Текст книги "Черный город"

Я нашел в карманах пачку табака, таблетки аспирина, шариковую ручку и, к своей немалой радости, то, что вполне могло мне пригодиться – бенгальские свечи. Распихав эти «трофеи» по своим карманам, я оставил труп в покое и стал карабкаться к вершине этой жуткой груды черепов и костей, надеясь, что мне удастся выбраться через находящееся над ней отверстие наружу.

Испытывая смешанное чувство отвращения и ужаса, я старался не сломать ни одну из костей и не раздавить ни одного из черепов, на которые я наступал. И тут вдруг раздался металлический звук, заставивший меня бросить взгляд на то, что в этот момент находилось под моими ногами. Наклонившись и сморщив нос, я раздвинул несколько желтоватых костей, засунул руку аж по самый локоть в образовавшееся углубление и одним рывком вытащил нечто такое, от чего потом замер в изумлении, на время даже позабыв о той опасной ситуации, в которой я оказался.

Этот предмет представлял собой не что иное, как шлем – такой, какие носили испанские первопроходцы пять сотен лет назад.

Держа его в левой руке и внимательно разглядывая – как какой-нибудь Гамлет, – я подумал, что эти жуткие черные существа, по-видимому, на протяжении многих веков убивали людей, пытаясь от них защититься. Именно так – они убивали людей не для того, чтобы есть их мясо или пить их кровь, как об этом гласили легенды, а в силу заложенного в них создателями инстинктивного стремления защитить себя и свою территорию. Они, конечно же, были свирепыми и безжалостными, однако я начал подозревать, что мотивы их поведения определялись исключительно желанием выжить, поскольку они, вероятно, интуитивно чувствовали, что если внешнему миру станет известно о существовании их самих, этого города и хранящихся в нем несметных сокровищ, то их дни будут сочтены. Именно поэтому, наверное, никто еще ничего не знал об этом заброшенном городе: те, кто в него попадал, назад уже не возвращались, а потому не могли рассказать о нем.

Я отложил шлем в сторону, поскольку мое внимание привлекла какая-то одежда, обтягивающая скелет, у которого тоже отсутствовала голова. Наклонившись в ее сторону и всмотревшись, я увидел, что это немецкая униформа, на которой в районе груди все еще был прикреплен значок в виде серебристого орла, держащего в когтях свастику. Значок оторвался от материи, как только я его коснулся. Чтобы разглядеть значок получше, я поднес его к глазам.

– Невероятно… – ошеломленно пробормотал я, крутя значок в пальцах. – Тут прямо какой-то музей.

Осознавая, каким уникальным является это место, я на секунду представил себе, как вытянутся от удивления лица профессора и Кассандры, когда я расскажу им о своей поразительной находке. Мысль об этом вернула меня к действительности, и я вспомнил о том, что чем дольше буду находиться в этом подземном помещении, тем больше вероятность того, что меня обнаружат морсего, и, следовательно, к этой жуткой груде добавится еще один труп. Поэтому я, уже не теряя больше времени, снова стал карабкаться вверх по груде черепов и костей, пока не оказался на ее «вершине», на которой, к счастью, из-под костей и толстой твердой корки из засохшей крови выглядывала маленькая каменная плита, на которую я смог встать в полный рост.

Расстояние от этой вершины до отверстия, через которое я надеялся выбраться наружу, составляло где-то шесть или семь метров. К сожалению, исходивший из этого отверстия свет освещал меня так, как освещают прожектором стоящего на сцене певца, и всего лишь через несколько секунд после того, как я это заметил, золотые стены помещения, в котором я находился, задрожали от угрожающего рева… Я понял, что мое везение закончилось.

83

От подножия груды черепов и костей на меня смотрело полдюжины пар глаз, сверкающих от гнева. Эти глаза – а еще торчащие из приоткрытых ртов большие клыки – были единственным, что мне было видно в полумраке, потому что черные как смоль тела морсего сливались с темнотой, и они казались бестелесными существами – как будто они, словно кот из книги «Приключения Алисы в Стране чудес», представляли собой лишь глаза и зубы, зависшие в воздухе.

