Текст книги "Наступление"

Пакистан, западнее Пешавара. Зона племен федерального управления. 7-ой армейский корпус армии Пакистана. 22 марта 1988 года

Исторически так сложилось, что пакистанская армия всегда прикрывала восточную и северную границы, границы с Индией и Китаем, в то время как западная граница не считалась опасной, а южная – вообще ничем не прикрывалась, кроме отдельных застав потому что она считалась непроходимой.

В описываемый период армия государства Пакистан состояла из девяти армейских корпусов, 1-ый, 2-ой, 4-ый, 5-ый, 9-ый, 11-ый, 12-ый, 30-ый и 41-ый. При этом западную границу с Афганистаном прикрывали только два корпуса: 11-ый, включающий в себя 7-ую и 9-ую пехотные дивизии, со штабом в Пешаваре и 12-ый, включающий в себя 33-ю и 41-ю пехотные дивизии со штабом в Кветте. Оба корпуса были двухдивизионного состава, вообще в армии Пакистана были три корпуса трехдивизионного состава, 1-й, 2-ой и 10-ый, в них входили две бронетанковые и артиллерийская дивизия. Готовя операцию по захвату Афганистана, пакистанские военные отлично понимали, что они не могут сконцентрировать дополнительные силы на границе, потому что это сразу будет засечено советскими спутниками и привлечет внимание советских аналитиков – а воевать серьез с СССР Пакистан не собирался. Основной задачей было: после организации в Кабуле пропакистанского правительства исламистов, оно обращается за помощью к Пакистану, примерно точно так же, как в свое время правительство Кармаля обратилось за помощью к СССР – и Пакистан вводит войска. В непосредственной близости от основного оперативного направления – на Джелалабад и Кабул – находилась не только 11-ый корпус, в Равалпинди стоял 10-ый корпус, а в Мангле – 1-й, в состав которого входила 6-ая бронетанковая дивизия, одна из двух, имевшихся у Пакистана. Поэтому, пакистанцы подготовили следующий план операции – в первом эшелоне наступает 7-я пехотная дивизия, за ней следует 9-я. 6-я бронетанковая после начала наступления – ускоренным маршем выдвигается от Равалпинди для того, чтобы составить второй эшелон наступления. 6-я бронетанковая была вооружена танками М60, которые вполне были способны противостоять как афганским Т-55, так и советским танкам Т-62, которые были в Афганистане – а более современных Т-72 в Афганистане не было, разведка это подтверждала. Наступающих сил – две пехотные дивизии и одна бронетанковая должно было с лихвой хватить для того, чтобы проломить оборону и Афганцев, и афганцев, поддерживаемых русскими. Кроме того – оборона будет в значительной степени подорвана террористическими акциями, массовым наступлением моджахедов во всех провинциях и уездах Афганистана и вооруженным мятежом Наджибуллы. Солдаты будут просто деморализованы и особого сопротивления не окажут.

Конечно, было страшно. Пакистан понимал, что наступление на Кабул, по сути, означает удар по советской армии, по советским интересам. По Советскому Союзу, в конце концов. Но обещанная некоторыми кругами в американских военных и разведывательных сообществах поддержка, успешные испытания собственной ядерной бомбы, возможность поддержки со стороны кабульского режима, который должен был переметнуться на сторону Пакистана – все это вскружило голову пакистанских генералов.

Командующим операцией «Удар копья» – так называлась военная часть операции – был назначен генерал-лейтенант Асиф Наваз[347]347
  В нашей реальности он станет генералом армии, в августе 1991 года будет назначен начальником Генерального штаба


[Закрыть], командир одиннадцатого корпуса, грамотный и способный пехотный офицер. Сейчас он находился в мобильном командном центре на самой границе Афганистана и Пакистана – но всё же не переходя ее. Рядом работала мощная радиостанция, принимая сообщения об оперативной обстановке на театре военных действий. Сам генерал поминутно вытирал платком лоб – он чувствовал, что что-то не так, но не мог понять что.

В дверь постучали. В командном бронированном модуле он был один.

