Текст книги "Лихолов"

Так стало окончательно ясно, что назревала битва.

– Нужно дать им бой, пока мы не померли на этих сквозняках, – проворчал Лихолов.

– Нужно, Арислав, – кивнул Ратибор. – Только непонятно как… Пока будет готовиться обед, постараемся составить план.

А придумывать особо оказалось нечего. Варианта имелось всего три. Первый – сидеть в укрытии и проедать запасы, да ждать пока изулу со своими всадниками сами окоченеют на этом морозе. Второй – ждать, пока враг сам пожалует в пещеру. А это было весьма вероятно. Тивильчецы не настолько глупы, чтобы просто тихо умереть. Они наверняка скоро поймут, что им либо улетать прочь ни с чем, либо постараться захватить кого-то из отряда в плен. Унести на свой корабль, а там выпытать цели странного похода. И имелся третий вариант – опередить врага и напасть первыми.

– Пока мы будем рассусоливать, они сами пожалуют к нам! – предположил Лихолов. – Это мы тут, в тепле да с тарелками супа в руках. Можем медлить и рассуждать. А им, небось, там холодно и тошно. Ждите скоро гостей.

Глава 3. Хранительница равновесия

«Мы знаем, где правильный путь. Но идти по нему – по силе лишь смелым».

Из летописи Светобора ученика Велимудра.

Странное дело. Как иногда люди, обычно очень внимательные, не замечают очевидных происшествий у себя под носом. Такое происходит, если человек очень сосредоточен на одной проблеме. Тогда-то все остальное расплывается, как туман. Так вот, никто толком и не заметил всех особенностей облюбованной пещеры… И даже не учуял присутствия.

То ли вся земля здесь так вибрировала дикостью, силой жизни и от того чутье Мириноса притупилось, то ли жрец все свое внимание направил на преследователей, то ли усталость сделала свое дело… Но никто, даже мудрейший, не приметил старуху Сохви. Эта была бабка самых дремучих лет, каких только человеческий разум мог представить. Тихо наблюдала она за пришлыми чужаками… А может, старуха и сама обладала такой же магией, что могла сливаться с серыми валунами без признаков жизни, обращаться в ничто – дивны были способности аскетов севера.

Сохви жила в горах Эракойа (в переводе с заполярского «горы отшельников») уже давно. Так давно, что все пролетающие годы казались ей одним большим долгим днем. Это была отшельница. Аскетка, уединившаяся от мирской суеты в диких суровых горах. Она смиренно творила здесь свою службу: удерживала равновесие Севера, хранила память веков и оберегала покой духов предков своими молитвами и аскезами. Чтобы Заполярье существовало в мире с былью, небылью и дикой силой снегов… Чтобы равноправие жизни и смерти дарило заполярцам процветание и благодать. Не могло быть более почетной и более сложной миссии.

Так делали многие до нее. Так сделают и многие после. Если, конечно, вера в Светлые Столпы Мироздания не иссякнет в Заполярье. А покуда на благословенном диком Севере еще есть люди, живущие ради приумножения света в душе, тут всегда будут такие вот отшельники. Отсюда и название приклеилось к суровым серым скалам. На старинной лучезарской карте, которую нес с собой Ратибор, просто были нарисованы в этом месте какие-то черные пятна и подписано «Эракойа». Без объяснений и перевода. Видать, некий давний путешественник взял да и записал название загадочных гор на слух, и толком не разобрал смысла. Потому-то странники и ведать не ведали, что оказались в священном месте. В том, где веками смиряли плоть и обогащали душу величайшие из заполярцев.

Может быть, и не случайно попал отряд именно сюда. Морщинистая сгорбленная Сохви не знала ничего о «Матери Судьбе». Зато она верила в Ракаштаятар: ту Предвечную и Пречистую Повелительницу, что рассыпала когда-то по ледяному морю жизни островки света. Намеренно. Так, чтобы возлюбленные ее дети, люди, однажды смогли выбраться из мирской суеты и вернуться домой, в обитель любви, к Ракаштаятар.

