Текст книги "Лихолов"

Глава 4. Вечный сад

«Кто жаждет света – тот насытится в объятьях Матери. Кто ищет милости – тот обретет ее под великими крыльями Матери. Но кто требует справедливости – тот никогда не обретет искомое. Ибо любовь выше справедливости. А Мать Судьба – есть суть любовь. И прощение для нее ценнее воздаяния. Мать Судьба – Великий Учитель. Она будет учить обиженного прощать, а обижающего – отдавать долги и меняться».

Талмуд Светославия.

Высокие стены скрывали Храм Судьбы. Ворота для больших процессий были заперты, но малая калитка для посетителей здесь не закрывалась никогда – ни днем, ни ночью. Странники прихватили спасенную девчушку и зашли внутрь.

Как же смеялся Лихолов над лицом Елисея, когда тот вошел. Более изумленную физиономию и захочешь – не изобразишь. И ведь было чему дивиться.

За крепостной стеной прятался не только храм, а еще и монастырь. Здесь расположился огромный цветущий сад, действительно укрытый листвой и цветами в любое время года. Арислав уже видал это дивное чудо раньше. А Елисей смотрел на местное великолепие впервые.

– Как же так?… – едва выговаривал юноша. – Там, за стеной, конец зимы. Там лысые деревья, там черная топкая земля. А здесь…

А здесь кусты благоухали сочными зелеными листьями. Всюду мелькали жирные пятна огромных цветов: белых, розовых, желтых – каких угодно. Здесь цвела сирень, которой было положено цвести только на исходе весны. Здесь под ногами пушились травы и плодоносила земляника. Здесь летали бабочки и щебетали птицы. Все это не было ни саженым, ни стриженым, выглядело совершенно диким, но при этом… невероятно гармоничным. Как не бывает и в самых ухоженных садах… Сапог Елисея наткнулся на… яблоко…

– Я во сне?.. – спросил Елисей

Лихолов, улыбаясь, помотал головой. Ему даже немного завидно стало за такую радость – Странника уже ничем в жизни невозможно было так изумить… Нет, это явь. Таким был создан мир: прекрасным, чистым, гармоничным, бессмертным. Но чем дальше от изначального источника, тем хмурнее и непригляднее жизнь.

Даже перепуганная девочка на руках у Лихолова перестала плакать и глазела по сторонам.

– Есть предание про это место, – взял слово Странник, пока они шли все глубже по центральной тропе. – Храм Судьбы со своим садом стоит здесь уже столько тысяч лет, что никто и не сможет посчитать. Основатели утверждали, как видели на этом месте чудо. Якобы женщина с двумя огромными крыльями спустилась здесь с неба к обычным пастухам. И проповедовала им о добре, свете и прощении.

– … И долго учила их. А потом отправила в Серебристые горы на пять лет продолжать обучение. И наказал им разойтись от лучезаров во все стороны света и нести эту веру всем людям… – подхватил Елисей. – Все верующие знают это предание. История о том, как на Восток пришла вера в Матушку Судьбу и почему восточинцы переняли ее у лучезаров, которые первыми удостоились благословения Матушки.

Дивный сад ласково шуршал и принимал странников все глубже в свои объятия. Пышные кусты с огромными цветами безмятежно колыхали веточками на легком ветерке. Девочка на руках Лихолова будто немного ожила от окружающей красоты. Она дрожала, вертела головой, ловила взглядом пролетающих мимо птичек.

– Так вот, в те дремучие времена один из пастухов вернулся домой и основал на месте явления храм Судьбы. Это всегда была земля силы – цветущая, наполняющая, святая. Но пять сотен лет назад случилось здесь еще одно чудо. Назревала ужасная война с западом, прямо как нынче. Мир захлебывался от страха…

