Текст книги "Единственная игра, в которую стоит играть. Книга не только о спорте (сборник)"

Вспышки агрессии на Земле иногда связывают со степе нью близости к нам Марса. Красная планета недавно приблизилась к нашей, го лубой и зеленой, как никогда – на пятьдесят шесть миллионов километров, что дало повод астрологам заговорить о новой волне агрессии на Земле.

Впору писать продолжение «Войны миров». Роман Уэллса, напугавший землян нашествием марсиан, увидел свет за два года до на чала XX века с его двумя мировыми войнами, не инопланетянами развязанными. Война миров продолжается и в новом, двадцать первом, столетии, которое современные Кассандры видят в сполохах локальных военных конфликтов на межэтнической, межрелигиозной, межцивилизационной основе.

Конфронтация усиливается, энергия зла нарастает. Конфронтация, война, зло – все это проявление агрессии. По Лоренцу, внутривидовая агрессия – это и наш недавний враг, и наш давний друг, она овладевает воодушевленным человеком, совершающим высоко моральные поступки.

Агрессия – и друг, и враг. Столь же двойственна и сущность человека, единственного существа, способного с воодушевлением посвящать себя высшим целям, но нуждающегося для этого в опасной, звериной по природе, психофизиологической организации.

Надо помнить об этой двойственности, противоречивости, пытаясь управиться с гипертрофированной агрессией, присущей чело веку как биологическому виду, наделенному способностью абстрактного мышления и выросшей из него разумной ответственности.

Простых решений здесь нет: человек и человечество устроены сложно. «Во-первых, ее (агрессию. – А. С.) наверняка нельзя исключить, избавляя людей от раздражающих ситуаций, – пишет Лоренц, – и, во-вторых, с ней нельзя совладать, навесив на нее морально-мотивированный запрет. Обе эти стратегии так же хороши, как затяжка предохранительного клапана на постоянно подогреваемом котле для борьбы с избы точным давлением пара».

В поисках клапана, через который можно выпускать накопившуюся агрессию, люди не могли не об ратить внимание на спорт, агон. Атлетический агон и катарсис, очищение страстей, очищающая разрядка – великий вклад эллинов в мировую культуру, в облагораживание человеческого рода. Прежде чем стать атлетикой, прообразом современного спорта, агон играл прикладную роль в обучении воинов.

«Агон» и «агония» – однокоренные слова при всей полярности выражаемых ими понятий. У нас был художник, киноре жиссер Элем Климов, в творчестве которого эти два состояния человека соперничающего, сражающегося, погибающего переплетены, завязаны в один тугой узел. Вспомним снятый им по сценарию младшего брата Германа Климова фильм о со временной агонистике «Спорт, спорт, спорт», вспомним «Агонию» – о крахе Российской империи в Первую мировую войну, «Иди и смотри» – самую яростную антивоенную картину отечественного кинема тографа о Второй мировой войне.

В основе любого произведения искусства – мечта о гармонии. Спорт и война по Климову – это рождение и разрушение гармонии. Однажды, когда мы разговаривали с Элемом у него дома на Фрунзенской набережной в Москве (дело было в январе 1996 года), он назвал спорт «формулой гармонии». Человек страстный, увлекающийся, нон конформист и максималист, с душой истинного художника, устремленной к невозможному, он идеализировал атлетический агон, полагая, что только спорт, настоящий, красивый спорт, в рождении ко торого в эллинские времена участвовали философы и поэты, и есть истинная гармония.

Спорт он любил всю жизнь. А войну мальчик из Сталинграда (в июне сорок первого ему было восемь) ненавидел и считал своим свя тым долгом сделать фильм о войне.

В той нашей, восьми летней давности беседе я пытался дознаться, как в судьбе художника, чуткого к выражению пограничных и запороговых состояний человеческой психики, соединились, связались столь удаленные друг от друга темы – спорт и война.

