Текст книги "Чудотворные иконы Богоматери на Руси"

Провинциал Онуфрий Братковский известил окружным посланием все Базилианские монастыри. В своем послании он особенно предписывал настоятелям, чтобы они прибыли на Почаевскую гору хоть за четыре дня до коронации, и забрали с собою всех годных людей «для заседания в исповедальнях, или услужения гостям», а также привозили разные вещи, нужные для столов и для церкви, «как то лучшие церковные облачения, чаши, подсвечники»[106]106
  Преслав. Поч. гора стр. 102.


[Закрыть]).

После этого на восьмидневное празднование коронации в Почаев собралось одних униатских и латинских священников до тысячи человек, а кроме высшей польской аристократии, панов и шляхты, простого народа было более ста тысяч. По повелению короля пришли также и войска: целый полк конных жолнеров из Украины, под начальством графа Игнатия Стемпковского, королевского подкомория, и рота пехоты из Дубенского замка, с пушками, от князя Яна Сангушки, кавалера ордена Белаго Орла.

В Почаевской лавре приготовления к торжеству коронации прежде всего начались с украшения соборного храма и сооружения особой каплицы[107]107
  Каплица ж. устар. – часовня (обычно католическая или лютеранская).


[Закрыть] для коронования. Тогда нынешний соборный храм только два года как начал строиться. Богослужение совершалось в прежней церкви, выстроенной Домашевскими. Эта церковь была трехпрестольная: во имя Живоначальной Троицы, Успения и Благовещения Божией Матери; но так как ожидали много народа, то, с разрешения Рудницкого, в ней устроили до тридцати боковых, (конечно, без иконостасов) престолов, чтобы священники, не мешая один другому, могли служить обедни для богомольцев. Стены храма от карнизов до самого пола были покрыты красным штофом, обшитым золотым гасом.

Местом для коронования св. иконы Почаевские Базилиане выбрали чистое поле, на восток от монастыря, где теперь находится кладбищенская Рождество-Богородичная лаврская церковь. Тут они устроили величественную временную каплицу, на восьми высоких столбах. Со всех сторон она была открыта для народа; главный ход в нее был с запада по семиступенной лестнице. Внутри она была устлана богатыми коврами, а посредине устроен освященный престол для служения литургии, на котором были поставлены: ковчег, золотые и серебряные подсвечники, и приготовлено место для чудотворной иконы. На стенах были надписи из текстов, взятых из книги Исход, где говорится о ветхозаветной скинии и о первосвященнике (29, 24; 40, 22). Над престолом был устроен богатый балдахин из красного бархата, а свод раскрашен изящною живописью. Снаружи восьмигранный купол был выкрашен зеленою краскою.

От монастыря до каплицы были насажены зеленеющие деревья. По обеим сторонам дороги стояли артиллерия и пехота. Конница окружала каплицу на недалеком расстоянии в палатках. От монастыря до каплицы, на одинаковом расстоянии было выстроено пять триумфальных арок, в четыре этажа каждая, с фронтонами, хорами для музыки, тремя проходными дверями.

Первая из них, выстроенная не далеко от коронационной каплицы и с восточного фронтона, обращенного к ней, была посвящена имени папы. Поэтому на ней были изображены предметы, принадлежащие папе, регалии папы: три звезды, крест, две руки, сложенные крестообразно, тиара, ключи ап. Петра и трисоставный крест и т. п. Западный фронтон был посвящен имени отчизны с гербами короля и Польши. Польша была изображена в виде двух женщин, изображающих Польшу и Литву. Обращаясь к изображенной тут же иконе Богоматери, одна из них подносила ей венец с скипетром и словами: прииди и царствуй над нами (Суд. 9, 10); другая подносила княжескую корону, и как бы говорила: Царствуй над нами Ты и Сын Твой (Суд. 8, 22).[108]108
  Сказание о Поч. лавре А. А. стр. 107–108.


