Текст книги "Я жил во времена Советов. Дневники"

Это только при беглом взгляде.

21. XI,88, понедельник

Выпало много снега, и еще 8 ноября я уже ходил на лыжах. Вчера, как и сегодня, был прекрасный зимний день: солнце, легкий морозец, белизна. В четыре часа я пошел позвонить насчет автобуса, которым мне поручено заниматься. Когда шел уже по ту сторону шоссе, передо мной вдруг возникла женщина – молодая, статная, с красивым и ярко накрашенным улыбающимся ртом. «Скажите, где тут остановка автобуса в Москву?» Ей явно хотелось поболтать, пошутить, может быть, познакомиться. Мне надо было, конечно, сказать ей что-нибудь в таком духе: «Как? Вы уже уезжаете? Ну зачем? Посмотрите, как вокруг прекрасно. Мы только встретились, а вы уже уезжаете. Ну, хоть подарите номер телефона» и т. п. Когда-то же я был мастак на такие речи. А тут, ошеломленный внезапным явлением такой красоты, я не поймал брошенный мне мячик, а принялся правильно и нудно объяснять ей, где находится остановка. Я даже отвернулся от нее, как от слепящего света, и показал рукой, где остановка. Да она прекрасно знала, где эта остановка. Я был жутко серьезен, ни разу не улыбнулся. Уступил ей дорогу, и она пошла, наверняка думая при этом: «Господи, какой скучный болван!» Но, право же, нельзя возникать так внезапно такой красивой женщине перед мужчинами моих лет. Увы…

22 ноября

Звонили Шундик, Семанов, Чалмаев, В.Сафонов.

А.С. ИВАНОВУ

«Главный редактор! А главный редактор! За все двадцать лет редактирования журнала вам посчастливилось напечатать хоть одну гениальную вещь? Ведь нет же!

Так вот, даю вам возможность сделать это – посылаю статью «Деяния святого отказчика» – о В.Коротиче, но не только. До скорого!»

* * *

Статья была напечатана в «МГ» № 2 за 1989 год. И тоже произвела шорох.

25,26

Читал воспоминания генерала Горбатова А.В. Ходили с Таней на лыжах.

27. XI

24-го, в субботу, получил в «МГ» гонорар за статью в десятом номере «С высоты насыпного Олимпа». 530 рублей! О-го-го! Не ожидал. Думал, рублей 400, не больше. Может, они к этому приплюсовали премию, которую решили мне дать? А перед этим, 22-го, я пошел в сберкассу на улице Степана Супруна снять деньги, чтобы заплатить 2600 рублей за Катину квартиру, и вдруг контролер Людмила Ивановна, которая знает меня с незапамятных времен, с тех пор, как я только переехал на Красноармейскую, – вдруг она говорит, что мне был перевод на 353 рубля, но она его возвратила в какую-то свою центральную кассу, так как здесь нет моего счета. Дала мне телефон, стал я названивать, с великим трудом удалось добиться толка: некая Инна обещала перевести мне эту сумму на мой счет в сберкассе, что на Ленинградском проспекте. Но что это за перевод, кто прислал деньги – так и не знаю.

Получив 24-го гонорар, зашел к Инне Симоновой, которая работает сейчас в исторической редакции «МГ». Соблазнил ее кутежом в ЦДЛ. Там мы встретили ее дядюшку Колю Плевако. И очень славно посидели в Малом зале – никто не мешал, одни. Выпили (я выпил) бутылку «Цинандали», съели по какой-то рыбной котлете. Вдруг, блистая Звездой, влетает Анатолий Софронов, кого-то ищет. Я его пригласил к нам за стол, он отказался, а потом я сказал:

– Правильно вам и Солоухину недавно врезали (в «Огоньке» и в «Сов. культуре»). Не надо юлить и не надо вертеться. Ведь ваше интервью (в «Журналисте») читать смешно! Перечислил всех евреев, что знал в жизни, и клянетесь им в любви.

– Вы меня презираете?

– Не презираю, но не надо давать такие интервью. Вы там дошли даже до того, что сказали: вот, мол, писал я песни с Новиковым, но они не так удачны, а вот с Кацем!

Он что-то еще пробурчал и ушел. Жаль, что не успел сказать, как смешон и лицемерен он со своими словами о Пастернаке: он, мол, хорошо ко мне относился, хвалил мои стихи. И как же, мол, я мог голосовать за его исключение.

