Текст книги "Я жил во времена Советов. Дневники"

И все-таки было очень здорово – весело, шумно, душевно. Я записал многое на ленту (две кассеты). А.Ф. говорила, что это самый счастливый день в ее жизни. Что ж, можно поверить. Ордена орденами, а тут через сорок лет ученики вспомнили, и позвали, и рады видеть.

Потом она звонила Ане и рассказала, что, когда внук ее узнал о встрече с выпускниками 41-го года, он очень удивился: «Неужели они еще живы?» Вот подлец! Бабка жива, а нас он уже похоронил. Сегодня я звонил А.Ф., чтобы уточнить ее адрес (она просила прислать книгу), и она сказала, что сегодня у внука свадьба.

Я пил, кажется, больше всех и шумел – тоже. А всех молчаливей, как всегда, был Шумейкин. Рассохин пил очень осторожно, у него давление, он пополнел. У него было тяжелое ранение в живот.

19. IV.82 г.

Сегодня вторая годовщина смерти Сергея. Сейчас сходил на рынок, купил гвоздик Пойдем с Галей и Адой на кладбище. Сегодня, в пасхальный понедельник, это хорошо.

17-го были на свадьбе Маши Мухачевой. Катя с бабушкой ездили во Дворец бракосочетания, где-то на Кировской. А свадьбу справляли в ресторане где-то в Беляеве на улице Генерала Антонова. Машка была хоть куда! Жених тоже мне понравился серьезностью, степенством. Но Катя наша! Стоило мне за столом что-то сказать ей, как тотчас залилась слезами. Как тот дурачок, который на похоронах плясал, а на свадьбе плакал. Так они с Таней и уехали вскоре, а я остался. Танцевал до упаду, больше всего с Машиной сестрой Адой, видно, очень озорной бабой.

А вчера, в саму Пасху, отмечали Катин день рождения. Были Марина, Соня, Таня Кузнецова, Арина Калачкина и, конечно же, непременный Грампик! На этот раз он пришел без своей бутылки вопреки обыкновению. Должны были быть еще две девочки, но они заболели, а с Аней и Леной все почему-то рассорились на дне рождения Сони, кажется, в прошлое воскресенье. Они сделали шаг к примирению, позвонили, поздравили Катю 15-го, но Катя говорит, что на другой день они «сделали еще хуже». В чем дело – не объясняет.

Нам-то, конечно, хорошо, что собрались только 6 человек Таня угостила их на славу были и пироги с мясом, и куриный холодец, и конфеты, и бутерброды с красной икрой, и 10 бутылок «Пепси». Повеселились отменно, но уже не так шумно, как раньше.

26.1V.82 г.

Я знаю, как я умру. От сердечного приступа, вызванного бешенством по поводу проделок таких объевшихся наглецов, как этот.

4 мая 82 г.

Зашел Геннадий Г. Принес кем-то сделанный список врачей нашей Литфондовской поликлиники. Любопытное чтение.

Аронсон АЮ., Бахрах Игорь Ильич, Берлинская Татьяна Григорьевна, Цилинская Лариса, Билич Раиса Михайловна, Брегман Римма Аркадьевна, Бляхман Берта Мих, Бурштейн Анатолий Исаевич, Давыдова Рита Григорьевна, Двуреченская Тамара Абрамовна, Дашевский Абрам Борис, Дашевская Айя Наумовна, Дашевский Игорь Яковлевич, Зельдович Б.М., Мулерман Р.Г., Плисецкая Г.Ф., Зарубина Полина Абрам., Лев Людм. Самойловна, Лифшиц Татьяна Наум., Голодец Анна Наум., Френкель Евг. Як, Фактурович Нина Дмитриевна, Персиц Борис Павлович, Марголин Бор. Мих.

Кугель Галина Моисеевна, Базилевич Майя Семеновна, Шиманович П.М.,Розенфельд Анна Эмануиловна, Пиковская Аврора Ионовна…

Увлекательное чтение…

* * *

6. V.82

Все утро писал на машинке приглашения Катиным подружкам – Тане Кузнецовой, Соне Ковалевой, Марине Ситниковой, Лене Соловьевой, Арине Калачкиной, Ане Каминской: «Dear miss …!

I shall be very happy if you will accept my invitation to friendly lunch to celebrate Victory Day.

My wife, my daughter and I shall be wait for you 9th of May at 10 o’clock.

V. Bushin,

Captain of the Soviet Army,

member of the Great Patriotic War».

