Текст книги "Банальность добра. Герои, праведники и другие люди в истории Холокоста. Заметки по еврейской истории двадцатого века"

Анна-Мария Хозенфельд, вдова немецкого капитана, спасшего в далеком 44-м пианиста Владислава Шпильмана на заброшенной варшавской вилле, умерла 18 июня 1971 года. Казалось, с ее смертью исчезла последняя надежда что-то узнать о Вильме Хозенфельде, которого Шпильман назвал единственным добрым человеком в фашистском мундире. Но жизнь иногда дарит чудесные неожиданности.

В 1998 году дочь Анны-Марии обнаружила на чердаке своего дома большую коробку, в которой ее мать хранила бумаги мужа. Про них давно забыли, считалось, что Анна-Мария перед смертью уничтожила весь архив. В коробке было несколько сотен писем Вильма: около шестисот – жене, двести – детям, а еще открытки из заключения (1946–1952), записные книжки, дневники, которые Хозенфельд вел в разные годы начиная еще со времен Первой мировой войны. В отдельной папке лежали письма Анны-Марии мужу – более полутысячи за пять военных лет (последнее письмо датировано осенью 1944 года). В одном из писем Вильм называет эту папку книгой любви и говорит, что обращается к ней, когда чувствует себя особенно одиноко. Часть переписки опубликована в приложении к книге Шпильмана [1].

Всю свою совместную жизнь супруги Хозенфельды чувствовали потребность рассказывать друг другу о пережитом, делиться мыслями, наблюдениями и планами. Когда Вильм был далеко от дома, беседу заменяли подробные письма.

Осенью 44-го капитан Хозенфельд отослал домой всю имеющююся у него переписку, дневники и записные книжки. Он отправил бумаги обычной полевой почтой, и остается загадкой, как его послания не попали в руки военной цензуры. Нескольких записей из дневников 1942–1944 годов было бы достаточно, чтобы оказаться в застенках гестапо.

Найденные на чердаке документы позволяют лучше понять, каким человеком был этот странный капитан.

Вильм Хозенфельд родился 2 мая 1895 года в семье учителя в небольшом селе Макенцель в земле Гессен и был седьмым ребенком (а всего детей было девять). Он много перенял от своего отца, строгого католика: твердую веру, любовь к детям, профессию учителя. Царивший в семье культ доброты и чести сформировал характер будущего педагога.

Большое влияние на мальчика оказали идеи «Перелетных птиц», молодежного движения, возникшего в начале 20-го века в Берлине и быстро распространившегося по всей Германии. Девизом движения стал призыв: «Остаться чистым и стать зрелым!». Называвшие себя перелетными птицами ходили в походы, пели песни, мечтали быстрее повзрослеть, чтобы помогать Родине. Им всем было присуще чувство ответственности перед близкими, друзьями, страной. Они ощущали себя рыцарями, и многие сохранили это чувство до глубокой старости. Движение «Перелетных птиц» было запрещено нацистами, но обрело вторую жизнь после крушения Третьего Рейха.

Не без влияния идей этой организации Вильм Хозенфельд в 1914 году, едва успев получить свидетельство школьного учителя, пошел добровольцем на войну. Что это такое, он хорошо понял, побывав в 1914–1918 годах на трех фронтах – во Фландрии, России и Румынии. Трижды был ранен, в последний раз едва не потерял ногу. В 1918-м Хозенфельд демобилизовался в чине фельдфебеля. И свою будущую жену он нашел среди «Перелетных птиц» – свадьба с Анной-Марией Круммахер состоялась в 1920 году. Во время

Первой мировой девушка потеряла своих близких и на всю жизнь возненавидела войну. Уже в 1933-м ее не оставляли страхи, что Гитлер приведет Германию к новой бойне [2]. В период между двумя войнами Вильм работал учителем в деревенской школе. С учениками был добр, участлив и внимателен. Даже когда в школе еще были разрешены телесные наказания, он никогда не бил детей. Отправляясь на занятия, всегда держал в кармане запасной носовой платок – для своих учеников на всякий случай. Образцом для себя считал Песталоцци.

Капитан Хозенфельд. 1944 г.

