Текст книги "Лихолов"

Глава 10. Под стон ветра

«Нельзя быть как пламя!» —

Твердила мне мама.

«Пламя неблагодарно.

Даже тех, кого любит,

Оно жжет до костей.

Вспыльчиво и очень коварно,

Тебя твое пламя погубит,

Потеряешь злато и друзей.»

Мимо ушей пролетели слова,

Не для них создана моя голова.

Ведь Дракону свыше даровано право

Разрывать небо ярким огнем.

Нет, не ради драконьей забавы,

Но ради света пасмурным днем!

«Тебя пламя без сил оставит,

И брак твой навеки отравит!» —

Так наставник твердит.

Только когда я свое пламя

Поднимаю вверх будто пламя,

И сердце светом горит,

Люди приходят погреться

О всполохи оранжевых языков,

Никуда мне не деться!

Глупо стыдиться реке берегов!

Так и мне не пристало

Ставить душу заживо на кон

Предрассудкам усталым

Тому, кто по крови дракон!

А Дракону свыше даровано право

Разрывать небо ярким огнем.

Нет не ради драконьей забавы!

Но ради света пасмурным днем!»

Песнь Златовласки

Следующая седмица текла медленно и напряженно, как никогда. В недосказанности и тайне иной раз жить легче, чем в полной искренности. Теперь Златовласка знала, что наставник не верит в нее. Все знали о тех чувствах, которые юноша и девушка испытывали друг к другу, и это заставляло Златовласку несколько смущаться и замыкаться. Она держала себя угрюмо и холодно. На Елисея смотрела еще хоть с каким-то проблеском улыбки, а на Велигора совершенно равнодушно.

Зато наметились некоторые успехи у Златовласки с ее драконом, и у Елисея с боевыми искусствами.

А еще юношу по-детски радовало, что Огнеклюв, наконец, проникся к нему дружескими чувствами и даже позволил оседлать себя. Правда, в небо охотника так и не поднял. Сколько Елисей ни пинал и ни уговаривал птицу, сколько ни повторял знакомых команд и ни предлагал лакомств – орел сидел сиднем. Велигор хохотал над этой сценой так, что его белая кожа аж раскраснелась:

– Серебристые орлы – очень гордые и очень преданные! – сквозь смех объяснял ведун. – Пока я жив, никто другой не сможет повелевать им! Слезай, парень, не мучай себя и крылатого.

Тогда Елисею пришлось сдаться. Он с позором слез с могучего пернатого тела. Велигор еще долго смеялся над ним, однако и нотки уважения проскакивали в словах лучезара:

– Само то, что орел подпустил тебя – уже достижение, мой друг! А уж то, что он позволил залезть к себе на спину – вообще неслыханно! Тебе в пору гордиться, а не стыдиться.

Но Елисей не намерен был сдаваться. Что-то внутри подсказывало ему, что орел однажды поддастся. Невозможно объяснить словами, просто предчувствие. Догадка, которая невероятно раззадоривала азарт.

Меж тем Златовласке удавалось все же управлять своим драконом. Теперь она ощущала какое-то превосходство, и это срабатывало. Даже приступы удавалось сдерживать или хотя бы переживать в полном рассудке. Беда была лишь в том, что иногда она почему-то вспоминала о том колодце страха внутри своего сердца. Иной же раз ужас засасывал девушку в себя так, что дракон тут же побеждал. Пока рядом, где-то в пределах видимости, находился Елисей или Велигор, со страхом было справляться легко. Но стоило отлететь далеко, остаться совершенно одной наедине с непокорной судьбой – сразу становилось невыносимо сложно. «Я не справлюсь!» – вертелось в голове. И чем больше Златовласка пыталась не думать о своих страхах, тем сильнее они поглощали ее.

Велигор искренне пытался помочь своей подопечной. Он старался разговорить ее, понудить поведать обо всем, что тревожит. Но Златовласка замкнулась и потеряла к Велигору доверие. Однако наставник все же был мудр. Он и без слов понимал в общих чертах опасения принцессы.

– Со страхом глупо бороться, – увещевал молчунью Велигор. – Пока ты отвергаешь свои тревоги, они только крепнут. Я знаю, ты из великого древнего рода. Тебя учили, что принцессе Северного Леса не пристало чего-либо бояться. Ты всю жизнь приучалась складывать страхи куда-то глубоко внутрь и утверждать, что победила их. Однако сейчас, как никогда, это вредит тебе.

