Текст книги "Банальность добра. Герои, праведники и другие люди в истории Холокоста. Заметки по еврейской истории двадцатого века"

1. Hellman Peter. When Courage Was Stronger than Fear. New York, 1999.

2. Hellman Peter. Avenue of the Righteous. New York, 1980.

Консул-самозванец
(История о том, как итальянский фашист спас от уничтожения тысячи евреев)

Джоржио Перласка был убежденным фашистом, верным последователем Муссолини. Если бы не это обстоятельство, вряд ли он смог бы спасти от депортации и неминуемой гибели несколько тысяч венгерских евреев. В его честь не было бы посажено дерево на аллее Праведников в Яд-Вашеме, а сам Перласка не был бы удостоен медали, на которой выбито известное изречение из Талмуда: «Кто спасает одну жизнь, спасает весь мир».

Джоржио Перласка родился в 1910 году в итальянском городке Комо, вырос в Падуе. В его семье все были строгими католиками, дед и отец занимали высокие посты при королевском дворе. Ничто не предвещало той удивительной судьбы, что выпала на долю этого человека.

После окончания технической гимназии Джоржио был призван в армию, участвовал в войне в Абиссинии. В 1936 году добровольцем поехал в Испанию, сражался на стороне Франко и получил звание лейтенанта артиллерии. Он воевал в знаменитой Гернике, про которую много позже рассказывал, что она не была так сильно разрушена, как писали журналисты и изобразил Пикассо.

Именно испанские связи помогли Джоржио сохранить свободу, а может быть, и жизнь многих людей во время Второй мировой войны.

Воевать ему больше не пришлось: в 1939 году, когда Италия готовилась вступить в войну на стороне Гитлера, Перласка жил за границей, в Будапеште, и работал в торговой фирме, снабжавшей итальянский флот мясными консервами из Венгрии, Болгарии и Румынии.

Джоржио Перласка, 1989 г.

В сентябре 1943-го режим Муссолини пал, Италия вышла из войны, перестала быть союзницей Германии и была оккупирована нацистами. Перласка, всегда поддерживавший дуче, но не одобрявший его союза с Гитлером, свое новое состояние определил так: «Я теперь не фашист и не антифашист, я антинацист».

Возвращаться в Италию Джорджио не захотел, но и оставаться в Будапеште было опасно. Для правительства Венгрии, стоявшего на стороне Гитлера, итальянцы стали гражданами враждебного государства. Весной 1944 года Перласка с группой итальянских дипломатов был интернирован в специальный лагерь в городке Кекеш под Будапештом. Там он пробыл все лето и начало осени, а уже в октябре ему удалось освободиться.

Права итальянских граждан в Венгрии защищала Швеция, и делегация этой страны посетила лагерь, чтобы проверить условия жизни итальянских заключенных. Лагерное начальство на несколько дней отпустило Перласку сопровождать делегацию в Будапеште. А через два дня, 15 октября 1944 года, произошел государственный переворот: после попытки правителя страны Хорти заключить мир с Советским Союзом и разорвать союз с Гитлером к власти в Венгрии пришла фашистская партия «Стрела и крест», поддерживаемая немецкими военными. В городе наступил хаос. В лагерь Перласка не вернулся.

Положение итальянского подданного в стране стало еще уязвимей. Его могли арестовать не только местные фашисты из «Стрелы и креста», но и немцы, фактически взявшие в Венгрии власть. И тогда весьма кстати оказалось обещание генерала Франциско Франко защитить всех, кто воевал на его стороне в Испании.

Перласка отправился в испанское посольство и попросил помощи. В тот же день он стал испанским гражданином, а таковые были у венгерского правительства вне подозрений: Испания – нейтральная, но дружественная по духу страна.

Практически сразу после этого он предложил свои услуги испанскому послу Анджело Санц-Брицу. Как и некоторые другие дипломаты, находившиеся в Будапеште (в том числе знаменитый швед Рауль Валленберг, речь о котором пойдет чуть ниже), Санц-Бриц спасал евреев от депортации и уничтожения. При этом действовал он, как это ни покажется странным, с ведома своего правительства.

Дело в том, что хотя генерал Франко и считался единомышленником Гитлера, участия Испании во Второй мировой войне он не допустил. Не поддерживал он и кампанию фюрера по уничтожению евреев.