– Что такое человек, самый непознанный объект на Земле? В чем его тайна, каков предел его возможностей, существует ли этот предел? Эти вопросы мучили меня и тогда, когда я снимал «несерьезную» спортивную ленту, и тогда, когда делал фильм по про изведениям Алеся Адамовича. Наш фильм о войне неожиданно для нас, его авторов, посмотрели десятки миллионов, и, знаю по рас сказам, многие в определенные моменты просто не могли смотреть на экран, опускали глаза… Я же теперь думаю, что фильм надо было делать еще более жестким. И очень жаль, что пришлось название заменить. Поначалу, когда в 1977‑м мы запускались с этим филь мом, было «Убейте Гитлера». Там была баллада: «Убейте Гитлера везде… Убейте Гитлера в себе»,

она звучала в финале, а над многострадальной Белоруссией, над трагической Белоруссией летел аист… И когда через семь лет нас второй раз запустили, что тут началось!.. Как это – Гитлера в себе?! Вы что, с ума сошли – в нас, коммунистах, советских людях, стало быть, по-вашему, есть что-то от Гитлера?! Немедленно заме нить! Зарубили название (мы взяли рефрен из «Апокалипсиса» – «Иди и смотри»), и над фильмом долго измывались, лютовали. Не дали сказать всю правду о войне. И «они», кто тогда принимал и разрешал, и мы сами. Очень трудно, оказывается, ре шиться на это.

Войну Элем ненавидел, боялся и проклинал. Война, говорил, – это мерзость, война – наш главный грех.

– И сколько мы уже винились, каялись, а продолжаем все то же самое и по сей день и, думаю, еще не скоро остановимся. Мы привыкли к войне. Мы видим ее каждый день по телевидению. В разных частях мира, в том числе и у нас в стране. Тысячи молодых людей гонят на войну, а некоторые и сами туда рвутся, им просто нравится воевать, нравится, когда разрешено убивать. Многие-многие разминулись с заповедью: «Не убий».

«Если отрицательный потенциал человека ярче всего проявляется в убийстве, – писал Иосиф Бродский пре зиденту Чехии Вацлаву Гавелу, – то его положительный потенциал лучше всего про является в искусстве».

Хотелось бы добавить – и в спорте, ибо все, что укрепляет в нас инстинкт самосохранения, все, что способствует выведению из организма человечества накопившейся внутривидовой агрессии, все методы и способы сохранения человеческого в человеке, смяг чения ожесточившихся сердец – все это должно быть использовано на полную катушку.

Удельный вес спорта как клапана для стравливания агрессии в жизни общества наступившего века будет за висеть от того, какой из двух соприродных человеку инстинктов – инстинкт смерти или инстинкт самосохранения – возобладает.

Если человечество продолжит «мочить» несогласных в межнациональных и межцивилизационных конфликтах, то человек играющий будет окончательно и бесповоротно вытеснен с атлетических арен человеком воюющим, убивающим себе подобных; спорт останется лишь в виде всевозможных боев без правил, а сами стадионы

превратятся в концентрационные лагеря или в места совершения терактов.

Если же возобладает инстинкт самосохранения и коммерческая цивилизация, обретя черты цивилизации информационной, будет руководствоваться не только материальными, но и абсолютными духовными ценностями, тогда людям в их ежедневном труде по добыванию хлеба насущного без такой отдушины, как игра, без такого великого объединителя, как спорт, не обойтись.

Обычно о великой интегрирующей, объединитель ной миссии спорта мы вспоминаем в олимпийские годы, привычно цитируя основателя современного олимпизма барона Пьера де Кубертена: «О спорт, ты – мир!»

Первая Олимпиада нового столетия и тысячелетия, зимняя Олимпиада в американском городе Солт-Лейк-Сити в 2002 году (Олимпийские игры в Сиднее 2000 года венчали собой преды дущее тысячелетие) дали повод российской общенациональной газете напечатать ито говый олимпийский мате риал на первой полосе под «шапкой»: «О спорт, ты – война».

Досталось тогда Америке по первое число (и не только от российских СМИ). За то, что в патриотическом раже она уничтожала соперников судейством и допинговыми провокациями, за то, что про вела варварские, скандальные Игры, за то, что спорт опять стал ареной войны.

