Текст книги "Черный город"

86

Первое, что зарегистрировала моя память, – это, конечно же, то, как Соуза, обернувшись, увидел черноволосую женщину с вытаращенными от гнева глазами, наносившую ему в этот момент толстенным обрубком ствола удар по голове – удар, от которого он не успел увернуться, а потому упал на землю, словно безжизненная тряпичная кукла, причем, вероятно, с размозженным черепом.

Два других наемника в ответ приготовились было открыть огонь из автоматов, однако Касси, пользуясь тем, что она находилась у них за спиной, проворно погрузила ладошки во влажную рыхлую землю и, словно бы выдергивая какой-то корень, достала из нее автомат, который она закопала у своих ног еще до того, как начался весь этот затеянный нами спектакль. После этого она совершенно неожиданно для пока еще ничего не подозревающих наемников повалила одного из них очередью и ранила в ногу второго. Этот второй наемник, молниеносно отреагировав на раздавшийся грохот первой очереди, успел спрятаться за толстый ствол дерева, который и принял на себя почти все пули второй автоматной очереди.

Однако же наемник, несмотря на то что он остался в одиночестве да еще и получил пулю в ногу, был все-таки профессионалом и, как только он понял, что Кассандра уже опустошила магазин своего автомата, выскочил из своего убежища и, прислонившись спиной к тому же дереву и тем самым обезопасив себя от тех, кто теперь находился позади него, прицелился своим автоматом в Касси и… И тут ему пробила грудь пуля из пистолета калибра девять миллиметров, который я выхватил из руки неподвижно лежащего Соузы.

Наемник, пошатнувшись, посмотрел на самого себя, явно не понимая, что произошло, а затем, обернувшись, уставился на меня, словно бы спрашивая взглядом, как же это я смог такое сделать. Парой секунд позже наемник попытался навести на меня ствол своего автомата, но, прежде чем успел это сделать, я выстрелил в него еще два раза, и он упал замертво наземь.

Затем мы все шестеро замерли, став похожими на статуи. Эхо последних выстрелов все еще отдавалось у нас в ушах, и мы не произносили ни слова. Нам не верилось, что этот кошмар закончился.

Профессор сидел на земле, о чем-то задумавшись; Касси держала в руках автомат, в магазине которого уже не осталось патронов, а из ранки на ее плече капала кровь; Анжелика и Клаудио с благодарностью и восхищением смотрели на стоящую – все еще с обрубком ствола в руках – Валерию; я, лежа на земле и держа в руке дымящийся пистолет, продолжал целиться в труп наемника, как будто опасался, что он может подняться на ноги.

– Мы были на волосок от смерти… – первым нарушил молчание профессор, с явным облегчением вздохнув. – Я уж думал, что живыми нам из этой переделки не выбраться.

– А я даже был в этом абсолютно уверен, – сказал я, тоже вздыхая. – Да, кстати, – добавил я, поднимаясь с земли и поворачиваясь к Кассандре, – как ты меня назвала? «Безмозглый придурок»? Думаю, не стоило так сильно изощряться по части оскорблений в мой адрес.

– Я, наверное, тогда очень сильно разнервничалась, – с невинным видом произнесла Касси. – И, кроме того, это было первое, что мне пришло в голову.

– Ну да… Признаться, я так и подумал.

– Да ладно вам, хватит, – сказал профессор, с большим трудом поднимаясь на ноги и подходя к своей дочери, которая по-прежнему сжимала обрубок ствола. – Главное, что мы все живы и здоровы.

– Почти все, – поправила его Анжелика, глядя на лежащих на земле окровавленных наемников.

Клаудио подошел к одному из них и сердито пнул его в бок.

– Эти мерзавцы получили то, что заслужили.

– Безусловно, – согласился я. – Но вот что мне непонятно, – я посмотрел на неподвижное тело Соузы, – так это то, как этому мерзавцу удалось удрать от морсего. Я был уверен, что морсего убили их всех троих.

– Как видишь, не всех… – сказал профессор и развел руками. – Кстати, а как удалось удрать от них тебе самому? Явно не через то отверстие в земле, в которое ты полез в подземелье. Ты ведь, как я понял, пришел сюда совсем с другой стороны…

Мне невольно подумалось, что за последние несколько минут произошло так много событий, что я даже забыл о своих похождениях.

