Текст книги "Наступление"

И лишь когда огненная трасса распорола воздух, а левее, так и не заметив его, пронесся на скорости самолет – он понял, что дело дрянь. Вместо сома им в сеть попалась щука.

Чертовы пакистанцы… Договаривались же, если видишь добычу не по зубам – пропускаешь ее. Прячешься за горным склоном, еще за чем.

Вот, может быть, и спрятался…

Мелькнул еще один самолет, ни тот ни другой его не заметили, воздушная волна от второго едва не бросила его на скалу…

Только бы Леха не подвел. Только бы…

– Готовность…

– Вооружение готово! – отозвался оператор.

Ми-24, вооруженный восемнадцатью ракетами воздух – воздух – пошел вверх…

* * *

Полковник Рашид увидел вертолет Ми-24, когда до него было меньше километра – расстояние, которое Боевой Сокол преодолевает за пару секунд. Все, что он успел сделать – это дать очередь из пушечного контейнера, особо и не целясь – ни гасить скорость, ни маневрировать – расстояния до цели катастрофически не хватало. После чего – он принял ручку на себя, в глазах потемнело, тревожной трелью зашлась система оповещения. Его взяли на прицел…

* * *

Подполковник Потапов вышел на позицию – тут со спины что-то ударило, огненная трасса пронеслась совсем рядом, вертолет тяжело шатнуло. Если бы он видел последний атакующий его чуть ли не тараном Сокол – наверное, он бы шарахнулся в сторону и, возможно – задел бы брюхом за скалу. Но он на свое счастье этого не увидел и удержал вертолет, в то время как оператор выпускал ракету за ракетой…

* * *

Произошло то, чему никто не поверил бы – если бы не данные объективного контроля с установленной в десантном отсеке вертолета аппаратуры. Метнувшись за легкой добычей Тигры погубили сами себя. Когда речевой автоинформатор сообщил им о летящих им вслед ракетах, два Боевых Сокола метнулись в стороны – и один из них зацепил другой. Самолеты были над самой землей, ни про какое катапультирование не могло быть и речи. Миг – и дымный костер на горном склоне, вот и все, что осталось от двух грозных боевых самолетов, на которые их страна потратила немалые деньги. Через секунду погиб еще один самолет – первая Игла лишь повредила его, но вспышка пожара привлекла внимание еще одной ракеты и эта – уже была смертельной.

Тигры, почти безоружные по меркам воздушного боя, бросились в разные стороны…

* * *

Полковник Рашид, он же майор Линден едва успел отстрелить тепловые ловушки, как за хвостом самолета гулко грохнуло – и несколько лампочек на приборной панели загорелись красным.

Вот ублюдок…

Похоже, что двигатель в норме… закрылки! Ублюдок, он повредил закрылки. Черт его знает, сколько он так продержится – но в маневре он отныне ограничен. Самолет – спарка и так перетяжелен, а тут еще и …

Медленно, стараясь не делать резких движений, полковник начал выводить самолет из кабрирования[351]351
  движение самолета носом вверх, получается – по смысле противоположно пикированию


[Закрыть]. Двигатель грелся – но пока в пределах нормы, если есть утечка – то очень небольшая. Черт, если самолет поврежден, то нужно возвращаться на аэродром, нельзя пилотировать поврежденный самолет, в конце концов, могут в любой момент появиться русские и им то будет наплевать на то, что у него поврежден хвост и закрылки. Но он не мог просто так уйти отсюда, получалось бы – что он сам смотался при малейших неприятностях.

Боевой Сокол перешел в горизонтальный полет примерно на шести тысячах.

– Тигр ведущий – всем Тиграм, доложить обстановку, выполнять! – рявкнул полковник по связи

Рации едва работали, основная станция помех работала от Джелалабада – но он уловил, что один вертолет сбит, а второй, кажется, уходит в сторону Баграма. Полковник вспомнил карту и понял, что у него есть время только на один заход, дальше они окажется над Баграмом, потрепанные и почти безоружные.

Полковник начал переводить самолет в пологое пикирование. Ни на что другое он не решился, самая большая проблема будет с тем, чтобы захватить вертолет противника в прицел. Он не сможет активно маневрировать.

И тут он увидел вертолет.

