Текст книги "Лихолов"

– Матушка Судьба, – взмолился белый в небеса. – Ну, помоги же мне объяснить этому негодяю простые истины…

– Раз ты так уверен в своей правоте, – грохотал черный белому, – так давай доверим суд Судьбе? Померяйся со мной силой. Твой огонь против моего. До смерти. Кто победит – тот и прав. Я умереть за свою истину не страшусь, а ты?

Белый замешкался. Это был старый худой голодный человечишка. А соперник говорил голосом молодым, но зрелым, властным, уверенным.

– Я с тобой померяюсь, – вдруг раздалось с задних рядов.

Вся толпа резко обернулась. Кто-то, как ошпаренный, даже бросился отойти подальше, ибо идея мериться силой с чернокнижником казалась безумной и отчаянной. Площадь мигом стала похожа на арену для битвы.

Но Лихолов не был так глуп, чтобы бороться с лиходеем на его условиях. Он помнил, зачем приехал в Раздол, с какой миссией шагнул на эту землю, и не мог ставить жизнь одной деревни выше своего долга. Но вот отвлечь и обхитрить соперника – это было ему по душе.

– Силы наши не равны, странник, – усмехнулся черный жрец. – Но раз ты так желаешь умереть…

Не успел тот договорить, как в его шею полетели два острия. Они имели все шансы угодить прямо в горло, но жрец оказался ушлым и успел увернуться. В ответ площадь взорвалась раскатами голубых молний. Только то место, куда выстрелил жрец, уже опустело. Лихолов и не ждал, что его кинжалы попадут в цель. Он просто выручил время, отвлек внимание. А сам рванул прочь и кубарем закатился за колодец.

Лиходей тем временем понял, что тоже промазал. На мгновение перевел дух и завертел головой в поисках врага. Эта передышка и стоила ему жизни. Тяжелый кинжал с хрустом пробил грудь прямо сквозь черную мантию. Лезвие прилетело оттуда, откуда черный и не ждал, куда не смотрел.

Лихолов встал из-за укрытия, подошел к поверженному сопернику.

– Да, жрец. Силы неравны, когда на моей стороне правда.

Это было последним, что услышал черный жрец. Его хрипы стихли, тело прекратило ерзать. По толпе покатился шепот, но Странник не слышал слов. Он сорвал с лиходея капюшон и обнажил уродливую внешность. Как обычно: синюшная кожа, бритые волосы… Достал меч из ножен. Срубил голову с плеч в три замаха. Поднял ее высоко и повернулся к жителям.

– Селяне! Некого больше бояться! Долги ваши умерли с этим человеком. Магия его рассыпалась в прах! Ничего не осталось. Так пусть и страха в ваших сердцах больше не будет. Вы видели, как он призывал сразиться за истину и как был повержен? Матери Судьбе мерзки черные жрецы и все их рассуждения.

Лихолов бросил на землю синюшную голову с отвращением. Кровь еще текла из нее. И пнул ногой, как мусор.

– Вот что вы должны делать со следующим черным жрецом, который захочет прийти в вашу деревню. Гнать прочь!

Сладкое чувство свершившейся справедливости наполнило разум Странника. Лихолов то ли улыбался, то ли скалился, как вождь волчьего племени. И ждал одобрительных возгласов от деревенских.

Но толпа стояла в смятении. И Лихолов вдруг почувствовал холодок по спине… Что-то не так…

– Эй, пришлый человек! – обратился к нему кто-то. Лихолов увидел взрослого мужчину. – И кто ж тебя просил убивать его? Разве ж ты не понимаешь, какую беду навел на нашу деревню?

Что? Беду? Мысли завертелись у Арислава в голове.

– Погоди ты браниться! – одернул его другой мужик. – Он верно сделал! Давно пора было эту гниду из деревни нашей гнать!

– Ой, но что ж теперь будет с нами-то? – закричала какая-то бабища из толпы. – Накажет нас король! Слыхали же все: нельзя черным жрецам причинять вред! Они под защитой самого Беломира!

