Текст книги "Экономическая теория. Часть 3. Глобализация и социализм"

Марксизм и маржинализм: различия в подходах

Хотелось бы обратить внимание студентов ещё раз на один из парадоксов в общей экономической теории. Маркисистское направление в теории своими корнями уходит в классику У. Петти, А. Смита и Д. Рикардо. Объединяет классику и марксизм принцип первенства непосредственного производства, а также теории трудовой стоимости, прибавочной стоимости и накопления капитала. Фактически – это научный фундамент всей общей экономической теории. Но удивительно то, что и неоклассика, – противоположное марксизму теоретическое направление, – черпает своё вдохновение у А. Смита, а точнее, из его теории «невидимой руки» рынка. Однако нам не следует упускать из внимания, что неоклассика по своей сути извращает классику. Она исследование общественного производства осуществляет, исходя из принципа первенства сферы обращения (рынка и денег), а также отбрасывает в сторону трудовое происхождение всего товарного мира, капитала, прибыли и денег, на чём настаивали У. Петти, А. Смит и Д. Рикардо. По этой причине неоклассику правильнее было бы именовать антиклассикой. Однако до сих пор эти ученые тешат себя иллюзией принадлежности к классике. Мелочь, но приятно.

При характеристике воспроизводства неоклассики и марксисты используют разную терминологию – первые говорят о «равновесии» капиталистической экономики, вторые – о «диспропорциональности». В российских учебниках последних лет авторы в угоду маржиналистам Запада приспосабливаются только к неоклассической терминологии. Однако различия в трактовках всё-таки отнюдь не терминологические (о них мы говорили чуть раньше), а исключительно концептуальные. Неоклассики пытаются убедить человечество в том, что при капитализме с помощью рыночного регулирования и использования бумажных и суррогатных денег, можно, достигать бескризисного развития и общего равновесия в экономике и что не следует волноваться за историческую судьбу этого общественного строя. С помощью теории общего равновесия делается попытка обосновать вывод, что капитализм вечен и безупречен с позиций исторической перспективы. Марксисты и некоторые современные российские авторы, наоборот, расставляя акценты на хронической диспропорциональности и цикличности капиталистического общественного воспроизводства, подводят человечество к мысли, что это не тот путь развития, систематически сопровождающийся кризисами, огромными материальными и нравственными потерями и что капитализм должен смениться другим общественным строем – социализмом.

В самом же неоклассическом направлении также нет единства в понимании достижения недостижимого, т. е. равновесия. Одни исходят из внутренней устойчивости капитализма, не подвергаемой никакому сомнению. Другие в лице институционалистов, кейнсианцев и неокейнсианцев, которых иногда в науке называют постклассиками, придерживаются противоположного тезиса о внутренней неустойчивости капитализма и необходимости путем воздействия на инвестиции, распределение доходов и ценообразование выправлять капитализм.

Выбор бывших марксистов и политруков в России

Основной пафос учёных, настаивающих на неустойчивости капитализма, нашедших признание практически во всех нынешних правительствах стран Европы, состоит в необходимости подчинения крупного и крупнейшего бизнеса социальному контролю и регулированию его доходов государством через налоги и ценообразование. Если мы внимательно присмотримся к Европе (да и к Японии тоже), то увидим, что здесь практически нет миллиардеров по образцу США, России и Китая, и что социальные контрасты не столь глубоки, как в нищей России. В Европе большинство государств можно с полным правом отнести к «социальным государствам». К ним можно отнести Швецию, Норвегию, Германию, Францию, Финляндию, Грецию, Португалию, Испанию и др., чего нельзя сказать о буржуазной России.

Как уже отмечалось, российские капитализаторы за образец взяли не капитализм в Европе, а праволиберальные и консервативные теории монетаризма из США (М. Фридман, К. Бруннер, Л. Мельцер, Р. Манделл), где к началу российских реформ была выстроена «рейганомика». Американская экономика получила название «рейганомики» в честь артиста Рональда Рейгана, ставшего на 8 лет президентом страны. В результате разогрева экономики с помощью гонки вооружения с СССР, космической гонки, разработки и построения стратегической ПРО, продолжения локальных войн, подготовки и осуществлении военных конфликтов в Азии, Африке, Латинской Америки, развития строительной индустрии и ускоренной эмиссии мировой валюты и инфляции в США действительно были достигнуты неплохие результаты.