Эти шесть морсего угрожающе рычали, но при этом не делали даже и шага вперед. Складывалось впечатление, что они настороженно выжидали. Такое их поведение показалось мне очень странным: обычно морсего, насколько я уже успел заметить, нападали каждый раз, когда представлялась возможность это сделать, а сейчас они явно пребывали в нерешительности. Ритмично покачиваясь из стороны в сторону, эти твари лишь скалили на меня свои хищные зубы. Я терзался вопросом, почему они не бросились на меня, едва только завидев. И тут я заметил, как один из них перевел свой взгляд на груду черепов и костей, на которую я вскарабкался, а затем снова стал смотреть на меня с еще большей яростью.

Мне все стало ясно: эта груда черепов и костей имела для них огромное значение, и тот факт, что я находился на ней, их одновременно и раздражал, и приводил в замешательство. Возможно, пока я сидел на этой груде и не спускался вниз, они не собирались нападать на меня, однако я, конечно же, опасался, что status quo[63]63
  Существующее положение (лат.).


[Закрыть] изменится, как только морсего выйдут из охватившего их оцепенения, что, судя по их усиливающемуся рычанию, уже вот-вот должно было произойти.

Я лихорадочно думал о том, каким же образом мне следует нарушить это хрупкое равновесие, пока его не решили нарушить сами морсего. Однако отверстие в потолке находилось от моей головы на расстоянии примерно четырех-пяти метров, и добраться до него было не так-то просто. Кроме того, если бы я стал пытаться это делать, морсего наверняка тут же бы на меня напали.

Я мог надеяться только на чудо, но, пожалуй, ни Бог, ни его святые не имели обыкновения заглядывать в эти подвалы преисподней.

И тут я заметил, что, сделав вдох, я уже почти целую минуту стою, не дыша. Когда я затем выдохнул, это послужило для морсего своего рода сигналом, которого монстры как бы ждали, потому что они тут же осторожно сделали шаг вперед, а затем еще один шаг, и еще один. Я в ответ сделал пару шагов назад и… и вспомнил о том, что из-за небольших размеров вершины этой груды черепов и костей пятиться мне уже почти некуда.

Морсего же повели себя еще более решительно и начали взбираться вверх.

Время стремительно утекало, а чуда все никак не происходило.

Я огляделся по сторонам, словно надеялся, что в темноте вдруг зажжется табличка с надписью «Аварийный выход».

И тут я почувствовал, как мне легонько уперлось в спину что-то острое, торчащее из заднего кармана штанов. Задумавшись на секунду, я вспомнил, что это была бенгальская свеча.

Я тут же быстрым движением достал ее и при помощи зажигалки зажег, отчего она вспыхнула красноватым светом. Эта вспышка меня на пару секунд ослепила, но и морсего, уже начавшие взбираться вверх по склону груды черепов и костей, резко подались назад.

Я, слегка наклонившись, помахал бенгальской свечой перед собой, чтобы отогнать морсего подальше. Подняв затем взгляд, я в красноватом свете бенгальского огня увидел неподалеку от себя несколько лиан, которые свисали, цепляясь за потолок, из отверстия, откуда проникал свет, и которые достигали груды черепов и костей.

Зажав бенгальскую свечу зубами и стараясь не обращать внимания на то, что мне обжигало губы и что у меня перехватило дыхание, я выбрал лиану покрепче и прыгнул на нее, пытаясь воспользоваться тем, что морсего, испугавшись бенгальского огня, отступили назад.

К сожалению, хотя сама лиана выдержала мой вес, его не смогли выдержать маленькие корни, которыми она цеплялась за потолок: когда я стал ползти вверх по лиане, эти корни начали поочередно отрываться от потолка, в результате чего кончик этой лианы стал опускаться вниз, и у меня возникло опасение, что скоро за него смогут ухватиться остановившиеся на склоне этой груды морсего, и тогда им будет легче забраться на вершину, а затем и полезть по ней вслед за мной. Поэтому мне нужно было карабкаться вверх как можно быстрее.

К счастью, лиана, по которой я лез, как обезьяна, была довольно толстой и имела ответвления, позволявшие крепче за нее цепляться, и это помогло мне быстро добраться по ней до отверстия в потолке. При свете бенгальского огня я сумел рассмотреть, что, хотя в этом отверстии диаметром немногим более метра не было больших выступов, за которые можно было бы зацепиться или опереться на них, неровности каменной поверхности и цепляющиеся за них лианы все же давали мне возможность вылезти на поверхность земли. С силой упираясь руками и ногами в противоположные стенки и поочередно переставляя вверх руки и ноги – так лезут по дымоходу, – я стал продвигаться по этому длинному каменному отверстию.

