Текст книги "Аскетика. Том I"

Удаляющиеся от мира сего, живущие честно и добродетельно, но, поелику за преслушание первозданного все мы стали повинны, носящие на себе еще покрывало страстей, то есть плотское мудрование, справедливо названное у апостола смертью (Рим. 8, 6), подобны людям, которые идут ночью, озаряются же светом звезд, то есть Божиих заповедей. Им, как не совершенно освободившимся от тьмы, невозможно видеть все в ясности; а потому и надобно, со многими трудами и с великою верою прилагая попечение о добродетели, умолять Солнце правды Христа, чтобы воссиял в сердцах их и возмогли они все видеть в точности, как разнообразные всякого рода нападения на нас мысленных зверей, так и тайнозримые, неизреченно услаждающие лепоты нетленного мира, что открытым и явственным делается для тех, которые достигли верха добродетелей и в чьих сердцах действенно воссиял умный Свет. Ибо, как говорит блаженный Павел, совершенных есть твердая пища, имущих чувствия обучена долгим учением в разсуждение добра же и зла (Евр. 5, 14). Да и божественный Петр говорит: и вы, имея пророческое слово, ему внимающе якоже светилу сияющу в темнем месте, добре творите, дондеже день озарит, и денница возсияет в сердцах ваших (2 Пет. 1, 19). Многие же совершенно ничем не отличаются от тех, которые ходят ночью, при оскудении всякого света, не пользуясь даже и кратковременным озарением, то есть Божиим словом, имеющим силу осиять души их, и уподобляются почти слепым. Это люди, которые всесовершенно опутаны вещественными связями и житейскими узами, не удерживаются Божиим страхом, не упражняются ни в одной из добродетелей. Ибо и из мирских людей те, которые, по сказанному, озаряются святыми заповедями, как бы некиими звездами, внимая вере и страху Божию, не совершенно бывают объяты тьмою, почему и могут иметь надежду на спасение.

Как разными способами и занятиями собирают люди богатство в мире, кто по сану градоправителя, кто посредством торговли, а кто трудолюбием, земледелием, или как иначе, так представляй себе тот же порядок и в духовном. Одни собирают небесное богатство различными дарованиями, как видно сие из слов апостола: имуще же дарования по благодати

Божией данней нам различна (Рим. 12, 6); а другие разными подвигами, различными праведными и добродетельными делами, совершаемыми ради единого Бога. Но не безызвестны и выкапывающие золото, то есть те, которые с великодушием и терпением совершают свое течение, отчасти утешая себя пока благою надеждою обогатиться. Не безызвестны также и те как бы наемники, которые, будучи сластолюбивы и ленивы, немедленно как бы пожирая все, им попадающееся, и не доканчивая с терпением того, что у них в руках, ходят всегда в наготе и нищете. Такие люди имеют великую готовность и горячность к приятию благодати, но, поелику они переменчивы, едва прикоснутся, как уже чувствуют пресыщение, к трудам же оказываются нерасположенными и неповоротливыми, то лишаются и той благодати, какой уже сподобились, потому что леность, недеятельность и беспечное произведение и ныне всегда признаются, и в будущем веке окажутся несоответственными благодати, лишенными благих дел, неблагоискусными и бесславными перед Богом.

Человек, как скоро преступил заповедь Божию и лишился райского жития, непосредственно за сим стал связан как бы двоякими узами, а именно, узами житейских дел, плотских удовольствий, богатства, славы, дружбы, привязанности к жене, к детям, к родным, к отечеству, к имению, одним словом, ко всему видимому, от чего Божие слово повелевает нам отрешаться по собственному своему произволению и еще узами невидимыми; потому что какими-то узами тьмы связывают душу духи злобы, почему невозможно ей ни возлюбить Бога, ни уверовать в Него, ни воспользоваться молитвою, как бы ей желалось. Ибо, со времени преступления первого человека, во всех нас вошло противление всему и в видимом, и в невидимом. Посему, когда человек начнет благопокорным ухом внимать Божию слову, удалится от житейских дел и отречется от всех плотских удовольствий, тогда, неотступно предстоя Богу и непрестанно с Ним пребывая, примет способность познать, что в сокровенностях сердца сокрыта иная борьба и иная брань помыслов. И, пребывая в таком подвиге, испрашивая себе щедрот Христовых, когда за терпением последует в нем великая вера и, сверх того, присоединится Божие мановение, возможет он освободиться от оных внутренних уз и преград и от тьмы духов злобы, то есть от действий сокровенных страстей.