Дело в том, что в их дружной шестерке произошел раскол. Это случилось еще на дне рождения у Сони Ковалевой. И вот уже, наверное, больше месяца Лена и Аня – один лагерь, а остальные – другой. И раскол все углубляется. Катя с великой обидой рассказывала, что «они» на чей-то вопрос, кто сегодня дежурит в классе, ответили: «Бушина и Кузнецова», т. е. назвали их по фамилиям. Какой ужас! Вот я и отправил сегодня всем им по почте приглашения в расчете, что соберутся они у нас 9-го и помирятся.

8 мая

В 15.30 встреча ветеранов 50-й армии в гост. «Минск»…

Книга третья

1980–1990-е

Блажен, кто посетил сей мир

В его минуты роковые…

Ф.И.Тютчев

21 мая 1982 г. Коктебель

Начинаю новую тетрадь. Доведется ли исписать ее до конца?

Сегодня приехал в Коктебель, поселился по обыкновению в 15-м коттедже, но в 3-й, а не в 4-й комнате. В 4-ю перееду на второй срок, когда числа 11-го приедут Таня и Катя.

Ехали с Гришечкой Соловьевым и его внучкой Катей. В соседнем вагоне натолкнулся на Алену. Она по-прежнему сдержанна, загадочна и мила.

Оказывается, 11 января ей исполнилось 43. Я рассыпался мелким бесом, а она была настороженно суха. Видимо, все не может забыть нашего нелюбезного разговора по поводу «Аз и я» Олжаса Сулейменова, за что тот уже давно покаялся. А она была его восторженной сторонницей.

* * *

Помянутая здесь Катя (по-коктебельски почему-то Бисвиська) в свое время окончила МГУ, преподавала английский в МАИ. Там познакомилась с французом, приехавшим к нам на стажировку, вышла за него замуж. Уже давно живет во Франции, родила трех сыновей. И когда к ней приезжает из Москвы бабушка Вера, она не может порадовать родных внуков «Сказкой о золотом петушке» – они не знают русского. Хотя зовут их Артем, Вадим и Роман.

Между прочим, муж работал на авиационном заводе, и когда там стало известно, что он женился на русской, его уволили. Вот она, западная толерантность и демократия. А у нас – министры с двойным гражданством и с миллионами в офшорах

А мадам Алена – жена горбачевского пресс-секретаря Грачева. Она по цековской стезе много лет приезжала в Коктебель с сыном. После краха Горбачева муж был послан в Париж представителем при ЮНЕСКО, да, кажется, там они и остались.

22 мая

Люблю таких людей, как Миша Селезнев, с которым встречаюсь здесь, в Коктебеле, вот уже, кажется, пятый раз. Мужик надежный и верный и по-хорошему прост, т. е. открыт душой. Вчера мы у него (он живет в 8-м коттедже) так славно выхлестали бутылочку перцовки. И сегодня оба – хоть бы что.

Утром дал Б. Куняеву 200 стр. своего романа-эссе о Солженицыне.

23 мая

Незадолго до отъезда сюда отправил вот такое письмо:

Б. М. РЖЕВСКОЙ

«10 мая 1982

Уважаемая Елена Моисеевна,

в свое время я не прочитал Ваши интереснейшие записки «Берлин. Май 1945», где Вы рассказываете о поисках и установлении достоверности останков Гитлера. Мне удалось прочитать их только теперь в связи со своей собственной работой, – увы, читать теперь приходится чаще всего именно «в связи».

Сразу хочу заметить, что с интересом читается не только изложение фактической стороны дела, но и Ваши размышления обо всем этом, – они дельны, современны и создают привлекательный образ самого автора.

Но читатель я довольно дотошный. Юрий Бондарев даже говорил мне, что я читаю, как шизофреник Ему виднее, он живой классик При всей симпатии к Вашей книге у меня возникло несколько замечаний, которыми в благодарность за нее хочу поделиться с Вами, – может, они когда-то пригодятся Вам.

