Текст книги "Деревня, хранимая Богом"

Хозяйка вдруг выскочила из-за стола, подбежала к шифоньеру и вытащила пластиковый пакет. Словно фокусник стала вытаскивать из него отрезы шелка.

– Вот, смотри, – повесила она на руку отрез, – это бордовый. А этот – золотистый. В каждом куске по шесть метров. Отличное получится одеяло. У меня в городе есть знакомая модистка, – пряча шелк в пакет, продолжила хозяйка. – Она стегает отличные одеяла. Строчку делает красивую, с мелкими узорами. Всю работу выполняет вручную.

– И дорого она берет? – поинтересовалась Нурия, с нетерпением поглядывая на стакан с самогоном.

– Да как сказать. Конечно, ручная работа стоит немало, но я с ней за работу рассчитываюсь пухом.

Нурия дождалась, когда хозяйка понесла пакет обратно в шифоньер, быстро выпила самогон и долила в стакан из графина. Но Кадычиху непросто было провести.

– Куда ты, Нюша, спешишь? – усмехнулась она, возвращаясь к столу. – Я же сказала, что сегодня гуляем до утра. А мое слово – кремень. Я тебя, Нюша, люблю и поэтому позволяю чувствовать себя в моем доме хозяйкой.

– Я тебе, Ефросинья, принесу столько пуха, что его хватит не только на два одеяла, а на все пять. У меня на ферме работает сторожем Степан – моя давняя любовь, он дежурит по ночам во вторую смену. Как только рабочие уходят по домам, а Лушка уезжает в детский сад за детьми, я бутылочку в карман, мешочек под куртку – и на ферму. У меня туда давно проторена дорожка. В заборе в укромном месте доска на одном гвоздике держится. Я ее отодвигаю в сторону, в щель пролажу – и в сторожку. Угощу Степана самогоночкой, полюблю его и становлюсь на ферме хозяйкой. Спокойно выбираю самых крупных уточек, в мешок их – и тем же путем обратно.

Обрадованная обещанием гостьи, хозяйка налила еще по стакану и предложила тост за дружбу и взаимопонимание. Пьянствовали по-дружки до утра, но, несмотря на это, хозяйка выглядела совершенно трезвой. Она с рассветом затопила печку и стала выпроваживать гостью.

– Давай, подруга, беги домой, и чтобы тебя никто не видел.

– Будь спокойна, я пулей, – заплетающимся языком пообещала та и, еле переставляя ноги, побрела домой.

Оставшись одна, Кадычиха пошла в сарай и принесла самогонный аппарат, стала его устанавливать. «Головань думает, что уничтожил все мои запасы, – разговаривала она сама с собой, – думает, что мне конец. Но пусть он получит себе дулю под нос. Самогон у меня есть, и я знаю, где еще взять.

Тем временем Нурия по протоптанной в снегу тропинке вышла на дорогу. Деревня после рождественской ночи еще спала, поэтому никем не замеченная, она добралась до своего дома. Войдя в помещение, хозяйка увидела спящую на ее кровати Марту. Это взбесило пьяную женщину, и она набросилась на дочь.

– Ты чего это улеглась на моей постели? – толкнула она ее в бок. – Своей мало?

– На моей кровати спит Равиль, – сонным голосом ответила девушка.

– А почему он спит на твоей кровати, а не на моей?

– Он же твой племянник. Вот я подумала, что буду спать с тобой.

– Да кто ты такая, чтобы решать, где кому спать? – еще пуще разозлилась Нурия. – Я сказала, что Равиль будет спать на моей кровати, значит, он будет спать здесь.

– Но он твой родной племянник, – попыталась образумить мать Марта.

– Давай мотай на свою кровать, – толкнула в плечо дочь Нурия, – устроилась тут. Мне плевать, кто он мне, племянник или сват. Лишь бы он был мужчина. – Пошатнувшись, женщина упала на кровать, разбросав в стороны толстые, в шерстяных носках, короткие ноги, обутые в глубокие галоши.

Марта сняла с нее обувь, подвинула к стенке, повернулась к матери спиной и, закутав голову в одеяло, заснула крепким сном.

Гости, гулявшие в доме Мирона Голованя, по домам расходились под утро. Варька пошла провожать Яшку, а Вера осталась убирать со столов посуду. Закончив работу, она стала одеваться, чтобы идти домой. Хозяйка дома поблагодарила девушку за помощь и протянула ей пакет с продуктами.

– Здесь, Верочка, пирог с яблоками и кусок сала с чесноком. Угости своего братца.

