Текст книги "Шихабутдин Марджани. Сборник статей, посвящённый 100-летию Ш. Марджани, изданный в Казани в 1915 г."

Разные записи

Различная информация о Марджани. Некоторые события, связанные с ним. Слова, сказанные им в разное время, его привычки. Письма о нём. Марджани и суфий Билал. Письмо из Лондона

Так как появилось намерение собрать всю информацию о хазрате Марджани в одном месте, написав эту главу, здесь мы приводим сведения, не вошедшие в прошлые статьи и в его биографию.

Марджани имел высокие цели, великий дух и силу. Когда муллы, бывшие его противниками, приходили к нему, они ему проигрывали по знаниям, серьёзности и силе, становились слабыми людьми, начинали заикаться и непроизвольно уважать его. Об этом было написано и ранее. Ниже мы приводим несколько историй на эту тему.

Однажды Ибрахим-бай и муллы громко обсуждали искажённое вероубеждение Марджани, и Ибрахим-бай сказал: «Если у него есть ошибки, надо сказать ему об этом». Один из самодовольных учителей, присутствовавших на собрании, сказал: «Пусть только придёт, я сам скажу ему об этом». Тут вошёл Марджани и в своей медленной манере громко поприветствовал собравшихся. Все муллы вскочили и уступили ему место. Увидев, что установилась тишина, Ибрахим-бай сказал: «Вот пришёл дамелла Шихаб. Скажите ему всё!» Но все продолжали молчать. Тогда бай обратился к тому учителю: «Хазрат! Вы же хотели рассказать о его ошибках». Тому стало очень неудобно, и, сделав удивлённый вид, он сказал: «Нет-нет, я такого не говорил». Когда Ибрахим-бай повторил свои слова, учитель сказал: «Клянусь Аллахом, я не говорил про Шихабутдина подобных слов». Вечер прошёл очень спокойно.

В другой раз у одного бая, настроенного против Марджани, проводилось собрание. Там говорили о том, что Марджани является нововведенцем и его не стоит уважать. И решили не уступать ему место, когда он придёт. Когда позже Марджани пришёл, муллы непроизвольно встали со своих мест и уступили ему место. Тот бай очень расстроился такому поведению мулл, и когда после прочтения Корана начали раздавать садака, всем муллам дал рубль, а Марджани – показательно 10 рублей. (Первую историю поведал Мухаммад-Рахим Юнусов, вторую – Габдуррахман Гумари.)

В журнале «Шура» писали: «Нигматулла-хаджи из Тюмени по возвращении из хаджа рассказывал: «Я увидел одного важного человека, сидевшего в раздумьях, прислонившись к стене мечети ал-Харам. Я захотел узнать, кто это. Подошёл и поздоровался с ним. После расспросов я понял, что это был прославленный Шихабутдин-хазрат. Он показался мне величественным, страшным человеком с нравом тигра. Оказывается, не зря муллы при слове «Шихаб» покрываются мурашками и если что-то и говорят о нём, то только за его спиной. Если не говорить за спиной, то для того, чтобы сказать ему в глаза, требуется большое мужество. Человек должен быть таким!»

Марджани любил лошадей, ценил хороших скакунов, однажды запрягал лошадей, пара которых оценивалась в тысячу рублей. Как-то раз его родственники Садрутдин и его брат мулла Габдулгазиз ал-Ашити приехали к Марджани в упряжке с очень красивой лошадью. Марджани же захотел узнать, как она ездит, он вышел их провожать в своей упряжке и устроил своеобразные скачки. Наконец, выяснилось, что лошадь братьев лучше. Позже Марджани при встрече с ними всегда шутил: «Оказывается, хорошая у вас лошадь, вас она повезёт легко, но не будет ли ей тяжело везти вашу гордость?»

