Текст книги "Лихолов"

Книга 3 «На крыльях Судьбы»

Каждая заблудшая сущность встанет на верный путь.

«Бродил по миру Мрак. Он усыплял сердца, он боялся громких голосов, он не выносил странников. А везла его колесница из трех лошадей: страсть, страх и смятение.

И многие покорялись ему.

Сначала склоняли головы, потом умолкали и, в конце концов, засыпали. Ибо мрак казался сильным, вездесущим, изначальным. Он поглощал сердце за сердцем, страну за страной, мир за миром. Пока не встретил нас. Тех немногих, кто не желал склоняться. Кто не поддавался страху. Тех, кто поборол в душе сомнения.

Мрак не считал нас соперниками. Мы были горсткой песчинок перед его мощью. Да только не знал он, что пока хоть одно сердце мерцает надеждой, не будет власти тьмы. Пока хоть одни уста поют о доблести, не воцарится безмолвие. Пока хоть один странник осмеливается шагать, мир будет бодрствовать.

Ибо мир – это душа. Душа – это дорога. Дорога – это песнь. А песнь – это быль».

Из летописи Светобора ученика Велимудра.

Глава 1. Белая пустыня

Еще никогда Лихолов не видел столько снега. Бесконечная пустыня, ни конца ей, ни края, и вся сплошь под океаном белых покрывал… Над ней – небо. В ясную погоду оно ослепляло ледяным голубым цветом. А в хмурую становилось серо-белым и сливалось с такой же землей. Так, что не видно было, где твердь, а где облако…

По снежной пустыне носился ветер. Как остервенелый медведь он рычал и выл, поднимал с земли вихри белой пурги, разрывал мешки белых облаков и швырялся нескончаемыми потоками снегопада. Гнал чужаков прочь, толкал в лицо и в грудь: «назад, вон с моей земли!»

И как бы странники не готовились заранее, все равно условия похода казались тяжелейшими. В путь вышло десять крепких мужей. Славагор – наследный принц Серебристых гор. И его двое солдат. Ратибор – наследный принц Северного Леса, которого условились признать старшим в этом походе. Лихолов-Арислав – бастард Раздола. Миринос – лучезарский белый жрец, крепкий молодой боец. Яговин – воевода верной дружины Ратибора. Последний вел с собой троих кметей из того самого отряда, что сопровождал Златовласку в Серебристые горы.

Остальные дружинники отплыли вместе с Велимудром в Рассветник. Они должны были помочь старому ведуну в его миссии: навести порядок в столице Северного Леса к возвращению Ратибора.

Сначала из Сребриграда выдвинулись в путь четыре ладьи в сопровождении дюжины боевых орлов. На одном судне плыли принцы со своими отрядами. На втором – Велимудр с остальными восточными кметями. Другие два корабля сопровождали и охраняли. Они вместе проплыли вверх по Мораве. И ни в одном из портов никто не смел задерживать лучезаров, хозяев этой реки. Как только все видели серебристый парус, тотчас же расступались и пропускали вперед.

– Вот это шустрый корабль! – радовался Ханс Белый Глаз. – Я-то думал, что мое судно самое резвое. Но оно просто старая кляча по сравнению с лучезарcким!

– Не радуйся раньше времени, – настороженно говорил Лихолов. – По Мораве плавать легко. Да и у берегов Приморья тебе все знакомо. А как нас будет мотать на волнах там, вдали, в самой пучине Колючего моря? Можно ли вообще туда доплыть живыми…

– Не кипишуй, Лихолов, обижаешь! Уж если есть на свете моряк, способный оседлать северные волны, так это я – Белый Глаз! А коли нет такого человека, так пропади оно все в черни!

– Лучезарские ладьи славятся, как самые устойчивые корабли! – вмешался Славагор. Он не мог упустить возможности лишний раз прихвастнуть чем-то лучезарским. Лихолова немного мутило. Виновата качка или гордость Славагорского принца?..

Ладьи вышли все вместе. Но потом путники разделились.

