Текст книги "Я жил во времена Советов. Дневники"

Роберт однажды подошел ко мне в рисованном кафе ЦДЛ и спросил, не нужна ли мне какая помощь. Я сказал, что не нужна. А вот теперь сказал бы: уйми свою жену, чтобы не искажала твой облик, не глумилась над твоей памятью.

8. VII

Ходили сегодня в поселок Орджоникидзе. Это, видимо, километров 10. Я с вечера не хотел идти, а после завтрака соблазнился. Было человек десять: мы трое, Чулпан с Таней, Маша с Севой, Машина подруга Люся из Ленинграда и какая-то немолодая дама Ольга Николаевна, которой я очень благодарен.

Так вот, идти не хотел, а оказывается, надо было. Моим обеим курочкам на самом крутом подъеме едва не сделалось плохо, по очереди они садились на землю и отдыхали. Ладно, Таня, но Катя-то! Вот так Афина-Паллада! Обратно шли другой дорогой, преодолели только один-два подъема и не таких крутых.

А во-вторых, вернулся с прогулки со стихотворением. Над яркой зеленью и цветением летало много бабочек, и эта незнакомая Ольга Николаевна стала говорить о бабочках, которые живут только один день. Я знал о них и даже вспомнил рассказ, кажется, Шагинян, как она в детстве прочитала о такой бабочке, для которой вся жизнь – один день. Но тут меня вдруг словно толкнуло: стихи! И с 10 до 11.15 я сочинил:

 
Есть бабочки, которые живут
Всего лишь день – с восхода до заката.
Но, засыпая, участь не клянут:
Их жизнь была прекрасна и богата.
Я рядом с вами прожил двадцать дней,
И восемь – издали я любовался вами.
Чем стали эти дни в судьбе моей,
Я не пытаюсь выразить словами.
И в день, когда черед наступит мой,
Не будет мне ни горестно, ни больно.
Что ж, было все. Я знал полет и зной
И выпил свой нектар. С меня довольно
И никакого конкретного адреса.
 

9. VII

Каков же творческий итог 48-дневного пребывания в Коктебеле?

1. Написано 20 лирических стихотворений.

2. Написано 55 стр. статьи «Дети солнца».

3. Выпито:

1 бутылка водки «Московская»;

1 бут. коньяка;

2 бут. водки «Посольская»; 1 бут. шампанского;

1 бут. сухого «Ркацители»;

1 бут. сухого «Солнечная гроздь»;

1 бут. Bison Vodka (зубровка);

1 бут. Новосветского шампанского (без моего участия у Малышевых в день приезда Тани и Кати).

Итого: 9 бутылок И это только у меня. Надо еще прибавить бутылки 4, выпитых у Миши Селезнева.

Так мы встретили постановление о борьбе с алкоголизмом и пьянством.

Что было еще? Прогулка на могилу Волошина с Валей и Павликом. Поход, вернее, из Старого Крыма. Поход в Орджоникидзе и обратно.

Что ж, все это неплохо. Да еще более 40 игр в теннис. Да более 60 купаний, причем порой, как сегодня, при температуре воды 8-9-12-13 градусов. И загорел как черт.

12. VII, Москва

10-го благополучно вернулись в Москву. Благополучно, если не считать, что поезд опоздал почти на 2 часа.

Вчера и позавчера уже два раза сбегал в Книжную лавку, оставил 40 рэ.

Сегодня мне приснилось, что одна очаровательная женщина призналась мне в любви. Она сделала это неожиданно и смело. Во сне я был тронут и взволнован. «Сладко ли видеть неземные сны?» – спрашивал Блок. Сладко.

14. VII

В 3 часа вытащил я пузатого Гончаренко погулять в парк Почти сразу, как вошли туда, к нам подбежала огненно-рыжая белочка с явной просьбой что-нибудь дать ей. Ах, ничего нет! – ужаснулся было я. Но пошарил в карманах и нашел ириску. Она взяла с руки ириску и радостная убежала. Какой милый зверек! Потом еще встретилась одна, но, увы, дать ей было уже нечего.

В пятом часу начался сильный дождь. И хотя у меня был зонтик, ноги у нас здорово промокли.

18. VII

Каждый день часочка на полтора хожу в парк Один раз был с Гончаренко (попали под дождь), два раза – с Гришечкой, сегодня – один.

