Текст книги "Иерархия Неба и Земли. Том II. Часть II. Новая схема человека во Вселенной"

«Я думаю, что многие загадки, считающиеся нашим собственным изобретением, – говорит сэр Томас Браун, – были любезными открытиями духов; ибо эти благородные сущности на небесах испытывают дружеское расположение к своим сотоварищам на земле». В каком-то смысле Браун совершенно прав. Одним признаком создания высокого уровня является то, что его «органы чувств» – намеренные реакции на стимулирование его сотоварищей; Паломар – галактическая реакция на внегалактические воздействия. Оно рассчитано на развитие той социальной активности, продуктом и инструментом которой оно одновременно является; оно неземное; его истинное место жительства галактическое и только попутно бывает солнечным и земным. Звезда Арктур включила свет выставки «Век прогресса» в Чикаго (свет звезды был создан, чтобы активировать фотоэлектрическую клетку, которая, в свою очередь, контролировала распределительное устройство), но сначала Арктур, подобно и остальным звездам, вызвала, посредством мягкого воздействия тысячелетий, ту науку, которая и сделала всю выставку возможной.

(ix) Аргумент, основанныйнаистории

Рассмотрите тот исторический факт, что мы, в целом, верили, что небесные тела живые, и даже божественные[660]660
  Существует несколько несовершенных версий этого учения: например, вера в то, что звезды неодушевленные, но обитаемые; или что они приводятся в движение или оживляются бесплотными ангелами или другими духами; или что они живые, но злые, и каким-то образом ниже по уровню, чем люди. Примером этой третьей разновидности являются убеждения гностиков, о которых Плотин писал: «Свою собственную душу, душу самых незначительных из людей, они считают бессмертной и божественной; однако все небеса и звезды на небесах не имели никакого общения с Бессмертным Принципом, хотя это души гораздо более чистые и прекрасные» (Эннеады). Полное учение нигде не описывается лучше, как в «Медитации под звездами» Мередита: в этом великолепном стихотворении он находит звезды «не далекими незнакомцами, не бесчувственными силами» и не сомневается, что в них человек является «вязальщиком своих снопов». Того, что звезды живы, недостаточно: мы должны осознать, что их жизнь – та же, что и наша: «там с упорством Жизнь взбирается на то же самое Дерево». Древние описывали то же самое учение менее изысканно. Адриан вновь обнаружил своего утонувшего Антиноя в виде новой звезды; и во все времена люди считали звезды душами людей, когда-то живших на земле. См. Роберт Эйслер, Королевское искусство астрологии. Даже Вордсворт (Разные сонеты) считает звезды домами, где живут духи благословенных.


[Закрыть]. Это убеждение было бы неважным, если бы оно было лишь человеческим – люди как таковые (особенно в донаучные эпохи) явно недостаточно компетентны для того, чтобы сформировать разумное мнение на этот счет. На самом деле я не понимаю, как это убеждение вообще могло возникнуть и как, когда оно возникло, оно могло иметь смысл – если только это не убеждение одного небесного тела относительно других. Но в таком случае его нельзя игнорировать. Вот звезда, убежденная (за исключением относительно кратковременных и всегда обоснованных скептических настроений) в том, что она окружена живыми и почтенными сотоварищами. Конечно, возможно, что она неправа, но, по крайней мере, ее убежденность нужно принять во внимание: она – существенная часть доказательств. Что же касается возражения, что высокая оценка Солнцем своих сотоварищей вполне может быть весьма беспечной, возможно, притворством или необоснованной верой, которую едва ли стоит воспринимать всерьез, то я не думаю, что факты его поддерживают. Бруно был готов умереть жестокой смертью не ради фантастической идеи.

 
«Вы считаете, что только вы наделены мыслью и разумом,
Тогда как небеса и все их чудеса, солнце и земля,
Которых вы, в вашей тупости, презираете, лишены рассудка?
Глупец! Что вас создало? Эти вещи вас и породили;
И поэтому у них есть и ум, и Бог».
 

Про Томмазо Кампанеллу, автора этих строк, говорят, что он за время своего двадцатисемилетнего тюремного заключения претерпел самые суровые пытки – и все из-за его убеждений относительно звезд. Если его убеждения были не только человеческими, то и его страдания тоже таковыми не были. Истинная социальная жизнь, будь она человеческой или звездной, никогда не бывает безболезненной.

