавшему. Увидев, кто его ударил, достал из кармана нож.

– Я тебе, дурачку гнусавому, сейчас уши отрежу и пришью к заднице.

– Ты вор, – закричал Афанасий, поднимая над головой коромысло. – Ты украл Валькиных овец.

Мужчину эти слова не особенно успокоили. Он оглянулся по сторонам и, поняв, что вокруг никого нет, погнался за Афоней. А тот и не собирался убегать. Широко расставив ноги, он стал размахивать своим оружием слева направо. Именно в этот момент, сделав свою работу по дому, из калитки на улицу вышел Жорка. Он услышал плач и, повернувшись в сторону дома Чижиковых, увидел, как один его помощник по рыбалке лежит в снегу и плачет, а второй пытается защититься от мужчины с ножом. В мужчине Жорка без труда признал Джохара. Схватив лежащий на завалинке топор, он быстро подбежал к месту событий.

– Джохар, убери нож, – заслоняя собой Афанасия, грозно приказал Жорка. – Убери, или я сейчас размозжу тебе голову.

– Ты это, слышишь, мужик, успокой лучше своего дурочка, – отступая назад, прохрипел тот. – Он мне чуть ноги не перебил своим коромыслом. Я спокойно шел к Кадычихе за бутылкой самогона, а он выскочил, словно бешенный пес, и напал сзади.

– Это он украл Валькиных овец, – дернул Жорку за полушубок Афоня. – Я это точно знаю, – настаивал он. – Этот бандит и вор убил моего папу, он угнал стадо деревенских коров.

Эти слова Афанасия стали для него самого приговором. Это понял и Жорка, когда увидел, какой злобой загорелись глаза Джохара.

– Ну, вот что, уважаемый, – обратился Жорка к гостю, – иди своей дорогой. Никто тебя трогать не собирается. И нечего тебе с детьми связываться.

Джохар молча спрятал в карман нож, застегнул куртку, резко развернулся и пошел в обратную сторону.

– Эй, ты куда пошел? – окликнул его Жорка. – Кадычиха живет в другой стороне. – Но тот, не останавливаясь, удалялся в сторону грейдерной дороги.

Положив топор на завалинку, Жорка поднял с сугроба Олега, стал его отряхивать от снега.

– Ты чего это в сугроб завалился? – шутливым тоном поинтересовался он у мальчика.

Олег ничего не ответил. Его лицо было белее снега. Глаза закатились, и он потерял сознание. Подхватив парня на руки, Жорка понес его в дом Чижиковых. Попутно послал Афанасия за теткой Марфой. Не успел он переступить порог, как к дому подбежал Васька с ломом в руках. Он посмотрел на бледное лицо Олега.

– Я убирал снег вокруг мастерских, – начал он рассказывать, обметая веником валенки. – Вдруг слышу гул машины. По звуку понял, что в сторону деревни по грейдерной дороге идет легковая. За лесопосадкой она остановилась, и из нее вышел мужчина. Я его узнал. Это был Джохар. Когда он рысью побежал через огороды, я насторожился. А когда, обогнув дом Кадычковых, подбежал к этому дому и притаился за стволом акации, я заподозрил что-то неладное. Ребята в это время ели пирожки и не видели его. Потом он направился к калитке. Тут я бросил лопату, схватил лом и бегом сюда. Вспомнил, что Джохар охотится за Олегом и его сестрой. Пока по глубокому снегу добежал, а тут ты, Георгий Данилович, сам уже во всем разобрался. – Васька замолчал, рассматривая прихваченный с собою лом. Поставил его в угол, присел на стул. – Вовремя ты успел, – продолжил он, глядя на покрытое потом лицо Олега. – Мне хорошо известно, какие удавки применяют бандиты. Несколько секунд – и человек мертв.

– Это Афанасию спасибо, – раздевая Олега, отозвался Жорка. – Он его коромыслом по ногам врезал, тот и разжал пальцы. Пацан, словно куль, свалился в сугроб.