[Закрыть]

Вторая арка также состояла из двух фронтонов, из которых восточный был посвящен «Преславному Воеводству Волынскому», в котором, как и теперь в Волынской губернии, тогда находилась Почаевская обитель. А потому главное место на нем занял герб Волыни, т. е. кавалерийский на красном поле желтый крест, с распростертым над ним орлом. Под ним надпись: «Гора Господня и дом Божий на версе горы, и возвысится превыше холмов, и приидут к ней ecu языцы».[109]109
  Исаія, 2, 2.


[Закрыть]

Западный фронтон был посвящен Потоцкому, как фундатору лавры, и на главных местах содержал изображение Потоцкого герба, т. е. семиконечного креста в щите, а также патронов: папы Климента, короля Станислава, Николая Потоцкого и епископа Сильвестра как главных деятелей коронации[110]110
  Преслав. гора Поч. стр. 105.


[Закрыть] и т. п.

Третья триумфальная арка с восточной стороны была посвящена «Ясновел ьможным «коронным гетманам: Росцишевскому, Стемковскому, Ржевусскому, Оссолинскому и др. «как главнейшим благодетелям и заступникам земли Волынской», с западной всему духовному званию под именем капитулы Ватиканской и епископов латинских и греческих, с изображением гербов Базилианской русской конгрегации, нунция папского в Полыпе униатского митрополита Фелициана Володковича, Сильвестра Рудницкого[111]111
  ІІресл. гора Поч. стр. 108.


[Закрыть] и т. п.

Четвертая арка была главным образом украшена только с одной восточной стороны и посвящена Базилианскому ордену. На ней главное место занимал Базилианский герб, т. е. изображение огненного столба, с ликами разных святых из этого, как думают латиноуниты, ордена, как-то: Василия Великого, Иоанна Дамаскина, Феодора Начертанного, Иосафата Кунцевича и др.[112]112
  Сказание о Поч. лавре А. А. стр. 107–108.


[Закрыть]).

Последняя, пятая арка была устроена при самой церкви и составляла как бы преддверье или паперть в церковь. На ней была изображена икона Пр. Троицы, венчающей Богоматерь, с словами, как бы из уст Бога Отца: Дщи Моя[113]113
  Руф. 3. 1.


[Закрыть]); из уст Бога Сына: Мати Моя[114]114
  3 Цар. 2, 20.


[Закрыть]), – Духа Святаго: Возлюбленная Моя… прииди, будешь венчанна[115]115
  Песн. 11. 4. 8.


[Закрыть]). И все это заканчивалось следующею надписью: Во дни оны, возставми Мариам иде… и возвратися в дом Свой[116]116
  Лук. 1, 36–56.


[Закрыть]).

По обеим сторонам дороги от одной триумфальной арки к другой были разставлены картины, изображавшия чудеса, бывшия в разное время от иконы Почаевской Богоматери. Над каждой из них были написаны слова из св. Писания, относящияся к содержанию картины, а внизу стихи на польском и латинском языках, объясняющие это содержание.

На первой из картин с правой стороны было изображено 1) явление Божией Матери на огненной скале с надписью из пророка Исаии: место следов Моих ублажу.

2) Параллельно с этой картиной с левой стороны была поставлена картина, изображающая разного рода больных, получающих исцеление от чудотворной иконы, с надписью: «И дана бысть им вода от камене несекомаго… сими сии благодетельствовани быша»[117]117
  Прем. 11, 4–6.


[Закрыть]).

Затем в таком же порядке следовали 3) Изображение митрополита Неофита, дающего св. икону Гойской; 4) Видение небесного света возле чудотворной иконы, явленное Гойской; 5) Изображение Филиппа Гойского, получающего исцеление пред св. иконою; 6) Отдание св. иконы Гойскою на вечное хранение инокам Почаевским; 7) Изображение инока, усеченного татарами и полагающего голову свою пред чудною иконою; 8) Воскрешение Василия Шкарпитки 1665 г.; 9) Изображение, как чудотворная икона Почаевской Богоматери плакала в течении четырех недель 1674 г.; 10) Исхищение Почаевского инока из татарской неволи; 11) Явление Божией Матери во время войны Збаражской; 12) Исцеление Ледуховской 1674 г.; 13) Спасение юноши, упавшего в колодезь; 14) Воскрешение младенца, положенного пред иконою в 1710 году.