Генерал поднялся с места, прошел по дорогому, постеленному на пол ковру, отомкнул закрытый изнутри замок. Хмуро посмотрел на полковника Рашида – так называли человека, который командовал на данный момент группировкой пакистанской авиации, сведенной для удара по Афганистану…

– Что произошло?

– Ставлю вас в известность о том, что мы столкнулись с сопротивлением, гораздо более серьезным, чем расчетное.

Полковник Рашид, несмотря на то что на нем была пакистанская летная форма – почему то предпочитал выражать свои мысли на американском варианте английского языка с явным акцентом восточного побережья.

– Там у русских нет ничего кроме вертолетов и штурмовиков!

– Три машины не вернулись, – хмуро доложил Рашид. – По сообщениям одну из них сбил вертолет шурави. Это разведывательный самолет, он потерян в районе Джелалабада.

– Вертолет? – разозлившись, закричал генерал – быть этого не может!

Американец поморщился

– Я прошу санкции на задействование резервов и на нанесение удара по аэродрому Баграм.

– Действуйте! Делайте что хотите, но чтобы этого позора больше не было!

США, шт. Мэриленд. Форт Мид. Штаб-квартира Агентства национальной безопасности США. Утро 22 марта 1988 года по Вашингтону

После того, как с обоими спутниками, ориентированными на Афганистан пропала связь – подняли тревогу.

Утром собрали совещание – с Пентагона вытащили двоих невыспавшихся, злых генералов, в том числе генерала Джеймса Линдсея, участника боев во Вьетнаме, бывшего командующего 82-ой воздушно-десантной дивизией и нынешнего командующего USSOCOM – только что созданного корпуса специальных операций. С госдепартамента примчался Роберт Киммит, бывший специальный советник президента по вопросам национальной безопасности, сейчас он работал в Казначействе, но был сильным специалистом именно по тем вопросам, какие рассматривались сейчас. После проклятого дела Иран-Контрас всех разбросали кого куда. Еще были действующий советник президента США по вопросам национальной безопасности генерал-лейтенант Колин Пауэлл и бывший советник президента по тем же вопросам Брент Скаукрофт, которого тоже вышибли из-за Иран-Контрас. Все пили кофе, нервно переговаривались и обстановка была напряженной. Вовсе не такой, какая бывает при победах.

Докладывал Крейг Атлас, чуть сбледнувший с лица. На стене висели карта Советского союза и карта Афганистана.

– … Только что расшифрованными снимками достоверно установлено, что русские перебрасывают в район боевых действий 106-ую воздушно-десантную дивизию, это соединение не участвовало в боевых действиях и считается личным резервом советского главнокомандующего. Один из полков этой дивизии уже высадился в Баграме, остальные готовятся к переброске из Средней Азии. Подняты по тревоге 76-ая псковская и части 103-ей витебской дивизии ВДВ, они уже вышли к аэродромам взлета и ждут самолетов ВТА для переброски в зону боевых действий. Советские воздушно-десантные части являются частями повышенной мобильности и их активизация говорит о том, что советские власти решились на новое полномасштабное вторжение в Афганистан, нарушая все ранее достигнутые договоренности.

На южном направлении – наступающие части пакистанских вооруженных сил и афганских моджахедов ведут уличные бои за взятие Кандагара. Есть серьезные основания полагать, что штаб 3-го армейского корпуса Афганистана уничтожен точным бомбовым ударом – но отдельные подразделения Советской армии и некоторая часть афганцев продолжает сопротивление. Потери пакистанских сил превышают расчетные в 1,8 раза, по технике в 2,5 раза, продвинуться дальше Кандагара пока не удалось.