– И тогда Матерь снова явила чудо – здесь же, – опять перебил Елисей. – Однажды утром жрецы обнаружили прямо в самом центре храма меч. Не обычный, а с магическими свойствами. Огромный, светящийся, и никому не поддающийся – так и торчал он в каменном полу. И никто не мог вытащить его оттуда или сломать. Горел светом, как вечная лучина. Так было до тех пор, пока в храм не приехал король Раздола Григор, наслышанный о произошедшем чуде. Он встал на колени перед мечом и дал клятву вечной верности. Обещал биться за Восток, защищать мир от врага, очистить его от нечисти. Григор коснулся меча. И вытащил его из каменного пола так же легко, как из масла. С тех пор меч повиновался только королю. Разил врагов непобедимо и непостижимо. Так что разная нечисть иной раз сама разбегалась от одного его вида. Война была ужасно кровавой, множество невинных жизней кануло в небыль. Но Григор все-таки отстоял свет и победил. Со своим верным войском приехал король в храм Судьбы, чтобы отблагодарить Матушку за такой святой дар….

Елисей замялся.

– А что было дальше, не слыхал? – спросил Лихолов.

– Может, и слышал… Но не помню… Обычно на этом предание оканчивается.

– Нет, это вовсе не конец. Григор принес меч в храм. Кровь врагов запеклась на нем, но сияние не померкло. Дальше якобы произошло грустное чудо. Зеркало небыли показало королю, что эта война повторится. Только в следующий раз все будет еще хуже. Не будет в мире достойного короля, который соберет народ Раздола против врага. Так глубоко заберется тьма в людские сердца, что даже правители измельчают, будут потакать злу… Тут-то Григор вспомнил, что дал вечную клятву! Что поклялся всегда защищать Восток, даже ценой своей жизни. И клятва забрала его вместе со всем войском и ним самим в подземелья храма. Однако осталось пророчество, что придет за этими солдатами однажды великий воин и разбудит их. Возьмет Меч Истины и поведет в бой. Тела истлели, и воины сии стали духами без плоти – «дремлющим войском». Уже пятьсот лет они ждут своего нового предводителя. Того, кто осмелится прийти за мечом. И того, кто окажется достоин принять его. Того, кто выведет их из подземелья на бранный бой, чтобы до конца исполнить свой обет. Григор отстоит Восток в самый сложный час, когда не будет другого достойного короля. И, сделав это, духи освободятся. Но до тех пор, пока святыня хранится в катакомбах храма – здесь творятся дивные чудеса. Видел бы ты этот сад в середине зимы! Не то, что сейчас, когда все кругом тает… В Раздоле редко выпадет снег, чаще идет холодный дождь… Но иногда такая удача все же случается. И тогда на соцветиях сирени лежит белый морозный пух… Это зрелище непередаваемо прекрасно…

Лихолов умолк. Восхитительные воспоминания захватили его. Сколько лет он лелеял и берег в душе этот осколочек света. Образ Мраморного дворца, других городов, храма Судьбы, образ отца и первой женщины, песни и молитвы, аромат пряных трав и самое вкусное на свете вино, дивные легенды о великих героях древности – все это был Раздол его юности…

Странники дошли до небольшого озера. Через водоем пролегал мостик, который вел на маленький остров, весь сплошь застроенный зданием храма с монастырем. Там шли службы, жили монахи, ютились паломники. И там наконец-то Лихолов услышал знакомые звуки юго-востока: звон колокольчиков и песни. Мурашки радостно пощекотали по коже.

– Много раз с тех пор назревали войны, – продолжал Арислав, уже ступая по мосту. – И тогда разного рода смельчаки стекались в Полтань. Все они мечтали стать «великим воином, которому поддастся меч Истины». Но одни теряли жизнь или разум, блуждая в подземных лабиринтах Храма Судьбы, и так никогда и не находили меча. Другие добирались до желаемого, но терпели поражение от духов, охраняющих святыню. И все-таки… Каждый раз битвы как-то выигрывались без этого магического оружия… И без дремлющего войска.

– Но теперь пророчеству должно сбыться! – восторженно сказал Елисей. – Грядет страшная война, силы в ней не равны. И ты, славный воин, Лихолов. Ты сможешь найти меч!

– Найти-то смогу… – сказал Лихолов. – Эта великая тайна всегда была доступна принцам Мраморного дворца. Жрецы храма давно догадались, где именно находится меч. И это знание тайком передали королям. А те из поколения в поколение передавали каждый своим сыновьям. Рассказывали и мне. Да, думаю, дорогу мы найдем… Но меч еще надо отвоевать у дремлющего войска…. Вот здесь у меня нет козырей в рукаве.