В произведении Три мотива и основания веры Фехнер добавляет к своим теоретическим аргументам исторический аргумент (люди почти всегда верили в живые звезды) и практический аргумент (подобное убеждение прекрасное и жизнеутверждающее). Эти три «мотива» поддерживают друг друга, и положиться только на один из них было бы тем же самым, как балансировать треногу на одной ножке. Здесь Фехнер предвидит прагматизм Уильяма Джеймса, который (в Плюралистической Вселенной) признает свой долг перед ним.

(х) Эстетический аргумент

У вопроса о том, является ли Галактика местом широко распространенной и разнообразной жизни, есть и практическая сторона. Разве такой дом не был бы более прекрасным, более стоящим того, чтобы в нем жить, более соответствующим нашим желаниям, нежели то мертвое и убогое пустынное пространство, которое, как мы считаем, мы сейчас населяем? Разве в тех случаях, когда мы чувствуем себя наиболее живыми и в наибольшей степени самими собой, мы не отвергаем мертвый мир и не утверждаем живой? И если это так, то разве это не ненаучно полностью игнорировать то, что мы – которые являемся нашими собственными образцами вселенной – считаем по этому поводу? Так как мы не можем поставить наши эстетические предпочтения в заслугу лично себе – ибо они так очевидно глубоко укоренены в жизни и в самом космосе, – то глупо говорить, что они не являются проводниками к природе космоса. И наше мнение очевидное. «В каком совершенно ином свете, – восклицает Фехнер[661]661
  Лоури, сс. 156–157.


[Закрыть], – предстает перед нами вся земля теперь, когда она пробуждена и поистине живая! В каком совершенно ином свете предстают перед нами небеса, когда они наполнены ангелами, а не мертвой игрой в шары! В каком совершенно ином свете предстает теперь перед нами Бог, каким высоким и богатым кажется Тот, Кто содержит в Себе духовных существ каждого уровня! Какими совершенно иными становятся наши отношения к Богу и к нашим соседям, когда в духе над нами, ангеле неба, мы имеем духовного посредника между нами и Богом и духовную связь с нашими сотоварищами».

«Когда я слышу, как современные люди жалуются на одиночество, я знаю, что произошло. Они потеряли космос. Нам не хватает не чего-то человеческого и личного. Нам не хватает космической жизни, солнца в самих себе…»

(Д. Х. Лоуренс, Апокалипсис).

Без ангелов, – сказал Ришар де Сен-Виктор, – наша вселенная была бы безголовой, quod est inconveniens.

Однако (на что не медлит указывать здравый смысл) вопрос не в том, что, как мы считаем, должно быть, а в том, что есть[662]662
  См. знаменитый афоризм Т. Г. Хаксли, что верить в то, во что мы не имеем причин верить, просто потому что верить в это нам выгодно – это «самая низшая стадия аморальности». У. К. Клиффорд: «Вера оскверняется, когда отдается недоказанным и неоспариваемым утверждениям, ради утешения и личного удовольствия того, кто верит». Уильям Джеймс этого не отрицает. Его мнение следующее: «Наша страстная природа не только по праву может, но и должна выбирать между предложениями – в случае, если решение не может быть принято на интеллектуальных основаниях; ибо сказать в таких обстоятельствах „Не принимайте решение, оставьте вопрос открытым“ само по себе является решением, основанном на страсти – как если сказать „да“ или
  „нет", – и связано с таким же риском потерять истину» (Воля к вере). Однако в обсуждаемом нами вопросе (является ли Галактика живой) я считаю, что решение уже было принято, вновь и вновь, на интеллектуальных основаниях; и наша страстная природа не решает вопрос, а просто добавляет к доказательствам еще один пункт.


[Закрыть]; и в тех бесчисленных способах, которыми люди принимали желаемое за действительное. Совершенно верно, однако распространенная сегодня противоположная ошибка – принимать свои лучшие желания за ложь, а наши худшие страхи за факты – еще менее защитима; и, безусловно, подобное боязливое мышление в десять раз более пагубное, ввиду того, что оно способствует поведению, которое приводит к воплощению наши страхов. Более того, еще требуется доказать, что наши самые глубокие и постоянные желания (в частности, я имею в виду те, которые сами себе не противоречат и не сводятся на нет) несовместимы с фактами. Мы далеки от того, чтобы в полной мере знать и вселенную, и то, что мы от нее хотим, и (по меньшей мере) преждевременно утверждать, что эти два момента никогда не могут совпасть. Похоже, что и художнику, и мистику – каждому по-своему – удаётся на миг разглядеть подлинную природу настоящего и прекрасного. Непосредственное видение редко, и мы должны жить, руководствуясь верой: пусть же это лучше будет прекрасная, благородная и воодушевляющая вера, чем нечто низкое и пресмыкающееся. Если необоснованная вера, «over-belief» (как ее называл Уильям Джеймс), с практической точки зрения необходима, то выбирать жизнеотрицающую альтернативу и черную веру неразумного отчаяния – просто извращенность. Я подозреваю, что чаще всего это интеллектуальная леность, а не интеллектуальная честность (слишком разрекламированная вещь, которой постоянно не хватает), которая выбирает самый легкий путь, ведущий вниз, в сторону от света и жизни. Тот, кто полон решимости жить на мертвой Земле, на мертвом Солнце и в мертвой Галактике – втройне самоубийца.

