Текст книги "Деревня, хранимая Богом"

Было уже далеко за полночь, когда изрядно подвыпившие гости стали расходиться по домам. Лушка, потеряв терпение, ушла одна, оставив Максима в обществе молодых девчат. Марта пыталась увести пьяную мать, а та, вырвавшись из ее рук, побежала в круг еще танцующей молодежи и запела:

 
Я, бывало выпивала
По четыре раза в день,
А теперь моя спиртовка
Получила бюллютень.
 

К пьяной Нурие подбежал Муханя и, пританцовывая, тоже добавил пару строк собственного сочинения:

 
Блины печет, подмазывает,
Хлопцам бруньку показывает…
 

Алевтина, стоявшая в стороне с курткой мужа в руках, попыталась поймать его, но тот всякий раз от нее вырывался. В конце концов, ей все же удалось увести Муханю домой. Марта взяла под руку мать и повела ее к выходу.

– Посмотри, уже все гости разошлись, – уговаривала она ее. – Только Максим с пьяными девками остался.

– Покажи, где тут Максим? – с трудом подняла голову Нурия. – Я хочу у него спросить: почему он перестал ко мне ходить? – Последние слова она почти выкрикнула в полупустой зал. – Видать, разонравилась. А раньше каждую ночь бегал. Теперь Тонька ему приглянулась. Что же я хуже этой кривоногой?

Дочь с силой потащила мать к двери. Вытолкав на улицу, застегнула куртку, взяла под руку.

– Пошли домой. Тебе отоспаться нужно. Ведь завтра свадьба продолжится. Ряженые будут народ веселить.

Слова дочери о завтрашнем продолжении свадьбы как-то сразу успокоили Нурию, и она послушно зашагала к дому.

Кроме Максима, в столовой остались еще Василий с Альбиной и Вера. Стали и они собираться домой. Баянист повесил на плечо свой инструмент, и они вышли на улицу. Тучи заволокли все небо, и было очень темно. Чтобы не сбиться с тропинки, шли прижимаясь к плетням. Возле дома Чижиковых Васька вдруг развернул баян и запел на всю улицу:

 
Берегите молодость, ребятушки,
Не влюбляйтесь в девок с юных лет,
Слушайте советы родной матушки,
Не теряйте свой авторитет.
Я его угробил не жалеючи,
С малых лет я девушек любил,
А теперь я плачу сатанеючи,
Без него мне белый свет не мил…
 

Следом за баянистом шла Альбина, держа под руку Веру. Девушки шли молча, стараясь не упасть в сугроб.

– А что, подружка, – толкнула локтем в бок Веру Альбина, – признайся, понравился тебе этот парень?

– Какой парень? – засмеялась Вера.

– Тот, что прежде жил с тобой в землянке.

– А-а, ты о Кирилле, – слегка смутилась Вера. – Я даже не думала об этом.

– Понятно. Раз не думала, значит, не нравится. – Альбина некоторое время шла молча. – А кто из деревенских парней тебе нравится?

– Антон Шандыбин, – стеснительно ответила девушка. – Я последнее время только о нем и думаю.

– А он к тебе как относится?

– Я даже не знаю. Однажды напросился в гости, настроил мне телевизор и сказал, что остается ночевать. Я его стала выпроваживать домой, а он прижал меня к стене и полез обниматься и целоваться. Но тут кот как прыгнет к нему на спину, как вонзит свои когти. Вот так он и ушел обиженный и больше не появляется. А я страдаю, – она тяжело вздохнула. – Понимаешь, Альбина, я старых взглядов на эти вещи. Прежде чем лечь с кем-то в постель, мне нужно время. А он пришел, сбросил полушубок и потащил в постель. У меня от такого отношения кровь в жилах стынет, чувствую себя оскорбленной и униженной. И тут уж ничего не поделаешь, – усмехнулась она. – Я росла в семье терских казаков, а там с этим делом строго.