Юношеским идеалам Вильм не изменил и в зрелые годы. Переписка супругов показывает, что он разделял пацифистские взгляды жены. Тем не менее в 1939-м ответственность перед отечеством заставила уже немолодого учителя и отца пятерых детей вновь взяться за оружие. Когда осенью 44-го стало ясно, что конец войны близок, польские друзья предлагали ему дезертировать и спрятаться. Однако Вильм не снял офицерского мундира до самого плена, добровольно выбрав путь уготованных ему страданий.

В первые же месяцы новой войны Хозенфельд был поражен, с какой жестокостью немцы расправлялись с местным населением на захваченных территориях. Ничего подобного в Первую мировую не было. Он все больше укреплялся во мнении, что за зверства, творимые военными и эсэсовцами, расплачиваться будет весь немецкий народ.

Один случай запомнился ему надолго. Стрелковый батальон, в котором он служил, зимой 1939–1940 годов был расквартирован в польском городке Вегрове восточнее Варшавы. Однажды на улице ему встретился эсэсовец, ведущий на расстрел мальчика, который украл охапку сена, конфискованного немцами у польских крестьян. Вильм попытался заступиться, но эсэсовец направил на него пистолет и сказал, что если тот не уйдет, то будет лежать в яме вместе с этим подростком. Спустя несколько лет Хозенфельд рассказал старшему сыну, что он испытал тогда настоящий шок [1].

Но попыток помогать людям он не оставлял, и если представлялась такая возможность, действовал решительно, без колебаний и сомнений. Владислав Шпильман – не единственный спасенный им человек. Три члена польской семьи Цециоров тоже обязаны немецкому офицеру жизнью, причем каждый раз немалую роль в спасении играл случай.

В Вегрове стрелковый полк Хозенфельда охранял лагерь для военнопленных. Среди тысяч солдат поверженной Польши там находился раненый Станислав Цециора. Во время велосипедной прогулки Хозенфельд встретил незнакомую женщину, направлявшуюся к лагерю. Это была жена Цециоры, которая надеялась узнать что-нибудь о судьбе мужа и отца своего будущего ребенка. Поговорив с плачущей женщиной, Вильм обещал помочь. И слово свое сдержал: через три дня Станислав был дома.

Новая встреча с членами этой семьи произошла в Варшаве, где Хозенфельд руководил спортивным комплексом для солдат вермахта. Брату Станислава Цециоры, пастору Антону, которого разыскивали эсэсовцы, Вильм выдал фальшивые документы на имя Цихоцкого, принял его на работу и дал укрытие.

Тогда же Антон познакомил Хозенфельда со своим зятем по фамилии Кошель. В 1943 году на улице, где тот жил, был убит немецкий солдат. В подобных случаях немцы хватали прохожих и расстреливали их. В этот раз среди обреченных на смерть людей оказался и Кошель. Несчастных уже везли к месту расстрела, когда проходивший неподалеку капитан Хозенфельд заметил знакомое лицо в кузове грузовика. Он остановил машину и сказал эсэсовцу, сопровождавшему заложников, что ему нужен человек для срочной работы. Осмотрев сидящих в машине, он будто случайно выбрал зятя Антона. Кошелю разрешили покинуть грузовик, и он остался в живых.

Капитан Хозенфельд в оккупированной Польше, 1940 г.

Вильм Хозенфельд вообще вел себя в Польше нетипично для офицера-завоевателя. Он часто бывал в доме Цециоры, изучал польский язык, нередко заходил со своими новыми друзьями в костел. В 1944-м пастор Антон Цециора, которого он укрывал от преследования гестапо, отмечал десятилетие посвящения в сан. В пять часов утра на тайную церковную мессу в подвале знакомого костела вместе с церковными служащими пришел помолиться и офицер вермахта. Происходившее там напоминало сцену театра абсурда: немецкий капитан на коленях принимает причастие из рук «славянского недочеловека».

В разгар восстания в польской столице, начавшегося первого августа 1944 года, когда немцы по приказу фюрера методично уничтожали центр города, Хозенфельд написал своему непосредственному начальнику очень откровенное послание. В нем были слова, которые могли бы служить девизом всей его жизни: «Я пытаюсь помочь каждому, кому можно помочь». Этому принципу он не изменил до конца своей жизни.