– Да что же может быть еще хуже? – вдруг вклинилась спасенная молодуха с младенцем. – Какие наказания вас еще страшат? Разве они хуже власти этого лиходея?! Это хуже всего, когда кто-то начинает выбирать, кому жить, а кому умереть. Кто полезнее людям, а кто не полезнее.

– Но он и пользу нам приносил, иначе с чего пол деревни то к нему бегало? – буркнул кто-то.

Лихолов вертел головой между людьми и поверить не мог, что слышит это все. Столько веков Раздол исповедовал светлую добрую веру. Столько раз бился насмерть с Тивильчем. Сколько потеряли эти люди из-за черного гада… Но освободились – и не рады? Как же должны они быть запуганы…

– Неважно! – ревел первый мужик. – Этот пришлый нарушил закон короля. И нам всей деревней теперь за это расплачиваться. А ведь мы даже и не знаем, кто он!

– Да! – поддакнул кто-то. – Ты, мужик, кто такой?

– Это Лихолов Странствующий Охотник, – ответил кто-то. – Вчера же сам орал под окнами!

– Кто ты, пришлый человек? – спросила женщина, что стояла ближе всех. – Зачем ты пришел сюда?

Лихолов почувствовал, как кровь бьет по вискам. И еще он заметил, что солнце вырвалось из-за облаков. Мир укутался в золотистую негу. Весной запахло в воздухе. Это Мать Судьба шлет ему знак. Госпожа с двумя крыльями за спиной шепчет подсказку: «ты на верном пути, наконец, на верном пути, мой блудный сын. Иди же, дальше, не робей!». И что-то давно забытое защекотало внутри… Присутствие, смысл. Будто сбился с пути, увяз в топях, а потом вдруг бац, и выбрался! И встали ноги на знакомую тропинку. И дальше все будет хорошо, все будет, как надо. Свет желтил облака, прорывался сквозь них, нещадно гнал прочь всякую смуту.

– Кто ты, человек? – повторил кто-то свой вопрос.

Лихолов гордо распрямился и почему-то улыбнулся. Когда он в последний раз улыбался искренне и радостно?

– Я – Арислав. Сын Ярополка. Брат Беломира. Принц Раздола. Я еду в Храм Судьбы за Мечом Истины. Хватит этой смуты. Хватит братских споров. Хватит… Я вернулся.

Он не слышал, что ответили люди в толпе. Это было неважно. Ноги сами понесли прочь. Ладонь еще сжимала меч. И сердце больше не грохотало – оно стучало тихо и ровно, как и должно. В этой деревне с лиходеями покончено. Пора очистить остальные.

«Твоя суть – костер. Твоя судьба – гореть ради других», – лилось из сердца.

Глава 3. Улицы и стены

Теплело. Лошадки быстро перебирали ногами. Земля просыхала под весенним солнцем. Это уже была не топь, но все же, дороги еще вязковаты. Однако тепло охватывало мир. «Рано, слишком рано… – думал Лихолов. – Если в Северном Лесу такая же ранняя весна, то война начнется уже скоро. Успею ли я? Хоть бы успеть!…»

Проводник оказался ни к чему. Олежка рассказал дорогу до тракта. Тот пролегал рядом с селением. А уж по большой дороге до Полтани всего полдня пути. Да еще и быстрым темпом, который задавал Лихолов. Он спешил, потому что столько лет убегал, размеренно, все дальше и дальше. А теперь вдруг возвращался. И хотелось торопиться. Быстрее, быстрее. Нет еще десяти лет, чтобы наверстать все потраченное. Имеется лишь какая-то седмица-другая деньков… Истечет она, и польются реки слез и крови, начнут погибать люди. Ратибор и Златовласка, Велимудр – все они поневоле окажутся в омуте смертной бойни. Нужно поспеть на подмогу. Во что бы то ни стало!