Да, 26 октября 1958 года на объединенном президиуме он не голосовал за исключение, но 31 октября на общем собрании Московского отделения произнес вполне беспощадную речь. О, Господи!

3. XII.88

Я приехал вчера на дачу с трехчасовым автобусом, Таня – с семичасовым. Сегодня первую ночь спал безо всяких радикулитных помех, досаждавших мне недели три. Сейчас начну работать над статьей «Еще о «гражданской казни» Пастернака».

9 декабря

Звонили Яша Козловский, Евг. Карпов, Ив. Шевцов.

13 дек

Вот что интересно. Горький – человек из народа, был очень близок к большевикам, поддерживал их материально, встречался, переписывался с Лениным, тот бывал у него на Капри, написал роман «Мать», где образ Павла едва ли не большевистский, какое-то время даже состоял в партии и никак лично не пострадал от революции. Но при всем этом Октябрьскую революцию встретил в штыки, в своей газете «Новая жизнь» ужасным образом поносил и большевиков, и лично Ленина. Нашел с ним общий язык, сблизился, понял Ленина только после покушения на него Каплан. А Блок родом из утонченной интеллигентской среды, возвышенный поэт, да еще у него сожгли дачу, но принял революцию сразу, написал первую поэму о ней, воспел ее и осенил именем Христа. Тут много пищи для размышлений.

16 дек.

Выступал в обществе слепых.

18. XII

Вчера позвонили Кате, она радостно сообщила, что получила пятерку по истории первобытного общества. Я сказал, что знаю почему. Потому, что ты хорошо понимаешь душу первобытного человека, ибо сама – первобытный человек и живешь в пещере. Смеется.

О, Господи! Если бы получать только такие вести…

14—15-го был пленум РСФСР. Я сходил только на второй день. Подошел в вестибюле к Ольге Фокиной – «Позвольте пожать вашу руку». Представился. «О! Это я хочу пожать вашу руку. Ваша «Скорбь б/у» о лицемерии Вознесенского лежит у меня на столе». Ну, обменялись любезностями.

Когда сидел в кафе и ел простоквашу, подошел К Ваншенкин, вроде навеселе:

– Ты, говорят, что-то обо мне написал.

– Да, о том, что ты предлагал запретить песню «День Победы» Харитонова и Тухманова. Даже требовал судить за такие песни.

– Мне там не понравилась только одна строчка, а запретить я предлагал песню Пляцковского.

– Да нет, ты, видно, за давностью лет подзабыл кое-что.

– Ну, хорошо, это мне развязывает руки. Вроде как бы угрожал, что ли.

А строчки он имел в виду эти:

 
Здравствуй, мама. Возвратились мы не все.
Босиком бы пробежаться по росе
 

Конечно, вроде бы плохо, что сразу после смерти – «босиком бы». Но можно и так понять, что этот резкий переход от трагедии совсем к другой теме и говорит лучше всего, как велика эта трагедия – о ней нет сил говорить.

19 декабря

Звонил Богомолов, приглашает зайти к нему.

Незнакомые Семен Осипович, Вл Ив., Иванова звонили по поводу моей статьи «Как Гриша посадил Аркашу» в «Московском литераторе». Некий Арк Норинский из Ленинграда прислал в «Знамя» Гр. Бакланову письмо будто бы от общества «Память» с угрозой физической расправы. Гриша знал, что это провокация, но напечатал письмо и поднял вой на всю страну. А ленинградские кагэбэшники или эмвэдэшники довольно быстро сыскали этого провокатора и сцапали. Недотыку судили, дали какой-то срок Вот так Гриша и посадил Аркашу, в сущности, своего тайного друга сердечного.

20 декабря

Тане 50 лет! Уму непостижимо… Давно ли, когда познакомились в «Литгазете», она прибавляла себе, говорила, что уже двадцать, а было еще 19. И вот уже прошло столько да еще полстолько…

21 декабря

Видимо, желая извиниться за свою подпись под письмом против меня в «Моск. правде», позвонил Игорь Шкляревский, с которым я в общем-то незнаком но говорил, что-то невнятное. Меня, говорит, возмутило, что ваше письмо о фронтовике Карпове было напечатано накануне Дня Победы. Будто не знает, что дата публикации от меня не зависела, ее избрали в редакции.