Мы проанализировали действия наступательной группировки и пришли к выводу, что такие тяжелые потери обусловлены отсутствием господства пакистанской авиации в воздухе и тяжелыми потерями в составе бомбардировочной и штурмовой авиации. План действий южной группы базировался на том предположении, что русские не смогут оказать в воздухе никакого сопротивления, у них не будет ни ПВО, ни серьезных истребительных частей на этом участке. Однако, сопротивление в воздухе оказалось намного серьезнее предполагавшегося. Русским удалось уже в первый день конфликта перебросить на аэродром Шинданд часть особого назначения, ранее базировавшуюся на аэродроме Мары-1. Это своего рода истребительная школа, типа нашей «Топ Ган», там преподают чрезвычайно опытные инструкторы. Сейчас, по данным ЦРУ, школа занимается переучиванием советских полков авиации ПВО с Су-15 и Миг-23 на истребители Миг-29. Мы не знаем точных характеристик этого самолета – но по результатам боевых действий в южном секторе наступления, можно сказать с большой долей вероятности, что советский самолет по многим параметрам значительно превосходит наши разработки…

– Стоп-стоп-стоп… – не выдержал генерал Линдсей. – Кто сидит за штурвалами наших самолетов, которые там есть? Пакистанцы? Господи, мы во Вьетнаме передавали технику южновьетнамским ВВС и еще непонятно, какие у них были больше потери – боевые или небоевые, от аварий. Как можно так оценивать нашу технику? С одной стороны – советские асы, с огромным налетом, инструкторы, с другой стороны – ублюдки, которые и летать то толком не умеют.

– Со всем уважением, генерал, давайте послушаем, – вмешался Буш, невыспавшийся, нервный и злой. – Вопросы будет задавать потом. Продолжайте.

– … таким образом, на южном направлении фактор внезапности исчерпан полностью, пакистанцам удалось продвинуться до города Кандагар, войти в него и завязать уличные бои. Но им не удалось ни полностью взять город под контроль, ни выдвинуться в западном направлении, на Лашкаргах и Фарах, ни в северном – на Шахджой, Газни и Кабул. Наступательный порыв исчерпан, наступающие части столкнулись с серьезным сопротивлением и уже частично деморализованы, полное господство в воздухе, имевшееся в первые несколько часов операции – утрачено и против пакистанцев сейчас действуют не только оставшиеся неповрежденными русские штурмовики, но даже вертолеты. В этих условиях считаем, что без немедленного введения в действие всех резервов, какие есть у Пакистана, а так же без установления господства в воздухе силами американской палубной авиации – новые попытки наступления успеха иметь не будут.

На основном направлении наступления, северном – нами полностью взят под контроль город Джелалабад и частично – Кабул, передовые части моджахедов уже вошли в Кабул. Однако, этим успехи и заканчиваются. На сторону русских открыто перешел Ахмад Шах Масуд, объявив себя воином, действующим в интересах Афганистана, а всех остальных муджахеддинов – предателями, продавшимися пакистанцам и американцам. Части, предоставленные президентом Афганистана Наджибуллой, оказались плохо управляемыми и деморализованными, процветает дезертирство, есть случаи невыполнения приказов, расстрела командиров, боестолкновений с моджахедами. Сторонники фракции Хальк, которых немало в афганской армии, объявили о предательстве завоеваний революции Наджибуллой и членами ЦК и призвали своих сторонников не подчиняться приказам. Частям советской армии удалось закрепиться на аэродроме Баграм, перерезать дорогу, ведущую от Кабула и наладить переброску подкреплений. Наш расчет на то, что при начале боевых действий Масуд ударит в спину советским и захватит Баграм, не оправдались. Господство в воздухе на северном направлении захватить так же не удалось, несмотря на тяжелые потери, русская истребительная и штурмовая авиация продолжает действовать. Ночью, тяжелые бомбардировщики, взлетевшие с аэродромов Советского союза, бомбили Джелалабад и дорогу Кабул-Джелалабад-Пешавар. Серьезных потерь в личном составе и технике им нанести не удалось – но деморализующее действие от этой бомбардировки было весьма серьезным, кроме того, им удалось повредить дорогу, и переброска новых сил в направлении Кабула была остановлена на несколько часов.

