Текст книги "Лихолов"

Глава 8. Наперегонки

Проводником от Ньервина был назначен один из самых ловких его людей – молодой жрец по имени Аскеллад. Тот в юности жил в окрестностях Виндстара и облазил все местные уголки. Ведал каждую тайную тропку, каждую притаившуюся пещерку. Однажды в его храм тоже пришли черные жрецы и забрали святилище себе. Теперь Аскеллад готов был на все ради врагов своего врага. Молодой наездник ловко провел восточную дружину по деревенским тропкам в обход основного тракта. Ньервин оказался прав: въезд в Виндстар через западную морщинку холмов никем особо не охранялся. Потому как и нормальной дороги там не было, только еле заметная полоска, уходящая куда-то в лес. В темноте кони то и дело спотыкались на непредсказуемых кручах. Здесь довольно короткий путь длился будто бы вечность.

Елисею казалось, он попал в дурной сон. Вокруг лес как дома. Да только деревья какие-то кряжистые, низкие, то и дело норовят острой веткой залезть за шиворот. Приходилось крепко вжиматься в свою кобылу, а та ступала вперед неохотно, опасливо. Но дороги назад не было – некуда больше податься. По тракту ехать небезопасно, все злобище местной земли ополчилось на них. Холодом дышала быль в спину, ужасом гнала прочь. Нежить восставшая влеклась на запах горячей чужеземной крови. И власти местные ни за что не пропустили бы принца Ратибора дальше. Нужно было продвигаться на север, к последнему огоньку надежды, к морю. Сквозь непроходимые дорожки и ночную темень, мимо деревьев с колючими цепкими ветками, по ухабам и камням. Вперед, на зов соленого ветра.

Но вот облегчение. Отряд с трудом продрался сквозь лес и оказался в нищем рыбацком квартале. Вдали виднелись тусклые огоньки порта и белели паруса. Осталось преодолеть самую малую, но самую опасную часть пути – участок негостеприимного города иноверцев. На руку могла сыграть только ночная темень и хаос после драконьего погрома. Аскеллад остановился и дождался, пока все всадники выберутся из лесу на дорогу.

– Теперь, друзья, – обратился он к отряду. – Нам надо промчаться до порта. Ханс Белый Глаз должен поставить свой корабль самым крайним к нам. Но все же, путь сквозь жилые кварталы опасен. Велимудр, хватит ли тебе еще сил покрыть отряд своей защитной магией?

Ведун устало вздохнул и нахмурил брови:

– Я слишком устал, мои силы на исходе, и света ныне нет, чтоб черпать из него.

– Тогда молитесь, – вздохнул приморец. – Мысленно соберите всю вашу удачу в кулак. Может, нам повезет, улицы будут пусты или в хаосе. А, может, и наоборот – нынче проснулась вся стража и все жрецы. Город настороже.

– Да пребудет с нами Свет Матушки Судьбы, – сказал принц Ратибор, отряд возбужденно вторил ему. Елисей почувствовал, как сотня барабанов забилась в его сердце. – Вперед!

Аскеллад рванул первым, все остальные последовали за ним. Как много они отдали бы, чтобы снова укрыться от недружелюбных глаз под кряжистые колючие деревья. Но сейчас перед путниками распростерлась открытая городская дорога. Кони подняли копытами пыль, разорвали ночной воздух торопливым грохотом. Виндстар сегодня не спал – колокол разбудил всех. Отряд мчался вперед и видел за поворотами, что люди ходят туда-сюда по улицам со своими делами. Возможно, кто-то шел помочь погорельцам, а иные хотели просто поглазеть на причину шума. Стайки хмельных мужиков топали к потешным девкам, любившим селиться в таких злачных кварталах около портов. Все эти прохожие испуганно шарахались при виде скачущих мимо чужаков. Хилые домики вздрагивали от топота копыт.

Чем быстрее скакали кони, тем медленнее тянулось время. А гавань виднелась все отчетливее. Уже можно было различить разные корабли. Почти, почти добрались. У Елисея кровь кипела от напряжения. Он чувствовал себя беззащитным перышком, которое подхватил ураган. И лети теперь вперед – да будь, что будет!