(xi) Религиозный аргумент – умереть, чтобы жить

Тем не менее, смерть нужно принять – не как самоцель, а как средство к большей жизни. Я прохожу через те же самые три стадии в моей оценке моих сотоварищей-планет и сотоварищей-звезд, как и в оценке моих сотоварищей-людей.

Это характерно для нашего времени, что стишок о замечательной и загадочной мерцающей звезде становится стишком о летучей мыши: мы больше не размышляем над тем, что же такое звезда, ибо мы знаем, что она более слепа и более тупа, чем любая летучая мышь. У звезды нет нервной системы – поэтому она не может быть осознающей – заявляет звездная нервная система!

Сначала идет стадия первобытного анимизма, когда я отношусь к своим сотоварищам как к живым и внешним по отношению к себе; затем – стадия механизма, когда я отношусь к ним как к вещам, которые нужно эксплуатировать или которых следует избегать, а также анализировать; и, в-третьих, стадия просвещенного анимизма, когда я отношусь к ним как к личностям и себе равным, находящимся в обществе, с которым я себя отождествляю. На второй стадии я рассматриваю звезды как всего лишь шары огня, так же как я считаю людей лишь движимым имуществом и средствами для достижения какой-либо цели, описывая их такими терминами, как экономические классы, рабочая сила, потребители, людские ресурсы и так далее. И такое отрицание жизни – отрицание того, что другие являются самоцелями или вообще обладают какой-либо «самостью» – не только отсутствие воображения и бесчувственный эгоизм. Наоборот, это важный момент в той универсальной диалектике, посредством которой жизнь очищает и укрепляет себя посредством смерти. Без этого настроя на смерть наука никогда бы не посмела заняться своим материалом; искусство никогда бы не научилось объективности и невинности видения; религия никогда бы не продвинулась за пределы грубого политеизма. Непреклонный закон состоит в том, что вы не можете постепенно усовершенствовать живой мир первобытного человека и ребенка: вы можете его только убить, а затем поднять его до уровня новой и более достойной жизни.

Ни наука, ни религия не могли очень далеко продвинуться, пока вселенную и присущую ей жизнь не разлучили. Однако настало время вновь их соединить. Божество и небеса, так долго разделенные, должны слиться. «В те моменты, когда человек пребывает в особенно восприимчивом настроении, небо может проявить себя в почти ужасающем опыте. Огромное небо, окружающее человека со всех сторон, можно прочувствовать как присутствие, которое одновременно ошеломляет и вызывает благоговейный трепет, вынуждающий человека преклонить колени только одним своим присутствием. И это чувство, которое вызывает небо, реально и может быть названо: это чувство, вызываемое величием… Хотя это и ощущение расстояния, оно не ощущение полного разделения; в нем есть сильный элемент симпатии и самого безоговорочного приятия. Это величие и абсолютная власть, которую можно почувствовать в небесах, жители Месопотамии называли «Ану». «Ану» была неотразимой личностью небес, «Ты», которое их пронизывало и которое в них ощущалось. Если считать небеса отдельным от нее, то они удалялись в категорию вещей и становились всего лишь домом для бога», – пишет Торкильд Якобсен, В преддверии философии. А наши небеса – даже не дом наших богов: они – всего лишь обломки, как если бы мы разбомбили всю вселенную атомными бомбами