На стр. 533 Вы пишете, что Гитлер после Сталинграда «перестал выезжать на фронт» и что вообще он «совершил единственную продолжительную поездку на Восточный фронт – в 1941 г. в Брест и Умань». Это не так Во-первых, летом 1942 г. Ставка Гитлера была перенесена из В. Пруссии («Вольфшанце») под Винницу («Вервольф»), где, естественно, он и бывал. Во-вторых, известно, что во время контрнаступления немцев на Харьков в феврале 1943 года Гитлер находился в штабе группы армий «Юг». В-третьих, Вы пишете о мнимом невыезде Гитлера на фронт для того, чтобы убедить читателя в его трусости. Но едва ли это справедливо, думается, что он был, конечно, авантюрист, но не робкого десятка. Кроме того, при войне такого размаха, при такой огромной протяженности фронта да

еще при уже тогда достаточно высоком уровне средств связи Верховному главнокомандующему вовсе и не обязательно мотаться по фронтам. Сталину тоже кое-кто ставил в вину, что он ни разу не выезжал на фронт. Но Маршал Василевский писал о его поездке на фронт в первых числах августа 1943 г., когда готовилась Смоленская операция. Поездка продолжалась два дня. Сталин встретился с генералами Еременко и Соколовским. И дальше: «О других поездках Сталина на фронт мне ничего не известно. Думаю, что их не было. Да и характер деятельности Верховного главнокомандующего не требовал таких выездов. Ставка ежедневно получала обширную и разнообразную информацию о положении на фронтах, о боевой обстановке, о состоянии войск, а также данные о противнике. Все это позволяло точно знать ход борьбы на каждый день и принимать нужные решения». Надо учесть и то, что ведь Сталин был одновременно и главой правительства, должен был заниматься и делами огромного тыла. А вывод Василевского был такой: «Сталина, несомненно, можно отнести к разряду выдающихся полководцев» («Дело всей жизни», с.128). Об этом писал и Г.К. Жуков. С другой стороны, ну, допустим, что Гитлер выезжал на фронт часто. И чем это кончилось?

На стр. 542 читаем: «Грейм полетел к фельдмаршалу Йорнеру, командовавшему войсками в Силезии и Чехословакии, призвать его держаться, если даже последует приказ о капитуляции, чтобы население могло уйти на запад». Во-первых, не было у немцев фельдмаршала Йорнера. Тут, конечно, имеется в виду фельдмаршал Фердинанд Шернер. Тот самый, которого Гитлер в завещании назначил Главнокомандующим Сухопутными войсками. Не везет бедному Шернеру. Вот и Солженицын спутал его с Феликсом Штейнером. Ну да с этого свистуна что взять. Он даже реку Эльбу с городом Эльбинг спутал.

Во-вторых, в это время Шернер уже ничем не командовал. Утром 8 мая в 60 км северо-западнее Праги его штаб был разгромлен 5-м гв. мех. корпусом 4-й танковой армии ген. Лелюшенко. Шернеру с адъютантом удалось бежать, и через пять дней он оказался в плену у американцев. Наконец, помянутый приказ Шернеру имел целью дать уйти на запад, конечно, не населению (чехам?), а войскам.

Ну, и такой штришок. На стр. 589 в связи с опознанием найденного черепа (Гитлера ли?) Вы пишете: «Кете Хойзерман «была единственным человеком, который знал и помнил все особенности зубов Гитлера». Странно. Ведь зубным врачом Гитлера был Блашке, откуда же Хойзерман могла все знать и помнить?

И наконец: «Сталин сказал МаТцуоке…» Надо – Мацуока, Мацуоке.

Есть еще несколько замечаний, но это уж сплошная шизофрения, поэтому воздержусь.

Всего доброго. Еще раз спасибо за книгу».

* * *

Позже, увы, мне пришлось напечатать в «Правде» неласковую статью «Кто дублировал Бабетту?» о сомнительном интервью Е.М. Ржевской, которое она взяла когда-то у маршала Жукова и напечатала лишь через много лет после смерти маршала, в пору вседозволенности. Тогда какой-то незнакомый человек позвонил мне с горячим желанием помирить нас. Я ответил, что мы не ругались, просто Ржевская высказала свою точку зрения, я – свою. И пусть читатель сам решает, кто ближе к истине. Статья вошла в мою книгу «За родину! За Сталина!» (2003).

24 мая

Сегодня проснулся в шесть часов и больше не спал. После обеда меня сморило: в 3 часа лег и проспал до 4.30. Все полтора часа снилась какая-то небольшого роста смуглая женщина, которую я ужасно ревновал. Ревность во сне – что это? Толстой говорил, что во сне мы не знаем нравственности. Похоже на то.