Если весь мир, и даже дивный Раздол, ныне похож на кучу золы, то нельзя, нельзя дать угаснуть последнему огонечку. Северо-Восток не должен пасть. Нужно успеть, любой ценой успеть…

Мимо мелькали хуторки, поля, редколесья.

Кобылы будто чувствовали настроение Лихолова. Так и гнали вперед. Откуда у такой дохлой животинки было столько сил? Арислав толком не понимал. Просто чувствовал, будто что-то гонит их вперед.

«Спешите, спешите!» – шептал мир вокруг. И Странник слышал голос были как никогда четко. Если раньше он опытным охотничьим чутьем прислушивался, был настороже, то теперь природа будто пела громким хором.

«Торопись, Арислав!» – кричали ему голые древесные стволы и будто расступались, нигде не цепляя и не мешая проезду.

«Поспеши, поспеши!» – молила дорога, и земля ее стелилась ровным ковром, только бы лошадь могла проехать.

«Успевай, Лихолов!» – подвывал ветер и толкал в спину.

Чудилось даже, что и лошади хрипели: «Я стараюсь, стараюсь изо всех сил, чтобы ты не опоздал!» И гнали, гнали, гнали вперед по дороге.

«Наверное, Велимудр именно так всегда ощущает мир», – думалось принцу.

Елисей на редкость молчал. Наверное, берег силы.

Уже к полудню редкие селения сгустились, как это бывает рядом с большими городами. А потом и вовсе показались белокаменные стены. Арислав хорошо знал их. Король Ярополк часто брал его с собой в походы на окраины Раздола. Отбивать границы от варварских нападок. То на юго-восток, то на юго-запад. И в первом случае дорога проходила именно через Полтань. Король не упускал ни единого раза, чтобы преклонить колено перед величайшей святыней всего Востока – Храмом Судьбы. Поэтому Арислав бывал в этом городе не меньше пяти раз за свою юность.

Он помнил широкие цветастые улочки с белыми, красными, желтыми домиками. Здания строили так, чтобы сохранять побольше деревьев. Полтань, стоявшая на черноземе, ломилась от черешен, вишни, яблонь, шелковицы, алычи… Весной здесь все тонуло в белоснежных цветущих ветках, а летом, если прогуляться по городу, можно было наесться за бесплатно – так он был богат на деревья. Повсюду на центральных улочках трудились торгаши. Чего они только не продавали: и изделия из глины, и вино, и разные фрукты, варенья, сласти, и красивые ткани, и кузнечные изделия, и кожаные… Раздол всегда был изобильной, сытой страной. Здесь могло не сыскаться много роскоши по части домашней утвари или военного дела, но съестного и усладного эта земля давала всегда на троих. А еще колокольчики… Этот вечный перезвон от Храма Судьбы до каждого мелкого уличного храма, и местные жители, люди религиозные, и паломники с маленькими колокольчиками в руках. «Дон-дзинь-дзинь-дон!» – звенела каждая улица. После столицы, Полтань была самым посещаемым городом государства – большой паломнический центр, да еще и торговый узел на пути «Золотой подковы». От того являлся шумным, богатым, веселым, бурлящим. Таким его помнил Арислав.

Когда лошади провозили странников под аркой открытых врат, сердце у Лихолова грохотало молотом. Он сам не понимал, с чего бы ему волноваться. Но волны холодка бегали от груди до кончиков пальцев и обратно. Кобылы сбавили шаг.

Полдень в Полтане был умеренно тихим. Кто-то, как и в старые времена, торговал на широких улицах. Стояли с распахнутыми дверьми харчевни и таверны. Деревья окутывали ветвями пролеты. Люди бродили туда-сюда по каким-то делам, торговались, болтали. Манили ароматами лавочки с едой, с хлебом и выпечкой или с вином, медом. Каждый домик был своего особенного цвета – все пестрило, будто здесь обитель вечного праздника.

– Какой красивый город… – через некоторое время езды по улицам заметил Елисей.

Белоснежный Рассветник тоже был очарователен, но Раздольские городки веселые, разноцветные, цветущие – поистине могли очаровать любого.

