Текст книги "Лихолов"

Глава 7. Три ошибки Велимудра

«Лучше сражаться насмерть в том мире, где есть еще хоть капля света. Чем жить в мире, где все сплошь тьма».

Из летописи Светобора ученика Велимудра.

Весна обрушилась резко и преждевременно. Велимудр просчитался. Да, он чувствовал, что потепление в этом году придет раньше срока. Но не настолько. Еще позавчера Северный Лес морозил последним холодком, а сегодня вдруг растянулись тучи, и солнце принялось нещадно топить снег. И ведь враг это знает… Арислав не успеет к началу схватки – это становилось ясно. Велимудр шел по уличным пролетам крепости Багрянца и щурился. Нет, солнце, куда же ты так топишь!

Но ранняя весна была не единственной неприятностью. Имелось и вторая. И Велимудр даже не знал, которая из них хуже. Златовласка и ее дракон. С ними было что-то не здоровое. Принцесса изо всех сил делала спокойное гордое лицо. Наверное, чтобы внушать подданным уверенность. Однако, старый ведун, читающий сердца, чуял неладное. Дважды он примечал странные превращения принцессы: в не самый подходящий миг или слишком надолго… Ведуну начинало отчетливо видеться, что Златовласка не так уж сладила со своим драконом… Зверь частенько брал над ней верх. Особенно это ощутил Велимудр, когда они большой свитой с войском переезжали в Багрянец из Рассветника. Сколько бы ни кормили в пути дракона, он оставался ненасытен. Сколько бы ни давали летать – ему хотелось большего.

Принцесса и сама сильно изменилась. Велимудр помнил ее когда-то своенравной девчушкой, которой не терпелось сидеть за шитьем в палатах. Потом он увидел ее гордой и аскетичной принцессой, которая взяла на себя тяжкую ношу, без единого стона терпела она странствия, без раздумий вступалась за каждого солдата. Но всегда Златовласка излучала какой-то внутренний свет, здоровье, силу. Теперь же это был новый, третий ее образ. Лицо обрело сухое изнуренное выражение. Очерствело и окончательно утратило нотки озорства. Огонь, столь шедший принцессе к лицу раньше, теперь будто сушил ее изнутри. Как та веточка, что была полна сока, а со временем становится хилым хворостом…

Велимудр понимал, что рано или поздно Златовласке суждено было повзрослеть, превратиться из мечтательной дерзкой девочки в степенную женщину. Но не так! Она должна была с возрастом обрести округлость лица, мягкость форм, снисходительный умиротворенный взгляд, ласковые руки, румянец и запах плодородности. Как это обычно случается со всеми женщинами. Но нынешняя принцесса, скорее, превращалась в гордый стрелецкий лук. Изящный, красивый, но жесткий и суровый.

Не по плечу была ей взятая ноша, и это обстоятельство уродовало Златовласку. Нельзя, нельзя было позволять принцессе оставлять дракона. Еще там, в Горбатых Горах, нужно было настоять на избавлении от чудовища! Но кто же тогда мог спорить со Златовлаской? Она – суть огонь, и перечить ей не смеет никто. Даже старшие ее рода, отец и брат, и те не могут справляться с таким горячим нравом.

Но, как ни любил Велимудр Златовласку, ужаснее было другое. Что делал дракон, когда принцесса не справлялась с ним? А ведун чувствовал, что такое частенько происходило. Как бы не таила свои трудности девушка, старик все чуял сердцем. Доходило ли до того, что дракон снова крушил какие-то деревни? Или она и сама не знала? Дурные чувства душили Велимудра. А сама Златовласка не поддавалась ни на какие уловки. Она жестко и строго отвечала, что у нее все ладно – и конец разговору.

Но с прибытием в Багрянец скрывать свое напряжение ей стало сложнее. Не потому ли она часто улетала на целый день и возвращалась только к закату? Не оттого ли, что боялась навредить городу? Сама понимала, что дракон может сорваться с цепи и уничтожить половину крепости?