Российские рыночные реформы начинались под впечатлением именно этих успехов, а также победы США в «холодной войне» с СССР. «Холодная война» для СССР была отнюдь не «холодной», а что ни на есть самой горячей, т. к. требовала гигантских расходов на производство вооружения. Хотя экономика СССР в послевоенное время имела значительно более высокие темпы развития, чем в США, тем не менее, она оставалась значительно меньшей по объёму в сравнении с экономикой США. В послевоенные годы она составляла всего 7 % от экономики Штатов. В 90-е гг. XX в., когда она вошла в первую в своей истории фазу кризиса, достигала 40 % от американских объёмов. Неравенство экономических потенциалов даже при равенстве затрат на гонку вооружений и космическую гонку не оставляло ни каких шансов на победу СССР в «холодной войне». К сожалению, экономически неподготовленные лидеры советского государства не проявили стратегической мудрости и не нашли, да и попросту не искали, верных путей развития экономики и правильных политических решений в новых условиях. Кризис советской экономики был обусловлен не социалистической системой хозяйствования, а неадекватностью государственных менеджеров, в т. ч. и тех, кто оставался у руля государства и затем переместился в стан жадных до богатства олигархов и крупных капиталистов.

Рыночные преобразования начинались и продолжаются в обстановке так называемой «демократической» пропаганды. Хорошо видны явно завышенные ожидания, порождённые слепой верой в непререкаемые достоинства капиталистического рыночного хозяйства в сравнении с плановым в СССР. «Реформаторы» игнорируют любые разумные возражения против разрушительных действий со стороны рыночных фундаменталистов как во властных структурах, так и в толпе приближенных к власти советников, консультантов, политологов и т. п.

Теоретический выбор «реформаторов» не был осознанным. Он воспринят таким, каким он был в то время при «рейганомике» в США, т. е. в рамках теории либерал-монетаризма и теории «общего равновесия». Несуразность выбора станет особенно очевидной, если принять во внимание, что после Рейгана и после периода увлечённости Милтоном Фридманом и другими либералами в США стратегические акценты и в теории, и в практическом плане существенно изменились. В теории понятие общего равновесия расширилось и теперь уже включает весь универсальный спектр сбалансированности (пропорциональности) в воспроизводстве отношений развитой социально-экономической системы, включая результаты деятельности государственного, некоммерческого, семейного, индивидуального секторов и выпуск продукции и услуг во всех нерыночных сферах.

Выбор либерального курса в России особенно трагичен, если иметь в виду, что американская стратегия за 30 лет существенно изменилась. Курс взят на «опережающий рост и укрепление тех элементов общественной структуры, которые базируются на нерыночных ориентирах, стимулах, мотивах и индикаторах. Чётко вырисовываются тенденции создания (уже в рамках среднесрочного прогноза) контуров общества, в котором рыночная ориентация будет постепенно оттесняться нерыночными механизмами развития» (Социально-экономическая эффективность: опыт США // Система саморазвития. Научные труды РАН, ИМЭиМО. М.: Наука, 2000. С. 7–20). Знакомы ли российские «реформаторы» с новой стратегией развития США и как они соотносят с ней свой выбор на всемерную капитализацию и либерализацию всего и вся.

Таково содержание теорий общего равновесия, ставших практически единственными теоретическими доктринами у исследователей на Западе и воспринятыми по наитию к руководству в действиях при построении капиталистического рынка в России и СНГ. Однако не только хозяйственная практика в странах Запада сомневается или отвергает эти теории, но и у самих маржиналистов нет единства в их признании, что также следовало бы знать российским устроителям капитализма.

Различия в оценках общего равновесия

Мы рекомендуем студентам внимательным образом при помощи учебников, научно-публицистических статей, а также высказываний российских реформаторов во властных структурах попытаться познакомиться с теорией и практикой общего равновесия, взятой на вооружение в буржуазной России. Уверяем вас, что вы не найдёте ответов на самые элементарные вопросы, в том числе такие, как:

1) о каком равновесии идёт речь;

2) что является объектом уравновешивания;

3) равновесие между какими материальными объектами и социальными системами должно достигаться;

4) каков механизм достижения равновесия,

5) кто должен добиваться равновесия;

6) каковы показатели или результаты равновесия.

