Текст книги "Наступление"

Афганцы… Афганцев в этом раскладе нужно упомянуть последними и упомянуть всех вместе. Потому что к восьмому году войны между афганцами, воюющими по обе стороны неотмеченного фронта необъявленной войны – сложился странный симбиоз, при котором обе эти стороны, коммунисты и моджахеды, ненавидели друг друга, убивали друг друга – и в то же время нуждались друг в друге, понимая, что только наличие другой стороны позволит им продолжить свое собственное существование…

В Афганистане почти не было ни идейных коммунистов, ни идейных моджахедов. Большое количество племен, особенно в районе границы вели сложный, непрекращающийся торг с обеими сторонами. Часто было так: летом какое-то племя за деньги (большие, количество денег, вкладываемых в войну моджахедами (читай: США) превышало количество денег, вкладываемых войну СССР на порядок) вставало на джихад и уходило в зеленку – убивать шурави. Благо летом – в горах благодать, а зеленка мешает работать вертолетам, скрывает воинов Аллаха от всевидящего глаза с неба. Ближе к зиме – племя выходит на переговоры с ХАДом или с губернатором провинции, или с командованием местного советского гарнизона и объявляет, что оно устало от войны и хочет мира. Боевики племени спускаются с гор, торжественно сдают оружие, которое им бесплатно дали американские советники (тех давно и след простыл), клянутся, что больше так не будут – и взамен получают бакшиш. Деньги на обустройство мирной жизни. Самих денег обычно давали немного, не сравнить с раздающими налево-направо доллары американцами – но зато шурави давали много нужных в хозяйстве вещей. Солярка, печки-буржуйки, одежда, мука, рис, да даже ненужным шурави доскам от снарядных ящиков и листам кровельного железа афганцы были рады. Потому что если все это покупать на базаре – американские денежки ох как быстро улетят. А тут – все бесплатно. И с наступлением весны – цикл этот повторялся. А некоторые племена, видимо пользующиеся негласным покровительством местного ХАД – умудрялись сменить сторону и не один раз за лето.

Власть… Ну то, что в одной семье брат член Политбюро ЦК НДПА, а сестра – супруга одного из командиров «Пешаварской семерки» – это еще ладно. Проблема в том, что, начиная с ввода войск в семьдесят девятом, в афганских верхах поселилось глубокое недоверие и скрытная враждебность к шурави, которая была, сколько бы не проговаривали мантр о «Руси-афганистан дост[296]296
  русско-афганская дружба


[Закрыть]«. Двадцать пятого декабря семьдесят девятого года произошло следующее: русские убили афганцев. И все. Именно так это рассматривалось даже теми, кого мы привели к власти. Бабрак Кармаль, просыхая после очередного запоя, не раз говаривал членам Политбюро: Советы затеяли эту войну, пусть они и воюют. Афганские коммунисты стреляли поверх голов моджахедов, даже если те били точно в цель. Афганские коммунисты разбегались при приближении моджахедов, потому что зачем им воевать за интересы шурави. Ведь так?

Отдельная тема – местные жители. Когда шурави давали им листовки – они их брали, потому что тми очень удобно растапливать очаг. Когда шурави выступали – они внимательно слушали, потому что в каком-нибудь горном кишлаке развлечений мало – а тут, если щурави приехали рассказывать о «построении развитого социализма, преимущества которого неоспоримы» – тут тебе и бесплатный цирк с доставкой на дом. Когда шурави призывали молодых парней в армию, они зачастую шли. Потому что в армии бесплатно кормят и учат воевать, а как только ты отслужишь и домой придешь, можно наняться в банду (даже наниматься не надо, наниматели сами придут), тем более что обученным шурави бойцам платят в два, а если дефицитной военной специальности научили – то в три-четыре раза больше чем рядовым воинам Аллаха.

Коммунистов в Афганистане не было. Почти. В городах – были, немного, к восемьдесят седьмому восемьдесят восьмому количество коммунистов увеличилось. А вот в провинции жили, как жили предки, по принципу: дают – бери, бьют – беги. Но верили, прежде всего – своим.