– Ты все сделала правильно, – высвобождая руку из-под локтя Веры, сказала Альбина. – Этот Антон еще тот бабник, сегодня с одной, завтра с другой. Добьется своего и до свиданья. Я вот что тебе скажу, ты этого бабника выбрось из головы. Его мать разрешит ему жениться только на девушке с большим приданым. А тебя они и на порог не пустят, даже если этого захочет Антон. Однажды тетка Клавдия мне рассказывала, как они с Жоркой всю жизнь концы с концами сводят, и дети живут в такой же нищете. Представляешь, она мне говорит: «Я бы, конечно, не против, чтобы Антон на тебе женился. Ничего, что ты брошенная, зато детей у тебя никогда не будет, а хозяйству сам Головань позавидует». Я ей стала объяснять, что ее сын еще не дорос до жениха, а я уже переросла. Так она со мной с тех пор долго не разговаривала.

– А когда тебе мать Антона предлога выйти за него замуж?

– Точно не помню. Примерно, в начале прошлого лета. Она как раз пришла ко мне во двор, увидела моих толстых кабанчиков, индюков, и глазки ее так и заблестели от зависти. Я еще потом пожалела, что пустила ее в индюшатник, боялась, чтобы не сглазила птицу. Как только она ушла, окропила святой водой пол, стены, индюков и прочла молитву «Отче наш».

– Зачем же она к тебе приходила?

– Думаю, подыскивала для Антона невесту. Он как раз из армии должен был вернуться. А я ей в шутку сказала, мол, если хочешь, чтобы я стала твоей невесткой, возьми меня за твоего старшего сына Арсения. Видела бы ты ее в тот момент, – засмеялась Альбина. – Руками замахала, лицо перекосилось, словно от кислой капусты. И на полном серьезе мне говорит: «Даже не думай об этом. Арсений – морской офицер, на деревенской никогда не женится. У него в городе девок пруд пруди». В общем, сказала я ей, что если она меня за Арсением не хочет, то я не хочу за Антона, так как он мне не нравится. К тому же молод еще. Парню после армии погулять с девчатами нужно. Тогда она подбоченилась, ногу вперед выставила, словно перед сражением, и как стала меня уму разуму учить. Говорит, что мужчинам никогда не поздно погулять, для него жена как бы сама по себе, а девчата – для души и сердца. Разозлила она меня этими словами. Решила и я ей отплатить той же монетой. Подошла к ней вплотную и тихим голосом говорю. Я ведь, тетка Клавдия, богатая невеста. Только свистну – десяток женихов соберется, но я выберу самого богатого, а такой оборванец, как Антон, мне не нужен. Вот с того дня она и перестала со мной здороваться. Как заметит меня, так сразу переходит на другую сторону улицы. А когда Антон вернулся из армии и стал встречаться с Мартой, тогда она снова ко мне подобрела.

– А что у Антона с Мартой было? – тихо спросила Вера.

– Откуда мне знать, – пожала плечами Альбина. – А вот то, что Клавдия напрочь забраковала девку, об этом знает вся деревня. На каждом углу трезвонит, мол, Марта хорошая девушка, работящая, но из-за матери-пьяницы она не хочет ее в невестки, так как потом не будет отбоя от Нурии. Антону пришлось расстаться с девушкой. Сейчас он встречается с Мариной Духиной – единственной дочерью местного пчеловода. В деревне поговаривают, что ее отец миллионер.

За разговорами незаметно дошли до дома Веры и остановились у калитки. Альбина стряхнула ладошкой с воротника подруги снежинки.

– Вот что я тебе скажу, – наклонилась она к уху Веры, чтобы их разговор не услышал Василий, – забудь про Антона. Лучше думай о Кирилле. Парень он, судя по всему, хороший. Правда, немного худой, но это не страшно. Были бы крепкими кости, а мясо нарастет. Но самое главное, он тебя любит. Я это сегодня поняла. У меня на этот счет глаз наметан, не ошибаюсь.