Если с чем в этом наборе очернения Белой олимпиады в мормонском штате Юта и можно согласиться, так с тем, что спорт все нагляднее становится ареной войны. Правда, винить в этом только самую сильную мировую державу несправедливо. У сильного, кто же не знает, всегда бессильный виноват. А у бессильных, вернее, не таких могучих, как единственная супердержава?..

Один раж (патриотический) нашел на другой раж – сдается, что в век всеобщей проспортованности, глобальной спортивной лудомании (homo ludens – человек играющий) не патриотизм, а спорт становится последним прибежищем негодяев.

После 11 сентября 2001 года заботы организаторов олимпиад о безопасности зрителей и участников становятся беспрецедентными. Затраты на то, чтобы обезо пасить Игры от международного терроризма в Афинах, многократно превосходят и Сидней, и все предшествующие олимпи ады. Зачищать спецслужбы умеют. А как быть с очищением?.. Никакие миллионы, миллиарды, триллионы самой твердой ва люты не помогут очистить олимпийскую атмосферу от националистического угара, вернуть современному спорту дух чистоты и бескорыстного соперничества, ту оздоровляющую нравственную энергию, которая, по словам русского философа Г. П. Федотова, исходит из спортивной борьбы с ее моральной серьезностью, даже трагичностью, с ее строгой этикой, этикой нового рыцарства.

Прекрасно отдаю себе отчет, что в мире, больном злобой, враждой, ненавистью, уповать на оздоровляющую нравственную энергию спорта утопично. Спорт крашен тем же цветом, что и время, и ни какие олимпиады не остановят и не отменят войн. Не отменят, не остановят кровопусканий ни Олимпийские игры, ни соперничающие с ними по популярности чемпионаты мира и Европы по футболу. Но они могут подбросить полешек в топку киченья, когда соперничающие на игровых аренах нации кичатся, бахвалятся своим духом, своей правдой, своим превосходством, а могут огонь в этой опасной топке поубавить, притушить, пригасить.

Что для этого нужно? Лучше всего бы изменить человеческую природу, но сие не возможно, на этом ломали себе шеи все утописты. Применительно к Олимпийским играм, переживающим не лучшие времена, надо было бы подумать об изменении принципа представительства на них, о чем я впервые услышал от волейбольного тренера Вячеслава Платонова еще в 1992 году, когда спортсмены распавшегося Советского Союза выступали на Олимпиаде в Барселоне за команду СНГ. С тех пор Платонов, полагающий, что лучшие спортсмены планеты должны вы ступать не за национальные сборные своих стран, а за команды своих континентов, еще больше укрепился в мыс ли – сделать всемирную Олимпиаду над национальной.

Идея континентального, а не национального представительства на Олимпийских играх давно носится в воздухе, но теперь, в начале XXI века, в мире, пере накаленном межэтническими конфликта ми, она из мечты-грезы должна быть переведена в стадию рабочего проекта, по ставлена в практическую повестку дня. 2006‑й, объявленный ЮНЕСКО Годом планетарного сознания, мог бы стать пре красной стартовой площадкой для выдвижения этой идеи, выбивающей козырь из рук политиков-шовинистов.

От выдвижения идеи олимпиады континентов, призванной в век глобализации сменить олимпиаду стран, до ее практической реализации, понятно, дистанция огромного размера. Даже если она найдет достаточно сторонников, ни в 2008‑м, ни в 2012‑м такую глобально-континентальную, поднятую на новый – планетарный – уровень сознания и миропонимания олимпиаду провести еще не удастся…

Сложности на этом пути предстоит пре одолеть титанические – и не столько орга низационно-коммерческие (рынок и здесь в накладе не останется – транснациональные корпорации правят бал и в спортив ной индустрии, и в информационном обеспечении олимпиад), сколько ментальные, психологические, коренящиеся в глубинах нашей психики, во многом еще пе щерной, атавистической, племенной.

Нет ничего опаснее, чем мир, под севший на иглу националистическо-расистского безумия, в том числе и безумия, формульно обозначенного известным врачевателем тел и душ, аналитиком современной агонистики Стивом Шенкманом так: «Женский спорт становится мужским, а мужской – зверским».