Сию же брань в состоянии бываем прекратить только благодатью и силою Христовою; а без Бога и самому собой невозможно человеку избавиться от нее, даже освободиться и от борьбы с помыслами; возможно же противиться помыслам и не услаждаться ими.

Если кто удерживается заботами мира сего и различными узами и водится зловредными страстями, то он, как говорили мы и прежде, далек от познания, что есть иная борьба и иная невидимая брань. Но желательно, чтобы человек, отрешившись от всего видимого, удалясь от плотских удовольствий, начав неотступно предстоять Господу, пришел в состояние познать внутри происходящую борьбу страстей и сокровенную в нас брань.

Ибо если, как говорили мы, не будет сего и человек не возлюбит от всей своей души и всецело предстоять Богу, то не познает он сих тайных зловредных страстей и внутренних уз, но пребывает в опасности, имея на себе язвы и питая в себе сокровенные страсти, почитать и представлять себя здравым. А презревшему похоть и славу делается сперва возможным познать сие; а потом, когда с верою будет умолять Христа и приимет с неба духовные оружия, броню правды, шлем спасения, щит веры и меч духовный, и побороть все сие.

У сопротивника, покушающегося отвлечь нас от любви Христовой, тысячи есть ухищрений против нас. Или с помощью духов злобы наводит он на душу внутренние скорби; или подготовляет в ней скверные и непозволительные помыслы, приводя на память прежние грехи, как бы с намерением ввергнуть душу в расслабление и внушить ей помыслы отчаяния, и именно, что невозможно ей улучить спасение и что помыслы сии душа как бы совершенно сама из себя рождает, а не чуждый дух злобы всевает их в душу и старается сделать сие скрыто. Посему, сопротивник или производит сказанное выше, или наводит телесные труды, или промышляет укоризны и скорби от людей. Но в какой мере лукавый устремляет на нас разжженные сии стрелы, в такой же и нам надлежит более и более воспламеняться надеждою на Бога, в точности зная, что есть Божия на сие воля – души, пламенеющие к Богу любовью, подвергать испытанию, истинно ли возлюбили Его.

Тысячи лет века сего в сравнении с нетленным миром и веком – то же, как если бы из всего песка морского взять одну песчинку. Рассмотри сие таким еще образом. Пусть будет возможно тебе одному стать царем всей земли – одному овладеть всеми сокровищами вселенной; положим еще, что начало бытия людей есть также начало и твоего царствования, а концом его будет изменение и претворение всего видимого и целого мира; что же? Если предоставят тебе выбор, ужели на сие царство променяешь ты Царство истинное, постоянное, вовсе не имеющее в себе ничего преходящего и разрушаемого? Не думаю сего, если имеешь ты способность рассудить и хорошо вникнуть, что для тебя полезно. Ибо сказано: кая польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит (Мф. 16, 26)? Знаем, что заменить ее ничто не может, потому что душа одна сама по себе (не говорю уже о Царстве Небесном) много дороже целого мира и мирского царства. Называем же душу драгоценнейшей потому, что Бог благоволил в единение и общение с Духом Собственного Своего естества ввести не другое какое-либо существо, или небо, или солнце, или звезды, или море, или землю, или иную какую видимую тварь, но только одного человека, которого возлюбил паче Своих тварей. Посему, если на самое великое в мире, разумею сказанное выше богатство и обладание всею землею, предоставляемое одному человеку, судя здраво, не променяем Царства вечного, то на каком основании многие равноценным почитают оное вещам ни к чему негодным и самым обыкновенным, например, какому-нибудь пожеланию, малой славе, невеликой выгоде и чему-либо подобному? Ибо что любит кто и чем бывает связан в сем веке, на то, без сомнения, и обменивает Небесное Царство; а что всего хуже, то признает богом, как сказано в одном месте: имже кто побежден бывает, сему и работен есть (2 Пет. 2, 19). Посему, надлежит совершенно, всецело притечь к Богу, к Нему прилепиться и распяться душею и телом, ходя во всех святых Его заповедях.