22 декабря

Звонил Байгушев. Сказал, что на пленуме Московского отделения СП завалили в «народные депутаты» Шатрова, Рыбакова, Коротича и Розова, но Бакланов двумя голосами прошел.

Лариса Федорова хохотала в трубку – так ее развеселила моя ст. «Два Аякса» о Суровцеве и Оскоцком в «Москве» № 11. Ну, действительно, такая самоуверенность и напыщенность, такая амбиция при такой амуниции.

И. И. ШКЛЯРЕВСКОМУ

«22 декабря 88

Ваш вчерашний звонок, Игорь, был для меня неожиданностью. Я послал Вам письмо в мае, а Вы звоните спустя семь месяцев трудных раздумий.

И я, конечно, сразу подумал, что Вы хотите извиниться за участие в недостойном деле в купе с тремя Героями тогда же, в мае. Но Вы много говорили о тяготах и хлопотах своей жизни, о терзаниях души, о том, как старательно избегали юбилейных торжеств и т. д. Еще Вы сказали, что давно хотели мне позвонить, но в справочнике нет моего телефона. В каких справочниках? Во всех справочниках СП с начала 60-х годов он есть.

Очень хорошо говорили Вы и о том, как ужасна сейчас обстановка в Союзе писателей, сколько вражды, злости и т. п. Да, это так И чтобы не множить вражду и злость, надо не принимать участие в недостойных делах, в таких, например, как коллективное избиение одиночек Тем более, если тебе начальство говорит при этом: «Ну, пни же его! Квартиру за это получишь»…

Припомнив потом все, что Вы сказали по телефону, я с великим удивлением не обнаружил там ни единого слова хотя бы сожаления о том вашем коллективном подвиге на страницах «МК». Наоборот! Вы оправдывали свое соучастие. И довод у Вас был такой: Бушин выступил против Карпова в День Победы! Может быть, Вы писали это в болезненном состоянии? Кто же из литераторов, которые выступают в газетах, не знает, что дату публикации выбирает не автор, а сама редакция… Так вот, будем считать, что Вы мне не звонили».

22 дек.

Н.И. ДОРОШЕНКО

главному редактору «Московского литератора»

«Дорогой Николай Иванович!

Посылаю новую статейку. Если потребуется сократить, сократите строки, взятые в красные уголки. Буду признателен, если пришлете несколько экземпляров «МЛ» за 16 декабря с моей статьей о Яковлеве.

Если газета платит гонорары, то прошу гонорар за 16 декабря перечислить в помощь армянам, Спитаку: жилсоцбанк, счет 700412, землетрясение.

С наступающим Новым годом!»

А.С ИВАНОВУ,

«27 декабря

Анатолий Степанович!

Поздравляю с наступающим Новым годом. Желаю здоровья и добра. И дай-то Бог, чтобы 1989-й оказался мягче и добрей к нам, ко всему народу, чем уходящий год.

Желаю смелее учиться у противника, которому для пропаганды его идей не требуется ничего, кроме бумаги и печатного станка. А мы все оглядываемся на начальство, согласовываем, утрясаем.

Желаю, в частности, по примеру того, как они из номера в номер печатают ивановых, сарновых, рассадиных, смелее печатать Бушина, помня, что, пока мы выпустим один номер журнала, они выпустят четыре, и во всех – те же рассадины, сарновы, ивановы. Да еще четыре номера «Московских новостей» и 12 номеров «Советской культуры», где авторы того же толка.

Если бы эти ребятки имели такую статью, как моя «Забота о забвеньи» (о «Письме одиннадцати»), они ее уже бы пять раз переиздали. А Вы – как рыцарь Грюнвальдус сидите в раздумье…

Всех благ!»

1 января 1989 года

Новый год встречали на даче в соседнем подъезде – у Асадовых. Легли в 3 часа. Около 3-х дня они пришли к нам обедать.

2 янв.

Таня уехала в город. А я закончил «Открытое письмо к Горбачеву».

З янв.

Вчера вечером вернулся с дачи. Сегодня отвез в «ЛГ» ст. «Соблазн прокукарекать первым» о Куняеве. А он тут как тут. На обратном пути остановился с С.П.Бабаевским у 1-го подъезда, а он как раз вышел. Что ты, говорю, о Горьком написал? «Где? Когда?» – «Ты оклеветал его, изобразив вдохновителем бухаринских «Злых заметок» о Есенине». Ничего знать не хочет. Об этом и есть моя статья.