Всё тонет в абстрактных схемах и рассуждениях о некоем равновесии на неизвестном рынке, о равновесии, достигаемом под влиянием неизвестно каких конкурентных сил и неизвестно в каком обществе. В учебниках даже понятия «капиталистический рынок» или «частнокапиталистическая собственность» не используются. Метод научной абстракции доведён до абсурда. Абсурд возводится в степень с помощью абстрактных математических формул, схем и графиков, характеризующих равновесие мифического спроса и мифического предложения.

Экономическая наука оказывается несоответствующей и ненужной всей мировой капиталистической практике. По всей видимости, и по этой причине, начиная с 1825 г., капитализм сотрясают экономические кризисы, и буржуазное общество до сих пор не знает, как поступать в целях преодоления этих кризисов. Правда, объективному наблюдателю, безусловно, понятны причины кризисов, но они не интересны якобы всё понимающим адептам буржуазного мироустройства. Им научная истина не нужна, т. к. вступает в противоречие с экономическими и политическими интересами господствующего класса. Учёным точно также как всем членам общества хочется получать заработную плату. А без потакания капиталу заработную плату выдавать не станут. Бескорыстные учёные образца К. Маркса в наши дни перевелись, да и жить им будет не на что. Маркс, являясь безработным, как известно, жил и занимался наукой за счёт спонсорских средств Ф. Энгельса и наследства своей жены.

Но не все современные учёные Запада спокойно воспринимали и воспринимают господство теорий общего равновесия, составивших основу мейнстрима, т. е. основного теоретического направления в США. Марк Блауг опубликовал статью под заголовком «Тревожные процессы в современной экономической теории», называет такие изъяны этого теоретического направления, как:

1) «растущий формализм»;

2) «бессодержательную материализацию»,

3) «мелкотемье»;

4) «отрыв от практики и потребностей экономической политики».

Блауг также отмечает, что в последние годы на Западе появилась целая серия публикаций примерно под такими названиями, как «Упадок экономической теории», «Кризис теории», «Конец экономической теории», «Смерть экономической теории».

Из кризиса западная экономическая мысль пытается найти выход за счёт перемещения теоретических исследований на математические методы в экономике, эконометрику, на исследование очень узких проблем таких, как теории «игр», «рациональных ожиданий», «делового цикла» и т. п. По большому счёту, это уже не экономическая теория, а прикладные экономические исследования.

Обо всём этом вести речь в учебном пособии вроде бы не стоило. Однако во всех западных учебниках по экономике студентам пытаются навязать понимание именно таких теорий. Реформаторы России, в свою очередь, руководствуются также этими теориями.

Выход из теоретического тупика возможен только на путях исследования альтернативных теорий. В рамках неоклассики таких альтернатив нет. В то же время левый, т. е. социалистический, социал-демократический и марксистский фланг на Западе игнорируется. На наш взгляд, именно в марксизме спасение экономической теории.

В марксизме, в отличие от маржинализма, методология исследования равновесия, получающего наименование пропорциональности, меняется. Теория макроэкономической пропорциональности у К. Маркса и всех последующих марксистов приобретает конкретность и строится на анализе движения всего общественного капитала, структура которого состоит из конкретных частей и совокупности индивидуальных капиталов. Макроэкономика увязывается с микроэкономикой. Движение индивидуальных капиталов реализуется через их кругообороты и обороты на предприятиях. Совокупность предприятий и отраслей народного хозяйства образует макроэкономику, характеризующуюся развитием всего общественного производства.

При таком методологическом подходе понятие пропорциональности или, по-маржиналистски – равновесия, из абстракции перемещается в разряд понятий о вполне реальных экономических процессах. Становится совершенно очевидно, что пропорциональности общественного воспроизводства не только следует, но и важно добиваться, и не имеет смысла ждать результатов действия «невидимой руки».

Социальная форма пропорциональности

Материальной основой пропорционального воспроизводства является валовой общественный продукт (ВОП). Его подробная характеристика давалась в одной из предыдущих тем. Пропорциональность воспроизводства или общее равновесие должны достигаться в двух содержательных аспектах. Во-первых, сбалансированность воспроизводства ВОП должна достигаться в стоимостном и ценовом выражении. Во-вторых, наибольшую трудность представляет планирование пропорциональности по потребительной стоимости или, как принято говорить, по натурально-вещественной форме многочисленных благ.