А если это так, то ужели почтешь справедливым, чтобы сия тленная слава и однодневное царство и все прочее, подобно сему временное, желающими того приобретались со многими трудами и потами, а бесконечное царствование со Христом, приобретение оных неизглаголанных благ были так малоценны и легки, что желающий преуспевал бы в сем без трудов и усилий.

О, какое домостроительство Христова пришествия! О, какое возвращение к первобытному состоянию и восстановление естества нашего! Христос возвратил естеству человеческому достоинство первозданного Адама; а сверх того (о божественная и великая подлинно благодать благого Духа!) даровал ему и небесное наследие, изведя естество наше из мрачной темницы, указал путь и дверь к жизни; и кто ударяет в нее и входит ею, тот может быть во Царствии, ибо сказано: просите, и дастся вам: толцыте, и отверзется вам (Мф. 7, 7). Входя сею дверью, всякому желающему нетрудно извести в свободу душу свою, а душе восприять собственные свои помыслы, обогащаться в сожительстве со Христом и, по общению благого Духа, иметь Его как бы своим женихом. Видишь, какая неизреченная любовь Владыки к человеку, которого создал Он по образу Своему!

Преподобный Варсануфий и Иоанн. Руководство к духовной жизни

Изд. по: Преподобных отцевъ Варсануфiя Великаго и Iоанна. Руководство къ духовной жизни, въ отвѣтахъ на вопрошенiя учениковъ. Изданiе Козельской Введенской Оптиной Пустыни. Москва, 1852.

Краткое сказание о жизни преподобных отцев Варсануфия и Иоанна, составленное Никодимом, монахом Св. Афонской горы

Писатели сей богомудрой и душеполезнейшей книги были поистине богоносные, Христоносные и духоносные отцы Варсануфий и Иоанн – образцы подвижничества, ведцы безмолвия, светильники рассуждения, неусыпающие очи прозорливости, сокровищницы добродетелей, вместилища Духа Святого.

Но время, которое все сокрушает и доброе покрывает мглою забвения, не оставило нам повествования о жизни сих богоносных светил Варсануфия и Иоанна; а потому я немощный постарался выбрать из предлагаемой здесь собственной их книги некоторые частные свидетельства (о их жизни) и представить оные тем, которые пожелают узнать, какими добродетелями сии богоносные отцы достигли крайнего, доступного смертным, совершенства.

Великий и божественный отец Варсануфий родился в Египте, как свидетельствует Евагрий схоластик в 32-й главе 4-й книги своей «Церковной истории». И из 55-го ответа самого старца видно, что он был обучен египетскому и эллино-греческому языкам. Приснопамятный муж сей с юного возраста желал вести подвижническую жизнь. Проходя однажды мимо конского ристалища, где люди вместе с бессловесными животными пускаются в бег, и видя, как там один старается предупредить и обогнать другого, сказал себе мысленно: «Видишь ли, как усердно подвизаются слуги диавола? Не тем ли более должны подвизаться мы – наследники Царствия Небесного». И сделавшись через это зрелище еще более усердным, св. Варсануфий удалился на духовный подвиг, как пишет о нем другой старец, Иоанн (в ответе 450). Пришедши в окрестности Газы Палестинской и найдя там общежительную обитель аввы Серида, он устроил себе малую келлию сначала вне обители и, затворившись в ней, наслаждался сладчайшим медом безмолвия (как это видно из 221-го ответа). Кажется, что он устроил себе и другую затворническую келлию и безмолвствовал в ней, но где устроил ее, неизвестно; можно только предполагать, что вблизи той же обители.

В начале его безмолвия ему приносили из обители только три хлеба в неделю, которыми он питался (отв. 72), но в то же время предавался и плачу и такую сладость почерпал от слез, что от ощущения сей неизреченной сладости довольствовался только одним малым хлебом, а многократно забывал вкушать и его, по словам Давида: забых снести хлеб мой.

От гласа воздыхания моего прильпе кость моя плоти моей (Пс. 101, 5–6). Так вкушал он пищу иногда два раза в неделю, иногда один раз, а иногда, приходя в трапезу, подходил к пище как бы насыщенный и, принимая ее, осуждал самого себя, говоря: «Отчего я не всегда в таком состоянии, ибо от сладости духовной пищи он забывал чувственную» (отв. 96). И что еще более удивительно, – он мог пробыть даже и всю жизнь, не вкушая пищи и питая и не облекаясь в одежды, ибо пища, питие и одеяние его был Дух Святой (отв. 78).

