Текст книги "Дезертир флота"

Над медленно поворачивающимся вокруг оси драккаром раздавались вопли и небывалая ругань. Команда продолжала вести бесполезный бой. Истыканные стрелами и копьями хитки пели и настойчиво пытались по веслам взобраться повыше к людям.

Квазимодо пробрал истерический смех. Зачерпнул в обе горсти сияющих жемчужин, вор швырнул их в воду.

– Эй, суки ожиревшие, ловите свою дрянь!

Мгновение ничего не происходило, потом в середине падающего жемчужного дождя раздался всплеск. Квазимодо первый раз увидел широкий и мясистый хвост хитки. Вор метнул еще горсть. Вода бурлила – хитки от всей бухты спешили к сверкающему дождю. Квазимодо удовлетворенно хрюкнул, развернулся к бухте спиной и принялся, по-собачьи загребая обеими лапами-руками, швырять из мешка «бусины». Там, куда он кидал, творилось нечто невообразимое – казалось, воды там уже не осталось – груды пятнистого мяса, тряся длинноволосыми головами, лезли друг на друга, норовя поймать самый крупный шар. Пение кончилось, остались грызня, укусы и противный визг. Вообще-то в этот момент толстомясые «девы моря» оказались куда больше похожи на истинных женщин.

Шипя «чтоб вы подавились», Квазимодо подхватил почти опустевший мешок и зашвырнул его в кипящее море. Стиснув в руке нож, кинулся вдоль берега. Драккар, неровно работая веслами, уже уходил к выходу из бухты.

Давно вор не плавал так быстро. Его смертельно перепугала всплывшая перед носом туша, густо усеянная стрелами. Оказывается, хиток все-таки можно убивать. Квазимодо греб изо всех сил, почти не задерживаясь для вдоха. Вот-вот холодная широкая лапа ухватит за щиколотку, потянет вниз. Плеск весел становился все ближе. Квазимодо почти ничего не успевал разглядеть, лихорадочно взбивая воду руками. Драккар впереди двигался нелепыми рывками, часть весел тормозила, другие били по воде, стараясь быстрее гнать корабль к выходу из ловушки. Как поросенок визжал Ныр, требуя немедленно остановиться…

Квазимодо выдернули из воды, попутно здорово ободрав бедро о борт. Кашляя и плюясь водой и кровью, вор плюхнулся между лавками.

Драккар, разгоняясь, шел к выходу из бухты. И тут предостерегающе закричал Куп.

Цепляясь рукой со съехавшей с пальцев повязкой и не чувствуя боли, Квазимодо заставил себя встать. Причину тревоги разглядеть труда не составило – в волнах впереди мелькали головы нескольких хиток, но главное – преграда из проклятого трира тянулась над водой гораздо выше прошлого раза. Для особ женского пола хитки оказались весьма сообразительными созданиями.

Трое арбалетчиков дали залп по ближайшей хитке. Украшенная «рогами» болтов и обиженная морская дева скрылась.

– Тише ход! – заорал Нога.

Стало ясно, что так просто перескочить через препятствие не удастся. Квазимодо, как и большинство моряков, оглянулся. Возня вокруг «сеяного» жемчуга угасала – еще всплескивали широкие хвосты, сталкивались друг о друга разгоряченные хитки, но их у берега оставалось значительно меньше. Испытают ли желание разбогатевшие девы пускаться в погоню за обидчиками, предсказать не мог бы никто. Следовало поторопиться.

Квазимодо нашел взглядом фуа. Ныр уже смотрел на друга исподлобья, полный самых мрачных предчувствий.

– Они не могли успеть хорошо закрепить эту дрянь, – пробормотал Квазимодо.

– Наверное, – без эмоций кивнул ныряльщик.

– Мой нож возьмешь? Сталь получше будет.

– Здесь и твои акульи зубы не помогут. – Ныр подошел к борту и бережно вынул из-за пазухи Великого Дракона.

Драккар двигался по инерции. Гребцы оставили весла и смотрели на выглядевшего очень несчастным фуа.

– Правый край каната вроде провисает, – пробормотал Нога.