Вот что сегодня в парке пришло на ум. Обилие жестокости в нынешних западных фильмах (да теперь уже и в наших, вроде «Восхождения» Ларисы Шепитько) есть знак недостаточной эстетической образованности (чутья) или бездарности. Подлинный художник делает жестокость эстетической категорией, только в этом качестве она ему и нужна. А у таких, как Шепитько, она есть и остается биологическим кошмаром, все затмевающим, подавляющим и оглушающим зрителя.

Таня сказала, что в таком духе Рихтер говорил о фильме Тарковского «Андрей Рублев».

25 июля

Кате звонили: Кира, Таня Кузн., Арина Калач. и НМЧ (неопознанный молодой человек).

26 июля

Гончаренко взял дневник Достоевского.

28 июля

Катя ушла из дома.

3 августа Катя вернулась.

11. VIII, воскресенье

28-го июля в воскресенье у меня с Катей был какой-то возбужденный разговор в присутствии ее подруги Тани Кузнецовой. И, между прочим, она решительно заявила, что завтра поедет на дачу к Ане. «К какой Ане?» – спросил я. «Ты не знаешь». – «Ну если не знаю, то ты не поедешь. Я не могу разрешить тебе ехать неизвестно куда и неизвестно к кому». В ответ она – в слезы и за порог. Время позднее, а ее все нет. Ясно было, что пошла к Кузнецовым, но Таня все-таки позвонила им, хотя я просил не звонить. Потом я позвонил и потребовал через Таню Кузнецову, чтобы Катя немедленно вернулась. Минут через 40 звоню опять – они вешают трубку. Так и не пришла. И на другой день, и на третий. Вернулась только в субботу! Одну ночь ночевала у Кузнецовых, одну – у Сони Ковалевой на даче, одну – у Калачкиных, две – у Тани Шавровой. Ну и характерец! Мы, конечно, все издергались, перемучились, плохо спали.

13 авг.

Послал в Минск Евменову послесловие.

16. VIII

С великой радостью прочитал сейчас в «Известиях» за 15 августа статью профессора Иркутского университета Над. Степ. Тендитник «Много шума – из-за чего?» и статью от редакции З. Александровой. Первокурсники-филологи написали куда-то в Москву письмо против проекта переброски вод сибирских рек на юг. В университете среди начальства поднялась паника: ЧП! Студенты начали думать! Собрали комитет комсомола, партком университета, стали требовать, чтобы сняли свои подписи. Но узнали студенты других факультетов – и вместо 60 подписей их стало 250! Ах, молодцы! Завтра пошлю этой Тендитник свою книгу с благодарственной надписью.

17. VIII

Позавчера Катя пришла в половине первого. Мы волнуемся, названиваем ее подругам, а она является с вопросом на непорочных устах «А который час?» Конечно, все так и должно быть, но смириться с этим ох как трудно!

27 авг.

Маляр Слава Фадеев завез инструмент и материал.

Е.К. ЛИГАЧЁВУ, секретарю ЦК КПСС

«18 августа 1985

Уважаемый товарищ Лигачев!

Сегодня в «Правде» напечатан дельный фельетон Леонида Лиходеева «Воробьиное слово». Автор едко высмеивает распространившуюся манеру «пудрить мозги» людям с помощью «деликатных слов», маскирующих подлинную суть явлений и смысл вещей. В этом сильно погрешны и самые высокие партийные инстанции, они даже показывают пример.

Когда-то о лицах, которые за преступления или ошибки снимались с работы, так и писали: снят, уволен, исключен. А теперь даже о тех, кого отдают под суд, пишут с непостижимой деликатностью: «освобожден от должности». Ос-во-бо-жден! Этим хлюстам свободу, видите ли, их избавили от тяжкого бремени.

Вот, допустим, 14 июля «Правда» дает отчет с пленума Чимкентского обкома партии: «Речь шла и о личности первого секретаря. За семь лет на этом посту т. Аскаров допускал ошибки, которые с годами разрастались.

Исходя из этого, пленум освободил (!) его от обязанностей за серьезные недостатки в работе. А из приведенных фактов ясно, что это не ошибки, а циничное злоупотребление служебным положением, должностные преступления, за которые судить надо.