Первая поплыла на север, через бурлящие воды Колючего моря, на поиски Заполярного королевства. В капитаны и рулевые для этого корабля наняли Ханса с его командой. Именно моряк Белый Глаз имел больше всех шансов обуздать непокорные ледяные волны. Лучезары хуже умели лавировать на громадных гребнях. И уж точно не знали разные мелкие островки в этих водах так же хорошо, как бывалый приморец.

Вторая ладья, едва вырулив из реки в соленые воды, сразу же повернула направо и стремительно понеслась на Восток. Велимудр спешил. Он не показывал виду, но на самом деле очень волновался за безумие стареющего короля Северо-Востока. Сейчас, когда война вот-вот готова была грянуть, у руля этого государства должен был стоять человек с крепкой рукой, мудрым разумом и горящим сердцем. Конечно же, принц Ратибор подходил на эту роль, но он еще не скоро явится домой… Если вообще вернется… Велимудр мысленно перебирал в голове все возможные действия, слова и поступки… И молился.

Другие два корабля, которые лишь сопровождали союзников, остановились в последнем порту. Обождали несколько дней – не вернется ли кто назад. Ведь мало ли, что могло случиться. Но, за неимением плохих новостей, ладьи вскоре отплыли восвояси.

Собираясь в Заполярье, принцы долго спорили, что и кого им стоит взять с собой. Пересекать снежные пустоши на своих ногах представлялось делом трудным и долгим. Однако, никакое животное не смогло бы пробраться по труднопроходимым льдам и снежной целине… У лучезаров не было оленей или каких-то еще приспособленных для севера животных. Горцы были богаты лошадьми, ослами, козами – но все эти существа рисковали не прожить в Заполярье и первого дня. Они могли поскользнуться и сломать ноги, увязнуть копытами в сугробах…

И орлы тоже рисковали быстро сгинуть в условиях безжизненной равнины. Они не умели охотиться во время вьюги, высматривать добычу, прячущуюся под снег… Да и на себе не унесли бы запаса корма, который потребовался бы им на чужбине… Получалось, что любое животное в предстоящих условиях превратилось бы или в тяжкую обузу, или в бессмысленную жертву. Так все пришло к тому, что путники вынуждены были странствовать пешими.

Лучезары сшили для каждого странника свой кузовок из тонкой ягнячьей кожи на широких лямках и с поясными ремнями. Горцы давно уже пользовались подобным, перемещаясь по своим горам. Им тоже часто приходилось носить тяжести на себе, ведь не по всякой круче можно было погнать ослика или коня…

Каждому выдали свою ношу. Сменные теплые вещи, тонкий, но очень теплый мешок из свалянной шерсти, чтобы можно было внутри него спать. Лыжи, смазанные жиром, для долгих переходов по целине. Огниво, фляги с водой, миску и ложку, набор перемолотых трав с согревающим действием, полоски вяленого мяса, пластинки сушеных овощей и фруктов, орехи. А еще, тонкие, хорошо выдержанные на солнце полотнища какого-то хлеба по старому лучезарскому рецепту. Такие съедобные листы должны были быть питательными и долго оставаться свежими.

Также связали с собой в путь большое полотнище из тонкой, но очень плотной кожи, чтобы расставлять на ночевку шатер. К нему прилагалась полая легкая палка для центра и колышки. Лучезарские мастерицы сплели объемный, но очень легкий настил из прутиков, который позволил бы не спать на самом снегу. Этот крупный сверток никто не смог бы нести в одиночку. Поэтому распределили, что странники по двое будут тащить его по снегу за специальные веревки.

Ладья довезла отряд до Заполярья за два дня. Колючее море нельзя назвать ласковым, однако, путникам повезло странствовать по довольно спокойным водам. Конечно, корабль нещадно болтало на громадных гребнях серых волн. Несколько раз палубу окатило холодными потоками, но Ханс с его моряками знали и понимали северное море. Они заранее видели и слышали опасности и уверенно держали курс вперед. Сложнее было причалить к незнакомым берегам. Несколько часов моряки мотались вдоль прибрежной линии, выискивая более-менее безопасное место. В конце концов, обнаружилась маленькая галечная бухта меж двух снежных холмов. Здесь, немного укрытые от ветров, моряки условились ждать возвращения принцев.