В это время в дверях появилась тетка Марфа. Обута она была в галоши. Видимо, спешила не разбирая дороги и обувка была полна снега. Не обращая на это внимания, она сбросила пальто, подышала на кончики своих пальцев и взяла запястье Олега, проверяя пульс. Молча и деловито раскрыла медицинский саквояж, достала кусочек ватки, капнула на него несколько капель нашатырного спирта и поднесла к носу Олега. Тот почти сразу же открыл глаза.

– Слабый ты еще, чтобы по таким сугробам бегать, – поглаживая мальчика по голове, с сочувствием сказала женщина. – Тебе нужно в постели лежать, а ты рыбалкой занимаешься. – Заметив недовольное движение Олега, упрекнула. – Ты думаешь, я ничего не вижу и не знаю? Ошибаешься, милок. Жалеет тебя сестра и отпускает по такой погоде. А вот я тебя жалеть не стану. Сейчас же шагом марш домой – и в постель. А я заберу твои штаны. Без штанов-то в такой мороз на улицу не выйдешь, – улыбнулась она.

– Нет, Марфа Федоровна, тут дело в другом, – перебил ее Василий. – Все гораздо серьезнее. Поэтому Олег и Афанасий пойдут со мной на конезавод. Их там давно уже Николай Викторович поджидает. Он по своим каналам узнал, что бандитам, угнавшим три года назад стадо наших коров, известно, что Афанасий знает убийцу своего отца в лицо. В живых они его не оставят. А у Николая Викторовича хорошая охрана на конезаводе, каждый угол территории просматривается видеокамерами. Иначе нельзя. Лошади ведь элитные. Стоимость каждого такого скакуна больше, чем иномарки.

– Правильно, Василий, – согласно кивнула Марфа, поглядывая на перепуганную Марию. – Там дети будут в безопасности. Да и без дела не останутся, – говорила она успокаивающим голосом. И было не понятно, кого больше она успокаивает, себя или собравшихся.

Директор конезавода, высокий, сероглазый, крепкого телосложения брюнет, с утра пораньше подсел к компьютеру и занялся просмотром сводок о проходящих в Краснодаре скачках. В этих соревнованиях участвовали и его питомцы и уже успели занять несколько призовых мест. Увидев на пороге своего кабинета Василия и мальчишек, он приветливо улыбнулся.

– Доброе утро, земляки! Как зимуете? Не занесло ли вас в деревне снегом?

– Здравствуйте, Николай Викторович, – пожал протянутую руку Василий. – Вы правы, снега в этом году выпало на десять лет вперед. Мой отец говорит, что сроду таких снегопадов не было. Словно кара небесная. Каждый день гребем, а он все подсыпает.

Хозяин пригласил гостей присесть на диван, а сам позвонил по телефону. Через пару минут в кабинете появился парень с большими карими глазами и огромной шевелюрой русых кудрявых волос.

– Знакомься, Яков Иванович, – показал рукой на мальчишек Николай Викторович. – Помощников тебе привели. Будешь для них и мамой, и папой, и работодателем. Корми их, заботься о них и приучай к труду. Я тебе уже рассказывал про этих мальчуганов. Помни, без твоего разрешения они не должны покидать территорию конезавода.

– Я все понял, – улыбнулся Яшка, придирчиво осматривая гостей. – Обмундированы они по-солдатски, а о провианте побеспокоится наш повар. С сегодняшнего дня поставим их на котловое довольствие. Но помните, – поднял палец опекун, – хлеб нужно зарабатывать, его даром никому и никогда не дают. Ясно? – строго спросил он, вглядываясь в бледное лицо Олега.

– Ясно, – в один голос ответили мальчишки.

Яшка Хмельницкий появился на Прудовском конезаводе два года назад. До этого он двенадцать лет провел в местах не столь отдаленных. А до того времени, как в его судьбе произошел такой излом, он работал тренером на Пятигорском ипподроме. Лошади, которых тренировал Яшка, часто завоевывали на соревнованиях призовые места. Особую славу сыскал жеребец по кличке Ветерок. Тренер любил своего воспитанника и проводил с ним все свое свободное время.

Однажды Яшку вызвал директор ипподрома, молодой черноглазый армянин.

– Хочешь, подарю тебе Ветерка? – глядя парню в глаза, спросил директор.

– Как это, подарите? – удивился Яшка. – Отдадите его мне без денег?

