Текст книги "100 очерков о Петербурге. Северная столица глазами москвича"

«Свободным художествам»

Художников и мастеров, происходящих из сей Академии, во всей Империи нашей свободно и беспрепятственно ко всем казенным и публичным работам по их искусству и художеству… допускать и принимать.

Из «регламента» Академии художеств. Ноябрь 1764 года

Десять лет – с 1755 по 1765 год – замечательный период в истории отечественной культуры. На это время приходится огромный объем культурной работы, складывается образ столицы. Создание Академии художеств – одна из важнейших составляющих этого процесса.

Идея создания такого учебного заведения возникла еще в петровское время: Петербург очень нуждался в зодчих, живописцах, скульпторах, в квалифицированных мастерах различных художественных специальностей. 1 декабря 1724 года Андрей Нартов, один из сотрудников Петра, подал царю проект «О создании Академии разных художеств, которой здесь, в России, еще не обретается, без которой художники подлинного в своих художествах основания иметь не могут»…

Пётр одобрил проект создания самостоятельной, не в рамках создаваемой Академии наук Академии художеств и «повелел архитектору Михаилу Земцову на 115 покоев план сочинить» здания будущей Академии. Но смерть царя оставила этот план на бумаге.

В 1740-е годы к этой идее возвращаются, возникает проект преобразования Академии наук в «Академию наук и художеств»; в «Регламенте», утвержденном 25 сентября 1747 года, говорится: «Ко всем художествам из всех мест в государстве присылать учеников без платы»… В мае 1748 года Академия наук принимает решение, «понеже многие дела, художеств касающиеся, при Академии случаются», поручить для рассмотрения этих «дел» и «суждения о произведениях русских художников» еженедельно собираться четырем членам Академии наук.

Время, практические потребности диктовали необходимость целеустремленной работы по подготовке художественных кадров. Академия художеств, существовавшая при Академии наук, руководствовалась «Правилами», утвержденными в 1756 году. В них говорилось, что «главное Академии художеств намерение в том состоит, чтобы… распространять художества, а именно живописное, резное, гравировальное, медальной архитектуры… Особливое намерение состоит в обучении юношества художествам и в употреблении оного в пользу… всего государства, дабы оные высокие художества по всей империи распространяемы были».

Однако документы эти имели все же декларативный характер. На практике Академия наук с задачей организации художественного образования не справлялась, считая это чуждым своему главному назначению.

И тут в решение возникшей проблемы включается замечательный человек, один из ближайших сотрудников императрицы Елизаветы граф Иван Иванович Шувалов (1727–1797). Высокий покровитель Михаила Ломоносова, генерал-поручик и «главный директор над сухопутным кадетским корпусом», камергер и меценат, Шувалов собрал в своем доме первоклассную живописную коллекцию, в которой были полотна Рубенса и Рембрандта, Веронезе и Тинторетто и огромную библиотеку, часть которой дошла до нас в составе книжного собрания Научной библиотеки Академии художеств.

21 сентября 1757 года Иван Шувалов назначется «куратором» Московского университета, а уже через полтора месяца, 6 ноября, Сенат издает указ, заложивший организационную основу нового учебного заведения – Академии художеств. «Необходимо должно, – читаем мы в этом указе, – установить Академию художеств, которой плоды, когда приведутся к состоянию, не только будут славою дешней империи, но и великою пользою казенным и партикулярным работам».

Иван Шувалов предлагал устроить новое учебное заведение в Москве, при Университете, переведя в Академию для изучения языков и «наук, принадлежащих к художеству» «некоторое число способных из Университета учеников». Но Сенат решает учредить ее «здесь, в Санкт-Петербурге, по причине, что лучшие мастера не хотят в Москву ехать…»

Итак, год создания Академии художеств – 1757. Через пять лет граф Шувалов напишет о «давно учиненном заведении Академии художеств». Но фактическое существование Академии начинается в следующем году: расходы на ее содержание впервые фиксируются в расходных документах в январе 1758 года. Уже в мае этого года первые 38 учеников Академии в возрасте от 12 до 20 лет сдают первый экзамен: на первом месте по его результатам оказывается 20-летний Василий Баженов, будущий великий архитектор.