Спорт, через который человечество вознамерилось стравливать переизбыток звериного, агрессивного, воинственного, сам нуждается в оздоровлении, очеловечивании. Нужно, в частности, найти принципиально новый, нетривиальный под ход в решении допинговой проблемы, исходя из того, что в известной дуэли «снаряда» с «броней» атакующий всегда имеет преимущество…

Не гениальность, как прокламировал в Лужниках в 60‑е поэт-трибун, в крови планеты, а конфронтационность. Какой гемодиализ способен очистить организм человечества от яда ненависти и злобы?.. Может ли в этой роли выступить плане тарное сознание, вобравшее все лучшее, присущее национальным культурам – национальным образам мира?..

Француз Арсен Венгер, тренер английского «Арсенала», вы сказал в канун португальского чемпионата Европы по футболу одну принципиальную, в контексте нашего разговора, вещь. «Испания – потенциально очень сильная команда, однако у нее хромает функциональная подготовка. Возможно, это рас плата за то, что испанцы невосприимчивы к влиянию других культур. Например, в той же Франции девяносто процентов великих спортсменов – это выходцы из Гваделупы, Мартиники или Африки».

Слушая Венгера, я вспоминал лето 1998‑го, Париж, финал футбольного чемпионата мира, где встретились две сборные, олицетворявшие сегодняшнее и завтрашнее человечество с его взаимовлиянием культур, наций, рас, – Франции и Бразилии, крупнейшим вкладом которой (страны, а не сборной) в мировую цивилизацию бразильский писатель Жоржи Амаду считал метисацию (смешение рас).

Восприимчивость к влиянию других культур, смешение-взаимообогащение-взаимозависимость народов, классов, религий делает неизбежным глобальное распространение планетарного сознания. Акцент в нем – на диалоге, а не на противостоянии, противоборстве, преодоле нии. Спорт прошлого века, века про тиво стояния и преодоления, шел вперед под лозунгом «себя преодолеть». Освобождаясь от племенных ненависти и злобы, вы водя из крови планеты смертоносные яды национальной кичливости, спорт нового столетия, хотелось бы надеяться, использует в качестве руководства к действию другой нравственный императив – «Понять и принять себя».

За десятилетие до начала нового века, мучительно размышляя над тем, как при мирить враждующие племена, философ Мераб Мамардашвили сказал, что каждое племя, каждого человека надо с со бой примирить. Но для этого человек дол жен сначала вести вой ну с самим собой, чтобы потом понять необходимость принять себя таким, как он есть, а не воевать с другими. Это неприятие себя ведет человека к войне, революции, погрому – он себя не может выдержать, а не другого.

Воюя – не с другими, с собой, – заду маемся, способны ли мы выдержать себя? Способны ли чувствовать боль другого?..

2004

Крутите солнце!

Спорт – в идеале – вне политики, но политики – на практике – не чужды спорта.

Лидер СПС в Госдуме Борис Немцов, приехав нынешней осе нью в Псков в расположение од ной из воинских частей, где отрабатывается модель пе рехода нашей армии на контракт ную основу (на этой реформе на стаивают «правые»), решил про верить физподготовку бойцов и вызвал их на поединок. Окончил ся он конфузией контрактников и викторией вальяжного, спортивно подтянутого думца; бойцы смогли подтянуться на перекладине по два-три раза, политик без видимого напряжения сделал это девятнадцать раз.

За месяц до этого председатель Госдумы Геннадий Селезнев, практикующий конник, по бывав на родине, в Санкт-Петербурге, открыл на стадионе «Светлана» спортивный праздник, по священный Дню физкультурника. Я на открытие опоздал, Селезнев уже уехал, а знакомый телевизионщик, успевший сделать сюжет для «Новостей» и отметиться на фуршете, сказал мне: «Что же ты опоздал?.. Тут Силин потрясающие вещи рассказывал. В сорок пятом, представляешь, они с Бормоткиным крутили солнце на Красной площади перед нашим солнцем!..»

О Владимире Ивановиче Силине, патриархе ленинградско-петербургской гимнастики, и в восемьдесят лет продолжающем работать в Военном институте физкультуры, арбитре международной категории, судившем и европейские, и мировые чемпионаты, и олимпийские турниры, психологе сборных команд Советского Союза по спортивной гим настике, я слышал много хорошего, но сам с ним знаком не был. Позвонил Силину, представился, спросил, правда ли, что он кру тил солнце (это гимнастическая идиома, обозначающая большие обороты на перекладине) на Крас ной площади в победном сорок пятом?