* * *

Я тогда не знал всей меры ненависти Куняева к Горькому. Получив премию им. Горького и вскоре став главным редактором «Нашего современника», он первым делом вслед за Ф.Бурлацким в «Литгазете» смахнул его портрет с обложки журнала, где он красовался лет тридцать.

Я сказал тогда на даче Викулову, который остался членом редколлегии:

– Что вы делаете! Как вам не стыдно в одной упряжке с Бурлацким?

– А я и не заметил…

Вот они – патриоты, радетели русской литературы. Завтра памятник Пушкину снесут – они и этого не заметят.

4 января

Звонил Бондареву по поводу «Открытого письма» ему Михаила Колосова в «Огоньке». Письмишко подлое, написано в духе прозрения: а я-то думал!.. Бондарев, видимо, деморализован бешеной атакой на него Вигилянского в том же «Огоньке» и др.

5 января

Звонил Федор Шахмагонов (бывший секретарь Шолохова). Приезжал от него человек, забрал его рукопись об АСолж Читал верстку.

7 янв.

На даче ходили с Таней на лыжах. Писал статью о спекуляциях на теме «культа личности». Дочитывал верстку.

* * *

 
Она меня за муки полюбила,
А я ее – за состраданье к ним…
 

Едва ли. За муки можно пожалеть, приласкать. Но полюбить? За состраданье можно благодарить, уважать. Но полюбить?

Гораздо вернее сказано у Горького: «Любовь – как солнце на небе, неизвестно на чем держится». На красоте? Далеко не всегда.

8 янв.

Таня расхворалась. Автобус не смог нас увезти. Остались ночевать на даче.

9 янв.

Вернулись с дачи часам к 12. В пять поехал в «Н.С.» с версткой. Звонил Викулову. Он сказал, что на российском секретариате выгнали М.Колосова.

В.Коротич провалился в Доме культуры «Правды». Ожидал 500 человек, а пришло не больше 350.

11 янв.

Поздно вечером звонила кор. испанской газеты «Эльпаис» (Страна) Пиляр Бонет. Сказала, что сегодня в этой газете напечатана ее большая статья о плагиате Вл. Карпова в его «Полководце». Спросила, где он получил звание доктора. Я сказал, что в Глазго.

Плагиата у него действительно там немало, содрал кое-что даже у Симонова, в кресле которого сидел в «Новом мире». Но какое дело до этого гордым испанцам, подданным его величества короля Хуана?

12 янв.

Звонили П.Бонет, В.А Юдин из Твери, Коробков из Воронежа – по поводу вранья Ан. Жигулина в якобы документальной повести «Красные камни» о подпольной молодежной организации в городе вскоре после войны. Он сейчас в духе веяния изображает ее антисталинской, а на самом деле она была ультракоммунистической, скорее, даже полпотовской. В ее уставе предусматривался даже расстрел за отступничество. А оружие у них было. Естественно, такую тайную организацию с таким уставом загребли. И Анатолий несколько лет отсидел. А стихи у него хорошие.

Я звонил В.Богомолову, Бонет, Ю.Бондареву, которому рассказал о статье Бонет и о моей ст. в «Н.С.» № 3.

17 янв.

Писал ст. «Бах! Бах! в генералиссимуса»

Звонил В.Микушевич.

20 января

Звонил Байгушев.

23 января

Отнес в «Москву», отдал Вике Софроновой, которая меня терпеть не может, четыре статьи: «Сорок тысяч братьев», «Сегодня как позавчера», «Наконец-то!», «О войне с секундомером». Ведь ничего не напечатают!..

24 янв.

На дне рождения были Белошицкие и Лариса Кожухарь.

25 янв.

Катя уехала с Соней на каникулы в Киев. Вике Токаревой в поликлинике Литфонда я прочитал строки Брюсова:

 
Ты должен быть гордым, как знамя,
Ты должен быть острым, как меч.
Как Данту подземное пламя
Должно тебе щеки обжечь.
 

Нашел кому…

27 янв.