– Вижу, – сказал фуа, приседая у борта на корточки и берясь руками за борт. – Ква, скажешь рыжей, что грамота в жизни не так уж нужна. Зря вы меня мучили.

Ныряльщик толкнулся руками и ногами, кинул себя за борт. Испорченная зубами аванка нога опять-таки подвела – прыгуна слегка закрутило в воздухе, но плюхнулся он в воду поразительно далеко от драккара. И пропал.

Кто-то из моряков тихо выругался.

– Эй, чего глазеете? – зарычал Нога. – Что бы ни случилось, будем прорываться.

Гребцы заработали веслами. Корабль развернул свой собачий нос в сторону прохода, туда, где преграда действительно слегка проседала. Моряки торопливо перебрасывали груз на корму.

Вокруг ничего не происходило. Даже головы хиток, плававших у каменистых ворот бухты, исчезли. Несколько безобразных лиц виднелось посреди бухты. Нога, стоявший у руля, оглянулся на них, харкнул в воду и приказал:

– Гребите во всю мочь, женихи подводные!

Драккар двинулся вперед, нацеливаясь на место, где волны почти перехлестывали через преграду. Сваленные ближе к корме бочки и мешки заставили нос корабля чуть приподняться, но было понятно, что форштевень крепко зацепит диковинный канат.

– Порвем, – прокряхтел гребец, сидящий впереди Квазимодо. Сам вор почти ничего не видел – нужно было грести.

У правого края заграждения тем временем что-то все же происходило – вспухали водяные пузыри, что-то хлюпало и плескалось. Наконец вынырнула хитка. Куп, единственный не занятый на веслах и руля, немедля всадил ей в затылок болт из арбалета.

Темно-коричневая черта заграждения начала заметно проседать.

– Есть! – торжествующе завопил Нога и, наваливаясь всем телом на рулевое весло, взял еще правее. Драккар с ходу налетел на почти исчезнувшую в воде преграду. Казалось, дерево затрещало, наскочив на камень. Людей бросило вперед.

– Весла! – отчаянно заорал Нога.

Гребцы подняли весла. Драккар с треском полз и никак не мог переползти рукотворный риф. Казалось, корабль вот-вот засядет намертво.

– На нос! – завопил Нога. Пихая друг друга, гребцы бросились на нос судна. Нога, брызгая слюной и проклиная все подряд, начиная от неудачно сложившихся звезд в час своего рождения и кончая блудливыми прародителями хиток, работал рулевым веслом. Ему помогал куда более сдержанный Пень. Драккар неохотно сполз с препятствия и, с облегчением скрипнув, закачался на волнах. На носу восторженно завопили гребцы.

– На весла, дети плешивых ежей! – радостно воззвал Нога.

Драккар устремился в открытое море.

Квазимодо пнул босой ногой весло и пошел к корме.

– Нога, поворачивай.

– Чего? – изумился рулевой.

– Лягушку подберем.

– Ты чего, Ква? Он же и не вынырнул ни разу. Помянем парня на «Высоком». Геройский ныряльщик был.

– Я те дам «был»! Ныр всегда выскочит. Он аванка на нож брал.

Заворчали гребцы:

– Зачем возвращаться? Сгинул парень, чего уж там. Там этих сук все равно что рачков под берегом. Еще насядут на весла, не отцепимся. А наших парней и тела-то не всплыли. Не дури, одноглазый.

В руке Квазимодо оказалась глефа, и он в бешенстве заорал:

– Я своих не бросаю! А если трусите, то сейчас же кровью сочтемся. Нога знает – меня завалите, но и я вас почешу – кишки наружу размотаю. Лягушка свое дело сделал. Поворачиваем, что мы – улитки неблагодарные?

Бешено затрещал и засвистел до сих пор смирно сидевший на мачте геккон.

– Во разорались, – заметил кто-то из моряков.

Геккон, вертя хвостом, кинулся на корму, проскользнул между ног Квазимодо и, с ненавистью посвистывая, полез по ступеням на рулевую площадку.

– Сейчас кинется баб хвостатых топить, – сказал моряк в разодранной рубахе. Кто-то засмеялся.