18.15. Только что ушел Борис Куняев. Прочитал мои 200 стр. Говорит, что это очень важно и многое написано прекрасно, однако его смущает сопоставление Солжа с Достоевским (это будет смущать многих), и отмечает длинноты, о которых я и сам знаю. Рассказывал, что в Риге его однажды пригласил в гости какой-то русский приятель, а у него был Солженицын с женой. Дело случилось на Рождество. Стояла наряженная елка, на столе – самовар. АИ. перед тем, как сесть за стол, перекрестился, и когда встал из-за стола – тоже. Чай пил вприкуску. О, лицедей!

25 мая

Вчера перед ужином захотелось выпить. В плоской фляжке еще с дороги оставалось грамм двести. Взял ее в столовую и стал ждать Гришаку. А его нет. И Селезнева нет. Пришлось выпить одному (чуть-чуть налили себе Куняев и Рынкевич). Собрались после ужина Соловьев, Куняев, Селезнев. Я в хорошем настроении, пошли по набережной. Я так оживленно рассказывал об одном забавном эпизоде, бывшем здесь, в Коктебеле, со мной несколько лет назад, что мы остановились в нескольких шагах от одной скамейки. А на ней сидели две девушки. Я заметил, что они посмотрели на меня и засмеялись. (Как оказалось, одна из них сказала другой: «Давай «снимем» этого мужика».) Я подошел к ним с легкостью подвыпившего повесы, присел рядом и стал расспрашивать, чего они смеются. Познакомились. Любопытно, что я с ходу, с первой попытки, узнал их имена: Галя и Таня, только оказалось, что неправильно распределил их.

27 мая, Коктебель

Зашел на рынок, купил овощей, клубника – 10 рэ.

Стал покупать в магазине огурцы. Отобрал 1 кг, заплатил 1 р. 56 к, получил сдачу и пошел. Только дома схватился, что огурцов нет. Пришлось вернуться в магазин, благо недалеко. Склероз! И подобные вещи случаются со мной все чаще.

Галю видел, когда она шла (25-го) с пляжа и показалась мне простоватой в этом пляжном полуголом виде, чуть вульгарной. Но вчера утром в темно-сиреневом легком (слишком легком) платье, когда она возвращалась откуда-то, опять была пленительна.

Спал сегодня беспокойно, видел множество снов. Снилась мама, которая лежала на земле, на каких-то сухих сучьях в углу какого-то сада; снились хлопоты с чьей-то свадьбой; снилось, что меня оштрафовали на 10 р. за то, что я помочился на улице на стену дома, и еще за что-то оштрафовали на эту же сумму. Чепуха какая-то полнейшая.

Вчера с Мишей Селезневым ополовинили бутылку моей «Кубанской» перед ужином.

Вчера начал купаться.

Б. А. ИСАЕВУ

«28 мая 1982

Егор Исаев! Русский поэт № 2!

Напоминаю тебе, бесстыжий, что 12 ноября 1980 года на Четвертой отчетно-выборной конференции МО Союза писателей России, ты в 11-й раз сказал мне, что книга моих стихов ставится в план редподготовки и со мной вот-вот будет подписан договор. И не думай отделаться от меня тремя листиками, придется раскошелиться на все пять, ибо рукопись лежит у тебя ШЕСТь лет.

Владимир Бушин, русский поэт № 1».

* * *

Так и не издал поэт № 2 книгу поэта № 1. Она ему не сулила никакого приварка.

* * *

29 мая

Работа над статьей о двух Аяксах (Ю. Суровцеве и В. Оскоцком) идет плохо. Пока перечитываю написанное – свое и чужое. Зато пишу стихи. Написал три. Сегодня у Брокгауза и в двух наших энциклопедиях прочитал все, что есть об Арзамасе.

 
Есть в России город Арзамас.
Не питал к нему я интереса.
Мне казалось: это не для нас,
Это на обочине прогресса.
А теперь…
 

31 мая

Забыл, как писать: «еле-еле» или «ели-ели». У меня нередко случаются заторы с орфографией. Например, как писать Апполон или Аполлон, перепитии, пирепитии или перипетии – никогда не знаю. Душан Маковицкий (я недавно купил в Книжной лавке писателя все четыре тома его записей о Толстом) рассказывает, что Лев Николаевич однажды обрушился на русскую интеллигенцию: «Это презренная клика! Своим умом не думает, а только повторяет то, что Европа сказала. Через несколько десятилетий от нее и помину не будет». Ему кто-то возразил: «Да вы сами интеллигент!»

Толстой возмутился: «Я? Ничего подобного! Я был офицером и орфографию плохо знаю». И мне позволительно сказать: «Я был солдатом и с орфографией тоже не в ладах!»