Свое послесловие к книге Шпильмана [1] Вольф Бирман завершает словами надежды, что наступит время, когда на аллее Праведников в мемориале Яд-Вашем будет посажено дерево в честь Вильма Хозенфельда. Бирман не сомневался, что посадит его Владислав Шпильман, а помогать ему должен сын Андрей. Пианист не дожил до этого дня, он умер в 2000 году в возрасте 86 лет, оставив в наследство людям свою музыку, мемуары и желание воздать должное памяти своего спасителя. Андрей Шпильман до сих пор не оставляет усилий, стремясь выполнить волю отца.

Праведником мира согласно израильскому закону 1953 года считается человек, который с риском для собственной жизни или жизни своих близких бескорыстно в годы Холокоста спас хотя бы одного еврея. На специальной медали, выдаваемой людям, отмеченным этим званием, отчеканена фраза из Талмуда: «Кто спасает одну жизнь, спасает весь мир».

Новые имена добавляются в список праведников постоянно, правда, год от года их все меньше. В 2001-м появилось более восьмисот новых праведников, в 2002-м – чуть меньше шестисот.

На первое января 2003 года было 19706 Праведников мира. Самое большое их количество дала Польша – 5733 человека. Затем идут Нидерланды – 4513, Франция – 2262, Украина – 1881, Бельгия – 1357 человек. Из Германии в этом списке оказалось 376 праведников.

В 2002 году мог бы появиться еще один немецкий праведник, но комиссия Яд-Вашема отклонила кандидатуру Вильма Хозенфельда, предложенную Андреем Шпильманом. По мнению комиссии, капитан резерва недостоин этого звания, так как был осужден советским судом и закончил жизнь в лагере для военных преступников. Получается, что приговор сталинского суда оказался весомее показаний свидетелей и дневниковых записей.

Владислав Шпильман с женой Галиной, 1955 г.

Андрей Шпильман не теряет надежды, что комиссия изменит свое мнение. Но каково бы ни было решение, окончательный приговор выносит история. И не последними аргументами для такого высшего суда будут слова самого капитана резерва, записанные в разгар мировой бойни, в июне 1943 года:

«Я не понимаю, как мы оказались втянутыми в военные преступления против беззащитных граждан, против евреев. Я спрашиваю себя вновь и вновь и не нахожу ответа… Из-за этих ужасных массовых убийств мы проиграли войну, а на себя навлекли вечное проклятие за неискупимый грех. Мы не заслуживаем жалости, мы виноваты все».

Вильм Хозенфельд не ограничивался словами. Спасенные им люди сохранили о нем благодарную память.

В 90-х годах прошлого века, через пятьдесят лет после окончания войны, сын Станислава Цециоры работал консулом Польской республики в Гамбурге. Он рассказал интересную вещь. Оказывается, его родители в течение нескольких лет посылали из голодной Польши семье Хозенфельдов, оставшейся без кормильца, посылки с колбасой и маслом. Эти посылки шли в гитлеровскую Германию даже в военное время. Перед судом истории ничто не будет забыто.

1. Szpi lman Wladislaw. D as wunderbare Ueberl eben. Warschauer Erinnerungen 1939–1945. Muenchen, Econ&List Taschenbuch Verlag, 1999.

2. Wette Wolfram (Hsg.). Retter in Uniform. Frankfurt am Main, Fischer Taschenbuch Verlag, 2002.

Часть третья.
Такие разные немцы

СПисок Геринга
(Брат рейхсмаршала – защитник евреев)

Восьмого мая 1945 года военнослужащими Седьмой армии США в замке Фишгорн, что находится в австрийском курортном городке Целль-ам-Зее, был арестован Герман Геринг, долгое время занимавший второе после Гитлера место в нацистской иерархии [1]. Через несколько дней в городе Аугсбурге американцы организовали последнюю пресс-конференцию Геринга. Журналисты из многих стран получили уникальную возможность задать вопросы рейхсмаршалу, командовавшему военно-воздушными силами Третьего Рейха, организатору военной промышленности Германии, человеку, ответственному за преследование и уничтожение сотен тысяч политических противников фашистского режима, за геноцид «расово-неполноценных» народов, прежде всего евреев.