Рассказ об открытиях, сделанных мной в подземелье, и о моем спасительном бегстве произвел на моих друзей даже большее впечатление, чем я ожидал, и они затем в течение довольно долгого времени молчали, осмысливая услышанное.

Анжелика сразу же после нашей стычки с наемниками предложила пойти в их лагерь, где теперь никого больше не было, и забрать там все, что могло бы оказаться для нас полезным, – прежде всего оружие и лекарства. Придя туда, мы стали готовить себе еду, а пока она варилась, уселись вшестером вокруг костра, и я стал рассказывать о своих приключениях. Все остальные слушали меня, отдыхая и размышляя над тем, о чем я говорил…

– Не могу поверить… – пробормотала, нарушая затянувшееся молчание, Кассандра. Рана на ее плече уже была перевязана. – Получается, что легенда не вымысел.

Я, повернувшись к ней, увидел, что она смотрит на пламя костра и улыбается детской, от уха до уха, улыбкой.

– Какую легенду ты имеешь в виду? – спросил я.

Кассандра задумчиво посмотрела на меня и, похоже, не сразу поняла, что я не насмехаюсь над ней, а говорю серьезно.

– То есть как это какую легенду? Ну ты и даешь, Улисс! Даже ты должен был бы это знать. Я имею в виду легенду о сказочной стране Эльдорадо. Ты что, никогда о ней не слышал?

– Да нет, слышал… – кашлянув, ответил я. – Но я думал, что это всего лишь миф.

– Мы тоже раньше все так думали, – вмешался в разговор Клаудио. – Думали, что эта легенда всего лишь придумана туземцами, которые хотели, чтобы алчные испанцы и португальцы искали эту страну, а их, индейцев, не трогали. Но мы, как теперь выяснилось, ошибались!

– А ты уверен, что там и вправду так много золота? – спросил у меня профессор.

– Я оставил свой масс-спектрограф на ночном столике, – фыркнул я, скрещивая руки на груди, – однако, благодаря своим обширнейшим познаниям по части драгоценных металлов и многолетним исследованиям, посвященным…

– Ну ладно, хватит! – перебил меня профессор. – Оставь свои шуточки для какого-нибудь другого случая.

– Еще с шестнадцатого века существует легенда о том, что в бассейне Амазонки есть место, где хранится очень много золота и прочих ценностей, – сказала Кассандра. Ее голос звучал мечтательно. – Легенда, из-за которой тысячи мужчин и женщин, пытаясь найти это золото, пожертвовали своими жизнями… – Касси бросила на меня задумчивый взгляд. – А мы пятью сотнями лет позднее нашли это золото, тем самым превратив легенду в реальность и положив конец всем этим поискам…

И тут – в противовес треволнениям, связанным с золотом, – выяснилось, что не все присутствующие сейчас думают только лишь о спрятанных под землей сокровищах.

– Так ты говоришь, – неожиданно спросила у меня, с сокрушенным видом качая головой, Валерия, – что на трупе, который ты там видел, был жилет с карманами и футболка с какой-то надписью про Амазонию?

– Это был кто-то из участников вашей экспедиции?

– Доктор Гельмут… – ответила Валерия дрожащим голосом и стала тереть глаза, к которым, похоже, подступили слезы. – Морсего схватили его, когда мы спустились в подземелье.

– Я тебе искренне сочувствую, поверь мне.

Дочь профессора ничего не ответила, да и все остальные хранили почтительное молчание. Никто не знал, что в такой момент можно было бы сказать.

На какое-то время единственным звуком, который раздавался, стало еле слышное чавканье нас шестерых, вовсю уплетающих пищу, доставшуюся нам от наемников.

– Груда черепов и костей… – пробормотал, нарушая молчание, профессор, налегающий на risotto coi funghi[72]72
  Ризотто с грибами (итал.).


[Закрыть].

– Огромная груда, – кивнул я, проглотив все то, что находилось у меня во рту. – Там лежали скелеты, которым, наверное, уже по нескольку сотен лет.