Так как Марджани любил во всём видеть проявление принадлежности к исламу и татарской нации, он обращал внимание на то, чтобы всё было национальным. Если какое-либо дело приходилось поручать другим, или он не находил какого-либо товара в мусульманских магазинах, часто говорил: «Разве мусульмане не могут это сделать? Разве мусульманам нельзя это продавать?» Он особенно переживал, что мусульмане не готовят еду и кондитерские изделия, а ещё когда видел, что вывески магазинов не имели мусульманских надписей либо эти надписи располагались ниже остальных, говорил: «Почему не пишете по-мусульмански? Когда нет запрета государства, по-мусульмански нужно писать не мелкими буквами внизу, а большими наверху». Так как Марджани придавал большое значение истории ислама, он считал нежелательным к именам добавлять окончания «-ов», «-ин», и говорил: «Я никогда не подписывался Бахаутдиновым. Никогда не использовал летоисчисления по григорианскому календарю. В своих книгах никогда не писал фамилии с такими окончаниями, даты всегда ставил по хиджре».

Когда однажды в Казань приехал новый губернатор, один мурид ишана Курсы Хасана пришёл к Марджани и сказал: «Хазрат! До его приезда этого губернатора называли красивым человеком, в действительности он оказался дурным, да будет в этом благо». Марджани спросил: «Откуда же ты узнал, что он плохой?» Ученик ответил: «Я слышал, что вчера он встречался с архиереем». Марджани с улыбкой сказал: «Для того чтобы быть хорошим человеком, он должен был встретиться не с архиереем, а с ишаном Курсы?»

Однажды у одного невежественного человека умер сын, имевший испорченный нрав. Когда Марджани возвращался с похорон, его отец спросил у Марджани: «Хазрат! Вам известно, что мой сын вёл не очень хороший образ жизни, скажи без утайки, как он там?» Некоторые глупые простолюдины считают, что имам, прочитавший возле могилы молитву, знает о состоянии умершего. Марджани немного подумал и сказал: «Всё хорошо». Тот человек ушёл довольным. Когда после этого близкие люди спросили у Марджани, почему он так ответил, он сказал: «Я не верил, что дав другой ответ, смогу избавиться от этого Гали. Я счёл нужным дать такой ответ, чем драться с ним на снегу».

Когда Марджани сидел с одним муллой, пришёл некий человек, желающий узнать одну фетву по шариату. Мулла стал жаловаться: «Казанский народ хороший, наш народ, чуть что, бежит в суд». Марджани же лишь ответил: «Если они имеют право на это – пусть идут туда со смирением». Когда позже рассказывали о злословии врагов, он сказал: «Из их уст вышли слова ненависти, ничто не осталось скрытым в их душах».

Наш учитель Зиятдин ибн Бикмухаммат (Дийа ад-дин Бик Мухаммад) говорит: «Однажды по пути на Макарьевскую ярмарку один казанский бай рассказывал следующее: «Перед отъездом на Макарьевскую ярмарку я зашёл к Марджани, чтобы получить его благословение. Я вошёл, поприветствовал его. Он сидел с непокрытой головой и писал. Он не ответил на моё приветствие и не покрыл голову. Я немного подождал, он так и не посмотрел на меня. Я положил ему на стол 10 рублей садака. Он снова не обратил внимания. Постояв ещё немного, я ушёл, чтобы не опоздать на пароход. Лишь зря потратил деньги, он и не благословил меня, и даже не обратил внимания». (Оказывается, так как Марджани всей душой и всем существом отдавался знаниям и размышлениям, иногда он даже не замечал, что к нему кто-то вошёл, а понимал это лишь тогда, когда вошедший громко приветствовал его.)

Садик ибн Галикай говорил: «Я посещал Шихабутдин-хазрата, выполнял много его поручений. Что бы он ни велел приобрести, всегда говорил: «Покупай лишь лучшее и красивое! Не покупай плохое, думая, что для муллы сойдёт. Когда я поручаю покупки шапочнику Вали, он всегда приносит плохие вещи со словами: «По дешёвке отдали». За неделю до смерти позвал к себе, дал 480 рублей на издание «Хазамы» и сказал: «Эти деньги на издание «Хазамы», издайте её в хорошем виде. Для исправления дадите трём ученикам (Габдуррахману, Кашшафу, Насрутдину). Заплатите им за эту работу. Обговорите сумму заранее, а после издания подарите некоторым людям по экземпляру». (Здесь Марджани перечислил около 20 людей.)