Он не просто летел – он все равно, что танцевал, смещаясь на северо-запад, к Баграму. Его пилот хорошо, даже досконально знал возможности своей машины – и виртуозно пользовался своей низкой скоростью как оружием. Огненные бичи пушечных трасс заходящих на него пакистанских Соколов хлестали то слева, то справа – но он держался…

Молодец…

Полковник начал снижаться, он не пытался поймать вертолет противника в прицел, он примерно наметил точку, которую он не сможет избежать в любом случае. Ублюдок хорошо знает, за сколько Сайдвиндер может захватить цель, и пользуется этим, постоянно срывая захват. Но на его Соколе – тридцатимиллиметровая пушка, вот он ее и применит…

– Аллах… – крик в рации оборвался

Полковник глянул вправо, туда, где шла собачья свалка. Вместо одного из Соколов к земле летела пылающая комета. Их оставалось четверо.

Четыре самолета за один вертолет. Такого не могло быть никогда.

Но такое было.

Глянув на указатель уровня топлива, полковник понял, что надо поворачивать назад.

– Тигр ведущий всем – прекратить преследование, прекратить, прекратить.

– Вот он!

Очередная очередь одного из Соколов, яркая вспышка – вертолет противника дернулся как от укуса слепня, повалил дым. Аллах с нами! – полковник снова перешел в пологое снижение, прицеливаясь…

– Внимание, активная радиолокация по фронту, активная радиолокация по фронту. Прицеливание, прицеливание…

Увлекшийся охотой полковник глянул на дисплей радара и увидел четыре черные, жирные точки в нескольких километрах от них, они шли уверенно и быстро, явно зная, зачем они здесь.

Миги! Миги с Баграма!

Доигрались…

– Я Тигр ведущий, катапультируюсь – сказал полковник, особо не заботясь о том, услышит его кто-то или нет…

И рванул рычаг катапульты…

Воздушное пространство над Афганистаном. Западнее Кандагара. 23 марта 1988 года

Война в Кандагаре была первой войной, где советским вооруженным силам приходилось действовать по принципу американской армии: лучшая система ПВО – это ВВС США. ВВС в частях, обороняющих Кандагар, не было вообще, ЗУ-23-2 которыми пытались поставить хоть какой-то заградогонь и ПЗРК, которые нашлись в укладках нескольких БТР – вот и все, что было в первый день. Сейчас никаких систем ПВО тоже не было – но потерявшие два с лишним машин в стычках с инструкторским составом Мары – пакистанцы стали куда осторожнее.

– Вышка три – Лидеру девять.

– Вышка три, на приеме.

– Лидер девять, двенадцать целей, направление двести десять, дальность – сорок, сокращается. На запросы не отвечают…

– Принято.

Полковник Тихомиров, первый из советских летчиков одержавший победу на новейшем Миг-29 в реальном бою и первый из советских летчиков, одержавший воздушную победу в этой войне был доволен новой машиной. В отличие от перетяжеленного Миг-23 двухдвигательный Миг-29 не взлетал, а буквально выпрыгивал в воздух, тяговооруженность была такой, какой не было ни на одной советской машине. Обзор из кабины был намного лучше и позволял вести бой, отыскивая противника визуально – в отсутствии радиолокационного поля и наведения с земли очень ценное качество. Великолепно проявили себя и новейшие ракеты ближнего боя Р-73 – именно ими вчера полковник одержал свои победы.

Мигов было всего восемь, две четверки, довольно привычная схема для американцев, которые тоже обычно действовали четверками. Первая четверка была уткой, вторая охотником. Самолеты – охотники забрались на предельную для Миг-29 высоту и шли с минимальным интервалом, так что на радаре их и вовсе можно было принять за один летательный аппарат.

* * *

Полковник ВВС США Алоиз Гарт вел свой F14 тоже почти на предельной высоте. Американцы шли ромбом – обычное полетное построение, позволяет легко маневрировать и перестраиваться в боевое. Они тоже играли в эту игру – охотник и подсадная утка, только подсадная утка у них была посолиднее – восемь истребителей F4 ВВС Пакистана, которые и сами желали поквитаться за погибших вчера товарищей.

Расчет как раз и был на то, что советские летчики никак не ожидают встретить в афганском небе четыре истребителя ВВС США, даже и каких – F14, машин дальнего рубежа, вооруженных ракетами Феникс, способными бить на сто восемьдесят километров и сбивать даже ракеты. С ними был и самолет РЭБ – радиолокационной борьбы А6 с двумя ПРР – на всякий случай.

Полковник получал информацию с самолета ЕС-2 Хокай, находящегося над аравийским морем, в опасной близости от иранского воздушного пространства. Контакт был неустойчивый, но информация все-таки шла.

– Даллас один три, здесь Папа Чарли, бандиты у тебя на два часа, расстояние шестьдесят, идут двумя группами. Наблюдаю шесть машин, четыре утка и две – охотники на сорока тысячах[352]352
  сорок тысяч футов. Один фут – 30 см.