Вдруг где-то сзади раздался звук горна. Это сигнал тревоги из рога стражников! Кто-то из местных патрульных все же увидел отряд: ни ночь, ни хаос не уберегли дружину! Сзади стали раздаваться угрожающие окрики. Аскеллад еще сильнее пришпорил коня и задал уже совсем изнурительный темп. Казалось, в такой спешке нужно слиться со своим скакуном воедино, иначе попросту улетишь, свалишься в пыль, а все остальные и не обернутся. Не станут ждать одного отставшего, потому что ставки слишком высоки. Нет, нужно крепкими кулаками вцепиться в поводья, склониться поближе к коню, чуть ли не задевая носом лихую гриву. И удержаться, любой ценой удержаться! А назад лучше даже не оборачиваться. Там, наверняка, уже собираются на призыв все стражники, оказавшиеся поблизости.

Отряд, наконец, вырвался на портовую площадь, словно стрелой вонзаясь городу в брюхо. Аскеллад за несколько ударов сердца подскочил к самому ближнему кораблю. Не самое большое судно, но изрядно оснащенное плотными грязно-багровыми парусами. Ханс ждал их. Уже был гостеприимно перекинут мостик пошире, чтобы всадники смогли запрыгнуть на борт прямо на конях.

Аскеллад остановился на причале и достал из-за спины лук со стрелами. Дружинники принялись один за другим заскакивать на палубу. Лихолов тоже остановился и прикрывал спины своих спутников. Елисей остановил коня около своего наставника и обернулся.

Преследователей оказалось пока не так уж и много. Всего пара-тройка стражников. Раздался звук дрожащей тетивы. Стрела Аскеллада поразила одного недруга куда-то в область живота. Тот теперь валялся на холодных булыжниках и корчился, выхаркивая проклятия. Еще миг – и второй солдат рухнул от стрелы Елисея. Но главная опасность была не в стражниках, а в двух стремительно приближающихся черных фигурах, одна из которых уже занесла в руке разящий голубой шар. Только бы промахнулась! Только бы не попала в корабль – хуже не придумаешь, если тот загорится.

Но не знали недруги, что в том отряде скакал сам Велимудр Горящий Меч. Да, старик устал. Измученный пытками и дорогой, он еле держался в седле. Но на последний рывок у него еще остались силы. Он предчувствовал, что эти крохи магии потребуются в самом конце. Ведун намеренно скакал последним. Он знал, что чужие земли не пропустят их без боя. Здесь родной Северный Лес не приоткроет спрятанных тайн, не насытит доброю силою. Здесь удача, взятая с собою в сердце, обречена сражаться с недружелюбностью местных земель. На чужбине не предугадаешь, что возьмет верх. Потому старец припас кое-что на тот самый крайний случай. Последние осколки сил. Последние частички чародейства в усталой плоти. На рассвете он пополнит их, от солнца начерпает. Пока же остались лишь горстки, но даже маленькая искра в умелых руках может разжечь костер.

Ведун обернулся и снова встал в один ряд с Лихоловом и Елисеем. В их сторону уже летел разящий голубой шар. Вот сейчас жахнет по кораблю, и тот уже никуда не отплывет. Намертво вморозится в черное ночное море. Не жахнул. Велимудр вынул из ножен горящий меч, что-то прошептал ему и резко сдул пламя с острия. Желтые языки тут же отделились от оружия, взорвали воздух тысячами золотых молний, а затем все увидели, как вокруг причала вырос купол из пламени. Золотого, мощного, непроходимого. Шар недругов влетел в эту ограду и с треском растаял, будто льдинка, брошенная в костер. Послышались громкие проклятия преследователей. Но без передышки следом полетел второй шар. Надо было срочно отплывать!

И только тут все заметили, что один из дружинников отстал! Видать, шальная стрела портовой стражи поранила его кобылу. От того и мчалась бедолага медленней прочих. Всадник уже готовился спешиться и бегом добежать до судна. Но тут его и настиг второй голубой шар. И сковал камнем.