Этот методологический подход позволяет выстраивать теорию пропорциональности в соответствии с теориями трудовой стоимости и накопления капитала, а также увязывать воспроизводственный процесс с действиями всех социально-экономических субъектов общества и, прежде всего, с функциями государства. Маржиналисты, гоняя по страницам учебников и научных трудов абстракции об общем равновесии, почему-то забывают о своей базовой категории субъективной ценности. Она им оказывается ненужной. Между тем, следуя логике маржинализма, степень равновесия, не мешало бы измерять субъективной ценностью. Но этого маржиналисты не делают. Теория общего равновесия повисает в воздухе и превращается в фантазию. Учёт цен при определении общего равновесия не может считаться убедительной процедурой, т. к. цены у маржиналистов не имеют затратной основы, а находятся в полной зависимости от субъективных ощущений «предельного» покупателя.

По стоимости, как уже неоднократно указывалось, ВОП состоит из стоимости постоянного капитала (С), переменного капитала (V) и прибавочной стоимости (М). Об этом здесь говорится вновь только потому, что стоимостные части при воспроизводстве для успешного течения процесса должны пребывать в оптимальном соотношении. В этих случаях данные части не мешало бы и «взвесить». Но этого сделать нельзя, т. к. стоимость через ценообразование обретает денежную форму. Следовательно, добиваясь пропорциональности, части ВОП следует соизмерять при помощи денег.

Методология экономической теории сразу же обязывает нас вспомнить, что стоимостные части ВОП, выраженные в деньгах по натуральной форме – «мёртвые вещи» и не могут соизмеряться или «взвешиваться» сами по себе. Они всего-навсего – пассивные объекты социально-экономических отношений между субъектами. Это приводит к выводу, что «пропорциональность» или «равновесие» не есть только естественно-материальное соотношение, а выступает в качестве социально-экономического явления или, как принято считать в экономической науке, является экономической категорией.

В каждом обществе явление пропорциональности приобретает социальную специфику. Проще говоря, пропорциональность в буржуазном обществе обнаруживает себя и проявляется отнюдь не так как, например, при социализме. И в этом мы ещё убедимся. О социальной специфике равновесия в неоклассических теориях ничего не говорится. Она оказывается «общей» на все времена и для любого пространства, чего не может быть изначально, т. к. экономики различных стран исторически развиваются и бывают исключительно специфичны. Об этом в своё время забывалось даже в марксистских учебниках, хотя чётко констатировалось, что при капитализме пропорциональности или равновесия быть не может в виду антагонизма системы социально-экономических отношений и, прежде всего, отношений частнокапиталистической собственности.

Социальная специфика пропорциональности осложняет её достижение в виду влияния на неё отношений по присвоению, распределению и потреблению стоимостных частей общественного продукта различными классами, социальными группами и индивидами. В любом обществе идёт классовая борьба за большую долю в ВОПе. В этой борьбе необходимо видеть две тенденции. С одной стороны, существуют нормы естественной пропорциональности. Например, капиталисты должны иметь достаточно средств, чтобы воспроизвести затраченный постоянный капитал – иначе производство будет затухать. С другой стороны, наёмные работники должны получать в своё распоряжение такое количество переменного капитала (заработной платы), чтобы имели возможность восстанавливать затраченную рабочую силу. Наконец, предприниматели среднего и малого бизнеса должны иметь достаточные объёмы прибыли, чтобы расплачиваться по налогам и иметь возможность развивать производство.

В буржуазном обществе пропорциональность попадает в строгую зависимость от отношений частной собственности. Такую пропорциональность следует называть социальной пропорциональностью. Полюсами в присвоении и, следовательно, в потреблении в буржуазном обществе выступают капитал и наёмный труд или в аспекте социально-экономических субъектов – класс буржуазии и класс наёмных работников. Владение и распоряжение вещественным фактором общественного производства позволяет малочисленному классу буржуазии (в сравнении с классом наёмных работников) явно не пропорционально смещать присвоение и потребление в свою пользу. Социальная пропорциональность превращается в диспропорциональность. К чему это приводит, речь пойдёт чуть позже. Так обстоит дело с пропорциональностью с позиций стоимостного строения ВОП и его присвоения.