Если мы не вернемся к революционной прямоте, то скоро о людях, подобных Аскарову, будем говорить: «освобожден от пребывания в рядах партии».

Скажу Вам еще о том, что я дважды писал М.С.Горбачеву о том, что ни в одной партии, ни в одном парламенте мира нет такого обыкновения, чтобы при появлении в президиуме руководителей весь зал – а это порой не одна тысяча человек и среди них много женщин – вскакивал со своих мест, как школьники при появлении учителя. На свете существовала только одна партия, где это было железным законом. Но, слава богу, в 45-м году мы с ней покончили. Разве недостаточно одних приветственных аплодисментов? Да и аплодисменты-то больше к лицу Аркадию Райкину и Алле Пугачевой.

Все это печально, Егор Кузьмич.

Желаю успехов в искоренении этих ненормальных вещей».

* * *

Верная своему принципу брать из прошлого только худшее, нынешняя власть даже о создателе полного бардака в самом важном министерстве страны Сердюкове заявила устами и Путина, и Часовых дел мастера: к нему у следствия никаких претензий… Да его, мерзавца, судить надо! Как и тех, кто его укрывает.

А если раньше зал вскакивал при появлении в президиуме всего руководства, то теперь все правительство вскакивает при появлении из двери одного Часовых дел мастера. Ничему не научились и ничего не забыли, даже преумножили.

* * *

28 авг.

1-й день ремонта в квартире.

29 авг.

2-й день ремонта

31 авг.

3-й день ремонта. Оклеил мою комнату. О!..

2 сент.

4-й день ремонта. Слава окрасил в моей комнате окно.

4 сентября 85 г.

Вчера в Зале Чайковского начался новый матч Карпов – Каспаров. Партия была отложена на 41-м ходу. Сегодня Каспаров сдал ее без доигрывания. Но какое негодяйство! Ведь первый матч был не прерван вопреки желанию чемпиона мира, а просто ликвидирован при подавляющем сухом счете 5:0 в пользу Карпова. И вот эти пять побед брошены коту под хвост. И Карпов согласился! О Русь моя!..

9 сентября

Слава кончил ремонт. Просил 15 р., я дал 25, лишь бы ушел и чтобы больше его не видеть.

11. IX, среда

С Катей что-то происходит странное. Вчера на кухне делала уроки, вдруг встала и ушла в ванную, там расплакалась, да как – навзрыд, слезы ручьем. Мы с Таней бросились к ней,

успокаиваем, расспрашиваем, что случилось. Она сквозь слезы выдавила только одно слово: «Скучно!» О, это очень страшно. Может, так трансформировалась вчерашняя пропажа у нее в школе белых сапожек с вешалки, которые она так любила? Может, поссорилась? Влюбилась?.. Но успокоилась довольно скоро и продолжала до 12 часов делать уроки.

12 сент.

Международники на ТВ: Цветов, Шолквер, Зорин, Боровик, Зубков, Потапов. Кудрин, Мнацаканов, Сейфуль-Мулюков, Фесуненко… Ну, хорошо…

20 сент.

В 12.30 ночи звонок из травматического отделения б-цы № 13 Пролетарского р-на. Несчастье с Катей.

16. Х, Коктебель

Сегодня уезжаю из Коктебеля. Прожил здесь с 22 сентября. Много работал над «Детьми солнца». Давал читать. Когда уезжал из Москвы, Катя была в больнице. Этим и объясняется, что за целый месяц не сделал в дневнике ни одной записи.

Звал к себе Алексей. Но не могу – очень соскучился о Тане, о Кате, о доме. Кажется, уже никогда от них никуда не уеду. В последние дни здесь побаливал затылок Давление? Купался здесь лишь 10 дней, вода была 8—14 градусов. Почти совсем не пил. Только в первые два дня грамм по 100 коньяка, потом калмык один приглашал мать помянуть – грамм 100–120. Да еще раза три-четыре выпивал по рюмочке коньяка. Везу домой едва початую бутылку коньяка. До чего дожил!

22 окт.

Таня Кузн. взяла «Белый пароход».

М.С. ГОРБАЧЁВУ, Н.И. РЫЖКОВУ. ЦК КПСС

«25 октября 1985 г.

Уважаемые товарищи!

Вы настойчиво призываете народ к свежести взгляда на вещи, к новизне подхода к проблемам жизни, к слитности слова и дела. Очень хорошо!