Всю ночь Вера вспоминала разговор с Альбиной. Было немного неловко из-за того, что сказала подруге неправду. На самом деле она об Антоне совсем не думала. Все ее мысли в последнее время были только о Кирилле. О телемастере она вспомнила лишь для того, чтобы поддержать разговор. Боясь спугнуть удачу, девушка никому не говорила, что не живет, а тает как свеча от одной только мысли, что рядом с ее парнем находится голубоглазая блондинка. Она мучилась оттого, что Кирилл обещал прийти в гости, но так и не собрался. Вот и сегодня весь вечер веселился на свадьбе, а к ней только один раз подошел на пару минут и даже не пригласил потанцевать. «Он словно чего-то стесняется, – размышляла девушка, ворочаясь в постели. – А может, он догадывается, что я в него влюблена, и в знак благодарности за то, что в трудную минуту мы с Олегом приютили его, не хочет признаться, что я для него ничего не значу?» Такие и подобные мысли мучили девушку почти до утра. Она поставила будильник на семь часов и, накрыв голову подушкой, заставила себя заснуть. Ведь она обещала помочь Юлии Константиновне накрывать столы для второго дня свадьбы.

По сложившейся традиции на второй день свадьбы гости пришли в цыганских одеждах и забытых старинных нарядах. Ко двору Голованя первыми подъехали переодетые в цыган работники конного завода. Звеня цепями и раскладывая веером карты, они потребовали познакомить их с женихом и невестой. В роли молодоженов выступали родители невесты.

Одетый в косоворотку и картуз, сбоку которого был прицеплен цветок, гостей у калитки с подносом встретил Гришка Самсонов.

– Проходите, гости дорогие, – пригласил он их во двор. – Сейчас я познакомлю вас с нашими молодоженами: с невестой – красной девицей Кулемой и добрым молодцем женихом Размоляем.

Во дворе стояли сани, запряженные двумя лошадьми, гривы которых были украшены красными лентами. В санях на огромной пуховой перине сидели отец и мать Варвары. Жених был одет в вывернутый наизнанку старый полушубок, из-под которого виднелась мощная грудь, обтянутая тельняшкой. На голове красовалась флотская бескозырка с развевающимися лентами. Довершал наряд детский автомат черного цвета, который висел на плече.

Одетая в тюлевые наряды, украшенные цветами и лентами, невеста крепко держала под руку жениха. На ее голове была прикреплена чалма их такой же старой занавески с торчащими гусиными перьями, которые по замыслу должны были подтверждать целомудренность. В другой руке новобрачной был сверток с ребенком, который она постоянно покачивала из стороны в сторону.

Гришка открыл настежь ворота, и сани выехали на улицу. Рядом с ямщиком сидел Васька и наяривал на баяне веселые частушки. За молодоженами выехали другие сани, которыми правил Валька Юрасов, одетый в казацкую бурку и папаху. Здесь же находилась его жена в широченной юбке, сшитой специально для свадьбы из старой шторы. Поверх одежды она намотала красную кашемировую шаль. К саням была привязана широкая ковровая дорожка, на которой сидела чета Шандыбиных. Клавдия, одетая в одежду их козьих шкур, старалась представлять собой Кикимору и демонстративно мотала клубок шерстяных ниток. Жорка вырядился в женские колготки. На живот привязал небольшую подушку, которую прикрыл свитером. На голову напялил детскую шапочку с ушками и подвязал тесемки под подбородком. Показывая всем своим видом, что он – черт, стрелял в гостей из рогатки бумажными шариками.

Вслед за конными санями из ворот показались детские санки, которые тащил за веревку дед Муханя. Одетый в солдатскую шинель, подпоясанный армейским ремнем, на котором до самых колен болтался початок кукурузы, он вез тетку Марфу, вырядившуюся в белый халат и такую же косынку с большим красным крестом на лбу. В руках она держала большую клизму.

