Текст книги "Деревня, хранимая Богом"

Поездка за керосином

Прошло несколько дней с тех пор, как Альбина и Васька вернулись из Ростова. Размеренная крестьянская жизнь шла своим чередом. Никто в деревне не догадывался об их путешествии.

– Василий, я поеду в деревню Карьер за керосином, – сказала Альбина мужу. – Сегодня вылила последний. Возьму с собой все четыре канистры. Это восемьдесят литров. Нам надолго хватит. А ты тем временем, – стала она составлять наряд на домашние работы, – разведи кислым молоком запаренную кашу и покорми свиней. А то, когда они голодные, визг стоит на всю деревню.

До Карьера всего два километра, поэтому Альбина через полчаса уже стояла у подъезда магазина. Она подождала, пока продавец отпустит покупателя и выйдет во двор, где стояла бочка с керосином. Наполнив все емкости и рассчитавшись за покупку, женщина собралась уже уходить.

– Скоро мне совсем невыгодно станет торговать керосином, – пожаловалась продавец. – В деревнях в последнее время мало кто стал пользоваться керосинками, вздохнула она. – По сути дела, у меня осталось два серьезных покупателя: ты и люди с глиняного карьера. Они за месяц до четырехсот литров закупают.

– Зачем им столько? – ставя на место наполненные канистры, поинтересовалась Альбина.

– Говорят, что помещения отапливают.

– А разве керосином топят?

– Чистым керосином топить котел нельзя. Его разбавляют с соляркой, – объяснила продавец.

– Так чего же ты переживаешь? Отопительный сезон в самом разгаре.

– Так то оно так, – согласилась женщина, вытирая руки тряпкой. – Только ребята, которые у меня покупают керосин и продукты, говорили, будто собираются с этой фирмы увольняться.

– А что за фирма такая?

– Да я и сама толком не знаю, – развела руками разговорчивая продавец. – За покупками приходит всегда один и тот же мужчина. Его зовут Анвар. Он с запасом всего накупал. Его помощник приезжает один раз в месяц за керосином. А сегодня Анвар заявился ни свет ни заря, купил сигареты и три бутылки водки. По секрету сообщил мне, что у них на днях ограбили сейф. Унесли огромную сумму денег и какие-то ценные документы. Хозяин грозился выгнать их с работы без зарплаты. Это в худшем случае. А в лучшем, установит за ними слежку.

– Что же это за фирма такая, у которой столько много денег? – стараясь казаться безразличной, спросила Альбина и не спеша понесла в багажник канистру с керосином.

– Я же тебе говорю, что сама толком не знаю, – пошла следом за ней продавец. – Знаю только, что приезжают мои покупатели со стороны станицы Новопавловской. Я уже старая женщина, на молодых парней не заглядываюсь, – усмехнулась она. – За товар они всегда платили аккуратно и отоваривались на большую сумму. Такую выручку мне не дают все жители деревни. Ну, ладно, заболталась я тут с тобой. Меня покупатели ждут.

Альбина вытерла руки сначала о снег, затем тряпкой захлопнула багажник и, сев в машину, медленно выехала на дорогу. Ехала по скользкой трассе не торопясь и размышляла об услышанном. Когда подъехала к дому, Василий, словно дожидался ее, сразу же распахнул ворота. Стал помогать переносить канистры в пристройку.

– Есть новости, – шепотом сообщила она мужу. – Хозяева обнаружили пропажу денег. Подозревают охрану. Пусть между собой разбираются, – усмехнулась она. – Чья пропажа, того и грех.

Случай с валенками

Зимой в деревне чуть ли не в каждом дворе режут свиней. Эту работу всегда выполнял Жорка Шандыбин. Ловкости в этом ему не занимать. Одним ударом он укладывал любого кабана. За качественную работу ему хорошо платили. Более того, давали кусок сала и мяса.