– Конечно, без денег, – подтвердил тот. – Но ты мне должен оказать одну услугу. Для тебя это особых усилий не составит. Дело в том, что я люблю дочь первого секретаря горкома. И она меня тоже любит. Мы хотим пожениться. Но ее папаша против нашего брака. Мне тут один знакомый сапожник посоветовал использовать старый проверенный способ. Невесту нужно опозорить. Тогда родители будут рады любому жениху.

– Что-то я не понимаю…

– Не перебивай и слушай дальше. Задание такое. Ты должен попасть к ее папаше в дом и выйти голым через парадный подъезд так, чтобы тебя видели жильцы.

Яшка согласился. Уж больно хотелось ему заполучить жеребца. Он выбрал время, когда дочь секретаря была в доме одна, подъехал верхом с тыльной стороны, разделся и, встав на седло, легко перемахнул на балкон второго этажа. Увидев в квартире голого волосатого мужчину, девушка испугалась, громко закричала и потеряла сознание. Яшка же открыл внутренний замок и зашлепал по ступенькам вниз босыми ногами. Но выскочить на улицу ему не удалось. Дежуривший в подъезде милиционер задержал его и вызвал наряд. За такое деяние парня осудили на двенадцать лет, которые он отсидел от звонка до звонка. Секретарь горкома постарался, чтобы его наказали даже за то, чего он не совершал.

Вернулся Яшка домой в Ново-Пятигорск, а квартиры у него уже нет. Мать вскоре после суда умерла, а отчим женился на другой. Квартиру поменял на особняк, в котором пасынку места не нашлось.

Без денег, жилплощади, со справкой об освобождении Яшка устроился работать грузчиком на продовольственном рынке. Годы, проведенные в заключении, не испортили парня. Работал он добросовестно. Хозяева были довольны. Однажды он случайно прочел в газете объявление о скачках на местном ипподроме, в которых должны принять участие лошади почти со всех конезаводов Северного Кавказа. Пропустить такой праздник бывший тренер не мог.

На ипподроме Яшка чуть не расплакался. К горлу подкатил ком, а в душе защемило. Ведь именно здесь он с отчимом работал с четырнадцати лет. А потом, когда вернулся из армии, всерьез занялся тренерской работой. За последние двенадцать лет ему ни разу не приходилось бывать на скачках.

С первого взгляда Яшка сразу определил победителя первого забега. Это был жеребец по кличке Ахилесс. Двухлетний скакун оставил далеко позади своих преследователей. Когда закончились скачки, парень разыскал хозяина жеребца. Это был тренер с Прудовского конезавода, который и сказал, что им требуются специалисты. Так он оказался в деревне Пруды.

Встретившись с Николаем Викторовичем, Яшка сумел его убедить, что, несмотря на двенадцать лет, проведенных в заключении, он не потерял профессиональных навыков. Ему поверили, приняли тренером и выделили в заводском семейном общежитии однокомнатную квартиру. Так он снова приобрел и любимую работу, и крышу над головой.

Задание Николая Викторовича по присмотру за Олегом и Афанасием Яшка выполнял добросовестно. В первый же день в комнате помощника главного конюха организовал для них спальные места. Установил две раскладушки и выдал совершенно новое постельное белье.

– Значит так, орлы, – начал он инструктаж. – Утром белье собираете, аккуратно складываете и вместе с раскладушками убираете в кладовку, – показал он рукой на дверь небольшого помещения, расположенного рядом с комнатой. – Распорядок дня у нас армейский. Подъем в шесть утра, отбой в десять вечера. За собой сами убираете, моете, стираете. Стиральная машинка в прачечной, там же и сушилка для белья. Прием пищи в столовой. Наряды на работы будете получать у главного конюха. Вы поступаете в его распоряжение. И последнее, – он сделал небольшую паузу. – Напоминаю требования Николая Викторовича, не вздумайте без моего разрешения выходить за территорию конезавода. – Заметив, как погрустнели мальчишки, весело добавил, – не вешайте нос, все будет в порядке. С вашими родителями директор сегодня переговорит. Все, – прихлопнул он ладонями, – инструктаж закончен. Вы тут обустраивайтесь, а мне пора к лошадям.