Преподавали в Академии в начальный период ее истории иностранные, главным образом французские, художники и мастера. Бюджет нового учебного заведения составлял 6 тысяч рублей в год. «Для смотрения дома и порядка» приставили офицера и шестерых солдат. А управляли Академией художеств молодой архитектор Александр Филиппович Кокоринов (1726–1772), ставший в июле 1762 года ее директором, а с 1764 года ректор Академии подполковник князь Иван Шербатов, о котором профессор Якоб Штелин отзывался так: «С окладом 1000 рублей, но с ученостью, остроумием, искусством и опытом, не стоящими и тысячи полушек»…

Начальство старалось держать заведение в порядке. Александр Кокоринов в декабре 1760 года писал графу Шувалову, что «как студенты, так и ученики во все определенные классы ходили во всякой чистоте и положенные свои должности исправляли со всяким рачением, поведение имеют весьма порядочное и хорошие оказывают успехи».

Но на самом деле все обстояло не так благополучно. Весной 1762 года Иван Шувалов пишет академическому начальству: «Сего дня будучи в Академии усмотрел я крайний во всем непорядок: в середине дня треть учеников отсутствовала на занятиях, учителя опаздывают на занятия, в жилых помещениях грязь, некоторые ученики ходят босые, а к предстоящему экзамену еще не все начали исполнять свои работы».

Академическое начальство вынуждено было признать, что среди учеников есть «неприлежные и непонятливые, которые весьма худую надежду о себе впредь подают».

И. Мошков. Здание Академии художеств. Конец XVIII века

Учебный режим в Академии был жестоким. Подъем в 5 утра и с 6 до полудня – «классы», с 14 до 17 часов – занятия языками, с 19 до 20 часов – рисование с натуры. В среду с 6 утра до 11 часов уроки математики и правописания, по субботам – уроки «перспективы», а по воскресеньям после церковной службы «в своих классах все неотлучно». Состав учеников был разновозрастным: в сентябре 1761 года в Академии совместно обучались 59 учеников в возрасте от 12 до 22 лет, а Сергей Суровцев имел вообще 9 лет от роду.

Изучались в Академии русский и французский языки, российская история и мифология, а специальные дисциплины – в классах живописном, архитектурном, скульптурном и «грыдоровальном».

Очень интересен вопрос о месте размещения Академии художеств в первые годы ее существования. В 1758 году она некоторое время находилась в городской усадьбе графа Ивана Шувалова, находившейся между Невским проспектом и Итальянской улицей, но вскоре переместилась в другое городское владение Шувалова – близ того места, где Вознесенский проспект пересекает Екатерининский (ныне Грибоедова) канал. Затем для размещения Академии нанимается дом подполковницы Макаровой, находившейся в самом начале 1-й линии, но вскоре (в апреле 1761 года), дом этот передается «для российских комедиантов» – актеров первого русского национального театра, а Академию художеств размещают по соседству, в том «Головинском доме» на углу Невской набережной и 3-й линии, где первоначально жили актеры.

Соседний дом по набережной, ранее принадлежавший послу «Священной Римской империи» графу Братиславу Лобковицу, достался позднее французскому купцу Мишелю и вскоре был им продан, а третий дом на том участке набережной, между 3-й и 4-й линиями, находился во владении Морского ведомства: его от Морской академии «унаследовала»

В натурном классе Академии художеств. Рисунок А.Г. Венецианова

Адмиралтейская аптека, позже здесь разместится типография Морского корпуса. В 1763 году возник вопрос о покупке «Головинского дома», возвращенного вдове опального вице-канцлера; оценка здания составила 15 тысяч рублей, а стоимость найма – 700 рублей в год. После передачи в феврале 1764 года Академии художеств трехэтажного каменного здания Морской типографии возникает намерение постройки на всем огромном объединенном участке между 3-й и 4-й линиями специального здания для Академии художеств. Профессор Академии архитектор Жан-Батист Вален де Ламот (Деламот) и ректор Академии Александр Кокоринов приступают к созданию проекта того всемирно известного архитектурного шедевра, который и поныне украшает Университетскую набережную Невы…