Остальные 14 икон, изображающие последующие чудеса Богоматери в том же порядке были поставлены.

К каждой триумфальной арке назначили особую музыку с барабанами, трубами и другими музыкальными орудиями. Вблизи каждой арки по сторонам были расставлены пушки, мортиры и другие огнестрельные орудия. По стенам ворот были развешаны тысячи разноцветных фонарей и плошек.

Когда все было готово, за два дня в Почаев прибыли коронатор епископ Рудницкий и Холмский епископ Максимилиан Рыло. Утром 7 числа пред обеднею, которую служил епископ Рыло, Потоцкий торжественно внес ватиканские короны в церковь, при огромном собрании панов и народа, которые епископ положил на св. престол в ожидании коронации. Того же числа Рудницкий служил вечерню. Кафедральный экклезиарх Бродович говорил проповедь. Из города Брод (в 20 вер. от Почаева) с крестным ходом прибыло церковное братство, сопровождаемое духовенством, и соединилось с местным братством. После вечерни с крестным ходом св. икону перенесли на место коронации. Св. икону несли два архимандрита под богатым балдахином, который поддерживали четыре знатных пана из Волыни. Во главе всех, в мантии и омофоре, шел Максимилиан Рыло. Шли через новоустроенные арки, на которых на хорах гремела музыка. Войска палили из пушек и ружей; все арки были

освещены разноцветными огнями. Когда икону внесли в каплицу, епископ поставил на реликвиарии, устроенном на престоле с мощами св. Василия Великого, Иакова Персиянина, св. великомученицы Варвары и др. и покадив ее, начал петь: Под Твою милость… Народ повторял эту песнь, как знакомую ему, за духовенством, и все с большим усердием молились Царице Небесной. После этого монахи по очереди служили повечерие, полунощницу и воскресную заутреню (8 сентября тогда приходилось в воскресенье). После шестой песни читали акафист Богоматери, затем пели разные литании, молитвы, пока на востоке не занялась заря и не возвестила, что пора начинать литургию в каплице.

Между тем в церкви богослужение совершалось своим порядком. В два часа пополуночи, после пушечной пальбы, начали благовестить к заутрене. После троичного канона стреляли из пушек; а унитские и латинские священники служили тихие литургии на боковых престолах. Во время величания была пальба, а после утрени служили первую гласную обедню, в приделе Благовещения Богоматери, при громе музыки, стоявшей на первой арке, пред входом в церковь на крыльце.

В семь часов утра к коронационной каплице в великолепной карете приехал коронатор Рудницкий и ожидал в особой палатке, пока не были принесены с большим торжеством ватиканские короны. Их несли также, как и накануне, при большом стечении народа, с пушечной пальбой и громами музыки. Короны несли под балдахином провинциал Братковский и супериор Почаевской Лавры Дометиан Яновский. Во главе духовенства опять был епископ Холмский в полном архиерейском облачении.

Коронатор Рудницкий в полном облачении, окруженный духовенством, сенаторами, военными и гражданскими чинами, встретил короны у самой каплицы, при страшном громе орудий и музыки. Поднеся короны, Братковский обратился к Рудницкому с латинскою речью, в которой просил докончить дело коронации возложением корон на св. икону. Рудницкий также ответил речью, в которой выразил благодарность Ватиканской капитуле и Потоцкому, положил короны напрестол возле иконы и благословил приступить к действию.

Тут провинциал и супериор прочли в слух народа торжественную присягу, что ватиканские короны будут вечно находиться на св. иконе. После этого было прочтено папское бреве о даровании для этого индульгенций, и ватиканский декрет о поручении Рудницкому совершить коронацию. Загремели пушки. Дометиан Яновский произнес речь, после которой Рудницкий торжественно благословил обе короны при новом громе пушек и музыки. После этого опять прочли папское бреве о даровании индульгенций и пели: Достойно есть.