«Как умер Велигор?» – добивался ответа ведун. И ничего не получал от принцессы. «Погиб от дракона». Никаких тебе подробностей…

Велимудр шагал по лестнице в свои покои. Каждый подъем давался тяжело. Он знал, он ощущал – сил в нем все меньше. Эта война точно станет для него последней. А ученик так и не найден. Столько знаний, столько мудрости о магии, о травах, о природе, о человеке, о небыли, о законах жизни… И некому все это передать.

Впрочем, велика ли эта беда по сравнению с тем, что надвигается сейчас на Багрянец? Соколиная перекличка с Нордуоном, а точнее, с Ньервином, приносила тревожные вести. Войско врага уже переместило все свои силы в Виндстар. Оно скапливалось там, чтобы потом рвануть на Восток и всей своей массой обрушиться на Северный Лес. Ньервин пытался вести партизанскую войну, как мог. Его люди совершали набеги и вредили врагу. Нордуонцы вдохновились сожженным храмом и драконьим погромом в Виндстаре. Многие после тех событий задумались, очнулись и примкнули к сопротивлению. Приморцы жгли оккупантам припасы еды, пытались воровать оружие или брать в плен вояк… Но все оно было похоже на комариный укус. Однако, сие обстоятельство несколько раззадоривало тивильчицев. Их оскорбляло, что на подчиненной территории по-прежнему имеется кучка несогласных и непокоренных. Они желали обнаружить и уничтожить Ньервинвуд. Если всеми этими хитростями приморцы задержат войско врага хоть на один-два дня – это будет бесценным подарком! Велимудр очень надеялся на такой поворот. Хоть немного времени! Чтобы успели подтянуться силы союзников из Заполярья. Чтобы сделал свое дело Арислав. Ох уж это раннее потепление – как же оно не к месту!

Велимудр поднялся на второй этаж. Там, на балконе, стоял Ратибор. Он смотрел сверху на тренировки своих солдат в левой стороне и занятия жрецов с огненными шарами в правой. Принц уперся руками в каменный борт, сгорбив плечи. Брови его хмурились.

– О чем думы думаешь, мой принц? – поравнялся с ним Велимудр.

Ратибор вздохнул, убрал руки за спину и выпрямился.

– Много о чем, старче… И о том, хватит ли нам солдат на всю тивильческую армию… И о том, хорошо ли мы объяснили жрецам, что такое эти новые «изулу»…

Принца прервал звук разорвавшегося камня. Это жрецы учились метать огонь в летающие булыжники в расчете на то, что в бою вот так собьют всадников на черных тенях…

В другой стороне бывалые вояки изо всех сил старались хоть чему-то обучить молодых новобранцев. Юношей и мужчин, отобравшихся добровольцами, разбивали на группы. Одних забирали в копейщики, других в мечники, третьих в лучники – по способностям. А дальше старались преподать уроки военного мастерства. Но многому ли успеешь обучить за какие-то считанные недели? Велимудр разглядел среди будущих заступников совсем юных ребятишек, таких молодых, что их вполне можно было назвать детишками. Сердце у старика сжалось. Сколькие из этих преданных людей вернутся домой живыми? И вернется ли кто-то вообще?

– Воинов у нас меньше, чем у тивильчицев, – взял слово Велимудр. – Но мы в крепости, а враг в наступлении. Нам достаточно продержаться до прихода подмоги. А там вместе с лучезарами и заполярцами – шансы сравняются… И потом, все-таки у тебя есть дракон, Ратибор…

Принц снова вздохнул и кивнул.