Всё сказанное о социальной пропорциональности со стороны оппонентов из стана маржиналистов будет встречено с чётко выраженным раздражением. И совершенно понятно, почему. В неоклассических теориях социальная форма общественного производства и общественного продукта не анализируется. Такое исследование неизбежно привело бы к выводу об отсутствии социальной справедливости в буржуазном обществе.

Пропорциональность по натуральной форме продукта

По натурально-вещественной форме ВОП делится на средства производства, которые составляют материальную основу воспроизводства вещественного фактора и на предметы потребления, на основе которых воспроизводится человеческий фактор.

По натурально-вещественной форме пропорций при воспроизводстве ВОП существует неисчислимое множество, как на уровне микроэкономики, так и в макроэкономике. Речь в данном случае идёт о неизбежных пропорциях между отраслями, предприятиями и отдельными видами продукции. Накопление диспропорциональности на уровне предприятий выливается в диспропорциональность на уровне всего общественного производства. В каждый данный период экономике требуется строго определённое количество металлов различных видов, строительных материалов, электроэнергии, продуктов питания и т. д.

Когда неоклассики говорят о равновесии, то они не имеют в виду эти пропорции. Для них равновесие означает соотношение между совокупным спросом и совокупным предложением во всём общественном производстве. Между тем, надеяться на то, что «рука» рынка, конкуренция и отпущенные в свободное плавание цены обеспечат пропорциональность по всему фронту экономики ошибочно. Исторический опыт капитализма показывает, что здесь всегда царствует диспропорциональность, которая в конечном итоге приводит к нарушению равновесия между спросом и предложением в экономике в целом.

Что же в этом случае предлагает экономическая теория и что наработано практическим опытом в различных странах мира? Весьма странно, но руководители государств, увлечённые теориями рыночных фундаменталистов, не замечают глубокие теоретические проработки, предлагающие регулирование экономики в условиях широкого использования рыночных методов. Первыми были советские экономисты, предложившие балансовый метод планирования в 20-е гг. в условиях новой экономической политики (НЭП), когда в экономике были представлены капиталистический и мелкотоварный сектора и широко использовались рыночные методы ведения хозяйства. Затем будущий нобелевский лауреат В. Леонтьев на основе этих же наработок предложил методы регулирования воспроизводства применительно к западной капиталистической экономике, получившей наименование концепции «затраты-выпуск». Описанная в предыдущей теме система национальных счетов (СНС), настойчиво прорабатываемая учёными при ООН, по сути дела также является системой балансов, при помощи которых можно регулировать общественное производство, поддерживая необходимую пропорциональность.

В практике в свою очередь также наработан богатейший опыт регулирования воспроизводственного процесса в части достижения пропорциональности. Разумеется, это, – прежде всего опыт советской экономики в течение 70 лет, когда использовалось директивное планирование, воспринятое во всём мире и адаптированное к условиям капиталистического рынка как индикативное планирование. Примечателен опыт капиталистической Японии, которая начинала регулировать пропорциональность с участием В. Леонтьева, а затем перенявшая балансовый метод планирования из СССР. Регулирование воспроизводства, в т. ч. с использованием методов директивного и индикативного планирования, осуществляется практически во всех странах Европы. Этими методами не удаётся избегать экономических кризисов, но то, что они становятся менее разрушительными, это очевидно. Во всяком случае, такая катастрофа, какая случилась с экономикой России при применении монетаристских методов, этим странам никогда не грозила. Благоразумие и экономический расчёт всегда берут вверх над политическим авантюризмом и экономической безграмотностью.

Регулирование и планирование воспроизводства в указанных странах осуществляется по объёмам и пропорциям товаров и услуг в их натурально-вещественной форме с учётом тщательно изучаемых общественных потребностей. Без строго учёта потребностей никакое регулирование и планирование невозможно. Через потребности субъектов регулированию поддаётся управление человеческим фактором. В общенациональном масштабе регулирование пропорциональности сводится к регулированию и планированию взаимодействия человеческого и вещественного факторов общественного производства как целого. Теоретические дебаты о пропорциональности без привязки обсуждаемых проблем к практике хозяйствования ничего позитивного дать не может ни для самой теории, и тем более, для реальной экономики.