После этого Рудницкий, войдя на ступени, ведущие к престолу, возложил прежде освященную корону на главу Спасителя, говоря: «как руками нашими венчаешься на земли, так и мы да удостоимся от Тебя венчаться славою и честию на небе». Потом возложил другую корону на голову Богоматери, говоря: «как руками нашими венчаешься на земли, так и мы да удостоимся от Христа славою и честию венчаться на небе».

Во время возложения корон играли на разных музыкальных инструментах, били в барабаны и стреляли из пушек и ружей. Между тем Рудницкий молился об упокоении первого изобретателя коронации графа Александра Сфорци Паллавичини; затем диакон прочел ектению о здравии папы, короля, кардинала Генриха де Иорк, епископа Рудницкого, и фундатора Потоцкого; последовал отпуск, и по пропетии: «под Твою милость» …, церемония кончилась.

После этого икону также торжественно, как и накануне, перенесли в церковь на Почаевскую гору, при громе пушек и музыки с приближением к каждой из триумфальных арок. Четыре архимандрита: протоархимандрит Важинский, провинциал Братковский с Иннокентием Матковским и Дометианом Яновским несли киот с венчанною иконою на реликвиарии. Священники и монахи шли впереди в два ряда. За иконою в полном архиерейском облачении шли оба епископа. Множество богомольцев всякого пола, чина и звания шли в крестном ходе. Проходя через каждую триумфальную арку, несущие поднимали реликвиарий с св. иконою на все четыре стороны, чтобы весь народ мог ее видеть.

Внеся икону в церковь, ее поставили на большом престоле, на котором совершал литургию Рудницкий, при пении монахов и громе музыки. Гром пушек и труб каждый раз слышался при всех важнейших священнодействиях литургии. После Евангелия сказал проповедь архидиакон Луцкой латинской кафедры, известный своею ученостью и знаменитым происхождением, генеральный официал Божидар Подгороденский. Литургия окончилась песнею «Тебе, Бога, хвалим», и благодарственною речью протоархимандрита Важинского панам и народу за участие в торжестве. Народу роздали одиннадцать тысяч икон с изображением Богоматери, несколько сот книжечек на похвалу Богоматери и пять тысяч медальонов, надписанных из Рима разными индульгенциями.

В этот же день вечером при громе пушек и музыки холмский епископ Максимилиан Рыло отслужил вечерню в большой церкви. Как только солнце село, в разных местах загремела музыка, зажгли тысячи плошек и факелов для народа, показывались искусственные разноцветные огни, сделанные в Варшаве, пускали ракеты, явились горящие цифры и вензеля и т. п. Всем этим управлял выписанный из Варшавы, инженер-майор Готфрид Дейбель-де-Гаммеро. Это продолжалось более двух часов. На другой день в большой церкви обедню служил епископ Рыло с таким же как и в первый день, торжеством, при громе пушек, барабанов и т. п.

Между тем миссионеры, вызванные из монастырей Кристинопольского, Кременецкого и Пучинского проповедовали везде, где могли, – на крыльце храма, при триумфальных арках, по улицам и другим местам. Так же торжественно, при пушечной пальбе, звуке барабанов и музыки, совершалось богослужение и в остальные дни восьмидневного празднования коронации. Число народа все более. и более увеличивалось; почти каждый день являлись но выя братства из отдаленных селений, с крестными ходами, на поклонение св. иконе. Желающих исповедоваться и причаститься Св. Тайн так было много, что духовники принимали исповедь, где только возможно, и служение литургий, особенно тихих, почти не прерывалось.

13-го числа оба епископа уехали из Почаева, еще до отъезда поручив продолжать торжество важнейшим архимандритам, провинциалам, и т. п. 10 числа торжественную обедню служил Божидар Подгороденский. 11-го Иероним Нерезий архимандрит Брацлавский. В это же время отправлял тихую литургию епископ Максимилиан Рыло, и с разрешения Рудницкого, произвел несколько монахов в иподиаконы. 12 торжественную обедню служил Иосафат Высоцкий, архимандрит Шилкиевский, а 13 Самуил Новицкий – доктор богословия и генеральный протоконсультор чина Базилианского на Руси.