Все оказалось чистой правдой. В августе 1945 года на параде физкультурников на Красной площади лучшие гимнасты страны, включая

двух наших земляков – заслуженного мастера спорта Олега Бормоткина и мастера спорта Владимира Силина, – кру тили солнце напротив мавзолея В. И. Ленина, с трибу ны которого им аплодировали сам Сталин (так вот что означала таинственная фраза телевизионщика о двух солнцах), отвечавшие за физкультурно-спортивные дела в стране маршалы Ворошилов и Буденный и дру гие вожди.

В сорок пятом на Красной площади прошло два парада – первый, знаменитый, Парад Победы, когда воины-победители бросали на землю знамена поверженного врага, и второй, августовский, в День физкультурника, тоже посвященный победе в Великой Отечественной войне.

Владимир Силин участвовал в обоих: в первом как защитник родины, воин-десантник, сражавшийся зимой сорок первого под Москвой. Во втором – как сильный гимнаст. Вместе с Бормоткиным и третьим мастером – Аркадием Ассоровым, они придумали очень сложную конструкцию, на которой и крутили свои умопомрачительные комбинации. Сначала раскачивались на качелях, установленных на девятиметровой высоте, с качелей прыгали на перекладину (восемь метров над уровнем брусчатки), крутили солнце и прыгали вниз, на брезент, который держали сто двадцать человек…

Вечером на приеме их пригласили к главному столу, и Сталин пожал руки храбрым джигитам.

Нигде так не любили парады – и военные, и физ культурные, – как у нас при Сталине и в Германии при Гитлере. Культ личности и культ силы, здорового гармоничного тела – в основании общей для тоталитарных режимов эстетики. Прошлогодний скандал, связанный с приездом в Петербург по при глашению устроителей международного фестиваля неигрового кино «Послание к человеку» Лени Рифеншталь и демонстрацией в кинотеатрах города ее фильмов «Триумф воли» и «Олимпия», не просто в оче редной раз обнаружил эту общность, но и показал, что коренится она не в фигуре того или иного диктатора и установленного им режима, а в толще исто рии, в сознании народа, в его коллективном бессознательном. Отсюда и болезненная реакция на приезд старого (в этом году Лени Рифеншталь отметила свое столетие) человека, в свое время близкого к Гитлеру, снимавшего по заказам нацистов фильмы, ставшие шедеврами мирового кинематографа.

Фильмы Рифеншталь – гимн силе. Она продуман но эстетизирует и на материале партийных съездов, и на материале Олимпиады 1936 года в Берлине отношения вождя и масс (толпы), господина и раба. Ее ат леты с нордической внешностью – словно ожившие скульптуры древнегреческих дискоболов. Нет-нет, не ожившие, в том-то и дело: дискобол Мирона, создан ный за пять веков до христианской эры, куда живее, жизненнее, одушевленнее натурщиков Рифеншталь. Они – живые мертвецы, и Олимпия, из которой они бегут по кромке моря через века, – город мертвых.

Соотечественник автора «Олимпии», философ Карл Ясперс отмечал: «Все великие взлеты человеческого бытия происходили на Западе посредством соприкосновения и размежевания с античностью. Там, где о ней забывали, наступало варварство».

Триумф воли, отнюдь не только в слове и в кинокадрах явленный миру через каких-нибудь три года после берлинской Олимпиады, обернулся новым нашествием варваров и обошелся человечеству в десятки миллионов жертв. Дорогой ценой платим мы, чья почва – античность, за разме жевание с нею, за поклонение культу силы и воли. В оценке фильмов Лени Рифеншталь мы разошлись с моим давним приятелем, кинорежиссером Виктором Семенюком, полагавшим, что так мощно и виртуозно, как она, спорт никто, нигде и никогда не снимал. Что ж, каждый видит в зеркале вечности свое, каждому зеркало докладывает ту правду, которую он готов услышать и принять.