С течением же времени, омывая себя всегдашними слезами, блаженный так очистил сердце свое не только от телесных, но и от душевных страстей: самомнения, тщеславия, человекоугодия, лукавства и других им подобных, еще глубже сокрытых в сердце, что стал превыше стрел вражеских, приобрел мир помыслов, который есть вместилище дарований Святого Духа, как говорит божественный Григорий Солунский (в слове к монахине Ксении), приобрел и то, что в нем уснуло, или, лучше сказать, умерло всякое страстное движение и мудрование, почему и назвал затвор свой гробницею, как то объяснил другой старец, Иоанн, когда он на вопрос, почему великий старец так назвал свою келлию, отвечал: потому что он почил от всех страстей, ибо совершенно умер греху, и келлия его, в которой он заключился как бы во гробе, ради имени Иисусова, есть место упокоения, куда не входит ни демон, ни князь его, диавол; она сделалась святилищем, вместившем в себя жилище Божие (отв. 73). С того самого времени, как он очистил сердце свое от страстей и сподобился быть храмом и жилищем Святого Духа, вследствие такой чистоты обогатился он высокотворным, истинным и совершенным смирением, не тем, говорю, внешним смирением, которое составляют смиренные одежды и смиренные слова, но тем, которое, по слову великого Григория Солунского (см. слово его к монахине Ксении), созидает Дух Святой, обновляемый во утробе (Пс. 50, 12). Почему отцы, в особенности же божественный Григорий Синаит, и называют сие смирение Богодарованным. Смирение, по словам самого Варсануфия, состоит в том, чтобы считать себя землею и пеплом – на деле, а не на словах только; и чтобы говорить: кто я такой? и кто считает меня за что-либо? Ни с кем я не имею дела (отв. 191). Через такое смирение (великий старец) сподобился и большей из всех добродетелей – рассуждения, которое, по слову того же Варсануфия, дано от Бога иноку, как управитель. А по словам божественного Мелетия исповедника, «рассуждение есть восхождение добродетелей, начало, средина и конец всего благого, светильник, сияющий во тьме, путеводитель заблуждающихся, пристанище обуреваемых (Степ. 166). От рассуждения же великий Варсануфий удостоился получить прозрение, которым, по изъяснении прп. Петра Дамаскина, постигаются мысленные и сокровенные сущности чувственных и мысленных тварей.

Через прозрение же сподобился он получить дарование прозорливости и пророчества, чтобы видеть происходящее вдали, как находящееся вблизи, и будущее, как настоящее. Сие дарование в таком изобилии дано было преблаженному сему отцу, что он за два года предузнал и предвозвестил прибытие в их общежитие преподобного Иоанна, инока Св. Саввы обители (отв. 1). Предузнал и предсказал и то, что некоторые богатые люди придут в монастырь и останутся в нем на жительство (отв. 31).

Он знал также по благодати и сердечные расположения людей и отвечал вопрошавшим его, не сообразуясь с словами их, но сообразно с направлением их ума и мысли (отв. 54 и 161). И предсказания его подтверждались самим делом. Так, он предсказал о князе, посланном от царя поставить на Газский престол недостойного епископа, «что хотя сей епископ и достигнет городских ворот, но в город не войдет, ибо Бог не допустит его до этого». И действительно, так и случилось: внезапно получена была весть о смерти царя, и все надежды и замыслы епископа разрушились (отв. 812).