– Есть козырь, есть, принц Арислав! – разгорелся Елисей. – Матушка Судьба на твоей стороне, я знаю. И ты знаешь. Ты – тот великий воин. Тот самый, который не король, но достоин взять Меч Истины.

Арислав скромно пожал плечами. Почем ему знать – удастся ли эта чудная затея? Сколько голов уже полегло в тех катакомбах… Может, и его череп встанет с ними в ряд. На пару с белой головой Елисея.

– Я не великий воин, мой друг… Просто обычный вояка, который нанимался за деньги на разные авантюры. Мои подвиги совершены ради славы, ради золота… А великие войны… они борются за идею, бескорыстно и отчаянно… Это не про меня.

– Но ради чего ты согласился на этот поход? Только ли за награду?

– Да, за награду… За самую прекрасную из всех мыслимых наград…

– Однако, здесь ты порубил на куски уже кучу лиходеев. И за это тебе никто не платил. Никто даже не просил…

– Не просил… Но… – лицо Лихолова исказилось. – Некому помочь им кроме меня! Мой Раздол, мой юго-восток, МОЙ ДОМ! Не поет, не звенит. Забился по углам, заперся на засовы. Не пляшет, не воюет, не дышит! – голос Лихолова дрогнул.

Вздрогнуло от этого и сердце Елисея, он никогда не видел своего наставника в таком настроении. Обычно тот был суров и сдержан. Что должно было бурлить в душе, чтобы такой каменный человек позволил чувствам прорваться наружу?! А Лихолов продолжал, все громче и с надрывом в голосе.

– Люди обмануты, растлены клеветой, растравлены братской ненавистью. Они томятся от голода. Они боятся за свою жизнь. Они стеснены нелепыми законами. Это не тот Раздол, в котором я родился! Кто-то изгадил его! Хитростью и ложью запутал в паутину! Если я не разрублю эти оковы, то кто?! Больше некому! О, клянусь, я достану этот треклятый Меч Истины! Я освобожу Раздол от гнета черни. И все эти гады разлетятся под моей рукой на куски!

Глаза у Лихолова то ли горели, то ли блестели, то ли намокли. И кулаки сжались до белых костяшек. Елисей почтительно умолк.

Мост кончился, и странники шагнули в двери белокаменного купольного храма. Воздух внутри был прохладен, но искрился солнечными лучами, свободно нырявшими внутрь через большие окна. В центре на алтаре горели сотни мелких лучин, сливаясь в одно большое жаркое пламя. Несколько жрецов на помосте сидели и бубнили свои молитвенные пения. Иные гости храма стояли и подпевали им, позванивали в такт ритму маленькими колокольчиками. Людей было совсем немного. Самые смелые и отчаянные, самые преданные верующие. Елисей вертел головой, разглядывая старинные мозаики на купольном потолке храма. Было чему изумляться – искуснейшая работа с изобилием сюжетов. А по центру огромное изображение крылатой женщины. Высокой, с добрыми теплыми глазами, и в руках у нее пламя…

Лихолова обдало теплом. Да… Таким, почти таким он помнил это место. Хоть здесь ничего не изменилось! Еще живо сердце Раздола, еще не продана душа Юго-Востока. Еще есть, за что бороться! Сюда, в Храм Истины, пока не пробралась чернь. А значит, не все еще потеряно. «Даже хилая лучина способна разогнать мрак», – говорил Талмуд Светославия. Если остатки сил Раздола соединятся с не сдающимся Северным Лесом – может быть есть у мира шанс. Теперь надо как-то все успеть. Только бы не опоздать!

Смелым властным шагом Лихолов прошел вглубь храма. Елисей за ним. Один из жрецов изумленно уставился на него, но Странник не дал ему опомниться и сунул в руки девчушку.

– Я знаю, здесь много добрых людей. И маленькую сиротку, спасенную из капища, вы не бросите.