И вот, к этому мгновению, Лихолов насчитал уже три дня пути. Поход шел не совсем вслепую, но все же без какого-либо провожатого. С собой имелась только старая рукотворная карта Заполярья. Лучезарские жрецы хранили ее в королевской библиотеке среди тысяч прочих пыльных свитков. Судя по весьма хилому виду, этот пергамент прожил уже не одну сотню лет… Но все же, он довольно внятно объяснял небо, видимое в Заполярье. А найти королевство живущего здесь народа можно было только так, ориентируясь по звездам. Но быстро обнаружилось две сложности.

Во-первых, обзор здесь весьма отличался от того, что видели странники – дети более южных широт. Это немного путало, но все же было терпимо. Гораздо хуже второе… Что ясное небо выдавалось далеко не каждую ночь. Часто вьюга застилала весь северный край так, что он буквально захлебывался от снега. За пургой не было видно не то, что неба, а и мира на шаг вокруг себя. В такие периоды идти вперед по незнакомой земле было крайне опасно. Приходилось останавливаться и бессмысленно прожигать время и припасы. Это угнетало…

Слава Судьбе, такая погода все же не застаивалась надолго. Когда видимость улучшалась, отряд сразу же выдвигался вперед. Продвигался изнурительно, с надрывом, без передыхов, стараясь не терять бесценного времени. Так что к ночному привалу все мышцы в теле рвало от боли. Выбор был прост: умри в снегах или торопись вперед. Припасы не бесконечны, а охотиться здесь было трудно.

Вечерами Лихолов чувствовал, что спина невыносимо ноет (еще бы, с таким кузовом да с мечом в придачу). Но не только. Колени, икры просто выли воем от целого дня на лыжах. Руки немели, потому что именно они отталкивались палками в пути… От боли мутило, хотелось просто рухнуть. И не одному Ариславу… Другие странники тоже к вечеру выглядели изнеможёнными. Лучезары держались чуть бодрее других. Все же они имели более легкие тела. Да к тому же, Славагор взял в поход двух солдат родом из самых высокогорных деревень. Там, в краю вертикальных снегов, молодцы с детства гоняли на лыжах. Терпимо себя чувствовали и восточинцы из Северного Леса. Их родина каждый год на зиму укрывалась снегом, поэтому они тоже умели пользоваться лыжами. Хуже всех пришлось именно Лихолову… Он вырос в тех краях, где зимой снег ложился на землю тонким пушком и тут же таял. В Раздоле не знали снегоходства… Арислав отлично бегал, справлялся с конем, лазил по деревьям… Но лыжи…

После первого дня в пути Лихолов не мог даже разговаривать от усталости. С приходом сумерек отряд, наконец, сделал остановку. И Странник просто рухнул на снег, пока соратники растягивали шатер. Ратибор и Яговин тут же подняли его.

– Стой, если хочешь жить! – сочувственно, но строго приказал ему Ратибор. – На снегу отдыхать нельзя. Только в тепле.

Лихолова буквально внесли в шатер. Уже расстелили наст. Чья-то дружеская рука вытащила из кузова шерстяной мешок. Странник залез в него шатающимися ногами, улегся и тут же провалился в сон. Но вскоре его разбудили:

– Лихолов, поешь! – это был Яговин.

Оказалось, что Арислав продремал недолго. Еще даже толком не стемнело. Но хорошо организованный отряд уже успел развести костерок для тепла, подвесить котел, в который навалили снега. Белый пух растаял и превратился в бурлящую воду, в которую покидали сушеного мяса, каких-то злаков и парочку овощей. Получилась питательная согревающая похлебка. То, что нужно в Заполярных условиях.

Лихолов потянулся к своим вещам в поисках тарелки и заметил, что руки его едва слушаются. Трясутся, не гнутся, все роняют. Яговин прервал его, сам нашел посуду, налил еды из котла и протянул вместе с ложкой:

– Ешь, только не облейся…

И все-таки облился. Не сильно, просто не мог ровно держать ложку. Горячие струйки обожгли подбородок. Но что-то все же попало и в рот. В сказках иногда рассказывают, что с каждым глотком теплой еды возвращаются силы. Может, с кем-то и так, но Лихолов сейчас не чувствовал облегчения от еды. Его тело требовало отдыха. Он через силу влил в себя порцию похлебки, отставил тарелку, прилег и тут же снова уснул.