Кто же в состоянии изобразить преизбыточествующую любовь сего блаженного к Богу? Ибо он носил в сердце своем любовь ко Христу, горящую подобно сильнейшему огненному пламени, как и сам он свидетельствует (отв. 109). Потому ничто и не могло привести ее к падению, ибо любовь, по изречению апостола, николиже отпадает (1 Кор. 13, 8), и по словам божественного Варсануфия, совершенная любовь никогда не падает, и приобретший ее пребывает в горячности, возгораясь вместе любовью к Богу и ближнему. Кто же изъяснит и любовь к ближнему, горевшую в нем? Сердобольный отец не переставал день и ночь умолять Бога о том, чтобы Он всех братий соделал богоносными. Выслушаем собственные слова его о сем: «я и прежде прошения вашего, ради горящей во мне (подобно сильнейшему огненному пламени) любви ко Христу, сказавшему: возлюбиши ближняго твоего яко сам себе (Мф. 22, 39), от воспламенения оной и от того, что горю духом, не престаю день и ночь молить Бога, чтобы Он соделал вас богоносными, чтобы вселился в вас и походил и ниспослал вам Духа Святого… я был для вас, как отец, который старается включить детей своих в светлые полки Царя, без их собственной заботы о сем» (отв. 109). И старец не только молился о сем Богу, но и на деле совершал то, что братия делались поистине богоносными и духоносными. Так и Серида, игумена обители, великий старец просветил своею молитвою и отверз ему ум – постигать неудобопонятное (отв. 10). И на преподобного Андрея молитвами своими низвел Духа Святого, чтобы укрепить его в терпении и благодарении (отв. 211), ибо молитвы его восходили к Богу, как блистающая молния и как лучи солнечные, так что ими веселился Отец, радовался Сын и услаждался Дух Святой (отв. 110), и во всех полезных прошениях они бывали услышаны.

Пламенея такою любовью к ближнему, небесный человек сей, подражая Христу, полагал душу свою за братий своих и давал за них ответ Богу (отв. 57 и 58), ибо видел и покрывал грехи человеческие, как и Бог видит и покрывает их (отв. 236).

Ради такого преизбытка любви к ближнему дана ему была, непосредственно от Бога, (сила) вязать и решить грехи (отв. 201), что составляет совершенство дарований, как сам Варсануфий говорит: «Совершенство дарований (есть) – прощать грехи, освобождать души от тьмы и изводить их во свет» (отв. 211). Потому и Господь даровал апостолам различные дарования прежде Своего воскресения, сие же совершенство дарований дал им после воскресения, по словам того же Варсануфия: «Рассмотри в Евангелии, как и сколько раз давал Христос ученикам Своим дарования исцелений, изгнания бесов, а совершенство (дарования) – когда дал им власть отпускать грехи, сказав им: имже отпустите грехи, отпустятся (Ин. 20, 23)» (отв. 10).

И поелику великий Варсануфий сподобился получить сие дарование – прощать грехи, то и сказал некогда одному больному брату в обители, который просил прощения грехов: «Говорит тебе Бог, великий Царь: прощаются тебе все грехи твои» (отв. 144); и в другой раз сказал иному брату, который был в чахотке: «По прошению твоему, Бог простил тебе все согрешения твои с детства и до настоящего времени. Да будет благословен Бог, восхотевший простить тебе все» (отв. 146). Иногда старец брал на себя половину грехов некоторых (ближних), иногда и всю тяготу их (отв. 163, 164 и 236). О иных трудился, моля Бога, чтобы Он изгладил грех хуления их; ибо так отвечал брату, который впал в хулу: «Сохрани уста твои, чтобы не впасть снова в лютейшее хуление, хотя бы и нужно было положить тебе и самую душу свою. Много пота пролил я, умоляя о сем Бога» (отв. 228). Души некоторых умирающих великий старец предавал Святой и Животворящей Троице и, при восхождении их на небо, освобождал от демонских нападений (отв. 145). Одним словом, великий Варсануфий достиг той меры любви к ближнему, которую имел апостол Павел и прежде Павла великий Боговидец Моисей; почему и сам Варсануфий произносил собственные слова Моисеевы, как сам он пишет: «Поверь мне, брат, что дух мой усердно побуждает меня сказать моему Владыке, радующемуся о спасении рабов Своих: ''Владыко! или вместе со мною введи и чад моих в Царство Твое, или изглади и меня из книги Твоей''» (отв. 110).