Жрец оказался мужчиной средних лет с жидкой бородкой и бездонными теплыми серыми глазами. От неожиданности он несколько растерялся и принял в руки девочку как-то неуклюже. А потом заметил на груди странного незнакомца большой золотой медальон… И ахнул… Собирался что-то сказать… Но Лихолов не желал дожидаться ответа.

– Скажи всем, – опередил он лепетание жреца. – Скажи им, что старший сын Ярополка Грозного вернулся. Скажи, что принц Арислав добудет из ваших катакомб Меч Истины и орудием сим каждого призовет к ответу! Пусть поют об этом в храмах! Пусть вещают на каждой улице! И пусть молятся за мою удачу… И я верну свет в Раздольские земли!

Жрец так и остался стоять с девочкой на руках. Опешивший, что-то бормоча.

Арислав же без раздумий пошел дальше. Принц знал дорогу и не собирался спрашивать разрешения. Он чувствовал себя тут хозяином. А в собственном доме не расшаркиваются. Медальон сам был ему дозволением свободно ходить здесь. Кровь от крови великого государя – Странник здесь был своим, родным, владыкой и защитником.

«Твоя суть – костер. Твоя судьба – гореть ради других», – кипела кровь у принца.

А дальше принялись мелькать двери и коридоры.

Первая дверь была совершенно неприметной, маленькой, почти сливалась со стеной. Она поддалась легко, даже без скрипа. Видимо, этим проходом часто пользовались прислужники храма. Коридор замелькал каменной кладкой. Арислав взял один из горящих факелов, Елисей сделал то же самое. Двери лестница, каменные своды – все проносилось каруселью. Елисей только и успевал думать, что обратно он сам ни за что без Лихолова не выберется. Подземные коридоры монахи использовали в качестве склепов. Здесь комнаты с прахом ветвились лабиринтом. Одно помещение хаотично перетекало в другое. И ни один факел не горел, кроме тех, что странники прихватили с начала пути.

Видимо, монахи постепенно, веками, если не тысячелетиями, выкапывали все новые и новые склепы. Без плана и карты. А просто там, где это позволяла земная порода. Мрачные хранилища костей уходили не просто вдаль, но порой и явно вглубь – все ниже и ниже.

Пахло сыростью. Кое-где местами даже что-то капало. Вода сбивалась в лужи. А уличного света уже давным-давно не осталось и в помине – только мелькание факелов. Тишина настораживала и давила. Беззвучие древних катакомб казалось каким-то грозным великаном, а странники – мелкими тараканами, которых вот-вот раздавят башмаком. Но Арислав не сбавлял хода.

Очередная дверь не собиралась так просто открываться. Тогда Арислав внимательно посмотрел на свой медальон, что-то вычитал там, повертел головой. Смело и без тени отвращения он стал шарить рукой в одной из полок со скелетом.

«Кто покоится здесь? – думал Елисей. – Какие святые подвижники оберегают вход в даже после смерти?» На полках с костями были выцарапаны какие-то таблички с именами и датами. «Преданный монах Иерон» и какие-то цифры… Разве могут имя и год смерти сказать о человеке?

Через мгновение в руке Арислава уже мелькнул ключ. Старый, весь в паутине. Замок поддался с усилием. Проходом пользовались явно редко. Дверь приоткрылась на щелку. Дальше начинался очередной полный мрак.

Лихолов нерешительно замялся.

– Что там? – впервые осмелился заговорить Елисей. – Такие же катакомбы?

Странник затеребил ключ в руке.

– Я… не знаю, что за этой дверью, Елисей.

Арислав сам ощущал всю тяжесть своих слов. Он увидел, как в глазах Елисея промелькнула тысяча чувств. Словно морская волна обрушилась на берег и рассыпалась брызгами. Но в следующее же мгновение волна отступила, оставив лишь смиренное спокойствие. «Самая прекрасная девушка на свете ждет меня назад, – подумалось Елисею. – Значит, я точно вернусь».

– Здесь и сейчас заканчивается изведанная дорога, мой ученик, – сказал Арислав. – Монахи, что уходили туда, не возвращались. Мы знаем только обрывки… И вот… Я обязан спросить тебя в последний раз. Хочешь ли ты дальше идти со мной? Или ты можешь ждать меня здесь, снаружи. Биться за реликвии Раздола – не твоя судьба. Ты – северянин.