С Испанией связана одна из крупнейших трагедий еврейской истории до Холокоста: в 1492 году все евреи были изгнаны из страны.

Почти четыреста лет испанский закон запрещал пребывание евреев в государстве. В конце девятнадцатого века многие политические деятели Испании заговорили о том, что позорный закон пора изменить и признать свою вину перед этим народом. После долгих дебатов в правительстве было решено предоставить право на испанское гражданство всем евреям из Османской империи, чьи предки жили в Испании (сефардским евреям). К слову, именно Испания первой предложила убежище евреям из царской России, бежавшим от погромов в начале двадцатого века.

Продолжая эту традицию, правительство генерала Франко защищало евреев и в страшные нацистские времена (особенно интенсивно эта помощь оказывалась в последние годы мировой войны, когда неминуемость поражения Германии становилась все отчетливее).

Санц-Бриц выдал Перласке удостоверение сотрудника испанского посольства. Новоиспеченный дипломат помогал в оформлении испанских виз, размещал беженцев в специальных домах-общежитиях, приписанных посольству.

Когда Перласка приступил к новой работе, под испанской защитой находилось около трехсот евреев. В конце ноября 1944 года, к началу наступления на Будапешт советской армии, в домах-общежитиях под испанской юрисдикцией жило уже более трех тысяч беженцев.

Джоржио Перласка взялся за их защиту добровольно, без какого-либо принуждения со стороны. «Я просто не мог отвернуться и пройти мимо, когда на моих глазах совершались страшные преступления», – рассказывал он в Иерусалиме, где проходила церемония присвоения ему звания «Праведник мира». В испанском посольстве было известно, что в Будапеште в годы войны проживало пять – шесть сефардских семей, не больше, однако визы выдавались тысячам еврейских беженцев.

Утром 30 ноября 1944 года Перласка не нашел в посольстве своего начальника: опасаясь прихода русских, Санц-Бриц уехал в Швейцарию, не назначив себе заместителя. Швейцарскую визу мог получить и Джорджио, но он решил остаться.

Перласка больше не имел права выдавать испанские паспорта, однако продолжал делать это. Фактически он сам себя назначил исполняющим обязанности консула Испании. Если бы венгерские власти проверили его полномочия, вряд ли ему удалось бы избежать смертного приговора. Но Джоржио не думал об опасности – напротив, по его же собственным словам, он чувствовал себя, как рыба в воде. Спустя годы, рассказывая журналистам о своих приключениях того времени, он весьма кстати вспомнил поговорку: «Вора делает случай».

Не один раз приходилось консулу-самозванцу спасать своих подопечных от нападений венгерских фашистов из партии «Стрела и крест». Известный артист тель-авивского театра «Габима» Авраам Ронаи, один из тех, кого спас Перласка, оставил воспоминания о последних месяцах войны в Будапеште. В ту пору двенадцатилетний мальчик, он с матерью и сестрой находился в общежитии под защитой испанского посольства. В каждой комнате проживало не меньше десяти человек. Перласка навещал беженцев почти каждый день, приносил еду, лекарства. Однажды к ним ворвались венгерские фашисты и отобрали большую группу людей, чтобы вести их к Дунаю на расстрел. Среди приговоренных к смерти оказались и родные Ронаи. Ребенок с ужасом следил за происходящим. Неожиданно в здание вошел Перласка. Быстро разобравшись в ситуации, он в резкой форме обратился к офицеру и потребовал освободить всех евреев, находившихся на территории общежития под испанской юрисдикцией. В противном случае «исполняющий обязанности консула» грозил серьезным дипломатическим скандалом. Офицер извинился и увел солдат.

Венгерские фашисты вовсе не собирались ссориться с дружественной Испанией, рассчитывая с ее помощью установить связи со странами антигитлеровской коалиции, когда война подойдет к концу.

В середине января 1945 года венгерский министр внутренних дел Габор Вайна приказал собрать и уничтожить всех евреев, находившихся под зашитой иностранных представительств в Будапеште. Это было безоговорочное требование Гитлера. Казалось, усилия Перласки спасти обреченных на гибель людей провалились. Но «испанский консул» продолжал борьбу. Добившись встречи с министром, он в течение двух с половиной часов убеждал его отменить варварское решение. Последним аргументом была угроза точно так же поступить с венгерскими гражданами, находящимися в Испании. Кроме того, Перласка пообещал, что испанское правительство добьется аналогичного отношения к венграм в Бразилии и Уругвае.