Свадебный кортеж остановился посреди улицы. Гришка Самсонов со своей женой, перевязанные рушниками, стали обходить гостей. Из трехлитровой бутылки всем желающим наливали самогон и давали закусить мочеными яблоками, солеными огурцами или крупно порезанным репчатым луком. Воспользовавшись остановкой, дед Муханя бегал вокруг саней и демонстрировал свое достоинство – кукурузный початок. А тетка Марфа старалась засунуть ему в ухо клизму.

Наряженные сани двинулись по деревенской улице. Почти у каждого дома они останавливались, и тамада угощал земляков стаканчиком самогона. Следом за ними гурьбой бежали дети, с любопытством смотрели на действия взрослых и со смехом повторяли неприличные слова частушек.

В доме Мирона Голованя осталась только его мать Прасковья Демьяновна и Вера, которую попросила тетка Юлия помочь убрать со стола посуду и перемыть ее. С этой работой девушка справилась довольно быстро. Перемыв и перетерев посуду и приборы, она заново расставила их на столе.

– Прасковья Демьяновна, можно я отнесу корове ведро с объедками? – спросила она у женщины.

– Можно, Верочка, только сначала добавь туда теплой воды и хорошенько перемешай рукой, чтобы не попались кости, это для коровы очень опасно.

– Тогда я выберу кости и хрящи и отнесу их Мигранту, пусть погрызет.

– Отнеси, – одобрительно взглянула на девушку Прасковья Демьяновна. – А я сейчас поставлю в духовку мясо в чугунке томиться и заодно отрежу несколько кусков и ему. Ведь он со вчерашнего утра некормленый. Все заняты свадьбой, а про собаку забыли.

Она стала срезать крупные куски баранины с шеи и лопаток туши и складывать их в два чугунка. Сверху уложила мелко порезанный репчатый лук и, посолив, поставила в духовку печки. Затем принесла заднюю часть барашка.

– Пока в чугунках мясо будет томиться, мы на газовой плите мигом поджарим на сковородке несколько кусков. – Она посмотрела на Веру. – А ты чего стоишь? Неси своему любимцу ребрышки, я следом за тобой принесу ему мясо.

Выйдя во двор, девушка направилась в дальний конец, где на короткой цепи бегал Мигрант. Она погладила пса по спине, почесала за ушами. В знак благодарности тот встал на задние лапы и лизнул ее в лицо. Поставив миску и высыпав в нее кости, стала наблюдать, как собака жадно расправляется с едой.

– Сейчас бабушка принесет тебе настоящее лакомство, – погладила Вера крутой лоб пса. – Она обещала накормить тебя свежим мясом.

Мигрант вдруг злобно зарычал. Шерсть на его загривке поднялась, и он стал рваться с цепи в сторону дома. Вера обернулась и увидела через щель в двери двух женщин, которые свалили Прасковью Демьяновну на пол и стали пинать ее ногами, что-то у нее спрашивая, но та молчала. Одна из непрошеных гостей стала фотографировать мобильным телефоном все, что находилось в комнате. Затем выскочила в сени и отщелкала висевшую на стенке баранью тушу. Делала она это так быстро, а Вера так испугалась, что не могла двинуться с места. И тут до нее донеслись слова одной из женщин, которая достала из сумки стеклянную банку и предложила облить старушку серной кислотой. Это вывело девушку из шокового состояния. Она бросилась к собаке, отстегнула цепь от ошейника. Больше она ничего не успела сделать. Мигрант, чуть не сбив Веру с ног, стремительно метнулся к дому. В считанные секунды он оказался на спине женщины, державшей в руках банку. Удар был таким сильным, что та свалилась на пол и, ударившись головой, застыла на месте. Другая женщина бросилась бежать. Пес догнал ее в несколько прыжков и свалил в снег. Злобно рыча, ждал команду к дальнейшим действиям.

Тем временем с пола поднялась упавшая злодейка. Пошатываясь, она вышла во двор, достала из кармана пистолет, прицелилась и выстрелила в собаку. Выпущенная пуля ударила в снег рядом с Мигрантом. Второй раз выстрелить она не успела. Справившись со страхом, Вера схватила стоявший у стены лом и что было силы ударила непрошеную гостью по ногам. Та свалилась в сугроб, словно подкошенная.