Мы – и это касается и нашей вселенной – должны родиться заново. Было необходимо, чтобы Земля, Солнце и звезды умерли, чтобы мы могли совершить убийство галактических масштабов. На каждом уровне состояние жизни есть жертвование жизни; и чем выше уровень, тем больше жертва. Даже ангелам (если я могу так назвать звезды и галактики) нужно умереть, чтобы затем вновь зажить более ангельской жизнью. И это просто еще один способ сказать, что мы – будь то в качестве ученых или художников, мыслителей или верующих – должны знать и претворять в жизнь закон о том, что каждый шаг наверх, к жизни, имеет в качестве обязательного зеркального отражения и шаг вниз, к смерти. Галактика, как одна из наиболее высоких стадий этого подъема и одна из самых низких стадий этого спуска, является (как именно – станет понятнее по ходу дела) и гораздо более живой, и гораздо более мертвой, чем человек. Религия, в своих наивысших фазах, не более, чем наука, одобряет некритический анимизм, который повсюду видит жизнь и только жизнь: мистику нужно принять смерть в постоянно растущем масштабе. Короче, утверждение здравого смысла о том, что Галактика мертва, способствует жизни Галактики.

Мертвый мир является одновременно и условием, и продуктом науки, однако ошибочно предполагать, что в этом вопросе наука руководствуется разумом, а не верой. Как сказал Уайтхед, современная наука с самого начала была, и все еще является «преимущественно анти-рационалистическим движением, основанным на наивной вере. То мышление, которого ей не хватало, она заимствовала у математики, являющейся пережитком греческого рационализма, следующего дедуктивному методу. Наука отвергает философию. Иными словами, она никогда не проявляла желания обосновать свою веру или объяснить ее смысл; она осталась вежливо безразличной к опровержению ее Хьюмом. Конечно, исторический бунт был полностью оправдан… Это было очень разумной реакцией; однако это не было протестом со стороны разума» (Наука и современный мир). В общем, возражения, который современный человек (пропитанный духом науки) выдвигает против живой вселенной, не могут быть удалены при помощи разума, ибо они продукт глубокой и неразумной веры. В здравом смысле есть немало от религиозного фанатика. Я не говорю, что эта вера в неодушевленный мир ненужная или недейственная, а только, что пора перестать притворяться, что она представляет собой одну только разумность.

Эти одиннадцать аргументов имеют очень неравный вес и не независимы друг от друга: тем не менее, их совместный эффект значителен. Конечно, я не могу притвориться, что «доказал», будто это галактическое тело является чем-то большим, нежели космическим огненным колесом – не более, чем я могу «доказать», что это человеческое тело – что-то большее, нежели гениально сконструированный робот. Однако мне кажется, что основания для принятия жизни и разума Галактики как рабочий вариант лучше, чем мы имели право или причины ожидать, и, безусловно, гораздо лучше, чем основания, которыми мы можем обосновывать наши самые лелеемые убеждения. Я считаю, что единственная настоящая альтернатива тому убеждению, которое я отстаивал – не ограниченный скептицизм, а абсолютный и универсальный скептицизм солипсиста. А кроме как в сумасшедших домах, солипсистов нет нигде.

Здравый смысл обнаруживает, что форма и поведение Галактики, и в отношении деталей, и в отношении целого, не соответствуют тому, что можно было бы разумно ожидать увидеть в индивиде высокого уровня. Некоторые мои ответы на это возражение уже содержатся в предыдущих главах: здесь мне нужно лишь свести их вместе и на короткое время применить их к конкретной проблеме Галактики, добавляя определенные новые соображения.

У Платона звезды и планеты – божественные живые существа, у каждого из которых «два вида движений: одно однородное в одном и том же месте, так как они всегда думают одно и то же об одних и тех же вещах; другое – движение вперед, так как каждый подвержен вращению Одинакового и однородного». Каждый, как это задано в «верховном разуме», разделяет рациональное движение Мировой Души (т. е. ежедневное вращение небес); и вдобавок, как нечто, обладающее собственной разумной душой, каждый вращается вокруг собственной оси (Тимей, 39, 40. См. «Эпиномис» и «Законы»).

