Текст книги "Лихолов"

Призраки метались и издавали такие скрипы – будто кто-то царапает когтем по стеклу. От каждого этого звука холодок пробирал до самого желудка. Но некоторые духи будто пытались кричать. Только выходило это отвратно, словно карканье, как это делают умирающие вороны – скрипуче, протяжно, громко. Очень, очень громко. Это разрывало душу, гнало сердце в горло. Но Лихолову нельзя было подавать виду, он ведь притворялся спящим.

И еще стоял гул, как в пчелином улье. Казалось, что кто-то где-то скрипит зубами – бессильный, голодный, мстительный. А тени разъярялись все больше, они кружили над кораблем. И в какой-то миг одна из них упала штопором на одного из дружинников. Видимо, выбрала его жертвой. Белая, прозрачная, бесформенная – злобная тварь занырнула в тело несчастного витязя. Но почти сразу выскочила из него, взмыла в небо с остервенелым карканьем. Неудача вышла! Ее возмущенный крик разорвал воздух. Услышь такое с закрытыми глазами и покажется, что кто-то разом подстрелил сотню ворон. Видимо, не сумела тварь ничего добиться от полуживого-полумертвого человека. От того пришла в бешенство. Другие духи также издали зловещий крик и будто все разом обрушились на пассажиров корабля. Лихолов видел, как в каждое тело залетала то одна нечисть, то другая, и тут же вырывалась обратно с яростью неудавшейся охоты.

Но в какой-то миг все это прервалось: Арислав обнаружил себя в красивом саду, сидящим на каменной беседке. Воздух томился от аромата цветущих яблонь. И звук… Этот звук он узнал бы с закрытыми очами. Стоило только чуть повернуться вправо, как… да. Там сидела на бортике нежно журчащего фонтана она – Алтынка. Нежная лучезарная дева. Она мурлыкала под нос свою любимую песню. Дом. Это был Дом. Сад Мраморного Дворца, где Арислав провел свои самые счастливые годы, юным принцем бегая за красавицей-танцовщицей. Здесь было так тепло, так солнечно, как нигде во всем мире. Бывает в жизни так хорошо, что по груди бегут мурашки, а в глазах встают слезы!

– Иди, – раздался из-за спины чей-то убаюкивающий шепот. – Иди к ней! Задержись тут ненадолго. Где еще тебе будет так хорошо? Вернись в самое счастливое время!

Арислав бы и хотел встать и двинуться. Но вдруг вспомнил, в какую цену встанет ему жизнь в Мраморном Дворце. Стать убийцей своего брата? Занять трон и взять на себя бремя правления Раздолом? Стоит ли оно того? Нет… Не имеет мир такой цены, за которую Лихолов вернется домой…

Стоило лишь мелькнуть этой мысли в голове, как вся красивая картинка треснула и осыпалась. Сознание бросило обратно в холод морской бухты, в звуки скрежещущих духов. А из сердца будто вылетело прочь что-то скользкое, холодное, как змея или червь. Странник открыл глаза и увидел, как из его нутра вырвалась прочь белая визжащая тварь.

Меж тем слышались человеческие шепоты. Это недалеко от него бредила Златовласка. Тут-то Лихолову стало страсть как интересно! Он напрягся, чтобы отличить ее речь от шуршания и визга духов.

– Я не спасу Восток, я знаю, что не спасу! – сбивчиво, сквозь всхлипывания, шептала в бреду принцесса. – Не идти мне туда, неправда и ложь!

Так вот оно что. Докопались твари до ее самого главного желания – спасти родную землю. Но откуда же она так четко знает, что у нее ничего не выйдет? И никаких больше желаний не нашли? Тьфу ты! Неужели, эта правдолюбивая упрямица не мечтает о страстной любви? Не жаждет гору платьев и жемчугов? Ни славы, ни почета не ищет? Ужели единственный ее порок – гордость, которая и состояться не сможет без выполненной миссии? Ну, где же грязненькие желания? Где порок? Клэтва!!! Скучная баба! Все только о долге грезит, что ли? Послышался мучительный выдох. Видать, оставили и ее в покое.