Наджибулла? Доктор Наджиб? Обычный предатель, каких в Афганистане полно. Даже не предатель… нельзя предать самого себя, а Наджибулла был типичным афганцем. Семья, род, племя – и только потом все остальное.

И получалось, что всем, кроме Советского Союза и президента Пакистан Мухаммеда Зия уль-Хака – нужна была эта война. Вот такой вот странный союз… если бы у президента Пакистана хватило мудрости и мужества выйти на советское посольство, выйти лично, по любым каналам – может быть, и не получилось бы того, что получилось.

Но – увы. Снежный ком, пущенный с высокой горы в конце семидесятых разросся до невероятных размеров, и не приведи кому Аллах было оказаться на его пути.

Помимо президента, в совещании участвовали только наиболее верные и преданные люди, посвященные в самые сокровенные и щекотливые тайны пакистанского государство. Понятно, что присутствовал бывший руководитель ИСИ, ныне начальник генерального штаба пакистанской армии, генерал Ахтар Абдур Рахман Хан, бывший командующий двенадцатой горной дивизией, которой отводилась важная роль в плане захвата Афганистана. Третим был генерал Асиф Наваз, командующий пятым корпусом, которому предстояло наступать на Кабул, бывший командир прославленной седьмой пехотной, которая еще со времен британского колониального владычества называлась «золотая стрела». Последним был начальник генерального штаба пакистанской армии генерал Мирза Аслам Бег, тоже бывший командующий пешаварским корпусом, бывший командующий войсками спецназначения Пакистана, сам прошедший полный курс подготовки в Форт Беннинге и получивший зеленый берет.

Их было всего четверо, четверо наиболее влиятельных военачальников Пакистана на сегодняшний день, и больше им никто не требовался.

– Господа! – начал с неприятного президент – я хочу узнать, как обстоят дела с подготовкой к операции.

Все посмотрели на генерала Ахтара. Докладывать должен старший по званию.

Генерал Ахтар встал. Прошел к карте. Оперативной обстановкой он вполне владел, несмотря на то, что разрабатывал операцию не он.

– Напомню, что план операции заключается в нанесении двух одновременных кинжальных ударов направлением на два города Афганистана – на Кабул и на Кандагар. Это первый и второй по значению города Афганистана, принятие их в качестве основной цели для удара понятно и оправданно. Тем не менее я, ознакомившись с планом операции и побывав на местах, предлагаю внести небольшие изменения. В первоначальном плане операции оба направления удара предполагались равнозначными. Я предлагаю сделать основным северное направление удара.

Указка генерала ткнулась в город на карте. Город назывался Кабул.

– Что заставило вас прийти к такому решению? – спросил президент

– Прежде всего, тактические соображения. На южном направлении мы вводим в бой две дивизии, хотя для успеха достаточно будет и одной со средствами усиления – им придется наступать по пустыне, там нет естественных рубежей обороны, русским и афганцам не за что будет зацепиться и создать фронт. На северном направлении мы вводим в бой две дивизии первым эшелоном, в том числе бронетанковую и две вторым. Я считаю, что этих сил будет достаточно – но предлагаю в усиление перебросить на северное направление пятую горнострелковую бригаду в полном составе и сто одиннадцатую бригаду, а так же половину из тех самолетов, которые предназначены для поддержки наступления на юге с воздуха.

Объясню почему. Северное направление должно стоять в приоритете не только потому, что Кабул – столица страны, в Афганистане это мало чего значит. Взяв Кабул, мы перерезаем русским наиболее удобный для них путь отступления.

– Что им помешает выйти северным путем? – спросил генерал Бег – из Кандагара на Шинданд, Герат и дальше на Мары?

– Объясню. Эта дорога намного длиннее и хуже оборудована. Там мы сможем атаковать русских с использованием авиации, там же их будут атаковать партизаны. Предполагаю, что как только мы возьмем Кабул и сконцентрированные на юге силы русских узнают, что они отрезаны – им придется принимать решение, и скорее всего это будет решение на отвод сил на север. Так мы быстрее и с меньшими потерями займем Кандагар.