В это время свадебный поезд из трех саней возвращался к дому невесты. Заслышав выстрел, Валька Юрасов пришпорил своего коня и первым прискакал во двор Голованя. Он сразу все понял и, ничего не спрашивая, заскочил в дом, схватил полотенце и связал руки лежащей женщине. Вторую надежно охранял Мигрант. Даже когда он дал ему команду отойти, то не тронулся с места, продолжая стоять передними лапами на груди лежащей.

Вера поставила на место лом и, взяв двумя руками за ошейник, с трудом увела собаку на место.

В это время подъехали остальные. Мирон, спрыгнув с саней, бросился в дом к матери. Поднял ее с пола и положил на кровать. Убедившись, что она жива, передал ее в распоряжение тетки Марфы. Пощупав пульс, она тихо сказала:

– Сейчас сделаю укол для поддержания сердца, и будем надеяться, ничего страшного не произойдет. – Она повернулась к деду Мухани. – Давай, Тимофеевич, неси из саней мой саквояж, я его всегда на свадьбы беру. – Она вышла в сени, чтобы помыть руки и только теперь заметила, что держит в руках клизму.

Сделав укол и протерев на лице и руках ссадины, подняла повыше подушку и присела на краешек кровати рядом с больной. Ничего не говоря, стала гладить ее по голове.

– Мирон Андреевич, – подошла Вера к хозяину дома, – я этих женщин видела два года назад в станице курской. Они привозили нашей хозяйке нарзан и представлялись ей студентками медицинского училища из Нальчика. Они чеченки. Я слышала, как они между собой разговаривали, когда хотели облить вашу маму серной кислотой.

– Бедная моя матушка, – тихо проговорил Мирон, поднимая с пола закрытую металлической крышкой банку с жидкостью. – Что же они хотели с тобой сделать? – Он поставил банку на стол и стал обдумывать, что делать со связанными преступницами.

– У той женщины, что стреляла в собаку, в кармане мобильный телефон, – снова зашептала Вера. – Она им фотографировала мясо и бараньи туши.

Услышав эти слова, жена Вальки Юрасова, все еще одетая в костюм теской казачки, быстро обыскала женщину и положила на стол два мобильных телефона и пистолет.

– Так, так, – беря в руки пистолет, проговорил Мирон. – Один ствол я подобрал во дворе, другой у нее в кармане нашли. Это уже солидно. Это на хороший срок тянет, если, конечно, следователь постарается. – Он положил в карман один телефон, а по другому позвонил на конный завод.

– Я уже обо всем знаю, – ответил Николай Викторович. – Полковник Малов выслал к нам оперативную группу.

Праздник был основательно испорчен. В ожидании милиции, гости стали расходиться. Мирон позвал Веру в дом. В сенях сидели задержанные, рядом с которыми, в бурке и папахе, словно коршун, стоял Валька Юрасов.

Связанных женщин вывели на улицу и посадили в сани. Мирон снял с себя вывернутый наизнанку тулуп и бросил его им на ноги. Вера стояла рядом с санями и наблюдала, как воробьи сновали под стрехой коровника, готовясь к ночлегу.

– Аслан знает, что мы в деревне? – спросила одна из задержанных у своей подруги.

– Нет, не знает. Эту операцию я решила провести по собственной инициативе. В тот день, когда пропал мой брат Анвар, я сразу поняла, что его здесь убили. За несколько дней до смерти он говорил мне, что будет отсутствовать пару суток, так как получил задание следить за деревней, – она замолчала и зло сплюнула в снег. – Позавчера от продавщицы магазина из деревни Карьер услышала про свадьбу и пригласила тебя на веселье этих шакалов.

Вскоре в дом Мирона приехал Николай Викторович. Выслушав рассказ Веры и осмотрев изъятое оружие и мобильные телефоны, отвел хозяина в сторону.