В праздник Воздвижения честного креста на Почаевскую гору прибыли новые богомольцы, а вместе с этим началось и новое торжество. В этот день торжественное всенощное бдение и обедню при громе пушек и музыки, совершал провинциал архимандрит Братковский. Вечером была иллюминация с музыкой, пением гимнов и т. п.

15-го сентября был последний день для торжества коронации. В этот день торжественную обедню служил протоархимандрит Важинский. Проповедь говорил Даниил де-БеатиИосафат, лектор богословия, ординарный проповедник ордена тринитаров кременецких. Весь день не умолкали пушки и музыка. Вечером тот же Важинский служил заключительную вечерню, после которой был крестный ход с св. иконою через все пять триумфальных арок в коронационую каплицу и обратно в церковь. Затем пропели: Тебе Бога хвалим… Важинский по полномочию из Рима, дал присутствующим папское благословение, – и после ектении за папу, местного епископа, фундатора Потоцкого и за всю братию и христиан, последовал обычный отпуск, которым торжество коронации кончилось.

Во все время торжества погода стояла великолепная, дни были ясные, вечера и ночи теплые, так что ничто не препятствовало празднику. Потому сотни людей проводили дни и ночи на воздухе. По собранным сведениям базилианами у одной исповеди и причастия было: лиц греческого обряда 24 тысячи, а латинского 9 тысяч триста.

Угощение, устройство коронационной каплицы, триумфальных арок, иллюминации, разные ракеты и вензеля и другие увеселения для народа, для сановников светских и духовных, все это было на счет Потоцкого, который, только бы достигнуть желанной цели – коронования Богоматери на Почаевской горе, готов был всем пожертвовать[118]118
  Сказ, о Поч. лав. А. Амвросия стр. 113.


[Закрыть].

В 1774 г. 8-го сентября через год после этого на Почаевской горе было опять торжество в память годовщины коронации чудотворной иконы, хотя и не с таким великолепием. Но и теперь служил коронатор Сильвестр Рудницкий; на поле было устроено несколько триумфальных арок, играла музыка, стреляли из пушек, зажигали иллюминацию и т. п. В день праздника, после обедни, почаевский иеромонах Иероним Кателинский раздавал народу множество медальонов, наделенных индульгенциями и т. д.

Это было последнее обстоятельство в исторических судьбах чудотворной Почаевской Богоматери во время господства униатов на Почаевской горе. В 1791 г. 8-го сентября Почаевские базилиане, как мы видели, торжественно перенесли св. икону из братской трапезной церкви в новоустроенную величественную церковь Успения Богоматери, выстроенную Потоцким, и здесь поставили в устроенном для неё великолепном киоте на горном месте, с богатым престолом. В этом виде она была возвращена на лоно православия с упразднением унии в Почаевской обители и воссоединением её с православною церковью 1831 года.

Теперь перейдем к чудесам, бывшим при чудотворной Почаевской иконе Богоматери. Все чудеса, бывшие при чудотворной иконе Почаевской невозможно описать; опишем здесь важнейшие из них и прежде всего воспользуемся указанием чудес, избранных самими же униатами для своих картин.

Один врач из Саксонии, в 1725 г. живя в Почаеве (он был лютеранин), вздумал хулить св. икону Богоматери за поклонение, которое воздавали ей верующие приходившие на Почаевскую гору. За это он был наказан. Едва вышел он из лавры, как напал на него злой дух, который до того гонял его по полям и горам, что он вдруг умер; «прият казнь по делом своим. Зде да накажутся,» – заключает «Почаевская гора», – «противницы, хулящие иконы святые».

В 1725 г. 21-го августа в полночь загорелось монастырское предместье, огонь обхватил уже многие деревянные здания, находившиеся вблизи стен. Видя эту опасность, иноки обратились за помощью к Богоматери, отслужили молебен и водою от стопы Её окропили монастырские стены и пожар прекратился.