Елисей гордо распрямил плечи. И достал из ножен свой меч.

– Учитель. Может быть, я всего лишь из тех малых душ, кому суждено найти источник света. Я не пламя, как ты. Но раз я нашел свой костер, свой факел, то буду верно идти за ним в любой мрак. Это – моя судьба. А еще, плевать мне на братские склоки: «южанин», «северянин»… Восточинцы – все суть одна кровь. А брат должен помогать брату. Что бы ни разделяло нас. Мы братья и должны стоять друг за друга. Всегда.

Арислав молча кивнул. Взял в руки меч и достал свое магическое огниво. Два чирка – и оба клинка воспламенились негаснущим пламенем.

«Твоя суть – костер. Твоя судьба – гореть ради других», – в последний раз промелькнуло в голове у Арислава. И он смело шагнул во мрак.

Глава 5. Неизведанный путь

«Там, где время засыпало и пробуждалась вечность. Там, где дыхание стихало и царствовало безмолвие. Там, где сама тишина боялась открыть очи. Там воины, верные тяжкой клятве, несли свою службу. Ибо обещание, данное на мече, нетленно.

Воины хранили истину. Оберегали надежду. Они ждали наследника.

И многие алкали принять их дар. Но никто не мог осилить тяжесть сию. Веками стекались смелые и отчаянные, храбрые и дерзкие, умные и хитрые. Одних навечно пожирали лабиринты бесконечных катакомб. Других утаскивала в пучину глубина без дна и проблеска. А третьи сгорали в пламени. Ибо истина бесценна, и нести ее на своих плечах – величайшая тягость. Наречена она была лишь одному тому избранному, воину света. Чье сердце будет жарче пламени. Чья воля к правде осилит бездну. Чей разум выберется из любого лабиринта смертоносных тупиков.

Веками не могли понять люди, что и нет такого человека, ни среди живых, ни среди мертвых. Воин может стать таковым лишь если растопчет гордость свою, преклонит колено и душу свою отдаст Той, кто выше были и небыли.

И Она ждала столетия, пока придет такой воин, сам себя отдавший, сам себя подвязавший на тяжелейшее служение».

Из летописи Светобора ученика Велимудра.

Дверь отворилась без единого скрипа. Факелы в руках Арислава и Елисея тут же погасли, как затухло и магическое огнище на мечах. Странники принялись терзать свое огниво: чирк, второй, третий – ничего! Здешняя тьма не принимала никакой ворожбы и не собиралась дарить кому-либо пощаду.

Арислав почувствовал, как легкие сжались и стали тесными-тесными. Сколько ни вздыхай, все кажется мало. Так бывало с ним во время самых волнительных событий. Пока он стоял около входа, еще не все было потеряно. Можно было повернуть назад. Дорогу он знал наизусть, математически, по количеству поворотов. Только верно считай и выберешься живым. Но за спиной был не просто мир. Там была Златовласка на прицеле у врага, ждавшая его помощи. Там был Раздол, истерзанный до неузнаваемости. Там был весь мир, похожий на сгустившуюся грозовую тучу. И тысячи жизней, тысячи душ, ждавших спасения. Сыновья, уходящие на войну, чтобы не вернуться. Девицы, молящиеся в страхе, что не переживут грядущей весны. Там была сама Мать Судьба, возложившая свои надежды на бестолкового бастарда. Арислав выдохнул и отпустил дверь. Она тут же тихо закрылась.

– Елисей! Ухвати меня за куртку и шагай со мной, чтобы мы не разбрелись впотьмах.

Два шага вперед. Еще три. Уперся в стену. Прислушался: сквозняков не было и в помине. Пошарил руками. Прошел влево – тупик. В два раза дальше направо:

– Проход! – шепнул Елисей.

Вслепую шагнули дальше. Снова пять шагов вперед и снова стена.

– Лабиринт? – спросил охотник.

– Что-то вроде… Для того состряпан, чтобы назад отсюда уже не вернулся никто… По крайней мере быстро.

Арислав решил еще раз попытать счастья со светом. Чиркнул магическим огнивом. Вспыхнула короткая искра и тут же угасла.