В самой Академии художеств дела шли «своим чередом». Ежемесячно проводятся конкурсы ученических работ; летом 1761 года студенты Академии проводят обмер, срисовывают и исполняют слепки статуй, находившихся в Летнем саду возле «Грота» на берегу Фонтанки и подлежавших снятию. В начале апреля 1762 года Кокоринов просит графа Шувалова о «сочинении Регламента» (устава) Академии «для приведения ее в лучший порядок». В августе 1762 года в Академии художеств появляются первые пять адъюнктов: Василий Баженов, Федор Рокотов, Кирилл Гловачевский, Иван Саблуков и Антон Лосенко; через три года в торжественной обстановке четверым из них будут вручены дипломы первых академиков Академии художеств. А пока что граф Шувалов обращается к ним с наставлением: «Все вы наикрепчайшее свои старания усугубить должны».

Высокие инспекторы во главе с фельдмаршалом Минихом и сенатором Иваном Неплюевым, посетившие Академию в конце января 1763 года, нашли что «Академия художеств достойна для показания иностранным». Она становилась все более заметной и важной частью культурного бытия российской столицы.

Но через месяц с небольшим, указом от 3 марта Академия, которая под руководством графа Ивана Шувалова «в краткое время довольно оказала успехов», передается в управление генерал-поручика и главы Канцелярии от строений Ивана Бецкого (1704–1795), ставшего вскоре «министром культуры» при Екатерине II. Бецкой пробудет на посту президента Академии художеств ровно 30 лет. Одновременно со сменой президента (граф Шувалов вскоре надолго уедет за границу) Академия художеств отделяется от Московского университета и получает собственное управление и самостоятельный бюджет. А через четыре дня императрица утверждает доклад Бецкого о постройке для Академии особого здания на набережной Невы.

4 ноября 1764 года был утвержден составленный И.Бецким «Устав» («Привилегия») Академии художеств и ее штат. Всем успешно обучавшимся и окончившим Академию, говорилось в «Привилегии», «всемилостивейшее жалуем и утверждаем с их детьми и потомками… быть совершенно свободными и вольными и никакому правительству ни в военную, ни в штатскую службу их не принуждать и без добровольного с ними договору ни к какой работе не приневоливать… Наистрожайше запрещаем всем и каждому, какого б звания кто ни был, из сих художников, мастеров, детей их и потомков в крепостные себе люди записывать…»

В том же 1764 году при Академии художеств создается «Воспитательное училище» для мальчиков 5–6 лет, поступающих сюда на 9-летнее обучение «для приуготовления желающего упражняться в свободных искусствах юношества». Этот курс «пристойного с младенчества их воспитания» прошли многие выдающиеся русские живописцы, архитекторы и скульпторы.

Летом 1763 года «в академических апартаментах» состоялась первая выставка ученических работ, с осени начались «публичные», открытые для всех желающих экзамены, в январе 1765 года состоялся аукцион ученических работ; авторы лучших работ награждались серебряными медалями.

Академия, существующая уже более семи лет, готовилась к своему торжественному открытию. А само торжество «инаугурации» Академии художеств с закладкой академической церкви состоялось в четверг 7 июля 1765 года и было оформлено с небывалой пышностью. Украшенная пристань на набережной, к которой причалила императорская шлюпка, пришедшая по Неве из Летнего дворца, роскошное оформление уже начатого строительством набережного фасада академического здания, торжественное шествие к месту закладки храма, собрание в конференц-зале для прочтения академических «Привилегий» и вручения дипломов первым академикам и профессорам Академии. И толпы петербуржцев у места торжества. И неоднократные залпы из 31, 51 и 71 орудий… Незабываемое зрелище, незабываемое торжество.