– Если они лежат прямо под каменной головой, которую мы видели на большой пирамиде, то, возможно, морсего бросали трупы убитых ими людей в пасть, через которую ты вылез наружу, – предположила Касси.

– А зачем им это делать?

– Наверное, это своего рода ритуал, – сказал профессор. – Ритуал, символизирующий поедание этих трупов, перед тем как… – Кастильо запнулся, заметив, что глаза Валерии вновь наполнились слезами.

– Мне это кажется не совсем логичным, – заявила Касси, не очень-то переживавшая по поводу чувств Валерии. – Во многих древних цивилизациях люди делали человеческие жертвоприношения своим богам, но они никогда не делали их статуям и изображениям, символизирующим их самих. В этом ведь не может быть никакого смысла.

– Мне кажется, ты забываешь о том, – сказал я, поднимая брови, – что морсего, вообще-то, не люди.

– Это еще больше подтверждает мою точку зрения, – возразила Кассандра. – Им нет никакого смысла делать жертвоприношения самим себе. Тут кроется что-то другое. Какой-то скрытый смысл, который нам пока непонятен.

– Какой-то скрытый смысл, который нам пока непонятен? – насмешливым тоном переспросил я. – Ты это серьезно? Да нам пока вообще еще ничего не понятно!

– Думаю, что сеньорита Брукс права, – сказал Клаудио, решив, видимо, поддержать свою коллегу-археолога. – Внутри этой пирамиды, наверное, имеется что-то такое, чему морсего и приносят в жертву трупы убитых ими людей.

Я посмотрел на обоих археологов, засомневавшись, говорят ли они серьезно или шутят.

– Я вам уже рассказал, что там вдоль стен лежат сотни испещренных какими-то значками табличек, и они, если вы не забыли, тоже сделаны из золота. Вам что, этого мало?

– Думаю, дело тут не в этих табличках, – возразила мне Касси. – Ты уверен, что в том подземном помещении не было какой-нибудь статуи или чего-нибудь в этом роде?

– Уверен.

– А может, она там была, но ты ее попросту не заметил?

– Возможно. Я ведь тогда немножко торопился.

Мексиканка посмотрела на меня с неприкрытым раздражением.

– Не надо сейчас вот так иронизировать.

– А что я, по-твоему, должен был сказать?.. – вскинулся я. – Мне просто посчастливилось, что я едва успел унести оттуда ноги! Мне пришлось забраться на груду черепов и костей, и я чуть на поскользнулся на той маленькой каменной плите. Я даже не…

– Какой еще плите? – перебила меня Валерия, поднимая на меня свои покрасневшие глаза. – Ты ничего не говорил про какую-то там плиту.

Я, напрягая память, несколько раз моргнул. Какое значение могла иметь эта мелочь? Я, возможно, ничего о ней и не сказал, но…

– В верхней части той груды из-под костей выглядывала маленькая каменная плита, – пояснил я. – Однако, могу вас заверить, в ней не было ничего примечательного. На ней едва мог поместиться один человек.

– Ага… – пробормотала Валерия. – А какая, ты говоришь, была высота у той груды черепов и костей?

– Метров двенадцать. А почему ты об этом спрашиваешь?

– И эта маленькая каменная плита находилась как раз на ее вершине?

Профессор, нахмурившись, с любопытством посмотрел на свою дочь.

– К чему ты клонишь?

Валерия, ничего не отвечая, взяла палочку и стала рисовать на земле ступенчатую пирамиду.

– Давайте предположим, – сказала она, чертя линии, – что это зиккурат, в котором находится большой золотой зал. Похоже?

Не дожидаясь ни от кого ответа, она нарисовала внутри пирамиды треугольник.

– А это, – сказала она, – груда черепов и костей. Похоже?

– Да, – согласился я, – однако у тебя она получилась уж слишком маленькая.

– Это не имеет значения, – ответила Валерия, не отрывая взгляда от своего рисунка.

Затем она нарисовала внутри треугольника что-то похожее на силуэт человека, ступни которого находились в самом низу треугольника, а макушка – в его самой высокой точке, то есть как раз там, где была маленькая каменная плита, с которой я забрался в вертикальный туннель.