– Нехорошо, – пробурчал Пень. – Мы вроде сейчас на открытой воде.

– Как я понимаю, риск будет не так уж велик, – заметил Куп, взводя арбалет.

– Так чего весла бросили?! – заорал Нога. – Разворачиваемся, живо!

Драккар, толчками наращивая скорость, полетел обратно к берегу.

Квазимодо, не оставивший глефу, навалился животом на борт на носу. Над головой поскрипывала оскаленная песья голова в облезлой синей краске.

– Вдоль берега заходим. Лягушка, если уцелел, наверняка на мыс выбрался…

У берега мелькнула темная голова хитки. Куп немедленно щелкнул из арбалета. Драккар двигался вдоль скал. Впереди уже маячил вход в злосчастную бухту. Первым фуа заметил Пень:

– Вон он сидит! Хоть бы помахал, дубина перепончатая.

Ныр сидел на одном из камней, не дальше шагов пяти от прибоя. Неуверенно поднял руку.

– Ранен, должно быть, – пробормотал вор и обернулся к гребцам: – Ногу у него, должно быть, скрутило. Забрать нужно. Останавливаться не будем, эти суки на весла опять налипнуть могут. Высадимся, потом вот на ту скалу Лягушку затащим, а вы второй заход сделаете. С ходу нас подберете. Кто со мной?

– Пожалуй, я схожу, – сказал Куп. – Люблю я землю, такой уж я не морской человек.

– Не, не пойдет, – отозвался с кормы Нога. – Вы оба хлипкие, а Лягушку, если он сам прыгать не может, волочить придется. Берите у меня весло кто-нибудь…

Глефу Квазимодо оставил – она мешала прыгать. Драккар скользил вдоль берега, здесь прибой пенился на узкой песчаной полосе между камней. Вор понадежнее засунул топор за пояс и прыгнул к берегу. Уже летя, успел заметить уходящую под корабль темную тень туши хитки. Вода показалась холодной. Рядом, окатив вора фонтаном, плюхнулся Нога. Оба как ошпаренные выскочили на берег. Почти тут же на полоску песка высунулась хитка. Прибой полоскал ее груди-мешки. Щелчка арбалета слышно не было, но в толстой шее морской девы оказался болт. Хитка немедленно скрылась в воде.

– Здорово Куп стреляет, – заметил вор, забираясь на прибрежные камни.

– Точно, жаль только, что этим тварям наплевать. Точно как жены – толстые, жуткие и хрен убьешь. – Нога засмеялся.

– Не все жены толстые, – заметил Квазимодо.

– Ясное дело. Уж не думаешь ли ты, друг, наплодить маленьких одноглазых оборотней?

– Только если леди Теа сочтет возможным выйти замуж за такой кошмар, как я.

– Ух ты, да у вас всё как у благородных, – пропыхтел матрос. – И давно вы сговорились?

– Давненько. Вот ждем, когда нам апартаменты обставят, а там и свадьбу сыграем.

Нога заржал:

– А что – у вас получится.

Ныр сидел на камне и выглядел очень несчастным. Рубашка висела лохмотьями, под ней уже начинали темнеть обширнейшие, чуть ли не во все тело синяки. Под носом у фуа виднелись следы уже подсохшей крови. Больная нога походила на посиневшую кочергу.

– Жив? – поинтересовался, ухмыляясь, Квазимодо.

– Разве это жизнь? – гундосо проворчал фуа. – Ступить не могу. И нож потерял.

– Нож с нас причитается, – пообещал Нога, взваливая ныряльщика на плечо. Ныр застонал, и моряк прикрикнул: – Ты там меня соплями не заливай. Я не как некоторые – дамочек на руках носить не приучен.

Квазимодо утешил кривящегося от боли фуа:

– Здесь недалеко. На драккаре отдохнешь.

– Я думал, ты за мной не вернешься, – пробормотал ныряльщик.

– Когда это я за тобой не возвращался? – удивился Квазимодо.