Президент поморщился. Как раз небольших потерь он и не хотел. В стране становилось неспокойно – слишком много людей, слишком мало земли, слишком много несправедливости – взрывоопасная смесь. Если в этой войне русские помогут ему решить проблему с перенаселением собственной страны – это будет даже хорошо.

– Мнения? – спросил президент

– Я выскажу… – поднялся с места генерал Наваз – скорее не мнение, скорее опасение. В планировании войсковой операции, особенно на севере, на северном направлении, мы слишком большое значение придаем усилиям по дезорганизации тыла противника.

– Разве можно придать этому слишком большое внимание? – заметил президент

– Я не совсем верно выразился, господин президент. Мы делаем слишком большую ставку на то, что отрядам моджахедов удастся дезорганизовать тыл, причем едва ли не на стратегическую глубину. Если предположить, что сделать это им не удастся – с чем мы останемся? На Кабул ведет единственная дорога, она очень уязвима. Хайберский перевал – его можно перекрыть бомбовым и ракетным ударом, в итоге наши части окажутся без снабжения и в ловушке. Меня это беспокоит.

– Что вы предлагаете? – спросил начальник Генерального штаба

– Возможно, стоит сделать основным направлением удара как раз южное, а достигнув успеха на нем разворачивать наступление на север, по куда менее уязвимой дороге Кандагар-Кабул.

– И чего мы добьемся, наступая на Кандагар? Нам нужна вся страна, а не ее юг.

– Но в этом случае – русским, если они предпримут активные действия – придется перебрасывать подкрепления на более значительное расстояние, не только до Кабула – но и до Кандагара, по очень опасной дороге. При этом – им в любом случае придется преодолеть Кабул как узловой центр, Кабул же будет взят частями, верными Наджибулле и переброшенными отрядами моджахедов.

– А как же северная дорога?

– Стоп!

Это сказал президент – и все замолчали.

Южный сектор! Если перенести основную тяжесть наступления на южный сектор – одновременно достигаются две цели. Первая – моджахеды и части президента Наджибуллы к моменту, когда кадровые части пакистанской армии подойдут к Кабулу, будут настолько вымотаны и обескровлены, что уже не смогут принимать сколь-либо серьезное участие в предстоящей борьбе за власть. Таким образом – удастся руками советской армии избавиться от всех претендентов на главенствующую роль в послевоенном Афганистане, а руками моджахедов и предателей во главе с Наджибуллой – основательно потрепать советские части до того, как они войдут в соприкосновение с частями пакистанской армии. С моджахедами – этими откровенными бандитами, наркоторговцами, убийцами, продавшимися Саудовским ваххабитам и американским разведчикам – все равно рано или поздно придется что-то решать, их присутствие недопустимо в освобожденном от коммунистическим орд Афганистане и тем более – в Пакистане. Пусть же их убьют советские, а советских – убьют они.

И второе – южный путь наступления – может быть прикрыт самолетами с подошедших вплотную к берегу авианосцев ВМФ США. Если даже русские справятся с пакистанской авиацией, надо сказать вооруженной не самой современной техникой – то с объединенной мощью пакистанских и американских ВВС им не справиться никак…

Да, так и надо сделать.

– Предложение генерала Наваза принимается как базовое, основное направление удара – южное, после взятия Кандагара войска разделяются и следуют на Кабул и на Шинданд. Информация о смене направления основного удара не должна попасть к лидерам афганских повстанцев. Генеральный штаб прошу разработать новый план операции за сорок восемь часов…

Мары

Центр переподготовки летного состава ВВС СССР

1521 база ВВС СССР, группа «Агрессоры»

22 марта 1988 года

 
Есть на свете три дыры
Термез, Кушка и Мары
 

Народный фольклор

Одним из магистральных направлений соперничества Советского союза и Соединенных штатов Америки – было создание боевых самолетов. Боевой самолет – это ведь не только бесполезный, дорогостоящий кусок алюминия, это сгусток технологий высочайшего уровня которые, будучи освоенными здесь, через несколько лет найдут применение и на гражданке. Соперничество это – продолжалось уже несколько десятков лет.