– Большое спасибо вам, Юлия Константиновна, – поблагодарила девушка хозяйку и, чмокнув ее в щеку, вышла во двор.

На улице было очень темно. Прежде чем выйти за калитку, Вера немного постояла во дворе, давая возможность глазам привыкнуть к темноте, затем осторожно двинулась по тропинке на противоположную сторону улицы. Осторожно ступая по скрипучему снегу и постоянно оглядываясь, девушка дошла до дома деда Ивана. Здесь она на минутку остановилась, чтобы перевести дыхание. До дома оставалось всего несколько шагов. Вдруг Вера заметила, что возле ее землянки кто-то стоит. Тревожным набатом всколыхнулось сердце. Первой мыслью, родившейся в ее голове, было воспоминание о недавних ночных гостях, которые пытались ворваться в ее дом. От страха у девушки задрожали руки, а ноги стали словно ватными. Она почувствовала, как выскальзывает из ее рук пакет с продуктами. Схватившись за забор, она собралась бежать обратно к дому Голованя.

– Верочка, я тебя напугал? – услышала она голос Антона. – Извини, я не подумал, что ты меня не узнаешь и так сильно испугаешься.

Девушка некоторое время молча смотрела в лицо подошедшего юноши, потом неожиданно расплакалась.

– Я подумала, что это снова пришли бандиты, – шмыгая носом и глотая слезы, сказала она.

– Успокойся, моя маленькая, – прижал Антон к себе Веру. – Я никому не позволю тебя обижать.

– На улице холодно, – сказала девушка, высвобождаясь из объятий, – пойдем в землянку. – Она подняла пакет, взяла парня за руку и повела к себе.

У порога Антон остановился, пропуская хозяйку вперед. Затем тщательно обмел обувь и несмело переступил порог, плотно прикрыв за собою дверь.

– А у тебя в доме чисто и очень уютно, – оглядывая помещение, сказал он. – Обычно деревенские жители в такой чистоте дом не содержат. – Антон подошел к печке. – Даже печь побеленная и занавески белоснежные.

– Это тебе после темноты на улице кажется все необыкновенным, – засмущалась Вера. – У меня все как у всех. Единственное, что я не люблю, это когда у меня печка закопченная. Поэтому каждую неделю подбеливаю ее. Вон там, в сенях, стоит ведро с известкой. А вот занавески у меня, действительно, белоснежные. Мне ведь зимою делать нечего. Хозяйства никакого нет, вот я и навожу в избе порядок, постоянно топлю печку, боюсь развести сырость. Единственное неудобство – телевизор. В смысле, плохо, что он ничего не показывает. Работала одна программа, а потом и ее не стало. Только черные полосы на весь экран.

– Барахлит, значит, телевизор? – переспросил Антон, снимая полушубок и небрежно бросая его на кровать. – Сейчас посмотрим. У тебя отвертка найдется?

– Сейчас, – выпорхнула в сени Вера и через мгновение вернулась с отверткой в руках.

– Почему антенна весит с боку, а не стоит сверху?

– Да пыталась я ее несколько раз закрепить, но она все время падает.

– И розетка у тебя болтается. Так и током может шандарахнуть.

Гость деловито взялся за работу. Первым делом закрепил розетку в стене, затем зачистил контакт на штепселе антенны, укрепил принимающее устройство сверху, надежно вставил штепсель в антенное отверстие телевизора.

– Внимание, – шутливо проговорил он, – включаю.

Телевизор заработал. Антон повертел из стороны в сторону антенну, пытаясь найти такое положение, в котором сигнал бы принимался особенно четко. Но небольшие помехи все же проскакивали по экрану. Зато звук был отменный.

– Убрать полностью помехи невозможно, – сказал он с сожалением. – Это потому, что прием сигнала идет на комнатную антенну. Как только снег с крыши сойдет, я поставлю нормальную наружную антенну. А пока придется смотреть то, что показывает.

– Это где же ты такому мастерству научился? – поинтересовалась Вера, вешая полушубок гостя на вешалку.

– Сначала в школе занимался в радиокружке, а потом в армии служил в батальоне связи. А в армии такой порядок: не умеешь – научим, не хочешь – заставим.

Антон присел на стул рядом с печкой и стал с любопытством наблюдать, как Вера накрывала на стол. Девушка достала из тумбочки полиэтиленовую скатерть, аккуратно разгладила ладонями складки. Заметив пристальный взгляд парня, снова засмущалась.

– Сейчас будем пить чай, – сказала она, пряча глаза. – У меня чай особенный, можно сказать, трофейный. – И она стала рассказывать, как они с братом унесли весь запас продуктов из бандитского схрона.