Обращает на себя внимание, что в батарее у Бакланова кого только нет и татары, и украинцы, и грузины, и армянин, и кто-то с «монгольским лицом». Так что русские-то на положении нацменьшинств, чего уж никак не было на фронте. И в госпитале – в палате два еврея: Ройзман и Атраковский. И все симпатии отданы им. Они и умные, и тонкие, и талантливые. А другие?.. Вон слепой Ройзман – даже слепой! – все время выигрывает в шахматы у зрячего Старых, который наделен чертами тупой подозрительности. А ведь читатель-то, Гриша, не слепой.

28 янв.

На даче работал над ст. «Забота о забвении».

31 янв.

Сейчас на прогулке вдруг осенило: как здорово у Толстого Николай Ростов вместо того, чтобы выстрелить в догоняющего его французского гусара, швыряет в него пистолет. В этом нелепом жесте так много проявилось: и страх, и полная растерянность, и душевная неготовность к тому, чтобы выстрелить в человека и убить его.

2 февраля

Отнес Вале Кургановой в изд-во «Сов. Россия» ксерокопию ст. об Окуджаве «Кушайте…» для коллективного сборника.

В 3–6 часов роскошно пообедали с Экономовыми в ресторане ЦДЛ. 50 рэ. Мои 20 Аркадий не взял.

4 февр.

Работал весь день над статьей до боли в правой руке.

10 февр.

В ЦДЛ поминки Славы Пушкина.

12 февр., воскр.

Вечером Таня уехала в Казань. Весь день работал над ст. «Забота о забвенье».

13 февр.

Был Гриша С, звонил В.Бондаренко.

14 февраля

Вчера во время прогулки в парке пришли на ум такие вот строки:

 
Ярослав Васильич Смеляков
За меня однажды поднял тост.
Не терпел он шлюх и дураков,
Был он прямодушен и непрост.
 

15 февр.

Наши войска ушли из Афганистана.

Ездил в «Москву», взял 5 экз. с моей ст. «Как один критик генералу конфузию учинил».

16 февр.

Звонил Богомолов. Сказал, что В.Карпов с той недели в б-це, даже в реанимации.

24 февр., пятница

Утром Таня вернулась из Казани. В 7 вечера уехали на дачу.

25 февр.

На даче работал над версткой ст. «Когда сомнение уместно». Заходил к Викулову дал ему «МГ» № 2. Там моя ст. «Деяния святого отказчика» – о прохвосте Коротиче.

4 марта 1989, суббота

Окончил ст. «Я голосую за Иуду».

6 марта Гроссмейстер Крогиус.

М.П. ЛОБАНОВУ

«13 марта 1989 года

Дорогой Миша!

После нашего телефонного разговора в светлый день Восьмого марта еще раз просматривая твое интервью в «Кубани», я споткнулся о слова, которых раньше не заметил: оказывается, ты не читал статью Нины Андреевой «Нельзя поступаться принципами» в «Советской России». Как же так? Не читал, а наговорил мне таких оскорбительных слов о ней. А если вот таким макаром, не читая, о тебе? Ведь будешь возмущаться, негодовать.

И как не остановило тебя простое соображение опрятности: вот уже целый год вся наша пресса от могучей «Правды» до последней районной шавки остервенело бьют, пинают, поносят человека, – и ты вместе с ними! Ты, писатель, которому отчасти приходилось на собственной шкуре изведать, что такое у нас «объективное мнение», ты вместе с этой бандой негодяев, с этой сворой газетных бульдогов! Виктор Конецкий по ленинградскому ТВ назвал ее «бандершей публичного дома». Ты с ним? Ведь ничего подобного этой расправе над человеком, который всего лишь высказал свое мнение, не было у нас никогда. И все это тем более омерзительно, что творится руками людей, которые без конца мусолят слова об уважении к личности, о милосердии, а многие и кресты напялили. Хоть вспомнили бы, что перед ними женщина…

Коли ты не читал ни ее статьи, ни интервью «Вестнику» и «Нью-Йорк таймс», то бесполезно говорить с тобой о ее взглядах и суждениях. Скажу только, что можно по-разному к ним относиться, но нельзя отрицать у этой женщины, по крайней мере, двух качеств. Первое – это человек честный: что думает, чувствует, то и говорит, то и пишет. Второе – это человек мужественный: целый год беснуются вокруг нее все эти яковлевы, рыбаковы, захаровы, а она стоит на своем. Ты много видел в жизни таких людей? Ты много их видишь сейчас? Так вот, хотя бы за эти два качества характера и свойства души, столь прекрасных и редких, этот человек достоин глубочайшего уважения. Ужас времени состоит в том, что такие от века ценившиеся черты человека теперь не только не ценят, но даже высмеивают, преследуют, гонят.