Марджани сказал: «Садака по случаю смерти не раздавайте. Не проводите третий и седьмой дни со дня смерти. Это не нужно. Не выплачивайте фидию, даст Аллах, у меня не будет пропущенных постов и намазов». Позже вручил черновики последнего тома «Вафиййат ал-аслаф» и сказал: «Дайте это учителю Бурхану (Шабкави), пусть сделает окончательный вариант. Пусть перепишет внимательно. Где есть пустые места, пусть будут пустыми. Один из двух экземпляров останется здесь. Для второго сделай красивый переплёт, возьмёшь с собой в хадж и в Стамбуле покажешь влиятельным людям. Возможно, они оценят и издадут книгу. Если же это не будет возможным, подаришь книгу библиотеке Гарифбека в Медине». Кажется, он не верил, что татары оценят и издадут книгу, на написание которой было потрачено столько сил. Я навестил его в день смерти. Обратившись к нам с Зайни-хаджи, сказал: «Приходите сегодня после вечернего намаза». Мы пришли после намаза. Спустя немного времени после нашего прихода он умер».

Один из учеников Марджани Садрутдин ибн Эдхем ал-Куллари пишет: «Будучи в Бухаре, Марджани много внимания уделял своему здоровью, остерегался пить некипячёную воду. Он кипятил воду и остужал её, чтоб попить во время жажды. Он рассказывал, что именно поэтому никогда не заражался паразитическими червями-волосатиками».

Марджани говорил, что каждый день читает три джуза Корана, причём один джуз прочитывает во время пятикратного намаза. В поклонении Марджани выполнял строго обязательные нормы, обязательные нормы и сунну и без причины не пропускал коллективные намазы. Соблюдал необходимые правила поведения при входе в мечеть и выходе из неё, считал, что и остальные должны поступать подобным образом, поэтому никогда не переставал учить и советовать следовать этике поведения. Строго следуя правилу, согласно которому в мечети ряды молящихся должны быть прямыми, иногда довольно жёстко воплощал это правило в жизнь. Всегда встречал рамадан с почитанием и тосковал по нему. Всегда один раз устраивал разговение для всех шакирдов медресе. Сначала и шакирдам выплачивал закят. Позже стало известно, что стал посылать его в деревню. Волосы ему стригли шакирды, он не разрешал мочить волосы мыльным раствором и очень расстраивался, когда так случалось. Он стригся часто и всегда забирал волосы с собой. Однажды после стрижки сказал: «Кажется, наши шакирды не следуют за нами, и мы сами тоже не будем следовать».

Один из шакирдов, вернувшись из деревни, рассказывал Марджани, что муллы спрашивали его, носит ли Марджани часы. Когда хазрат спросил, что он ответил, то шакирд поведал: «Я сказал: «Не одни, а пару». Хазрат улыбнулся и сказал: «Тебе надо было ответить как Гаяс, он отвечал таким: «Ношу часы, как дирхемы». Ладно, хазраты остались довольны твоим ответом, а не стали спорить об использовании серебра». (Марджани носил пару часов, по виду оба были золотые. То есть были золотого цвета. Насколько я слышал, одни были настроены на заход солнца, другие – на полуденный намаз)[285]285
  Эти противоречивые слова муллой Бурханутдином ал-Багиши переписаны у муллы Садрутдина.


[Закрыть].

Имам Тюлячей мулла Гаясутдин Гусмани, переписав у своего брата муллы Джамалутдина, приводит: «Марджани взял за правило (вирд) каждый день читать какую-то часть Корана, и нам говорил: «Создайте себе привычку читать Коран каждый день». Оказывается, шакирды Карим-хазрата, следуя за своим учителем, говорят: «Шихаб-мулла был бы подвергнут многим испытаниям, но он каждый день читает три джуза Корана, возможно, это его и спасает».

Оказывается, один из последователей Марджани Бахтияри Муртаза Ибрагимов записывал некоторые слова Марджани. Ниже мы приводим их.

«Даже когда дамелла Марджани ругал кого-то, его слова имели смысл. Однажды на свадьбе у соседей был и мулла, пришедший со стороны невесты. Дамелла велел ему: «Читайте никах сами», но деревенский мулла ответил: «Мы не можем читать, когда есть вы». Когда дамелла спросил имя девушки, ему ответили: «Минлубибисафа». Тогда Марджани сказал (тому мулле): «Наверно, это твоих негодных рук дело, я не даю детям бессмысленные имена, и даю лишь имена с одной составляющей, если же нужно длинное имя, сами исхитрятся и нарекут». Когда в другой раз один отец попросил: «Назовите сына Мухаммад Мусой», Марджани ответил: «Я не даю двух имён, назову либо Мухаммадом, либо Мусой, если будет очень нужно, сами добавите».