Вольное экономическое общество

Чтоб общество наше управлялось в трудах своих собственными своими… обстоятельствами и установлениями, почему и называлось бы во всех случаях вольным экономическим обществом…

Из обращения учредителей Общества к Екатерине II. 12 октября 1765 года

В гербе этого Общества, утвержденном императрицей, помимо «пчелы, мед в улей приносящей», были изображены дерево, сноп, борона, грабли, лопата. А сверху девиз: всего одно слово – «Полезное».

Это была первая в России общественная организация и первое научное общество в истории отечественной культуры. Впрочем, не только научное. Практическая «отдача» деятельности Вольного экономического общества, ее эффективность, созданная в Обществе атмосфера рациональности и деловитости имели не меньшее значение, чем теоретические исследования членов Общества. Тем более в России середины XVIII столетия.

«Нет удобнейшего средства к приращению во всяком государстве народного благополучия, как стараться приводить экономию в лучшее состояние». Этими словами начинается «План», легший в основу организации Вольного экономического общества. И оно не только точно определяло насущные проблемы хозяйственной жизни страны, ее главные нужды, но и очень многое делало для решения этих проблем, не упуская ни одного важного открытия или технического усовершенствования.

«Век Просвещения» перевалил за середину. Антифеодальный пафос европейских либералов, требования сокрушить феодализм звучали все громче, достигая крепостнической России – до крушения феодальных отношений здесь оставалось еще сто лет, но признаки грядущего кризиса уже проявлялись в жизни громадной крепостной империи. И наиболее чуткие и прагматичные представители господствующего класса это ощущали – они и составили «добровольное соединение» учредителей Вольного экономического общества. Они уловили и общественную востребованность затеянного ими дела, и его общественное предназначение.

Идея объединила полтора десятка «знатных, опытных и ученых особ». Сам по себе факт подобного объединения представляется почти невероятным, тем более в России. Среди «знатных» – такие вельможи и богатейшие помещики, как графы Роман Воронцов и Григорий Орлов, граф Иван Чернышев и барон Александр Черкасов; среди «ученых» – люди из Академии наук: Григорий Теплов, химик Леман и ботаник Фалк; среди «опытных» аптекарь Модель и «главный придворный садовый мастер» Андрей Эклебен. Они «соединились в Санкт-Петербурге взаимным желанием, чтобы составить из себя и из других, одинаковым намерением возбужденных, сословие, которое старалось бы о распространении в народе полезных и нужных для земледелия и домостроительства сведений».

Это произошло на исходе третьего года царствования Екатерины II. 22 мая 1765 года «знатные, опытные и ученые особы» впервые собрались вместе, обсудили идею создания Общества и наметили основные позиции его «Плана» и устава; через три недели, 15 июня, уже готовые к тому времени документы эти были обсуждены и приняты. 12 октября их представили императрице с просьбой о высочайшем покровительстве новому Обществу и с просьбой утвердить его «План» и устав; 31 октября Екатерина отвечала: «План и устав ваш, которым вы друг другу обязались, мы похваляем и… апробуем, что вы себя наименовали вольным Экономическим обществом». Обществу выделялось из казны 6 тысяч рублей на приобретение дома и заведение библиотеки.

Титульный лист «Трудов Вольного экономического общества»

Произошло событие небывалое, невероятное. В России появилась первая общественная организация – более того, независимая от государства, от власти «вольная» структура. Она открывала новые горизонты общения, далеко выходящие за придворные и светские рамки. Она рассчитывала на привлечение к своей работе общественного интереса и общественного участия – многие сотни знатоков и умельцев, мастеров и промышленников из бескрайней российской провинции «приглашались» к активному участию в работе Общества. Оно было ориентировано на распространение новых методик и технологий и на практический результат – и в то же время поднималось над сиюминутными интересами, обретало ту масштабность, ту устремленность вперед, которой Россия не знала со времен Петра…

Почему императрица решилась на такой шаг? Вероятно, она не предполагала того, какой размах и какое влияние в умах приобретет новая затея. Она еще не знала Россию, делала только первые шаги в овладении искусством управления страной. А европейские либеральные тенденции, идеи энциклопедистов она воспринимала (а Вольное экономическое общество оказалось «российским вариантом» энциклопедизма), чувствуя европейскую «моду». Все еще было впереди – и неудача с составлением нового «Уложения», и изнурительные войны, и Пугачев, и Радищев (по мнению императрицы, «бунтовщик хуже Пугачева», потому что выступил не против социального врага, а против основ государства того класса, к которому сам принадлежал…).