Всем было понятно, что дело гиблое. Парень застрял по центру портовой площади… Вернуться за ним, схватить и уволочь на корабль? Так задержишь всех и дашь врагу время подтянуть подмогу… Спасутся ли тогда Златовласка и Ратибор? Вряд ли. Просто оставить его там, полуживым-полумертвым – тоже плохо… В плен возьмут жрецы. Пытать станут, да выведают, небось, все про дракона, да про то, куда отряд путь держит. А это тоже – гибель всем… Велимудр, Лихолов и Елисей смотрели на несчастного земляка с одними и теми же тяжелыми думами.

– Вы знаете, – хрипло выдавил Странствующий Охотник. – Или один солдат, или вся миссия! Парня нужно добить…

Не потребовалось больше слов. Елисей, знал, что его стрела – самая меткая в отряде, даже Лихоловскую превзойдет. Он дрожащей рукой натянул тетиву. Сделал вдох. Замер. И выпустил убийственное древко в собственного одноплеменника. Такую жертву сегодня выбрала себе чужбина в обмен на жизнь всех остальных. Стрела попала точно в горло – верная и быстрая смерть.

Лихолов, Елисей и Велимудр заскочили на спасительный корабль.

– Аскеллад! – позвал ведун, когда судно тронулось. – Плыви с нами! Тебе не скрыться от врага, пламя скоро погаснет!

– Я – приморец, а не лесной, как вы. Ужели море не спасет меня, – ухмыльнулся Аскелад.

Да, все жрецы накапливали рано или поздно магические чары. Чернокнижники жертвами и отречением от себя. Служители Света Матушки Судьбы – аскезами, молитвами, верным служением на благо мира. А потом могли использовать эти силы каждый по-своему, кому что удавалось. Аскеллад, наверно, тоже успел кое-чему научиться. Он соскочил с коня, подошел к краю пирса и поднял к морю руку. Волны тут же потянулись к нему в ответ, как прирученные звери. Мужчина без колебаний нырнул и исчез в черной мгле. Словно заботливая сестрица, вода укрыла его от чужих глаз, дала свою защиту и унесла прочь. Только первые мгновения еще можно было разглядеть, как странные искорки летели в сторону диких берегов. Но потом и те исчезли. С Аскелладом теперь все хорошо. Исповедники света всегда дружили с той природой, что окружала их. Со зверями, с травой, с ветром. Кто жил в лесу – брал от деревьев мудрость и стойкость. Кто на цветущих лугах и широких полях – тот нес такую свободу в душе, что не победить никаким мечом. А кто вырос у моря – тот был братом серым холодным волнам, таким же сильным и неутомимым. Родные воды Колючего моря, наверняка, вынесут своего побратима-жреца в безопасное место. А потом он уж как-нибудь доберется домой. Местный ведь, все тропы к нему благосклонны, не пропадет.

Меж тем беглецы молча наблюдали с борта отплывающего корабля, как пылает защитное пламя Велимудра. Преследователи бранились и пытались предпринять хоть что-то. Но ни горящие голубые шары, ни лютые черные вороны не могли продраться сквозь оберегающий купол. Все загоралось и таяло в воздухе. К кораблю теперь было не подступиться. По крайне мере, теми скудными силами, которые успели откликнуться на горн. А пока прибудут другие, более опасные недруги, Ханс Белый Глаз уже оседлает морской ветер и умчится в недосягаемую даль. Выбрались, успели, спаслись.

Велимудр устало оглянулся убедиться, что его спутники в целости и сохранности. Но сил хватило лишь на то, чтобы отыскать взором Златовласку и Ратибора. А затем ведун рухнул на лавку прямо под открытым северным небом и уснул. Так же, как и уставший Елисей.

………………………………………………….