– Но ведь…

– Такое возможно? – спросила Валерия, бросая на меня пристальный взгляд.

– Да, – согласился я, удивленно хлопая ресницами. – Мне, кстати, вспомнилось, что поверхность каменной плиты была слегка выпуклой.

– Это объясняет очень многое, – сказал профессор, почесывая себе подбородок.

– Это объясняет почти все, – поправил его Клаудио. – Большая статуя – это, возможно, божество, которому они делали жертвоприношения.

– Подобные жертвоприношения означают, что морсего представляют собой не существ, которые убивают в силу инстинкта, а никому не известную человеческую расу, у которой даже имеется своя собственная религия, – заявила, внезапно воодушевившись, Кассандра.

– А если имеется религия, – стала развивать ее мысль Валерия, – то, значит, они достигли довольно высокого уровня интеллектуального развития и представляют собой… настоящую человеческую цивилизацию.

87

Валерия так сильно разволновалась, что мне аж не верилось, что подобное может произойти с таким суровым человеком, как она. По-видимому, поскольку она была антропологом, сделанный ею самой вывод натолкнул ее на мысль о том, что мы, возможно, и в самом деле нашли мифическое Эльдорадо. Когда Валерия обвела взглядом окружавшие нас джунгли, мне показалось, что она смотрит на них уже совсем другими глазами. Всех остальных, кроме меня, тоже охватило необычайное волнение – такое, какое охватило бы детей, если бы они, сняв с глаз повязку, увидели, что находятся в Диснейленде.

Я же – наверное, в силу того, что у меня не было высшего образования, – не поддался этой волне всеобщего энтузиазма, а потому стал громко выражать сомнения.

– Вы так сильно взбудоражились всего лишь потому, что подумали, что та маленькая каменная плита может быть макушкой головы какой-то скульптуры? – спросил я, подозревая, что, скорее всего, чего-то не понял. – И это кажется вам более важным, чем все золото, которое находится там, внизу? Вы что, пока меня не было, втихаря пьянствовали и от этого у вас в мозгах случилось затемнение?

– Ничего ты не понимаешь, Улисс, – возразила мне Кассандра. – Про золото, которое находится там, мы, конечно помним, однако если в том зале находится еще и большой идол, то это придает смысл всему тому, что тебе довелось увидеть. Благодаря этому мы наверняка сможем понять, что представляли собой «древние люди» и откуда они взялись.

– Благодаря всего лишь обыкновенной статуе?

– Это не просто статуя! Это статуя, которой делались жертвоприношения, – поправила меня Касси. – Отсюда следует, что она имеет очень большое значение для морсего и, стало быть, дает возможность узнать о них побольше.

– Простите меня, – упрямо произнес я, – но мне кажется, что вы несете какую-то несусветную чушь… Если бы вы были поклонниками Элвиса Пресли, то, наверное, сейчас придумали бы какую-нибудь теорию, которая позволила бы вам убедить самих себя в том, что он все еще жив и находится внутри этой пирамиды. Вы пытаетесь увидеть в какой-то песчинке целую гору.

– Но…

– Подожди, Кассандра, – успокаивающе сказал профессор, перебивая мексиканку и кладя руку ей на плечо. – Улисс прав. Мы поддались нахлынувшей на нас волне энтузиазма и перестали быть объективными. Чудеса, с которыми мы столкнулись в этом городе, заставили нас поверить в то, что здесь возможно что угодно, и теперь мы ведем себя уже не как ученые, каковыми являемся. Этой статуи, вполне вероятно, не существует, а может, ей всего лишь пара сотен лет, или…

– Ура! – воскликнул я. – Меня очень сильно радует, что хоть кто-то наконец-таки понял, что я прав!

– Нам необходимо быть скептиками, – кивнув, согласился профессор.

– Хорошо сказано.

– И раз уж мы считаем себя исследователями, то просто обязаны взглянуть на все, что здесь имеется, своими собственными глазами.

– Абсолютно с вами согла… – крикнул я и осекся на полуслове. – Минуточку! Что вы хотите этим сказать?