Так начиналась удивительная история той страницы отечественной культуры и русской общественной мысли, которую мы называем Вольным экономическим обществом. Не только первым в России, но и просуществовавшим немногим более полутора столетий…

Первым решением Общества, принятым 7 декабря 1765 года, стало решение об издании «Трудов». И вскоре вышел в свет их первый том – первый из 280! В XVIII веке издали 52 тома, из них только за первые пять лет существования Общества – 16 томов, содержавших 150 статей и 3280 страниц… «Сии труды должны быть единственно практическими и для того никакие спекулятивные и тому подобные сочинения приниматься не будут», – говорилось в программе издания.

Перелистаем первый том «Трудов». Помимо посвящения его императрице и публикации документов об организации Общества – 17 статей. «О посеве леса», «Способы искать воду в безводных местах», «Способ закалки стали», «О выпуске за море пшеницы», «О строении жилых покоев для простого народа», «О различии земли в рассуждении экономического ее употребления»… За первые пять лет издания «Трудов» Пётр Рычков опубликовал в них 20 статей, Андрей Болтов – 8; оба они осенью 1770 года удостоились золотых медалей Общества.

Поистине потрясающий сюжет связан с одним из учредителей и активнейших членов Общества садовником Андреем Эклебеном. В сентябре 1764 года один из номеров «Санкт-Петербургских ведомостей» открывался сообщением, что Эклебен в «огороде» близ нового Летнего дворца в 1763 году «посеял на небольших полосках пшеницу и рожь и почти всякое зерно вышло многочисленными колосками, наподобие куста»: в одном 43 колоса и 2375 зерен «из единого посеянного зерна», в другом – 47 колосьев, содержавших 2523 зерна. А «куст» пшеницы дал 852 зерна из 21 колоса… «Сей первый опыт, – говорилось далее, – доказывает, что и в наших северных краях натура в рассуждении хлеба плодовитее быть может старательным искусством…»

А рядом с замечательным садовником в Вольном экономическом обществе сотрудничали академики Эйлер и Паллас, Штелин и Румовский, Озерцковский и Севергин, графы Александр Строганов и Александр Шувалов… Персональный состав Общества никогда не был многочисленным – всего несколько десятков человек. Но какие имена! Знаменитые мореплаватели, прославленные академики, администраторы-реформаторы. Легендарный сподвижник Суворова генерал Михаил Милорадович и адмирал Николай Мордвинов (он в течение 20 лет был президентом Общества), министр Егор Канкрин и граф Михаил Воронцов, Менделеев и Бутлеров, Докучаев и Семенов-Тян-Шанский… Такой состав Общества на протяжении всех полутора столетий его истории обеспечивал высочайший научный и практический уровень его деятельности.

Общество включало части ученую, сельского домоводства и опытного земледелия, внутреннего управления, рукоделия (всевозможные промыслы, ремесла, промышленность, новейшие изобретения и технологии), часть «попечительную о сохранении народного здравия» (медицина, гигиена, санитария, ветеринария). Огромная библиотека (ее собрания вошло в состав Российской Национальной библиотеки) дополнялась музеем моделей, механической мастерской и минералогическим кабинетом, где собирались образцы «ископаемого царства»

А. А. Нартов

Об этом нужно сказать особо. Изучение естественных производительных сил страны, ее природных богатств с первых дней воспринималось Вольным экономическим обществом как важнейшая задача. Краеведение и регионоведение, первые историко-статистические и географические описания различных районов страны – великий вклад Общества в познание России. Один из учредителей Общества и его активнейших членов, его первый секретарь, а позднее президент Андрей Андреевич Нартов (1736–1813) в своей «Речи в собрании Императорского Вольного экономического общества» 20 сентября 1797 года так говорил о «пользе познания земель и почв»: «Научась познавать их, открываем мы часто в близи те земли, кои прежде того, может быть, в отдалении и за дорогую цену имели». И тут же Нартов перечисляет не только «полезные материалы ископаемого царства», но и места, где они были обнаружены: Ишим, Исеть, Аргунь, Нерчинск, Бийск, Зерентуй, Селенгинск, Саратов, Олонец, Уфа…