– Н-да… – протянул он. – Огонь здесь гаснет. И даже магическое огниво не справляется. Теперь понимаю отчего здешние монахи разведали путь только до той двери. От нее еще можно было легко воротиться. А вот отсюда никто, наверное, не возвращался…

– На этом месте, видимо, какие-то чары, чтобы не творилось никакого колдовства.

– Спасибо заботливым духам! – съязвил Лихолов. – Ведь так удобно защищать мир от мрака… пробираясь через темноту!

– «Тьма не страшна ходящему со светом в сердце. Разве есть хоть какая-то сила у тьмы, если всего лишь одна добрая песня способна ее разогнать?»

– Клэтва, да ты издеваешься, парень! – ругнулся Лихолов. – Вот сейчас мне цитировать Талмуд совсем не к месту!

Арислав не видел этого, но Елисей равнодушно пожал плечами. А потом вздохнул:

– Где же еще вспоминать священное писание, если не у края гибели?

Лихолов, который тем временем обшаривал руками очередное препятствие, только закатил глаза. Ну до чего же молодым забивают голову в этих храмах, что они потом постоянно плюются вот этими романтичными фразочками при каждом случае…

– Ну да, может, давай, дорогой друг, еще и песню споем прям сейчас? – рассердился Арислав. – Ну, чтобы как в писании все было. Как там? Одной доброй песней можно разогнать мрак?

И сам же услышал себя со стороны, а в сердце что-то вздрогнуло. А вдруг и правда оно так?.. Очередная стена прекратилась, и путники шагнули в новый виток лабиринта.

– Елисей… – уже без иронии протянул Странник. – А может, и правда, песню?

– Тш! – оборвал его охотник. – Слышишь?

– Крррак! – что-то громыхнуло во тьме.

Как если бы упавший где-то недалеко камешек покатился и залил все эхом.

Вместе с тем в нос ударило зловоние, все более ощутимое с каждым шагом. Странники неуверенно замерли и прислушались.

Мгновение, второе… Больше ничего не происходило. Пока вдруг вдалеке не раздалось что-то вроде высокого «И!»ы

– Лихолов, – прошептал Елисей как можно тише. – Что может водиться в этих подземельях?

Арислав принялся перебирать в уме. Какое существо способно жить глубоко в земле, можно сказать, в норах? Без пищи, без воды, без света, в затхлом воздухе…

Никакое! Только если нежить.

– И-и! – снова пропищало во тьме.

Но нежить в таком святом месте просто не может водиться. Там, где земля благоухает и цветет даже зимой. Где прах святых отшельников греет недра. Нет, сюда никакая мерзость не могла проникнуть… Непроглядная тьма не давала подсказок, а лишь усиливала напряжение. Зато обостряла слух, нюх и память…

Разве только… Напротив, что-то живое, но очень наглое. Такое существо, которое могло бы прогрызать проходы до склеповых отсеков и питаться, например, плотью в захоронениях. А пить из подземных родников…

– И-и! И! – звук раздался ближе.

Теперь он еще и сопровождался чем-то другим. То ли цоканием, то ли чем-то скребущимся.

– Крысы… – осенило Арислава.

– Ну, сии твари не так страшны, как драурги или гамункулы, – выдохнул Елисей.

– Ох, мой друг, зря ты так, – напрягся Лихолов. – Среди монахов ходили разные байки. Например, что тех, кто плохо молится, по ночам утаскивают огромные крысы размером с человека… Я в детстве смеялся над этими историями… А теперь…

– Лихолов, как может такая гадость расплодиться в святом монастыре? – не желал верить Елисей.

– Крысы – это же не духи, и не злодеи, а просто звери… А жизнь в этих местах всякая больше и сильнее обычной… Даже такая…

Гнилостность воздуха так усилилась, что Ариславу пришлось закрыть нос рукавом. Но странники стояли на месте! Значит… Что-то приближалось.

– Елисей, меч наизготовье!

Стоило только произнести эту фразу, как ухо различило цоканье совсем близко. Наугад, почти бездумно, Лихолов выпустил один из кинжалов в ту сторону. И тут же что-то завизжало. Ранил!