За несколько дней до Нового года он резал на продажу свиней у Альбины. Вытащив из свинарника годовалую свинью и подведя к расстеленной на земле соломе, он резко дернул ее за переднюю ногу, перевернул на спину и в мгновение ока вонзил острый кинжал в сердце. Свинка только и успела один раз взвизгнуть.

Опалив соломой щетину, Жорка стал очищать ножом шкуру, периодически поливая из ведра водой. После второй туши он почувствовал, что основательно промочил ноги. Критически осмотрев свои валенки, обнаружил, что один из них прохудился.

– Принеси мне из дома сапоги, – сказал он жене, которая подносила ему охапками солому.

Клавдия мигом смоталась за сапогами. Жорка зашел в сени, присел на лавку и стал переобуваться. Всунув ноги в стоптанные кирзачи, он затолкал под лавку мокрые валенки и продолжил резать свиней. Закончив работу и получив заслуженную плату в рублях и свежатиной, отправился с женой домой. Через несколько дней Клавдия вспомнила, что они забыли забрать у Альбины валенки мужа. Она набросила поверх домашнего халата куртку и направилась к дому хозяйки. Войдя во двор, постучала в дверь, но ей никто не ответил. Тогда Клавдия тихонько вошла в сени, взяла из-под лавки обувку и, прикрыв двери, пошла домой. По дороге она обратила внимание, что подошва на одном совсем отвалилась и вряд ли подлежит ремонту, а значит, и носить их Жорка больше не будет. Войдя в свой двор, женщина по лестнице забралась на чердак и бросила валенки в угол. «Пусть стоят, – подумала она, – войлок в доме всегда пригодится».

В доме Клавдия достала кошелек, отсчитала тысячу рублей.

– Завтра Антон поедет на Центральную усадьбу, – сказала она мужу. – Пусть купит тебе новые валенки. Зима только началась.

– Может, не надо? – усомнился Жорка. – Скоро уже Рождество. Как говорится, цыган шубу продает.

– Вот пусть цыган свою шубу и продает. А мы валенки купим. Они тебе и на следующий год пригодятся.

– Ну, тебе виднее, – не стал спорить муж.

Тем временем Васька закончил работу по хозяйству, помыл руки и вошел в дом ужинать.

– Клад мы с тобой сегодня спрятали, – сказал он Альбине, присаживаясь к столу. – Но на этом наше везение еще не закончилось, – и, загадочно улыбаясь, вышел в сени, стал там что-то искать. Перерыл все, несколько раз переставлял с места на место лавку, но валенок, в которые он прошлой ночью спрятал деньги, нигде не было.

– Что ты ищешь? – спросила Альбина, приоткрыв дверь.

– Старые валенки, – сидя на полу, ответил Васька.

– Какие валенки? У меня в доме никогда валенок не было. Я хожу в бурках или в сапожках. И ты ко мне пришел в сапогах.

– Как это не было? Я перед отъездом в Ростов держал их в руках.

– Что ты, Василий, пьяный что ли? Так от одной стопки так не хмелеют.

– Я не пьяный и не помешаный. Вчера я положил в валенки, которые стояли вот здесь, две пачки долларов и десять пачек рублями. Скажи честно, Альбина, ты не брала?

– Что ты, Василий? Я ведь от тебя не отходила ни на шаг. Неужели ты думаешь, что я стала бы начинать с тобой совместную жизнь с обмана? – Она прошла в комнату, села к столу и заплакала.

Васька поставил в сенях все вещи на свои места, вошел в комнату и сел рядом с Альбиной.

– Как ты думаешь, Вася, мог их взять Афоня? – первой заговорила Альбина.

– Как же он мог их взять, если не появляется в деревне.

– Может, он проходил мимо, когда мы ездили в Ростов?

– Нет, не может. Не мог он самовольно открывать чужую дверь, на которой к тому же висел замок.

Помолчали. Васька налил себе и жене по стакану водки.

– Это закономерность такая, – вздохнул Васька, – если в одном месте прибавляется, то в другом – убывает. – Он выпил водку, с силой выдохнул. – Да ладно, там было всего двадцать тысяч долларов и один миллион рублями. И еще неизвестно, не фальшивые ли они.