* * *

Потом я проверил эту запись. Оказалось, вспомнил почти дословно, это у Маковицкого в последнем, 4-м томе. Да, крут был Л.Н.Т. с русской интеллигенцией, почти как Ленин, назвавший ее говном. Но писатель ошибся, что она исчезнет. Все в том же облике обожателей Европы и Америки она живет и процветает поныне: Чубайс… Немцов… Сванидзе… Млечин… Новодворская… Радзинский…

* * *

Рядом со мной живет милый старичок Виктор Андроникович Мануйлов с женой-старушкой. Он лермонтовед. Я спросил его, как он относится к мысли, что «Прощай, немытая Россия» Лермонтов не писал. Он не пришел в бешенство, как иные лермонтоведы, наоборот, сказал, что разговоры такие есть, что мою статью об этом надо бы напечатать, это интересно.

Пишу стихи. Все это последствия солнечного удара.

Вчера приехала Вера Соловьева, решили отметить это на веранде у Чукреевых И там – слава тебе, Господи, наконец-то! – мы так расплевались с Г., что никакое примирение не возможно. Три года я терпел. И ведь из-за чего разругались-то – из-за евреев! Он, как всегда, начал направо и налево развешивать еврейские ярлыки, а я, конечно, как всегда, стал противиться этому вредному вздору. Ну наконец-то!..

1 июня 1982

Вчера заходил Боря Куняев, читал свои стихи. Я рассказал ему свою арзамасско-магнитофонную историю. Он выразил свое впечатление так «Не умрешь ты своей смертью, Володя, не умрешь!»

«4 июня

Герман Флоров, я прочитал, наконец, твою рецензию на рукопись книги моих стихов.

Некоторые твои замечания оказались недоступны моему пониманию. Например, у меня говорится о древних греках

 
Не с гор, не с моря и не из земли —
Из моря к ним явилась Афродита…
 

Ты недоуменно подчеркнул «не из земли». Что показалось тебе сомнительным? Ведь речь идет о мифологии, герои которой действительно появлялись Бог знает откуда, даже из головы Зевса.

В другом месте у меня так

 
Ничто не зная, все отдали,
Все совершили, что могли…
 

Ты опять в сомнении: «Ничто не зная»? Ты думаешь, что надо было сказать «ничего не зная»? Но глагол «знать» (не знать) довольно прихотлив, и в его согласованиях с другими словами немало фокусов. Так, мы говорим «знать в лицо». Казалось бы, в лицо можно посмотреть, даже плюнуть, но – знать? Да, знать.

Или вот «знать грамотЕ». Нелепость! Однако у Тургенева читаем: «Владимир знал грамоте, почитывал книги» («Льгов»).

У Чехова: «Жуковских ребят, знавших грамоте, отвезли в Москву» («Мужики»).

О строчке «Ты должен внять урок веков» ты написал: «Косноязычно». Да чем же? Ты, видно, хотел сказать, что надо бы «внять урокам веков». Нет, дорогой. Можно и так и так У Пушкина, например, читаем:

 
И внял я неба содроганье
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольной лозы прозябанье…
 

Или:

 
Она смущенный ропот внемлет…
Вздохнули ль вы, внимая тихий глас…
 

Ты бы, конечно, написал «И внял я неба содроганьЮ..» и т. д. Словом, не так все просто, дорогой. Будь здоров!»

6 июня

Сегодня день рождения Пушкина, Троица и День мелиоратора. Праздники на любой вкус. Погода стоит прекрасная, купаюсь, ем клубнику (3 р. кг).

Еще 31-го с утра пересел от Гришечки за стол, где сидят Вл. Петр. Рынкевич, его дородная супруга, которой так идет ее имя – Раиса Демьяновна, и Б. Куняев.

Позавчера познакомился на пляже с Олей из Свердловска, она с мальчиком Алешей, первоклассником, Кривокорытова Ольга Дмитриевна. Сегодня вечером гуляли по бульвару, а потом пошли ко мне и выпили за Пушкина, Святую Троицу и День мелиоратора. Потом я их проводил, они живут на ул. Десантников, рядом. Она мила. Чувствуется открытость, душевная чистота. Работает в политехническом институте художником-оформителем. Смешно, она с первого раза угадала мое имя и не поверила себе. Точно как я угадал имя Гали. А своей фамилии она стесняется. У меня из тех же краев, из Ирбита, был приятель Подкорытов, кажется, Николай. Писал трагические стихи:

 
Я обрасту щетиной бороды,
Блуждая по дорогам жизни…
Приезжал ко мне в Москву.
 