– Но как можно быть смелым, не борясь со страхом? – вклинивался Елисей.

– Вспомни, как вы плыли на корабле по морю, мой юный друг. Огромные зловещие волны были сильнее вашего судна. Они вздымали вас вверх, а потом роняли вниз. Наверняка, тогда твое сердце трепетало? Но только волны проходили мимо, корабль пропускал их под собой и плыл дальше. Так же и внутри души – страх обрушивается волнами. И если будешь бороться, подавлять, убегать – ты проиграл. Рано или поздно волна нагонит тебя и поглотит. А вот если ты позволишь ей пройти просто сквозь тебя, одной за другой – они будут пролетать мимо. Твой рассудок останется свободен от страха. Просто позволь тревоге быть волнами в море!

– Но я все же буду бояться, – сомневался Елисей. – Тогда враг почувствует, что во мне нет отваги…

– Напротив! – покачал головой Велигор. – Если даже страх проходит мимо и не может навредить тебе, тогда кто вообще способен тебя победить? Победа над страхом – это не иссушить все море. Нет. Это стать тем утесом, о который разбиваются волна за волной, а он не спорит и просто продолжает стоять. Волны обтачивают невыразительную скалу, и рождается величественная красота. Грозная и внушающая трепет. Так и без страха нет смелости, мой друг. Позволь ему быть, и он сделает тебя великим воином.

Златовласка смотрела вниз, ковыряя палочкой по земле. Однако, сама слушала внимательно. И применяла советы ведуна. Они давали свои плоды, но нужно было больше времени.

Дни утекали сквозь песочные часы бытия. Дракон рос и крепчал. Если успехи замедлятся хоть на день – все пропало. Однажды показалось, что все, наконец, налаживается. Два приступа Златовласка провела в полной власти над драконом. Охотился и летал он полностью под ее командами. Следующий день и еще один за ним прошли так же хорошо.

Велигор уже начал смотреть на девушку с гордостью. Но однажды что-то опять пошло не так. Златовласка улетела слишком далеко, и там ей стало снова тревожно, дракон мигом победил ее. И летал сам по себе полдня. Когда принцесса очнулась и снова взяла дракона в свои руки, солнце уже стояло в зените. Она вернулась к хижине разочарованная и угрюмая. Велигор тут же все понял и молча проводил ее взглядом. Принцесса даже не пошла купаться, как обычно. Просто усталая рухнула в хижине на свой тюфяк, заплакала и уснула.

– Она не справится, Елисей, – хрипло отчеканил слова Велигор. – Успехи последних дней – лишь временная радость. Дракон растет быстрее, чем мудреет принцесса.

Ведун впился взглядом в юного охотника. Но Елисей упорствовал:

– Наверное, она просто улетела слишком далеко. Пока держится в знакомых местах – справляется с ним.

– А что будет на поле боя? – рявкнул Велигор. – Там не будет знакомых обстоятельств и радушного приема.

– До боя еще есть время, – замотал головой Елисей. – И в родных краях Отец-Лес даст ей свое благословение, наполнит силой. Там ей будет легче.

– Это лишь домыслы, – отрезал Велигор. – Может быть, и так. Но скорее всего, наоборот. Сколько ни зови ее Берегиней Востока, Златовласка лишь юная девчонка! Ей бы бусы выбирать из сундучка и наряды примерять, а не драконами управлять…

– Она не простая девица, – распалился Елисей. – Люди идут за ней, сильные воины склоняют перед ней колено. Потому что…

– Потому что наслушались предсказаний о «Берегине Востока»!

– Нет! Потому что чувствуют, что в ее душе есть чистота и сила. То, что и должно быть в настоящей повелительнице! И потому идут за ней.

Велигор презрительно фыркнул.

– Девчонка очаровала тебя. Она своей красотой погубит весь мир. Очнись, парень. Если ты сейчас заберешь дракона, то у нас еще будет время обучить тебя тут…

– Нет! – оборвал ведуна Елисей. – Никогда больше не предлагай мне предать мою госпожу, старче! Я всегда буду тебе отказывать.