За свою жизнь Сохви много раз видела, как разные души, делая очередной прыжок с островка на островок, соскальзывали и тонули в холоде, забывали о смысле своей жизни, о Повелительнице, о зове сердца и жили в заботах и суете. Видела еще тех, кто подолгу стоял на одном островке, никак не двигаясь дальше. И они постепенно замерзали, коченели до самого сердца. Но видела так же и тех, кто выбирался, вставал и шел дальше. Но вот чужаков с Большой Земли Сохви не встречала еще никогда. Поэтому, почувствовав их приближение, старуха была заинтересована и взволнована.

Довольно быстро аскетка поняла, что чужаков много, и они очень разные. Одну группу она ощутила, как людей непростых, отличных от заполярцев, но все же чем-то родственных. Они несли с собой надежду, страх и… кровь. Целые фьерды жертвенной крови уже витали над их головами, ожидая повода пролиться… Ужас шел за ними по пятам… Увидев это, Сохви почувствовала, как заслезились ее глаза и сжалось сердце.

Вторая же группа отличалась явственно. Как дым похож на туман лишь формой, но суть его совсем иная. Эти несли с собой страсть, алчность и безжалостность. И тоже кровь. Но другую. Желаемую, насильственную кровь… Мерзко захолодели ладони у Сохви от увиденного и сморщилось лицо. Еще немного сосредоточившись, старуха почуяла, что и между ними самими (первыми и вторыми) есть противоборство. Одни преследовали других, явно не дружественно.

Что нужно было этим людям на Белой Земле? С какой такой надеждой шла вперед первая группа? И зачем их преследовали вторые? Как и все мудрые старики, бабушка Сохви чувствовала на себе ответственность за родную землю, поэтому вознамерилась разобраться с пришлыми людьми. Она обратилась к старому другу – заполярному ветру. И уговорила его дуть с такой силой, чтобы аж с ног сбивал. Вокруг на долгие часы ходу больше не было иных укрытий от урагана, кроме скал Эракойа. У чужаков не оставалось иного выбора, как спрятаться от ветра в этих горах.

Сохви уже ждала их в темном закоулке пещеры. Аскетка, привыкшая сидеть в своих молитвах днями напролет, легко могла затаиться и не издавать ни шороха. Только вот когда измученные странники ввалились в пещеру, едва ли не умирая от усталости, старухе стало их жаль. Хранительница Равновесия почуяла светлые сердца и что-то дрогнуло внутри. «Не замерзли бы, молодчики…», – подумалось ей.

Сохви слегка взмахнула рукой и отдала немного своей силы, в два удара сердца, одному из мужчин. Тогда-то Ратибору хватило, наконец, воли очнуться, развести костерок и собрать вокруг остальных. «Сердце белого медведя, несгибаемое и смелое, бьется в этом мужчине, – улыбнулась молча Сохви. – И одной горсточки силы хватило ему, чтобы спасти всех… не зря помогла парню, не зря!»

Долго сидела старуха в темном закоулке за большими валунами. И всматривалась. Речи пришлых людей на незнакомом языке были ей непонятны. Зато она чувствовала настроения и намерения. Сохви и так уловила их, еще издали. А теперь, на расстоянии нескольких шагов, уже и все мысли пришельцев летели к ней и послушно раскрывались. Достаточно быстро Хранительница Равновесия поняла многое. Например, что этот отряд хотел пробраться к королю Аапи и просить его о помощи. Разглядела бабушка и тревоги чужаков о грядущей страшной войне на Большой Земле. И еще стало ясно, что своих преследователей эти мужи ни в коем случае не могли привести в Ледяной Дворец Япалатци.

И в последнем Сохви почувствовала свое согласие с пришлыми людьми. Вот уж правда. Оттуда, с верхнего яруса скал, где сейчас притаилась вторая группа, доносился такой смрад. Воздух там ежился от запаха невинных жертв и разнузданных страстей. Отшельница это ощущала очень явственно… Старухе тоже нипочем не хотелось, чтобы этакая мерзость добралась до Япалатци. Но и помогать чужим странным людям она не спешила. Кто знает, может, лучше придушить в себе жалость да позволить этим десятерым добрым мужам погибнуть в холоде и снегах? Зато оградить Заполярье от опасных гостей?