– Он-то за тобой сразу вознамерился поворачивать, – подтвердил скачущий по камням с грацией быка моряк. – А мы там обсуждение устроили. Расслабились без капитана, выходит.

– Ладно. – Фуа очередной раз охнул от боли. – Нож жалко.

– Ты и без него на редкость тяжелый, – заявил Нога, поправляя беспомощно висящего на плече ныряльщика. – И пахнет от вас, лягушек, рыбой…

Они взобрались на нависающую над прибоем скалу. Со стороны утес казался гораздо ниже. Квазимодо с сомнением глянул вниз – высоковато будет. Тут и кости можно переломать. Это если еще не промахнешься и в воду не бултыхнешься. Драккар уже заходил к берегу. А под утесом собирались разглядевшие врагов хитки.

– Как бы мне прыжочком шпангоуты не разнести, – с опасением сказал Нога и сплюнул в поднятые к скале лица-морды хиток.

– Драккар крепкий, – пробормотал, морщась, Квазимодо. Хитки начали петь, и виски снова болезненно сдавило.

– Мозги свербит, – пожаловался Нога.

– А я ничего не слышу, – заметил Ныр, безучастно висящий на плече моряка. – Нога, ты вместе со мной прыгать будешь?

– А что делать? Ты же сам не сиганешь?

– Наверное, уже нет, – задумчиво сказал фуа. – А что это тебя трясет? Не вздумай на баб пятнистых смотреть.

– Мы не смотрим, – невнятно пробормотал вор. – Но уж очень завывают.

Хиток под скалой собралось уже десятка два, и их вкрадчиво-неопределенный хор начинал сводить с ума. Вор выдернул из-за пояса топор и, не глядя, метнул вниз. Судя по звуку, попал. Чуть полегчало.

– Я за твоим топором снова нырять не буду, – заметил фуа.

– И не надо. Это чтобы твоему ножу на дне одиноко не было. – Квазимодо понял, что его начинает сильно трясти.

Драккар шел вдоль берега. Весла убрали, и разогнавшийся корабль скользил вдоль пены прибоя. Чуть зацепится, затормозит – хитки полезут упорными слизняками. У мачты несколько человек растянули край запасного паруса.

– Мачту не сшибите, – заорал кто-то с корабля.

На воду Квазимодо не смотрел, только на драккар, выбирая место, куда прыгнуть.

– Пожалуй, я с Лягушкой скакать не буду, – в последний миг передумал Нога.

Ныр, взвизгнув, мешком полетел вниз. Следом сиганул похожий на татуированного медведя моряк. Последним прыгнул Квазимодо.

Поймать тентом-парусом морякам никого не удалось, и Квазимодо шлепнулся на груду тел. Угодил лбом в рукоять чьего-то меча, да так, что из глаза полетели искры. Куча ворочалась и ругалась, но в целом все обошлось благополучно. У фуа снова пошла кровь из разбитого носа, а Нога охал и держался за живот.

Драккар вновь отвернул от берега.

Квазимодо сидел у кормового весла, прижимал ко лбу относительно прохладное лезвие ножа. Драккар шел ходко, приближаясь к замершему на якоре «Высокому», и решать нужно было срочно.

– Людей мало, – шептал Нога. – Половина точно к Кехту переметнется. Не дойдем в одиночку.

– На «Высокий» перейдем – порежут ночью. Или за борт упадем, – возражал Пень. – Незачем на когг переходить. Верная смерть.

– А что делать? Ни ты, ни я в одиночку корабли не водили. Это ж не вдоль глорского побережья болтаться. Ни примет, ни карты настоящей, у нас нет. Тоже верная гибель. А так, может, ты да Лягушка уцелеете. Кехту люди все равно нужны. А в одиночку на драккаре идти – только лишнее время мучаться.

– А если не в одиночку? – вмешался Квазимодо.

– Это как?

– Увяжемся за «Высоким». Мы легче, скорости сравнимы. А у нас еще и весла есть. Хоть и несколько человек сядет, а на худой случай сгодится.

– Думаешь, Кехт смирится, что мы хвостом тянемся? Да он наизнанку вывернется, лишь бы нас утопить.