Вдруг снова все исчезло, словно и не бывало. Лихолов проснулся в уютной теплой постели. Пахло женщинами. Он обернулся: по каждую руку от него спали девицы-красавицы. Мужчина ленно приподнялся и потер лицо. Ух, чернь в печь, ну и приснится же дурь всякая про какие-то там странствия. Хорошо, что теперь-то он наяву… У себя. В огромном богатом доме. Арислав откуда-то знал точно: внизу в подвале стоят бочки ароматного вина, а под кроватью припрятан сундук с горой золотых монет – и это лишь малая часть всего злата в доме. Обнаженные женщины, лежащие с ним в кроватях, далеко не единственные посетительницы этой спальни. Жизнь – мед.

– Иди, – раздался откуда-то из-за спины чужой шепот. – Прогуляйся по своему дому. Отведай вкуса богатства и почета. Там, в соседней комнате, тебя дожидаются еще две красавицы. Умелицы пуще этих! Загляни хоть одним глазком.

– Скукотища! – вдруг услышал Арислав собственный голос. – Чего я тут не видел и не пользовал? Знаю я вкус женщины. Ведаю я приятную тяжесть полного кошеля. Да только тошно мне от такой жизни! Нету в ней истинной радости…

И снова вся картинка вдруг пошла трещинами и развалилась. Опять вынырнул Лихолов в холод и запах моря, в гогот разъяренных духов. Его во второй раз будто вырвало какой-то мерзостью – очередная тварь не справилась и помчалась прочь. Странник насторожил слух. Не терзает ли кто Златовласку? Но с ее стороны доносилось только тихое сдавленное хлюпанье. Плачет девчонка. Значит, не смогли, падлы, больше ей ничего предложить? Нет у принцессы иных желаний? Нет о муже-красавце развратных помыслов? Нет о власти королевы Северного Леса? И свободы нахлебалась уже вдоволь, и на врагов насмотрелась…

От чего-то комок в горле подступил и у самого Лихолова… Каково это – жить на свете без желаний? Без надежды? В пустоте… Знает лишь тот, кто так живет. А другим лучше и не спрашивать… Выходит, они со Златовлаской чем-то похожи? Только она понаивнее еще немного, молодая ведь. Или вся эта правдолюбивость действительно от душевной чистоты? От непорочности, в которую Лихолову так сложно было поверить?! Молодая и красивая, что внешне, что внутренне, что на звук, что на взгляд, а какова небось на вкус? Ух, смотреть не насмотреться… Да неужели бывают на свете такие женщины?.. Страшно верить в подобное. Ведь больно потом будет разочароваться.

В то время напасть белых призраков начала рассеиваться. Больше никому не хотелось пытать проезжих странников. Одни были почти мертвы – не пробиться. Другие в сознании, да только не многим лучше камней. Корабль медленно продвигался все дальше и дальше. Уже изредка какая белая тень подлетала, безнадежно крутилась рядом. То скрежетала будто зубами, то свистела, то выла, а потом с протяжным карканьем уносилась прочь. Гул рассеивался. Корабль перестало так сильно качать – значит, судно покинуло море и вошло в реку Лукаву. Лихолов тихонько вытащил из сапога лезвие и принялся резать свои веревки. А потом резанул и путы Златовласки, на что она вздрогнула от неожиданности. Ну, а что? Зачем красоту-то такую томить веревками, пусть уж сидит спокойно, все равно ее никто не смог побороть… И в тот миг вдруг что-то произошло.

Мир снова перевернулся. Вместо тусклого полудня наступил вечер. Лихолов шел в свою спальню. Резная дверь. Он открыл и увидел, что в комнате стоит у окна девица с дивными золотыми волосами. Странник замер, чувствуя, как горячая дрожь разливается по его телу. Девушка медленно повернулась. Он узнал ее правильное красивое лицо еще с пол-оборота. Тот самый взгляд со смесью дерзости и нежности… То самое обаяние чистоты. Грациозность настоящей женщины. Что-то защипало! Ох, как сильно так сильно защипало в груди! Как если бы на свежую рану вдруг вылили вино…

– Иди, – зашептала голос сзади. – Иди к НЕЙ! Она твоя.