Недолго радовались странники. Так как тут же вокруг все заскреблось и зашуршало. Сбегаются! Остальные…

– Как их победить вслепую, Лихолов? – уже в полный голос зазвучал Елисей.

Лабиринт обрушил на странников звук бегущей толпы. Какие-то твари спешили сюда со всех уголков, и их было много! Скрежет десятков когтей о камни. А то и сотен!

Двоих на двоих бы победили и на слух. Два опытных охотника и не то смогут! Да только шуршало все так, что было ясно – тут намного больше…

Арислав принялся взбудоражено обшаривать куртку, надеясь найти подсказку, соломинку, защиту, ну хоть одну надежду! Рука снова наткнулась на огниво. Чиркнул – ничего.

«Разве есть хоть какая-то сила у тьмы, если всего лишь одна добрая песня способна ее разогнать?» – вспыхнуло в голове.

– Клац-клац!

– И-и! – неслось слева и справа, и ото всюду.

– Пой, Елисей! – гаркнул Лихолов.

Пока Елисей с одно мгновение осмысливал самую неожиданную из просьб, в голове у Арислава промчалось детство. Как матушка учила разным песням и гимнам. Не все он помнил, хотя в отрочестве выучил их добросовестно. Но столько лет прошло…

– Клац-клац! И-и!

Мелькнуло где-то на дне сердца лицо матушки, которая гладили по голове маленького мальчика. Ему было страшно, уже и не вспомнить, почему. А мать целовала влажно и тепло в макушечку и приговаривала: «Я вот гимн пою, когда страшно. Матерь Были и Небыли – называется…».

– Гимн пой, Елисей! «Матерь Были и Небыли»!

И Елисей запел…

– Чистейшая и славнейшая, Матерь Света…

Огниво тут же укусило ладонь. Разгорается! Чиркнул – уверенная искра. Но нужно было больше!

Арислав подхватил слова, и голоса зазвучали в унисон:

– Услышишь меня, не оставь меня без твоего совета…

Лихолов снова чиркнул огнивом – и меч яростно воспламенился неугасаемым огнем. Мир обрел тусклый контраст. Но лучше не стало, ибо есть в мире такое, чего хорошо бы и не видать вовсе. Стая громадных, мохнатых, зловонных существ уже собралась вокруг странников. Неожиданный свет обескуражил их. Арислав постарался быстро оценить: сколько пар глаз мерцало во мраке? Сколько клыков скалилось на незваных гостей? Лучше было и не считать. Одна из крыс билась в предсмертных конвульсиях прямо в паре шагов от Елисея – та самая, в которую угодил кинжал. Тварь захлебывалась от крови и дрыгала лапами.

– Два больших крыла мерцают за твоей спиной,

Свет гармонии сияет, голос правды говорит со мной…

Арислав зажег меч Елисея. Еще одна вспышка света снова испугала хозяев подземелья. Странники встали друг к другу спина к спине. Теперь стало видно, что они находились в довольно узком коридоре. Писклявое громкое «И!» разносилось со всех сторон, как жужжание в огромном улье.

– Они боятся огня, – прервал песню Елисей.

– Надолго ли? – мотнул головой Лихолов.

Пламя на мечах тут же задрожало и принялось угасать. Странники вновь подхватили распев дальше. В этом лабиринте могла твориться только одна магия – волшебство чудес, непостижимых и неподвластных мирским колдунам. Здесь только истинный верующий мог пройти с факелом. Такова была проверка страждующего. Странники вцепились в эту соломинку изо всех сил.

– … Сладка истина твоя, прекрасны все твои заветы.

Велика честь быть чадом твоим, светом от света.

«Этих тварей можно только разделить между собой, так они будут уязвимее…, – осенило Лихолова. Но только в какую сторону двигаться, а куда отрезать проход? Лабиринт имел некоторый уклон вниз. – Раз все это время мы спускались, надо так и продолжать идти до самых недр».

Не прерывая гимна, Странник хорошенько чиркнул магическим огнивом по правую руку от себя. Пламя тут же очертило оранжевую полоску на весь проход.

– Это задержит тварей справа. До тех пор, пока горит пламя.