Небо засерело. Ледяные волны с тревожной монотонностью вздымались и опускались. Казалось, море так дышит: вдох – выдох, вдох – выдох, кач-кач, кач-кач. Вроде, хорошо бы дышать с ним в такт. Дух захватывает чувствовать себя пылинкой, которую несут вперед неукротимые воды. Только неопытного морехода эта качка изматывала так, что желудок то и дело выворачивался наизнанку. Хотелось бы Елисею сейчас любоваться серо-синими просторами, которым ныне не видно было предела. Да не совпадал ритм дыхания моря и его собственный. Ой, как не совпадал! И не только юноша мучился морской болезнью. Почти всех дружинников пригвоздила дурнота к мокрому деревянному полу. И даже принц Ратибор с сестрой Златовлаской с зелеными лицами вжались в сырые лавки. Терпимо себя чувствовал из всего отряда лишь Лихолов, ибо привык странствовать разными способами. И еще Велимудр, который вообще при свете дня не знал никаких хворей и немощей. Выспался на лавке, потом очнулся, совершил какие-то свои утренние ритуалы с колокольчиком и встал на корме уже бодрый. Смотрел вперед и о чем-то раздумывал, будто и не он еще недавно устало рухнул без сил. Знай себе, держал спину ровно и вглядывался в береговую линию.

Ханс Белый Глаз и шестеро его моряков, как люди бывалые, совсем не чувствовали ни дурноты, ни усталости. Нынче дул попутный ветер. Багряный льняной парус, изрядно пропитанный жиром, горделиво изгибался и толкал судно вперед. На случай штилей имелись весла для гребли, но сейчас ими никто не пользовался. Корабль был небольшой, узкий, остроносый. На палубе не было укрытий от непогоды, кроме шерстяного тента с жировой гусиной пропиткой, что висел сейчас скрученный в рулон. Трюм корабля так же был неглубок – лошади отряда с трудом поместились в него. А потому вся жизнь пассажиров и моряков проходила под открытым небом, без какого-либо разделения друг от друга. У странников было только по кусочку пола, по теплому плащу да по порции еды (которую дружинники не могли осилить из-за тошноты).

Елисею и его землякам казалось, что эта ужасная качка будет длиться вечно. Что волны однажды просто вымотают ему не только желудок, но и всю душу. Да к тому же отряд был опечален тем, что не все члены дружины взобрались на корабль. При пересчете выяснилось, что вместо двадцати кметей теперь двигалось вперед только девятнадцать: одного воина во время погони в порту подстрелили. Все, включая Ратибора и Златовласку, были очень опечалены, что настало время приносить жертвы… А значит, стали гибнуть солдаты… И снова восточинцы затянули свои песни под звон колокольчиков. Теперь уже не только ради благославления в пути, но и в память о погибшем друге.

Лихолов не без интереса следил за печалью Елисея. А парень такого ужаса, как от смерти Варны и Плеяны, уже не испытывал. То ли обтесался немного пережитыми страстями, то ли к солдатской смерти относился проще, нежели чем к женской. А, может, просто взрослел паренек, как и все взрослеют во время опасностей и испытаний. Входят в огонь мальчишками. Кто не сгорит – выйдет из пламени мужчиной.

Еще Лихолов смотрел на Златовласку и дивился. Избалованной белорукой принцессе, да с ее-то буйным характером, в эдаких суровых условиях впору было бы капризничать и донимать всех невыполнимыми просьбами. Но нет. Девушка вела себя весьма скромно. Молча сносила отсутствие удобств наравне со всеми. Странник разглядывал это хрупкое существо и никак не мог разгадать тайну ее странной силы. То скромная, отрешенная, то вдруг взрывается огнем так, что может выступить против черных колдунов и одна спасти весь отряд.