В начале тридцатых русские создали ТБ-3, эталон для тяжелых бомбардировщиков своего времени, ничего подобного не было ни у США ни у других стран. Вполне соответствовали мировому уровню, а на каких-то направлениях его и задавали «ишаки» – истребители И-15 и И-16 великого русского конструктора Поликарпова. Эти истребители тоже ничем не уступали бипланам, находящимся на вооружении США.

Зато Вторая мировая война и предвоенный период позволили США резко вырываться вперед и опередить в авиации не только СССР, но и весь мир. В то время, как в СССР гнобили Поликарпова – в США сумели разработать и запустить в серию целое созвездие этапных истребителей. Р47 Тендерболт обладал чудовищным по мощности мотором, две тысячи лошадиных сил, за счет этого американцам удалось выпустить истребитель весом шесть тонн, с восемью пулеметами калибра 12,7 и огромным боезапасом, бронированный, с защитой летчика и даже с туалетом в кабине. Он брал до семисот пятидесяти килограммов бомбового груза, превосходя в этом иные бомбардировщики начала войны. Он мог сопровождать бомбардировщики в рейдах на Германию. Сравнивать с этим монстром советские поделки типа ЛАГГ (Летающий авиационный гарантированный гроб[297]297
  Уже после войны выяснилось, что нарком авиации Шахурин приказывал принимать самолеты с откровенным браком, они разваливались в воздухе при резких виражах. Таких самолетов наделали как минимум несколько сотен штук
* * *

[Закрыть]), которые еще и разваливались в воздухе – как то не хочется. Американцы сумели создать лучшие в мире самолеты сопровождения – Лайтнинг Р-47 и Р-61 Блэк Видоу и лучший на тот момент палубный истребитель типа Корсар. Но самое большое достижение американцев на тот период – это, конечно, стратегические бомбардировщики.

Надо сказать, что на момент вступления в войну СССР лучший в мире стратег был именно у СССР – ТБ-7. позднее переименованный в Пе-8, он мог летать на таких высотах, на которых не могли действовать ни истребители противника, ни зенитная артиллерия (кроме самой мощной). Но этих самолетов сделали то ли семьдесят, то ли девяносто штук – а дальнюю авиацию маршал Тимошенко угробил в первые два месяца войны, отправляя ее бомбить наступающих фашистов днем и в условиях полного господства Люфтваффе в воздухе. Преступление это – не осуждено до сих пор[298]298
  Только недавно автор прочитал весьма интересное исследование. Все снабжение восточного фронта держалось на двенадцати ключевых точках – это были мосты и ключевые дорожные узлы. Если уничтожить их с помощью массированного налета стратегических бомбардировщиков и не дать восстановить – восточный фронт рухнет максимум через две недели, он мог рухнуть даже в конце сорок первого. Но вместо этого Сталин приказывал гнать потоком Ил-2, которые могут быть признаны самым БЕСПОЛЕЗНЫМ самолетом за всю войну. Не верите? Посмотрите две цифры – процент потерь от общего количества выпущенных самолетов и количество самолетовылетов, необходимых для того, чтобы уничтожить один танк противника – это не данные немцев, это наши данные


[Закрыть].

Американцы же создали первые в мире армии и воздушные флоты стратегических бомбардировщиков. В-17, В-24 потом и В-29 – все они производились на конвейерных линиях сразу на нескольких заводах. Принятое в сорок первом году генералом ВВС США Карлом Спраатом решение бомбить ключевые для промышленности Рейха объекты, прежде всего заводы шарикоподшипников и заводы по производству синтетического топлива[299]299
  Сейчас много говорят о налетах авиации на мирные города. Это было – но следует отметить, что этим почти всегда занимались не американцы, а англичане во главе с маршалом авиации сэром Артуром Харрисом. Англичане по подлости и жестокости мало отличались от гитлеровцев, только для них не было трибунала