И опять принялся терзать Странника знакомый сон. Шептала душа в стальной плоти: «Возвращайся скорее, Арислав! Жду я тебя! Маюсь без дела, без боя, пока земля моя стонет!» На что Лихолов теперь не отмахивался, не удивлялся и даже ничего не спрашивал. А только отвечал: «Я приду! Я приду за тобою. Жди меня. Только бы сил хватило на все…». А меч отвечал: «Силу у Матушки Судьбы попроси. У нее силы много, ей тебе отсыпать горстку – не жалко. Сам попроси, и я за тебя попрошу.»

На второй день далеко продвинуться не удалось. Погода постепенно портилась и к полудню вьюга застелила все вокруг. Мир стал полностью белым на все четыре стороны… Продвигаться вперед казалось самоубийством. Отряд вынужден был снова разложить шатер и остановиться. И зазря тратить время и еду на простой… И самое гнетущее было даже не в пропитании. А в запасе хвороста. Его припасли с собой, прихватили и какого-то сушеного мха, по особой лучезарской выдержке. С ним издревле пастухи уходили в высокогорья благодаря легкости и тепловым свойствам. Вот этого-то всего было мало, и восполнить казалось нечем.

На третий день облака мелькали, оголяя небо. Ветер бушевал, но идти было возможно. Все снова встали на лыжи. С каждым порывом холодного воздуха странники мысленно благодарили лучезарских мастериц за теплые шубы. Хоть и тяжеловато было носить такую одежду, зато славные овечьи шкуры не пропускали внутрь холода.

Лихолов смотрел по сторонам и изумлялся. Он объездил, казалось, весь свет, но таких пейзажей не встречал еще нигде. Север имел свою, особую, ни что не похожую красоту.

Удивительная природа встретила их сначала фьордами, перед входом в которые дрейфовали странные громадины… Это были острова изо льда, плавающие в воде. Не иначе, как творения каких-то древних могучих колдунов. А может, местные ведуны поставили это здесь, как защиту от сил зла? Суша начиналась с утесов и холмов. Приходилось выискивать дорогу между ними, виляя и сворачивая, но не терять направление. По мере погружения вглубь материка путники иногда выходили на огромные равнины: белые и пустынные. Наверное, под слоем снега, эти места тоже не были столь уж плоскими. Скорее всего, там дремали валуны. Но все это основательно укрылось ровной белью, что облегчало переход на лыжах.

Нигде, ни на кручах, ни на ровных землях, Лихолов не приметил ни одного дерева! Казалось, это была волшебная, сказочно-прекрасная, но безжизненная земля, потому что север неприступен и строг. Он не станет открываться каждому пришлому незнакомцу, чтобы понять его, нужно заслужить доверие этой земли, сжиться с ней. Тогда и увидишь, что жизнь тут тоже есть. И в белокрылых птицах, что сливаются со снегом, и в дивных животных, которые роют норы и кутаются в белые шубы, и в слое мха, который могли бы откапать олени для пропитания. И в неиссякаемой мощи дикой неистоптанной земли, которую еще никто не осквернил, не использовал, не продал и не купил. Северная твердь была чиста и прекрасна, как невеста в белой фате.

Третья ночь прошла спокойно. Наутро Лихолов проснулся от сквозняка. Это лучезарский жрец Миринос ходил туда-сюда, наружу и обратно. Арислав огляделся: все остальные еще спали. Только-только светало. Жрец заметил, что Странник проснулся, и поздоровался с ним легким кивком.

– Что тебя тревожит? – Вместо ответного приветствия произнес Лихолов.

Миринос глубоко вздохнул и сморщил лоб:

– Я чувствую, что эта земля тревожится… Что-то не так… Она гневается…

– Так, может, на нас? Мы для нее чужаки…

– Нет… Нам она тоже не очень-то рада, но это не то. Когда мы вступили на Заполярские берега, я пропел наши молитвы, поздоровался с землей, зажег лучину в знак служения свету. И почувствовал, что мы приняты. То есть, конечно, все равно с неохотой, мы здесь чужаки… Но сейчас… все буквально трепещет от ярости. Что-то творится с Заполярьем…

От разговоров начали просыпаться остальные. Принцы тоже уже поднялись со сна и услышали последние слова.