Еврей из города Залозец, в 1727 г. 15-го августа быв в Почаеве и видя множество народа, входящего в церковь и выходящего из неё, решился из любопытства заглянуть в её внутренность, и лишь только св. икона была открыта, он вдруг увидел от неё необыкновенный свет который так поразил его, что он тотчас оставил иудейство и принял св. крещение, под именем Николая.

Одна женщина Татиана Возьная, из села Погорилец из-под Дубно, быв в плену у татар 30 лет, получила освобождение по молитве к Почаевской Богоматери в 1729 г. 1-го октября.

Пасечник помещика Важинского, каштеляна Волынского, крестьянин Иосиф Домбицкий из села Севрук, по неосторожности сделал пожар в пасеке своего пана, истребивший более 150 ульев и за это был осужден и увезен на вечную каторгу в местечко Озера на Полесьи. Дорогой, встретив людей шедших на поклонение Почаевской Богоматери, он вздохнул к Пресвятой Деве и в эту же ночь увидел во сне старца в монашеской одежде, который толкнул его, говоря: «иди и сотвори благодарение в Почаевском монастыре, свободен бо еси». И действительно, как только проснулся, узы спали с его ног, и он не только свободно прошел между спящею стражею, но и посетил Почаевскую обитель, и здесь в праздник Рождества Крестителя в 1782 г. 24-го июня засвидетельствовал о своем спасении во славу Царицы Небесной, освободившей его.

Некая жена Анна Николаихи, из г. Острога, быв при смерти, по обету её мужа, обратившегося к Богоматери Почаевской, вдруг получила исцеление, и в благодарность Пресвятой Деве, посетив Почаевскую обитель в 1736 г. 29-го мая и рассказав об этом, возвратилась здоровою домой.

В 1743 г. исцелела правая рука Иосифа Подлящина, пораженная смертельным вередом.

Мария Боровицкая из города Куликова быв еще 8 лет, в 1752 г. была придавлена землею и вынутая из под неё безжизненною, в этом положении пролежала от восхода до захода солнца и по молитве к чудотворной иконе Почаевской не только воскресла, но и осталась совершенно здоровою и посетив Почаев в благодарность Богоматери за исцеление, возвратилась домой 22-го июня.

В 1757 г. священник Кондрат Василинович, коадъютор прихода Кожуховского Луцкой епархии, из под Хмельника, получил исцеление от сильного течения крови из ноги, продолжавшагося в течении целаго года.

В 17 64 г. в лавру прибыл урожденец города Великороссийского Путивля, Савва Цапля-Петров и рассказал при всех, что он страдал три года слепотою. Когда однажды к купцу, у которого он жил, пришли купцы из Волыни и, привезя с собою книжку Почаевских чудес, читали в слух, тогда Цапля обратился с усердною молитвою к Богоматери об избавлении от своей болезни и в эту же ночь прозрел; придя в Почаевскую обитель, пробыл несколько недель, благодаря за полученное исцеление.

В 1769 г. 14-го июня настоятель Златоустовской, села Марковец из под Бердичева, церкви, Гавриил Чекердовский на исповеди рассказал, что страдая полтора года немотою, ходил по разным св. местам, ища исцеления. Но ни в Бердичеве, ни в Ружине, ни в Тиврове, ни в Зазове, ни в Прожеве и Самогородске Господу не было угодно услышать его молитвы. Тогда он решился пойти пешком в Почаев и лишь только в 1769 г. 11-го июня подошел к Почаевской обители, начал мало-по-малу говорить, так что 13 числа, мог совершить в Почаевской лавре св. литургию, благодаря Пресвятую Деву за чудное исцеление.

Один юноша из села Подчаец, подстрелив утку, хотел ее достать из воды и был увлечен и поглощен водою, так что уже приготовлялся к смерти, но по молитве к Богоматери Почаевской вышел на сушу цел и невредим.

Некто Казимир был так сильно болен горячкою, что лишился не только телесных, но и умственных способностей, едва был принесен на Почаевскую гору и прикоснулся к св. иконе, вдруг получил полное исцеление.