– Не мучай себя зря, мой венценосный друг, – продолжил ведун. – Ты привел сюда столько людей, сколько смог. Было разумным оставить пятую часть войска в Южном Свете. Вдруг все-таки Лихолов не выполнит затеянное? Вдруг раздольский король ударит по нашим южным границам? Тогда там должен караулить хоть кто-то из твоих солдат. Так же разумно было и оставить часть войска в Рассветнике. Это наш запас, наша подмога, если дело пойдет совсем плохо… Свежие силы, которые смогут встать на защиту хотя бы столицы…

– Я знаю, Велимудр, знаю… Ты все рассудил мудро, я услышал твои советы, исполнил их… Да, здесь намного больше половины моего войска, и это немало… И все же… Мое сердце чует, что я где-то промахнулся… А может, это просто тревога перед битвой…

– Возможно, тебя обрадуют хорошие вести? – лукаво спросил ведун.

– А есть и такие?

– О да! Мои друзья с Раздола прислали весточку. Через соколиную перекличку.

– О нашем друге Ариславе?

– Да! Мы знаем, что весь Раздол гудит нынче о возвращении принца Арислава. Якобы, он сильно припугнул местных чернокнижников. И даже заявил во всеуслышание о том, что в Раздоле скоро будет порядок. Это вести из самой Полтани! Что уже радость, ибо что оно значит? Что Арислав добрался до своей цели!

– Но достал ли он Меч Истины или погиб там?

– Об этом вести тоже есть… – Велимудр сменил быстрый темп речи на более протяжный. – Но они весьма странны. Не уверен, что эту кашу сплетен и слухов стоит рассказывать моему принцу…

– Говори, старче! Лучше хоть какие-то байки, чем полное неведение… Что тебе нашептали белые жрецы из Раздола?

– Что якобы в храме Судьбы произошло некое дивное чудо… Разверзлась земля и извергло из себя войско каменных воинов – ни живых, ни мертвых. Эти существа помчались по всему Раздолу крушить капища, уничтожать всех носителей черных мантий… Но слухи сии слишком похожи на какие-то сказки…

– Что за войско могло бы восстать из недр земли и помчаться уничтожать наших врагов?

– Живое – никакое… – покачал головой Велимудр. – Впрочем, по самой легенде о Мече Истины его должны охранять духи тех солдат, что давали с Григором клятву защищать Раздол от зла… Однако, пять сотен лет прошло с тех пор… Тех солдат и самого их короля уже нет в живых…

– Да, – снова вздохнул Ратибор. – Больше похоже на чаяния раздольцев, чем на правду… Но, может, эти слухи возможно трактовать так, что в Полтани произошло-таки некое чудо? Это намекнуло бы на, что Ариславу сопутствует удача… Было бы покойнее, знай мы это наверняка…

– Уж точно покойнее, мой принц, – покачал головой Велимудр.

Вдруг раздался рев труб. Кто-то стоял у западных ворот Багрянца, а проход как раз недавно заперли и хотели уже начать укреплять от врага… Ратибор и Велимудр переглянулись. Кто мог прибыть к ним с запада? Они оба быстрым шагам рванули по крепостной стене.

Прибыв на самые ворота, Велимудр всмотрелся в незваного гостя. Женщина на лошади, белые волосы. А над ней парит большая птица, вроде совы…

– Это же Хултелис! – воскликнул Ратибор.

– Та самая, которая помогла нам найти корабль в Приморье… – вспомнил ее и Велимудр.

Женщина закинула голову вверх и увидела принца.

– Умоляю, впустите! Я привезла вам вести из Нордуона!

Вид у ведьмы был весьма потрепанный, а голос и того хуже.

– Впустить! – гаркнул сторожевым Ратибор.

Велимудр и принц бросились по лестницам вниз. Ведун даже позабыл свою старческую немощь.

Доходяга-кобыла из последних сил ввезла всадницу внутрь. Но стоило только Хултелис спрыгнуть на землю, как несчастная животинка тут же рухнула, залилась пеной и издохла.

– Бедняга, – жалостливо погладила ее ведьма. – Я загнала тебя… прости! О, моя Сахарок… Нам нужно было спешить…

Хултелис не смогла сдержать слез. Она гладила кобылу по голове так, будто только что потеряла близкого друга. Но тут уже подбежал Велимудр. Схватил под локти и ласково поднял на ноги.