– Ты еще не бывал здесь в конце весны… – протянул Лихолов. – Когда все деревья окутываются в зелено-белый покров…

Елисей обернулся к другу на его настороженный голос.

– Что снова не так, Лихолов?

Странник не сразу ответил. Он и сам не мог понять. То ли время исказило воспоминания, то ли… Но не совсем оно то… наконец, проехав еще улицу-другую, он произнес:

– Снова то же самое… Так же, как около той запруды с мавками. Звук. Не так звучит Раздол. Не так звучит Полтань.

Елисей потрепал себя по волосам, пытаясь понять.

– Колокольчики, – пояснил то ли самому себе, то ли другу Лихолов. – Это же город паломников. Мы проехали уже глубоко внутрь. Но ни разу не слышали нигде… звона. Где все верующие?

Он знал, он предчувствовал недоброе. Еще там, в деревне, уже было понятно, что с Раздолом что-то не так. Хотелось убедить себя, что дело только в отдельном хуторе. Но чутье не подвело, к сожалению. И уши не обманывали, и глаза не лгали. Бурлящий звенящий город превратился в тихое провинциальное место. Заезжих купцов в причудливых одеждах – почти нигде не попадалось. Паломники – если здесь и были, то вели себя тихо и скрытно. Чего они опасались? Никто не звенел колокольчиками, не пел, не смеялся… Может, это и не Полтань вовсе, а какое-то захолустье? Нет, Арислав узнавал улочки и здания, ошибки быть не могло.

Как ни торопись, а для обеда остановки требовались. Странники выбрали большую таверну. Бросили по медяку и конюхам, чтобы те дали лошадям как следует наесться и напиться. Лихолов был мрачен, как лысая земля. Ему не хотелось ни с кем разговаривать. Однако он не мог не расспросить хозяина о паломниках.

– …В последний раз, когда я был здесь, десять лет назад, Полтань ломилась от паломников и купцов. Нынче же у вас больно тихо.

– Да… – грустно вздохнул трактирщик. – Смутные времена… Люди бояться странствовать. Даже ради святынь не рискуют вылезать из дома – больно много нежити и дурной магии пасется на дорогах… И купцов тоже мало. Родственнички с Севера не пропускают торгашей в Раздол. Хотят все богатство «Золотой Подковы» присвоить себе… Так что гостей нынче мало.

Лихолов почувствовал, как его кольнули эти слова. Снова упреки в сторону Северного Леса. Глупая клевета, навязанная врагом. Сколько же труда вложено в разобщение братских народов?!..

– Про купцов эту ерунду я уже слышал, – махнул головой Лихолов. – Мне любопытны паломники. Почему так мало колокольного звона на улицах?…

– Потому, господин мой, что люди боятся открыто звонить… – трактирщик явно смутился. – На каждого звонящего потом обрушиваются несчастья… Лучше, от беды подальше, верить тихо и не привлекая внимания…

– Как могут беды обрушиваться на верующего человека? – удивился Елисей. – Разве Матушка Судьба не защищает верных своих сынов?

Лихолов пнул юношу под столом, и только тогда охотник заметил, что все немногие посетители заведения уже обернулись на него. Слишком резко он выражал свою веру, а здесь от такого отвыкли.

Трактирщик тоже почуял напряжение и попытался скрасить положение улыбкой. Он обернулся к другим гостям, натужно усмехаясь:

– Ох уж эти заезжие!

Но никто не улыбнулся в ответ. Правда, и пялиться перестали.

А когда трактирщик побежал на кухню, Елисей шепнул:

– Как же так, Лихолов? Почему о таких вещах здесь опасно говорить громко???

Не успел он докончить слова, как двое чужаков встали у него за спиной.

Арилав посмотрел на незнакомцев с вызывающим спокойствием. Обычные громилы, туповатые, уверенные в своей силе после парочки уличных потасовок. Елисей, поняв в чем дело, медленно обернулся.