[Закрыть] стало одним их ключевых решений за всю войну, без этого рейх просуществовал бы до сорок шестого, а то и до сорок седьмого года, скорее всего, успел бы поставить на поток производство ядерных бомб из чешского урана и вполне мог бы переломить ход кампании даже в сорок четвертом и разгромить СССР. Асы люфтваффе, на восточном фронте по их собственных воспоминаниям сбивавшие «одного советского утром и одного под вечер» – гибли один за другим, попадая под шквальный огонь сотен пулеметов и даже малокалиберных пушек, установленных на американских бомбардировщиках, американцы проломили самую совершенную на тот момент систему ПВО, так называемую «линию Каммхубера» и нанесли фашизму смертельный удар в самом его логове, лишив его средств для борьбы с наступающей Советской армией[300]300
  У нас принято считать, что СССР едва ли не единственный как следует воевал с фашизмом. Если считать по уровню потерь – да, мы впереди планеты всей. Но если оценивать вклад разных стран в победу над фашизмом другими категориями – тут все далеко не так просто. Те же рейды американских летающих крепостей вообще советской историографией не рассматривались – а ведь они очень сильно подорвали и так не великую мощь промышленности рейха. Недооцениваем мы и роль морских битв, в частности борьбы с подводным лодками. Американцы помогли СССР куда больше, чем это признается, и вопрос тут не во втором фронте – они просто воевали иными методами.


[Закрыть].

Однако, в самые первые послевоенные годы СССР неожиданно вырвался вперед. Сталин, предвидя новое противостояние, распорядился закупить великолепный британский реактивный двигатель «Нин» и на базе его и его потомков была построена целая серия великолепных самолетов Миг – от пятнадцатого, до прославленного двадцать первого. В Корее американцы с удивлением узнали, что русские самолеты Миг едва ли не превосходят их F89 и неплохо научились сбивать стратокрепости В-29, даже прикрытые десятками американских самолетов палубной и базовой авиации. Еще одним неприятным уроком стал Вьетнам – американский F4 Фантом оказался перетяжеленным и неспособным эффективно бороться с Мигами, даже управляемыми вьетнамскими, плохо подготовленными летчиками. Попытка создания единого самолета и как истребителя и как истребителя-бомбардировщика и как разведчика (F111) – провалилась.

Американцы вырвались вперед в семидесятые, реализовав проекты, которые начинались еще с вьетнамских времен. Эвакуацию из Сайгона прикрывали новейшие по тем временам F14, их было немного, но вьетнамские летчики так и не решились с ними связываться. Тогда же полетел F15, истребитель с фиксированным крылом, который не меньше десяти лет будет удерживать титул «короля неба», став основным тяжелым истребителем ВВС США. Полетел F16, Миг-21 в ковбойской шляпе, так его называли, простой и дешевый истребитель, которому суждено будет стать самым массовым истребителем четвертого поколения (выпущено более четырех тысяч единиц). Проигравший ему конкурс VF-17 Нортропа станет в будущем F/A 18, основной машиной американской палубной авиацией. Кроме того – было отработано взаимодействие групп разнотипных самолетов, дозаправка в воздухе и наведение на цель с АВАКСов.

Примерно в конце семидесятых стало понятно, что СССР опять проигрывает гонку. Основные схватки шли на границе, там американские летчики не прочь были похулиганить в воздухе, причем похулиганить на грани. Русские были вооружены откровенно устаревшими перехватчиками Су-15, не слишком удачным истребителем Миг-23 с изменяемой геометрией крыла и совсем уж нелепым Ту-128. В начале восьмидесятых американцы с базы Элмендорф, перевооружившиеся на F15 – что хотели, то и делали.

Ответ на разработки американцев последовал только в середине восьмидесятых. Два самолета – легкий фронтовой истребитель Миг-29, единственный в своем классе двухмоторный самолет и тяжелый истребитель завоевания превосходства в воздухе Су-27. Вооруженные лучшими ракетными комплексами АА-10 «Аламо», эти истребители имели совершенно фантастические показатели по маневренности, они могли выполнять такие фигуры высшего пилотажа, которых до их появления не было вообще, например, знаменитую «Кобру Пугачева». Первые же встречи американцев с новейшими истребителями привели их в ужас…

Пока новейших самолетов в войсках было не так уж и много, первые эскадрильи, вооруженные Су-27 и Миг-29 традиционно отправились на западное направление, Миг-29 поступал не только в собственные ВВС, но и на вооружение стран-союзников, его закупили многие страны восточной Европы, в том числе ГДР, Ирак, Ливия. На южном направлении – эти самолеты можно было найти только в Грузии на аэродроме имени Миха Цхакая и в отдельном учебном центре ВВС СССР в г. Мары.