– Бог с ними, – поднимая свою стопку, сказала Альбина. – Нам нужно сохранить то, что мы спрятали.

– Теперь двор без присмотра оставлять нельзя, – продолжил ее мысль Василий. – Даже когда будем выходить на улицу, калитку обязательно на засов закрывать. И вообще, нужно быть осторожными. Ведь люди, у которых мы украли деньги, не простые смертные. Они за свои кровные деревню наизнанку вывернут.

– Ты прав, – вздохнула Альбина. – Ты можешь отлучаться в свои мастерские, а я из дому никуда ни шагу.

Ночные гости

Вера вернулась домой поздно вечером. Целый день она провела у заболевшей Елизаветы Николаевны. Утром доила коров, кормила свиней и птицу. Потом почистила в коровнике и у свиней. В обед вывела коров на водопой к колодцу. Закончила работу, когда солнце скрылось за горизонтом. Перед уходом она натопила печку, приготовила ужин и уложила в постель Владика. Ноги от усталости подкашивались, болела спина и натруженные руки.

Войдя с мороза в свою землянку, Вера сразу ощутила тепло. С утра протопленная печка до сих пор не остыла. Кизяки уже прогорели, но продолжали тлеть розовым жаром. Она подбросила в печку сухих кукурузных кочанов и сверху положила два крупных сухих кизяка. «Вот теперь у нас будет до утра тепло», – погладила она облизывающегося Шамиля. Кот унюхал, что хозяйка принесла большую миску творога и пол-литровую банку сметаны. Он терся об ноги, мурлыкал, пока не выпросил свою долю. Наевшись, он тут же запрыгнул к Вере в постель, которая, уставши за день, почти сразу легла отдыхать. Шамиль разлегся на соседней подушке. Вера стала его гладить, приговаривая: «Мой хороший мальчик, мой защитник». Кот, прислушиваясь к голосу хозяйки, прищурив глаза, урчал громко и протяжно.

Глаза у Веры слипались, очень хотелось спать, но она нашла в себе силы, чтобы подняться и выключить свет. Вернувшись в кровать, девушка легла на бок лицом к окну. Из темноты комнаты казалось, что на улице светло. Белый снег, тысячи звезд и смотрящая прямо в окно луна делали ночь волшебной. От этого волшебства на душе стало легко и спокойно…

Проснулась Вера от боли. У нее на груди сидел Шамиль и когтями царапал тело через ночную рубашку. Его единственный глаз светился зеленоватым огоньком, хвост торчал трубой, шерсть на загривке вздыбилась. Не успев толком сообразить, что это с ним случилось, она услышала какой-то стук. Остатки сна мгновенно исчезли. Девушка взяла на руки кота и вышла в сени. Прислушавшись, поняла, что кто-то пытается открыть входную дверь. Опустив Шамиля на пол, перепуганная хозяйка схватила кусок мягкой проволоки и быстро обмотала одним концом крючок, а другой закрепила в петельке, куда крючок вставлялся. Эту работу она выполнила быстро и почти бесшумно. Едва Вера убрала руки, как в щели между косяком и дверью показалось лезвие ножа. Кто-то таким образом пытался с улицы сбросить крючок. Но лезвие постоянно натыкалось на проволоку и открыть дверь не удавалось.

Неожиданно попытки сбросить крючок прекратились. Вера отчетливо слышала, как за дверью под чьими-то ногами скрипел снег. «Если сейчас начнут вышибать дверь, то мне придет конец», – молнией пронеслась в ее голове мысль. Она вернулась в комнату, взяла металлический совок на длинной ручке и сунула его в раскаленные угли печки. Затем на цыпочках вышла в сени. Непрошеные гости или гость больше никак о себе не напоминали. Девушка стала понемногу успокаиваться. Она закрыла дверь в сени, собралась снова прилечь. Но тут снова послышался скрип снега. За окном кто-то говорил шепотом. Видимо, поняв, что через дверь в дом не попасть, они решили это сделать через окно. Став за шифоньер, Вера, затаив дыхание, стала прислушиваться к происходящему.