Рассказ Веры очень развеселил гостя. Прихлебывая из чашки ароматный напиток, Андрей поинтересовался:

– А ты живешь в избе не одна?

– Сейчас живу одна, – разрезая яблочный пирог, сказала Вера. – А раньше жила с братом.

– А этот парень, – не унимался Антон, – его, кажется, зовут Кирилл, он тоже жил с вами?

– Да, жил.

– А у тебя с ним что-нибудь было?

– Нет, у меня с ним ничего не было, – чуть резковато ответила девушка, глядя прямо в глаза парню. – И не могло быть. Он для меня как брат. – Она придвинула ближе к Антону пирог и заварочный чайник. – Да и маленькая я, чтобы думать о всяких глупостях.

– А ты не будешь против, если я останусь у тебя ночевать? – наливая вторую чашку чая, поинтересовался Антон.

– Тебе разве негде ночевать? – спросила хозяйка, отходя к печке.

– Конечно, есть, где ночевать, – смутился парень.

Наступила неловкая тишина. Вера молча гладила лежавшего на топчане у печки кота. Антон, обжигаясь, глотал чай. Прошло несколько минут тягостного молчания. Затем Вера подошла к вешалке, сняла полушубок гостя.

– Одевайся и иди домой, – решительно сказала она. – Здесь тебе не ночлежка. А если ты думаешь, что я чудачка, то ты совершенно прав. Я не современная и живу старыми устоями, которые мне привила моя бабушка. Так что в постель с кем попало не лягу.

Лицо Антона вспыхнуло румянцем. Он подскочил из-за стола и поспешно взял из рук девушки полушубок.

– Я – не с кем попало, – обиженно проговорил он. – Я к тебе с серьезными намерениями.

Неожиданно для девушки парень обнял ее, прижал к стенке и стал целовать. Объятия были настолько крепкими, что Вера не могла пошевелиться. Она не знала, что делать. В отличие от хозяйки, сжатой страстными объятиями, у Шамиля были свободными не только четыре лапы, но и зубы. Кот пулей метнулся к обидчику, вскарабкался к нему на спину и укусил за ухо.

От нестерпимой боли Антон вскрикнул, разжал свои объятия и попытался сбросить животное на пол. Но не таков был Шамиль, чтобы так быстро сдаваться. Дико урча и издавая страшное шипение, он царапал когтями спину нахала. Тут уже испугалась и сама хозяйка. Ведь кот мог поцарапать парню лицо. Она схватила кота на руки, прижала к себе и отошла в сторону.

– Спасибо тебе, мой мальчик, – стала она гладить взъерошенную шерсть своего заступника. – Когда ты со мной, мне ничего не страшно и я никого не боюсь.

Антон повернул к Вере оцарапанное лицо. Все-таки Шамиль успел дотянуться до щеки и прошелся по ней своими когтями. С прокушенного уха тоже капала кровь.

– Да не боюсь я твоего кота, – крикнул парень, – и вообще я никого не боюсь. И я хочу, чтобы ты знала, я тебя люблю и никому тебя не уступлю, даже этому твоему одноглазому крысолову.

– Остынь, Антон, – примирительным голосом сказала Вера. – Ступай домой. Если ты забыл, где твой дом находится, так я тебе напомню. Перейдешь дорогу, обойдешь колодец и увидишь свою калитку.

– Ладно, – смиренно сказал Антон, – я пойду. Завтра зайду, чтобы подключить твой телевизор еще к двум каналам.

– Нет, не нужно приходить, – поспешно ответила Вера. – Мне достаточно и одного. Иди и больше не приходи, – она подтолкнула к порогу гостя и, едва тот переступил порог, быстро захлопнула дверь и опустила крючок.

Выпроводив парня, девушка быстро разделась и легла в постель. Но едва она закрыла глаза, как в ее воображении тут же появлялся Антон. Сильный и уверенный в себе, он не покидал ее сознание.

Весь следующий день Вера думала только об Антоне. Она почти физически ощущала, как в ее груди зарождалось ранее неизвестное ей чувство. Выходя на улицу, девушка глазами искала калитку дома Шандыбиных, ждала момента, когда из нее выйдет человек, который так неожиданно внес сумятицу в ее размеренную жизнь. Но Антон словно забыл о ней. Вера стала думать, что вчера он был немного пьяным и сегодня, вместе с хмелем, у него из головы выветрилось и обещание прийти снова и подключить к другим каналам ее старенький телевизор.