Поразил ты меня и отношением к Павлику Морозову: «Гаденыш!..» Во-первых, тебе, уже старому человеку, надо бы знать, что политические и иные страсти ставили, ставят и будут ставить по разные стороны, заставляют враждовать самых близких людей. Тарас Бульба за измену убивает собственного сына; у Горького в «Сказках об Италии» мать убивает предателя-сына; у Шолохова в «Тихом Доне» сыновья убивают отца, изнасиловавшего свою дочь, их сестру… Так почему же вы об этом молчите, а к Павлику у вас такая ненависть? Во-вторых, ты и твои единомышленники говорите о нем с такой лютой злобой, словно он на предательстве отца сделал блестящую карьеру или обогатился, в-третьих, если он и виноват, то с него содрали за это цену, выше которой нет – жизнь. С изумительной легкостью вы обходите его зверское убийство. Будто это такой пустяк, ну, вроде выговора в пионерском отряде, что о нем и упоминать не стоит. И в этом тоже ужас времени. Я сказал тебе: «Ведь ребенок же, тринадцать лет!» Ты поправил меня: «Четырнадцать». Я спросил: «Так что, с четырнадцати можно убивать?» Ты промолчал. А братишке его Феде и вовсе было лет семь-во-семь. Так ведь и его зарезали…

Вам и в голову не приходит подумать, что же это были за люди, с которыми Павлик схватился, если они могли убить двух подростков. Это же звери. И Павел был прав, выступив против них, они сами доказали это своим зверством.

И ведь надо же знать разницу между каким-нибудь московским доносчиком или платным сексотом вроде Солженицына, который доносил в лагере на собратьев по несчастью, или Льва Копелева, который, работая в заводской многотиражке, делал для гепеушника Александрова, как сам признается, «обзоры настроений» сослуживцев, – и мальчишкой из глухой уральской деревушки. Странно мне видеть тебя и здесь в одном строю с «Огоньком» Коротича, «Московскими новостями» Егора Яковлева да «Советской культурой» Альберта Беляева.

А ведь, между прочим, никакого доноса и не было. Павел на суде только подтвердил показания матери о жульничестве отца, который бросил семью, ушел к другой женщине в этой же деревне, что само по себе было в ту пору в русской деревне великим срамом. Буквально через два дня после нашего разговора, 11 марта, в «Советской России» появилась статья «Правда о Павлике Морозове», из которой это и следует. Почитай. А еще – статью Вероники Кононенко в журнале «Человек и закон» № 1.

Я понимаю этих антисоветчиков и русофобов – Альперовича (Дружникова), Амлинского, Бурлацкого, Эйдельмана, Соловейчика, но горько видеть в этой компании по травле покойного мученика тебя, Солоухина, Балашова, Куняева…»

22 марта

Вечером звонил Ан. Карпов. Договорились созвониться 31-го.

29 марта

Юрий Вронский взял на десять дней Атеистический словарь.

1. IV.1989

Стояли вчера в 3 часа на Красноармейской улице и ждали наш «Икарус», чтобы ехать в Красновидово. О чем-то трое разговариваем – Миша Коршунов, его жена и я. Подходит Сергей Островой. Как всегда, бодрый и уверенный. Вдруг начинает хвалить меня: «Злое у тебя перо, но талантливое. С тобой можно не соглашаться, но это всегда очень талантливо, очень! Я сразу как вижу в журнале твою статью, начинаю читать с нее» и т. п.

Ну, я молчу, а про себя думаю: «Ведь знаю, знаю, чего он стоит, а – приятно!» А когда тебя хвалят какие-нибудь академики неизвестных тебе наук? Вот то-то и оно! Дело-то очень непростое.

20 марта был с Юлией Петровной Некуль на вечере издательства «Советская Россия» в Лужниках, в спортзале «Дружба». О, это нечто! Выступали министр культуры РСФСР Ю.С. Мелентьев (провалился), Илья Глазунов, перед ним Татьяна Доронина, еще раньше Солоухин, перед ним какой-то батюшка. Надо бы записать, да ведь некогда, столько приходится читать, что света белого не вижу.

2 апреля 1989, воскр.

Выпал обильный снег, метель.

4 апреля

Записался на телевизор «Рекорд».