Но тут я посмотрел вниз и увидел, что морсего, оправившись от охватившего их поначалу замешательства, устремились вслед за мной и уже карабкались по лиане, причем ближайший из них находился менее чем в трех метрах от моих ботинок и лез вверх гораздо быстрее, чем только что по этой лиане лез я.

Я с ужасом осознал, что они наверняка догонят меня еще до того, как я сумею выбраться на поверхность земли.

Заставляя себя не думать о них, я продолжил подниматься по длинному вертикальному отверстию, до предела напрягая мускулы и даже не глядя, во что я упираюсь руками и ногами. Это, конечно, могло закончиться тем, что я соскользнул бы и рухнул вниз, однако действовать по-другому я не мог, потому что в противном случае лишился бы даже и эфемерного шанса на спасение.

Я уже видел яркий дневной свет в конце этого вертикального туннеля, который мог стать для меня воротами в рай. В данном конкретном случае этот свет символизировал жизнь, а полумрак, из которого до меня доносилось сердитое, постепенно приближающееся сопение, символизировал смерть – смерть, которая будет ужасной и которой мне, как я убеждался все больше и больше, уже не удастся избежать.

Я, перестав карабкаться вверх, уперся покрепче ногами в стену и, достав бенгальский огонь изо рта, протянул руку, держащую его, вниз. Перед моим взором предстали две жуткие физиономии, которые показались мне еще более ужасными из-за красноватого света бенгальского огня и которые находились от моих ног на расстоянии всего лишь около метра. Когда я осветил их бенгальским огнем, они резко отпрянули.

Я понимал, что если я поползу вверх точно так же, как и раньше, то уже буквально через несколько секунд морсего снова попытаются меня догнать, а потому я вставил бенгальскую свечу обратным кончиком в маленькое углубление в стене, надеясь на то, что это хотя бы ненадолго задержит моих преследователей.

Ломая себе ногти и царапая до крови колени, я снова отчаянно полез вверх, стараясь не смотреть вниз и не отводя взгляда от виднеющегося вверху светлого круга, который становился все более ярким и к которому я, напрягаясь изо всех сил, постепенно приближался. Я громко сопел при каждом движении, отчаянно борясь со своим страхом и заставляя свои изможденные мускулы продвигать меня еще на один метр вперед, и еще один, и еще… И тут красноватое сияние где-то подо мной начало тускнеть – это означало, что коротенькая жизнь бенгальского огня уже подходит к своему концу… Как только это произошло, от каменных стен опять отразились эхом яростные вопли, и я понял, что безжалостное преследование началось снова.

Благодаря бенгальскому огню я немного оторвался от своих преследователей, но отнюдь не был уверен, что этого окажется достаточно. И в самом деле, посмотрев спустя несколько секунд вниз, я увидел, как довольно близко от меня – гораздо ближе, чем можно было предположить, – блеснули две пары злобных глаз. Карабкаться до выхода на поверхность земли оставалось уже совсем немного, однако морсего лезли вверх гораздо быстрее меня.

Звуки их прерывистого дыхания и исходившее от них зловоние становились с каждой секундой все более ощутимыми, но карабкаться вверх еще быстрее я не мог. Я уже даже слышал, как они чиркают по камням своими когтями, а характерный хрип, вырывавшийся из их глоток, становился все более отчетливым: расстояние между ними и мной неумолимо сокращалось.

До выхода на поверхность оставалось уже менее четырех метров, и у меня даже появилась надежда, что я вопреки всем своим опасениям все-таки спасусь от верной смерти, но тут вдруг меня за щиколотку схватила мощная лапа морсего.

Черная тварь с такой силой дернула меня вниз, что я, хоть и крепко ухватился за выступ в стене, тут же почувствовал, как мои пальцы скользнули по каменной поверхности, и, уже ни за что не держась, я рухнул в пустоту.

84

Я подавил крик, готовый вырваться из моего горла, потому что, не успел я раскрыть рот, как наткнулся на что-то такое, что задержало мое падение, и тут же машинально ухватился за это «что-то» руками.