– Что ты, мой дорогой друг, прав. Нам необходимо лично проверить, существует ли эта статуя, а также, если удастся, определить ее стиль и выяснить, как давно она была установлена. Это единственный способ, при помощи которого можно развеять все наши сомнения на данный счет. В общем, нам необходимо проникнуть внутрь пирамиды.

– Подождите! – сердито возразил я, поняв, что профессор не шутит. – Я совсем не это имел в виду!

Но было уже поздно: всем остальным эта идея показалась замечательной. Впрочем, не всем – Анжелика неодобрительно покачала головой.

– Да, это и в самом деле единственный способ, который помог бы нам развеять наши сомнения, – согласилась с профессором Валерия. – Кроме того, весь город в скором времени будет затоплен, и тогда мы утратим все. Поэтому нам необходимо проникнуть внутрь пирамиды, с каким бы риском это предприятие ни было связано.

– Вдобавок ко всему там ведь полно золотых табличек с надписями, – напомнил профессор. – Если бы мне удалось прихватить с собой одну из них…

– До наступления темноты остается еще несколько часов, – констатировал Клаудио, глядя на солнце, лучи которого время от времени пробивались через листву. – Так что время у нас есть.

– Вы что, все с ума посходили? – взорвался я. – Вы разве не слышали, как я рассказывал вам о том, что меня едва не прикончили эти чудовища? Там, внизу, их логово, и спускаться туда – самоубийство!

– Но тебе ведь удалось выбраться оттуда живым, разве не так? – спросила Валерия, поднимая бровь.

– Да, я выбрался оттуда, но это было настоящим чудом! – воскликнул я, поднимая руки к небу и тем самым как бы показывая на того, кто помог мне спастись.

– Ну, зато на этот раз мы будем гораздо лучше подготовлены, – заявила Касси. – Нас к тому же будет шестеро. Кроме того, мы захватим с собой все оружие, какое только найдем.

– Шестеро? – переспросил я, удивляясь тому, что меня включили в число участников этого безумия, даже не спросив моего согласия. – Лично я туда спускаться не собираюсь!

Кассандра посмотрела на меня таким равнодушным взглядом, как будто ей было абсолютно все равно, стану я спускаться внутрь пирамиды или нет.

– Ну хорошо, нас пятеро, – надменно заявила она.

– Ты говорила мне, что я ничего не понимаю? Да это вы ничего не понимаете! – Я поочередно посмотрел на своих собеседников. – Эти ужасные существа умудряются за какие-нибудь несколько секунд расправляться с профессиональными убийцами, а вы, по-вашему, сможете от них отбиться, да? Вы не протянете там, внизу, и двух минут.

– А ты разве не говорил, что они боятся огня и яркого света? – спросил Клаудио.

Он к тому моменту начал обыскивать самую близкую к нам походную палатку.

– Да, это верно. Но если ты думаешь, что пара факелов поможет тебе спастись, то лучше об этом забудь.

– Пара факелов, наверное, не поможет, – сказал аргентинец, вылезая из палатки, – а вот это еще как поможет.

Он вытянул вперед руки и показал всем бенгальские свечи, которые он, видимо, нашел в палатке.

– Не тешь себя иллюзиями, – мрачно произнес я. – Эти бенгальские свечи горят менее одной минуты.

– А мы возьмем с собой еще и фонарики! – заявила Валерия. – Морсего к нам даже не приблизятся. Кроме того, мы не собираемся торчать там до самого вечера. Просто спустимся и почти сразу же поднимемся.

– Нет, Валерия, – зловеще пробубнил я. – Спуститесь и почти сразу же погибнете.

Вопреки всем моим попыткам заставить их образумиться четверо ярых исследователей упорно настаивали на своем и не хотели даже слушать моих зловещих предупреждений и увещеваний.

Они заявили, что не могут покинуть этот заброшенный город, не убедившись в существовании, как они выразились, «золотого зала», не выяснив, действительно ли в нем имеется статуя, и не прихватив с собой какую-нибудь из табличек. А еще они утверждали, что данное открытие привнесет смысл в смерть тех, кому здесь повезло меньше, чем нам.