Сказать ли вам еще большее? Блаженный Варсануфий положил, по словам Божественного Давида, в сердце своем священные восхождения и присоединил смирение к смирению, безмолвие к безмолвию и любовь к любви, удостоился наконец достигнуть и высочайшего дарования – восхищения к Богу, чтобы вознестись до седьмого неба, не на мечтательных крыльях мысли, но в неизреченной силе Духа, и там получать благословение и видеть неизреченные блага и тайны Царствия Божия, не зная, в теле ли он был или вне тела, подобно великому Павлу (2 Кор. 12, 2–3). Послушаем, что сам великий Варсануфий говорит о сем: «Бог удостоверит вас, что любовь возводит имеющих ее до седьмого неба, как некоторые уже с дерзновением восходят и благословляются, аще в теле, не вем, аще кроме тела, не вем, Бог весть (2 Кор. 12, 2); а чтобы познать вам начало пути к сей радости, послушайте: Прежде всего приходит к человеку Дух Святой, научает его всему, и тому, как надлежит смиренномудрствовать, о чем вы не можете услышать ныне; потом, наставляемый сим первым воспламенением, восходит на первое небо, потом на второе и так далее, по мере преуспеяния, даже до седьмого. И там удостаивается видеть неизреченные и страшные вещи, которых никто не может слышать, кроме достигающих сей меры, которой да сподобит Господь и вас» (отв. 109).

Потому и дано ему было изобильное дарование чудотворения, так, что он мог воскрешать мертвых именем Владыки Иисуса Христа, изгонять демонов, исцелять неисцельные болезни, совершать другие силы и чудеса и, подобно Илии, заключать и отверзать небо, как сам великий Варсануфий говорит это о себе, или, лучше сказать, как свидетельствует Бог, давший ему сии дарования (см. отв. 181). Посему он (Варсануфий) и старца, жившего в обители, избавил от болезни, которою тот страдал (отв. 172, 173); подобным образом исцелил и другого больного брата (512, 513). После всего этого (старец) сподобился быть не только сыном Божиим по благодати, но и того, что более достойно удивления – называться и быть братом Иисусовым, как сам он говорит: «Помолитесь о мне окаянном, чтобы и я до конца пребыл в сей мере. Пребывающий в ней стал уже братом Иисуса» (отв. 181). И когда мирской брат сего святого, старый летами, желал беседовать с ним, святый отвечал ему: «Я имею брата Иисуса. Если же ты, презрев мир, сделаешься иноком, тогда и ты будешь мне брат» (отв. 345).

Когда же Божественный Варсануфий достигнул такового совершенства, то получил столь великое дерзновение к Богу, что один мог умолить Бога о неисчетном множестве людей, и прошение его не было отвергаемо (см. отв. 110). Посему, когда во время (жизни) сего Божественного отца великий гнев (Божий) постиг весь мир и безмолвствовавшие в том общежитии отцы просили святого старца сотворить молитвы к Богу, дабы прекратился гнев Его, он отвечал, что три совершенных мужа умоляют Бога за весь мир, и одним из сих трех был сам великий Варсануфий. Вот собственные слова святого: «Многие молят человеколюбие Божие о том, чтобы прекратился сей гнев Божий на мир, и нет никого человеколюбивее Бога; но при всем том Он не хочет помиловать нас, ибо сопротивляется сему множество грехов, совершающихся в мире. Есть же три мужа, совершенных пред Богом, которые превзошли меру человечества и получили власть решить и вязать, отпускать грехи и удерживать их. Они-то стоят между гибелью (и миром), чтобы Господь не истребил вдруг весь мир, и, по молитвам их, Он растворяет наказание милостью; им сказано, что гнев сей пребудет на малое время. Итак, молитесь с ними. Молитвы сих трех мужей встречаются во входе горнего жертвенника Отца светов, и они сорадуются и свеселятся друг другу в небесах. Когда же взирают на землю, то плачут и проливают слезы и рыдают ради совершающихся на ней зол, которые воздвигают гнев Божий. Мужи сии суть: Иоанн в Риме, Илия в Коринфе и еще некто в епархии Иерусалимской (т. е. сам Варсануфий, который говорит это, ибо он безмолвствовал близ Газы в епархии Иерусалимской), и я верую, что они оказывают (миру) великую милость, поистине оказывают. Аминь» (отв. 566). Поелику же у святых, получивших благодать от Бога, освящаются не только ум и душа, но и священные тела их посредством души получают благодать и освящение, то и у святого Варсануфия не только душа и ум проникнуты были благодатью и освятились, но и священное тело его удостоилось Божественной благодати и святости, и вещи, которые были близки к святому, получали некую Божественную силу и благодать. Как, по сказанному в Деяниях апостольских, главотяжи и убрусцы апостола Павла исцеляли недужных: яко и на недужные наносити от пота тела его главотяжи и убрусцы, и исцелитися им от недуг (Деян. 19, 12), так и куколь великого Варсануфия, посланный им к Иоанну в обитель Св. Саввы, предохранил сего последнего от многих искушений и зол (отв. 1). Также и другой преподобный отец послал к великому Варсануфию свой куколь и аналав, прося его носить их, освятить через то и после возвратить ему, чтобы он имел в них покров и помощь (отв. 123). Многие получали от святого Варсануфия и благословение, т. е. частицу того хлеба, который он вкушал, и немного той воды, которую он пил, и, принимая их, чувствовали облегчение от страстей, коими были боримы (см. отв. 43, 44, 169). Но и одно только имя аввы Варсануфия, лишь мысленно призываемое, действовало и подавало помощь призывавшим оное, как и другой старец, божественный Иоанн, сказал игумену монастыря Елиану на вопрос его, какой должно давать каждому ответ. Вопрошай мысленно святого старца: авва, что мне сказать? И, по заповеди Господней (Мф. 10, 19), не заботься о том, что будешь говорить (см. отв. 592).