Последние слова юноша сказал так строго и спокойно, что Велигор вздрогнул. Как возмущаются юные отроки, горячие и сырые? Громко, захлебываясь чувствами. А как дают отпор взрослые и крепкие мужи? Спокойно, тихо, но так крепко, что камень раскалывается об их ответ. Ведун посмотрел на Елисея как-то по-новому. Быстро взрослеют мужчины только в двух обстоятельствах: на войне или ради женщины. Когда складывается одно с другим, то вдвойне скоро… В Сребриграде Елисея подали Велигору, как простого охотника, юношу ученика Лихолова, несмышленого простака, вчерашнее дитя. Проглядел ли его Велимудр по старости своей? Или намеренно слукавил? Никакой он не простак – это стало понятно давно. Редкий лебедь, такой же, как и Златовласка. И уже никакое не дитя.

– Елисей, – Велигор вложил все уважение в свой голос. – Я вижу, ты говоришь, как взрослый муж, так и рассуждай по-взрослому. Времени мало. Даю тебе три дня обдумать мое предложение. Забирай дракона. Тебя я легче обучу.

– Когда через три дня ты, старче, снова услышишь мой отказ… Что тогда ты станешь делать?

Велигор вздохнул. Он вспомнил, как клялся Милраду. Дал слово на своем кинжале.

– Если ты снова откажешь мне, мой юный друг… Я признаю свое поражение во всем этом деле. И мы закончим обучение.

С этими словами ведун встал и медленно двинулся прочь. Он не хотел показывать своих чувств. И пошел раздавать их палящему солнцу, траве и ветру. Елисей напряженно проводил Велигора взглядом. В его голове крутились последние слова. Что они значат? И как будет выглядеть «конец обучения»? Ведун бросит их здесь и улетит? Что тогда будет с принцессой? Стоит ли говорить о произошедшем со Златовлаской или не печалить девушку еще больше? Просто остаться с ней тут еще немного для тренировок, а потом самим как-то выдвигаться домой? Но как они доберутся до Северного Леса?

Велигор ушел в степь до вечера. Его было видно лишь издалека. Что лучезар там совершал? Молился, пел? Набирался сил от родной степи? Грустил или злился? Елисею было не понять. Но юноша точно знал, что приближаются какие-то беды. Все не к добру, очень даже…

………………………………………..

Златовласка проспала до заката, поэтому ужин проходил уже в темноте под мелькание костерка. И молча. Никто не произнес ни слова. В таком же немом настроении Елисей ушел мыть котелок. И принцесса шла по боку от него, не роняя ни слова. Только ее золотистые локоны трепетали на ветру. А когда она купалась, нагая и стройная под светом одной лишь луны, слова не требовались. Елисею не положено было глазеть на принцессу, но он все же не мог удержаться от искушения иногда искоса поглядывать в ее сторону. И чем сильнее закипала его кровь, тем отчетливее он понимал, что не может подчиниться рассудку. Не может прислушаться к голосу ведуна. Елисей дал клятву никогда не оставлять свою любимую принцессу. И он будет верен ей до конца.

Ее белое тонкое тело казалось таким хрупким в этой холодной темноте. Как может быть одно создание настолько сильно и уязвимо одновременно? Какими силами Мать Судьба сотворила чародейство женской красоты и чистоты? Когда мужчина, который сильнее и крепче, роняет свою гордыню, склоняется в желании служить той, которая слабее его?… Воистину: красота женщины сильнее мышц воина. А если под этой красотой бьется чистое отважное сердце, то такая девушка может склонять перед собой целые армии. Нет, он будет верить в нее до последнего вздоха. Потому что мечта о принцессе-драконихе на защите мира – это так прекрасно, что непременно должно случиться! Потому что если не доверять Матушке Судьбе, то вся тяжесть бытия падает на плечи. Потому что, если не верить в свою мечту, то зачем тогда вообще жить на свете?

Велигор уснул быстро. Елисей же ворочался и не мог успокоиться. Тревога за принцессу наполняла его до краев. Он мучился, не зная, как ему быть: рассказать что-то ей или нет? Может, завтра все пройдет гладко и послезавтра тоже, и тогда наставник изменит свое решение… А может, никогда и ничто не заставит лучезара поверить в Златовласку, потому что она женщина?!

Мучительно задыхаясь от муравейника мыслей, Елисей вышел на улицу.

Ночь укрыла мир темным одеялом. Он сидел на траве около дома, утонув глазами в бесконечной равнине пустоши. Луна то скрывалась за вуалью облаков, и тогда мир становился мрачным, то игриво выглядывала, скупо одаряя траву серебристым мерцанием, таким манящим, таким желанным, но недостижимым – ни потрогать его, ни поймать. Елисей был сыном леса, а здесь, на бесконечных пустошах, он не мог ни за что зацепиться взглядом, кроме той луны.