Лихолов ничего не делал, но ноги сами понесли его вперед. Златовласка смотрела ему в глаза с нежной улыбкой. Не мелькало ни тени сомнений – это будет лучший вечер в жизни. Больше не было ничего. Только это расстояние в три-четыре шага, которое, он знал, нужно преодолеть любой ценой! Дотянись, дотронься – и оно твое! И она твоя! Жизни ДО и ПОСЛЕ просто не существовало – стерлась. Счастье настоящее и жаркое, сладкое до сбившегося пульса, стало вдруг так близко. Только идти что-то мешало. Он не видел толком, а чувствовал, как кто-то попытался удержать его тело. Но жажда двигаться вперед, туда, к самому желанному на свете (вот неожиданность!) была велика. А еще – окрыляющее ощущение, что чьи-то неведомые силы помогают. Вырвался. Первый шаг удался. Золотоволосая мечта раскинула руки навстречу. Ох, как сладко будет схватить это чистое, никем не опороченное тело в свои объятия! Еще миг – и коснусь! И завладею, да никогда уже потом не отпущу! Но кто-то невидимый сзади опять ухватил за плечо. Клэтва! Что за чернь! Лихолов оттолкнул, не глядя на препятствие. Только вдруг Златовласки стало две… Одна по-прежнему стояла впереди и ждала. А вторая каким-то образом очутилась за спиной и кричала ему сквозь глухоту пространства:

– Стой, Лихолов! Стой! Я приказываю тебе стоять!

Странник замешкался. Но хватило одного взгляда вперед, на ту, первую Златовласку, чтобы снова решительно сделать еще шаг. Она была уже так близко, он почти дотягивался рукой. Но неожиданно остановился, потому что ощутил невыносимое жжение на коже. Что это было? Хотелось отмахнуться и сделать последний рывок! Невыносимая боль все разрасталась. Как вдруг Лихолов понял: он горит!!! А голос той принцессы, что за спиной, звучал все отчетливее:

– Стоять! Лучше я сожгу тебя, чем отдам! Очнись же, Лихолов! Проснись!!! – Последние слова уже звучали истерически.

Мир затрепыхался. Жар жег плечи. Лихолов понял: что-то не то… Какая-то чушь, наваждение…

«Это все неправда, – вдруг осенило Странника. – Это сон». И тогда Златовласка, стоявшая впереди, вдруг обратилась в ужасное чудовище и закаркала. Да, наваждение не удалось. Сознание Лихолова снова вывалилось в настоящий мир. В холод, шум воды, запах дегтя от корабля, крики белых теней. Мужчина обнаружил себя стоящим на самом краю корабля, буквально в шаге от края. Мерзкая холодная тварь вырвалась из него в небо с оглушающим ревом – ей чудом не удалось сцапать свою жертву. Сзади его из последних сил держала Златовласка, принцесса жгла ему куртку, чтобы помочь очнуться. Она и была тем самым «чудом», что победило нежить. Один из моряков, видимо, пытался ухватить Лихолова, но тут же был отброшен подальше и теперь потирал ушибленный затылок. Стоило Лихолову обмякнуть, как девушка тут же дернула его назад, и они оба повалились на палубу. Медальон в виде сокола громыхнул о доски под рубашкой. Тогда же корабль окончательно покинул проклятую бухту – все страсти остались позади.

Принцесса и Лихолов лежали на мокрых досках и пытались отдышаться. Она сердилась и рычала. А он испытывал такую бурую всех чувств разом, что мог только молчать. Беззвучно смотрел на свою спасительницу, рухнувшую рядом. Как же она красива, как лебедушка! И почти в его объятиях, путь и случайно. Этот миг случайной близости с ней Странник запомнит надолго, и много раз еще будет доставать из глубин памяти – как амулет.

– Почему ты не выпил зелье?! – возмущенно отчитала Странника принцесса. – Ты чуть не погиб!

Лихолов не мог говорить. Дыхание сбилось, сердце ныло и предательски дрожало. Волна мыслей накрыла с головой. Тварям все-таки удалось найти, чем его зацепить! Достали из самой глубины сердца то, чего человек еще и сам не успел толком понять. Значит, он еще жив! Жив душой! Есть, о чем мечтать, ради чего идти вперед! Это все Златовласка! Это она, дерзкая девчонка, несносная правдолюбка! Она, соловей и дракон в одном девичьем теле, она оживила Лихолова! Вдохнула пламя в его черствое сердце! Только вот беда, желание-то недосягаемо… Плакать или радоваться? Клэтва!!! Что теперь делать? Металась душа Лихолова, как песчинка на ветру. Он отвернулся носом в мокрые корабельные доски и зажмурил глаза. Невозможное, безнадежное, обреченное на безответность чувство прорвало все затворы. Как безжалостная волна наполняет потонувший корабль. Мучительная, безнадежная то ли страсть, то ли нежность поселилось внутри. Будто в пустой промерзший дом наконец пришла хозяйка, разожгла костер в печи.