Из записей о знамениях, совершившихся на Почаевской горе после коронации чудотворной иконы 1778 г., особенного внимания заслуживает запись австрийского графа Ромуальда-Иосифа Яворского.

Быв в Красноруссии, на возвратном пути из Украины в Галицию, граф невинно был обвинен пред русским правительством и по приказанию начальства был схвачен в Радзивилове, где пробыл в заключении несколько месяцев. Потом хотя его и освободили императорским указом, но запретили возвращаться в отечество, где у него была жена и дети.

Заботясь об освобождении и потеряв надежду на изменение своей участи, Яворский от печали заболел сильною горячкою, которая была особенно опасна потому, что с нею соединилась рвота, не позволявшая больному принимать лекарство. Наконец, однажды ночью у него сделался заворот головы; слабый и измученный лежал он в холодном поту, с тяжкою икотою, ожидая смерти… В то время, бывшие при нем мать его зятя, Магдалина княгиня Корибутова и некто Сломинский, асессор низшего суда в повете Кременецком, с женою, в доме которых жил Яворский, обратились с усердною молитвою к Почаевской Богоматери, прося об исцелении больного. Когда Яворский пришел в себя и ему посоветовали помолиться, то едва он обратился с молитвою к Царице Небесной, дав обет посетить Почаевскую обитель и поклониться чудотворной иконе, вдруг его врач, доктор Клин, до сих пор терявший надежду на выздоровление графа, вошел в комнату и сказал, что ему пришло в голову еще одно, неиспытанное лекарство, от которого графу тотчас стало легче, так что он к утру заснул, а на другой день мог сходить в местный Радзивиловский монастырь исповедоваться и приобщиться Св. Тайн. Через три дня после этого Яворский отправился в Почаев и здесь почувствовал себя на столько крепким и здоровым, что не только исповедовался и приобщался, но и ходил по всем важнейшим местам лавры и даже спускался в пещеру пр. Иова, игумена Почаевского, а после обеда отправился в назначенное ему место жительства – село Погорельцы в имении Магдалины, совершенно здоровым. Отсюда граф Яворский опять начал хлопотать о своем освобождении, но ему из Петербурга отвечали, что его дело не ладится, советуя ему терпеть и ожидать. Тут он вспомнил о своем чудесном исцелении и обратился за помощью к Божией Матери на горе Почаевской. После этого граф Яворский уже более не хлопотал и не писал в Петербург ни одной строчки о своем освобождении. Между тем в это время, совершенно незнакомый ему молодой человек из иностранной коллегии в Петербурге, неожиданно, без всякой просьбы и даже намека графа, взялся за его дело и так удачно повел его, что через несколько дней был издан указ Его Императорского Величества об освобождении Яворского. Приписывая это новое избавление новому чуду Богоматери, Яворский тотчас отправился в Почаевскую обитель и здесь после литургии и приобщения Св. Тайнам, описал все свое дело и ту запись вручил настоятелю лавры, подтвердив действительность испытанных им милостей Пресвятой Почаевской Богородицы, следующею торжественною присягою на главном престоле пред чудотворною иконою своей Спасительницы: «Я Иосиф присягаю Господу Богу Всемогущему, в Троице Святой Единому, что испытанные мною два чуда благодатей Пречистой Богородицы Девы, чудотворной в здешней иконе Почаевской, как относительно моего выздоровления в отчаянной болезни, так и неожиданного направления моих интересов, по обету своему, верно и правильно в обширной своей записи подал и записал, во удостоверение чего, для большей чести и хвалы Божией и Его чудодейственной Матери, пред лицом величества их присягаю, – так мне Господи Боже помоги и сие св. Евангелие».

Последнее известие о чудесах Почаевской Богоматери во времена унии достигает 1827 года. В этом году 3 июня, некто Иосиф Крассовский, бывший предводитель дворянства уездов латинского и могилевского собственноручно засвидетельствовал, что в 1824 г. страдая страшною, неизлечимою фистулою на ноге, он обратился к Богоматери Почаевской за помощью и не только получил душевное облегчение, но и совершенно исцелился, без медицинской помощи. Это чудо подтвердили врачи, лечившие Крассовского и его соседи.