Вдруг скрипнула дверь. На холодный ночной ветерок вышла Златовласка. Повернула лицо в сторону Елисея, он молча посмотрел на нее.

Девушка постояла с минуту в нерешительности, но потом подошла и села рядом. Так близко, что он слышал грохот ее сердца (или это было его?). Теперь они оба сидели в траве и смотрели на луну. В этот момент показалось юноше, что ледяной ветер выл, как меха в кузнице, и разгонял костер в его груди. Елисей, как и всякий опытный охотник, имел отменный слух. И сейчас он слышал, как Златовласка дышит: сбивчиво, быстро, порывисто. Ее рука нервно сползла на траву, совсем рядом с Елисеем. И тогда юноша медленно, крадясь, как на охоте за пугливой ланью, опустил свою ладонь туда же, едва коснувшись руки Златовласки, как бы случайно, лишь краешком кисти, даже позволяя парочке травинок затесаться посередине. Охотник затаил дыхание, опасаясь спугнуть свою лань. Но та лишь едва заметно вздрогнула и так же, в ответ, затаила свое дыхание, но не одернулась.

И тогда он сделал решительный вдох. Чуть приподнял ту свою руку и аккуратно положил на ладонь Златовласки. Воздух обжигающе замер в легких. Но вдруг ласковые девичьи пальцы откликнулись и сплелись с его мозолистыми пальцами. Выдох запустил заново дыхание, теперь бешеное, как закипающая вода.

И они еще долго сидели так, рука в руке, не смея произнести ни слова, ни даже взглянуть друг другу в раскрасневшиеся юные лица. Только слушали их общее дыхание, теперь одно на двоих, сбившееся в возбужденную мелодию. А ветер все разжигал и разжигал вспыхнувший в кузнице костер под барабанное перестукивание сердец.

И Елисею было уже все равно на пустошь, на луну, и вообще на все. Весь мир сейчас укладывался только в сплетение этих двух горячих ладоней, так долго желанное, такое невероятное. А сегодня неожиданно сбывшееся.

……………………………………………

Утром Златоласка улыбалась ему откровеннее, чем раньше. И когда она улетела со своим драконом, то вспорхнула как-то легко и радостно. Полет прошел отлично. Дракон повиновался. Трудно сказать, почему. Может быть, чувства влюбленности затмили все страхи, сделали душу сильнее. А может, наконец, начали помогать советы Велигора. И в этот день, и в следующий, и на третий все прошло идеально. Дракон ни разу не сбросил власть своей госпожи. У Златовласки случались приступы, но она как-то просто позволяла им быть, не теряя рассудка. Просто летала вместе со своим оборотнем, и будто бы даже наслаждалась своей драконьей судьбой.

Елисей косился на Велигора. Надеялся, что ведун заметит успехи девушки, но каждый раз ощущал холодок. Кажется, ведун искренне уверился, что происходящее – лишь временный всплеск, вот-вот случится непоправимое. Юноше становилось от этого не по себе.

Теперь каждый вечер, когда Велигор засыпал, Златовласка выходила на улицу, а Елисей уже ждал ее там. Они так же держались за руки. На второй день юноша осмелел и обнял принцессу. И она не отпрянула. Даже положила голову ему на плечо. Такая горячая, девушка излучала жар, никакой сквозняк не мог охладить ее. Или этот жар шел от самого Елисея? Было уже не понять. Слова были лишними. Ветер сам пропевал все за них.

Когда наступил третий день, Елисей проснулся с дрожью внутри. Он не показывал вида, но волновался сильнее прежнего. Сегодня Велигор или откажется от обучения, или даст принцессе еще шанс. Мгновения текли медленным потоком. Охотник с опаской наблюдал за ведуном, но тот молчал и смотрел куда-то прочь. Лишь пополудни, когда Златовласка отдыхала после обеда, а двое мужчин еще трапезничали, они столкнулись взглядами.

В те несколько мгновений никто не произнес ни слова. Но Елисей увидел в глазах ведуна вопрос. Тот же самый, что и в прошлый раз. А Велигор увидел в глазах юноши прежний ответ.

Елисей весь день ждал, когда ведун объявит свое решение. Но ничего не происходило. Даже за ужином, по итогу третьего дня – ни слова! Это выбивало почву из-под ног. Златовласка, кажется, ничего не замечала, а вот Поющая Стрела весь был как натянутый лук, готовый выстрелить в любой момент.