[Закрыть]

Вот оно как…

Полковник Гарт переключил систему связи на передачу.

– Даллас один-три с Янки-стейшн, вызываю Фишбед-Альфа-Ханой, прием. Даллас один-три с Янки-стейшн, запрашиваю Фишбед-Альфа-Ханой, прием.

И эфир принес ответ.

– Даллас один три, давно тебя не видел, прием. Ханой на связи…

Ханой… Фишбед – альфа, кодовое название базы, где базировались Миг-21, прикрывавшие столицу Северного Вьетнама. Вьетнамцы, летавшие на этих вертких, опасных даже для больших уродов[353]353
  BUFF, В-52


[Закрыть] машинах в бою разговаривали на каком-то странном, похожем на русский, но со множеством непонятных слов языке. И Янки-стейшн, авианосец ВМФ США в Желтом море, на котором базировались лучшие пилоты палубной авиации того времени, ежедневно вылетавшие чистить небо над Ханоем для бомбардировщиков и штурмовиков. Тот, кто прошел через все это и остался жив – мог по праву назвать себя одним из лучших пилотов мира.

– Ханой, это Даллас один-три. Я тоже помню тебя. Сыграем?

– Даллас один-три, я теперь летаю как Красный три-один, это мой позывной. Что ты забыл здесь, прием.

– Он на сто двадцать – доложил штурман-оператор, почему-то шепотом – сорок кликов от нас.

Полковник чуть тронул штурвал, делая вид, что подставляется.

– Три-один и один-три. Забавно. А что ты здесь забыл, это не твоя земля тоже?

– А мы когда-нибудь воевали над своей землей? – отозвался эфир

Полковник снова довернул самолет.

– Нет, не воевали

– Готовность! – доложил оператор

– Так ты не уйдешь с дороги.

На что он надеется? Самолет F14 – это же защитник авианосцев, со сверхдальнобойными ракетами Феникс. У русских нет, и не может быть таких ракет.

Из-под крыла F14 ударило пламя

– Ракета пошла!

– Есть захват, ракета пошла! – подтвердил оператор

– Вторая ракета пошла!

– Есть захват, ракета пошла!

Два AIM-54 Феникс, дальнобойные ракеты, разработанные для обороны авианосных ордеров от стратегических бомбардировщиков – ушли к цели.

На что он надеется? Когда они прикрывали эвакуацию с новыми F14 – ни один вьетнамец не рискнул сунуться. И израильтяне…

– Фишбед-Альфа-Ханой, катапультируйся, пока можешь.

– Даллас, сыграем игру до конца…

– Их четверо! Твою мать, их четверо! – закричал оператор

– Даллас, здесь Папа Чарли, бандитов – восемь, повторяю – бандитов – восемь! – закричал контролер на Хокае

– Да вижу… Всей группе Даллас новый курс двести, готовность к бою.

– Папа Чарли для Далласа, курс перехвата двести двадцать, удаление двадцать, сокращается.

– Даллас, для Папы Чарли, работаю по своему радару.

– Папа Чарли, отслеживай контакт!

Советские самолеты внезапно разошлись в разные стороны, двумя парами, щедро отстреливая горящие шары тепловых ловушек.

– Они расходятся!

– Две секунды до контакта!

В мартовском афганском небе четыре Миг-29 в последний момент внезапно сделали что-то вроде стойки, щедро отбрасывая в стороны горящие шары. Ни одна ракета, находившаяся в тот момент на вооружении ВМФ США – не могла поразить цель, которая может остановиться в воздухе. Ракеты не смогли довернуть на цель, промахнулись и полетели за тепловыми ловушками.

– Нет контакта! – закричал контролер на Хокае – нет контакта! Бандиты в воздухе, все бандиты в воздухе, удаление десять! Девять!

– Отражатели! Противодействие!

– Группе Даллас – курс сто семьдесят! Борьба, борьба, борьба!

– Уходим!

– Вниз, крылья на максимум! Уходим!

– Ракета!

– Она поймала меня! Поймала!

Более верткие Миги, сблизившись со скоростными и неповоротливыми F14, на вооружении которых были только дальнобойные и не лучшим образом себя показавшие Фениксы – дали залп ракетами ближнего боя. На вооружении пакистанских Фантомов ракеты ближнего боя были – но поняв, что сами американцы попали в беду – пакистанцы бросились удирать. В отличие от Сайдвиндеров с их устаревшей системой наведения и тем более от Фениксов, вообще не приспособленных к ближнему бою – советские летчики могли маневрировать как угодно, наводя ракеты на цель по нашлемному индикатору…

– Даллас один-три, атакую!