С трудом обретя спокойный голос, Лихолов ответил:

– Я не выпил свою чару, принцесса, потому что ТЫ не выпила свою. А ведь я дал слово Ратибору, что буду защищать тебя, что доведу до Сребриграда.

Златовласка сдвинула брови.

– Я не выпила зелье, – тихо сказала она, – потому что боялась потерять власть над своим драконом. Могло выйти так, что мое сознание бы намертво уснуло. А вот для чудовища внутри меня одной чарки было бы мало… Что тогда случилось бы с вами со всеми?..

– С чего ты взяла? Почему не испросила ни у кого совета? Не предупредила?

Принцесса перевернулась в боку на спину.

– Я не хотела, чтобы кто-то из вас снова рисковал из-за меня… Думала сделать все украдкой. Так, чтобы все уснули и спокойно проплыли бухту. А я бы уж как-нибудь справилась… Да и потом, была мне к сему подсказка… Там, на лысом острове, ко мне явился-таки загадочный дед. Помнишь, про которого матросы рассказывали? Мы беседовали с ним ночью. А поутру солдаты утверждали, что никто не приходил…

– Так что же? Это тот самый чародей надоумил тебя проплыть бухту неспящей?

– Да, именно так он и посоветовал сделать.

Лихолов взял паузу. Что-то перебирал в голове, сопоставлял очередные кусочки головоломки. А потом спросил тихим шепотом языке:

– Это тот же дед убедил тебя, что ты не сможешь спасти Восток? Ты бредила этими словами.

Златовласка вздрогнула и запылала румянцем.

– Не совсем так, Лихолов… То моя тайна и мое бремя. Не стоит мне делить его с кем-либо…

– Со мной можешь, – убедительно прошептал Странник. Он взглянул прямо в глаза своим тяжелым пронзительным взором. – Я давно никому не давал клятв. Но тебе клянусь, что буду верен. Всегда. Не злата ради, а по выбору сердца. Я – твой слуга. Навек.

– Отчего же вдруг? – прищурилась Златовласка. – Потому что я уже во второй раз спасла тебе жизнь? Там, в Горбатых Горах, я сделала тоже самое! Но мое геройство не убедило тебя стать верным слугой!

– Госпожа. Просто… теперь я узнал тебя ближе… Я прошел всю Зеленую Твердь. Я видел сотни лиц и десятки правителей. И говорю тебе, Жемчужина Северного Леса, что нет во всей Зеленой Тверди женщины, сравнимой с тобой! Ни по чистоте души, ни по красоте. Ты – воистину жемчужина. Ты – истинная принцесса. Ты та, за которой хочется идти. Даже на край света и даже на смерть.

Златовласка испытующе смотрела в глаза Лихолову. И в тот миг что-то дрогнуло у них обоих в душах. Холодок прежнего недоверия сменился какой-то теплотой.

– Мне можешь доверить любую тайну, госпожа. Моряки нас не понимают, пока речь идет на восточном языке. А дружина еще спит.

– Ты уже трижды бросался в пучину опасности, чтобы защитить меня, Лихолов. Если не это доказательство твоей верности – то что?.. Я принимаю твою клятву и верю тебе.

Она вздохнула, пододвинулась еще ближе и прошептала:

– Тогда ночью, на Лысом острове, я долго не могла уснуть. Все ворочалась… В конце концов, не выдержала и встала. Села на камень около моря и погрузилась в разные тревожные думы. Сколько так промаялась – не знаю… Но в какой-то миг вдруг увидела на горизонте, как нечто приближалось к острову. Сначала испугалась – решила, что другой корабль. Встрепенулась, подскочила. Но потом луна вынырнула из-за туч и стало светлее. Я разглядела, что это точно не судно. А, скорее, человек. Он будто шел по воде откуда-то издали. Тогда мой страх почему-то отступил. Хотя… Как раз такого-то и положено боятся по-настоящему, да? Но в тот миг мне, наоборот, стало как-то хорошо… Спокойно… Я откуда-то знала, что это существо не причинит мне вреда. Еще спустя какое-то время фигура вышла на берег. Это действительно был человек. Худой, сгорбленный, в драном грязном балахоне. Лоскутки его тряпья так и развивались на ветру прямо в такт с волнами. Старик опирался на какую-то то ли трость, то ли корягу. Вблизи я уже разглядела и старые хилые руки, и босые ноги, и пушистые серые волосы. И даже лицо… Такое, словно бы когда-то красивое, лучезарское, но нынче… все в шрамах, в морщинах – будто сшитое из лоскутков… И тогда я заметила, что он весь был такой… ну, как бы латаный. Наверное, и правда, что этого старика разорвало, а потом Мать Судьба сшила его заново… Глаза деда смотрели прямо на меня. Как-то по-доброму, по-отечески. Он заговорил первым.

«Ночи доброй, принцесса странствующая! – так поздоровался со мной старик спокойным сухим голосом, а я приветственно кивнула в ответ. – Тебя ждал я долго на острове этом…». «Для чего же, старче?» – спросила я. «Матушка Судьба ведала давно, что пройдешь по этому пути ты, берегиня Востока. Меня советчиком оставила. И вот тебе подсказка важная. Через бухту Воющих Ветров плыви в разуме, ибо дракона не усыпить твоего зельем. Ты уснешь, а он на зов духов полетит. И сгинет тогда все. И отряд ваш, и Северный Лес, и весь этот расколотый мир».

А я решила спросить его: «Говорят, старче, ты даешь советы и предсказываешь грядущее. Дашь ли и мне наставление?». Дед кивнул. Но даже не позволил задать вопроса. Я ведь желала знать многое. Смогу ли обуздать дракона? Хватит ли нам сил отбить Восток? Выполню ли свое предназначение? Но дед ответил сразу на все: «Не дам тебе уверенности, что ты защитишь Восток. Судьба мира вообще пока неведома никому, кроме самой Матушки… Я знаю только, что все будет СОВСЕМ НЕ ТАК, как ты предполагаешь, огненная дева! Потому что твоя миссия, принцесса, НЕ В ТОМ, ЧТОБЫ ОТБИРАТЬ, А В ТОМ, ЧТОБЫ ОТДАВАТЬ. И ТЫ ОТДАШЬ. Я приду и помогу тебе в том».

Я чуть не задохнулась, когда услышала такое пророчество. Отдам? Что отдам? Восток врагу отдам? Неужто все зря? Весь поход? Все эти жертвы и тяготы? Но дед улыбнулся и добавил: «Нет, не бойся. Ничего не зря. Иди дальше тем же путем. Делай что задумала, и тогда мы встретимся снова». Тут я совсем уж запуталась… Но дед решил, что все сказал, и будто бы исчез. Просто вот так: раз, и разлетелся в воздухе, как видение… Это не значит, что Восток проиграет… Но мало хорошего сулит для меня… И говорит о том, что я провалю свою драконью миссию…

Златовласка отстранилась.

– Если я что и понял за десять лет странствий, – сказал, наконец, Лихолов, – так это вот что. Все эти пророки, жрецы, ведуны часто путают истинную правду и собственные домыслы. Не стоит все их речи принимать на веру, госпожа. Я уверен, мы доберемся до Сребриграда. И что Велигор поможет тебе обуздать дракона. А потом ты вернешься в Рассветник, поднимешь боевой дух своего народа, распугаешь врагов. Вся чернь сама побежит прочь, поджав хвост.

Златовласка почувствовала, как ее глаза налились предательской влагой:

– Надеюсь, что ты прав, Странствующий Охотник… Ох, как я надеюсь…

Глава 11. Предательница

Хултелис сидела на одиноком пеньке и растирала ноющие ноги. В прошедшие два дня ей пришлось туго. Не то нынче стало Приморье, что раньше, ох, не то!… Уж и не знаешь от какой напасти уклоняться. В одних местах так лютует проснувшаяся нежить, что аж воздух дрожит от страха. Там бродить – самоубийство. В других землях, знай себе, шныряют туда-сюда чернокнижники и не дай Судьба попасться одинокой женщине им на глаза… А ежели оккупанты проклятые еще и узнают в тебе ведьму… У-у-у, не оберешься проблем!