Стояла середина декабря. Зима полностью вступила в свои права. Деревню чуть ли не до крыш завалило снегом. Дорогу, проходящую по центральной улице, ежедневно с утра расчищали бульдозером. К вечеру ее хорошенько укатывали проезжающие молоковозы и бензовозы, тракторы и телеги, десятитонные зерновозы. Дорога была основной артерией жизнедеятельности населения. От нее к дворам тонкими ниточками петляли тропинки, которые приходилось также каждое утро расчищать лопатами из-за постоянно идущего снега. Почти возле каждого дома с внешней стороны забора была очищена и прометена до самой земли небольшая площадка. Молодежь, несмотря на крепчавшие морозы, по выходным продолжала собираться на вечеринки у дома Шандыбиных.

На Пятигорском рынке

Альбина провела инвентаризацию своих индюков. Двенадцать индеек и двух индюков она решила оставить для развода. Отсадила их в отдельное помещение, приготовила гнезда. Оставшихся тридцать голов птицы небольшими партиями готовила на продажу. Как обычно, в пятницу девушка позвала Жорку, чтобы тот порубил шестерых индюков. После чего вместе с Верой стали их ощипывать и готовиться к поездке на Пятигорский рынок.

В субботу рано утром девушки уложили товар в багажник легковушки и отправились в путь. Дорога до Пятигорска была хорошая. Дорожные службы успели убрать снег и посыпать проезжую часть специальной смесью. Машину Альбина припарковала на платной стоянке возле рынка. Быстро пройдя ветеринарный контроль и получив инвентарь и весы, девушка отправилась искать место за деревянными прилавками, но куда бы она ни поставила весы, ей везде тут же говорили, что место занято. Потеряв всякую надежду найти свободное место для торговли, направилась к начальству. Прочитав на двери заведующего мясным павильоном табличку, Альбина, не раздумывая, толкнула дверь и вошла в просторный, обставленный хорошей мебелью кабинет. За столом, в белом халате и накрахмаленном колпаке, сидел молодой мужчина.

– Что вы, женщина, здесь делаете? – спросил заведующий, поднимая голову от бумаг, лежащих на столе.

Лицо мужчины показалось Альбине знакомым. Она молча смотрела на красивого, атлетически сложенного заведующего и не могла вспомнить. Единственное, что пришло ей в голову, было то, что, вероятно, он учился с ней в одном колледже. Мужчина, не дождавшись ответа, повторил свой вопрос.

– А вы не учились в воронежском торговом колледже? – поинтересовалась девушка.

– Нет, я в Воронеже не жил, – ответил тот хмурясь. И уже раздраженным голосом спросил: – Ты ко мне зашла, чтобы уточнить, где я жил, а где не жил?

– Нет, нет, – растерялась Альбина. – Я к вам по другому поводу. Хотелось бы получить место для торговли за прилавком.

– Вот оно что. Тебе нужно место? Это не ко мне. Торговыми местами занимаются контролеры. – Заведующий поднялся, подошел к двери, открыл ее и показал жестом на выход.

Выйдя в коридор Альбина стала искать кабинет контролеров. Но все двери были закрыты. Никаких табличек на них не было. Уже уходя, она еще раз пробежала глазами табличку на двери заведующего павильоном. И снова ей показалось, что человека, которого звали Мальцев Артур Алексеевич, она уже где-то встречала. Однако времени на долгие воспоминания не было. Мысль о том, что в багажнике лежат непроданные индюки, вернула ее к действительности, и Альбина заторопилась к машине.

– Заведующий не стал меня даже слушать, – тяжело вздохнув, пожаловалась она Вере. – С порога направил к контролерам, а где их искать, не сказал.

– Погоди, – прервала подругу на полуслове Вера. – Я сейчас поговорю вон с тем дядечкой, – показала она рукой на пустующий прилавок, возле которого стоял мужчина с топором.

Девушка подошла к стоявшему без дела мяснику.

– Дяденька, у вас прилавок пустует. Можно мы с подругой поторгуем здесь индюками?

Мужчина воткнул топор в деревянную колоду, стоявшую в углу возле прилавка, вытер руки о белый передник и, глядя прямо в глаза Вере, с улыбкой произнес:

– Тебя что, мать родила и не облизала?