Даже когда я, пытаясь их отговорить, напомнил о груде черепов и костей, которая практически полностью скрывала статую (если там вообще имелась статуя), это лишь усилило их воодушевление и они начали выдвигать новые, чаще всего весьма нелепые, предположения относительно того, зачем морсего складывали трупы убитых ими людей в одну огромную кучу.

Валерия и Клаудио заявляли, что морсего, должно быть, научили этому их создатели, а Касси и профессор считали, что эти их действия являются результатом трансформации какого-то культа, который изначально был совсем другим.

К сожалению, данная дискуссия закончилась все тем же выводом о том, что необходимо выяснить, действительно ли там, внизу, имеется статуя, с каким бы большим риском это ни было связано.

– Пожалуйста, – сказал я, отводя Кассандру чуть-чуть в сторону, – не делайте этого.

– Не делать чего?

– Не придуривайся, ты ведь прекрасно знаешь, о чем я говорю.

Мексиканка, скрестив руки на груди, вздохнула.

– Ты просто не понимаешь, что…

– Я понимаю лишь одно – вы все, похоже, потеряли разум.

– Возможно, ты и прав… – сказала Касси, несколько секунд подумав. – Но даже если это и так, я считаю, что нам нужно туда спуститься. Лично я ради такого открытия готова рискнуть своей жизнью. А вот тебе лезть туда вместе с нами совсем не обязательно. Пожалуй, будет даже лучше, если ты останешься здесь.

Мексиканка, к несчастью, знала меня очень хорошо, а потому ей было отнюдь не трудно догадаться, каким будет в подобном случае мое решение. Последними своими словами она устроила мне, можно сказать, самый настоящий психологический шантаж. Мне ведь, поскольку я не смог никого переубедить, не оставалось ничего другого, кроме как либо предоставить этих людей самим себе, либо помочь им. И ответ на данную дилемму имелся только один.

Мы обшарили рюкзаки наемников, забирая из них все, что могло оказаться для нас полезным, и таким образом «разжились» несколькими бенгальскими свечами, парой фонариков, портативными радиостанциями и пятьюдесятью метрами прочной веревки.

Мы свалили все то, что у нас теперь имелось, в одну кучу в центре лагеря и начали обсуждать, как же нам пробраться внутрь большой пирамиды, осмотреть то, что нашим четверым ученым хотелось осмотреть, и вернуться живыми и невредимыми.

Насчет последнего пункта у меня, правда, никаких иллюзий не было.

Поскольку я вряд ли смог бы снова найти путь к «золотому залу» через подземный лабиринт – подземная канализация и в самом деле представляла собой своего рода лабиринт, – все пришли к выводу, что добраться до этого зала мы можем только по тому пути, по которому я из него выбрался. Для этого у нас имелась веревка (она была, как мне показалось, достаточно длинной и прочной, а профессор предложил еще и сделать на ней через каждый метр узел, чтобы нам потом было легче лезть по ней вверх) и уверенность в том, что факелы и бенгальские свечи не позволят морсего приблизиться к нам, когда мы по этой веревке будем спускаться.

Запихнув все в рюкзаки, мы отправились к пирамиде, оставив съестные припасы и оснащение наемников, поскольку намеревались вернуться сюда попозже и тогда уже унести с собой все то, что могло оказаться нам полезным, – в том числе, конечно же, и красный рюкзачок, в котором все еще лежали дневники мертвого нацистского офицера.

Десять минут спустя мы подошли к основанию большой пирамиды и начали подниматься по ее крутым ступеням. Мы остановились на несколько секунд, чтобы перевести дух, лишь после того, как добрались до верхней площадки пирамиды, на которой покоилась каменная голова морсего, в чью пасть мы добровольно решили забраться. Глядя на лица своих спутников, я невольно подумал, что этот замысел уже не кажется им таким хорошим, каким он им казался, когда мы его обсуждали.

– У нас пока еще есть возможность передумать, а затем будет уже поздно, – громко сказал я, обращаясь к своим спутникам, в выражении глаз которых появилось сомнение, какого всего лишь несколько минут назад не было.

Кассандра, предвосхищая любые проявления нерешительности, бросила веревку, которую несла, себе под ноги и спросила:

– Где мы ее привяжем?