Сегодня ночью у нее была возможность и были все мыслимые оправдания для тихого побега. Златовласка могла просто сесть на корабль с Лихоловом и доплыть сама до Сребриграда. В покое и сохранности, не ввязываясь в опасности. Но нет же. Рискнула всем: своей миссией, свободой, жизнью, чтобы спасти других. А как она рвалась ночью в тот храм? Страннику казалось, что он может схватить и без усилия сломать ее пополам, если захочет. Такие вот тонкие девицы выглядят самыми легкими жертвами. Внешне беззащитной смотрелась и Златовласка, пока не заглянешь в глаза, пока не заговоришь, пока не узнаешь поближе. И думалось, что легко можно с ней справиться, подчинить своей воле. Но когда приглядишься – пропадешь, пойдешь за ней на край света. Пустишься в самые опасные дела. И даже встанешь вот так и примешься любоваться украдкой. Смотреть и не насмотреться, ловить каждое слово, каждый шаг. Попробуешь гнать прочь несбыточные мечты, да не сможешь. Весь покоришься, словно деревце под силищей урагана склонишься. Молча присягнешь на верность, не на публику, а там, где-то в глубине сердца. На таком дне души, куда ты раньше еще никогда не проваливался. А тут вдруг ощутил, как река горящей лавы медленно стекает в самые темные уголочки, обжигая, будоража все на пути. И дыхание нагреется. И меч станет уже не твой – а ее. И ноги поведут тебя не своей дорогой, а за ней, и только за ней. «Я есть огонь», – говорила Златовласка. Да, так и есть. Она жгла все вокруг. Дотягивалась даже до самых окаменелых глубин, которые уже и не чаяли проснуться. И суровый ветер Колючего моря еще сильнее раздувал этот костер. Метались растрепанные пряди золотистых волос и в такт с ними металась непокорная душа Лихолова. Душа, не привыкшая покоряться. Но уже за шаг до того, чтобы склониться, чтобы стать поверженной без боя.

Раздумья Лихолова прервал Ханс Белый Глаз. Он начал пояснять несчастному Ратибору, бледному от мутоты, свои морские маневры. Лихолов подошел ближе.

– Нынче холодает, ветер треплет воду, море неспокойно, – пояснял капитан. – Опасно уходить далеко от суши. Если поднимется серьезный шторм, нам лучше будет хоть куда-то причалить. Поэтому мы плывем на видимом расстоянии от берега. Хотя, я так понял, вам лучше путешествовать незамеченными… Но мы не можем рисковать в такую пору.

– Самая большая опасность уже миновала нас на землях Приморья, – с трудом выдавил из себя принц. – Там отряду с Востока никто не был рад. Ни живые, ни мертвые…

– Ха, – усмехнулся Ханс. – Вы, поди, не боитесь особо ни тех, ни других, раз с вами сам Лихолов Странствующий Охотник, да еще и ведун.

– Бояться – не боимся, – спокойно сказал Лихолов. – Но и огребать бесконечные погони и нападения мы тоже не хотим. Потому и плывем на корабле. Здесь нас не должны потревожить ни черные жрецы, ни нежить из курганов.

– Плохо ты знаешь море, Лихолов, – возразил Ханс. – У него тоже есть свой нрав и свой вкус. Кого-то принимает, в любой шторм выводит на берег. А кого-то так и старается потопить. Я на море вырос. Кажется, у меня кровь уже наполовину смешана с соленой водой! – засмеялся жестяным грохотом капитан. – Видали мои глаза?

Собеседники и так сразу же заметили, что у него один глаз голубой, здоровый, а второй весь белый, будто кружка с молоком.

– Это я поругался с ведьмой. Мы с ней не поделили добычу, и стерва прокляла меня утонуть в ближайшем же плавании. Я не поверил, решил – брешет белобрысая тварь. Плюнул на все да пустился в море. Но колдовство все же вознамерилось сбыться. Только отплыли от порта, как ни с того, ни с сего налетел шторм. Меня смыло волной за борт. Я уж подумал: «ну все, пришел конец мне. В последний раз поплавал я в шальном море». Только вот вдруг сквозь дурман померещилось какая-то очень красивая женщина в самой глубине пучины. Вся белая, в платье цвета снега. Не поймешь, где одеяние, а где седые волосы – все под водой спутывалось… Лицо молодое, а глаза старые-старые. Улыбка такая странная, как у любящей матери – никогда такого не видывал я… Так вот чудилось мне, как та дивная незнакомка подхватила мое тело и потащила…. А потом я очнулся на берегу. Не знаю, как там очутился, что стряслось…

– Само море тебя спасло, – встрял гнусавый рыжебородый моряк из команды. – Ты, Ханс, не тонешь, как говно в воде! – моряки засмеялись, да и сам капитан тоже. – Есть среди наших приморцев такие вот – ничто их не берет. Ни голод, ни холод, ни шторм. Уж ежели само море взяло под защиту – и бояться нечего.