Отдельный учебный центр был организован как центр подготовки советнического летного состава, которому предстояло учить ближневосточных покупателей наших самолетов и, возможно, противостоять американцам и израильтянам, самым серьезным противникам, какие только могли встретиться в небе. Для того, чтобы не только противостоять им самим, но и учить делать это других – стандартной советской подготовки было недостаточно. Поэтому – в Мары отменили почти все ограничения, какие существовали в ВВС СССР на организацию учебных боев, а из наиболее опытных инструкторов собрали эскадрилью «Агрессор», предназначенную для того, чтобы в учебных боях имитировать американские ВВС. К описываемому периоду агрессоры только-только перевооружились на самолеты Миг-29, причем в наиболее совершенной на тот момент версии, так называемой 9-12. Возглавлял Агрессоров – полковник Тихомиров, бывший старший инструктор ВВС Демократической Республики Вьетнам.

Все началось утром, когда обучаемые и обучающие только проходили комиссию, готовясь к полетам. Вошел замполит и крикнул «боевая тревога». Через десять минут и те, кто прошел ВЛК и те, кто это сделать не успел – собрались в Ленинской комнате, тревожно переглядываясь и переспрашивая друг друга, что произошло. Нельзя сказать, что этого не ждали – после событий в Москве все почувствовали, что скоро стоит ждать чего-то, а позавчера пришел приказ принять «готовность – два», запретить увольнительные. Заметили все и то, что в течение последнего месяца – чаще чем обычно были «парковые дни», когда пилоты вместо полетов вместе с механиками перебирали и приводили в порядок технику.

Выступал полковник Бахметьев, порядочный и честный офицер, которому все летуны верили и готовы были лететь куда угодно под его слово. Глаза у него были красными как у кролика, и полковник Тихомиров, старший среди инструкторов, заставший еще Вьетнам, а потом побывавший в длительной спецкомандировке в Сирии – подумал, что командир был здесь всю ночь и все не так просто, как кажется…

– Товарищи… – Бахметьев не был расположен к долгим речам и лозунгам – пакистанцы напали на нас, бомбят наши аэродромы, бомбят Джелалабад и Кабул. Не исключен налет и на наш аэродром. За пакистанцами – могут стоять американцы, даже наверняка стоят. Только что пришел приказ – перебазироваться на аэродром в Шинданде, действовать будем с него. Аэродром подскока – Баграм, неизвестно до сих пор, может он принять самолеты или нет. Либо он уже уничтожен. В любом случае – надо готовиться к серьезным боевым действиям.

Боевой приказ – командирам учебных эскадрилий доложить по матчасти и личному составу, через час – начнем погрузку. Сразу говорю – полетят только те, кто имеет класс, командирам учитывать это. Технику брать только без проблем, что будет там с ремонтом – неизвестно, условий под двадцать девятые там нет. Разойтись!

Конечно же, это был не целый час, это был «всего час». Полковник Тихомиров едва успел осмотреть технику, принять доклады от технического персонала. На то, чтобы разбираться с пилотами времени совсем не хватало. Пилотов было намного больше, чем машин, со всего Советского союза – и все они хотели лететь. Проблема была еще в том, что эскадрильи как таковой не было – была группа неслетанных пилотов, вот и все.

Задачу с личным составом полковник решил просто – посмотрел, откуда кто прибыл и выделил «земляков» – летчиков из одного и того же авиационного полка, которые служили вместе и были хоть как то слетаны. Предпочтение отдал летчикам ПВО, обычных ВВСников не взял. ПВО после пролета Руста задолбали проверками, летчики срочно повышали классность, много летали, решали учебные задачи. Проблема с летчиками ПВО была в том, что они привыкли летать по наведению с земли, над всем Союзом было сплошное радиолокационное поле, система «Лазурь» – а над Афганистаном придется летать только по собственному радиолокатору. Но делать было нечего.