Об Ибрахим-бае он говорил: «Я видел много хорошего и плохого от него». Однажды Ибрахим-бай позвал Марджани к себе в гости и со словами «Дамелла, между нами было много чего, прости и будь доволен» подарил ему шубу из рыжей лисы высокого качества. Тогда дамелла сказал: «Ибрахим-бай, я доволен. Но истинное довольство не в моих руках, в тебя вонзилась прежде стрела, которую я не могу вынуть».

Когда в качестве садака за умершего Марджани дали лошадь, он сказал: «Давать садака за умершего и давать его лошадью – это не соответствующее шариату дело, а дар, оставшийся от старых хазратов. Мы принимаем садака именно с таким намерением».

Когда на одном собрании Марджани сказали: «Отведайте варенье» (т. е. использовали русское слово «варенье»), он сказал: «Если бы вы были жителем Казани, я бы вам этого не сказал. Нужно говорить: «Отведайте мураббу» (т. е. рекомендовал использовать арабский эквивалент слова «варенье»)». Я повторил это. (Марджани всегда говорил «мурабба» или по-татарски «кайнатма»). Он очень радовался, когда даты указывались по хиджре. Не любил, когда писали даты по григорианскому календарю, и говорил: «Со временем не останется людей, знающих мухаррам и сафар». Он также не был согласен с тем, что простой народ сидел во главе стола, а алимы – с краю. Когда один человек сказал ему: «Вы запрягаете двух лошадей, это подобает лишь полиции», он ответил: «С моими знаниями мне даже двух лошадей мало, мне и больше вполне по чину. А вот вам и одной будет много».

Каждый год летом выезжал в Ташкичу, уезжая, говорил: «Люди, я уезжаю в деревню, не скучайте». Двумя тройками рассекал рынок Ашита, народ оставался стоять в два ряда. Он был похож на американского льва, читал и не обращал внимания ни на кого.

Однажды Ахмад Ишмуратов, поссорившись с Закир-хазратом, начал ходить в мечеть Марджани. Марджани же велел ему не приходить, сказав: «Хоть Закир-мулла и явно плохой человек, ты должен читать намаз в своём приходе».

Однажды в холодный зимний день я зашёл к Марджани. Он сидел перед сложенными книгами, уже засыпая. Фатима-абыстай сказала: «Если громко поздороваешься – встанет». Я так и сделал. Когда мы завершили свои дела, он вышел провожать. На голове была лишь тюбетейка. Когда я сказал ему: «Простудитесь», он ответил: «Простуда одолевает не с головы, ноги нужно беречь». Дамелла был очень смиренным человеком, сам вышел нас провожать и закрыл за нами ворота.

Однажды я подарил Марджани книгу с похвалой Губайдуллы Самарканди. Эта книга была написана дорогими золотыми чернилами. Он очень обрадовался, сказав: «Вы сделали мне большой подарок». Он бы так не обрадовался, даже если бы я ему подарил дом или лошадей.

О Гарифджан-бае из Самарканда Марджани рассказывал следующее: «Хотя он был байским сыном, он был очень старательным. Его можно было назвать вторым Хатамом Таи. Мы часто гостили у него. Всегда всё подготавливал для шакирдов своего медресе, для них всегда были готовы яства в его обители. Очень уважал шакирдов и любил алимов».

Я повёз дамеллу в гости в Касимов. В дороге на пароходе приготовили вкусную рыбу. Хасан-хазрат сказал: «Я заходил в столовую, чего только в эту рыбу не положили». Дамелла не разрешил ему есть рыбу, сказав: «Раз вы видели, вам нельзя её есть, а мы не видели, нам можно».

Дамелла, когда это было необходимо, говорил открыто и выказывал старание. Когда в Шамахи случилось землетрясение, сказал: «Вот место для ваших денег, очень уместное место, Науширван – справедливо стоящий город». Тогда он собрал 1280 рублей и послал их.