В самом Советском Союзе Туркестанский и Северо-Кавказский военные округа приведены в повышенную боевую готовность, по данным перехватов – в вооруженных силах отменены все отпуска, офицерам предписано возвратиться к местам службы. Ни о полной, ни о частичной мобилизации речи пока не идет – но Советский Союз явно взял линию на обострение конфликта и разрешение его военными усилиями. Всем пограничным частям ПВО предписано принять повышенную степень готовности, зафиксирована активизация подводных сил Северного флота. На этом всё, сэр.

– Мистер Киммит?

– Сэр, предложения к переговорам в рамках Женевской группы были отвергнуты, утром, представитель Афганистана объявил, что его страна подверглась нападению со стороны Пакистана, и потребовал срочного созыва Совета безопасности ООН. Мы сможем блокировать любую резолюцию и напомнить Советскому союзу о том, что они сами напали на Афганистан в 79-ом. Однако, проблему надо решать и быстро, через несколько дней мы окажемся в дипломатической изоляции. Париж и Бонн уже запросили у нас нашу позицию в этом конфликте и информацию о наших дальнейших планах…

– А русские?

– Ничего, сэр.

– То есть как – ничего? Они же воюют.

– Сэр, с их стороны ничего не было. Они не направили ноту или даже запрос, не отозвали посла, не проявили активности в Совете безопасности ООН. Никаких усилий с их стороны, сэр.

– Они намерены воевать – подал голос генерал Одом, советолог, служивший в Москве в военном атташате.

– Конкретнее, генерал

– Они намереваются воевать. Если русские не хотят воевать – они поднимают шум на весь мир, они большие спецы в пропаганде и поднятии шума. Если они не сделали этого – значит, они намерены воевать и победить.

Вице-президент допил давно остывший кофе

– Брент?

Генерал Скаукрофт покачал головой. Они понимали друг друга с полуслова – этот жест означал, что Президент США Рейган впал в такое состояние, что решения придется принимать здесь и им. Почему-то вопрос этот задан был бывшему советнику президента, а не действующему, считалось, что генерал Колин Пауэлл еще не совсем освоился со своими обязанностями.

Решение придется принимать здесь и им.

– Джеймс?

Генерал Линдсей был краток и конкретен.

– Я смогу набрать в Пакистане человек 500 по-настоящему серьезных парней. По-настоящему серьезных. Часть их них работает военными советниками, часть – инструкторами в лагерях моджахедов, часть – под разными крышами типа «Солдата удачи» или «Наемников». Примерно 300 из них не откажутся вспомнить молодость, обойдется нам это относительно недорого – но заплатить придется, потому что это привлеченный персонал. Нужно будет сделать несколько рейсов на Пакистан и перебросить им оборудование. Нужно так же озаботиться состоянием дел с вертолетами, на первое время сгодятся и пакистанские, но это только на первое время. Двадцать четыре часа – и у нас в Пакистане будет сильная группа, численностью до батальона.

– И что потом? – спросил Киммит

– Потом, сэр? – переспросил командующий специальными войсками – потом надо будет поднимать палубную авиацию. Мои парни обеспечат идентификацию и наведение на цель, а палубная авиация ее уничтожит высокоточным оружием. Таким образом, мы подавим основные опорные пункты русских, и пакистанцы смогут идти дальше.

– И мы ввяжемся в войну с русскими – подытожил Киммит

Последнее из сказанного заметно омрачило настроение всех, кто был на совещании. Несмотря на то, что варианты задействования тех или иных американских военных соединений, прежде всего палубной авиации, при планировании рассматривались – подсознательно все считали, что удастся справиться и без прямого вмешательства. Теперь, когда призрак нового Вьетнама предстал перед собравшимися во всей красе, когда настало время для принятия решений – многие начали думать, как соскочить. Никто не произнес этого вслух – но лезть в афганскую мясорубку по серьезному не хотел никто.

– Давайте, свяжемся с центром Оскар – сказал Буш, как старший на совещании – нужно получить самую последнюю информацию о происходящем, потом принимать какие-то решения. У нас есть связь с Оскаром?