Как-то вечером Вера взяла детские санки из сарая и покатила их к горке, с которой съезжали на больших рабочих санях взрослые девушки и парни. Чуть в стороне от катающихся стояла Марта. Вера подошла к ней.

– Давай вдвоем съедем с горки на моих санях, – предложила девушка.

– Давай, – обрадовалась подруга. – Ты садись спереди, а я сзади и буду удерживать санки за веревку.

Девушки так умудрились разогнать легкие саночки, что в считанные секунды оказались на другой стороне пруда.

– Здорово мы с тобой прокатились, – отряхиваясь от снега, со смехом сказала Марта. – У меня аж дух захватило.

– У меня тоже, – весело смеясь, отозвалась Вера.

Поднимаясь в гору девушки заметили, как мимо них пронеслись санки, на которых сидели Антон и Марина Духина. Девушки остановились и посмотрели вслед уносящимся саням, с которых слышался смех Марины.

– До армии Антон катался на санках только со мной, – грустно сказала Марта.

– У тебя с ним была любовь? – поинтересовалась Вера, направляясь к вершине горы.

– Еще какая любовь! – мечтательно ответила девушка. – Но перед самой армией как-то встретила меня у дороги тетка Клавдия, мать Антона, и сказала, чтобы я не приходила на проводы Антона. «Не заморачивай себе голову, он тебе не пара, – ошарашила она меня. – Во-первых, ты старше его, а во-вторых, моему сыну нужна жена с приданым». Я ничего не ответила ей тогда, побежала домой и расплакалась. Глядя на свою спящую пьяную мать, подумала: «Если мать несчастная, то и дети у нее такие же несчастные». Несколько дней я ходила как чумная, а потом взяла отпуск и поехала к своей подруге по институту. Та уже вышла замуж и родила своему мужу двоих детей. Ее муж окончил тот же агрономический факультет, что и я. Они с женой организовали питомник по выращиванию элитных плодово-ягодных культур. Кроме этого, у них был цех по выращиванию шампиньонов. Я долго ходила по теплицам и рассматривала их хозяйство. Заметила, что хозяин наполняет парники конским навозом. Поинтересовалась: «Что, для грибов нужен только конский навоз?» А он мне говорит, мол, подойдет любой, но конский легкий и теплый. В гостях у меня и родилась мысль по созданию своего питомника по выращиванию плодово-ягодных растений. Возвращаясь из гостей, я привезла целую сумку элитных районированных семян и трехлитровую банку грибницы. На отведенной нам с матерью земле с помощью рабочих сада я устроила питомник, а в старом сарае оборудовала цех по выращиванию шампиньонов. Место удобное, ведь рядом конский завод, и недостатка в навозе нет. Во дворе соорудили две теплицы.

Вера долго слушала собеседницу, понимала, что той нужно выговориться. Потом тихонько спросила:

– А где же ты взяла деньги на оплату труда рабочих?

– Я им, честно говоря, ничего не платила, – глядя в глаза собеседницы, ответила Марта. – Но чтобы люди получали хоть какую-то зарплату, оформила им подряд на выполнение работ по опрыскиванию сада, а бухгалтерия Ашота оплатила. – Она улыбнулась своей хитрости. – Печку в теплице мне сделал Василий Иванченко. За работу с ним я рассчиталась дровами. После обрезки деревьев в саду всегда много веток. Часто приходится выкорчевывать старые яблони. Рабочие сортируют их: крупные – в одну кучу, а мелкие – в костер. Василий и мне пару тележек дров во двор свалил.

– А Ашот не догадывается? – поинтересовалась Вера у своей изобретательной подруги.