– Что за вести ты привезла из Нордуона? Зачем так спешила?

Тут уже подоспел и Ратибор.

– Велимудр, – ответила Хултелис. Но продолжить не смогла. Слезы снова придушили ей горло.

Все, что она смогла, это протянуть ведуну белый комок. Старик развернул ее и опознал мантию белых жрецов.

– Ньервин, – выдавила сквозь слезы ведьма. – Он мертв. И смерть его была ужасна. Ньервинвуд разорван на мелкие кусочки…

– Откуда у тебя его мантия? – насторожился Ратибор.

– Я… – утерла слезы женщины. – Так вышло, что я…. Некоторое время пробыла среди них, среди тивильчицев… А потому знаю, что вам пригодится…

– Ты была среди их войска? – гаркнул Ратибор. – И хочешь теперь беседовать с нами?!

– Нордуон окончательно пал, принц Ратибор. Всех магичек от простых ведьм до жрецов принуждают сделать выбор… Если раньше чернокнижники просто проповедовали, то потом прибрали к рукам всю власть… А теперь ведут себя, как хозяева. Командуют, решают кому жить, а кого в жертву. Набирают свое войско из всех колдунов и магов, какие только им попадутся. А несогласных мучительно убивают! Я… Я сама не знаю, как? Как меньшинство вдруг стало вершить судьбы большинства?! Я не знаю, как люди, которые просто пришли проповедовать, вдруг стали решать все наши дела за нас?! Я лишь знаю две вещи. Те, ради которых, я рискнула всем, сбежала от них, и примчалась сюда… Спешила так, что загнала свою лошадь.

– Отведем же ее в крепость, принц, – заступился ведун. – И выслушаем там…

……………………………………………

Хултелис проводили в помещение, усадили около теплого камина и принесли хорошего еля.

– Так что за вести ты привезла нам в такой спешке? – обратился к ней Велимудр.

– Первая, в том, что тивильческое войско уже выдвинулось на Багрянец… Я обогнала их, но не сильно. Думаю, завтра вечером они будут у ваших стен. О, Велимудр, они нанизали голову Ньервина на пику и понесут ее в первых рядах! Для тебя, Горящий Меч! Чтобы посрамить и унизить тебя!

– Печальные вести, – вздохнул ведун. – Но мы готовы к ним. Так и думали, что с приходом оттепели враг выступит на нас… А вот старик Ньервин… Мой дорогой друг… Невосполнимая утрата…

– А что второе? – оборвал Ратибор.

– А второе… Мне удалось подслушать, что огромная часть войска ударит по другому городу. Одновременно с тем, как на запад обрушится одна лавина тивильчицев, на Южный Свет нападет вторая, армия некой Юмми вместе с войском Раздола сотрет с лица земли ваш Южный гарнизон. Две эти битвы, одна на Западных границах, одна на Южных – свершатся в один и тот же день…

– Они пойдут на Южный Свет одновременно с Багрянцем? – вскрикнул Ратибор. И Велимудр почувствовал, как в сердцах у обоих что-то оборвалось.

– Да, принц… Северный Лес хотят разнести в клочья….

– Мать Судьба!… – вскинул руки к голове принц Ратибор. – Они собираются разорвать нас на части, а потом взять столицу с двух сторон! Велимудр!

Ведун молчал. Что ему было нынче сказать? Он просчитался. Уже в третий раз… Это Велимудр посоветовал Ратибору оставить в Южном Свете малую часть войска, всего лишь пятую часть, так как искренне надеялся – Беломир все же не нападет на Северный Лес… А если и нападет, то схватка будет только как пощечина соседу, не настоящая война… Но кто же мог подумать, что раздольский король вступил в союз с Западом и собирается вместе с ними подчистую уничтожить Северный Лес?