В душе у старухи шла борьба. Она ощущала, что между пришлыми вот-вот разгорится драка насмерть. Стоило ли ей вмешиваться? Должна ли она помочь светлым душам в этой схватке? Или лучше позволить здесь всем чужакам просто погибнуть? Пока странники спорили у себя в шатре, придумывали план действий, Сохви рассуждала и не находила ответа…

«О, всемилостивая Ракаштаятар, – взмолилась Сохви. – Пошли же мне знак… Как быть с сими чужаками? Отзовись, подскажи! Хоть порывом ветра, хоть искрой света…».

И вдруг Сохви увидела, что один из мужчин покинул шатер после жаркого спора. Это был тот самый, с сердцем белого медведя, который разжег костер. Раздраженный и расстроенный, он не хотел показывать другим своих чувств, поэтому отошел вглубь пещеры. Встал близко к тем валунам, за которыми пряталась Сохви. Старуха прислушалась. И удивилась так, что аж вздрогнула. Этот человек сейчас молился Повелительнице Света… Пусть Ратибор называл Ракаштаятар как-то иначе, на свой лад. Неважно. Но он обращался к ней. Взывал ее о заступничестве. Что-то говорил о последнем лучике надежды на всей Большой Земле… «Так эти чужаки нам братья по вере…», – наконец, распознала Сохви. Она мысленно прошлась мимо каждого из десятерых и прислушалась. Да! И этот, и третий и шестой – изумлялась аскетка все больше и больше так, что странное чувство родственной связи все явственнее разливалось по ее сердцу. Пока она не добралась до последнего…

Один из мужей ее испугал. Этот был иным. Чужим. Странным образом он служил свету, но не следовал за Повелительницей… В той заскорузлой, раненой душе шла какая-то малопонятная борьба. Как если встряхнуть в солнечный день пыльные половицы, полетят грязные песчинки, затмят лучи света, спутают все меж собою. Так Сохви увидела душу Лихолова и смутилась. Если до этого старуха уже почти готова была помочь пришельцам, то теперь остановилась. Вот такого человека совсем не хотелось пропускать в Заполярье… Мало ли какую скверну он принесет с собою? Вот, если бы и этот чужестранец тоже подал какой-то родственный знак… Мольба к высшим силам, к свету – хоть что-то родственное. Тогда у Сохви не осталось бы никаких сомнений, что Повелительница намеренно послала ей этих людей – за помощью. Но так… Отшельница решила понаблюдать за гостями еще немного.

Обстановка явно накалялась. Чужаки на верхнем ярусе все больше волновались. Странники внизу готовились к бою. Они разобрали свою палатку и закидали все ценные вещи за валуны, чтобы в пылу бойни случайно не лишиться крова и припасов еды. А дальше принялись рыскать по пещере, выискивая для каждого бойца укромное место. Так, чтобы удобно было стрелять из лука и сразу же прятаться во тьму. До дальних валунов, за которыми пряталась Сохви, слава Ракаштаятар, никто не добрался.

В пещере царили суета и смесь страха с отвагой. Пока вдруг все это не прервалось. Воздух завибрировал. Что-то мерзкое разлилось по нему. Тоска, страх, боль и еще полчище странных чувств рвались внутрь. Сохви понимала – это смердит от тех, вторых чужаков. Как иногда самого зверя не видно, но уже чувствуется его запах. Так было и сейчас…

– Идут! – закричал Миринос. – Чую, чую, летят сюда.

– В укрытия! – гаркнул Ратибор. – Стрелы в луки!

Воины мигом разбежались по своим боевым позициям. Стрел у странников было с собой не так уж много. Сколько можно унести на себе, когда ты и так тащишь тяжеленную поклажу?..

Визги изулу стали слышны еще когда последний кметь нырял за камень. А потом в пещере загромыхало и стало белым бело. Сохви вздрогнула. Такого она еще никогда не видала… Море света шарахнуло по темным камням, сопровождаясь грохотом и треском, и в следующее же мгновение все рассеялось, оставляя за собой шлейф слепоты. Вскоре стало понятно, что от произошедшего пространство у входа в пещеру перетряхнулось, будто кто-то громадными руками разбросал все камни в стороны.