(i) Галактическое вращение и «думание одного и того же об одних итехже вещах»

То, как группа взаимных наблюдателей видят друг друга, варьируется вместе с их обоюдным расстоянием. Дабы сохранять примерно устойчивые оценки друг друга, вместе с тем избегая монотонности одного-единственного неменяющегося вида и вечной неподвижности, единственно подходящая вещь, которую нужно сделать – это сформировать ротационную систему. На человеческом уровне изменчивое движение сопутствует изменчивому мнению: наши оценки друг друга так же изменчивы, как и наши движения по отношению друг к другу. Однако становиться более мудрым – значит иметь однородно высокое мнение о других людях, смотря мимо случайностей их природы на их сущностную ценность; и вместе с тем это значит приводить в порядок нашу собственную жизнь, отбрасывая всю случайную и хаотическую деятельность. Однако ничто не может выйти за пределы своего собственного уровня, и люди как люди неспособны на такую реформу: человек без своих человеческих недостатков больше не человек. Он – небесное создание. Иными словами, звездное и галактическое функционирование – тема данного раздела – есть не что иное, как абсолютно достижимый и незагадочный аспект нашего собственного поведения в его лучшем виде, воплощенного и облеченного во внешнюю форму научным методом. Наша традиционная манера разговаривать всегда на это намекала – или, вернее, смело об этом заявляла. Итак, когда нас наполняет взаимная любовь, и мы рассматриваем друг друга в качестве проводников божественного, у нас есть «отечество на небесах»[663]663
  Послание к ефесянам, III.15.


[Закрыть], «наше жительство… на небесах»[664]664
  Послание к филиппийцам, III.20.


[Закрыть]; мы теперь «участники в небесном звании», став теми, «вкусивших дара небесного»[665]665
  Послание к евреям, III.1 и VI.4.


[Закрыть]. Пора вернуть в эти фразы их суть – они слишком долго были примером правила, что самый верный путь сделать неудобную истину совершенно безобидной – это трактовать ее с «духовной» точки зрения.

Предположение, что люди равны друг другу (и самим себе в разное время) в данных условиях явно ложное. Только если смотреть «с точки зрения вечности», все мы все время имеем равную ценность. Чем полнее наши знания друг о друге, тем выше мы поднимаемся над уровнем человеческих неравенств, в область стабильных оценок. См. Спинозу: «Чем больше мы понимаем отдельные вещи, тем больше мы понимаем Бога». «Насколько человеческий ум знает себя и свое тело с точки зрения вечности, настолько он обладает знаниями о Боге и знает, что он существует в Боге и порождается посредством Бога». (Этика, V.24, 30). Я считаю, что солнечный и галактический уровни наших знаний о самих себе и друг о друге – неизбежные стадии на пути к этому высшему знанию.

Астрономия и религия когда-то были счастливы вместе, однако этот брак распался: один из них занялся механикой, а другой – духовностью. И этот разрыв был необходим, чтобы конечное воссоединение было более плодотворным. Тем временем, на самом деле мало кто подозревает, что знания ученого о вращении звезд и непоколебимая любовь святого к своим сотоварищам вообще как-либо связаны – не говоря уже о том, что они являются двумя подходами к одному и тому же факту. Когда, наконец, мы вновь обнаружим древнюю истину, что физические и духовные небеса являются не двумя, а едины, наша цивилизация будет преображена.

(ii) Галактическое вращение и обнаружение «общего центра»

Когда существует большое число взаимных наблюдателей высокого уровня, составляющих сообщество, то недостаточно того, чтобы индивиды вращались вокруг индивидов. Должна быть всесторонняя система движений, при которой между частями сохранялись бы взаимные расстояния и взаимный статус и целое сохраняло бы постоянную форму. А это, скорее всего, означает установление общего центра.

 
«Самое высокое в человеке,
Наше полуденное Величие состоит
в том, чтобы познать самих себя,
Познать части и пропорции дивного целого!
Это делает людей братьями, это составляет
Нашу милость и опору…
Очарованный игрушками,
Ослепленный похотью, лишенный души,
Человек не знает ни единого центра, ни единого отца».
 

(Кольридж, Религиозные размышления)

Говоря обобщенно, формирование ядра (под названием «солнце», или «столица», или «ратуша», или «мозг», или «ядро клетки») – центра, вокруг которого организуется активность – является условием жизни клетки и человека, города и Государства, солнечной системы и галактики. На социологическом уровне мы говорим, что эту единицу удерживают вместе определенные общие цели или приверженность чему-либо; что настолько, насколько игнорируется общий центр, нарушается и целостность общества; что когда отказ от действия относительно этого центра принимает кричащие формы, индивиды считаются дефективными или преступными и изолируются. По правде сказать, развитие морали, в одном из ее аспектов, является увеличением преданности обществу[666]666
  Под «преданностью» я имею в виду не слепое повиновение и не смутную космическую преданность, при которой качество жертвуется масштабу, и не что-либо неземное, а осмысленное и благодарное признание как «бесконечных» оттенков заурядного факта, существующего здесь и сейчас, так и моих обязательств в этом вопросе. См. Джосайя Ройс, Философия преданности.