Секундой позже я понял, что каким-то непонятным образом вцепился сейчас сзади в того морсего, который дернул меня за ногу. Тусклый свет не позволял мне толком оценить ситуацию, в которой я оказался, но в этом и не было необходимости. Я и так отчетливо чувствовал, что моя правая рука обхватила морсего за плечо так, что ладонь оказалась на его груди, а левой рукой я вцепился в его предплечье. Я, наверное, в этот момент был похож на детеныша шимпанзе, висящего на спине своей матери, и если бы существо, за которое я цеплялся руками, не намеревалось бы разорвать меня на части, данная сцена могла бы даже показаться комической.

Голая, не покрытая волосами кожа морсего была ужасно жирной и скользкой, а исходившее от нее зловоние, учитывая, что мой нос находился всего лишь в нескольких сантиметрах от его шеи, стало просто неописуемым. Это зловоние представляло собой смешанный запах пота, грязи, мочи и гниющего мяса и так сильно ударяло в ноздри, что я едва не потерял сознание.

Морсего, по-видимому растерявшись не меньше, чем я, попытался сбросить меня, однако ему, чтобы удерживать и свой, и мой вес, приходилось упираться в стенки вертикального туннеля обеими руками, а потому не оставалось ничего другого, кроме как судорожно трясти всем туловищем и издавать угрожающее рычание.

Кроме него в этом вертикальном туннеле находились – чуть пониже – другие морсего, которые в любой момент могли прийти на помощь своему собрату. Несмотря на то что мне вроде бы удалось добиться, можно сказать, технической ничьей, я отдавал себе отчет в том, что ситуация вскоре наверняка может измениться.

Мне срочно нужно было что-то придумать.

Но еще до того, как мне пришла в голову какая-нибудь идея, морсего предпринял решительные действия и, рискуя рухнуть вниз, перестал держаться левой рукой и попытался схватить ею меня за голову. Это движение было довольно резким, но я тем не менее сумел его своевременно заметить и быстро пригнулся, так что острые когти морсего лишь слегка царапнули меня по виску. В следующий момент я непроизвольно схватил его со стороны спины за шею и тем самым затруднил ему дыхание.

Морсего, отчаянно пытаясь высвободиться и заставить меня убрать руку, которой я сдавливал его горло, впился своими когтями в мое предплечье. Я, вскрикнув от боли, обхватил его за шею и левой рукой тоже. Но тут я почувствовал, что лапа другого морсего вцепилась мне в ногу.

Морсего, которого я душил, в течение нескольких секунд стойко удерживал, вися на одной руке, свой собственный вес, мой вес и частично вес своего собрата, который тянул меня за лодыжку вниз. Однако в следующее мгновение, конечно же, произошло то, чего не могло не произойти: морсего, не выдержав нагрузки, рухнул вместе со мной на тех, кто находился под нами.

Я инстинктивно выпустил из рук шею этого морсего и резко развел руки в стороны, пытаясь зацепиться за какие-нибудь выступы, которые, на мою беду, не мог найти. Однако судьба, решив, возможно, компенсировать ущерб, нанесенный мне преследовавшими меня последние несколько дней неудачами, слегка улыбнулась мне: путы, которые еще остались на запястье моей правой руки и теперь сжимали его, словно наручник, зацепились за выступающий из стенки вертикального туннеля корень, и я повис в воздухе, удерживаемый на весу тонкой полоской из пластика.

В следующий миг я услышал, как преследовавшие меня морсего стали шлепаться на находившуюся где-то там, внизу, груду черепов и костей. По-видимому, каждый из них – начиная с самого верхнего – при падении заставлял срываться и того, кто находился ниже, и поэтому они все один за другим вывалились из вертикального туннеля. А если упасть с такой большой высоты, да еще и на кучу костей, то, независимо от того, недочеловек ты или же сверхчеловек, боль будет ужасной.

Я уперся, как мог, руками и ногами в стенки вертикального туннеля и, переведя дух, снова стал карабкаться вверх, пытаясь выбраться из этого мрачного, зловонного туннеля как можно быстрее.

Добравшись до конца этого каменного коридора, который в самом верху поворачивал на девяносто градусов, словно вентиляционная труба на корабле, я с большой осторожностью, чтобы вновь не соскользнуть в последний момент вниз, выглянул из него и… и зажмурился от лучей дневного солнца, которое я уже и не очень-то надеялся увидеть и которое не согревало меня своим теплом, как мне показалось, уже целую вечность.