Через час полковник доложил комполка о составе своей группы, получил добро. Потом пошел грузить имущество – пришли Ан-12. Перевезти с места на место боевую эскадрилью – это тебе не поднялся и полетел. Аны будут несколько дней летать, перевозя имущество.

В Шинданде сидел двести семнадцатый АБИП, вооруженный истребителями – бомбардировщиками Су17м4, выглядели они устаревшими, но для своей работы годились, у них была даже лазерная система наведения на цель. Утром полк понес тяжелые потери – при штурмовке наступающих на Кандагар частей пакистанской армии сбили семь самолетов полка, чуть позднее – еще двоих. При попытке спасти пилотов – потеряли вертолет ПСС, больше выходить на вертолетах в район не решались. Пакистанская авиация ходит над Кандагаром буквально как по проспекту, не встречая почти никакого сопротивления – ПВО у сороковой армии не было, потому что воевали совсем по-другому и с другим противником. В окрестностях Шинданда уже засекли самолет-разведчик, на запрос он не отреагировал, на форсаже ушел на восток, в сторону Пакистана. Значит – в любой момент можно ждать удара и по Шинданду. Топливо на аэродроме было.

Полковник Тихомиров подошел к полковнику Бахметьеву, когда только-только приземлились и местные солдаты ОБАТО вместе с оставшимися без дела летчиками – штурмовиками только разгружали пузатые Аны. Ракеты, самые нужные запчасти, емкости с топливом. Знамя полка – его все же взяли, решив что если полк воюет, то знамя должно быть в боевых порядках.

– Ильдус, разреши, слетаю… – по-простецки попросил Тихомиров

Комполка затоптал сигарету

– Ты что, агрессор, охренел в атаке? До тебя что – обстановку довели, у тебя самолет после перелета проверили, ты с картами ознакомился? Штурманскую службу толком не разгрузили даже, метеообстановка – хрен знает какая. Думай, что несешь.

– Того и гляди, по нам долбанут. В самолете я уверен, осмотр сделать успеем. Вооружение у меня подвешено, карта – минут десять.

– Минут десять… Минут десять – все равно, что по пачке Беломора лететь.

– Тащ полковник, двадцать минут – все сделаем.

– Сделаем… потом мне за потери отвечать. Дозаправляйся… зачет приму лично. Найди местного штурмана, пусть тебе растолкует…

Взлетали четверкой – Тихомиров, Бас, Толмачев, Вильченко. Все трое – летчики ПВО, проходящие переобучение на Миг-29, все кроме Тихомирова – с четырнадцатой армии ПВО, с северо-запада. Бас и Толмачев имеют солидный опыт сопровождения над морем НАТОвских Орионов, соответственно – привыкли работать без подсказок с земли. Взлетели чисто, под крыльями – желто-бурая степь, нищие кишлаки. Почти нет нормальных ориентиров…

Капитан пакистанских ВВС Мирза Шали был горд собой, горд заданием, которое ему поручили, горд своей машиной. Он был одним из восьми пилотов, действующих на этом направлении на F16 Fighting falcon, которые пакистанские ВВС только что получили. Их направление считалось основным – но остальные двадцать четыре машины F16, еще толком не освоенные, работали на направлении Джелалабад-Кабул-Баграм, потому что именно там можно было ждать основных сил советской авиации. По совету американских инструкторов, которые переучивали их на новые машины, они вылетали массированно, применяя все, что у них есть. Фантомы, старые Миражи и допотопные китайские F7 загружали всем, что было на авиабазе, после чего поднимались всем кагалом и летели на цель. Восьмерка Боевых Соколов – на прикрытии, у Фантомов и Миражей было по паре Сайдвинеров, китайские самолеты несли только бомбы. Утром они дважды столкнулись с советскими самолетами, и в том и в другом случае это были бомбардировщики и штурмовики. Сбить их проблем не составляло, Боевые соколы и раньше шакалили на границе, но капитану Шали такое было не по чину, на свободную охоту допускались от подполковника и выше. Сейчас же – он только на утро сбил три советских самолета лично и один в группе, Боевой сокол превосходил по своим характеристикам любой советский самолет и охота на советских была сродни охоте на голубей. Бах – и нету, одного он даже сбил из пушки. Так что – капитан Шали неожиданно даже для себя самого вошел в десятку лучших асов пакистанских ВВС за все время их существования. Сейчас он молил Аллаха только об одном – чтобы до конца светового дня встретить еще несколько советских самолетов и довести личный счет до пяти. Тогда он может этим же вечером рассчитывать на повышение в звании до майора и орден. Может быть, получат что-то и бомбардировщики, сейчас они вылетели с задачей уничтожить главный штаб сопротивления, засеченный радиоразведкой. Наверное, там тоже советские, афганцы давно разбежались.