– Пока мы собирали всех добровольцев и все силы на западе, – говорил сам с собою Ратибор, – враг подкрался к югу… И нам уже не успеть перебросить в Южный Свет подмогу…. Я отправил туда командовать Яговина, своего верного друга и отличного командира. Но даже такой славный воин бессилен перед целой армией с Юго-Запада… Они вспорют нам брюхо… А потом возьмут Рассветник… И на этом будет конец… Конец всему…

В комнате повисло тягостное молчание. Трещали дрова в камине. Ель пах нотками меда, шишек и дурмана.

В конце концов, Велимудр взял слово.

– Я не знаю, что нас ждет в этой ужасной войне… Я достал из рукава все козыри, что смог придумать… Теперь нам остается только с честью биться и обрести свою смерть достойно.

– Смерть? – вздрогнула Хултелис. – Велимудр, ты славишься на весь мир, как мудрейший из людей… Может… Может, есть способ как-то… Решить все так, чтобы все-таки… выжить?

Велимудр строго взглянул на ведьму. Да, она высоко ценила свою жизнь… Так высоко, что перебегала туда-сюда между двумя противниками – лишь бы не убили… Но в конце концов, заслуживает ли она осуждения? Ведь все же, в конечном итоге, Хултелис примчалась в Багрянец с важными новостями…

– Я думаю так, – сказал ведун. – Лучше сражаться насмерть в том мире, где есть еще хоть капля света. Чем жить в мире, где сплошь тьма. И тебе, Хултелис, тоже пора выбирать сторону. Больше нет пути посередине. Ни у кого в мире больше нет – всем пора встать на чью-то сторону…

Ведьма на несколько мгновений умолкла, уставившись куда-то в одну точку. Она вспоминала что-то… Много было чего вспомнить… Изменившийся Виндстар, уничтоженный Ньервинвуд… Потом тихо, не меняя отрешенного выражения лица, высказалась:

– Я уже выбрала свою сторону, придя сюда. Да, пожалуй, лучше умереть в том мире, который еще хоть как-то стремится к свету, чем волочить существование среди тех мерзостей, что явились нам сегодня…

Глава 8. Дурной король Беломир

Хрустальная кислинка вина расслабляла усталого государя в конце тревожного дня. Беломир растекся по стулу в своем шатре и закутался в теплую шерсть. Смеркалось. Вечера в Раздоле еще здорово холодили. Хоть Юго-Восток и был теплой страной, однако даже здесь переход из зимы в весну не ласкал жарой. Тем более на самой Северной окраине, здесь, в Предлесьи, на границе с Северным Лесом.

К тому же Беломир по природе был теплолюбив, не выносил холода. Как и голода, жестких стульев, уличной грязи и прочих неудобств… Ему не нравилось здесь, в Предлесьи. И не нравилось в этом шатре, в этом походе. Не нравились все эти толпы потных грязных вояк, которые окружали его день и ночь. О, как же они все смердели, как воняли! Не нравились переходы по грязным вязким трактам от столичного Солнцеграда до этого захолустного пограничья. И кто придумал выходить в атаку именно теперь? В конце зимы-начале весны? Неужели нельзя было дождаться более сухой, приятной погоды?

Однако ж, посол из Тивильча смог передать Беломиру всю категоричность своего императора. Запад собирается ударить по Северному Лесу одновременно с двух сторон. Это должно совершиться четко в один день, чтобы у противника не оставалось ни малейшего шанса хитрить, отступать или перебрасывать войска. На Багрянец нападет армия Северо-Запада, а на Южный Свет – Юго-Запада вместе с Раздолом. И наконец-то завершится диктатура этого наглого большого соседа! Северяне перестанут лезть в дела Раздола, подсылать сюда своих жрецов, дипломатов, советников и прочих интриганов. Перестанут владеть «Золотой подковой» – Западный союз обещал Беломиру полную власть над торговым путем, вместе со всей мздой и пошлинами. Тогда Раздол ждет золотой век! Своего же короля южане прославят в веках! А что еще нужно государю, кроме благодарности и покорности своего народа? Наконец, люди покорятся ему, прекратят свою болтовню о «дурном короле», о «беглом принце Ариславе» и о «смуте в Раздоле». Власть Беломира утвердится – основательно и беспрекословно.