[Закрыть] – преданности, которая обычно означает какую-то степень сознательной приверженности общему ядру или «центру притяжения». И, опять, невозможно продвинуться очень далеко, не взобравшись выше человеческого уровня: человек как таковой неисправимо неустойчивый. По мере того, как растет его преданность целому, растет и то целое, которому он предан, и растет и он сам. Во время долгого процесса, в ходе которого он становится разумным и отказывающимся от себя членом общества, ин диви д прибавляет к своему членству в сообществах низших уровней членство и в высших уровнях: его «жительство… на небесах». Вследствие этого он не перестает быть человеком. На самом деле он является несовершенным гражданином земного города, если забывает свое небесное гражданство, с его более высокими стандартами преданности и общей гармонии.

(iii) «Областная» структура Галактики

Структура небесных единиц многими способами иллюстрирует учение об областях и закон «где-то еще»-сти. Давайте я упомяну, не вдаваясь в подробности, четыре примера. Рассмотрим планету, вращающуюся вокруг какого-либо солнца. (1) Ее «вес» относительно солнца (т. е. «притяжение» солнца для нее);

Подпись на рис. (↑ ← → ↓):

«Вес» планеты

Область солнечного диска

Ускорение по pq

Освещение

Эффект удваивания радиуса орбиты планеты.

Электрические и магнетические силы, наподобие гравитационным силам, подчиняются тому же самому закону обратных квадратов.

(2) ее ускорение по радиусу ее орбиты (т. е. ускорение, которое солнце ей придает по радиусу солнечной орбиты, принимая планету за имеющую фиксированное положение); (3) освещение ее поверхности солнцем (т. е. яркость солнца для нее); (4) область видимого солнечного диска (т. е. размер солнца для нее) – все эти четыре пункта обратно пропорциональны расстоянию планеты от солнца в квадрате. Когдапланетаудваивает свое расстояние от солнца, все эти величины – вес, ускорение, освещение и видимый размер – делятся на четыре. Здесь нужно отметить два момента. Во-первых, отметьте, что на этом уровне становится особенно ясным, что взаимное расстояние между объектами определяют (вполне конкретным образом и в огромной степени) их физические особенности[667]667
  В своей «Песне большой дороги» Уолт Уитмен заявляет: «Мне не нужно, чтобы звезды спустились хоть чуточку ниже» (перевод: К. Чуковский). На что можно ответить, в манере Карлайла: Ей-богу! Вот и не надо. Ни одно созвездие или звезда никогда не смогут выбраться из своей областной клетки.


[Закрыть], сохранение которых требует регулярной модели поведения – модели, которая отчетливо иллюстрирует областную схему этой книги. С другой стороны, на биологическом и человеческом уровнях, хотя областная схема концентрических кругов и остается в действии, она позволяет гораздо больше разнообразия организации и не определяет, совсем очевидными способами, ни поведение, ни структуру. Во-вторых, отметьте, что на астрономических уровнях физические характеристики, сохраненные вращением по круговым орбитам, двухполюсные: их невозможно описать как находящихся в одной только планете или в одном только солнце. Они явно находятся в совместном пользовании. Более того, они совместно используются любопытным образом: они всегда находятся где-то в другом месте, ни здесь и ни там, а здесь-оттуда и там-отсюда. Итак, упомянутые мной четыре планетарные характеристики принадлежат не планете, а солнцу – это солнечное притяжение, ускорение, яркость и область. Также, таким же образом, солнечные характеристики распространяются и за пределы солнца, на его соседей. Иными словами, когда мы доходим до этого слоя общества, уже невозможно продолжать притворяться, что его члены самодостаточные: здесь, наконец, мы вынуждены признать, что каждый отражает других и описание одного является описанием других. Таким образом, в этих вращающихся системах– будь они атомные, солнечные или галактические, принцип один и тот же – мы имеем явные рабочие модели, или, скорее, реальные воплощения тех фундаментальных процессов, которые в сфере повседневной жизни более или менее скрыты[668]668
  В сфере повседневной жизни действует тот же принцип «где-то еще»-сти, однако мы можем не учитывать его, как нам это приходится делать в других сферах. Итак, для деловых целей нам вовсе не нужно знать, что, когда мы взвешиваем на пружинных весах мешок с углем, мы точно так же взвешиваем планету, как и уголь. Однако если бы мы колонизировали другие планеты и открыли бы там свой угольный бизнес, то нам больше не удалось бы игнорировать этот принцип. Мы бы обнаружили, что один наш мешок весом в 1 центнер весил бы гораздо больше на Юпитере и гораздо меньше на Меркурии. На самом деле, по мере того как мы бы таскали свой мешок с планеты на планету, сравнивая его различный вес, мы бы гораздо более очевидным образом взвешивали планеты, чем уголь.