– Зульфикар – один, я Карачи – главный, вышли к цели… – в наушниках раздался голос старшего бомбардировочной группы.

– Карачи – главный один, принял, мы продвинемся дальше и прикроем вас завесой, как понял.

– Зульфикар один, вас понял. Аллах с нами.

– Зульфикар один всем Зульфикарам – следовать за мной, занять эшелон семь тысяч.

Не включая форсаж, капитан начал поднимать самолет все выше и выше, под крыльями – горел Кандагар.

– Зульфикар один, это Зульфикар три – у меня есть что-то на радаре. Прямо по курсу, удаление тридцать. Идут прямо на нас

Сам капитан не слишком то полагался на радар, он не раз ходил на облеты афганской границы и знал, что советские постоянно врубают какие-то глушилки, отчего не видят радары самолетов, не принимают ни телевизионные, ни радиоприемники. У капитана было приличное зрение, оба раза, когда они сталкивались с советскими – он обнаружил их визуально. Видимо, Аллах все-таки услышал его молитвы – сейчас он видел на радаре три… нет, четыре цели. Если он собьет еще двоих – он будет майором, потому что ас не может быть просто капитаном.

– Зульфикар-четыре отвлеки их, Зульфикарам с второго по четвертый – за мной. Я веду.

А может быть – и троих удастся сбить… Да, он запустит ракету, потом сблизится и ударит из пушки. Вот тебе и сразу двое. А потом, если повезет, то еще кого-то собьет.

– Зульфикар-один, они расходятся.

Опьяненный близостью новой победы капитан Шали не заметил, что советские самолеты приняли новый, эшелонированный по высоте строй играючи, совсем не так, как это могли бы сделать устаревшие самолеты, с какими они имели дело. Самолеты летели друг на друга – и вот они уже на рубеже пуска ракет ближнего боя. Еще немного…

– Активная радиолокация, активная радиолокация…

Самолеты только что пришли, речевые автоинформаторы не успели перевести с английского языка. Капитан теоретически знал английский – но сейчас то ли забыл его, то ли не обратил внимания на предупреждение. А оно, между прочим, означало, что русские обнаружили их и взяли на прицел…

– Ракета! – закричал кто-то на урду, и с этого момента все пошло не так, все пошло кувырком.

Капитан, уже готовый нажать на кнопку запуска ракет, инстинктивно отдал ручку управления от себя, уходя ниже, под брюхо советским самолетам – и сорвал наведение на цель. Два самолетных строя налетели друг на друга – и оказалось, что пакистанских самолетов уже не восемь, а пять, капитан увидел пухнущий в небе ком огня и дыма, и понял, что кого-то сбили прямым попаданием. Начал разворачивать самолет, пытаясь зайти в хвост советским – и тут увидел самих советских. Это были совершено не похожие на советские самолеты машины, поджарые, с широкими крыльями и двухкилевым оперением, такие он видел только на американской базе ВВС, где проходил переучивание.

Мелькнула мысль – это же американцы! Их предупредили о том, что возможно – их поддержат американцы авианосцев, потому что американцы – за них и против русских. Американцы подумали, что перед ними русские и сбили их!