Вдруг в оконном проеме она увидела лезвие ножа, которым кто-то быстро сорвал барашки на форточке и просунул вовнутрь руку в черной перчатке. У Веры задрожали колени. Явно мужская рука шарила по раме в поисках шпингалета. На какое-то мгновение рука в перчатке исчезла. Девушка хотела захлопнуть форточку, но не успела этого сделать. Снова появилась мужская рука, но на этот раз без перчатки. Просунув ее по локоть, пришелец стал поднимать шпингалет. За долю секунды Вера метнулась к печке, выхватила из нее раскаленный совок и ткнула им в руку. За окном кто-то вскрикнул, и рука исчезла. Воспользовавшись этим, девушка схватила со стула свои колготки, привязала один конец к шпингалету, а другой к спинке металлической кровати. Закончив работу, прислушалась. По скрипу снега было четко слышно, что непрошеные гости удаляются. Приподняв край занавески, она увидела темные силуэты двоих мужчин, направляющихся в сторону грейдерной дороги.

Вера взяла на руки кота. «Кажется, наши гости ушли. Что же им от нас с тобой надо? Что мы им плохого сделали?» Она посмотрела на кота, но тот вел себя как обычно и явно желал поскорее снова улечься на постель. Прижав к груди своего защитника, девушка юркнула вместе с ним под одеяло.

Проснулась она после восхода солнца. Тревожная ночь давала о себе знать головной болью и непонятной тревогой. Промелькнула мысль, что ночные гости могут вернуться следующей ночью и будут действовать еще решительнее. Покормив кота, вышла с ним во двор. Вокруг землянки отчетливо виднелись следы. Присмотревшись к отпечаткам подошв, Вера безошибочно определила, что приходили чужаки. В деревне такую обувь никто не носил. Деревенские обычно ходили в валенках с галошами или кирзовых сапогах.

Шамиль следовал за Верой и принюхивался к следам. Он то и дело присаживался на снег и лапами загребал вмятины. При этом шерсть на его загривке поднималась.

– Что, Шамиль, не нравится запах чужаков? – улыбнулась наблюдавшая за ним хозяйка. – Мне тоже это не нравится. Ясно, что к нам они приходили с дурными намерениями.

Возвратившись в дом, девушка подбросила кизяков в печку и решила сходить к Альбине, чтобы рассказать ей о ночных приключениях. Пройдя уже половину пути, Вера заметила, как от дома подруги отъехала легковушка. Она остановилась. «У Альбины с Васькой сейчас медовый месяц, – подумала она. – Ей сейчас не до моих заморочек. Схожу я лучше к деду Ивану и все ему расскажу».

Вера повернула в другую сторону, но, сделав несколько шагов, снова остановилась. «Чем мне сможет помочь немощный старик? Пойду к Голованю и попрошу у него на время Мигранта. Если собака появится во дворе, то к дому подойти будет не так-то просто».

Засунув руки в карманы куртки, Вера неторопливо подошла к дому Голованя. Еще с улицы она увидела бегающего на цепи пса. Девушка смело вошла во двор. Овчарка завиляла хвостом, побежала навстречу и, став на задние лапы, уткнулась мордой в грудь, пытаясь лизнуть девушку в лицо.

Увидев в окно гостью, во двор, кутаясь в пуховую шаль, вышла дочь Мирона Варвара.

– Тебе что, жить надоело? – закричала она. – Собака растерзает тебя в клочья. Если тебе нужно в магазин, то иди за дом, я сейчас открою окно.

– Нет, мне в магазин не нужно, – гладя собаку, миролюбиво отозвалась Вера. – Я пришла к Мирону Андреевичу.

– Зачем тебе отец? – примирительно спросила Варвара. – Если хочешь попросить денег, так взаймы отец никому не дает.