[Закрыть]. Вновь это небеса ведут нас к земному знанию. Довольно избитая фраза Браунинга «На земле – разбитые арки; в небесах – совершенный круг»[669]669
  Аббат Фоглер.


[Закрыть] – истинная в буквальном смысле. По мере того, как мы поднимаемся в иерархии, наша структура и наше поведение все более и более недвусмысленно проявляют нашу фундаментальную природу. Это мудрый урок, и урок, который нам суждено выучить заново: что мы не можем познать землю, прежде чем познаем небеса, что наша сверхчеловечность и является ключом к нашей человечности, что наша природа и наша судьба все же гораздо более четко описаны в звездах, чем где-либо в подлунном мире[670]670
  Эмпедокл Арнольда говорит о звездах: «Сияющие, ликующие, разумные Сыны Небес – слабость и смерть со мной, а не с вами! Вы живые!». Однако у него нет понимания Мередита, считавшего звездную жизнь нашим осуществлением.


[Закрыть].

Галактика похожа на игру в «змейки и лесенки». В обеих существует организация пространства в области, несущие в себе разные ценности[671]671
  Для современной физики пространство является одним из игроков, а не их сценой. Нам действительно нужно проделать еще долгий путь, прежде чем конкретное, полностью структурированное, иерархическое пространство станет для нас реальным. Небеса, по яркому определению Мередита, по-прежнему остаются «пространством, созданным для крылатых тяжестей»; однако для начала мы осознали, что тяжести и пространство неотделимы – притяжение, которое является физической характеристикой материи, определяется кривизной, которая является геометрическим свойством пространства.


[Закрыть], и движение – согласно определенным правилам – фишек. То, что эти фишки делают, зависит не от того, чем они являются, а от того, где они находятся. Доска, на которой играют в игру «Галактика», разделена на ряд концентрических желобов, и фишка, оказавшаяся в одном из них, должна вести себя в соответствии с инструкциями, обозначенными на желобе, независимо от ее собственного размера, цвета, массы желоба и т. п. Так же, как и период вращения Земли вокруг солнца, период вращения Солнца вокруг центра тяжести Галактики (который в двести или триста миллионов раз дольше) определяется его расстоянием от центра, а не тем, что можно весьма неточно назвать его физическими характеристиками. Поведение – это вопрос положения. Фишка – это пустое место, ничто само по себе, получающее всю свою значимость от своих отношений с другими. И это то, что учение об областях учит нас ожидать. Сверхчеловеческое проясняет человеческое: как человек я забываю, что как таковой являюсь ничем, однако этот факт до меня доходит в качестве планеты и звезды.

Подпись на рис.:

Центр тяжести Галактики

Рассчитывая траекторию Земли, предполагается, что она какое-то короткое время идет своим направленным по касательной путем, а затем на короткое время приближается к Солнцу. Ее траекторию рассматривают как имеющую форму храпового механизма, зубцы которого так малы, что храповой механизм почти равняется кругу. Солнцу точно так же приписывают (или, скорее, оно само себе приписывает) тенденцию неожиданно отклоняться от своего маршрута и устремляться к центру Галактики. И методы астрономических расчетов так же важны, как и результаты, ибо вся астрономия является звездной психологией: это то, как думают звезды.

Безусловно, расчетов недостаточно. Последнее слово за Снарли Бобом: «Вы не продвинетесь вперед, рассматривая цифры в книге. Вы должны утончиться и сделать свое тело легче воздуха, и вытягиваться и вытягиваться, пока солнце и планеты не будут проплывать в центре вашего ума… Дайте себе полную свободу действий и доберитесь до самого края мира. Затем посмотрите назад, и вы увидите, что все это живое» (Л. П. Джэкс, Безумные пастухи).