– Не поняла вас.

– Что ты, злыдня мелкая, не поняла? Тебе что, неизвестно, что все прилавки принадлежат Рустаму. Он один здесь торгует и конкурентов не потерпит.

– Что же получается, – продолжала допытываться Вера. – Выходит, что все мясные прилавки – собственность Рустама?

– Нет, не все, – уже более спокойным голосом ответил мясник. – Фирма Рустама торгует бараниной и говядиной. А предприятие Сергея – свининой, говядиной и птицей. Если желаете отдать свой товар оптом, то подойдите вон к тому павильону, – показал он пальцем на противоположную сторону рынка. – Там у вас все купят.

Поблагодарив мужчину, Вера стала пробираться через толпу покупателей к нужному павильону, возле которого развешивал на крючки куски говядины молодой армянин.

– Здравствуйте, – подошла к нему Вера.

– Здравствуй, коли не шутишь, – ответил тот не поворачиваясь. – Какой кусочек тебе вырезать? Шейку или грудинку? Смотри, какие аппетитные кусочки! А если тебе нужна свинина, то это рядом, – указал он на соседний прилавок.

– Мне мяса не надо, – тихо ответила Вера. – Я сама хотела продать вам мясо индюков.

– Продать, это другое дело. Сейчас я позову хозяина.

Он юркнул за матерчатую штору и уже через несколько секунд вышел оттуда в сопровождении мужчины средних лет.

– Что, красавица, ты мне хочешь предложить? – с улыбкой поинтересовался он у Веры.

– Шесть штук домашних индюков, выкормленных кукурузой, – смело выпалила девушка.

– Возьму всех по сорок рублей за килограмм.

– Вы что, считать не умеете? Да такие индюки продаются по сто двадцать рублей за килограмм.

– Ну что же, не хочешь, как хочешь. Пойди по сто двадцать попробуй продать, – и скрылся за занавеской.

Вера пошла обратно к Альбине. Поглядывая на заваленные мясом прилавки, подумала: «Откуда у Рустама такое огромное поступление говядины и баранины?» Увидев стоявшую с опущенной головой подругу, которая по походке догадалась, что место им не светит, улыбнулась:

– Не горюй, сейчас что-нибудь придумаем. – Оглянувшись, Вера увидела двоих сотрудников милиции и бегом направилась к ним. – Товарищи милиционеры, – сходу обратилась она к стражам порядка, – помогите нам продать домашних индюков. На рынке сплошная мафия. Рустам и Сергей не разрешают торговать своей продукций крестьянам.

Сержант оглянулся по сторонам, взял девушку за локоть и отвел в сторону. Его напарник молча шел следом.

– Мы бы и хотели тебе помочь, крестьянская дочь, но, поверь, это не в наших силах. А вот добрый совет тебе дам. Вон там, через дорогу, есть продовольственный магазин, там у тебя купят сразу всех индюков.

Поблагодарив сержантов, Вера бегом направилась к заждавшейся Альбине. Увидев бегущую подругу, та догадалась, что на этот раз есть хорошие новости. И действительно, девушка обрадовала ее своим известием. Не тратя времени даром, девушки загнали свой «Москвич» во двор супермаркета. Оставив Веру в машине, Альбина отправилась договариваться.

Войдя в мясной отдел, девушка опытным глазом определила, что мясной продукции здесь много, но индюков не было, и это вселяло надежду. Покупателей было много, и это тоже был плюс. Альбина спросила у продавца, где найти директора. Та согласилась проводить ее в кабинет. Пройдя через двор и открыв дверь офиса, она на мгновение скрылась внутри, но тут же появилась и пригласила войти.

– Проходите, Любовь Петровна у себя.

Директором магазина оказалась пожилая женщина. Как выяснилось, она была и хозяйкой. Выслушав Альбину и набросив на плечи куртку, поспешила во двор посмотреть товар.

– Беру весь товар, – сразу согласилась Любовь Петровна. – Сейчас составим закупочный акт, и ты сразу получишь свои деньги. – Она позвала грузчиков и приказала им отнести пакеты с индюками на весы. Цену директор назвала вполне разумную. – Я буду рада, если вы будете привозить мне индюков регулярно.