Кто-то из огромных крыс взвизгнул и отпрыгнул. Но слева над путниками нависала еще целая толпа голодных тварей. Они скалились и фыркали, выжидали первой же слабости, первой неудачи, чтобы напасть и разорвать добычу в клочья! Какая радость для подземных обитателей – свеженькая ароматная жертва сама пришла к ужину.

Было только одно решение: гнать крыс с дороги огнем. Лихолов осмотрелся, насколько это было возможно. Пространство напоминало норы, но созданные не тварями. Будь это творения зубов и когтей – здесь были бы неравномерные края, разная ширина, какие-то признаки искусственно созданного углубления. Но проход будто… был выжжен. Как если бы само пламя прокатилось кубарем вниз, опаляя землю так, что проход оставался гладким, сплавленным, идеально ровным повсюду. А вот лабиринт на подходе сюда, наверное, действительно был уже достроен крысами. Которые исследовали глубины под монастырем. Им нужно было перемещаться между склепами и родниками, а еще выгрызать отсеки для припасов или иных нужд. Поэтому то, что было простым проходом когда-то, ныне стало катакомбами без света и сквозняков. Наверное, и на то была воля Матушки Судьбы… Может эти злобные твари тоже были угодны Властительнице были и небыли, чтобы охранять Меч Истины от недостойных претендентов…

Главное, что сейчас странники, все-таки, вышли в основной проход. Теперь нужно просто идти прямо, четко вниз, никуда не сворачивая… Только как?

– Но сильны предстояния мирские, жизнь – суть борьба.

Просвети же меня, наставь на добро, Матушка Судьба.

Лихолов извлек один из кинжалов, поджег огнивом и швырнул влево. Горящее острие вонзилось в пол перед самым носом одной из крыс. Серая туша взвизгнула, испугавшись пламени, и отпрыгнула назад. Еще пара таких же выпадов и странникам удалось отбить себе пространство на несколько шагов вперед.

– Умягчи врагов моих, рассей мрак, растопи сердца во зле.

И благослови стопы мои шагать лишь к тебе по сей земле.

Так, постепенно выбивая себе понемногу проход, странники продвигались все глубже.

– Яко ты есть матерь были и небыли, матерь всех миров,

Нечего бояться тем, над кем есть твой покров.

Гимн приходилось петь по кругу раз за разом. По удивительной магии этого подземелья, любой свет проверял зашедшего гостя. Он горел только для верных и преданных. Для захожих и сомневающихся тут же угасал. Словно говорил – не место здесь чужакам! Не достойны посторонние приблизиться к великой святыне этих лабиринтов. Коли свой – докажи и пройдешь. Коли чужой – будешь блуждать, пока мрак не пожрет тебя.

Елисей отстреливался от тварей впереди горящими стрелами. Крысы испуганно отступали. Но не разбегались, а лишь делали шаг назад, ждали удобного случая напасть. Так удавалось продвигаться понемногу вперед.

Два шага – до горящей стрелы. Дальше подобрать древко и выстрелить снова. Еще чуть-чуть. Проход понемногу пропускал странников все глубже в пещеру. Все ниже и ниже. Камень за камнем. Гимн так и лился, раскатываясь по странным стенам, и эхом отражался в дальние темные закутки.

Иногда казалось, что везение закончится, и придет позорная смерть от зловонных крысиных клыков. Десятки зрачков мерцали в дрожащем отсвете магического огня. Не прекращалось пыхтение, слышалось визгливое «И!»

Шаг, и еще шаг. Снова выстрел еще на немного. Каждый пройденный по лабиринту камень отвоевывался медленно, осторожно, с трудом… Сделай хоть что-то не так, дай слабину – и погибнешь.

В какой-то миг Елисей споткнулся о неприметный камешек и распростерся по земле впереди горящей стрелы. Чье-то гнилостное дыхание сразу дыхнуло юноше на макушку. Но тут же прыжком вперед подоспел Лихолов и разогнал тварей горящим мечом.

«Сколько же будет длиться этот коридор?? – думал Арислав. – И есть ли у него конец? Или мы просто идем крысам на съедение?!»

– Лихолов, сквозняк! – прервал гимн Елисей.