(iv) Сознательное u свободное поведение Галактики

Мы воображаем, что люди свободны и понимают, что такое свобода, а небесные тела несвободны и представления не имеют о своей несвободе. На самом деле верно обратное. Мы наиболее свободны в наших наивысших аспектах. Чтобы обнаружить, что мы подразумеваем под свободой, чтобы обнаружить ее в самом ее ясном виде, мы должны обратиться к нашему небесному поведению. Я уже подробно объяснил, что Земля движется как ей заблагорассудится, поскольку, чтобы точно знать, что она делает, она представляет себе, будто поступает иначе: ее тенденция отклоняться от своего пути является инструментом ее познания этого пути. Это не тот случай, когда делают из необходимости обязанность: она не свободна, потому что сознательна, а, скорее, сознательна потому, что свободна. Более точно, свобода для нее означает: (1) смутное осознание того, что она делает, (2) осознание того, что она могла бы делать и склонна делать,

(3) и четкое осознание того, что она делает и почему она это делает – и если для смертных существ существует любой другой вид свободы, то я не знаю, что бы это могло быть. В той мере, в какой человек обладает свободой, ее можно описать именно так, однако как человек он менее свободен, чем Земля: ибо (1) он не знает свое собственное поведение (прошлое, настоящее и будущее) на человеческом уровне так же подробно, как он знает его на земном уровне; (2) он не так четко осознает свои скрытые тенденции (3) или то, почему они остаются скрытыми и почему он ведет себя так, как ведет. Я свободен, однако я создан для свободы только на более высоких уровнях Земли, Солнца и Галактики: здесь я вступаю в свои права. Здесь я организован таким образом, что три момента или стадии свободы реализуемы. В общем смысле, тело самоуправляемого ограниченного существа является системой единиц, вращающихся вокруг общего центра, на скоростях, которые уменьшаются вместе с их расстоянием от центра[672]672
  Я не захожу так далеко, как автор «Эпиномиса», который написал: «Если у них нет души, обитающей в каждом теле или присоединенной к каждому телу, то невозможно, чтобы земля, небеса, звезды и массы, которые они составляют, тем не менее, точно описывали свои орбиты именно так, как они это делают, год за годом, месяц за месяцем и день за днем, и чтобы все мы получали все те благословения, которые к нам приходят». Или как Кеплер, который заявил в De PLaneta Martis, что планеты не могли бы придерживаться своего курса, не обладай они знаниями. Ибо «душа», или «ум», не распределяется среди тел, как какой-нибудь материал, и во времени и пространстве он всегда подчиняется закону «где-то еще»-сти.


[Закрыть].

(v) Галактикам «метаболизм»

Исходя из различных наблюдений, размер орбиты Солнца в Галактике был в общих чертах установлен. Из этого размера астроном может рассчитать общий вес звезд, которые, находясь внутри орбиты Солнца и действуя как из галактического центра тяжести, нужны, чтобы удержать Солнце на его месте. Звезды Галактики, находящиеся за пределами солнечной орбиты, конечно же, исключены из этой оценки: на самом деле можно сказать, что эффективной массой Галактики для одной из ее собственных звезд является масса, вокруг которой звезда может совершить круг. Размеры орбиты Солнца – показатель того, как оно видит Галактику: и кривизна этой орбиты состоит из его тенденции видеть Галактику в большем объеме, удаляясь от ее центра, и его противоположной тенденции видеть Галактику в меньшем объеме, приближаясь к ее центру. Иными словами, его путь «метаболический»: союз «анаболического» движения (наверх и вовне), посредством которого создаются высшие уровни, и «катаболического» движения (вниз и вовнутрь), посредством которого эти уровни разрушаются. Этот универсальный «метаболизм», который на биологическом и человеческом уровнях чрезвычайно сложный и в основном непостижимый, здесь становится предельно понятным, и его можно объяснить ясным математическим языком. Солнечное поведение является, так сказать, объявлением того факта, что Солнце – всего лишь стадия на пути наверх и вниз, «горизонтальное» воплощение двойных «вертикальных» сил, чей источник и чья цель находятся где-то еще, в другом месте.

Последовательность видов туманностей (согласно Эдвину Хабблу, Царство туманностей). Слева – спирали с перемычкой, справа – обычные спирали. Кроме этих четко определенных типов, существуют и пекулярные туманности. На схеме Е3 и Е7 показаны краем вперед, а Sa и Sb – в перспективе. Эта классификация доктора Хаббла (хотя он и называет Sc и SBc «спиралями позднего типа») на самом деле составлена без учета эволюционных соображений, тем не менее, она действительно соответствует теориям развития туманностей, выдвинутых Джинсом и другими.

(vi) Спиральная форма галактик