– А что он сделает? На абордаж нас возьмет? Людей-то маловато осталось.

– А расстреляет? Два эвфитона – не шутки.

– Не очень-то из его эвфитонов постреляешь, – убежденно заявил Квазимодо.

– Ох, втравливаете вы меня в самогубство, – вздохнул Нога.

– Я еще Теа вытащу, – пообещал вор. – Она и трех эвфитонов стоит.

– Это – да. Такого лучника я еще не видал, – согласился Нога. – И Лягушка у нас. Отойдет – может, и рыбка у нас будет.

Ныр в заговоре участия не принимал. Лежал, задрав к вечереющему небу забитый подсохшей кровью нос. Геккон, радостно прищелкивая, расхаживал по груди хозяина.

Нога, наваливаясь грудью на рулевое весло, почесал бороду:

– Эх, была не была, давайте хоть напоследок Кехта драккара лишим. Пусть, кабан, от желчи лопнет.

Море оставалось спокойно. Драккар, пусть и без полного комплекта гребцов, лихо двигался к «Высокому». До когга оставалось рукой подать, но там никакого оживления не наблюдалось. Странно. Вполне можно предположить, что капитан Кехт не будет так уж рад возвращению всех без исключения подчиненных, но рабочие руки ему очень нужны. Да и не один он на «Высоком» остался – неужели никто не порадуется за товарищей, чудом вырвавшихся из объятий холодных сисястых красавиц? Да рассказы о таких происшествиях годами по кабакам гуляют.

– Что у них там стряслось? – недоуменно поинтересовался Нога. – Такое впечатление, что им уж лень и задницу за борт выставить, чтобы нам на голову нагадить.

– Кехт от злости всех в трюм на бревна загнал, – сказал чернявый моряк, работающий веслом ближе к корме. – Чтобы поскорее забыли, как он грести быстро умеет.

– Не, Черный, смотри – вон кто-то на носу да возле борта торчит, – не согласился зоркий Пень.

– Это из «хороших». Из тех, что капитана, бросившего своих, со счастливым спасением радостно поздравили, – пояснил Черный.

Его тут же оборвал кто-то из гребцов:

– Заткни хлебальник, Черный. Вечно ты капитана в спину хаешь. А при нем тебя, умника, не видно, ни слышно.

Черный засопел, но смолчал.

Квазимодо подтянул штаны, поправил полегчавший пояс. Топора нет, арбалет сдуру на когге оставил. А ведь будет сейчас дело. Уж очень момент удобный. Для всех удобный. Вор осторожно постучал носком сапога по ноге Ныра.

– Что, уже? – Фуа с печальным вздохом сел и принялся упрятывать под лохмотья рубашки геккона.

Квазимодо смотрел и не мог ничего понять. Почти все гребцы привстали, глядя вперед. Корма «Высокого» приближалась, и догадавшийся раньше других, в чем дело, Пень невежливо захохотал.

Капитан Кехт сидел в лодке. Очевидно, очень долго сидел. Здесь же скорчились его помощник и оба гребца. Лодку держала под прицелом арбалета Теа. Девушка стояла на носу «Высокого». В руках у нее вместо любимого лука почему-то был арбалет вора. Наконечник болта неуклонно следил за капитаном. Лицо у лиски от злости совсем заострилось и походило на бледный веснушчатый треугольник.

Над бортом ближе к корме торчали головы немногочисленных членов команды «Высокого».

Положение прояснилось. Разъяренная Теа не давала никому к себе приблизиться и не позволяла капитану подняться на борт. Чем-то она умудрилась весьма сильно напугать моряков. Должно быть, капитан Кехт вдоволь успел насладиться сидением в неудобной долбленке. На его окостеневшее лицо страшно было смотреть.

Драккар замедлил ход.

– Капитан, случилось что-нибудь? – крикнул Нога. Смех он в себе постарался задавить, но все равно прихрюкивал.