– А свинина вам не нужна? – поинтересовалась Альбина.

– А у вас есть и свинина?

– Конечно, есть! У меня более тридцати голов годовалых поросят. Думала начать их резать после Рождества.

– Готова закупать у вас каждую неделю по три свиных туши и шесть туш индюков. Только свинина должна быть опаленной соломой. Я заберу у вас и кровь, и кишки, и все субпродукты.

Обменявшись номерами телефонов, обе женщины остались довольны друг другом. Провожая девушек, Любовь Петровна спросила:

– А зачем ждать Рождества? Я могу принять мясо уже на этих днях.

– Я постараюсь до конца недели заколоть трех поросят и подготовить шесть индюков, – вслух размышляла Альбина. – Буду привозить вам по одной свиной туше и по две индюшиных.

Выехав со двора супермаркета на трассу, Альбина погнала машину домой. По дороге тормознула у придорожного продовольственного магазина. Не говоря Вере ни слова, она взяла хозяйственную сумку и пошла за покупками. Примерно минут через десять девушка вернулась, таща за собой полную сумку чего-то тяжелого. Забросив сумку на заднее сиденье, с трудом переводя дыхание, пояснила:

– Купила двадцать пачек соли крупного помола, – заводя машину и выруливая на трассу, сказала Альбина. – Надеюсь, что сегодня еще успею заколоть хромую свинку для себя. Ей уже больше года, но она совершенно не набирает вес. Сало засолю в ящике-улье, – продолжала размышлять вслух девушка. – А из кишок наделаю домашней и кровяной колбасы, а еще сельдисон. Из ливера нарублю отличной начинки для пирожков. Я ливер весь отвариваю, потом его рублю топором на мелкие кусочки. Все это складываю в эмалированную кастрюлю, заливаю горячим выжаренным внутренним салом. Когда надо готовить пирожки, я отковыриваю из кастрюли три-четыре ложки, кладу на сковородку, добавляю туда лука и моркови. Начинка пирожков готова. Ее можно использовать и в качестве подливки для пюре или кукурузной каши.

Выговорившись, Альбина замолчала. Молчала и Вера. По лицу фермерши было заметно, что она очень довольна сегодняшней сделкой, а еще больше перспективами сотрудничества с директором супермаркета.

– А почему ты везешь соль из города? – вдруг задала вопрос Вера. – Ведь в нашем магазине этого добра навалом.

– Если честно, не хочу встречаться с продавщицей нашего ларька, – после продолжительного молчания ответила Альбина. – Как-то пришла покупать спички, а она захлопнула перед мои носом окошко и запела:

 
«Я свою соперницу отвезу на мельницу,
Скажу Ваньке мельнику: смели суку на муку…»
 

Я, ничего не понимая, пошла домой. По пути зашла к тетке Клавдии, попросить взаймы спичек.

– Разве в нашем магазине нет спичек? – протягивая мне коробок, поинтересовалась та. – Я на прошлой неделе покупала, так продавщица при мне распаковывала целый ящик.

– Не знаю я, есть спички или нет, но мне продавщица не продала их. Захлопнула окошко перед носом и все.

– Ах, вот в чем дело, – всплеснула руками тетка Клавдия. – Я совсем забыла. Варвара, дочь Мирона Голованя, была девушкой Василя Иванченко. У них была там любовь. Он ее возил каждый день на велосипеде в школу. Потом они вместе учились в университете, только на разных факультетах: она на экономическом, а он на техническом.

Из дальнейшего рассказа тетки Клавдии Альбина узнала, что после окончания учебного заведения Василия призвали в армию, а Варвара работала экономистом в конторе совхоза на Центральной усадьбе и клятвенно обещала ждать парня. Но прошло чуть больше года, и девушка узнала, что ее возлюбленный во время участия в боевой операции в Чечне был ранен в ногу. Лечился он в горячеводском госпитале. А она закрутила роман с водителем бензовоза. Каждое утро выходила на дорогу и ждала своего курчавого по имени Эльмир. А однажды, тайком от родителей, погрузила в кабину бензовоза свои пожитки и переехала в общежитие жить с водителем.