– Да пусть догадывается, – улыбнулась Марта. – Благодаря мне, его сад самый плодоносный в округе. Он никаких забот не знает, только успевает считать денежки за реализованный урожай. А если что, – пожала плечами подруга, – так у меня уже зарегистрирована на двоих с матерью собственная фирма. Открыла в банке счет. Уже два раза за реализованные грибы мне перечисляли на него деньги. Суммы, правда, небольшие, но это лучше, чем ничего. Вот на этой неделе, – продолжала хвалиться Марта, – я должна собрать хороший урожай грибов. Мой партнер по бизнесу уже завез тару под них – специальные ящики. В субботу утром мы с матерью срежем их, а партнер до одиннадцати часов должен забрать. На городском рынке с одним из предпринимателей у меня заключен договор на поставку грибов. У него огромный павильон по продаже овощей и фруктов. Часть павильона пустует. Так вот он перед самым Новым годом побывал у меня в питомнике. Понравились предпринимателю мои саженцы и особенно то, что у меня на каждый вид растений имеется подробная характеристика. Уже сделал заявку на клубнику и кустарники. Кроме этого, у меня выращено более тысячи саженцев персиков, абрикосов, чернослива и груш. Весной высажу их в открытый грунт, а через год уже можно будет продавать. Половина теплицы засажена орехами. Очень капризное дерево. Но когда достигает высоты десяти-пятнадцати сантиметров, то начинает расти как на дрожжах. – Марта замолчала, словно обдумывая, не слишком ли она разговорилась. А потом продолжила. – В питомнике за деревьями нужен тщательный уход. Постоянно осматривать саженцы, чтобы своевременно принять меры, если напала какая-то болезнь. Этим занимаюсь я. А вот прополкой, поливом занимается матушка. Она ведь не всегда пьет. Запои, конечно, случаются, но когда она из них выходит, то всю тяжелую работу по питомнику берет на себя. Меня еще выручает то, что через нашу делянку проходит канава. Достаточно тяпкой прорыть бороздки, и вода сама течет в нужном направлении.

Выговорившись, Марта замолчала. Молчала и Вера. Девушки с интересом следили за катающейся молодежью. Рядом с ними остановились сани, на которых скатывались с горки Антон с Мариной. Парень стал обнимать свою подружку, а та громко хохотала, отбиваясь от назойливого ухажера.

– Ничего особенного в этой Марине нет, – повернувшись спиной к шумной парочке, сказала Вере Марта. – Не пойму, что в ней может понравиться мужчине? Разве что толстый отцовский кошелек.

Вере стало жалко подругу. Она взяла ее под руку и отвела чуть в сторону.

– В Антоне тоже ничего особенного нет, – сказала она успокаивающим голосом. – Рыжие усы и рыжий колючий ежик на голове. – Вера на мгновенье умолка. – Но если честно, вздохнула она, – Антон симпатичный парень.

– Антон – мужчина, от которого многие женщины теряют голову, – опустив глаза, сказала Марта.

– Он тот мужчина, который любит женщин только за большое приданое, – громко рассмеялась Вера, толкнув в плечо подругу. – Ну-ка выше нос. На твое приданое скоро станут претендовать все приличные деревенские парни.

– А зачем мне деревенские парни? – игриво спросила Марта. – Я вот возьму да закручу роман со своим партнером по бизнесу. Парень он здоровый, не женатый, да и денежки у него водятся. Правда он на пятнадцать лет старше меня, но зато это интеллигентный и воспитанный мужчина.

Еще немного посплетничав, девушки разошлись, каждая по своим делам. Вера покатила санки в деревню, а Марта поспешила домой в сады. Шагая по накатанной дороге, Вера размышляла над своими чувствами. «Почему это я вдруг стала думать об Антоне? Ведь он со своей матерью меня даже за человека не считают. Так, ради приличия, здороваются и все. А если серьезно подумать, то их интересуют только те девушки, у которых богатое приданое. Ведь если посмотреть, то Головань не против выдать Варьку за Антона. Но тетка Клавдия считает, что Варька для ее сына бедноватая невестка. Ей подавай очень богатую. На другую она никак не согласится».

За размышлениями Вера не заметила, как дошла до своей землянки. Вечером она включила телевизор и допоздна смотрела все, что показывала первая программа. Наконец она выключила свет, обняла Шамиля и быстро заснула.

А в это время Марта не спеша шагала по протоптанной в снегу узкой тропинке. Всю дорогу она думала об Антоне. Перед ее глазами стояла довольная, радостно смеющаяся Марина, которую тискал в своих объятиях некогда любящий ее парень. Из глаз девушки текли слезы обиды и разочарования. Она тихонько открыла калитку своего дома, вошла во двор и направилась в теплицу, чтобы посмотреть температуру воздуха в помещении. Температура держалась на нужном уровне, но к ночи мороз обычно крепчал, поэтому она подбросила в печку-буржуйку несколько совков угля и направилась к сараю. Здесь у нее были грядки с грибами. Войдя в помещение, девушка втянула ноздрями воздух. Пахло теплым конским навозом. «А вот возьму и закружу голову своему партнеру по бизнесу, – проговорила она вслух, – пусть тогда тетка Клавдия посмотрит, как она разъезжает на элитной иномарке». От этих мыслей у нее поднялось настроение. Выйдя из сарая и плотно прикрыв за собою дверь, Марта направилась к дому. Тихо открыла дверь, не включая свет, разделась и прилегла на край кровати с сильно храпящей матерью.