Будапешт был окружен советскими войсками, близился конец войны. Габор Вайна согласился сохранить статус-кво в отношении евреев, находившихся под испанской защитой. Помочь людям, прятавшимся в других посольствах и представительствах, Перласка не смог – эти просьбы министр решительно отверг. Но и то, что удалось сделать, похоже на чудо: более трех тысяч человек были спасены от верной смерти.

На следующий день чиновник из венгерского министерства иностранных дел потребовал представить письменное подтверждение того, что спасение евреев соответствует политике испанского правительства. Никакого официального разрешения самозванный консул, естественно, не имел, поэтому он с большим опасением ждал ответа из Мадрида. Однако через два дня пришла правительственная телеграмма, в которой Перласку благодарили за успешные переговоры с венгерским министром: испанское правительство подтвердило свою решимость спасать евреев от нацистов.

Перласке приходилось сталкиваться не только с венгерскими, но и с немецкими фашистами, хозяйничавшими в Будапеште. Однажды он сопровождал своего шведского коллегу Рауля Валленберга на вокзал: дипломаты пытались спасти хотя бы некоторых из тысяч несчастных, отправляемых в Освенцим. В ожидании поезда евреи были построены на перроне в длинную шеренгу. Когда Джорджио попытался вытащить оттуда двух подростков, к ним бросился стоявший неподалеку эсэсовец. Валленберг попытался объяснить, что Перласка работает вместе с ним, но немец уступать не собирался. Неожиданно в конфликт вмешался оберштурмбаннфюрер СС, который приказал своему подчиненному отпустить детей. Они все равно скоро вернутся в строй, добавил эсэсовский начальник. ПозжеВалленберг объяснил Перласке, что они столкнулись с самим Адольфом Эйхманом, руководившим депортацией в лагеря смерти евреев со всей Европы.

Через пятнадцать лет после окончания войны спецслужбы Израиля выследили Эйхмана в Аргентине и доставили его в Иерусалим, где в 1961 году состоялся знаменитый судебный процесс над одним из главных исполнителей воли фюрера «окончательно решить еврейский вопрос». Немецкие адвокаты Эйхмана предложили Перласке выступить на процессе свидетелем защиты, но тот отказался.

Валленберг выдал шведские паспорта и визы двадцати с лишним тысячам евреев, живших в Венгрии. Но с Перлаской его связывали не только заботы по спасению людей. Швед и итальянец были по-приятельски близки и откровенны друг с другом. В последний раз они встретились после критического разговора с венгерским министром в январе 1945 года. Валленберг опасался за свою жизнь и просил испанского дипломата о помощи. Перласка предложил доставить друга в испанское посольство на дипломатическом автомобиле в сопровождении полицейского эскорта. Однако у шведа оставались незавершенные дела в Будапеште. Они договорились, что вечером Валленберг приедет на своей машине сам, но Перласка больше его не видел.

Как выяснилось позже, Валленберг был арестован советскими властями и увезен в Москву. И только недавно российское правительство официально признало то, о чем много лет говорили на Западе: он был расстрелян в тюрьме НКВД.

Когда советские войска вошли в Будапешт, Перласка сжег свой испанский паспорт, дипломатическое удостоверение и снова превратился в итальянца. Сотрудничать с фашистским режимом Франко в новых условиях стало смертельно опасно. В июне 1945 года Джорджио вернулся в Падую. Все его состояние пропало в Венгрии, за ним числилось множество долгов, бывший дипломат оказался практически нищим… Санц-Бриц не захотел делить с ним славу защитника евреев и никому не рассказывал о своем добровольном помощнике. Перласка жил в безвестности и крайней бедности.

Лишь через сорок лет после войны люди узнали о его заслугах. Джоржио Перласка впервые ощутил, что такое мировая слава. Он получил высший орден Венгрии, Италия наградила его Рыцарским крестом, Израиль – назвал почетным гражданином страны. В 1989 году в Иерусалиме Перласке торжественно присвоили звание Праведника мира. Ему было тогда 79 лет.