Вечером, по обычаю, Велигор рассказывал свои легенды и истории. Елисей приготовился уже и здесь к серьезной беседе. Но снова ничего не произошло! Ведун быстро уснул. И молодые опять вышли на улицу и сидели в обнимку до полуночи. Златовласка так и задремала на плече у Елисея. Нет, никогда, никогда он не предаст ее… Юноша бережно взял девушку на руки и отнес спать. Она очнулась по дороге, улыбнулась и только крепче прижалась к нему. Так они и уснули в своей хижине, бок о бок.

Но сладко спалось только принцессе. Елисею же всю ночь слышались шорохи. Он толком не понимал: кошмары его будоражат, или что-то действительно происходит. Несколько раз просыпался, открывал глаза, прислушивался. Но в ночной тьме ничего не мог разглядеть. Кроме того, что, пожалуй, ничего не происходит. Только ветер стонет там, снаружи.

Незадолго до рассвета, когда мир уже начал сереть, сон снова грубо выплюнул юношу в явь. Елисей не открыл еще глаз, но уже услышал: что-то не так. Он сначала не мог объяснить, но… Мир звучал как-то необычно. Ветер так же стонал. Златовласка мирно сопела у его груди. А что с Велигором? Волна холодка пробежала по его животу.

Нельзя было сейчас подавать вида, что проснулся! Сам не мог объяснить почему, но явственно это понимал. Юноша аккуратно приоткрыл один глаз на маленькую щелочку. И тут же понял, в чем дело. Когда в хижине все спали, дыхание звучало ритмично. А сейчас Велигор не спал! Он стоял над Златовлаской и… держал в руках кинжал. Что ведун делал? Молился? Зачем с ножом? Рука Елисея тихо и без шороха нащупала свое охотничье лезвие. Но достать клинок сейчас означало обнаружить себя неспящим… Влажными пальцами он сжал рукоять.

Велигор закончил молитву, открыл глаза и взял свой кинжал в правую руку. Замахнулся и…

Елисей сам плохо помнил себя в тот миг. Каким-то образом он резко вскочил на ноги. Велигор тут же атаковал. Юноша увернулся и достал из ножен собственный клинок. Три шага противники протанцевали по кругу. Прицеливаясь и готовясь к выпаду.

– Вот значит, как это: закончить обучение?! – зарычал Елисей.

Велигор продолжал кружить. Потом резко сделал выпад, Елисей отпрыгнул и постарался ударить ногой по правой руке ведуна. Это был хитрый прием, но Велигор удержал оружие в ладони. Зато успел полоснуть юношу по бедру. Еще два выпада и противники сцепились, слившись как змеи.

– Мальчишка, неужели ты надеешься победить ведуна?

– Я лишь защищаю ту, которой дал клятву верности.

Елисей пнул лучезара в живот и тот отлетел в сторону. Раздался грохот падающей утвари. Но ведун тут же ловко завертелся, выбил оружие у юноши из рук, и подсек ноги. Елисей упал на пол безоружным.

– Значит, вам обоим придется умереть, – захрипел ведун и закинул руку с ножом вверх.

Что-то хрустнуло.

Велигор застыл на месте с расширенными в изумлении глазами. Когда он рухнул на колени, Елисей разглядел за ним Златовласку. Она вонзила нож в спину ведуна. В самое сердце. Быстрая и безошибочная смерть.

Лишь несколько мгновений Велигор что-то еще хрипел, но сознание скоро покинуло его, и обмякшее тело распласталось на полу хижины, выпуская ручеек крови.

Принцесса помолчала с несколько ударов сердца, роняя слезы с гордого лица. Слышно было только вой ветра на рассвете. А потом тихо прошептала сама себе:

– Меня называют «чистой». А я убиваю человека за человеком… Я своего наставника убила, ткнув в спину… За мной тянутся реки крови. Так и было в предании о моем предназначении. Много крови. Бесконечно много. Нет во мне никакой чистоты, я рождена отнимать жизни…

– Нет… – встал на ноги Елисей. – Ты жертвуешь одну жизнь за тысячу на алтаре небыли. Пуская кровь одного, спасаешь множество других!

– В который раз кто-то из нас двоих спас другому жизнь? Я сбилась со счета.