Одну из самых первых своих задач еще в 1765 году Вольное экономическое общество сформулировало так: «Экономические вопросы, касающиеся до земледелия по разным провинциям» и тут же предложило читателям «Трудов» вопрос: «Может ли процветать земледелие там, где земледелец не имеет собственности и где-то, чем он владеет, безо всякого законного повода может быть у него всегда отнято?»

Вопрос этот поставлен анонимным автором, скрывшим свое имя инициалами «И. Е.»; не стоило большого труда догадаться, что буквы эти расшифровывались как «Императрица Екатерина»… (Потом она писала о себе, как о «не имеющей довольно ни времени, ни способностей сочинять записки в пользу народную и присылать их почтенному экономическому собранию…»)

Ответов на вопрос не поступило. И в следующем, 1766 году императрица пожаловала Обществу 1000 червонных и предложила конкурс сочинений (тоже европейская модель) на тему: «В чем состоит собственность земледельца – в земле ли, которую он обрабатывает или в движимости, и какое на нее он право иметь должен для пользы общенародной?»

На сей раз ответы в Общество пришли: 160 сочинений из Франции, Германии, Голландии, Италии. Вопрос затронул европейские умы. Из русских авторов самое значительное сочинение принадлежало 28-летнему Алексею Поленову, только что возвратившемуся на родину после окончания Страсбургского университета. Его работа, называвшаяся «О крепостном состоянии крестьян в России», написанная за 22 года до «Путешествия» Радищева и увидевшая свет только через 100 лет после написания, была гораздо шире поставленной темы и реалистичнее либеральных проповедей, присланных иностранцами. Ставя задачу «рассмотреть, насколько может быть вредительна или полезна неволя, которой подвержено наше крестьянство», Поленов приходит к непреложному выводу, что, получив право собственности, крестьяне «будут располагать и употреблять оную смотря по своим выгодам», будут заботится о своем здоровье, «о приумножении семьи» и о правильном воспитании детей. А государство «от владеющего собственным имением крестьянина будет чувствовать великое облегчение».

«Печальный образ крестьян, – продолжал Поленов, – лишенных права собственности, являет живых изображений лености, нерадения, недоверия, болезни…» И самую главную и трудную задачу Поленов видит в воспитании поколения, в необходимости «приготовить наперед крестьян к реформе» путем воспитания. «Сколь много, – говорит он, – воспитание способствует к благополучию каждого общества – и для того оно здесь первое место занять должно!»

Актуальность, эффективность, приемлемость для массового распространения в России отдельных отраслей сельского хозяйства и технологий (например, внедрение картофеля, пчеловодства и шелководства, оспопрививания и громоотводов) были главными направлениями деятельности Общества. В аграрной России его усилия в области агрокультуры, семеноводства, новых технологий на протяжении целого столетия до реформы 1761 года исподволь готовили к ней страну – и помещика, и крестьянина.

Вольное экономическое общество исполняло высокую патриотическую миссию. Об этом ярко сказал в своей уже цитированной выше речи, произнесенной в сентябре 1797 года, Андрей Нартов: «Отечество наше сокрывает в недрах своих неисчерпанные богатства и ожидает только рук трудолюбивых для извлечения оных. Да обнажим оные – и потекут реки всякого рода богатых избытков. Да потрудимся о пользе общей, да потешимся по мере сил и способностей – к тому зовет долг наш, польза ближних, слава Отечества…»

Право, лучше не скажешь. И сегодня слова одного из знаменитых членов Вольного экономического общества сохраняют свою актуальность.

А по масштабу, размаху и глубине деятельности, по значению для общества и его культуры вряд ли какая-нибудь из нынешних ученых структур может быть поставлена наравне с этой первой в России независимой, «вольной» научно-практической общественной организацией.