В этот момент на столе у генерала Одома зазвонил телефон

– Если эти ублюдки перебьют друг друга без нас, нам же будет лучше… – в раздумье сказал опытный, заставший самый разгар конфликта Скаукрофт – лично у меня нет никакого желания видеть там хоть одного американского солдата.

– Тогда пакистанцы будут воспринимать нас как предателей, извините, сэр – заявила Альтман, которой никак не терпелось отомстить своей бывшей Родине, только за что – непонятно

– Им не привыкать проигрывать войны, милочка – с барственной снисходительностью заявил Скаукрофт – для них это будет уже третья. А русские если полезут в Пакистан – им же будет хуже, вот и все.

– Извините, господа… – директор АНБ генерал Уильям Одом положил трубку, встал со своего места, вышел из кабинета.

– Ну, господа – подвел итог вице-президент – так как насчет того, чтобы всерьез потягаться с русскими?

– Сэр, мы не уложимся в срок, отведенный Президенту, и он будет вынужден испрашивать согласие Конгресса. Это под самые выборы, демократы с ума сойдут от радости – заявил позицию действующий советник по национальной безопасности Пауэлл

– Господа, мне чертовски не хочется видеть, как красные в очередной раз безнаказанно надругаются над поверившей нам страной и уйдут безнаказанными. Это может стоить нам поддержки по всему Востоку, мы не должны показывать слабость… – вице-президент все же продавливал нужное ему и американскому ВПК решение.

В этот момент дверь, ведущая в просторный директорский кабинет Форт Мида, открылась – вернулся генерал Одом. Белое как мел лицо и больные глаза за толстыми стеклами очков. Вице-президент Буш сидел во главе стола, увидел генерала первым – и почувствовал, как сердце проваливается куда-то в живот.

– Что произошло? Что-то со связью?

– Сэр – ответил генерал Одом, стараясь держать себя в руках – только что, наш разведывательный спутник засек двойную термальную вспышку на территории Пакистана. В центре Пешавара произошел ядерный взрыв. Контракт с центром управления Оскар утерян…

Воздушное пространство над Афганистаном. Дорога Кабул – Джелалабад (федеральная дорога № 1). 22 марта 1988 года

Полковник Рашид, он же майор ВВС США Майк Линден из 311-го истребительного эскадрона базирующегося на базе ВВС США Лук в Аризоне неторопливо застегнул ремни, привязавшие его к креслу инструкторского F16B, на котором он учил летать пакистанских «соколов». Самолет был двухместным, второй из самолетов этой серии, выполненный в двухместной модификации, изготовлен он был еще в 1978 году и уже прошел капитальный ремонт. Он был менее поворотлив, чем одноместный самолет, к тому же он сегодня загрузился по максимуму – шесть Сайдвиндеров и контейнер GPU-5/A с 30-миллиметровой пушкой под брюхом. Дополнительный бак решил не брать, смысла нет, да и вешать некуда. Происходящее напоминало ему Израиль, войну 1982 года – когда самолеты взлетали и через пять – десять минут уже были над целями. Ему надо посмотреть самому, что происходит и вселить в этих долбанных бородатых птенцов уверенность в самих себе и в собственных машинах.

Полковник Рашид преподавал здесь больше года – и ему не нравилось то, что он видел. Совсем не израильтяне, которых он переучивал на F16 с Фантомов. Израильтяне были простыми, грубоватыми, молодыми парнями, в них был какой-то вызов – но был и стержень, позволяющий не согнуть и не сломаться, получив удар. В их армии служили женщины – и поэтому пилоты весело проводили время на базах, в ожидании команды на вылет. Но когда команда поступала – они вылетали и делали свое дело, иногда уходя на смерть – но уходили они с каким-то несгибаемым упорством, они если бились лбом в стену – то до тех пор, пока не треснет, либо стена либо лоб. Их можно было бить и бить сильно – но убить не получилось бы ни у кого. А вот эти…

Эти тоже были несгибаемыми, фанатичными, жесткими – но они ломались. Когда началась война – они прямо на летном поле зарезали барана, махали какими-то саблями и кричали «Аллах Акбар!» А в последнем полете, один из вернувшихся впал в истерику прямо на летном поле, он бил о бетон и плакал, и было понятно – не летун. А когда расшифровали данные объективного контроля – оказалось, что половина летчиков бросила свои бомбы куда попало, задолго до цели – один даже разбомбил свою транспортную колонну. Ну, и что вот с такими делать?!