– Скажи прямо, Миринос, – окликнул его Славагор. – Что там?

– Боюсь, мой принц, – смутился ведун, – что теперь мы не единственные чужаки на этой земле. Сюда вторгся кто-то еще… – Все переглянулись. – Кто-то, не потрудившийся, как мы, произнести молитв и приветствий… И вместе с тем, кто-то, кого эта природа никак не может изгнать… Хоть и старается…

– Тивильчецы? – спросил Ратибор.

– Больше некому… – ответил Миринос.

Повисла пауза. Все пытались понять, что для них означает эта новость. Мало им было сложностей с погодой, тяжелой поклажей и прочим… Теперь еще добавилась и погоня?

– Клэтва! – выругался Лихолов. – Вспомните. Когда мы поднимались по Мораве, нас преследовали изулу. Они не смели подлетать близко, но постоянно показывались где-то вдалеке.

– Да, я видел и чувствовал их, – подтвердил Миринос. – Наверное, Тивильчецы очень удивились тому, что лучезарский корабль отбыл на север к диким землям. И дали приказ своим воинам следовать за нами для разведки.

– Вряд ли тивильчецы могли бы успеть ловко снарядить поход в такие условия, – рассуждал Ратибор. – Скорее всего, они спешно отправили корабль и взяли с собой изулу. Эти твари летают гораздо быстрее, чем мы перемещаемся.

– Я думаю, у них не было шансов нагнать наш корабль, – сказал Славагор. – Никто не угонится за серебристым парусом. Тем более в таких своенравных водах, как Колючее море. А у нас за рулем стоял ловкий капитан, какой им и не снился.

– Значит, гады погнались за нами и отстали, – подытожил Лихолов. – А теперь причалили к полярным берегам, где нашли место. И отправили своих изулу на разведку. Они ищут нас.

– Какова будет их цель? – спросил Яговин. – Просто следить за нами? Или они постараются нас убить?

– Скорее, просто следить… – задумался Ратибор. – Им нет смысла сражаться, пока они не поймут наши цели…

– Однако НАМ есть смысл сражаться, – строго сказал Лихолов. – Что будет, если мы приведем этих тварей к порогу Заполярного короля? Обнаружим его запрятанное государство для всего зла мира. Так дружбу не завяжешь.

– Согласен с Ариславом, – кивнул Славагор. – Мы не можем предстать перед королем слабыми и убегающими. Иначе, зачем ему вступать в наш союз?

– Нас всего десять человек, – возмутился Ратибор. – Как мы дадим отпор отряду изулу? Мы даже не знаем, сколько их!

– Не знаю, – мотнул головой Лихолов. – Но придется искать способ. Пока мы их опережаем. Какое-никакое, а преимущество. Эта земля ненавидит их гораздо больше, чем нас. Это второе преимущество. Мы ночуем и двигаемся дальше, а они, вероятно, каждый раз возвращаются на корабль. Это третье преимущество. И, в конце концов, я – Странствующий Охотник, а Миринос – белый жрец! Это четвертое преимущество! Нам нужно просто ждать встречи. Посмотреть, как изулу будут вести себя. И потом уже придумать план.

– Они скоро появятся, – вздохнул Миринос. – Я ощущаю, что земля дрожит подо мной. Изулу чуют меня так же, как я чувствую их. Враг все ближе…

– Что ж, тогда пора завтракать и выдвигаться! – заключил Ратибор.

Глава 2. Вьюга

«Север то свистит свободой, то сияет слепящим солнцем, то сбрасывает сверху снег. Склонись, солдат, сердитым седовласым скалам. Сбрось спесь. Иначе настигнет смерть».

Из Талмуда Светославия.

Острые снежинки кусали щеки. Лихолов изо всех сил толкал себя вперед. Десятерым мужчинам с тяжелыми кузовами, в лютый мороз, да на лыжах – не до болтовни. Передвигались почти молча. Тем, кто не любит досужих разговоров, это было в радость. Например, Ариславу.