– Точно знаю, что не в последний, – он взял ее за плечи крепкими ладонями. – Наши судьбы давно уже сплелись в одну сеть. Пусть однажды в эти путы попадется враг.

Девушка подняла на Елисея глаза. Сейчас в них уже не мелькала радость и нежность, восторженность и красота. Что-то новое, тяжелое, как камень, поселилось там. Она смотрела на него не по-девичьи. Но по-королевски.

– Разведи огонь, Елисей Поющая Стрела.

………………………………………

Остатки ведовского масла разогнали пламя. Плоть Велигора тлела в желтых языках вместе с одеждой, бусами и грязью. Елисей пел прощальный гимн, подергивая в такт колокольчиком. Златовласка смотрела на это молча. Не отрывала взгляда, не всхлипывала. Так, наверное, ее отец-король смотрел на казни.

Огнеклюв метался вокруг. Орлиный крик пронзал воздух. «Хозяин мертв! Мертв! Мертв!» – будто слышалось в этом птичьем стоне. Широкие серебристые крылья распахивались, отбрасывая тень.

Елисей пропел прощальную молитву и повернулся к Златовласке.

– Что теперь будем делать, госпожа?

– Сначала ты пообещаешь мне кое-что…

Звучал тот же стальной голос, что и при первой их встрече там, в Лысых горах. Так звучит меч, когда его куют. Она и была сама – меч во плоти. Скованный из страха и силы.

– А затем, – продолжила принцесса, – ты будешь рядом, и я продолжу свои тренировки в лесах рядом с Рассветником. Отец Лес придает мне уверенности и силы. Осталось только решить, как мы доберемся домой… Но сначала клятва…

– Я выполню любое твое прошение, госпожа, – Елисей встал перед принцессой на колено. – Говори!

Крик орла разрывал уши. Но в это мгновение показалось, что даже Огнеклюв умолк, уступая слово Берегине Востока. Она смотрела на своего воина сверху вниз и чеканила слова строго и жестко, как подобает королевской дочке:

– Если и ты поймешь, что я несу одну погибель… Если и ты увидишь, что моя смерть принесет Востоку больше пользы, чем моя жизнь… Тогда ты сам убьешь меня! Клинком Велигора. Лишь тебе я верю. И лишь от твоей руки смерть я не сочту позором.

Елисей почувствовал, как дыхание сбилось. Будто во всем мире не было столько воздуха, сколько ему требовалось сейчас. Слишком тяжелая ноша… Он выполнит все, умрет, убьет тысячу врагов, пройдет босым весь мир… Но убить своей рукой…

– Ты мешкаешь, Елисей Поющая Стрела, – прогромыхала над ним Златовласка. – Еще немного и я начну сомневаться в тебе!

– Не сомневайся, госпожа! – вскинул голову Елисей. – Никогда не сомневайся!

– Тогда поклянись! – рыкнула Златовласка. Ее жар усилился так, что опалял горячее костра. – Поклянись, что вонзишь мне нож в сердце, если я не справлюсь!

Слова не шли из уст юноши. Он смотрел на нее, восхитительную, прекрасную, величественную. Он понимал, что она для него недосягаема. И их объятия в Рассветнике, наверное, не повторятся больше – принцесса Северного Леса не может стать его невестой. Она никогда, никогда не будет принадлежать ему. Но он принадлежит ей всем сердцем. Он жаждет служить ей, умереть за нее! Златовласка протягивала ему кинжал Велигора. Ее глаза горели пламенем и волосы сияли огненными струйками. Так она была великолепна, когда пробуждался дракон…

– Это оружие должно было защитить мир от моего дракона. У него такая судьба! Пусть ты станешь его хозяином. Поклянись, Елисей! Поклянись мне!

– … Клянусь, моя госпожа… – услышал Елисей свой голос.

Она благодарно кивнула и взмахнула рукой, подавая знак встать.

– Хорошо, Елисей… Благодарю тебя… Что же подумает Милрад, когда его ведуны узнают о смерти Велигора? Ведь они узреют в зеркале небыли, что погас огонек его жизни. Придут ли теперь на помощь Багрянцу наши друзья-лучезары?.. Впрочем, сейчас нам важнее другое. Решить, как мы доберемся домой. Я могу долететь в шкуре дракона. Но что делать с тобой?

Огнеклюв опустился вниз. Печальный и подавленный он потянул голову к Елисею, словно желая обрести утешение от последнего своего друга. И в то мгновение охотник понял – теперь орел принадлежит ему.