Быстро, на память, прочитав Библию, полковник запустил двигатель и начал выруливать на взлетную, повинуясь командам идущего перед ним техника с флажками.

Хорошо, что русские не догадались пустить сюда несколько тяжелых бомберов и врезать по аэродрому. Здесь открыто штабеля бомб выложили, даже брезентом не прикрыли. Одна бомба сюда, одна ракета – и Армагеддон будет.

– Контроль, я Тигр – ведущий, вышел на исходную. Двигатель запущен, закрылки на исходной, прошу взлет.

– Тигр ведущий, я Контроль, ветер в левый борт три пять метров секунду, после взлета сбор в северном секторе он свободен. Взлет разрешаю.

Полковник включил форсаж, двинул секторы тяги до упора – и двигатель Pratt&Whitney выбросил машину в воздух…

* * *

В этот же момент, с забитого техникой, целой и разбитой аэродрома Баграм – взлетал пара Ми-24, ведущим в которой был подполковник Михаил Андреевич Потапов. Мастер.

За ушедший-таки в Пакистан вертолет, по которому он без разрешения открыл огонь – Потапова конечно не похвалили. Но и не наказали… мутная история была. Просто сказали – летай. И все. В конце концов, в списках личного состава действующих летных частей его не было, вылет зафиксировали как технический, облет капитально отремонтированного вертолета. Он и сам не знал толком, что за козел уходил в Пакистан – его вызвали в Ростовское УКГБ и настоятельно посоветовали обо всем забыть.

Сейчас, подполковник Потапов собирался испытать – в боевых условиях, естественно – новый Ми-24, который был усовершенствован с целью обеспечения возможности ведения воздушного боя с другими вертолетами и даже с самолетами противника. Да, и с самолетами – недаром американцы проект ARES двигают, а британцы – SABA, понимают, что с новыми советскими вертолетами может справиться лишь специализированный самолет – истребитель. Конкурс В-80[348]348
  Вертолет 80-ых, соперничали Ми-28 и Ка-50


[Закрыть] затянулся намного дольше, чем рассчитывали, Ми-24 будет основной боевой лошадкой советской фронтовой авиации как минимум до девяносто пятого года, а полностью удастся перевооружиться наверное только к двухтысячному. И даже тогда – Ми-24 будет рано списывать со счетов, потому что ни у одного из вертолетов, проходящих по теме В80 нет нормальной грузовой кабины. Да, это летающие танки – но должны же быть и летающие БМП. В рамках работ по В-80 были разработаны новые авиационные турбины – вот как раз пару и поставили на Ми-24, пилотируемый подполковником – тоже как эксперимент. Когда разрабатывали Ми-24 – борт и вооружение намного опередили по своим возможностям двигательную установку и новая, более мощная и экономичная турбина – как раз то, чего не хватает этому вертолету. Конечно, разрабатывают Ми-40[349]349
  Ми-40 – ВБМП, вертолетная боевая машина пехоты. Спаренная 23 мм носовая, 12,7 мм в корме, на пилонах – четыре точки подвески НУРС или ПТУР, можно было подвесить контейнеры с АГС или пулеметами.


[Закрыть] – да когда он будет…

Поэтому, на первый Ми-24 было подвешено совершенно нетипичное для этого вертолета вооружение – целых восемнадцать новейших ракет Игла-В, вертолетный вариант. Его прикрывал второй вертолет, вооруженный как обычно – два блока НУРС и два блока ПТУРов. Получалось – что-то вроде универсальной спарки, способной бороться как с вертолетами противника, которые появлялись уже над Кабулом и уже нанесли удар по зданию посольства СССР, так и с бронетехникой.