11 июня

 
О, как старательно меня
Ты избегаешь даже взглядом!
Как будто я цистерна с ядом
Иль отсвет адского огня.
А я не отсвет и не свет,
А я совсем и не цистерна —
Я твой поклонник самый верный,
Уже не помню сколько лет.
 

58 – 28 = 30!

14 VI Коктебель

Когда началась англо-аргентинская война из-за Фолклендских островов, Катя однажды за столом выразила недоумение: «А почему все говорят против Англии?» Я стал объяснять, что, мол, эти острова 130 лет тому назад принадлежали Аргентине и т. д. Но она возразила: «Но ведь 130 лет они были английскими!» И я вдруг подумал: а ведь действительно, вот и китайцы предъявляют к нам территориальные претензии, ссылаясь на то, что Приамурье сто с лишним лет назад принадлежало им. А что мы будем делать, если японцы захватят те из Курильских островов, на которые они претендуют? Что? Вчера я рассказал об этом за столом. А Чулпан (дочь Мусы Джалиля) рассказала какому-то их знакомому, кажется, Сергею Петровичу. Тот сразу согласился, тут же обратился к Кате за разъяснением еще по какому-то международному вопросу. При этом он говорил ей «вы» – первый зафиксированный случай такого обращения к Кате. Итак, она обретает репутацию оригинального политического мыслителя.

A.M БАБКИНУ. ЛЕНИНГРАД

«17 июня 1982

Дорогой Александр Михайлович,

На днях в Академкниге на ул. Горького с радостью и ужасов увидел Ваш «Словарь иноязычных выражений». Потому с ужасом, что прозевал в свое время оставить открытку-заказ, а теперь купить уже нельзя.

Вы мне говорили в 1974 году во время наших прекрасных мартовских прогулок и бесед в Комарове, что такой словарь готовится. Не могли бы Вы по старой дружбе помочь мне приобрести «Словарь»? Право же, он оказался бы в хороших руках и не лежал бы без дела.

Не приходилось ли Вам читать в ж. «Москва» № 9 за 79-й год мою статейку, в которой немало сказано и в защиту русского языка? Она наделала много шума не только в Москве.

Заранее благодарен Вам за любую помощь и желаю всего самого доброго.

С поклоном».

19. VI. 21 ч.

Здесь находится азербайджанский поэт Ф.М. Я знаю его давно и чувствую, что он давно симпатизирует мне. Вчера он пригласил меня на коньяк Я предложил перенести это на сегодня. Отказаться было нельзя, он бы смертельно обиделся. И вот сегодня перед ужином я к нему зашел. Была его дочь, Светлана, ей 27 лет. Мы пили втроем коньяк, дружески беседовали, были довольны друг другом. А я же помню ее по тому времени, когда ей было лет десять, в очках, я заходил однажды к ним, но она меня, конечно, не помнит.

23. VI.

Прав Куняев, прав: не умрешь ты своей смертью, не умрешь…

25 июня

Вот Пастернак

 
В нашу прозу с ее безобразием
С октября забредает зима…
 

Слово «проза» употребляется в двух значениях: в прямом – жанр литературы и в переносном – проза жизни и т. п. Тут. конечно, в переносном. Но почему безобразие? Откуда взялось? Что означает? Кроме того, зима вовсе не забредает случайно, а регулярно приходит каждый год. Другое дело

 
Меж высоких хлебов затерялося
Небогатое наше село.
Горе горькое по свету шлялося
И на нас невзначай набрело…
 

Именно невзначай, случайно. То горе, о котором дальше говорится в этой песне (самоубийца), могло и миновать село.

26. VI

Вчера в перерыве между футбольными матчами ФРГ – Австрия и Северная Ирландия – Испания гуляли с Фаиком по набережной. Говорили о разных разностях. Пришлось мне доказывать ему и разъяснять, на кого он работает, когда твердит:

Андропов – еврей, Черненко – еврей, Анатолий Карпов – еврей и т. п. Соображает он туго. Вдруг спрашивает:

– Слушай, а кто эта девушка, с которой твоя Таня все время ходит?

– Моя дочь.

– Сколько ей лет?

– Тринадцать.

– Это от первого брака?

– Нет, это наша с Таней дочь.

– Но ведь Тане же не больше двадцати пяти!

– Что ты, – сказал я, в душе помирая со смеху, – ей уже 42.

– А ты меня не обманываешь?