Но вряд ли кто-нибудь из присутствовавших на пресс-конференции знал о существовании другого Геринга – Альберта, брата Германа. Альберт тоже был арестован. В середине августа 1945 года его перевели в главную тюрьму для военных преступников в Нюрнберге. Всего несколько камер отделяли его от брата, ставшего основным обвиняемым на Нюрнбергском процессе. Суровое наказание грозило и ему, хотя он был убежден, что сумеет доказать свою невиновность. Главным доказательством должен был стать список, состоявший из 34 имен – всех этих людей он с риском для собственной жизни спас от отправки в Дахау и другие концентрационные лагеря. Однако американские офицеры, допрашивавшие Альберта, не поверили ему. Слишком уж дико это звучало: брат рейхсмаршала и «нациста номер два» – противник режима и защитник евреев. Это кажется невероятным и сегодня. И тем не менее это правда.

Детство Альберта и Германа прошло в городке Вельденштайн недалеко от Нюрнберга. Большая семья Герингов – Альберт и Герман были младшими из десяти детей – жила в замке, принадлежавшем Герману фон Эпельштайну, немецкому еврею, принявшему католичество. Эпельштайн был крестным отцом обоих братьев, Германа назвали в его честь. Ходили слухи, что на самом деле это его дети: многолетняя связь Эпельштайна с их матерью, Франциской Геринг (урожденной Тифенбрун), ни для кого не была секретом. Правда ли это или всего лишь сплетни, по-видимому, никто никогда не узнает. Официально отцом мальчиков считался Генрих Геринг, многие годы прослуживший на высоких чинах в немецких колониях Африки. Генрих был на двадцать лет старше Франциски. К тому времени, когда семья Герингов жила в Вельденштайне, он давно уже вышел на пенсию и занимал скромную комнатку на первом этаже замка. Спальни Франциски и Эпельштайна находились рядом на втором этаже.

Герман и Альберт были не очень похожи внешне, по-разному сложились и их жизненные пути. Однако братья всегда оставались по-человечески близки друг другу.

В тридцатые годы Герман Геринг сделал впечатляющую политическую карьеру, став правой рукой фюрера и заняв руководящие посты в аппарате нацистской партии. В 1933 году новоиспеченный фюрер назначил его министром авиации и лесного хозяйства, а в 1935-м – командующим военно-воздушными силами Рейха. В 1936 году Геринг стал государственным уполномоченным по четырехлетнему плану развития промышленности и сельского хозяйства. Годом позже в городе Зальцгиттере была основана крупнейшая в Европе сеть металлургических предприятий «Государственные заводы Германа Геринга», а еще через год он получил звание генерал-фельдмаршала Вермахта. Тридцатого августа 1939 года, за два дня до нападения Германии на Польшу, Геринга назначили заместителем председателя Имперского совета обороны. Первого сентября, в день начала Второй мировой войны, Гитлер официально объявил его своим преемником. И наконец, в 1940 году Герман Геринг удостоился высшего военного звания – «рейхсмаршала Великой немецкой империи».

В последующие военные годы, когда участились поражения Германии в воздушных боях, Геринг стал терять свой авторитет и влияние. И хотя в 1944-м он вновь был назначен государственным уполномоченным по четырехлетнему плану развития промышленности и сельского хозяйства, уже другие лица из нацистской верхушки занимали места в ближайшем окружении фюрера. Двадцать третьего апреля 1945 года за попытку ведения сепаратных переговоров с противником Гитлер уволил Германа Геринга со всех постов и приказал арестовать его и исключить из партии. Но дни самого фюрера и Третьего Рейха были тогда уже сочтены. Закончилась и карьера рейхсмаршала. В сентябре 1945 года Герман Геринг предстал перед международным военным трибуналом в Нюрнберге в качестве главного обвиняемого.

В противоположность своему знаменитому брату Альберт Геринг всю жизнь держался вдали от политики. Он работал торговым представителем на авиационном заводе Юнкерса. Позже стал руководителем ателье в венской студии звуковых фильмов «Тобис-Саша». Сразу после присоединения Австрии к Германии в марте 1938 года начались гонения на австрийских евреев. Через 24 часа после того, как немецкие войска вошли в Вену, был арестован владелец студии еврей Оскар Пильцер. Как вспоминает сын Пильцера Герберт, Альберт Геринг начал действовать немедленно. Он обратился с ходатайством к немецким властям, и через два часа Оскар был на свободе. По словам Герберта Пильцера, основным оружием Геринга было его имя.