Взлетев – и взлетали и садились не соблюдая никаких правил, увидев такое в союзе офицер, ответственный за безопасность полетов поседел бы – оба вертолета взяли курс примерно сто двадцать, стараясь как можно плотнее прижиматься к горам. Стингеры, Иглы, Эрликоны – чего только не было сейчас у душманов, даже если не считать пакистанской армии. А она тут была – из очередного вылета вернулись три Су-25 из шести, расшифровка показала, что они нанесли удар по танкам противника. До этого летчикам, утверждавшим, что они бомбили именно танки – не верили.

– Вихрь четвертый, я третий, уходим из эфира. Полное молчание.

– Вихрь третий, тебя понял…

Подполковник Потапов вел винтокрылую машину ущельями, едва не цепляясь за горные склоны винтами, он налетал на Ми-24 столько часов, что чувствовал габариты винта и всей машины и с полувзгляда мог сказать, где пройдет, а где – нет. Вертолеты опасно шатало в воздушных потоках, в горных ущельях очень опасный и кованый ветер с резкими порывами, способными бросить вертолет на скалу. Кое-где еще не сошел снег, зеленки еще не было и любую засаду было бы отчетливо видно – но это уже работа оператора, держащего палец на спуске двуствольной тридцатимиллиметровой пушки. Это был Ми-24П, пушечный вариант вертолета, созданный совсем недавно – 30-миллиметровая спарка заменила ненадежный ЯКБ 12,7. Секундная очередь могла разорвать любого противника пополам.

Подполковник вышел на свободную охоту. Он внимательно изучил карту и прикинул, где можно попытаться подловить возвращающиеся с охоты машины противника. Именно возвращающиеся – подполковник был осторожным человеком и не собирался связываться с идущими на задание Кобрами и Алуэттами, хотя и справился бы… наверное. Машина идет на задание – с полным БК, пилот свеж и внимателен. Обратно – хорошо если снаряды к пушке остались, пилот устал, возможно, вертолет даже поврежден зенитной артиллерией. Вот тут то – можно бить как гусей влет эту летающую погань, сбить не одного – двух, а куда больше[350]350
  Это обычная тактика асов еще со времен ВОВ. Сначала остаться в живых самому, потом уже сбить, выбрав самую уязвимую машину, желательно поврежденную или без БК. Ничего в этом такого нет, сбитый противник он и есть сбитый, честно – нечестно, какая разница.


[Закрыть]. Именно погань – подполковник бывал в Афганистане не только как летчик – испытатель, но и как пилот и понавидался, что творят душманы. Видел он и то, что творят пакистанские асы, шакалящие у границы – рывок на скорости в чужое воздушное пространство, удар, чаще всего по тихоходному штурмовику, а то и по вертолету – и обратно. Жалеть таких или ввязываться в какие-то там честные поединки подполковник не собирался.

Они уже подходили к месту, которое подполковник избрал для своей воздушной засады, включив связь, он обнаружил, что ее нет – в эфире только гудение помех. Глушат сигнал… ладно, Серега знает, что делать…

Только бы не облажался. Молодой еще… а больше и брать некого. С утра пять экипажей не вернулось, а в Джелалабаде – возможно, что погибли все, весь сводный вертолетный полк…

* * *

Полковник чуть поотстал от основной группы, он шел еще ниже их, почти на пределе. Шел и жалел, что под ним – не F111, тот на предельно малых как на воздушной подушке шел, крылья то стреловидные. F16 был не более чем дешевым эрзацем современного истребителя, его аэродинамика вызывала вопросы, он был почти чистым истребителем и как бомбардировщик был очень плохим, тем более – как маловысотный бомбардировщик. Все, что он мог нести – это бомбы свободного падения, при полете на предельно малых его трясло в воздушных потоках как на ухабистой улице, возможно из-за этого пакистанские летчики торопились сбросить свой бомбовый груз и повернуть назад. По-хорошему им следовало бы заниматься чисто истребительной работой, попытаться выставить заслон хотя бы у Джелалабада. В идеале – расчистить разбомбленный советский аэродром и летать оттуда хотя бы на Кабул. Но нет – наземные войска столкнулись с неожиданно жестоким и упорным сопротивлением русских, осаждаемые со всех сторон русские не покидали позиций, им удавалось подбивать танки, а каждый остановленный танк на такой узкой дороге как Джелалабад-Кабул – это остановленная колонна. Поэтому, командование пакистанских ВВС отдало приказ подвесить под все свободные самолеты все, что только имеется на базах и отправить на дорогу, подавлять огневые точки русских и бомбить Кабул. Очень боялись за Кабул – кто удержит Кабул, тот и вправе будет говорить от имени афганского народа.