Иногда он проваливался в боль, холод и усталость. Потом отвлекался на непривычную красоту окружающей природы. Но в некоторые мгновения накатывали мысли. Разные, суетные, бурлящие. Временами Лихолов спрашивал себя: каковы шансы вернуться из этих снегов живым? И не слишком ли поспешное решение он принял на совете, когда согласился на все эти подвиги…

Тогда вспоминалась Златовласка сидящей на палубе тесного корабля, с развивающимися на дерзком ветру волосами. Или во время их шуточной схватки на мечах тогда, в Ньервинвуде, всего пару мгновений она пробыла в его власти, на его руках, глядя прямо в глаза, но успела оставить такой горячий след в сердце… Как ожог, рубец от которого останется навсегда. Или даже, как клеймо на сердце – отдано госпоже. А еще всплывало в памяти, как она вырвала его из плена в Бухте Воющих Ветров, и как они упали вдвоем на мокрую палубу. Тогда Златовласка тоже была так близко! Схватилась за его плечи своими горячими, как угли, руками. Так и чувствуется, будто принцесса продолжает держать Лихолова по сей день… Хоть и улетела куда-то далеко, на другой конец света…

Почему-то именно здесь, в кристальной чистоте, дивная принцесса мерещилась повсюду. Что-то в этой неприступной, гордой, смелой природе, такой незапятнанной и такой прекрасной, очень напоминало Златовласку… Поэтому Лихолов двигался и двигался вперед. Будто бы за ней… Будто догонял недосягаемую мечту, ради которой возможно сотворить все. Даже чудо.

А иногда Ариславу вспоминался последний разговор с Велимудром. Когда все странники рассаживались по кораблям, старик сам подошел попрощаться с каждым, хотя по всем обычаям полагалось наоборот. Ведуну – старшему, сильнейшему, мудрейшему стоять бы и принимать уважительные прощальные поклоны. Но не в том заключается истинная мудрость, чтобы гордиться, а в том, чтобы позволить бездонной любви всюду побеждать несправедливость. И Велимудр был истинно мудр. Он сам подходил к каждому, прощался, давал наставления, некоторых даже обнимал.

– Ну что же, мой друг, – обратился тогда Велимудр к Лихолову. – Мы с тобой поплывем на разных ладьях. И долго еще не увидимся, а потому я прощаюсь и желаю тебе удачи. Да пребудет с тобой Матушка Судьба!

– Велимудр, – улыбнулся Лихолов. – Я – неприкаянный странник. У меня уже давно нет ни дома, ни близких, но, хочу сказать тебе…

Лихолов не смог сразу осилить нужные слова. Как-то тяжело было вдруг говорить сокровенные вещи, когда ты десяток лет скрываешь, кто ты… Не так-то просто открывать сердце. Но Арислав, все же, справился с чувствами и произнес:

– Клэтва, … Ты стал для меня другом за это время. Настоящим другом. Ты и Елисей. Вы оба теперь дороги мне… И Златовласка с Ратибором… – Лихолов положил руку на плечо ведуна и сильно сжал пальцы. – Защити их, Велимудр, если я не вернусь…

– А я принял тебя в свое сердце, еще когда ты жил в моей хижине в Северном Лесу, – с умилением ответил Велимудр.

Старик, вероятно, чувствовал, как тяжело Лихолову дались подобные откровения. Взрослая, обтесанная невзгодами душа может выдать толику нежности только с огромным усилием, и только если всерьез допускает, что это последняя встреча.

– Я давно поклялся оберегать Златовласку. И делал это. Буду продолжать и дальше. Всегда.

– Спасибо… Только вот удачи ты зря мне пожелал… Не верю я во все это, ты знаешь…

Велимудр засмеялся так, словно ждал этих слов:

– Лихолов, не отрицай: ты меняешься. Медленно, как камень под ласковой водой. И к тому мгновению, как растают снега в Северном Лесу, ты будешь новым человеком. Я чувствую это! Знаешь, мой друг… – ведун зачем-то перешел на шепот. – Бывают такие обстоятельства, что выбор становится прост. Ты либо просишь заступничества у Матушки Судьбы, либо погибаешь. Не остается пути посередине… Да… Так случается иногда… И кто знает, возможно именно так произойдет и с тобой. Я верю, что в твоей душе много света. Больше, чем гордости. Ты повернешься к Судьбе и обретешь ее. Я тебе этого желаю, мой дорогой друг.