– Кто тут балакал с северным акцентом? – пробасил один из мужчин.

– Да еще и дерзко так, будто в укор раздольцам? – поддакнул второй. – Ну-ка, расскажи нам незнакомец: кто таков? Откуда родом?

– И друг твой тоже! – добавил первый.

Лихолов заметил, как снаружи харчевни к окошку начали подтягиваться зеваки. А трактирщик принялся припрятывать хрупкое со стойки.

Елисей чинно медленно встал, распрямился и ответил:

– Я – Елисей Поющая Стрела. Странник из Северного Леса. Еду в Храм Судьбы.

Лихолову даже не пришлось продолжать знакомство. У обоих бугаев так и перекосило лица от слов «Странник из Северного Леса». Один сразу же заревел и махнул кулаком в сторону Елисея.

Но парень, не будь дураком, ловко увернулся. Да еще шустро сумел использовать тяжесть выпада врага. Достаточно было только слегка толкнуть в нужное место – и нападавший сам не понял, как бахнулся головой вперед. И так смачно ушибся, что и лавку сломал, и сам стих.

«Неплохо я парня обучил», – усмехнулся молча Лихолов.

Второй же бугай взвыл от ярости и достал кинжал. У Елисея выступил пот на лбу, но он держался прямо и дерзко.

Противник бросился на него клинком вперед. Как все произошло – мало кто успел понять. Раздался только хруст и звук падающего металла. А потом крик боли. Это противник Елисея теперь валялся на полу со сломанной рукой. Юноша разумно поднял кинжал и положил на стол к своему месту.

Очухался второй и попытался подняться. Мужик ахал и держался за голову – хорошо ударился! И только тут Лихолов заметил на его руке татуировку в виде рогатой женщины. Он бы мог предоставить Елисею и дальше самому разбираться с этой шушерой, но от пособников черного культа странника нестерпимо трясло. Арислав неожиданно вскочил с места, схватил бугая за шиворот и шмякнул лбом о стол.

– А ну на тебе, гнида! – рычал он на мужика. – Землю Раздольскую вычищать надо от черных капюшонов. А ты, здоровый детина, вместо этого в ученики к ним собрался?

Лихолов вскинул голову несчастного вверх. И стало видно, что у того разбит вдребезги весь нос. Лицо превратилось в сплющенную кровавую лепешку. Красные ручейки бежали с щек на пол.

– Беги-ка ты отсюда! Да так, чтобы пятки сверкали! И скажи вашим чернокнижникам, что скоро погонят их с Раздола! Пусть умчатся прочь, как трусливые зайцы. А кто не успеет – тот смерть свою встретит!

Поломанные разбойники рванули из трактира прочь, а зеваки на улице тут же бросились врассыпную – незачем ведь под горячую руку попадаться. Но можно не сомневаться: уже к вечеру весь город будет из уст в уста перешептывать слова Лихолова.

Трактирщик сразу сделался еще услужливее. И со страху даже сделал гостям щедрую скидку. А Странник все внутренне кипел. Это что же такое надо сотворить, что бы меньшие подавили больших? Чтобы пришлые имели прав больше, чем местные? Чтобы чужеземные взгляды защищались, а собственные многовековые традиции притеснялись? Что бы далекий запад был милее ближнего брата с севера? Как можно настолько все извратить? Полтань – город паломников, а не бандитов! Местная религия громкая и дерзкая! Она должна петь, звенеть, кричать о силе своей веры, а не прятаться по подворотням…

Наскоро отобедав, странники снова оседлали лошадей и поехали по городу. Домики и дворики мелькали один за другим. Местные торгаши перекрикивали один другого, отчаянно зазывая чужестранных гостей к себе в лавки.

В одном месте улочка разлилась в широкую площадь и открыла вид на небольшой белый храм, увитый виноградом и плющом. Лихолов так и замер. Елисей тормознул чуть позже, не понимая, в чем дело.

– Не может такого быть… – прошептал Лихолов. – Только не на моей земле!