Полковник рванул рычаг катапульты за секунду до того, как советская ракета попала прямиком в сопло его самолета…

* * *

Полковник Гарт пришел в себя уже под куполом парашюта. Вдалеке, у самой земли улепетывали в Пакистан пакистанцы, их догоняли русские на своих Мигах. Полковник на своей шкуре оценил всю прелесть схватки с русскими – и понимал, что на Фантоме еще вьетнамских времен с такими Мигами – не совладать. Это будет избиение младенцев. С вьетнамских времен советские летчики не стали хуже – а на таких машинах…

Небо было расцвечено куполами парашютов…

Афганистан, окраины Кандагара. Вторая линия обороны. 22 марта 1988 года

 
Горело солнце под горою
А вместе с ним горел закат.
Нас оставалось только трое
Из восемнадцати солдат…
 

– Эй, Леха!

Ефрейтор Заточный, девятнадцати лет от роду, дважды контуженный и легко раненый за сегодняшний день – повернулся на окрик.

– Держи!

Рядом с ефрейтором плюхнулся подсумок, набитый автоматными рожками. Четыре рожка, по тридцать остроголовых смертей в каждом. Потом еще один. И еще…

– Ты что, Пес? – он назвал старшего сержанта Марейкина не по званию, а кличкой – ложись, тут же снайперы.

Марейкин, который в бинтах стал похож на пережившего абордажную битву пирата, подмигнул единственным целым глазом.

– Намаз у них щас. Эта душня во время намаза шагу не сделает.

Ефрейтор не был в этом так уверен. Но говорить этого – не стал. Его сейчас интересовало немного другое.

– Гранаты есть?

Марейкин развел руками.

– Ось чого нима, того нима, сынку…

Несмотря на русскую фамилию, Марейкин, как и большая часть сержантского состава Советской армии был украинцем. Правда, восточным, почти русским.

Гранат не было. И жратвы не было. И воды почти не было. И сильно пахло гарью – в сотне метров от их позиции горела пакистанская техника, а за их спинами уже не горел – потушили – советский танк Т-62…

– А Вадька? – спросил Леха с затаенной надеждой.

Сержант развел руками

– Кончился Вадька…

И, пригнувшись, побежал дальше…

Кончился Вадька…

Их пост стоял во второй линии обороны Кандагара, второго по величине города Афганистана и главного по значению на южном направлении. Только поэтому он был до сих пор жив, он, и еще несколько защитников поста, которые остались в живых после второй атаки частей пакистанской армии. Сопротивление, оказанное советскими десантниками, было столь ожесточенным, что пакистанцы отошли, предоставив артиллерии и авиации доделать то, что сделать они не смогли. Артиллерия, поработав по их позициям несколько минут, перенесла огонь дальше, на сам Кандагар – возможно потому что из города хоть и с опозданием – но открыла огонь советская (а может и афганская) артиллерия. Это дало десантникам хотя бы небольшую передышку.

Собственно говоря, ефрейтор знал, что жить ему осталось – в лучшем случае часа два, в худшем – до того, как кончится этот намаз, и душки снова пойдут в атаку. К этому – как не сложно было поверить – он относился совершенно спокойно, хоть ему и было то от роду – девятнадцать лет. Просто так выпало. Он пошел служить, и напали враги. Никто не виноват, кроме разве что этих врагов. Но он – раз уж он служит – выполнит долг до конца.

Ефрейтор еще раз ощупал подсумки – гранаты у него были. Целых три – две РГД и одна мощная оборонительная Ф1, которую он взял на растяжки. Были и патроны – до того, как ему принесли три подсумка, у него оставалось ровно семнадцать патронов. Плюс – как и у многих здесь служивших – еще один, в железной капсуле из-под таблеток валидола.

Ефрейтор тщательно осмотрел магазины, ему не понравились два. В одном из них верхние патроны были грязными, по втором – помяты щечки и это грозило задержкой.

Грязные патроны он вытащил, облизал и снова вставил в магазин. Патронами из поврежденного наполнил пустой.

Взглянул на часы.

Время умирать…

* * *

Темнело…

Пакистанские коммандос заходили слева, они пытались взять небольшой холм, подавив находящуюся там огневую точку с трофейным пулеметом ДШК и, оказавшись на холме, прицельным огнем подавить остальные огневые точки, пробив брешь в линии обороны. Почему то на сей раз вперед не пошла военная техника, то ли решили что достаточно, то ли не знали, что противотанковых средств больше нет. Одновременно с коммандос – в лобовую атаку ринулись боевики из приграничных лагерей, перешедшие границу вместе с пакистанской армией.