Будто и этого было мало, за Хултелис скакала по пятам кучка ньервиновских жрецов. Видать, отругал их старик, что упустили ведьму, позволили сбежать. Ведь Хултелис не вызывала у них доверия, зато откуда-то знала дорогу с засекреченному селению Хранителя Приморья… Было велено догнать и приволочь обратно.

А ведьме-то, ох, подай Судьба, просто хотелось вернуться домой! В любимую укромную хижину, всю сплошь защищенную разными оберегами… А тут – на тебе. Ввязалась в историю… И все ж теперь кругом враги. И чернокнижники поганые, и нежить восставшая, и ньервиновские молодчики… Каждый, попадись им Хултелис в лапы, уж, наверное, не выпустит ее обратно на свободу. Одни б захотели высосать себе задарма всю магическую силу деревенской ведьмы, за которую никто и не заступится. Другие бы просто поживились горячей кровушкой. Третьи бы уволокли в Ньервинвуд, да снова бросили под замок, только теперь уж под десять слоев защитных чар… Вот и скачи от них на бедной кобылице, виляя и прячась.

Благо все же умели помощники лошадка Сахарок и сивуха Льдинка издалека чуять всякого врага. Особенно птица – та верная давняя подруга. Кобыла, предчувствуя дурные места, где жизни нет, а лишь смерть бродячая, замедлялась, фыркала, волновалась. Иной дурачина пришпорил бы да дальше погнал животину. Но Хултелис прислушивалась. Раз добрый зверь в какое место ехать боится, то и ну его! Лучше обогнуть. Льдинка же иногда подлетала, усаживалась к хозяйке на плечо и ворковала что-то свое. И так ведьма тоже понимала, кто и где за ней скачет. Трое следовали по следам и запаху ведьмы из самого Ньервинвуда. Это было не так уж страшно. Большого зла они все же не сделают, да и у Хултелис имелась ощутимая фора. Правда, у ньервинцев тоже были свои преимущества. Они умели слушать природу еще лучше, чем Хултелис. А потому, как ведьма ни петляла, отделаться от преследований ей все не удавалось. Но грела надежда, что около родной хижины она укроет следы как надо.

Хултелис массировала затекшие ноги. За много беспрерывных часов верхом те почти окаменели. Погода тоже не баловала. С неба моросило что-то мелкое и мерзкое. Немного спасали только пушистые раскидистые ветки гордой сосны. Воздух туманился и покалывал осенней ночной холодцой. Судя по запаху, где-то недалеко разместилось мелкое затхлое болотце. Ветер то и дело навевал с северо-западной стороны запашок гнильцы. Весь хворост в редколесье отсырел. Чтобы развести хоть мелкий костерок Хултелис пришлось сильно потрудиться… Маленькое уязвимое пламя неуверенно хрустело, поджаривало к ужину ароматные грибочки и грело утомленную странницу. Хултелис не имела возможности делать долгих остановок, так как это бы обрекло ее попасться в лапы к ньервиновцам. Но и скакать несколько суток напролет тоже было просто невозможно.

Вдруг Льдинка резко спикировала вниз и уселась хозяйке на плечо. Птица вела себя очень взволнованно и сбивчиво: то тарахтела, то гулила ведьме в ухо. Разобрала Хултелис не все. Но и эта часть ничего доброго не сулила. Похоже, к одним преследователям добавились вторые… Как видела Льдинка, кто-то еще унюхал след одинокой ведьмы. Эти люди, судя по сумбурному рассказу белокрылой птицы, «были черны от пят до головы и излучали такое алчное злобище, что воздух вокруг них холодел». Чернокнижники!… Нда… Хултелис оставляла за собой небольшой шлейф волшебства, потому как пыталась чуток спутать ньервиновцам след. Еле заметно, но так, чтобы не могли они нагнать ее легко и просто. Видать, черные капюшоны были неподалеку и учуяли аромат магии. Этим ненасытным падлам дай только возможность, они любого колдуна выпотрошат под корень.