– Денег мне не нужно, – подходя ближе к Варваре, тихо сказала Вера. – Я хочу попросить на время Мигранта. – Заметив удивление на лице собеседницы, поспешно добавила: – Меня сегодня ночью хотели убить. Пытались ножом открыть дверь в сени, а потом окно. Я всю ночь не спала. Даже днем боюсь одна оставаться в доме.

– А ты что, одна живешь? А где же твои парни?

– Они живут и работают на конезаводе.

– И что они там делают?

– Откуда мне знать, – тихо проговорила Вера. – Знаю только, что трудятся под началом тренера Якова Ивановича. Рассказывали, что они всем довольны. Почему-то уверена, что такой человек как Яков Иванович их дурному не научит.

– Это ты точно сказала, – улыбнулась чему-то своему Варвара. – Яшка Хмельницкий деловой человек. – Она зябко передернула плечами. – Думаю, что отец тебе ничем помочь не сможет. Он и овчарку по проволоке пустил потому, что заметил, как какие-то чужие люди бродят по деревне. А вчера видел троих мужиков, которые наблюдали за нашим домом. Он тоже ночами почти не спит и держит под рукой заряженное ружье. – Заметив, как погрустнела Вера, предложила: – Давай я дам тебе свой мобильный телефон. У меня их два. Если что-то случится, звони, и отец мигом примчится на помощь.

Рождественские песни Ленички

Наступило Рождество. С утра пораньше, еще до восхода солнца, дед Леничка надушился тройным одеколоном, положил в карманы куртки несколько пустых пластиковых пакетов и отправился по деревне христославить. Жители деревни любили этот день и очень были рады, что в Рождество первым гостем в доме был мужчина.

Леничка начал свой обход с дома Альбины.

– Хозяева, – постучал он в дверь, – пустите похристославить.

Не дождавшись ответа, пошаркал ногами, сбивая снег, и толкнул дверь. В сенях никого не было. Он вошел в переднюю, покрутил головой в поисках икон. Не обнаружив святых ликов, прошел во вторую комнату. Здесь он сразу заметил иконостас, сооруженный на этажерке. Перекрестившись, запел писклявым голосом:

 
Рождество твое, Христи Боже наш,
Во всея мира и свет разума…
 

Закончив пение, Леничка трижды перекрестился, затем повернулся к стоявшим в стороне Василю и Альбине.

– Поздравляю вас, хозяюшка и хозяин, с Рождеством Христовым. Желаю мира и благоденствия.

Первым на пожелание гостя откликнулся хозяин:

– И тебя с праздником, Леонид Трофимович, – пожал он руку Леничке. – Желаем тебе здоровья и успехов.

В это время из сеней вернулась Альбина. Завернув в целлофановый пакет кусок сала и кольцо домашней колбасы, она протянула гостю. Не отстал от жены и Васька, сунул в карман Ленички сотенную купюру.

Так банщик до восхода солнца успел обойти одну сторону улицы и стал переходить на другую, таща за собой два полных пакета гостинцев. Чего там только не было. Елизавета Николаевна дала бутылку водки. Дед Иван пол-литровую банку меда. Многие давали деньги. Когда Леничка подошел к первому дому на противоположной стороне, его окликнула жена.

– Леонид Трофимович, – ласковым голосом пропела она, – тебе, наверно, тяжело. Давай я пакеты домой отнесу, а тебе взамен пустые дам. – Приняв от мужа увесистые пакеты, поинтересовалась. – А деньжат тебе дали?

– Дали, дали. Дома после посчитаем, – переступая порог Кадычихи, успокоил жену Леничка.

Обрадованная Алевтина, несмотря на тяжесть пакетов, рысью помчалась домой. А Леничка уже во всю христославил в доме Ефросиньи. В отличие от других, Кадычиха усадила гостя за стол, поставила бутылку самогона и придвинула миску с бочковыми помидорами.

– Пей, сколько твоей душе угодно, – ласково проговорила она, наливая первую стопку.