Неожиданно мечтания короля прервал посетитель. В шатер вошел один из советников Беломира, чернокнижник Флатерий. Сочетание острого ума и сладчайшей льстивости быстро возвысило этого человека при дворе Беломира с простого проповедника до приближенного государя. Флатерий даже был допущен на королевский совет для обсуждения государственных дел – настолько он приглянулся правителю. Не всех черных жрецов король удостаивал такой симпатии. Беломира часто раздражало, что чернокнижники бывают высокомерны и назидательны, норовят без спросу лезть со своими советами. А еще эти их одеяния… Черный капюшон жрецы отказывались снимать даже при дворе! Никогда невозможно было понять людей, чьи лица всегда были в тени мантий. Якобы их вера наказывала полностью держать себя во тьме для накопления магических сил. А там, где нет понимания, нет и полной власти! Только лишь Флатерий был настолько предан Беломиру, что поступался своими правилами и перед государем всегда приспускал капюшон с лица.

Вид у жреца, надо отметить, был жутковатый: бледная кожа, настолько болезненно тонкая, что через нее сеточкой проступали синюшные сосуды. Выцветшие глаза, лысый кривой череп, крючковатый нос, тонкие сухие губы. Но само то, что Флатерий ради служения королю был способен даже на отступление от правил собственной веры, подкупало Беломира.

Жрец приспустил капюшон на пол головы и поклонился государю:

– Приветствую тебя, мой друг! – сонным голосом пробурчал Беломир. – Что привело тебя в этот холодный шатер в такой час?

– Я получил от своих преданных воронов новости… – голос у Флатерия был хриплый и сухой. – Вашему Величеству, без сомнения, стоит их знать.

– Какие новости? О Северном Лесе?

– Нет, государь… О раздольских селениях…

Беломир нахмурился. Всего седмицу назад он отбыл из Солнцеграда. На тот день все в стране было спокойно и ладно. А что вдруг стряслось ныне?

– Говори!

– Мой господин… Мои вороны с разных станов Раздола доносят странные слова. Но, сколько бы дурно вести ни звучали… они одни те же: и с юга, и с севера, и с запада, и с востока… А раз мои птички говорят одно и то же в один голос… Значит, сие должно быть правдой…

– Так что же там каркают твои вороны? – заводился от нетерпения Беломир. И неудобный жесткий стул еще усиливал неприятные чувства.

– Похоже, что раздольский народ, по-прежнему недооценивает своего светлейшего правителя, вас, о мой ониксовый государь… Все говорит о том, что в твоих землях…. начались бунты!

Король резко отбросил кубок с вином и вскочил на ноги.

– Бунты?! В Раздоле? Снова?!

– Да, мой обсидиановый воин! – склонился Флатерий, выражая всей своей позой, как ему тяжело доносить дурные вести. – По всей видимости, твой брат бастард вернулся на родину…

Беломир схватился рукой за большой золотой медальон на груди. Такие родовые украшения с гравюрами в виде крылатых женщин носили все принцы и короли Раздола. Такой же носил и Арислав…

– Я знал, что однажды он вернется по мою душу… – прорычал Беломир. – Но я ныне не боюсь его! И восстаний не боюсь! Уже были бунты в Раздоле, и я подавил их!

– Да, помнится мне, как в то время славное твое войско погоняло бунтарей вместе с нашими черными братьями. Тогда-то и стало ясно, как сильны мы вместе.

– Ни к чему напоминать мне о нашей дружбе и моих долгах. Я и так помню все без остатка. Так сделаем то же самое и теперь! Только как же неудачно, что я увел почти всех солдат к границам… О, наверное, Арислав того и дожидался! Теперь он будет разжигать восстания в пустых незащищенных селениях. Но ничего! Когда я вернусь победителем и привезу в Солнцеград весть о том, что Раздол отныне хозяин «Золотой Подковы». Вот тогда-то народ сам одумается! И вместе с твоими братьями мы быстро заткнем рот тем, кто останется недоволен…

Беломир зашагал по шатру взад-вперед. А Флатерий все не разгибался.