– Клэтва, старик! – со смехом закатил глаза Лихолов. – Ну не можешь ты без назиданий…

Так расстались два добрых друга. Оба отнюдь неюных. Оба, насмотревшиеся в жизни всякого. Оба сильных духом. Но с разными мирами в глазах. Расстались, чтобы встретиться позже и проверить: сбылось ли произнесенное пророчество?

И почему-то этот последний разговор с ведуном постоянно всплывал в памяти Лихолова. При каждом новом испытании он сверял положение дел с той фразой: «Ты либо попросишь заступничества у Матушки Судьбы, либо погибнешь». Очень уж старик нагнетал. Дела действительно шли тяжко, но уж не настолько, чтобы уповать на какую-то сказочку.

– Сзади! – прервал тишину Миринос. – Летит!

Все разом остановились и обернулись на юг.

– Там ничего нет! – крикнул Яговин, пытаясь говорить громче ветра.

И действительно, еще несколько мгновений небо казалось просто лужей молока. Только бездна белых облаков, снежинки – и ничего больше.

– Нет, нет, – запинался жрец. – Там, за облаками. Вы просто не видите. А я слышу. И они меня… Чуют.

И вот, когда глаза уже устали всматриваться в суровое небо, вдруг мелькнуло три черных пятнышка.

– Вижу! – крикнул Лихолов.

Изулу летели чуть ниже облаков, но иногда терялись в белых громадинах. Через пару мгновений их разглядели уже все странники.

– Что будем делать дальше? – спросил Яговин.

Ратибор указал пальцем вперед и немного вправо:

– Впереди невысокие скалы! Может быть, нам укрыться там и заманить врага?

– Верно, укрыться стоит! – поддакнул Славагор. – Летающие существа будут бессильны среди узких ущелий! Там у них не будет преимущества!

Осталось только дойти. Отряд сорвался с места и помчался еще на больших скоростях, чем до этого. Черные тени опустились. Они поняли, что их заметили, и больше не прятались в облаках. Ниже лететь было проще. Хотя и здесь природа отвергала чужаков, как могла. Доставалось и отряду Ратибора. Ветер разбушевался до невозможности. Лихолову подумалось, что он в жизни не знавал таких ураганов. Двигаться вперед стало безмерно тяжело. Хотя усилия прикладывались пуще прежнего, но скорость стала много тише. Все понимали: нужно добраться до скал, чтобы выжить. На таком ветру нельзя останавливаться, не поставить шатер, не развести костерок. Не спасет никакая шуба. Остановишься – умрешь.

А ноги отказывались двигаться. Боль разрывала тело. Сколько бы тренировок ни случалось в жизни воина, никто не был готов по два дня рваться вперед на лыжах и с грузом. Изулу, похоже, тоже едва справлялись с потоками воздуха. Их мотало туда-сюда. Они вынуждены были постоянно срываться в кружащие пируэты. Север отвергал чужаков. Дорога до скал казалось вечной, но никто не мог остановиться. Шли подвое. Впереди принцы, сзади самые крепкие из странников, чтобы никто из более слабых не отстал и не потерялся. Лихолов ехал где-то в середине. Если он собьется, то все задние тоже остановятся из-за него. Поэтому, разрывая легкие, он мчал дальше.

В какой-то миг Страннику уже начало казаться, что он не двигается. Тело будто отделилось от сознания и бежало само по себе, разум устал получать сигналы боли и усталости и просто разорвал с мышцами связь.

А ноги все шли, а руки все толкались. Бесконечно.

Вперед. Рывок. Вперед. Рывок. Вперед. И дальше, дальше, дальше…

Когда отряд, наконец, добрался до невысоких лысых гор, то нырнул в первое же ущелье. Это был узкий проход между двумя серыми кручами, а после, по правую руку, сразу же показалась какая-то пещерка. Ратибор понимал, что отряд изнемождён долгой переправой. Сейчас не до выбора укрытия – ныряй в первое же. Принц и сам зверски устал. Надо было отдохнуть. Он сразу завернул в пещеру, и странники нырнули в спасительную темень за ним.