Ефрейтор, перебежав со своей позиции в показавшийся ему более удобной воронку от снаряда, бил одиночными, пытаясь нащупать боевиков до того, как они подойдут на бросок гранаты. У боевиков были и снайперы – одна сейчас весь снайперский огонь был сосредоточен на холме, пулемет надо было подавить любой ценой.

Хлоп!

Есть!

Угадал – когда после перебежки боец залегает – он всегда откатывается влево или вправо. Пятьдесят на пятьдесят. Ефрейтор помнил, что когда человеку все равно, в какую сторону – обычно выбирают сторону рабочей руки, а у большинства людей она правая. Вот и еще один – поднялся для перебежки – словно споткнулся.

Одиннадцать

Одиннадцать человек за сегодня – более чем достойная плата и за позицию, и за него самого. Одиннадцать – за одного. А может – и больше.

– Аллаху Акбар! Аллаху Акбар! – понесшие потери боевики и пакистанские солдаты поддерживали свой дух воинственными кличами.

– Шурави, таслим! Рэзать будем!

Щас тебе будет и Акбар и таслим, разом.

Ефрейтор решил сменить позицию – относительное затишье, лучше встретить врага с новой, чем с известной и уже пристрелянной. Голова гудела от разрывов, глаза слезились от порохового дыма – но надо было стоять, потому что за ними… нет, не Москва, не Сталинград. Просто за ними свои. Советские солдаты.

Прикрываясь остатками кустов, которые здесь высаживали на каком-то госхозном поле, ефрейтор пополз назад и вправо, примерно прикинув позицию, которая даст ему хоть небольшое, хоть пару метров – но господство над местностью. Холм – хотя и такой низкий, что его почти и не видно. По пути рука наткнулась на что-то мягкое, он не стал смотреть, что это такое – отдернул руку и пополз дальше. Когда он дополз до позиции – он увидел распростертого на земле человека, попытался повернуть его – и наткнулся на ствол.

– Э, э! Свои.

Это был Варейкис, пулеметчик с другого взвода, вопреки общепринятому мнению о латышах маленький и чернявый. Звали его все Игорем.

– Игореха…

Левая глазница пулеметчика была наскоро замотана какой-то грязной тряпицей вместе с частью головы, отчего он походил на свихнувшегося пирата.

– Ты чего? С глазом…

– Нормально… – пулеметчик скривился – повоюем еще. Какой-то осколок мелкий, б… А ты…

– Пистоль у тебя откуда?

– От капитана. Ему он уже не понадобится.

Игорь помолчал и добавил

– Убили капитана.

– Что…

Игорь внезапно толкнул Заточного в сторону

– Ах ты, б…

Варейкис повалился в сторону, из горла его торчала стрела, короткая и с оперением, несмотря на то что стемнело – каким-то чудом ефрейтор это увидел. Рука Игоря упала – и он каким-то чудом перехватит Стечкин, развернулся – и жахнул прямо в лицо меньше чем с метра поднявшемуся с земли пакистанскому коммандос. Вспышка выстрела высветила раскрашенное черным лицо пакистанца, изумление и испуг на мгновение промелькнувшее в его глазах – а потом он упал и что-то – плюхнулось рядом, увесисто плюхнулось, тяжелое. Ефрейтор каким-то чудом успел откатиться, громыхнуло, что-то стегануло по его руке, по боку – но под руки попался автомат и он вскочил в полный рост. Взлетевшая с позиции ДШК осветительная ракета осветила его сектор – и он увидел ползущих прямо на него людей в черном и с оружием, их было двадцать или даже больше, они ползли по изрытой воронками земле медленно и целеустремленно, стараясь застичь десантников врасплох.

– Вот вам! – длинная автоматная очередь стеганула по распростертым на земле телам, перерезая их одно за другим, вбивая в землю – вот вам таслим! Сейчас тебе будет с. а таслим!

Со стороны пакистанских позиций хлопнул один снайперские выстрел, потом другой, забубнил ДШК, подавляя снайпера, поднимая фонтанами землю – но ефрейтор Алексей Заточный не ложился, он поливал врага огнем, пока в магазине были патроны. И лишь когда он закончились – он постоял еще секунду, а потом, виновато улыбнувшись, опустился на землю, сжимая в мертвеющих руках автомат с магазином, расстрелянным до последнего патрона.