– Наконец-то и вы здесь, – хрипло, но доброжелательно сказал капитан. – Клянусь всеми соплями моря, в такое тупое положение я еще не попадал. Рыжая сука не дает нам подняться на борт. Совсем ополоумела. Правду говорят: «убей дарка, сразу как увидишь, и боги тебе улыбнутся». Ну, сейчас вы здесь, и я надеюсь, Леди с Холмов позволит нам подняться и заняться делами. Я рад, что вы вырвались даже без поддержки «Высокого».

– Мы не все вырвались, – вызывающе сказал Черный. – Шестеро остались там. Сейчас они, должно быть, уже попали на брачное ложе к тем красавицам. Или ты их дезертирами, застрявшими у шлюх, объявишь?

– Вот дерьмо. Черный, ты же всегда был молчуном. Лучше бы тебе им и оставаться. Зубы целее будут. Впрочем, сегодня для всех был нелегкий денек. Видят боги, никто не мог знать, что бухта полна жирножопых тварей. Наши парни погибли – не они первые в этом походе. Мы все знаем, что нас рано или поздно ждет путешествие к предкам. Семьи погибших получат свою долю без обмана. И хватит болтать, пора сваливать от этого сучьего острова. – Капитан задрал голову. – Оборотниха, все, кто мог, вернулись. И твой недоносок тоже. Не пора ли закончить с баловством? Лезь в свое логово, тебя не тронут. Пусть с тобою в Глоре разбираются. Я не воюю с суками.

– Это мы заметили, – негромко, но отчетливо произнес вор. – Тебя бабы чересчур пугают.

– Полумордый, я рад тебя слышать. Если бы ты решил задержаться в бухте, не знаю, что бы я и делал. Кто бы мог подумать, что оборотнихи так привязываются к таким красавчикам, как ты. Отчаянный ты любовничек. – Капитан улыбнулся. – Может, хватит болтовни? На «Высоком» нет крыс, но если бы они были, то твердо бы знали, что ни единая живая душа не доберется до Глора без меня. Ты же не дурак, одноглазый. Прикажи своей хвостатой даме опустить арбалет. Без меня вы все мертвецы.

– Так точно, господин капитан. Может, мы и мертвецы. Только вчера на меня лезли с копьями какие-то неведомые голодранцы в перьях, а сегодня вы привели нас к самым жутким шлюхам моря. А что будет завтра? Поскольку, как вы заметили, я не дурак, то меня одолевают вопросы. Где вы были вчера, когда мы вчетвером защищали корабль? А сегодня в бухте? У нас на «Эридане» не было заведено, чтобы капитан наслаждался зрелищем резни издали. Мы, хрен вам в рот, вообще пассажиры. Боюсь, что как капитан ты утратил наше доверие.

Кехт побагровел:

– На бунт подбиваешь?

– Я?! Да никогда. Просто меняю корабль.

Кехт пренебрежительно засмеялся:

– Ты спятил? Ты что, сопляк, водил драккары? Почему бы тебе не умереть попроще?

– Я и хочу попроще. Хватит с меня хиток и туземцев-людоедов. Доплывем как-нибудь и без твоего тухлого командования. Пожалуй, без тебя наши шансы даже повыше будут.

– Попробуй только, – тихо прорычал Кехт. – Драккар мой. Мой и команды «Высокого».

– Где? Где написано, что ты его хозяин? Закон ясен: брошенный корабль – собственность того, кто приводит его в порт.

– Драккар мой!

– Пошел в задницу.

Капитан Кехт вскинулся, долбленка под ним закачалась. Жалобно застонал помощник капитана.

– Копыто ты склизкое! Сиди, навозный ублюдок! – зарычала с высоты когга Теа. – Я еще ничего не сказала. А у тебя сейчас яйца отлетят.

Капитан стиснул борта лодки так, что казалось, дерево раскрошится под пальцами, но остался сидеть на месте.

В тишине лишь слабо постанывал и раскачивался помощник капитана. Квазимодо внезапно сообразил, почему мужчина едва сидит и сжимает потемневшую тряпку между ног. Теа давно лелеяла мечту отстрелить капитану Кехту яйца. Только почему первым пострадал помощник?

– Подожди стрелять, рыжая. – Нога откашлялся и постарался наполнить голос уверенностью. – Кехт, мы уходим. Сдается, под твоей командой не все из нас достигнут Севера. Так что лучше расстаться по-мирному.