– И что же твои друзья тебе рассказали о восстаниях? Что за дела творятся в моих землях?!

– Даже не знаю, стоит ли такими неприятными вестями расстраивать мудрейшего из королей.

– Говори, говори! – приказал Беломир. – Я хочу все знать.

Жрец приподнял голову, выпрямившись. В его бесцветных глазах мелькнула искорка – огонек светильника отразился в них. Он ответил на вопрос короля, медленно и красноречиво расставляя ударения:

– Мои братья шлют слова, что якобы странное магическое войско обрушилось на их капища. Мол, сама земля рождает из своих недр чудищ, а они обращаются в мечников. Те разносят в прах все стены, обмазанные священной чернотой. Будто вихри с песком и камнями влетают они в обители наших скромных проповедников. Переворачивают все вверх дном. Режут глотки каждому, кто носит черную мантию… Люди же твои, видя сие, не приходят на помощь моим собратьям. О, воистину, мой господин, я страдаю! Ибо нет терпимости в твоих землях к нам, скромным иноверцам. Дикие и упрямые люди населяют твою землю! Ты лишь один здесь воистину мудр, терпим и великодушен! Раздольцы же при виде этих дел падают на колени в испуге и слезах. Думаю потому, что по народу кто-то распространяет ложную молву: якобы сам дух Раздола, сами предки восточинцев восстали на «защиту опороченной чести» южной земли! Воистину гнуснейшая ложь… Многие же утверждают, что видели лично среди сего войска и самого бастарда Арислава. Он даже не стесняется говорить о себе. И все твердит, что «наведет порядок в Раздоле»… Не все видели его, но те, кто между Полтанью и Солнцеградом и дальше… Похоже он перемещается на север, а каменные чудища будто вездесущи – носятся сами по себе по всему Раздолу. Живые солдаты бы так не смогли! Я уверен, что это Арислав привел в твои земли каких-то колдунов. И кто бы мог дать ему целое войско таких вот магов? Скажи, мой ониксовый государь?

– Северный Лес, разумеется… – поморщился Беломир. – Уж наверняка это они хотят ослабить мое правление окончательно…

Флатерий дрогнул краешком рта, а потом воскликнул:

– Но им не удастся, мой господин! Завтра ты объединишься с войском королевы Юмми, и вы вместе сокрушите Южный Свет! Ты станешь хозяином Востока! И тебя прославят и ныне живущие, и грядущие поколения! А вернувшись домой героем, ты легко вытравишь из своих земель сию заразу. Во всех этих новостях меня печалит лишь то, что многие мои братья будут зверски убиты и растерзаны. Но и на то воля Великой Владычицы. Тьма примет их в свои объятья героями – а это великая честь. Если ты, по милости своей, восстановишь наши капища, то Тивильч непременно совершит очередной дружеский жест и пришлет в Раздол новых жрецов.

Беломира будто укачала колыбельная. Флатерий умел разговаривать так, что даже самые дурные вести звучали, как нечто вполне приемлемое. Король выдохнул и снова уселся. Но некоторая степень тревоги все же жгла внутри… О чем? Об Ариславе и восстаниях? О завтрашней битве? Или о странном магическом войске?

– Правильно ли я делаю, что нынче иду на Северный Лес? – вдруг озвучил некоторые сомнения Беломир. – В такое время мне бы стоило отправить свое войско в Солнцеград на подавление бунтов… Не просчитаюсь ли я?

– Нет-нет, мудрейший господин! Ты делаешь все правильно… Что такое мелкий бунт в сравнении с победой над угнетающим тебя соседом? Правда… – жрец замялся. – Судя по новостям, войско Арислава движется именно сюда… В Предлесье.