Но вот вам через несколько дней предстоит подписать важный документ, который явится воплощением совершенно противоположного – косности взгляда, рутинности подхода, полного разрыва слова и дела. Это – постановление ЦК КПСС и Совета министров о присуждении Государственных премий.

После того, как в 1978 г. председателем Комитета по премиям назначили Г.М.Маркова, из процесса присуждения премий исчезли последние остатки демократичности. Теперь премии не присуждаются в результате обсуждения, а просто раздаются. В этом году, как и прежде, никакого обсуждения в печати не было. Дело доходит до полной бессмыслицы. Вот выдвинуты три поэта – М.Львов, КВаншенкин и А Дементьев. И «Правда» с равным рвением нахваливает всех трех, не смея сделать ни одного критического замечания. Разве это обсуждение? Хоть бы напомнила, что последний не так давно получил премию Комсомола – может, пока хватит?

Вам, новым руководителям, какая нужда начинать свое участие в деле премий с одобрения замшелого порядка? Ведь люди связывают с вашим приходом свои последние надежды. А если все остается по старому даже в такой области, как литература, то какие же надежды на перемены к лучшему!

В свое время горячо и убедительно говорил об этом Михаил Шолохов, но даже его голосу не вняли! За 30 лет с тех пор дело стало еще уродливей.

Неужели так все и останется?»

27. Х, воскресенье

Я не сдержался, сейчас впервые в жизни выматерил Катьку и хотел ударить, но не удалось. Ведь это же черт знает что такое с ней творится! Как с цепи сорвалась. Ушла сегодня в 3 часа, без четверти семь позвонила, я разрешил ей еще погулять 45 минут, а она заявилась уже в 11-м. Я и не сдержался. А ведь ей же уроки делать. Но ни ругань, ни уговоры, ни внушения – ничто на нее не действует. Дня три тому назад поехала со своей новой подружкой Аней Богомоловой какие-то часы отдавать в ремонт, потом зашли к какой-то подружке и на все это ухлопали тоже часов шесть. А мы волнуемся.

Особенно после того, что было в ночь на 20 сентября. Я все не мог решиться это записать, но надо же, наконец. В тот день часов в шесть она поехала с другими девочками из класса навестить больную учительницу. Она мне об этом сказала. Можно было ожидать, что часов в 9 вернется. Но вот 10, 11, 12, а ее все нет. Злясь на нее («Вот шлендра!»), мы легли спать. Вдруг телефонный звонок Это было в половине первого. Таня вскакивает, хватает трубку, и я слышу ее плач и слова: «Травматологическое отделение?..» О Господи! Я вскакиваю и начинаю быстро одеваться. Знаю: куда-то надо бежать. Соображаю: что надо? Взять деньги.

Постепенно кое-что проясняется. Звонит врач из травматологического отделения 53-й больницы. Там оказались Катя и Аня. Их избили хулиганы. Все было ужасно, но нас немного, нет, очень успокоили слова врача: «Если было бы не поздно, мы их отпустили бы домой». Конечно, это сняло главный груз тревоги и страха.

29. Х.

Врач сказал, чтобы мы приезжали за ними в 10 утра. Когда Таня повесила трубку, вдруг опять подступили страх и сомнение: а почему надо приезжать в 10, если он сказал, что могли бы и сейчас отпустить, если бы не поздно?

Я попытался разыскать телефон этой Ани, чтобы сообщить ее родителям, но безуспешно. Как уж мы там спали оставшуюся часть ночи, я не знаю.

Утром поехали. Это где-то у метро «Автозаводская», а потом на трамвае. Нашли больницу, нашли палату. Катя как раз вышла из палаты, и мы ее увидели в коридоре. У нее были ссадины на губе, с левой стороны, и слабый синяк на лице. У Ани было хуже. Под правым глазом у нее темнела большая ссадина. Оказалось, у обеих сотрясение мозга, и пробудут в больнице несколько дней, чтобы их исследовали, сделали уколы, что-то еще. В коридоре мы с Таней расплакались. Потом я все-таки наговорил обеим девчонкам неприятных вещей.