Чувствуя, что силы меня вот-вот покинут, я выбрался на четвереньках наружу. Как только мои глаза снова привыкли к яркому дневному свету, а дыхание восстановилось, я, приподнявшись, встал на колени и стал озираться по сторонам, пытаясь понять, где сейчас нахожусь.

К моему превеликому удивлению, я понял, что оказался намного выше крон деревьев, причем в месте, которое явно было знакомо мне: отсюда можно было увидеть все остальные строения Черного Города. Очень медленно оглянувшись, чтобы посмотреть, откуда же это я вылез, я увидел, что опять стою перед громадной каменной головой морсего, который, казалось, со злостью смотрит на жертву, вылезшую без разрешения из его глотки и тем самым совершившую святотатство.

Все еще не веря в то, что я снова стою на вершине большой пирамиды, причем забрался на нее не по ступенькам, а через то, что раньше показалось нам бездонной ямой, я сделал несколько шагов к жуткой каменной голове, намереваясь заглянуть в ее пасть. Однако когда я уже почти сделал это, из нее вдруг донесся рев, в котором смешались боль и гнев.

У меня тут же мелькнула мысль, что, наверное, кому-то из моих преследователей удалось не убиться и не покалечиться и что… В общем, как бы там ни было, мне следовало побыстрее уносить отсюда ноги.

Кроме того, мне нужно было срочно явиться на кое-какое свидание.

85

Я спустился по ступенькам пирамиды настолько быстро, насколько мне позволяли ноги, и, не медля ни секунды, отправился туда, где остались сидеть в ожидании Кассандра и профессор, охраняемые двумя последними наемниками.

Я отнюдь не надеялся, что застану этих наемников врасплох, скорее наоборот, а потому, уже подходя к той полянке, где они находились вместе с моими друзьями, засунул руки в карманы и, пытаясь выглядеть абсолютно спокойным, принялся беззаботно насвистывать. Со стороны, наверное, казалось, что я просто возвращался из ничем не примечательной прогулки по окрестностям лагеря.

Наконец я подошел к тому месту, где профессор и Касси по-прежнему сидели на земле со связанными руками. Когда сторожившие их наемники заметили меня, один из них даже не сдвинулся с места, продолжая целиться в моих друзей, а второй пошел мне навстречу, наверняка удивившись тому, что он видит меня, а не своего шефа и двух своих коллег.

– Привет! – сказал я, улыбнувшись и подняв в знак приветствия обе руки, чтобы он заодно увидел, что оружия у меня в руках нет.

– Почему так сильно опоздал? – спросил профессор, держа связанные руки на затылке.

– Я встрял в кое-какие неприятности. Расскажу вам об этом позже.

Наемник, посомневавшись пару секунд и поразмыслив, как же ему поступить, затем поднял свой автомат и, двумя большими шагами преодолев почти все отделяющее нас с ним расстояние, встал прямо передо мной, направив ствол своего автомата мне в грудь.

– O que aconteceu?[64]64
  Что случилось? (португ.)


[Закрыть] – спросил он, теряясь, видимо, в догадках. – Onde estão os outros?[65]65
  Где остальные? (португ.)


[Закрыть]

– Погибли, – ответил я, по-прежнему улыбаясь.

Наемник, сделав еще один шаг вперед, уперся стволом своего автомата мне в живот.

– Isso é uma mentira[66]66
  Это ложь (португ.).


[Закрыть], – недоверчиво возразил он. – Diga-me onde estão eles, ou eu vou matá-lo[67]67
  Скажите мне, где они, или я вас убью (португ.).


[Закрыть].

– Я тебе уже сказал. – Я пожал плечами. – Они погибли, и, если ты не опустишь своего оружия, ты тоже через секунду-другую погибнешь.

– Tem certeza?[68]68
  Вы уверены? (португ.)


[Закрыть] – спросил наемник, едва не расхохотавшись. – Eu não acredito[69]69
  Я не верю (португ.).


[Закрыть]. – Он сильнее вдавил ствол автомата мне в живот. – Temos as armas, e você não[70]70
  У нас есть оружие, а у вас его нет (португ.).


[Закрыть].