7. V.89

Это надо зафиксировать… Сейчас я отовсюду слышу за свои статьи похвалы. Причем иные психи уж всякую меру потеряли. Звонит какой-то Шкодин: «За статью «Когда сомнение уместно» (это что в «Н.С.» № 4) вам надо Ленинскую премию дать!» Некий Евгений Одинцов пишет: «Ваши статьи будут рвать друг у друга из рук и через 400 лет!» В. Черкашин кричит в трубку: «Гений!» Знаю, что некоторые почитатели собирают все мои статьи (например, Таня из МХАТа или подружка Иры Ивановой). Некто Иевлев написал мне, что пошел в библиотеку, чтобы прочитать мои статьи, а во всех журналах они вырезаны. Ну и тому подобное. И вот я уже начинаю ждать похвал, мысленно требовать их от знакомых. И что же происходит?

Зашел ко мне на днях Олег Зобнин. Он все мои статьи читал и всеми восхищался. Я жду, что он скажет, вернее, как выразит восторг по поводу последней статьи «Когда сомнение уместно» в «Н.С.» № 4. А он молчит. Долго молчит. И я чувствую, как во мне растет против него раздражение. Но потом все-таки заводит речь, но говорит без привычного мне восторга, в чем-то, кажется, еще и сомневается: правомерно ли, мол, требовать документальной точности от художественного произведения? Потом соглашается, что в данном случае (в пьесе М. Шатрова «Дальше») правомерно. Но я чувствую, как мое раздражение растет…

А если все это возвести на другой уровень, допустим, на уровень Мишки-комбайнера? Он-то пятый год слышит одни похвалы. И, конечно, будет раздражен не только против своих критиков, но даже и против тех, кто просто молчит, не хвалит, не величает гением. О, как страшно устроен человек!..

9 апреля, воскр.

Звонил Евг. Як. Джугашвили, внук Сталина.

Послал по почте КАКорнеенковой «С высоты насыпного Олимпа», «Деяния св. отказчика», «Я солдат еще живой», «Как один критик…» и еще что-то.

14 стр.

Заходил профессор Гаджиев Салех Наврузович из Тюмени.

15 стр.

На дне рождения у Кати было человек 15. Таня все приготовила как надо. Я купил три бутылки пепси.

М.Н. АЛЕКСЕЕВУ

«5 июня 89

Михаил Николаевич!

В начале мая В.АСофронова возвратила мне шесть статей, которые я предлагал на выбор «Москве». Ни одна ее не заинтересовала. Я предложил ей еще одну. Сказала, что тут же прочтет и позвонит. Идет второй месяц… А дело простое: она боится моих статей, не решается взять на себя ответственность. Поэтому вновь вынужден обратиться к тебе: почитай. Уж такой у вас порядок в редакции: все делается только с твоего одобрения. И где только ты набрал таких соратников!»

11. VI

Вчера закончился Первый съезд народных депутатов. (Я писал в «Литгазету» и в «Известия»: зачем народных? Зачем высокопарное пустозвонство? Даже не ответили.) Он начался 25 мая и вот продолжался 17 дней. Было, кажется, два выходных, и не работал в день траура из-за катастрофы в Башкирии.

Каков итог? Какое впечатление? Я видел по телевидению почти все, за исключением отдельных эпизодов (например, второго отпора академику Сахарову в пятницу, 9-го).

Прежде надо заметить, что, как ясно из разговоров здесь у общественного телефона и в мимолетных встречах, Нуйкин, Гребнев (кино) и вся их компания сильно разочарована, пожалуй, даже травмирована съездом. Ну как же! От Т. Заславской, выступившей во второй день работы с провокационным заявлением о бесчинствах накануне московской милиции, потребовали извинения.

Евтушенко, которого какой-то рабочий выдвинул в конституционную комиссию, набрал всего 449 голосов и оказался провален. Карякину, выдвинувшему целый букет экстравагантных предложений (верните гражданство Солженицыну и т. п.), за его предложение ликвидировать Мавзолей и похоронить Ленина на Волковом кладбище рядом с матерью – «Советская Россия» дала отповедь устами племянницы Ленина Ольги Дмитриевны.

Ни Марк Захаров, ни Коротич, ни Ульянов, ни Заславская еще раз, ни многие другие (Вас. Быков, например) свистуны перестройки не посмели подняться на трибуну.