В 1939 году Альберт Геринг принял предложение занять место управляющего по внешним продажам в чешском автомобильном концерне «Шкода». Его имя помогало компании неплохо зарабатывать на военных заказах. Во время войны среди работников «Шкоды» образовался подпольный центр, руководивший акциями саботажа и протеста против нацистского режима. Альберт знал об этом и поддерживал чешское Сопротивление. Люди, освобожденные из концлагерей, получали в концерне работу. А когда директор «Шкоды» Ян Моравек был вынужден бежать от преследований гестапо, Альберт Геринг всей его семье организовал выезд в Румынию.

В 1942 году Альберт женился на Миланде Клазаровой. С точки зрения нацистской идеологии это была серьезная ошибка, почти преступление, угрожавшее чистоте арийской расы: Миланда была чешкой.

Среди людей из «списка Геринга», которым Альберт помог избавиться от преследований нацистов, были и знаменитости, например, австрийский композитор Франц Легар. После присоединения Австрии к Третьему Рейху Легар оказался в двусмысленном положении. С одной стороны, Гитлер не раз публично объявлял себя поклонником его музыки – особенно нравилась фюреру «Веселая вдова». Но с другой стороны, композитор «скомпрометировал» себя совместной работой с еврейскими либреттистами, а главное, его жена София была еврейкой. Легар отказался эмигрировать с супругой в безопасное место. Ему было уже 68 лет, и он надеялся, что его известность защитит их обоих. Но он ошибся. В фашистской Вене ему пришлось пережить немало тяжелых дней. Его друзья и авторы либретто Фриц Грюнбаум и Фриц Ленер были убиты в концентрационном лагере. Гестапо собиралось отправить туда же и Софию. Буквально накануне ее ареста Альберт Геринг обратился за помощью к своему могущественному брату, и семью Легара оставили в покое.

В 1944 году помощь потребовалась самому Альберту: по приказу шефа гестапо Генриха Мюллера он был арестован. Герману Герингу удалось освободить брата. Однако времена изменились. От былого могущества рейхсмаршала почти ничего не осталось. Герман откровенно признался в этом брату и посоветовал держаться от государственных дел подальше: в следующий раз помочь ему он не сможет.

Следователи, допрашивавшие Альберта Геринга в нюрнбергской тюрьме, считали представленный список всего лишь неуклюжей уловкой, придуманной для того, чтобы уйти от ответственности. На допросах военные преступники часто лгали и выкручивались, предъявляя фальшивые бумаги и лжесвидетелей, чтобы обелить себя.

В июне 1946 года Альберт все еще находился под следствием, и его положение выглядело почти безнадежным. Спас его случай: в лагере для интернированных в Дармштадте «список Геринга» с именами 34 спасенных попал в руки очередного следователя. Это был Виктор Паркер – племянник Франца Легара. Со слов дяди он знал, что сделал Альберт Геринг для их семьи. Паркер собрал показания бывших коллег Геринга по «Шкоде», получил письменные свидетельства многих людей, которым тот помог. Стало ясно, что Геринг говорил правду: он действительно спасал людей. Его счет в швейцарском банке, открытый в конце 30-х годов, служил только для того, чтобы поддерживать евреев и других преследуемых, пытавшихся бежать из нацистской Германии. В 1947 году Альберт Геринг был освобожден.

Выступая по центральному немецкому телевидению в ноябре 2000 года, Герберт Пильцер, чье имя вместе с именем его отца стояло в «списке Геринга», рассказал, что Альберт спас от гибели не только его родственников. Брату нацистского рейхсмаршала обязаны своей жизнью еще несколько десятков семей из разных стран Европы.

Альберт Геринг не получил звания Праведника мира, как знаменитый Оскар Шиндлер, спасший более 1200 евреев в годы войны. В его честь не было посажено дерево в аллее Праведников Яд-Вашема. Но праведность не определяется признанием. В Талмуде сказано: «Кто спасает одну жизнь, спасает весь мир». В 2002 году число признанных израильским правительством Праведников мира увеличилось почти на шестьсот имен и на первое января 2003-го составило 19706 человек. Поиск праведников продолжается…