Первые мгновения отряд просто швырял лыжи у входа и тут же бросался отдыхать на холодные валуны. Никто уже не думал ни о безопасности, ни о холоде, ни о тьме пещеры. Усталость заполнила собой все пространство. В укрытии было тихо, не считая воя ветра снаружи. А внутри слышались только тяжелые выдохи уставших мужчин.

Лихолов бросил взгляд на Ратибора. Принц, очевидно, переутомился не меньше остальных, но понимал, что отвечает не только за себя, а еще за девять бесценных жизней своих друзей и соратников. Как бы ни затягивала сладкая дрема, как бы ни болели ноги и плечи… Лихолов бессильно смотрел, как Ратибор преодолел себя, нащупал в своей поклаже огниво, а за ним и мешочек хвороста, который лежал у каждого. В полутьме и дурмане усталости принц опустился на колени и дополз до ближайшего подходящего углубления. Сложил туда сухие веточки, загородил их собой от сквозняка и высек пару искорок. Схватился хилый огонек. И тут же погас…

«Мы погибнем здесь», – мелькнуло в голове Лихолова. Хотелось помочь, но тело не слушалось.

Еще раз. Огонек снова погас… И только с третьего раза Ратибору удалось развести костерок. Но и тот нервно трепыхался, грозясь погаснуть.

– Все… – едва выдавил принц, но не осилил сходу произнести слова… Еще немного отдышался и попытался снова. – Все ко мне, сюда. Сгрудитесь вокруг огня.

В кольце людей огонь с большей вероятностью продолжит гореть. Да и странникам нужно было сесть ближе к источнику тепла. Его отряд с усилием выполнил приказ. Кто-то смог встать на ноги, дойти и усесться, но некоторые ползли на четвереньках. Кольцо плотно замкнулось: все десять мужей укрыли своими телами огонек. Они просидели так еще какое-то время, приходя понемногу в себя.

Лихолов огляделся. В пещере смешались два цвета: серый от камней и зеленый от мха. Но больше ничего. Никаких признаков жизни. Сон и тьма.

Первым заговорил Яговин:

– Нужно установить здесь наш шатер, чтобы тепло не уходило наружу… Кто в силах помочь мне?

Вызвались Миринос и еще двое лучезаров. Они установили поддержку и разместили кожаное полотнище. Теперь огонь горел не зря. Тепла без сквозняков сразу стало больше. Кмети Ратибора тоже собрались с силами и встали помогать. Они обложили костер камешками, расстелили наст и достали котелок. Наконец, пришел в себя и Лихолов:

– Я пойду, наберу в котел снега. Заодно огляжусь.

Славагор, Ратибор и Миринос вышли с ним.

Снег в горах немногим лучше тумана. За ним так же мало видно. Явственно проглядывались только ближайшие подъемы с бесконечными глыбами серых громадных камней. Наверху все сливалось в мутную дымку снежинок, а внизу на ближайшем расстоянии скалы рябили контрастами четных камней с залежнями белой целины.

– Клэтва! Проклятый снег, – выдохнул Лихолов. – Изулу не видно…

– Они рядом, я по-прежнему слышу их, – ответил Миринос и указал куда-то на восточные всхолмия. – Изулу где-то там. И, наверное, они тоже чуют меня…

– Наверняка, тоже нашли себе какие-то укрытия и отдыхают, – предположил Славагор.

– Пусть передыхают, от слова «сдохнуть», – фыркнул Лихолов. – У нас есть огниво, запасы хвороста и еды. А у них ничего.

– Наших запасов тоже не хватит на то, чтобы долго задерживаться или уклоняться от курса, – посетовал Ратибор. – Но сейчас выбора нет. Отряду нужен отдых.

– Север не пустит изулу дальше, – сказал Миринос. – Он яростно отвергает их. Но с ними мешает пройти и нам. Ни ветер, ни снегопад не угомонятся, пока изулу здесь.