Но возможности разглядывать их сейчас не было, потому что уродливая черная тень с визгом бешеной птицы ворвалась внутрь. Невиданное существо внушало такой ужас, что Сохви померещилось, как каменные своды задрожали. Тень металась по пещере. Визжала, выискивала противников, плевалась сгустками смертоносного света так, что с потолка стали падать сорвавшиеся осколки горной породы. Послышался чей-то сдавленный возглас: обломок камня угодил на одного из бойцов. Сохви с болезненным жжением в сердце наблюдала, как из этого человека улетучивалась жизнь… Воинов осталось девять…

Но кто-то уже принялся обстреливать изулу из луков. С разных сторон полетели в наездника губительные древки. И почти все – мимо цели… А та, единственная стрела, что попала в грудь, тут же отскочила, угодив в кольчугу.

«Клэтва! – выругался про себя Лихолов. – В голову надо стрелять, в голову!».

Натянул свою тетиву и пульнул в наездника. Но разве можно было попасть в хаотично мечущуюся цель?! Его стрела тоже угодила чуть-чуть мимо – в двух ладонях от шеи, в защитное железо….

Обстрел оказался тщетным. Но зато многие из воинов выдали себя. Наездник что-то гаркнул, и в тот же миг беспощадная изулу снова шарахнула смертоносным ударом. Теперь уже прицельно. Сохви почувствовала, как чья-то молодая горячая плоть обратилась в пепел. У старухи все сжалось в животе. Она еще никогда не видела таких смертоносных тварей…

Время замедлилось. Аскетка почувствовала, что эта жуткая битва пробуждает то, что должно спать. Гармония были и небыли, правды и неправды, любви и справедливости – все это сейчас вдруг всколыхнулось и возроптало. Духи предков, чей покой Сохви положено было бережно охранять, принялись тревожиться и просыпаться. Неистово дрожало все Заполярье. Сохви ощутила себя малой льдинкой в разбушевавшемся морском шторме. Равновесие нарушилось.

Хранительница редко слышала голоса духов. Только когда те переходили из были в небыль, и иногда во время рождения нового короля. А тут вдруг сотни голосов завыли и зароптали. Один из них явственно обратился к Сохви. Сонный протяжный звук достиг сознания старухи:

– Где хранительница беспечная нашей земли?.. Не уберегла отчего равновесия и сна на покой отошедших?

– Чужаки! Чужаки, – виновато зашептала себе под нос Сохви. – Вторглись без спросу. А теперь порочат землю битвою.

– Светлые души к нам в небыль с криками ворвались… Преждевременно канувшие тревожат они наши сны… Не заступаешься почему ты за сынов света, за братьев твоих?

– Так не все, не все они – сыны света… – принялась оправдываться Сохви… – Разве стоит мне пускать в нашу землю чуждых сердцем?

– Не стоит пускать… Но так ли чужды?

– Ежели все они наши братья, то заступлюсь.

– И мы… Заступимся и мы всею силой небыли… за света сынов неправедно гибнущих!… Смотри, хранительница… Смотри пристально. И мы твоими глазами посмотрим…

Сохви снова обратила взор на Лихолова. Про всех остальных у нее не было сомнений… Но этот…

……………………………….

А Лихолов же чуял, что их план боя погорел… Он рассчитывал, что изулу не смогут свободно летать внутри пещеры и станут легкой мишенью. Не тут-то было! Хуже того, внутрь ворвалась только одна тварь, другие две спокойно ждали на улице. И даже одна эта мразь уже нанесла столько урону, что пока и не сосчитать… Так она в одиночку тут всех перебьет. Оставит одного последнего для расспросов, а остальных – в чернь…

Изулу ненадолго зависла на месте, и ее всадник прорычал:

– Отдайте нам одного из ваших! И дальше идите, куда хотите! Одна жизнь против десятерых!

Вот уж нет! – тихо рыкнул Ратибор. – Еще не хватало отдать вам в руки живой язык, который расскажет и о Заполярцах, и о принцессе-драконихе… Лучше всем тут сдохнуть.