– Сюда? – снова всполошился король. – Он что, хочет бросить мне вызов… здесь?!

– Никто не знает его планов, мой прекраснейший король… Мы только можем предположить, что да, возможно Арислав жаждет встречи с тобой лицом к лицу.

Стул, в котором сидел государь, опять показался ужасно жестким. Как можно решать такие важные дела, располагаясь на столь чудовищно неудобном седалище?.. А теперь он и вовсе так впился в ягодицы, будто желал сбросить седока прочь.

– Возможно, – продолжал Флатерий, – тебе завтра потребуется больше удачи, чем мы предполагали…

– Ты намекаешь, что нужно провести особый обряд?..

– Да, мой ониксовый господин. Ты же знаешь. Чтобы черпать из тьмы Вселенной бездонный успех, нужно доказывать свою преданность…

– Я не предан Великой Госпоже, Флатерий. Ты ведь знаешь. Я позволяю тебе обряды, позволяю проповедовать на моей земле. Я даже возвысил тебя в свои советники. Но я – не твоя паства. У Раздола своя вера. Проповедуй, сколько хочешь, делай, что считаешь должным. Я же буду при своем.

– Мой государь так прекрасен и чист! И мудрость твоя, как вино – радует и наслаждает. Однако, позволь мне сказать. Знаешь ли ты, что завтра случится солнечное затмение?

– Откуда мне знать, если я не алхимик и не астроном.

– Но оно будет так, мой король. И это знак тебе, Беломир, Сын Ярополка. Что возможно именно завтра грядет главный день в твоей жизни. День, когда ты решишь – быть ли тебе величайшим из всех королей Раздола, или остаться тем, кто ты есть сегодня? Завтра – великий день. День твоего выбора. День, когда лучше бы всю удачу мира взять к себе в союзники…

– Я с десяток лет делал все, чтобы доказать свое величие и право на трон! – недовольно огрызнулся Беломир. – Но мой народ по-прежнему не принимает меня. Одна жертва на твоем алтаре не изменит ничего.

Король поморщился. Он представил себе, чего добивается Флатерий. Великая жертва по тивильческой вере могла принести великую удачу. Но что, или, вернее, кого требуется отдать на алтарь, чтобы напитаться этой магией?.. Нет, не пристало королю Раздола участвовать в таких обрядах… Беломир многим отличался от отца Ярополка. Брезгливостью, честолюбием, некоторой жесткостью. Многие реформы сотворил он в Раздоле за свое правление, многие заветы прошлого намеренно нарушил во славу перемен. Ему хотелось слыть мудрым, современным, открытым… Но было что-то в нем и от отца. Кровь раздольского короля. При всем искушении, при всей уступчивости взглядов это «что-то» стояло, как последний рубеж – дальше не ходи. Беломир не мог, просто не мог предать отца внутри себя.

Он хотел быть дипломатичным, поэтому разрешил черным жрецам проповедовать на своей земле. И даже сделал их неприкосновенными, чтобы одичалый деревенский люд не погнал их прочь. Он хотел и почестей, и абсолютной власти. А потому быстро стал требовать с чернокнижников ответной платы за свое гостеприимство. Пользовался и их воителями, и их деньгами, и их советами. Но одно дело дружить, а другое – породниться. Последний рубеж… Как бы ни были мудры советы Флатерия, до конца Беломир идти не мог.

Одна мысль о странных обрядах, где людям вспарывают живот, приводила короля к тошноте. Иногда Беломир даже задумывался: не слишком ли много он позволил им в своем государстве? Порой короля раздражало то, какой вязкой сетью чернокнижники охватили Раздол. Были даже порывы урезонить их и погнать часть жрецов прочь… Но тут же вспоминалось, что во многом именно они и удерживают его на троне. Не будет в Раздоле черных жрецов – останется ли тогда сам Беломир? Или его растерзают в бунтах и восстаниях?

– Уходи, Флатерий! – насупился король. – Я желаю лечь спать…