Вихрем пронесшись над дорогой, восьмерка F16 вылетела в долину, в которой находился Кабул. Город, находившийся в каменной чаше, горел, подожженный во многих местах, черные столбы дыма подпирали небо. Ни про какое целеуказание и речи не шло, все было как во времена второй мировой. Внедренные в город агенты сообщали по рациям, где засели русские или коммунисты – а самолеты наносили по этому месту удар. Или по месту, которое они приняли за это самое место.

– Тигр ведущий всем Тиграм. Начинаем. Атака, атака, атака!

Полковник развернулся, прикрывая остальных от атаки со стороны Баграма, там по слухам все еще была годная техника, налет на Баграм, который предприняли утром, точнее два налета – не совсем удались. Несмотря на то, что по данным разведки у русских совсем отсутствовало ПВО, несмотря на то, что во время первого налета русских застали врасплох – два Фантома не вернулись на базу. Еще три нашли свою смерть в горах уже во время второго налета…

Пакистанцы атаковали цели с пологого пикирования, не решаясь на более крутое. На земле вставали черные клубы разрывов – все-таки пятисотфунтовая бомба есть пятисотфунтовая бомба. Городок советников, посольство (как потом оказалось пустое), министерство обороны. У дворца Тадж-Бек, где находился штаб сороковой армии – пакистанцев встретил плотный огонь Шилки – и они не рискнули. Да и бомб не осталось…

Полковник закусил губу от досады. Он-то думал, что небо над Кабулом прикрыто русскими, надеялся на схватку. Надо было лететь сразу на Баграм… а так, не хватит топлива. Придется в следующий вылет… и уже обязательно в составе четверки. Хватит заниматься ерундой, нужно сформировать смешанную группу с включением в нее истребителей и ударных машин – и наведаться на Баграм, пока русские не перебросили туда дополнительные силы.

Полковник развернулся вслед за ними – и услышал торжествующий голос третьего Тигра

– Тигр три всем, наблюдаю одиночный вертолет типа Хайнд, атакую!

Вертолет – превосходная добыча для истребителя, истребитель превосходит маневренностью на порядок, нужно только уметь летать на малых скоростях и атаковать активно маневрирующую цель. Низкая скорость – это тоже преимущество, вертолет может зависнуть, а самолет – нет. Но если во время коротких рейдов через границу не всегда хватало времени – то тут вертолет был в полном распоряжении Тигра – три, заявившего права на него.

– Тигр ведущий, прикрывайте Тигра три, Хайнды не летают поодиночке! – сказал полковник, разворачивая машину…

– Ах ты, сволочь… – послышался негодующий голос Тигра – три – уходит! Ущельем уходит!

– Вдарь из пушки! – посоветовал кто-то. А больше у них ничего и не было, пушка и на некоторых машинах пара Сайдвиндеров на оконцовках крыла, а у некоторых – и этого не было…

* * *

Сам подполковник не понял точно, когда началась игра – он то рассчитывал на атаку вертолетов и не предусмотрел, что пакистанцы врубят такое мощное глушение. Покачиваясь в восходящих потоках воздуха, он висел, скрываясь в одном из ущелий, и обеспокоенно поглядывал на датчики температуры масла и датчики расхода топлива. И то и другое было у опасной черты – вертолет не приспособлен для длительного висения на одном месте. Он специально раскачивал машину, турбины жрали топливо как угорелые и почти подошло то время, когда нужно было возвращаться в Баграм. С пустыми руками…