– Милиции про телефоны не говори. Я их с собой заберу. Пусть мой программист с ними поработает. И вот еще что, – понизил он голос: – До приезда оперативников: аккуратненько, чтобы не афишировать, убери из дома всю баранину.

– Понял, сейчас все сделаю.

Он подозвал к себе Антона Шандыбина, шепнул ему что-то на ухо. Затем, войдя в дом, через окно передал ему туши баранов, которые тот оттащил в погреб, прикрыл его деревянной дверью и засыпал снегом.

Николай Викторович уехал на завод. Минутой позже к дому Мирона подъехала милиция и машина скорой помощи. Пока оперативники занимались задержанными, врачи оказали помощь Прасковье Демьяновне. С собой милиционеры увезли оба пистолета и банку с серной кислотой.

В доме остались Мирон с женой, больная мать и тетка Марфа. Постоянно вытирая со лба Прасковьи Демьяновны ватным тампоном пот, соседка пыталась ее разговорить, задавала разные вопросы о происшедшем, а та тихим голосом на них отвечала.

– Как только свадебный поезд уехал, мы с Верочкой быстро все убрали со стола, перемыли и перетерли посуду. Я принялась готовить закуски, а она пошла кормить собаку. И тут в комнату вошли две женщины. Я сначала подумала, что это с конного завода ряженые цыганки наведались, но ошиблась. – Прасковья Демьяновна замолчала, переводя дух. – Я спросила у них, что им нужно? Вместо ответа они набросились на меня и стали избивать, при этом спрашивали, где я взяла баранину. Я им говорю, что сын купил на свадьбу у местного овцевода. А они не верят, продолжают бить. Одна стала все фотографировать, сорвала занавески, прикрывавшие туши, а другая достала банку с кислотой. Тут я громко закричала, и мой крик услышала Вера. Дальше я ничего не помню.

– Успокойтесь, – погладила ее по руке тетка Марфа. – Теперь все будет в порядке. Постарайтесь заснуть, во сне все страхи и печали пройдут. – Она укрыла одеялом больную. – А чеченцы всегда воинственно настроены, причем не только мужчины. Помню, когда была еще девочкой, моя бабушка часто рассказывала, что когда казаки выезжали из станицы в поле, всегда брали с собой оружие. Я ведь родом из станицы Михайловской. А это рядом с Чечней, – предалась воспоминаниям тетка Марфа. – Так вот, злобные соседи врывались в станицу и увозили с собой молодых девушек и детей, и оттуда назад уже никто не возвращался. Были случаи, когда родители встречали своих дочерей уже взрослыми, у которых было по нескольку детей. А куда мать уйдет от своего ребенка?

– А что им остается делать, – подключился к разговору Мирон. – Уже не первый год идет необъявленная война. В самой Чечне разрушили все, что можно было разрушить, вот люди в поисках заработка и разбрелись по всей стране. Особенно достается Ставропольскому и Краснодарскому краям. Угоняют скот, зерно среди белого дня увозят с полевых токов, воруют людей. Наша деревня находится в эпицентре всех событий. Через нас бандиты идут направо и налево. Брать у нас уже нечего. Последних коровенок несколько лет назад угнали. Теперь вот у Вальки Юрасова и овец всех украли. Нагло украли, прямо с кошар вывезли скотовозами. Чувствуют, гады, свою безнаказанность. Теперь вот на нашу деревню ополчились. Может, хоть теперь, когда их женщин арестовали, чуток притихнут. Или наоборот, станут еще злее доставать со всех сторон. Если так, то будем защищаться. Такова человеческая жизнь – постоянная борьба за существование под солнцем.

Больная уснула. Собралась домой и тетка Марфа. Мирон проводил ее до калитки. Вернувшись в дом, сказал жене:

– Нужно съездить в город и купить несколько пачек патронов для ружья. Но это чуток подождет, а вот завтра с утра протяну проволоку до самого забора, пусть Мигрант бегает по всему двору.