Окна храма были заколочены. На белой стене с торца кто-то начертил углем знак рогатой женщины – Темной Владычицы. И даже входные двери выкрасили черным. Теперь это было капище чернокнижников. Здесь больше не пели, не звенели и не жгли лучины. Тут приносили жертвы с кровью, давали денег в долг, продавали услуги колдунов.

Жар прокатился по телу Лихолова, будто и в нем поселился дракон.

– Полтань – паломнический город, хранитель величайшей святыни. Что же здесь случилось?

«То же, что и везде», – шептал ветер в ответ.

Арислав знал это место.

– Хочешь и тебе сделают такую? – спрашивал с улыбкой отец. Он держал в руках цепочку, а на ней кулон с изображением крылатой женщины. Мелкий, но узорчатый, выразительный – тончайшая работа, совершенство мастерства.

– Да, отец, – кивнул Арислав.

– В Полтани живет и трудится величайший рукодельник. Ювелир Антипка Глазастый. Такой мастер, что даже нам, королевской крови людям, гордо можно его работы на себе носить. Пойдем-ка, навестим его сами.

Король любил переодеваться в простые одежды и сам бродить среди народа. Так он ведал жизнь в своей стране. Ариславу нравилась игра отца. Он всегда с удовольствием соглашался. А уж если где-то на улицах творился произвол, то можно было вмешаться, и себя показать, и порядок навести.

Антип Глазастый трудился при маленьком храме в черте города. Жрецы сподобили ему пристройку – в ней мастер делал свои дивные кулоны, принимал заказчиков и жил. При всем своем таланте и славе, Антип бытовал очень скромно. Он все заработанное отдавал в свой храм или носил в главную святыню. Вся жизнь одаренного человека была возвращением долга Матушке Судьбе. Дескать, ты, Мать, мне талант, а я тебе в ответ – свое служение.

Ярополка с Ариславом перед входом в пристройку мастера встретил лохматый рыжий пес. Наверное, взятый сторожем, но оказавшийся бестолковым, зато добрым. Он каждого встречал с довольной мордой и виляющим хвостом. Никогда не рычал и не скалился. Так себе охранник. Зато какой славный пес! Так и тянулись руки его погладить.

Арислав помнил, как разглядывал сокровища Антипа, а за стеной слышалось пение жрецов и звон колоколов. Все кулоны были маленькими и искусными. Золотые, серебряные и медные. Каждый с изображением символики веры Матушки Судьбы. На одном птица. На другом – две руки с лучами света в них. На третьем – солнце в ладони… И все так тонко, так красиво!

Сам Антип принимал и короля, и простых смертных одинаково. Простодушно улыбался, но не расшаркивался. Был рад угодить любому. Никого не гнал прочь, даже тех, у кого не было сегодня денег на покупку. Даже тех, кто просто пришел поглазеть. Каждому гостеприимно наливал травяной чай. И его рыжий пес так и ластился, подставлял уши, норовил лизнуть руку.

Где же он нынче, тот Антип Глазастый ювелир? Нету больше той пристройки… И храма-то самого нет, по сути. Теперь эти стены вмещали других хозяев. Лихолов спрыгнул с лошади. Прошел до входа. Дотронулся руками до камней. И ему показалось, что эти стены плачут. Оскверненные, униженные, беззащитные. Они взывают: «Не для того нас строили, не для того, принц Арислав!»

Над входом нависали ветви яблони. Скрюченные, обломанные так, чтобы не мешали ходить мимо. «Я росла под звон колоколов, Арислав, а теперь живу под крик, плач и ночные шепоты», – жаловалась яблоня.

Странник открыл дверь. Внутри было темно, полумрак. Алтарь, клетки – обычное капище. При входе за большим столом сидел человек в черной мантии и что-то черкал на свитках. От звука шагов он обернулся. Лица не было видно под капюшоном, но говор прозвучал чисто раздольский:

– Что желает гость? – услужливо прошипел жрец. – Позвать ли проповедника? Или интересуют колдовской совет? А может, он хочет поговорить о своих долгах – тогда можно со мной.