Тем временем настала пора воплощать второй этап плана. Раз не получалось поразить врага стрелами, в бой пошла магия. Миринос бесстрашно вылез из укрытия, встал на возвышение и метнул в наездника огненный шар. Желтое безжалостное пламя тут же охватило всадника. Он заорал и его изулу испуганно рвануло прочь наружу. На одного врага меньше! Кто-то даже победно воскликнул.

Но Миринос не успел долго ликовать. В тот же миг с улицы в него шарахнула молния другой твари. Белый жрец в миг просто исчез. Так и рассеялся с улыбкой на устах… Воинов осталось семеро…

Славагор, одуревший от потери одноплеменника, с рыком выскочил из укрытия выпустил вперед стрелу. Ловкое лучезарское древко угодило в цель. Один из недругов тут же упал навзничь. Зато один оставшийся успел понять, откуда вылетела стрела.

Лихолов сам не понимал, как он сделал все так быстро. Он не думал. Это был инстинкт опытного воина. Еще не зная, будет ли атака Славагора успешной, он уже понял всю опасность такой вылазки, и мигом выскочил за ним следом. Рванул юнца за шкирку да увлек подальше. И верно. Спустя всего пару ударов сердца смертоносная молния уже зажглась. Славагор не успел отбежать достаточно далеко, но и не попал под самую опасность. Его просто отбросило в сторону. Сильный удар головой о камни оглушил принца. Славагор лежал бездвижно, с кровавым подтеком на лбу. И никто не мог сейчас ручаться, что лучезарец жив. Мало того, молния, направленная в него, попала в других бойцов, сидевших чуть дальше. Их никто не отволок за шкирку. Они даже не успели ничего понять.

Сохви только в очередной раз ощутила, как еще две души потеряли свои тела… Итак оставалось от десятерых пятеро, и один на границе миров…

– Нас тут просто всех перебьют! – зарычал Лихолов Ратибору, сидевшему рядом с ним. – Отдай ему кого-то одного! Так оставшиеся доберутся до цели!

– Как ты не понимаешь, – рявкнул в ответ принц. – Как только они выпытают из бедолаги цель нашего похода, тут же перебьют всех оставшихся! Эта та же смерть, только мучительнее!

– Но мы не справляемся с ними! Клэтва, принц! Продолжение боя – самоубийство!

– Тогда молись, Лихолов! – фыркнул ему Ратибор. – Если хочешь вернуться назад, если хочешь жениться на моей сестре. Молись о чуде, мой неверующий спутник!

Арислав оскалился и сжал кулаки. Но ругаться с принцем сейчас было глупо. Им действительно нужно было чудо… А бывает ли оно на свете?

Лихолов вдруг вспомнил, ради чего он отправился в путь. Золотые волосы, мятущиеся на ветру. Красивые дерзкие глаза Златовласки, лежащей в его руках в Ньервинвуде. Нежные горячие руки принцессы, упавшей с ним на мокрую палубу корабля… Когда не к кому возвращаться – умирать не страшно. Но когда счастье на кону… Многим можно поступиться. Даже собственной гордостью.

Арислав уронил лицо в ладони. Вдох – выдох. Снаружи бой. И внутри не лучше. «Мать Судьба, если ты все же есть в этом проклятом мире… – тихим шепотом выдавил из себя Лихолов. – Если ты есть… Помоги!».

Лихолову казалось, что у него содрали кожу. Будто бы все, чем он оброс за прошедшие года, вся его жизнь сгорела сейчас. А миру выставили абсолютно голую беззащитную душу.

Ничего не произошло…

Но капелька надежды забилась в сердце Странника неверным огоньком.

Он оторвал руки от лица. Задрал голову вверх, сам не зная, почему, словно Судьба жила там, на потолке. И повторил свою просьбу. Только на этот раз, вкладывая в слова жар, все пламя своей мечты. Будто надеясь этим огнем поджечь мироздание, так, что даже сам не заметил, как слезы рванули из глаз:

– Мать Судьба! Помоги! Помоги нам! И тогда я буду служить тебе!