Что же произошло? После посещения учительницы, когда другие девочки еще оставались у нее, Катя где-то встретилась с Аней, и они пошли в кинотеатр «Ангара» смотреть фильм «Милый друг». Сеанс кончился в начале одиннадцатого. Вместо того чтобы спешить домой, Аня села на какие-то ступеньки покурить, а Катя – рядом. Шла мимо какая-то компания. Парни из нее подошли к девочкам и опрокинули их. В этот момент они, мерзавцы, видно, и ударили их затылками до сотрясения мозга.

14. XI

Сегодня мелькнул в какой-то газете заголовок «После нас хоть потоп!». После?.. Да это сейчас звучит как подлинный гуманизм! Ведь нынче живут по другому девизу «Потоп? Хоть при нас!»

9-го Карпов проиграл. Я встретил это, к удивлению и Тани, и своему, очень спокойно, но потом стало очень тяжело. Написал ему письмо ободряющего характера, говорил по телефону с его матерью. Старушка (ей 65 лет) убита. Я успокаивал ее как мог. А у самого сейчас на душе муторно и тревожно. Может, это реакция на вчерашнюю встречу? Едва ли. Нет, это карповский проигрыш.

15 ноября

Ходил в Союз к Колову. Просил стенограмму вчерашней партконференции. Обещал в понедельник. Он спросил: «Говорят, вы написали статью «Дети солнца». Правда? О чем она?» – «О том, как прекрасна жизнь». На том и расстались.

20. XI

Ну и дали мы вчера, в День артиллерии, залп по толстобрюхим! Начал В. Лазарев, а я продолжил.

Было отчетно-выборное собрание всей парторганизации, и вот Лазарев начал с памятников да могил (Ф. Кузнецов потом признал с трибуны: «Я сказал Колову как хорошо сегодня выступает Л-в, но тут его понесло»… Им хотелось бы, чтобы мы только о памятниках да могилках), а потом добрался до Маркова. Толстобрюхие хотели внести в резолюцию слова об осуждении Л-а. Но не вышло, провалилось!

А потом я взял слово для справки и привел цифры изданий-переизданий узбекских и таджикских писателей в переводах Маркова и его дочери Ольги. Цифры убийственные, они ошеломили. А как толстобрюхие изворачивались, как пытались процедурными хитростями запутать нас, сбить с толку! Не удалось.

Я чувствую себя сейчас, как Петр после Полтавы.

26 ноября 85 г.

«По Вашему письму в адрес горкома партии, просим позвонить по тел. 222-96-44 Курбатовой Анне Николаевне». Ни обращения, ни даты. Какое бескультурье!

29. XI,2.45

Часа полтора назад отвез в «Знамя» кусок «Детей солнца» – о Маркове. Озаглавил так «Гоша Марков нарядился…» Раздумье о будущем нашей литературы».

Там были две сотрудницы отдела критики, пили чай. Я попросил папочку для рукописи, нет, говорят. «Что ж вы такие бедные?» – «Мы бедные, но гордые». – «Ну, если действительно гордые, то я вам оставлю свою рукопись». И ушел. Они о чем-то еще хотели спросить, но я смылся. Пусть почитают.

Звонил этой Курбатовой. Она, прежде всего, потребовала, чтобы я сказал, из какой я организации.

– Разве ответ будет зависеть от этого? Я же спрашивал, как это полагается по Уставу. Разве это тайна? Секрет?

– Так полагается.

– Тогда я обращусь в «Правду». Считайте, что наш разговор окончен.

– Я сообщу руководству.

Идет время, а они ничуть не изменились с той поры, как я написал им письмо по поводу нелепого лозунга «Превратим Москву в образцовый коммунистический город!». Тогда они меня довели, и 6 февраля 76-го года я им писал об одном из их конторы:

«Действия т. Герасимова Юрия Александровича в связи с моим письмом в горком вызывают крайнее недоумение и возмущение. Направив мне три подряд не очень вежливых письма даже без подписи и не получив на них немедленного ответа (меня не было в Москве), он начал по телефону, номер которого я ему не давал, назойливо наводить обо мне справки у моих родственников, включая 75-летнюю тещу.

Не успокоившись на этом, т. Герасимов явился в наш дом и пошел в домоуправление, а потом по моим соседям, выспрашивая у них, кто я, чем занимаюсь, где сейчас нахожусь, что там делаю, кто моя жена и т. д. Ему и в голову не пришло, что после такого расследования могут подумать обо мне соседи. Подобные методы, вероятно, практикуются в уголовном сыске, но в партийной работе это черт знает что!