– Это верно, – согласился я, стараясь держаться самоуверенно. – Но ты еще не знаешь, что вокруг нас, в джунглях, прячутся люди, которые вооружены и которые сейчас в вас целятся. Если вы немедленно не сложите оружия, они по моему сигналу вас убьют. А иначе почему, по-твоему мнению, сейчас перед тобой я, а не Соуза?

– Você está mentindo[71]71
  Вы лжете (португ.).


[Закрыть], – заявил наемник, направляя ствол своего автомата мне в переносицу.

Тогда я медленным движением, чтобы не спровоцировать со стороны наемника каких-нибудь решительных действий, поднял правую руку. Тотчас же из зарослей донесся звук выстрела, а в землю в каком-нибудь метре от ступней наемника что-то ткнулось.

Наемник быстро повернулся и посмотрел туда, откуда послышался выстрел, однако в густой растительности он, конечно же, не смог ничего различить. Затем головорез обвел вокруг себя взглядом, наверное подумав о том, что он и его товарищ находятся посреди поляны и что их видно из зарослей как на ладони.

– Теперь ты мне веришь? – спросил я, скрещивая руки на груди. – Бросьте оружие, и мы не причиним вам никакого вреда, мы ведь не убийцы. В противном случае вы умрете – умрете здесь и сейчас.

Наемник отвел автомат от меня слегка в сторону и, повернувшись к своему товарищу, молча посмотрел на него вопросительным взглядом. Тот жестом показал ему, что идти на обострение не стоит. «Карты легли не в нашу пользу, – казалось, говорил он, – а потому лучше выйти из игры, пока это еще можно сделать».

Я уже увидел выражение покорности в глазах этих наемных убийц, наверное, видавших виды, однако когда первый из них уже собирался передать мне свой автомат, он вдруг перевел взгляд на что-то, находившееся позади меня, и выражение его лица вдруг резко изменилось: удрученность сдающегося в плен солдата исчезла, а вместо нее появилась злорадная улыбка. Он снова навел на меня ствол своего автомата.

Я, смутившись, обернулся, чтобы посмотреть, что же это вызвало такие резкие изменения в его поведении, и я бы соврал, если бы потом стал отрицать, что едва не лишился дара речи, когда увидел, как ко мне, хромая, приближается некий человек, которого я поначалу даже принял за призрак.

Этим то ли человеком, то ли призраком был не кто иной, как лейтенант Соуза. С ног до головы измазанный кровью, с ужасной раной на левом плече и четырьмя широкими параллельными порезами, пересекающими его торс по диагонали, как будто по нему полоснула когтями огромная хищная лапа, он приближался ко мне, высоко держа пистолет и целясь мне в голову.

– Скажите своим приятелям – тем, что прячутся в зарослях, – чтобы они показались, – произнес он вполголоса с искаженным от ненависти лицом, – если не хотите, чтобы я разнес вам всем троим башку прямо сейчас, а потом занялся и ими.

– Они этого не сделают, – возразил я. – Они вооружены и…

Соуза тут же повернул ствол своего пистолета в сторону Кассандры и выстрелил. Пуля слегка чиркнула мексиканке по плечу, отчего та вскрикнула, а из ранки тут же начала сочиться кровь.

– Хотите испытать мое терпение? – спросил лейтенант.

– Сукин сын! – крикнул я, бросаясь на него.

Однако даже и в том плачевном состоянии, в котором он находился, лейтенант без труда отбросил меня ударом ноги назад и снова прицелился мне в голову.

– Я не буду повторять два раза! – зло крикнул он. – Немедленно выходите из зарослей!

Из-за находившихся поблизости кустов донесся негромкий шелест, и секундой позже появились участники экспедиции Валерии – Анжелика и Клаудио. Они шли, подняв руки вверх.

– Это все? – недоверчиво спросил Соуза.

– Мы – единственные, кто выжил, – ответил Клаудио.

– А эта… как ее… дочь профессора? Как звали ту прохиндейку, которую вы собирались здесь разыскивать?

– Меня зовут Валерия, – послышался за спиной наемника разъяренный голос, – а прохиндейкой была твоя беспутная мать.

Начиная с этого момента события стали развиваться так быстро, что я смог «переварить» в своем мозгу каждое из них в отдельности только после того, как они произошли все.