………………………………………………………………………

Сохви видела на своем веку разные души. Чистых младенцев, еще не сотворивших дурного. Их красота была подобна рассвету. Чистых стариков, приложивших к своей душе много трудов. Их красота напоминала закат. Но ничто, ничто не трогало ее так, как слезы вернувшихся. Тех, кто еще вчера стоял к Повелительнице спиной, или даже бежал прочь, а сегодня обернулся и обрел ее в сердце. Слеза такого человека была прекраснее любой драгоценности… Она тут же воплощалась в прекрасный новый алмаз на короне Ракаштаятар. От такого дара Повелительница Света плакала сама. Слезами счастья. Сохви утерла нос. Увидеть подобное – это честь… Воистину, слеза вернувшегося красива, как северное сияние. Сохви тихо прошептала:

– Да… Заступимся за них!

И духи воинственно взвыли в ответ, заставляя землю дрожать.

…………………………………………….

Лихолов сразу и не разобрал происходящего. Воздух в безлюдном центре пещеры закрутился ураганом, поднимая пыль и камни, а откуда-то из глубины тьмы шагала все ближе к выходу странная незнакомка. Откуда она здесь взялась?

Старая дряхлая бабка с хилой седой косой. В драной шубе. Худая и хромая. Но глаза… Глаза пылали таким огнем, что смотреть на нее было и страшно, и завораживающе одновременно… У всех воинов, кто видел это, побежали мурашки по спине. Старуха держала правую руку выставленной вперед. Так, что сразу стало понятно: это именно она взбудоражила воздух в пещере. А еще… Из-за ее спины вылетали вперед дивные белые блики, будто чайки. Только не с птичьими криками, а с угрожающим воем.

Изулу принялись пускать в незнакомку свои молнии, но ничто не могло пройти сквозь магический ураган. Зато белые существа принялись рвать изулу в клочья.

Не успел Лихолов поверить своим глазам, как и до его слуха донеслось неожиданное. Хилая на вид бабка вдруг прорычала громким, властным голосом. Будто бы и не человек это говорил, а сама Вселенная. Вся пещера зарокотала ей эхом. Никто толком не понял ее наречия, но слова звучали как страшное проклятие:

– Пасстапоисмаастани! Поиступохьесеста!

Зато сама Сохви знала, что она произнесла. Слова, после которых все негодование севера лавиной обрушилось на головы врагов:

– Вон с моей земли! Прочь с Севера!

Ураган с камнями смел с места тивильчицев. Мечущиеся белые существа пронзали лиходеев вновь и вновь, будто стрелы. Неистово, беспощадно. До тех пор, пока тела тивильчицев не рассыпались на мелкие кусочки и, подхваченные ветром, тут же не разлетелись прочь. Вот какая сила может жить в тех землях, где чтут предков, а предки опекают молодых, и связь эта столь нетленна, что сама смерть не в силах ее разорвать.

Потом все постепенно стихло. Белые блики умчались куда-то за спину старухи и исчезли. Ветер угомонился. Вообще вся природа умиротворилась, даже снаружи. Мир обрел равновесие. Незнакомка стояла посредине пещеры и смотрела в сторону Ратибора.

Принц первым выглянул из укрытия. Он медленно вышел к старухе. И остальные трое выживших выстроились за его спиной. Как бы ни хотелось им разглядеть свою спасительницу, но все сразу же опустили перед ней взоры. Смотреть незнакомке в глаза было просто невозможно, потому что это были вовсе не глаза, а два колодца, на дне которых пульсировала вечность.

Ратибор низко поклонился спасительнице.

– Благодарим тебя, незнакомка! – сказал Ратибор на всеобщем языке.

Но Сохви не владела этим наречием. Так же, как и странники не владели заполярским. Зато аскетка умела говорить так, чтобы смысл ее слов проникал в самое сердце. Знание разных языков становилось совсем ненужным. Она произнесла что-то непонятное для ушей своим раскатистым многоголосым говором. Лихолов подумал, что так не разговаривают ни живые, ни мертвые… Но каким-то неведомым образом все четверо странников отчетливо разобрали смысл:

– Меня зовут Сохви. Я – Хранительница Равновесия Севера, – старуха сделала паузу, позволяя чужакам хорошо понять ее. А потом продолжила: – Упокойте ваших погибших. Соберите вещи. Я провожу вас к королю Аапи.