У Арислава внутри все скрутилось от отвращения. Белые жрецы в своих храмах бывали иногда ласковы, но чаще всего встречали строго. Какими и должны быть духовные наставники. Никто из них никогда не вел себя услужливо, не завлекал, не заманивал. Потому что не имел цели посадить рыбку на крючок! Ловцы душ человеческих – они держали себя достойно. А вот так, по-торгашески, вели себя в своих капищах только черные жрецы…

– Колдуна, – сухо ответил Лихолов.

– Хорошо, – засуетился жрец, – я еще не колдую, только ученик. Сейчас позову, кто тебе поможет. А как тебя представить?

Странник вдохнул полную грудь. Боком заметил на пороге Елисея, который не решался войти в это мерзкое место.

– Ариславом представь.

Черная мантия шустро метнулась куда-то. Лихолов остался в храме один. Томились животные в клетках. Тут был барашек и пара куриц – заготовлены для ближайших обрядов. Не сразу за их блеянием раздался и другой звук. Всхлипывания. Арислав обернулся и вгляделся в полумрак дальнего угла.

Но тут откуда-то важно вышагал человек в черной мантии и с ним второй, уже знакомый. Ученик привел учителя. Толстотелого, медленного, с гордой походкой.

– Я рад приветствовать любого гостя, но мое время стоит дорого… – важно протянул главный жрец.

Этот выговор был не раздольский. Пришлый, обжившийся. Очередной засланный. Может, и проживший здесь уже много лет, но не местный.

Нечего было дальше думать. Лихолов ловко выудил из рукава кинжал. Оставаясь в преимуществе в слабом свете. И запустил жрецу прямо в горло. Неожиданность сыграла страннику на руку: тот не встретил ни малейшего сопротивления. Толстый чернокнижник давно чувствовал себя здесь в безопасности и безнаказанности. Он и не собирался держаться настороже, как-то защищаться. Доля мгновения. И все его злодеяния оборвались, как тонкая ниточка. От учителя остался только хрип – и тот на пару мгновений. А дальше шмякающий звук падающего тела. И лужица крови.

Ученик отшатнулся:

– Что… По какому праву этот… разбой? Да знаешь ли ты, что черные жрецы под защитой самого короля Беломира! – он вознес палец вверх для важности. И оголилась его рука. Еще пока с розовой живой кожей, не синюшно-белой, как у обычных жрецов. Молоденький, значит! Только нанялся в помощники. Никакие молнии он еще не освоил, разве что ростовщичество да прислужничество.

В два шага Лихолов подлетел к нему и потянулся голыми руками. Без всяких ножей, не доставая меча из ножен. Ученик попытался ударить кулаком, но не на того нарвался. Быстрый и ловкий Лихолов увернулся, не напрягаясь. А потом у ученика в глазах земля поменялась местами с потолком. И юноша обнаружил себя на полу. Он чувствовал, что захожий гость зачем-то раздирает на нем мантию. Но голова гудела от удара так, что сил сопротивляться не было.

Странник сорвал с него черный плащ, оставив в одном срамном исподнем. С пояса взял ключи и сунул к себе в карман. А затем железными кулачищами схватил голого юнца и поставил на ноги.

– Пшел отсюда, гнида срамная! – прыснул на него. – И что бы не смел больше наниматься в капища! А то я не только мантию, но и кожу сорву заживо!

Голова еще кружилась, но ноги от страха сами понесли ученика прочь, а уста лепетали на ходу:

– Пощади, пощади! Так куда ж еще деваться-то? Когда работы совсем нет, а земля нынче исхудала вся?

– Уж точно не к лиходеям наниматься! Прочь!!!

Когда удирающий ученик уже был в дверях, Лихолов гаркнул ему «Стой!» Тот, трясясь от страха и холода, обернулся.

– Своим падлам передай, что принц Арислав вернулся. И не будет теперь пощады ни одному чернокнижнику на этой земле! Кого не убью, того выгоню. Всем расскажи, всем! Ясно тебе?!