– По-мирному? – Капитан снова засмеялся. – Валяйте. Дайте угадаю, что раньше будет. Перевернет вас шторм или сожрете друг друга с голоду? Нет, вы и до первого шторма-то не дотянете. Убирайтесь, океан велик.

– Океан велик, – согласился Нога. – Чего терять время на болтовню? Решайте, кто с нами, а кто рискнет идти с капитаном Кехтом, грозным повелителем хиток.

После короткой паузы экипаж драккара разделился. К носу отошли куда больше людей. Нога явно не считался достойной заменой капитану Кехту. На корме, кроме заговорщиков, остался Черный и еще трое моряков. Ничтожность количества бунтовщиков подтолкнула верных капитану бойцов к вполне понятным нехорошим мыслям. Руки потянулись к тесакам.

– Не наигрались сегодня? – Вор ухмыльнулся. – Спокойнее, парни. Зачем вам капитан без яиц? Засмеют.

Бойцы несколько поостыли. Как стрелок лиска пугала моряков куда больше, чем в качестве оборотнихи.

Драккар не без труда подвели носом к «Высокому». Начали передавать оружие, полезли наверх моряки. Воцарилась обычная возня и ругань, на миг показалось, что ничего особенного не произошло. Только капитан со своими людьми сидел в лодке да торчала неподвижной статуей на носовой надстройке рыжая девушка с арбалетом.

– Плохо дело, – пробормотал Нога. – Как мы справимся? Ладно, хоть помрем спокойно. Я рассчитывал еще хотя бы на четверых.

– Позови. Чего стесняться? – посоветовал вор, которого сейчас волновали совсем другие проблемы.

– Эй, Куп, а ты не хочешь поменять судно?

Парень обернулся, пожал плечами:

– Я на службе. Приказ мне был – идти на «Высоком». Сами понимаете.

– Ну да, – хмуро сказал Нога. – Ладно, попробуй уцелеть.

Куп кивнул:

– Может, увидимся в Глоре.

Парень полез на борт «Высокого», и Квазимодо заметил, что арбалет Куп оставил на драккаре. Надо думать, не случайно.

Драккар опустел. Пока Нога потерянно озирал опустевшие скамьи и оставленные весла, Пень уже бубнил вполголоса, примериваясь, кому из крошечного экипажа чем заняться.

Квазимодо, чьи мысли целиком поглощала бедняжка-лиска, завладел брошенным арбалетом и несколько успокоился. Теа торчала неподвижно, уверенно опершись локтем о зачехленный эвфитон, арбалет в ее руках неустанно следил за капитаном. Но вор видел, как тяжело приходится подруге. Губы ее превратились в тонкую нитку, на лице болезненно-ярко выступили пятна узора. Сколько же она так стоит? Еще чуть-чуть пусть продержится…

– Капитан, – весело окликнул Квазимодо. – Жаль, что расстаемся, но пора и дела уладить. Как насчет окончательного расчета? Денежки-то вы с нас по полной взяли.

– Тебе что, деньги вернуть? – Похоже, капитан все-таки удивился.

– Нет, нет, что я вас в расход вводить буду? С серебром в Глоре разберемся. Но насчет жратвы уж будьте добры распорядиться. У меня Лягушка очень кашу любит.

– Может, все-таки деньгами возьмешь? – издевательски предложил Кехт.

– Взял бы, да сейчас с перерасчетом возиться некогда, – серьезно объяснил вор.

– Ладно, дайте этим недоумкам по мешку крупы и муки. Пусть никто не говорит, что мы их подыхать от голода бросили.

– И фасоли. Я знаю – два мешка еще осталось. Фасоль входит в обязательный рацион. По всем накладным полагается. Без обмана…

Наверху заругались, но довольно быстро принялись сбрасывать продукты. К удивлению вора, кидали даже больше, чем было приказано. Свалился еще один, лишний, мешок муки. Наверху опять заругались. Чуть не свалив хромого фуа, прилетел почти полный бочонок солонины. Сам вор поймал корзинку с двумя кувшинами масла.