– Не море то было, – вмешался Велимудр. – То Альгидрия явилась – слуга Матушки Судьбы. Сам я никогда их не встречал. Но есть в самых старых наших преданиях упоминания о дивных белокурых девах морских. Вечно молодые, сильные, смелые. Ни ураган им не страшен, ни потоп – потому как, вроде, и не живы они, это существа из мира нави. Духи бесплотные, но не как мерзкая нежить, а на служении у света. Альгидрии являются к смертным редко. Они следят за равновесием в мире. Поэтому вмешиваются в судьбы людей, только когда их жизнь очень ценна. Например, для какой-то особой миссии. Не море тебя охраняет, Ханс, а сама Матушка Судьба. Видать, ты нужен ей для некого крайне важного дела…

– Это я-то под охраной Матушки Судьбы? – захохотал Ханс, и в след за ним и другие члены команды. – Я? Разбойник, контрабандист нужен силам света? Вот уж удивил, старик! Знаю я только одно. Что глаза правого после той бури у меня как ни стало. Видать забрало море его в жертву. Чтобы со злодейкой ведьмой рассчитаться, нужно было как-то проклятие пресечь…. Ну а я с тех пор хожу снова по волнам, страха не знаю.

У Ханса, действительно, одного глаза не было – знай себе что-то белое, безжизненное нечто вместо зрачка. Будто кто-то ему под веко вареное яйцо затолкал.

– Ты лучше скажи, Ханс Белый Глаз, – вымученно прохрипел принц. – Сколько дней нам плыть до Сребриграда?

– На попутном ветре примчимся за неделю до устья Моравы. А вот та-ам уже будут сложности…

– Отчего же? – удивился Велимудр.

– Да вот какое дело… На устье той реки не сразу земля лучезаров начинается. Там ныне королевство Скетехулерд. И хорошо те гады устроились. Просто так суда не пропускают в реку. Со всех дань берут. Ну, кроме лучезаров, подданных Милрада – уж их-то боятся трогать. А нам просто так не пройти. И допрос устроят, и обдерут до последнего медяка…

– Слыхал я, – сказал Ратибор, – что нынешний король Скетехулларда, Рейган Суровый, в союз вступил с Твер-Тивилчем… Там повсюду черные жрецы – наши недруги.

– Да, правду толкуешь, – подтвердил Ханс. – Оттого и обкрадывают всех странствующих. Им же надо богатством теперь с Северо-Западом делиться и дань платить. И целый военный гарнизон Тивильчицев содержать. Дорого оно все. Потому и трясут злато с чужих судов. А местечко-то нехилое. Река Морава через всю Зеленую Твердь большой жилой проходит с Севера на Юг до самых степей. Много там купцов плавает.

– Так как же нам проплыть незамеченными? – взбудораженно спросил Ратибор, позабыв о качке. – Пешим ходом те земли нам точно не пройти. Раз даже в Нордуоне так все сложно оказалось… А покрывной магии Велимудра на столько не хватит…

– Не бойся, принц, – подмигнул Ханс, и морщинки у его глаз хитро заломились. – Знаю я один обходной путь. Чуть дальше на Запад есть еще одно устье. Притока реки Моравы – Лукава. Опасный путь, но вам-то не привыкать. Через Гавань Воющих Ветров.