Выпив два стакана, Леничка засобирался дальше. Хозяйка не стала его задерживать. Заткнула остатки самогона обломком кочана от кукурузы и поставила бутылку ему в пакет.

От выпитого самогона Леничка заметно охмелел. Но свое дело он довел до логического завершения, обошел все дома. Щедрые жители снова наполнили доверху его пакеты угощениями. Завернув за угол дома Голованя, Леничка поставил пакеты на снег, достал из карманов деньги и стал их пересчитывать. Покончив с бухгалтерией, аккуратно сложил деньги стопочкой и засунул во внутренний карман куртки. Едва Леничка поднял пакеты, как перед ним, словно из-под земли, появилась Нурия.

– С Рождеством Христовым вас, Леонид Трофимович. Давай помогу нести, – протянула она руки к пакетам.

Леничка не выпускал пакеты из рук. Но женщина так сильно рванула, что у него осталась только ручки. Подхватив упавшие мешки под низ, Нурия попросила и в ее доме похристославить. Не дав мужику опомниться, взяла его под руку и потащила к себе.

Неизвестно, чем бы на этот раз закончилось общение Ленички и Нурии, если бы не Алевтина. Она как раз в этот момент вышла из дома, чтобы помочь мужу нести пакеты. Заметив, как ее суженый шагает по дороге под руку с Нурией, помчалась наперерез сопернице. Снег был глубокий, и бежать было тяжело, но мысль о том, что эта подлая женщина обчистит карманы ее мужа, придавала силы. Сбросив на ходу куртку, Алевтина прибавила скорость. Нагнав свою обидчицу, она что было сил толкнула ее в спину и повалила в снег. От неожиданности Нурия упала лицом в сугроб, но стремительно, словно кошка, подскочила и приготовилась к схватке. Однако и Алевтина была готова постоять за свое. Она снова повалила обидчицу в снег.

– Я тебе покажу, как охотиться за чужими мужьями, – приговаривала она, пытаясь вырвать у той из рук пакеты и снова толкая в снег. Наконец ей это удалось.

– Чего ты взбесилась, толстая кубышка, – закричала Нурия. – Забирай своего обмылка, кому он нужен.

– Пусть обмылок, зато мой, – голосом победительницы выкрикнула Алевтина, собирая разбросанные продукты. – Никому не позволю его обижать. – Она подхватила пакеты. – Пойдем, Леонид Трофимович, домой. Встретим Рождество по-домашнему. Я уже поставила чугунок с картошкой в печь. Сейчас сядем, позавтракаем, выпьем по стаканчику.

– А ведь это она, стерва, забрала у меня в прошлый раз банные деньги, – уткнувшись лицом в грудь жены, проговорил Леничка. – И сейчас хотела меня обчистить. – Он сунул руку во внутренний карман, вынул пачку денег и передал жене.

– Этого вполне хватит заправить оба баллона газом, – обрадовалась Алевтина, пересчитывая деньги. – Оплатим долг за электричество. – Она оглянулась на сидевшую в сугробе Нурию и скрутила ей кукиш. – Вот, видела. Я тебе еще припомню банные деньги.

– Ты еще узнаешь, кто такая Нурия, – процедила та сквозь зубы и показала средний палец.

Нурия еще долго смотрела вслед уходящей паре, потом расплакалась и, пряча озябшие руки в карманы куртки, направилась домой. Там ее ждала радостная Марта. Она вытаскивала скрученные бумажки из волос, которые служили ей вместо бигудей.

– Ты куда это намылилась? – ехидно спросила она у дочери.

– Сегодня ведь Рождество. Меня Варька в гости пригласила. Там будет вся деревенская молодежь.

– Ну, если пригласили, то нужно идти, – одобрительно сказала мать. – Это хорошо, когда приглашают.

Марта, не слушая ворчание матери, подвела тушью глаза, подкрасила помадой губы и, довольная своей внешностью, выпорхнула из дома.