Юнец кто-то залепетал в дверях. Лихолов махнул Елисею головой, и тот пнул гада прочь. Он споткнулся, упал, измазался, а потом вскочил и так и побежал прочь, полуголый и перепуганный.

Арислав же взял ключи и пошел открывать все клетки. Животинка разбежалась, сама не зная куда. Из последней клетки пленника пришлось вытаскивать. Это была маленькая девчушка, лет четырех. Она лежала в беспамятстве, плакала и смотрела в никуда. Лихолов взял ее на руки и принялся трясти, чтобы очнулась. Бесполезно. Холодная, как ледышка, и сломанная, как разбитая кукла. Бесполезно было расспрашивать ее кто она и как здесь оказалась. Сиротку ли кто подловил, или собственная семья за долги продала… Не узнаешь уже. Замерзла и телом, и душой. Странник уже встречал таких деток. Их только и можно спасти человеческим теплом, и то очень медленно.

– Надо бы девчонку пристроить куда-нибудь… – сказал Лихолов, выходя с малышкой на руках из капища.

Елисей жалостливо наблюдал, как наставник усаживает девочку на лошадь и забирается сам.

– Лихолов, – решился наконец юноша на свой вопрос. – А стоит ли всем рассказывать, кто ты? Не помешает ли сие нашему делу?

Странник нахмурился, словно виня себя за что-то. Залез рукою под одежду через воротник и вытащил наружу медальон, который всегда прятал. Пригладил рукой и так и оставил его висеть на виду. Отныне и навсегда. Родовой медальон королевского дома Раздола сверкал, жадно ловя солнце.

– Стоило никогда не скрывать, кто я. Стоило не уезжать из Раздола, а защищать его любой ценой. Всех этих людей. Столько лет имя мое казалось мне проклятием и зловонной тайной. А теперь хочу я, чтобы оно бежало впереди меня. Чтобы сотрясало страхом недругов моих! Чтобы пробуждало народ мой от дурного сна! Чтобы имя мое «Арислав сын Ярополка» прокладывало само мне дорогу!!! Бояться больше нечего! На все теперь воля Судьбы.

Лошади тронулись. Елисей еще долго не мог ничего ответить. Он видел, что с его старшим другом происходят какие-то немыслимые перемены. Не такого Лихолова встретил охотник на исходе лета… Тот был простой вояка и ушлый делец, хоть и смелый, ловкий… Этот же человек – кто-то совсем другого порядка…

«Твоя суть – костер. Твоя судьба – гореть ради других», – подпевал голос Велимудра в душе Лихолова.

Череда улиц мелькала рябыми пятнами. Арислав снова набрал скорый темп. Он решил ехать без остановок до самого сердца города – Храма Судьбы. Люди оборачивались вслед двум странникам, мчавшимся мимо, едва не сшибая торговые развалы. А они действительно не сбавляли ход, пока не добрались до огромной стены.

– Приехали? – притормозил Елисей вслед за наставником.

– Да, – задумчиво ответил Странник. – Что ты слышал раньше о Храме Судьбы? Готов ли ты к тем чудесам, что предстанут за стеной?

Юноша немного сжал плечи… Все в Зеленой Тверди хоть раз, да слыхали о Храме Судьбы. Удивительном месте, магическом, источнике великой силы.

– Слышал, что природа здесь питается благостью местных святынь. И от того не нуждается засыпать на зиму… Слышал, что свет здесь не иссякает, ибо добродетель покоящихся здесь воинов так велика, что способна затмить солнце… Но я всегда думал, что это лишь преувеличения, как это часто бывает в сказках… Сам-то и не думал, что хоть раз окажусь в таком месте…

– Преувеличения? – усмехнулся Лихолов. – Что ж! Не могу ручаться, что там все так же, как десять лет назад… Но в последний раз, когда я посещал это место… Оно было самым дивным из всего, что есть на Зеленой Тверди!