Не обошел ваш сыщик и моего соседа по лестничной клетке напротив. А это известный «борец за права человека» (Л.З.Копелев), друг Солженицына. Хорошенькая картина: работник горкома партии обращается к махровому антисоветчику с расспросами о старом коммунисте! А этот борец любит обращаться с разного рода протестами к высокопоставленным лицам и важным учреждениям Запада от конгресса США до папы римского, а также обожает давать интервью западной прессе. Так что не будет ничего удивительного, коли после розыскного усердия Герасимова появится сообщение о том, что, мол, в СССР попрание гражданских свобод дошло до того, что работники горкома партии собирают сведения о писателях у их соседях для принятия нужных мер.

24 января я вернулся в Москву и не успел еще узнать о сыскных действиях Герасимова. На другой день он звонит и предлагает зайти к нему. Я готов был зайти, но заболела дочка, и мне не до этого. И я сказал, что зайду позже. Но он и слушать ничего не хотел, он требовал, чтобы я зашел в ближайшее время. Я сказал, что в интересующем меня вопросе о построении коммунизма в отдельном городе уже разобрался и разъяснительная беседа мне не требуется. Я нашел ответ у Маркса. Но для него и это не имело никакого значения: он горел желанием просветить меня.

Тогда я сказал ему, что в образцовом коммунистическом городе, прежде всего, должны быть образцовыми работники горкома партии, и повесил трубку.

На всякий случай высылаю справку о болезни дочери, а то, чего доброго, ваш ретивый просветитель вздумает еще кинуться в школу расспрашивать учителей, гардеробщиц и уборщиц, действительно ли она болела и, конечно, о том, что им известно о ее отце.

Ответа на это письмо мне не требуется»

Только так мне удалось тогда отбиться от горкома. Удастся ли теперь?

30. XI

Коля Прохоров будет долго жить, как Алексей Павлов. Сейчас позвонил ему, а мне говорят: умер 5 сентября. Потом выясняется, что телефон переменили, и это умер какой-то Николай Игнатьевич, 79 лет. Ничего себе путаница!

* * *

Нет, недолго после этого прожил мой друг-одноклассник Коля, вернувшийся с фронта без ноги. А Алеша, слава Богу, жив-здоров, но уже очень плохо видит.

* * *

2. XII.85

Сегодня утром, около десяти, был в Сов. Комитете ветеранов у Героя Советского Союза полковника ИА Кузовкова. Хотел выяснить у него кое-какие вопросы: посылали ли с 58-й статьей на фронт, долго ли шло представление к званию Героя. Тут он мне никакой ясности не внес. Ему Героя дали уже в звании полковника и комдива за форсирование Днепра. Тогда там 2,5 тысячи получили Героя. Но был еще вот какой интересный разговор. Еще летом Вас. Дм. Соколов говорил мне, что Вл. Карпов выкинул хулиганскую штуку в кабинете Кузовкова. Я тогда же, весной или летом, позвонил ему, и он охотно рассказал вот что.

Однажды Кузовков прочитал в «Красной звезде», что Карпов совершил «более двухсот рейдов за линию фронта» (это можно было прочитать, например, в статье А Сгибневой 10 февраля 1979 г.). Ранее что-то в этом духе он читал в «Неделе». Тогда он позвонил в «Красную звезду»: что, мол, головы людям морочите! Там ответили, что примут к сведению, но сами, как видно, сообщили о звонке Карпову или попросили у него объяснение. Через несколько дней поздно вечером Карпов позвонил Ивану Александровичу: «Вы что, хотите меня Золотой Звезды лишить?» – «Нет, но вы и газета говорите неправду. Не мог человек более 200 раз ходить в тыл врага» (он еще не знал, что К-в был на фронте лишь полтора года, а не четыре). Тогда, говорит, он стал угрожать, что призовет меня к ответу в ЦК. «Пожалуйста, я готов хоть сейчас». Ни в какой ЦК В.К, конечно, Кузовкова не потащил, но через несколько дней он явился к нему в городской комитет ветеранов с кучей газетных вырезок и справок. Все они Ив. Ал-ча не убедили. Тогда, говорит, он отошел от стола, вздернул рукава пиджака, принял стойку, как на ринге, и сказал: «Учтите, я боксер. Я умею упреждать удары». Кузовков ответил, что по причине возраста (сейчас ему 83) он боксировать с ним не станет, но свою точку зрения готов отстаивать где угодно. Предложил ему собрать свои бумажки и очистить помещение. Так вот, сегодня он это мне повторил слово в слово.