Что ж, надо признать, дело плохо. И из простой езды наперегонки уже стало напоминать какую-то травлю… Но не зря ведьма прожила на этом свете почти сто лет, ох, не зря! Надо только как следует порассуждать, и найдется какое-то хорошее решение…

Грибочки меж тем поджарились до той самой степени, что уже стали мягкими и ароматными, но еще хрустели. Отведай, странница, свой ужин, пока не пришлось снова взбираться на кобылу…

Итак, расклад выглядел недобро. По правую руку лежат, видимо, болотистые земли. Топи, очевидно, недоброе место для ночных разъездов. К тому же, мало ли какая нежить может пробудиться в осеннюю ночь от топота копыт… За спиной грохочет земля под тремя всадниками Ньервина, посланными поймать и вернуть хитрую ведьму. А по левую руку – скачет на запах колдовства кучка бессовестных черных капюшонов…

– И куда ж мне деваться? – вздохнула ведьма, обращаясь к Льдинке.

Очевидно, что срываться с места и скакать прямо – дело бесполезное. Кто-нибудь да нагонит… Спрятаться в топях? Заманить врагов в болота? Не такие уж они и дураки, да и самой можно сгинуть… А что, если… Столкнуть ньервиновцев с чернокнижниками? Лоб в лоб злейших врагов? Пусть себе передерутся! И ежели кто один-двое и выживут в потасовке, того Хултелис и сама – БАЦ! Да неожиданно, из какого-нибудь укрытия, и прикончит. Хорош план!

– А ну-ка, Льдинка! – обратилась ведьма. – Свистела ты мне недавно по пути сюда, что проезжали мы мимо вымершей деревушки. Место, мол, дурное было.

Сивуха вспомнила и утвердительно задергалась.

– Угу… Проводи-ка ты меня, подруга, туда? Припрячемся мы с тобой на полпути меж одними врагами и другими. Столкнем их друг с дружкой. Да и разом от всех отделаемся!

Птица нетерпеливо взмыла в небо. Видать, ей понравился ведьмин план.

– Да ты погоди, милая, – закряхтела Хултелис, неловко вставая. – Мне с моими ногами еще надо на лошадь забраться.

Сахарок посмотрела на ведьму самым несчастным взглядом, на какой только оказалась способна. Что, ОПЯТЬ в путь? Загонишь, хозяюшка! Но делать нечего… Хултелис проигнорировала недовольство животинки. Запрыгнула в седло и скомандовала скакать. Снова. Только теперь почему-то назад. Ох, и чудные эти люди, поди их разбери…

«Уж раз заметили, то пусть хоть помучаются», – злорадно подумала про себя ведьма. Достала из кармана один из своих волшебных порошочков, что-то нашептала в ладошку и сдула. Пусть запутается след так, чтобы черные капюшоны поплутали малость! А может и вообще, в болота забредут? Эх, нет. Не настолько уж они глупы. Быстро сообразят, что обмануты…

Сахарок набрала скорость. Огрызок луны равнодушно дремал в мрачном небе, редко-редко выглядывая из-за плотного облачного купола. Тучи так и продолжали плеваться какой-то мелкой моросью.

К самой середине ночи Хультелис, наконец, добралась до руин какой-то вымершей деревушки. Судьба ее знает, почему люди покинули это место… Может, проснулся драург и затерзал местных жителей? Может, людей скосила какая-то тяжкая болезнь? Неважно. Но сейчас, темной ночью, место выглядело поистине недружелюбно. Серые короба полусгнивших домиков с провалившимися крышами раскинулись по открытой полянке. Ветерок колыхал веточки в неухоженных садах. Наверное, поздним летом тут росла малина и яблоки… Но сейчас некогда было вздыхать. Хултелис пристроила усталую лошадку в какой-то остаток барака без крыши. Зато сквозь темень ведьме показалось, что в углу валялись старые остатки овса. Пусть Сахарок поживится и отдохнет. Сама же ведьма оставила кобылу и тихонько шмыгнула прочь. Не дело оставаться при таком большом звере – выдаст, привлечет внимание. Хултелис огляделась, насколько это было возможно в такой темени. Приметила около въезда в селение более-менее целый дом. Забралась на крышу, надо сказать, не без труда. Расположилась там так, чтобы оставаться незаметной с разных сторон. И принялась ждать.

Льдинка вспорхнула в небо и на некоторое время умчалась, но достаточно быстро вернулась с тревожным свистом. Видимо враги были уже близко. Ну что ж, так, может, и лучше.