– Вы что там?! – заорал капитан Кехт. – Совсем одубели?

– Ты не ерзай, – посоветовал Квазимодо, без спешки взводя арбалет. – А то рыжая во что-нибудь не то попадет. Ей разве объяснишь, что тебя пристрелить не по флотскому закону будет? Она же с Холмов, совсем без понятия.

– Заткнись, урод. Проваливайте. Или еще что-нибудь ваша одноглазая милость желает?

– А как же – лодку и эвфитон.

– Лодку берите. Эти бревна только на дрова годны. А орудие… – Капитан сделал короткий неприличный жест.

– Мы, между прочим, корабль Флота. Если стурворм или еще какой ящер к нам подойдет?

– Часть вторая: «передача корабельного вооружения осуществляется по личному распоряжению командующего группы», – не только ты, Полумордый, грамотный. Не огорчайся, – заверил Кехт, – вы и без ящеров передохнете.

– Нет – так нет. Лодочку мы заберем. – Квазимодо опер арбалет на борт. – Вас не оскорбит, если я вас на прицеле подержу?

– Пустяки. – Капитан погладил бороду. – Знаешь, о чем я сейчас думаю?

– Знаю. Мечтаешь о том, как с меня шкуру сдирать будешь. Но мне это неинтересно. Рыжая! – во все горло завопил вор. – Собирай вещи.

В драккар полетели дорожные мешки, спрыгнула вооруженная до зубов лиска. Квазимодо кинул взгляд на ее почти незнакомые, запавшие глаза и пробормотал Ноге:

– Нам надо быстро уходить.

Вместо Ноги ответил молчаливый Пень:

– Мы готовы, только быстро не получится. Гребцов мало.

– Ну, как сможем, – прошептал вор, продолжая держать на прицеле капитана Кехта.

Драккар неловко начал отходить от «Высокого». Теа молча забрала у вора арбалет. Капитан Кехт заерзал. Квазимодо приветственно махнул ему рукой и побежал помогать ставить парус.

На «Высоком» снова возник шум. Громко заорали, потом какая-то фигура взлетела на нос, проскочила по бушприту и бухнулась в воду.

– Это еще что? – изумился Нога.

– Это тот, кого ты не позвал, – крикнул вор. – Что встали? Поворачивайте, подберем…

Фуа и худой моряк по имени Будэк общими усилиями выудили из воды похожую на подбитую утку Бонгу. Молодой женщине здорово мешала промокшая юбка и незажившая рана на боку. Повязка набухла кровью. Бонга вырвалась из рук спасителей, подошла к незнающему, что сказать, Ноге и с короткого размаха заехала ему в глаз. Моряк охнул, а молодая женщина рявкнула:

– Что уставились? Удирать нужно.

Действительно, капитан Кехт уже был на палубе. Слышно было, как он разъяренно орет. На «Высоком» развернули кормовой эвфитон. Драккар под парусом уходил, но все еще оставался в пределах досягаемости мощного метательного орудия. Стоящие у рулевого весла Нога и Пень видели, как сорвалась с орудия стрела и неожиданно бессильно плюхнулась в воду почти под бортом когга. С эвфитоном «Высокого» что-то явно стряслось.

Теа присела на скамью рядом с усердно работающим веслом Квазимодо.

– Так и будет? Эту жердь двигать? Все время?

– Нет, только пока не сдохнем.

Лиска фыркнула:

– Знаешь, ты мог бы уже сдохнуть. У меня не осталось сил держать этот тупой арбалет, а ты начал торговаться из-за вонючих продуктов. Я уже думала, не проделать ли тебе дырку в голове и взглянуть, что случилось с остатками твоих мозгов.

– Извини. С продуктами мы сможем помучаться дольше. Кстати, мы вроде договаривались больше не брать заложников?

– Я и не брала. Просто хотела, чтобы они вернулись за тобой, дураком. Только они плыть к острову не хотели. Так и торчали – ни туда, ни сюда. Ква, правда, что вас хитки околдовали? Они что там, совсем голые были?