Но слава мало изменила образ его жизни. Джоржио Перласка скромно жил в Падуе до самой своей смерти, наступившей в августе 1992 года.

В Иерусалиме журналисты спрашивали Перласку, как он жил в послевоенные годы. От вопросов такого рода бывший испанский «консул» отделывался шуткой: «Мне приходилось браться за все, кроме разве что воровства». О своих заслугах в годы войны Джорджио тоже рассказывал мало. «Что такого особенного я сделал? – спрашивал он. – Мне часто приходилось рассказывать всякие небылицы»… И выходило по его словам, что он просто не мог смотреть, как истребляют людей, как умирают дети… Человек, спасший больше пяти тысяч душ, никогда не считал себя героем. «Мне выпал шанс помочь людям, и я этим шансом воспользовался» – так говорил убежденный итальянский фашист, лейтенант артиллерии армии Франко, бывший испанский дипломат, Праведник мира Джорджио Перласка.

1. Enrico Deaglio. Die Banalitaet des Guten. – In: Die Geschichte des Giorgio Perlascas. Frankfurt a. M., 1994.

2. David P. Gusshee. Die Gerechten des Holocaust. Wuppertal, Wittenberg, 1997.

3. Ernie Meyer. The Second Wallenberg. – In: Jerusalem Post Magazine, 29 September 1989.

4. Michael Ryan. A Simple Deed with Awesome Power. – In: Parade, 19 August 1990.

Перевернутый мир
(Георг Фердинанд Дуквиц и спасение евреев в Дании)

Количество жертв Холокоста в разных странах Европы известно довольно точно (см., например, [1]). Если в маленькой Бельгии было уничтожено 24 тысячи евреев, то на территориях Польши и Советского Союза – более четырех с половиной миллионов. В этом скорбном списке представлены практически все европейские государства, сотрудничавшие с гитлеровской Германией или находившиеся под нацистской оккупацией.

Счастливым исключением из правила оказалось датское королевство: почти всем из 7700 евреев, живших во время войны в Дании, удалось спастись, нацисты схватили лишь несколько сотен человек, да и тех отправили не в газовые камеры, а в «привилегированный» лагерь Терезиенштадт, где большинство дождалось освобождения.

Спасение датских евреев не раз привлекало внимание историков и журналистов. В этой акции принимали участие почти все датчане – от королевской семьи до простых таксистов и рыбаков. Но мало кто отмечал решающую роль одного человека, который, рискуя жизнью, предупредил датские власти о готовящемся преступлении. Его поступок был уникальным в истории Холокоста: высокопоставленный чиновник Третьего Рейха открыто выступил против преступных приказов своего начальства – человеческая порядочность победила «банальность зла» [2].

Эту фразу морской атташе немецкого посольства в Копенгагене Георг Фердинанд Дуквиц записал в дневнике 19 сентября 1943 года, доложив своему непосредственному начальнику, рейхскомиссару Вернеру Бесту, об утвержденном в Берлине плане депортации в лагеря уничтожения всех евреев, живших в Дании. Впервые в жизни дисциплинированный дипломат решил не выполнять приказ начальства, а, напротив, сделать все возможное, чтобы бесчеловечные планы гитлеровцев провалились. При этом он действовал так настойчиво и твердо, что его начинание увенчалось беспримерной в истории Второй мировой войны победой: около 7200 человек, которых нацисты собирались уничтожить, были отправлены на маленьких рыболовных судах в нейтральную Швецию, где нашли спасение от неминуемой смерти. Многим евреям датчане дали убежище в своих домах и на фермах.

Георг Дуквиц родился в старинном ганзейском городе Бремене в патриархальной семье. После окончания коммерческого училища стал работать в крупной фирме, торговавшей кофе. Фирма направила его в Копенгаген, где он нашел много друзей среди местных коммерсантов и политиков.

Памятник датским рыбакам в Яд-Вашеме

Когда немецкие войска в апреле 1940-го заняли Данию, Дуквица призвали на государственную службу: он был назначен морским атташе немецкого посольства.