Буквально неделей позже приехал в отпуск после ранения Васька. Узнав, что Варвара его не дождалась и вышла замуж, разгневанный солдат бросил вещевой мешок у порога своего дома, намотал на руку ремень с бляхой и, вскочив на велосипед, помчатся на Центральную усадьбу выяснять отношения. Но едва выехал от дома, как на его пути встал дед Иван. Широко расставив руки, он вынудил Василя остановиться и слезть с велосипеда. Что именно сказал старик солдату, никто точно не знает. Но факт остается фактом, после непродолжительной беседы парень развернул своего двухколесного коня и покатил его к дому.

Васька пробыл в отпуске две недели. Все дни он помогал родителям по хозяйству, практически никуда не выходил. С Варварой даже не попытался встретиться.

После отпуска Василий снова убыл в свою воинскую часть. Продолжал служить в горячих точках. О том, как именно он выполнял свой долг, говорят многочисленные правительственные награды. Вернулся со службы в звании старшего сержанта с орденами и медалями. Это были годы распада многих предприятий. Не выдержал ветра перемен и совхоз. Хозяйство развалилось, работы в деревне не было. Но Васька не захотел уезжать в город от престарелых родителей. Вот так с тех пор и перебивается временными заработками.

Варвара прожила с Эльмиром в общежитии чуть больше года. Официально брак они так и не зарегистрировали. И вот однажды приходит гражданская жена с работы, а ее не менее гражданский муж собрал все ее вещи в чемодан и выставил у двери комнаты.

– Извини меня, Варенька, – виновато сказал он ей, – завтра из Башкирии приезжают мои родители и привозят мне невесту.

Варвара перетащила вещи к подруге. Домой она показываться не смела, так как знала, родители не простили ей ее поступка. Но беда, как известно, одна не ходит. Ближе к осени сократили Варькину должность в конторе совхоза, и она вынуждена была вернуться в отчий дом. Мать, конечно, была рада возвращению дочери, а отец снял брючный ремень и так отстегал бесстыдницу, что она месяц не выходила на улицу. Со временем обида улеглась. Мирон прорубил в угловой комнате окошко, сделал перегородку с дверью и таким образом организовал дочери небольшой магазинчик. С тех пор она и торгует в собственном магазине. Один раз в неделю ездит в город, закупает на оптовом складе товар. Только хлеб берет на хлебопекарне конезавода.

– Когда мне все это тетка Клавдия рассказала, – продолжала свой рассказ Альбина, – я искренне удивилась. С чего это вдруг Варвара решила, что я ей соперница? Я соседке прямо сказала, дескать, напрасно она меня ревнует. Варька – холеная красавица, а я – детдомовская. Да еще придавленная тяжелой крестьянской работой.

– Ты, Альбина, привлекательная женщина, – возразила мне тетка Клавдия. – Посмотри на себя в зеркало и перестань комплексовать. А вот в чем ты права, так это в том, что в твоем хозяйстве нужна мужская рука. Такое хозяйство ты одна долго не потянешь.

– Да где его взять-то, толкового мужика? Одни пьяницы вокруг. А те, которые не пьют, смотрят на меня, как на женщину второго сорта. Кому захочется брать в жены брошенную женщину.

– Права тетка Клавдия, – вдруг рассмеялась Вера. – Какая ты Варваре соперница? Ты, действительно, посмотри на себя в зеркало. Ты же – красавица! Классический образ русской женщины. Куда там Варьке. Единственное ее достоинство – шикарные каштановые волосы. Все остальное – ниже среднего уровня. Вся накрашенная, как макака. Если ее хорошенько вымыть, так она не сможет конкурировать по красоте даже с рыжей Лушкой.

– Ты права, Верочка. Варвара не такая уж и красавица. Но именно такие женщины и нравятся мужчинам. Иначе мой бывший муж не поменял бы меня на нее.

– Да твоему бывшему все равно, главное, чтобы была юбка, – хмыкнула Вера. – Ты посмотри, как он болтается по деревне от старухи Нурии до распутницы Таньки Кадычковой. Другая бы на твоем месте радовалась, что он ушел.