Еще говорил, как он целомудренно ведет себя: вот нравится ему в Москве одна женщина, и больше он ни на кого не хочет смотреть. И спрашивает:

– А ты не бабник?

– Господь с тобой!

Работа с утра не клеилась. Видимо, надоел мне этот Суровцев. Но статья получается. Кто, однако, станет ее печатать? Скорей всего, никто. Около часа пошел на пляж, и уже по дороге и там, у моря, сложилось восьмистишие:

 
О, как внезапно ты исчезла!
Как метеор или звезда.
Пространство как бы пасть разверзло,
И ты в ней скрылась без следа.
И, опечаленный глубоко,
О нашей встречи светлом дне
Твержу невольно фразу Блока:
«Иль это только снится мне?»
 

29. VI

Вчера ездили в Керчь. Это заняло весь день – от завтрака до ужина. Были в Аджимушкайских каменоломнях. Смог бы я там выдержать хотя бы десять дней? По нынешнему своему состоянию – сомневаюсь. А они были там 170 дней. Страшно себе представить. Экскурсовод занималась главным образом патриотической декламацией, а тут надо было быть предельно строгой, сдержанной и четкой. Такие вещи не нуждаются в украшательстве.

10 вечера. В ООН голосовали резолюцию, осуждающую Израиль за агрессию в Ливане. 127 стран были «за», и только две «против» – США и сам Израиль. Они бесстыдно плюют на все, на всех.

Вспоминая былое, чуть не каждый день пишу по стихотворению. Обстановка располагает. Тут словно окружают тени былого. Сегодня:

 
Ты взгляд метнула: – Вот тот парень,
Что в море спас меня вчера.
Я так ему был благодарен!
Но зависть так была остра!
Зачем не я случился рядом!
Его ревниво отстраня,
Я б кинулся!.. И добрым взглядом
Ты б удостоила меня.
А он, герой, лежит на пляже,
Шагах в пятнадцати от нас.
И не подозревая даже,
Что две души вчера он спас.
 

Ахматова сказала: «из какого сора растут стихи…» Ну, не обязательно из «сора», совсем не обязательно.

30. VI, Коктебель

Не забыть бы… 28-го утром какой-то «голос» передавал, что Рейган пригласил Солженицына в Белый дом. А он ответил: я, мол, занят, попозже, когда вы перестанете быть президентом, и если тогда случится вам быть в Вермонте, заходите, я с удовольствием с вами побеседую. Слышимость была плохая, и, кажется, в его письме было еще вот что: как, мол, я могу припожаловать к вам в гости, если вы разрабатываете план выборочного уничтожения русского народа путем атомной бомбардировки. Комментировал это Владимир (?) Любарский. Возмущался тоном письма. Солж, мол, никак не поймет, что американская пресса находится в иных отношениях с Рейганом, чем советская с Брежневым. Кажется, раньше Р. приглашал к себе в Белый дом многих наших диссидентов, и все они, конечно, ринулись, а С. в этом коллективном мероприятии, конечно, принять участия не мог. В числе всего-то быдла – он! Что, говорит, хочет сказать Солженицын? Что американский президент пригласил диссидентов, чтобы скоротать время? Намекает, что Рейгана не переизберут? И т. д.

1. VII.82

Идут супруги Кныши – Ида и Георгий. Лет пять назад здесь была их дочь Ирина, которая интенсивно вращалась в нашем кругу, а когда появился взрослый сын Е. Астахова, тотчас переключилась на него. Однажды она попросила показать ей восход солнца, для чего следовало рано ее разбудить. Я показал ей восход. А вот вчера Кныши позвали нас в степь, чтобы показать нам заход солнца. И сегодня я написал стихи:

РАССВЕТ И ЗАКАТ

Иде и Ирине Кныш

 
Я знал двух женщин – дочь и мать —
В краю, поэтами воспетом,
Одну – тому назад лет пять,
Вторую… Впрочем, суть не в этом,
А в том, что с дочерью встречал
Я в том краю восходы солнца
И в пору ту не замечал,
Что есть и в чашах жизни донца.
А с матерью решил пойти
Закатом любоваться в горы.
Я пульс ей измерял в пути,
Все о давленье разговоры…
Но главное, что солнца круг,
Когда оно земли касалось
И уходило в землю, вдруг
Тем самым донцем показалось…
 

3. VII

Видит Бог, я не хотел столкновения с этим самодовольным тупицей К, терпеливо сносил его угнетающее всезнайство, хвастовство и прущий из него национализм. И все-таки случилось. Сейчас перед завтраком пошел купаться и встретил его на пляже. Вздумалось прочитать ему:

 
Живу два срока в Коктебеле,
Почти полпуда соли съел.
И мне тут все осто. ели,
И я тут всем осто. ел.
А он в ответ вдруг выдает такое:
Вокруг Московского Кремля,
Куда ни глянешь, только бля!
 