В Бухаре дамелле Габдушшакуру я дал книгу Марджани. Просмотрев её, о вопросе совершения полуденного намаза после пятничного он сказал: «Я сам тоже так считаю. Аллах не велит совершать два намаза одновременно. Я бы и в Бухаре не разрешил совершать этот сомнительный намаз. Боюсь лишь порицания народа. Хвала Аллаху, что дамелла Шихаб вершит иджтихад без страха». (Здесь заканчиваются слова Муртазы.)

Махмут ибн Гатаулла ал-Муслими пишет, что о Марджани слышал следующие воспоминания[286]286
  Слова Махмуда были переписаны из «Шуры».


[Закрыть]: «От одного из внимательных учеников Марджани – Бахаутдин ибн Абу-л-Магалима ал-Муслими я слышал следующее: «Когда я обучался у Марджани, в Казань приехал книготорговец из Стамбула. Я незамедлительно пошёл к нему и за 12 рублей купил книгу «Ихъйа», чему очень обрадовался, и после ночного намаза показал её своему учителю. Марджани взял книгу. Сосчитал, сколько томов и из скольких страниц состоит каждый том, сколько строк на каждой странице, посмотрел, в каком городе и издательстве вышла в свет, внимательно изучил, кем была составлена, и поблагодарил меня за то, что я купил такую книгу. Также он удивился, что цена была такая низкая, и сказал: «В своё время я купил было этот труд в виде рукописи за 40 рублей и был несказанно рад, что заполучил такую ценную книгу, так как я любил книги, я даже не подумал о 40 рублях. Сравните то время и нынешнее».

Позже Махмуд пишет о Марджани слова, услышанные от отца: «Марджани всегда из тафсира Байдави читал толкование аята «О дети Адама! Что вас удерживает от поклонения Аллаху?», приводил его значение и тем самым наставлял учеников. Хутбы, проповеди и нравоучения он читал по памяти из «Макамат ал-харири» и раскрывал смысл прочитанного…

Когда я спросил у Марджани совета по поводу связи с совершенным муршидом, он ответил: «В свободное время читайте Коран, даст Аллах, Он не оставит читающих Его книги, если не пригодится для дел этого мира, пригодится для мира будущего. Так как чтение Корана является моей привычкой, я и своих учеников хочу поставить на этот путь». Когда однажды Абу-л-Магаллим ал-Муслими спросил: «То, что Курсави критикует великого учёного Тафтазани, который выше его, обвиняет его в ошибках, не является ли невоспитанностью?» Марджани изменился в лице, было видно, что он разгневался. Немного помолчал, а потом ответил: «Наш народ думает, что Аллах перестал даровать свою милость Казани и Булгарам. Потому татары не верят, что среди них может появиться человек, обладающий истинными знаниями, что пришедшие позднее могут достичь уровня предшественников. Для них стало естественным считать свой народ ущербным и унижать алимов. Поэтому когда среди них возникал истинный учёный, в их правилах было его унижать, подвергать испытаниям и мучениям. Дамелла Абу-н-Наср в области калама, рациональных наук, толковании смыслов и, вообще, в науках об арабском языке, не только достиг уровня Тафтазани, но и намного превзошёл его. Да и Казань и Булгары не были лишены милости Аллаха… Если бы их жители шли по пути, предложенному Курсави, они бы нашли такие же глубокие знания, как у него».

Марджани мало общался с алимами Казани и простым народом. Во многих делах он не мог найти с ними общего языка. Поэтому часто говорил: «Люди глупы или я?» Из среды казанских баев также было мало тех, с кем он общался. О некоторых из них он говорил: «На каждого мудреца должен быть один глупец». Одним из тех, с кем на собраниях Марджани общался чаще всего, был Билал-суфий. И когда Марджани приглашали на собрания в более узком кругу, он просил, чтобы пригласили и Билал-суфия. Билал-суфий был слепым хафизом, обладал хорошим голосом, на собраниях Марджани он читал Коран, а в медресе преподавал уроки исламского права, морфологии и синтаксиса, обладал довольно хорошими знаниями, вместе с тем имел острый язык. Так как его слова всегда обладали смыслом, Марджани получал большое удовольствие от общения с ним, а в грустные моменты этим поднимал себе настроение. Для того чтобы не обделить наших читателей, здесь мы приведём несколько историй Билал-суфия.