Как многим молодым немцам, Георгу вначале нравились нацистские лозунги, он тоже хотел видеть свою родину великой и процветающей страной. Но со временем гитлеровская политика насилия и террора как в самой Германии, так и в оккупированных странах становилась для него все более неприемлемой. С особенным отвращением он реагировал на бесчеловечное обращение нацистов с евреями [3].

В Дании немцы действовали поначалу не так, как в других оккупированных странах. Долгое время они признавали датское королевство формально независимым государством под контролем немецкого рейхскомиссара. Король Дании Христиан Десятый вплоть до лета 1943 года оставался на троне. Датскому правительству подчинялись национальная армия, флот и полиция, свободно работали государственные учреждения, в марте 1943-го состоялись выборы в парламент. Датчане поддерживали свое правительство. В этом смысле страна была не похожа на соседнюю Норвегию, находящуюся под властью ненавистного режима Квислинга.

К началу тридцатых годов население Дании насчитывало пять миллионов человек, в том числе около шести тысяч евреев. Тремя десятилетиями раньше в стране было официально зарегистрировано 3476 евреев, к которым во время русской революции прибавилось 3146 беженцев. После 1933 года еще около 4500 человек бежало сюда из Германии, из них полторы тысячи остались в стране, остальные, пройдя годичное обучение на ремесленных и земледельческих курсах, уехали в Палестину или Америку.

Евреи, с 1814 года пользовавшиеся в Дании всеми гражданскими правами и полностью интегрированные в датское общество. оставались не только свободными, но и защищенными. Через несколько месяцев после всегерманского погрома в ночь с 9 на 10 ноября 1938 года, названного впоследствии Хрустальной ночью, датский парламент почти единогласно принял закон об усилении наказания за оскорбления и преследования людей из-за их религиозной принадлежности или происхождения.

В рассказах о том времени часто вспоминают истории, больше похожие на легенды, поскольку точных свидетельств их истинности нет. Согласно одной из них король угрожал, что и он сам, и члены его семьи повесят на грудь желтые звезды, если к этому принудят датских евреев. По другой легенде король присутствовал во время молитвы в синагоге после того, как немцы предприняли попытку ввести антиеврейские законы.

Большинство историков сходятся во мнении, что даже если этих событий на самом деле и не было, они вовсе не являются нереальной выдумкой. Король Христиан твердо стоял на страже достоинства нации, хорошо понимая, где проходит граница, за которую нельзя отступать ни при каких обстоятельствах, – это именно равноправие всех его подданных независимо от происхождения.

Когда местные нацисты в декабре 1941 года подожгли синагогу, Христиан Десятый публично выразил свое сожаление о случившемся. В официальном письме начальнику Дуквица рейхскомиссару Вернеру Бесту он писал: «Я хотел бы подчеркнуть – и не только из чувства ответственности за граждан моей страны, но и ради сохранения добрых отношений между Германией и Данией, – что особые мероприятия, направленные против группы людей, которые уже более ста лет пользуются всеми гражданскими правами, могут иметь весьма серьезные последствия» [4].

Сострадание к «нашим еврейским согражданам» было столь широко распространено в датском обществе, что немцы не могли его игнорировать. Фашистские группировки в Дании были малочисленны, слабы и практически не пользовались поддержкой народа. Членов нацистской партии в стране было меньше, чем евреев. Преступники, поджегшие синагогу, были схвачены датской полицией, преданы суду и осуждены на три года и двадцать дней тюремного заключения. Издателя некой антисемитской газетки приговорили к ста дням тюрьмы за оскорбление владельца магазина, который взял к себе на должность секретаря еврея. Когда же издатель подал протест, ему увеличили срок заключения до ста шестидесяти дней.

Однако Бесту и другим нацистским руководителям ничего не оставалось, как терпеть такое поведение датчан: ведь Германия сильно зависела от Дании – своего основного продуктового поставщика во все годы войны. В 1942 году рацион говядины, свинины и сливочного масла отсюда получали 3,6 миллиона немцев, через год это число выросло до 4,6 миллиона, а в 1944-м – до 8,4 миллиона [5].

И если ценой за это была приостановка «окончательного решения еврейского вопроса» в Дании, то немцы были готовы такую цену до поры до времени платить. Был и другой фактор, который им тоже приходилось учитывать, – опасность массовых беспорядков и актов неповиновения датчан, о чем недвусмысленно намекнул король в своем письме Бесту.