Спросил я у него, могу ли получить медаль «За оборону Москвы» по имеющейся у меня справке. Он позвонил горвоенкому, и тот сказал, что надо обратиться в райисполком.

Во время нашего разговора заходил генерал-полковник Ник. Павл. Дагаев, тоже, кажется, заместитель председателя (Желтова), как и И.А.

На память я подарил К-у «Его назовут Генералом», а он мне – значок «25 лет Советскому комитету ветеранов» и открыточку (смешной старик!) – поздравление с 68-й годовщиной Октября.

4. XII

После моего выступления на партсобрании 19 ноября, где я разоблачил хапужничество Маркова и его семейки, знакомые и друзья только и делают, что запугивают меня. Толя Мошковский счел нужным напомнить мне историю его соседа по подъезду Богатырева, года два назад убитого кем-то на площадке у двери. Бурич рассказал, что какой-то еврей, уезжая в Израиль, предлагал Вронскому телефон наемного убийцы, и Бурич присовокупил при этом: «У них миллионы, они могут все и способны на все». А сейчас я говорил по телефону с Загорным, он твердит: «Ты должен быть готов ко всему!» О, русская интеллигенция! До чего же ты измельчала и иструсилась. Хоть бы кто сказал слово ободрения. Впрочем, сказала Майя Бессараб, звонившая сегодня. А пока меня вычеркнули из представленного Загорным списка на получение гостевого билета в Кремлевский Дворец на съезд писателей РСФСР.

5. XII

Проснулся полчетвертого и потом спал плохо, хотя и видел сон: будто сплю в каком-то саду или в лесу на бугре, в яме, и вывалился из ямы, и полез вверх на бугор.

7. XII, суббота

Сейчас ходил к В. Огневу, относил заявление насчет моей пропавшей тысячи рублей. Давно надо было. Он сказал, что деньги нашлись, но заявление я все равно оставил.

А еще Огнев рассказал вот что. На конференции 14 ноября после выступления В. Карпова кто-то подошел к нему и сказал, что не надо было выступать, читать письма и т. д. Он ответил: «Я не стал бы выступать, но Бушин писал (то ли говорил кому-то), что я как был антисоветчик, так и остался им».

Ах, дубина! Я-то знаю, что твоя «66-я статья, пункт 10» – это не антисоветчина, такого пункта вообще нет, как и 9 предыдущих

Звонил сейчас Лазарев. У них (поэтов) было партсобрание, где он выразил возмущение тем, что у нас с трибуны читают личные письма. Это, говорит, встретили аплодисментами.

8. XII

Ходил сегодня первый раз на лыжах. Красота! Но приходится в парк пролезать через дырку под забором, так как вход крепко заделали. Зачем?

10. XII

Вчера отправил первый вариант своего обработанного выступления в «Комс. пр.». Сегодня в 3 часа отдал «Открытое письмо» в партком – Лене Аршаруни.

11. XII

Сегодня открылся VI съезд писателей РСФСР. Мне не дали билета даже гостевого! Что ж, как поется в одной давней песне:

 
Если к другому уходит невеста,
То неизвестно, кому повезло.
 

Те часы, когда они в Кремлевском Дворце наминали зады, слушая великий доклад Михалкова, я провел отменно – в приятной компании за бутылкой «Негру де Пуркарь».

22.15

Только что ушел Толя Мошковский, и при нем звонили Лазарев и Чалмаев. Все с восторгом рассказывают, как сегодня на съезде прогнали с трибуны аплодисментами – единственная доступная у нас форма протеста – Мих. Алексеева, Р. Гамзатова и Егора Исаева. Ничего не поняв в происходящем, эти ораторы по обыкновению пытались декламировать и восхищаться. Ах, как хорошо! Чалмаев говорит, что на съезде были работники поликлиники (Бурштейн), Литфонда (Св. Ник. Алекеева, Марг. Мих., Ел. Мих.).