Однажды в казанскую мечеть зашёл один араб и сел на место муллы. Позже в мечеть вошёл мулла и захотел сесть на своё привычное место, жестом велев арабу пересесть. Когда тот не понял, сделал замечание, и в конце концов сказал: «Ты свинья». Араб очень обиделся на эти слова. Когда однажды между послеполуденным и вечерним намазами Марджани сидел перед мечетью, ему рассказали эту историю. Он очень расстроился и удивился, что приключилась такая история. Тогда в разговор вступил Билал-суфий и сказал: «Хазрат! Я нисколько не удивляюсь этому. При встрече с незнакомыми людьми человек употребляет в разговоре те слова, что знает. Этот мулла также из бранных слов по-арабски знал лишь слово «свинья», что и вынужден был сказать. Я не вижу здесь причины ни для обвинений, ни для удивлений». Услышав это, Марджани повеселел и с поднятым настроением ушёл совершать вечерний намаз.

Когда вокруг минарета одной мечети устанавливали забор, русский работник ходил на этих прутьях, не проявляя никакой почтительности. Когда он спустился вниз, муэдзин спросил: «Как ты ходишь так без всякого страха?», на ломаном татарском языке русский ответил ему: «Хлебаю водку и хожу. Если ты выпьешь, и ты пойдёшь». В ответ на это Билал-суфий сказал: «Не знаю, нужно ли, чтобы подниматься туда, пить водку. Не то наш муэдзин в этом тебе нисколько не уступал бы».

Однажды один казанский учитель поссорился с муэдзином своего прихода. Мулла муэдзину сказал: «Ты невежественен». Муэдзин ответил: «Ты ещё невежественнее меня». Мулла сказал: «Ты глупец, свинья». Муэдзин ответил ему тем же, они долго спорили. Когда на одном вечере, где были Билал-суфий и Марджани, рассказали эту историю, Билал-суфий заметил: «Вот вы говорите, что они ругались, бранились. Где же здесь ругань, ведь они оба говорили правду». Все остались довольны этим рассказом, и вечер пошёл в совершенно другом духе.

* * *

Мы уже писали, что одна организация в Лондоне направила письмо с просьбой выслать биографию Марджани и дать толкование его книгам, и что Марджани отправил им свой ответ. Ниже мы приводим перевод этих писем, выполненный Бурханом Хабибом.

Лондонское издательство

LONDON publishing company

Особое внимание уделяется изданию биографий

Архивариус: Йоджин Адамс. Составитель: Вильям Стоун

20 марта 1874 г.

Уважаемый господин!

Мы просим Вас внимательно отнестись к изданию научных произведений.

Мы просим Вас выслать нам краткую информацию о Вашей жизни и деятельности, месте проживания и приложить фотографию.

У нас создают портреты и переснимают фотографии самые опытные люди. Информация о Вас и Вашем городе может состоять из 1500 и более слов. Её просмотрят и приведут в порядок секретарь Дьюсон, Фрау Асала, доктор богословия Джозеф Аугус и другие известные редакторы.

Так как эта работа является произведением, которое член семьи завещает своим родным, она имеет большое значение. Издание таких вещей также может быть полезно для некоторых с экономической, промышленной и политической точек зрения.

Ваша фотография и фото Вашего города должны быть кабинетного формата, т. е. размером больше визитной карточки.

Просим Вас подробно написать о Вашем городе, о его архитектуре, местности и важных исторических событиях.

Так как уже подходит время обрабатывать информацию, просим Вас как можно скорее приступить к выполнению нашей просьбы.

С уважением,

Лондонское издательство.

Профессор Юджин Адамс

Ответ Марджани

Уважаемый господин!

Мы получили Ваше письмо, датированное 20 марта. Как Вы и просили, я посылаю Вам свою фотографию и краткую информацию о своей жизни и деятельности. Но не сделалось возможным послать Вам фотографию моего города. Информацию о себе написал на арабском языке. Прошу Вас оповестить меня о принятом вами решении.

С уважением, мулла Шихабутдин