Действительно, сначала объявились недруги в черных плащах. Иной человек и не приметил бы их в ночи. Но Хултелис ждала настороженно, поэтому заранее и учуяла лошадей, и услышала топот копыт, и ощутила зловоние дурного колдовства, которое опережало самих жрецов.

– Шельма где-то здесь! – зашипел один голос и топнул, соскакивая с седла.

– Я тоже чую, – добавил второй, издав такой же звук.

– А еще след нам пыталась спутать, гадина! Ну, мы ее! – это был уже третий голос и третья пара ног. Сколько же их?

Еще два стука раздалось без слов. Значит, тех трое болтунов прибавить двое молчунов – итого пятеро.

– Эй, ау-у! – задразнил первый голос. – Выходи, ведьма! Или жрец? Кто ты там?

– Давай-давай, все равно найдем, не уйдешь!

Шаги почти не слышались. Только наглые окрики. Однако Хултелис уже было не по себе. Все-таки пятеро на одну – многовато. В прямом столкновении не победить. Может, выпустить на них заговоренный кинжал? Разом порезать всем глотки, да и все? Нет… Небось, настороже, так просто не поддадутся. А клинок верный отнимут… Ну, где же ньервиновцы? Как назло, застряли в дороге! Вдруг раздалось жалостливое ржание. Сахарок! Конечно, поймали, гады.

– Не дурна кобыла! Наверно, ведьма колдовством у какого богатого дурака отобрала? – крикнул кто-то из жрецов.

Ну, колдовством, конечно, но надо ж было как-то странствовать, не пешком же…

– Выводи лошадь! – крикнул первый голос, видимо, главный. – Жизни в ней много, кровушка горяча – пригодится в капище!

«Ох, бессовестные! – съежилось сердце у Хултелис. – Такую добрую животинку, ласковую, шуструю – да в жертву зарезать… Это ж какими бессердечными надо быть! Лошадка чуяла недоброе и вырывалась, как могла. К иному человеку даже дикий жеребец по доброй воле пойдет. А к дурному незнакомцу самая послушная лошадь не захочет приближаться. Так и Сахарок. Истошно ржала, заполняя шумом всю жутко-тихую деревушку. То и дело вставала на дыбы и пыталась лягаться.

Так что за этим переполохом черные капюшоны отвлеклись и потеряли всякую бдительность. Тут-то и разгорелся пожар. В самый неожиданный миг. Странным образом отсыревшие руины домов вдруг вспыхнули, а с ними даже сырая трава – так могла сотворить только магия. Схватив чернокнижников в безвыходное кольцо. Ага, значит, ньревиновцы пожаловали… Да вот только домик, на котором пряталась Хултелис, хоть и не вспыхнул, но тоже оказался в огненной ловушке… Однако ведьма не спешила сильно пугаться. Пусть недруги сначала между собой передерутся, а потом уж можно думать, как выбраться.

– Эй, это, небось, белые жрецы! – крикнул первый голос.

– В ловушку нас поймали! – закричал второй.

Кто-то выпустил Сахарок – лиходеям теперь стало не до животины. Кобылка рванула прочь, но далеко удрать не смогла – огонь преградил путь и ей. Лошадь испуганно заметалась внутри пылающего кольца.

В следующее мгновение все завертелось с дурманящей быстротой. В одного из чернокнижников вонзилось что-то мелкое и острое. Наверное, дротик. Нордуонские воины хорошо владели этими юркими летающими колышками с разящим ядом на конце. Жрец был поражен всего лишь в плечо. Дротик, видимо, был помазан какой-то отравой. Потому что человек почти сразу же рухнул на колени, а потом и вовсе слег. В других тоже стрельнули, но промазали. Зато выдали себя. Теперь-то черные капюшоны уловили, куда палить в ответ. Мигом в обратном направлении полетели голубые шары. Что-то взорвалось, но, похоже, никто не пострадал. Ньюрвиновцы, очевидно, успели разбежаться в стороны. Зато огненное кольцо уже некому было поддерживать, пламя почти угасло. Лишь редкими местами продолжали полыхать по-настоящему разгоревшиеся деревянные балки домов. Но и те были обречены затухнуть не позднее конца ночи – в такой-то сырости.