Егор Яковлев («Московские новости»), который всю жизнь паразитировал на ленинской теме, а ныне – антисоветчик, выступил бесцветно, ничем не запомнился.

Юрий Афанасьев нахамил съезду, назвал его сталинско-брежневским и навесил ярлык «послушно-агрессивное большинство», – и ему дали отпор.

Гав. Попов, призвавший к созданию фракций, тоже получил решительный отпор. Впрочем, к его второму выступлению отнеслись достаточно снисходительно. Н. Шмелеву, который заявил, что его не интересует, что будет завтра, важно сегодня, – ответил сам Горбачев. И т. д.

Но главное разочарование Нуйкина связано, конечно, с акад. Сахаровым.

Старичок вел себя как на своих именинах, то и дело лез на трибуну, надоедал, а за свое клеветническое заявление о том, что-де в Афганистане наши расстреливали своих, попавших в плен, получил такой отлуп, что лучше не придумаешь. Устроили ему головомойку и в пятницу, 9-го, когда он решил подвести итоги съезда, но я это, к сожалению, не видел. Уж не говорю о том, что никаких важных постов друзьям Нуйкина занять не удалось.

Ну, ввели Коротича в какую-то комиссию (кажется, по Тбилиси). Как же тут слезы не лить. Как же не печалиться!

15 июня 89

Звонил Алексеев. Сказал, что статья написана сильно. Условились встретиться в понедельник.

* * *

Речь шла о статье «Голоса и глушилки», которая так и не появилась в «Москве».

17 апреля, вторник

Сегодня день рождения Сергея. Ездили с Адой на его могилу. Потом заехали к ней, пообедали.

18 апр.

В 9.10 утра позвонил Михалков. Хвалил мои статьи.

Звонила некая Троицкая Тат. Серг. Просила зайти, хочет что-то мне передать, видимо, какие-то книги или документы. Ей 69 лет, очень больна, боится умереть.

22 апр.

Дождь. Гром, молния.

Заходил Викулов, взял ножовку.

24 апр.

Звонили Панфилов из Ташкента, В. Богомолов два раза, полк Шкодкин Конст. Ник, Николай Федь, критик

29 апр. субб.

Посадил одну грядку картошки. Работал над ответом В.Лакшину.

30 апр. Пасха

Таня ночью переселила хомячка Тузика из засортирья на балкон. Говорит, что глазик у него в порядке. А мне показалось на прошлой неделе, что у него вовсе глазика нет.

6 мая 89, суббота

Звонил Вас. Ив. Акулинин, секретарь Владимирского отделения СП, просил приехать. Я обещал 17-го.

Звонил Калугин из ж «Слово», просил написать о Сталине.

9 мая

На даче отметили День Победы. Был Викулов.

12 мая

Звонил Вл. Юдин, просил приехать в Тверь и выступить в ун-те. Договорились, что 22-го. Он будет ждать у головного вагона.

16 мая

Аня Каминская взяла рассказы Горького.

Звонила Нина Андреева из Л-да.

Л.И. ИВАНОВУ. ОМСК

«17 мая 1989

Дорогой Леонид Иванович!

Приятно было в числе других добрых откликов на статью «Когда сомнение уместно» в «Нашем современнике» получить и Ваш.

Вы пишете, что стали следить за моими публикациями после нашего знакомства в Малеевке, где сидели в столовой за одним столом у окна. Но Вам это, конечно, удалось не сразу, т. к с 79-го года по 87-й – целых восемь лет – не удавалось напечатать ни одной статьи. Но вот сейчас потоп моих публикаций. Но я согласился бы и дальше молчать до конца дней, лишь бы не видеть тех мерзостей, что нахлынули на нашу землю по сигналу Горбачева и Яковлева. Хрущев хоть после кровопролития в Венгрии кое-что понял, а ведь эти получают оплеуху за оплеухой и все никак не очухаются, не поймут, что творится, куда они завели страну. Дорого нам придется расплачиваться за волостной уровень их кругозора. А надеяться можно только на себя. Положение как на Куликовом поле: перешли на тот берег и сожгли за собой мосты: либо выстоим, либо погибнем.

Всего доброго!

Спасибо за поддержку. Она так нужна!»

18 мая

Встреча «Единства» у метро «Смоленская» в 12 ч. В каком-то смоленском переулке собралось человек 80. И что?