Когда в Кремлевском Дворце в присутствии членов Политбюро сгоняют с трибуны увенчанных героев, то это что-нибудь да значит.

12. XII

Сегодня отнес на имя Лигачева свое «Открытое письмо товарищам по партячейке». А потом, в четвертом часу, оказался в Колонном зале на съезде. Прошел просто так, безо всякого билета. Повидал многих старых друзей по Литинституту. О моем выступлении на партсобрании 19 ноября знают очень многие. Говорят так:

Ася Пистунова: «Тобой все восхищаются, но принесет ли это…»

Толя Мошковский: «Это сверхгероизм. Ты как Александр Матросов, бросаешься на амбразуру».

Володя Гордейчев: «Это офицерский поступок».

Вчера по пути в Колонный зал придумал:

 
Когда говорунов отпетых
С трибуны гербовой в Кремле
Сгоняют, догола раздетых, —
Жить веселее на Земле.
 

В Колонном зале был до пяти вечера, потом, как и вчера, шел пешком до Белорусского.

В суете и толчее все же удалось поговорить или хотя бы перемолвиться словечком в кулуарах с Мишей Лобановым. Несколько раз говорили и в буфете, и в фойе. Много было интересного и согласного, но он пугает меня своей чрезмерной критичностью. Вот и о Твардовском говорил плохо, хотя в том, о чем говорил, был прав. А.Т. писал где-то «дура-смерть» и т. п. «Он никогда не думал о смерти. А как вельможно держался!» И вспоминал, что в свое время он будто бы отрекся от отца.

С Астафьевым – дважды. Один раз я сказал ему, что в восторге от его трех статей в «Правде», «Лит. России» и «Л.г.». Договорились, что я ему напишу. Он был, кажется, с женой, маленькой с не очень, вроде бы, добрым лицом женщиной. Рассказал, что будто Чаковский и Ан. Иванов ходили в отдел пропаганды

ЦК к Яковлеву с возмущением его статьей в «Правде» (как, дескать, так, он пишет, что наши солдаты бежали), но «получили отлуп». Я об этом уже слышал, но в ином варианте: Чак. и Марков. Возмущался «Моей военной порой Маркова». О моем выступлении 19.XI он знает.

С Беловым. Он подошел и спросил, не напечатал ли я свое исследование о «Прощай, немытая…», которое я давал ему когда-то читать в Коктебеле. «Чего, – спрашиваю, – ездить туда перестал?» – «Я подкаблучник», – отвечает. Рассказал ему о своем выступлении 19.XI.

С Граниным, которому я еще летом послал на «Неву» своего «Анти-Б.». Работа, сказал, огульная (с чем я тут же и согласился), но много удивительно меткого, интересного. «Я за публикацию таких работ, так как должны существовать разные мнения. Но она для журнала велика по объему». Я сказал, что, конечно, для публикации мог бы кое-что и поправить, и сократить. Договорились на том, что он вышлет мне рукопись обратно.

С Анатолием Рыбаковым. Он подошел ко мне с Елизаром Мальцевым. Стали расспрашивать меня о выступлениях, а Р., отстранив М., сказал, что хочет со мной поговорить. С обидой напомнил, что я в прошлом году не дал ему почитать своего «Анти». Да, я тогда сказал ему, что мы, дескать, незнакомы и, пожалуй, не совсем корректно с моей стороны давать незнакомому человеку неопубликованную рукопись отрицательного свойства об известном писателе. Он тогда согласился. Мы, говорю, соприкасались лишь один раз, и заочно: вы были председателем приемной комиссии, и там было отклонено мое заявление о приеме из-за одной «телеги». Да, говорю, я был в Доме кино, куда явился крепко выпившим (должен был встретиться там с Региной и Сашкой Гальпериными), и, стоя в ложе, куда меня затолкала администраторша, вступил в полемику с каким-то писателем, выступавшим с эстрады (был праздник 8 Марта).

– А это, – говорит Рыбаков, – было представлено как антисемитская выходка.

– Возможно, что тот писатель и был евреем, но я этого мог не знать, не ведать. Мне передали, что вы тогда сказали приблизительно так: «Мы Бушина знаем, его принять надо, но вот – «телега», и потому вернем дело в секцию».

– Да, и мне дал хороший отзыв Леонид Зорин (впрочем, это, видно, уже по просьбе секретариата).