Этим чудом кончаются чудеса, записанные униатами. Вероятно, занятые участием в польском восстании 1830 г. они не имели времени следить за чудесами. А может быть и Сама Царица Небесная прекратила на время свои благодатные явления на Почаевской горе, чтобы воссиять новыми, еще большими чудесами и знамениями по возвращении Почаевской обители на лоно православия, по усмирении польского восстания в 1831 году.

В 1831 г. 9-го октября, накануне дня св. мчч. Евлампия и Евлампии, православные служили первое водоосвящение с вечернею в большой лаврской Успенской церкви и первый торжественный православный молебен пред чудотворным образом Богоматери. На другой день, в этом же храме служили первую православную обедню в Почаевской лавре, а вместе с тем и св. икона её и все имущество обители возвратились в недра православной церкви, как её неотъемлемая собственность и достояние.

Как говорится в описи, составленной православными приемщиками лавры, св. Почаевскую икону православные приняли в углублении того же запрестольного униатского киота, в котором в 1791 г. она была поставлена униатами, в медной посеребряной, узорчатой доске и в ризе из крупного и мелкого жемчуга, с двумя золотыми венцами на Спасителе и Богоматери, украшенными рубинами и алмазами. В это же время синод торжественно признал св. икону Богоматери Почаевской чудотворною, как древнюю, несомненную святыню нашей православной церкви.

Униаты и их латинствующие собратия не могли хладнокровно отнестись к этому событию, «ломавшему, – как говорит ученый о. Морошкин, – самый оплот унии не только в пределах юго-западного края России, но и везде, где только уния существовала. Они чувствовали, – как сами выразились, что у них вырывали сердце обращением Почаевского монастыря в православный». Но не имея сил ничего сделать против этого, латино-униаты вздумали мстить нам другими путями, и особенно, сколько можно, на св. чудотворной Почаевской иконе. Для этого прежде всего они задумали ограбить св. икону еще до поступления её в наше достояние. Когда в 1832 г. духовный собор лавры начал сличать принятое в 1831 г. от униатов имущество лавры с найденною униатскою описью, то оказалось, что с св. иконы был снят золотой крестик с семью рубинами. В 1833 г. в одном из ящиков лавры в ризнице случайно нашли спрятанную жемчужную ризу на чудотворную икону Богоматери, которую базилиане также хотели увести и не увезли потому вероятно, что не могли или забыли.

Кроме этого униаты с латининами и с жидами, начали разглашать, что св. икона оставила Почаевскую обитель и перешла к католикам в близ лежащий заграничный Доминиканский монастырь в Подкаменьи. Особенно этот ложный слух враги православия старались распространять между богомольцами, шедшими на поклонение в Почаевскую обитель. «Зачем теперь туда вам идти? – говорили они им. – Почаевская обитель лишилась уже прежнего своего благолепия и святости, чудотворной иконы нет уже в ней; она перешла за границу, в Австрию, к угодникам своим базилианам, не полюбив монахов русских; возвратитесь домой; совсем уже бесполезно вам ходить туда». Враги православия и этим не удовлетворились: чтобы достигнуть своей цели они стали подсылать в Почаев подозрительных личностей, «для того, – как писал преосвященный Иннокентий, – чтобы между простым, стекавшимся тогда для богомолья народом в Почаевской лавре, посевать зловредные семена учения папской церкви и прельщать его злокозненными обаяниями. И сие тем вероятнее, что, как из рассказов богомольцев известно, вообще католики при переходе через разные селения поклонников в Почаевскую лавру, всячески стараются смущать их совесть и приводить дух их в уныние нелепыми разглашениями, что квартирующие в Почаеве солдаты приходящих из далеких сторон богомольцев сажают в тюрьмы, немилосердно бьют их, и, продержав несколько дней в тюремном заключении, наконец изгоняют их из Почаева, не дозволив им даже побывать в церкви».