Я не успел ничего ответить, он ушел. В столовой они сидят сзади нас, и когда пришли, я спросил его:

– Это чьи же ты мне стихи читал – батьки Махно, Бандеры или свои?

Он заморгал глазами:

– Это фольклор.

– А ты такой фольклор слышал:

 
Прекрасный древний город Львов
Стал стольным градом медных лбов?
 

– Ну зачем ты так о советском городе! (Они там живут.)

– А как же ты мне, русскому человеку, москвичу, читаешь такие бандеровские гнусности?

– Значит, я бандеровец?

– Стихи бандеровские.

Я при этом был довольно взвинчен. Его Ида пыталась шутить: «Володя хочет вызвать тебя на дуэль». Ко всему разговору прислушивалась жена В. Гусева за соседним столиком…

Ах, какая вчера была игра на мировом чемпионате по футболу! Бразилия – Италия. Бразильцы без конца трезвонили, что чемпионами будут они. И действительно, все игры, кажется, четыре, они выиграли. Наши холуйские комментаторы по спорту называли их не иначе как «гранды футбола». И вот вчера итальянцы вышибли их из игры! Итальянцы превзошли «грандов» во всем. И в счете все время вели, а «гранды» только отыгрывались: 1:0; 1:1; 2:1; 2:2 и, наконец, 3:2! Победа! Какой-то горбун кричал «Viva Italia!» Я вопил «Да здравствует Гарибальди!» Когда бьют самодовольных хвастунов – будь это романист Окуджава, пародист Иванов, критик Суровцев или бразильские футболисты, – это всегда отрадно и полезно!

19. VII, Москва. 2 часа

Сейчас читал у Бондарева в его «Выборе» о том, как главному герою померещился телефонный звонок – будто бы позвонил отец, который в эту пору уже умер. И вдруг в самый этот момент звонит мой телефон: молодой женский голос спрашивает Сережу. То есть там – звонок с того света, а здесь – звонок на тот свет…

23. VII, пятница. Москва

Катя уехала на три дня к Лене Соловьевой на дачу. Мы с Таней одни. Сегодня за завтраком зашел разговор о М-вых: Миша (это в его-то 60 с лишним лет!) завел на работе (больше нигде найти не мог!) молодую возлюбленную. И дело приняло серьезный оборот она то ли должна родить, то ли уже родила. И все это стало достоянием всего издательства «Художественная литература». Жена с дочерью оставили его, поехали к матери и теперь живут у нее. Но об этом обо всем мы уже говорили еще в Коктебеле. А тут разговор шел главным образом о его возлюбленной. Как молодая девица могла на это пойти? Тем более – в одном издательстве! И Таня сказала, что совсем не хотела бы возвращения первой молодости, теперь, мол, так все ясно и определенно, а тогда – неизвестность, смута и каждый хочет затащить в постель, и все время приходится быть начеку и отбиваться. Действительно, она ведь в двадцать лет, да и позже, была очень хорошенькой, и, видно, ей дремать не приходилось. Собственно, и я не хотел бы возвращения первой молодости, когда так много было мучительного, смутного, тоскливого. Я, пожалуй, хотел бы сохранить нынешний возраст, разве что внеся кое-какие незначительные физические поправки вроде зубов. Или вот – хуже стал переносить алкоголь, труднее стало плыть к берегу в море. Но это же – пустяки.

4. VIII.82

Сегодня в двенадцатом часу был в «Москве» у Алексеева. Он рассказал, что говорил о моей работе на самом высшем уровне – с самим Андроповым. Он сказал, что Солженицын – это «дохлая собака». Обычное наше тупоумие. Они всегда недооценивали его и не могли понять. Договорились, что я еще от своего имени обращусь к нему. Алексеев всей душой «за», но я думаю, что рукопись мою он не прочитал – во всяком случае, до конца. Да, говорит, ты такой писатель, что печатать тебя интересно, но – трудно. Я в конце сказал: «Давай пощекочем Б.». Нет, говорит, не надо. Суровцева я могу, а его не надо. Я хочу, а он при всех его регалиях – боится. Всего-то лишь пощекотать…