– В своем ли ты уме, капитан? – испугался Велимудр. – Гавань Воющих Ветров – это проклятый вымерший город. Никто не пройдет его живым! Там свирепствуют погибшие души. Те, кого предали собственные братья в прошлой войне. Их оставили на погибель врагу с Запада. Даже Тивильческая мерзость чернокнижная туда гнушается соваться, ибо в той гавани все, что не ведает страха, испугается. Все, что любило – возненавидит. Все, что имело разум – свихнется! Потому что сам Тивильческий император Аврелий в той старой войне проклял этот город, за то, что не сдались храбрецы врагу, стояли насмерть, даже когда не пришла дружеская подмога. Кто не погиб в бою, тех потом зарезали тивильческие выродки. Камня на камне не оставили в той гавани, а потом еще и наложили знак черной печати, участь вечной скорби и злобы. Многие смельчаки рвались в тот вымерший город – поискать ничейных сокровищ, да никто не вернулся. На погибель нас везешь?

– Никто. Кроме меня! Я же вам не зря про ведьму-то рассказал. Знаете, что я выпросил у той стервы? Та баба, ух, хитрюга, какую еще поискать! Ее чары защитной завесою легло на нашу команду. Такой оберег на нас шестерых и наш корабль колдунья наложила, чтобы ни одна шельма в той гавани не могла заманить или навредить. Бывал я в бухте Воющих Ветров не один раз. Много злата из храмовых тайников вывез – из-за него-то с колдуньей и пособачился. Когда скудные сокровища закончились, стал тем промышлять, что вожу через ту гавань таких вот отчаянных, как вы. Много мне за такую услугу платят. Но все дешевле, чем через основной порт плыть, где обдирают безжалостно. Я встану сам у руля и проведу корабль сквозь гавань. Коль будет мало ветра, моя команда поддаст немного веслами. Но вам быть с нами нельзя. Проклятые духи будут выть и манить. Каждому постараются в сердце залезть, вытащить на свет самые потаенные желания, и на том словят, да утащат в томящийся город навеки. Так что вам я дам сонное зелье. Будете так глубоко спать – будто не живы и не мертвы. Такими вас никто тронуть не сможет.

– Мы так делали уже много раз, – поддакнул гнусавый. – Наши спутники пили зелье, засыпали, а их провозили. Как они открывали зенки – так уже и плыл себе корабль в безопасных землях.

– А как же мне знать, – усомнился Ратибор, – что не обманешь нас? Что выпью зелье и проснусь уже на водах Лукавы, вдали от проклятой гавани, а не в темнице Рейгана Сурового?

– У меня к тем падлам чернокнижникам свои счеты. Лучше сам сдохну, чем подарочек им подсуроблю! – Ханс с отвращением сплюнул на пол. – Другими маршрутами уже и не плаваю вовсе. А главное – очень уж хочу я от ведьминого чародейства избавиться. Коли довезу вас до Сребриграда – прядки волос тут же магию и рассеют. Ее посылка, что вы с соколом передали – это же, как непререкаемый обет. Впрочем, есть у тебя еще неделя на раздумья. Могу высадить вас и на суше – пробирайтесь к Сребриграду сами, как хотите!

– Нет уж! – заартачился Яговин. – Я дрянь всякую усыпляющую пить не стану! Не для того пустился в поход господ своих защищать, чтобы главную опасность проспать!

– Надо обдумать проход пешком через срединные земли… – протянул Ратибор. – Больно уж странная сделка.

– В срединных землях обстановочка не лучше, чем в Нордуоне! – оборвал Лихолов. – Ты даже через Приморье не смог пройти. Как прорвешься через земли пособников Тивильча?!

– На то нет ответа… – растерялся Ратибор. – И правда, там может и надежды нету пробраться. Велимудр, что тебе небыль подсказывает?

– Пока ничего, мой мудрый принц, – покачал головой ведун. – Еще есть время подумать и поискать знаки Судьбы… Кто наблюдает за природой, тот подсказки всегда получает. Так вот. Давайте пока думать и наблюдать…

Велимудр с Ратибором напряженно переглянулись. Но больше сказать пока было нечего. Разговор закончился. Впереди семь (если повезет!) мучительных дней на корабле. Авось еще удастся приглядеться к Хансу получше, прощупать. Тогда и решат.