Таковые-то великие дарования сподобился получить и в столь великое совершенство добродетелей достигнуть великий во отцах Варсануфий; однако столь великие дарования и совоспитаны были в нем с такими искушениями, каковых многие не только не могут претерпеть самым делом, но даже и слух их не в состоянии будет вместить их. Послушай, как сам он пишет о сем (в послании своем) к Иоанну обители Саввской: «Если я напишу тебе о тех искушениях, которые я претерпел, думаю, что еще не понесет сего слух твой, а может быть и ничей, в настоящее время» (отв. 13). Равно и великим болезням подвергался преблаженный, но переносил их с такою доблестью, что, будучи болен, не только не восклонялся когда-либо на одр для своего успокоения, но даже не оставлял и рукоделия своего (отв. 165). И сие попущение на него болезней было совершенно справедливо; ибо за великие дарования святые подвергаются и великим искушениям, и если кто не прольет кровь, не может принять в себя Святого Духа, как сказал Петр Дамаскин: «Отдай кровь и приими Духа».

Жил же сей святой в VI веке, во времена царя Юстиниана, до 600 лет по Р. X., и в течение целых пятидесяти лет и более ни один человек не ведал его, ибо он заключил себя в весьма малой келлии, как бы в некоем гробе, и в течение сего времени не вкушал никакой иной пищи, кроме хлеба и воды. Когда же слух о всем этом дошел до Евстохия, тогдашнего патриарха Иерусалимского, он не поверил сему и пожелал лично видеть (святого Варсануфия); для чего, взяв с собою некоторых людей, он привел их на место затвора преподобного, и, когда они покушались подкопать стену и войти внутрь келлии, внезапно вырвавшийся оттуда огонь едва не попалил самого Евстохия и всех бывших с ним, как свидетельствует о сем схоластик Евагрий в 34-й главе 4-й книги своей «Церковной истории», говоря (о сем) так: «Были же в те же времена мужи богоносные, творившие великие знамения; среди них особенно прославился Варсануфий, родом египтянин. Он жил во плоти, как бесплотный, в одной обители близ города Газы и творил много чудес; проводил же жизнь, затворившись в весьма малой келлии, и в течение пятидесяти и более лет никому не показывался и ничего не употреблял земного; и когда не поверивший сему Евстохий, первоседатель Иерусалимский, приказал подкопать келлию, в которой затворился человек Божий, оттуда внезапно вырвался огонь и едва не попалил всех там бывших. По успении же великого Варсануфия, когда он отошел к отцам и к вожделенному для него Христу, во гроб его был положен один старец, живший в монастыре (безмолвник Евфимий), как о том прорек еще при жизни своей сам божественнейший Варсануфий» (отв. 152).

Надлежит знать, что было два Варсануфия: один сей святый и православнейший отец, другой же еретик, державшийся ереси монофизитов, которые назывались также безглавыми и десяторогими, ибо считали не (одного) кого-либо, а многих начальниками своей ереси. Того еретика Варсануфия божественный Софроний, патриарх Иерусалимский, внес в книгу, которая содержала в себе исповедание веры и которую он послал на собравшийся против монофелитов Шестой Святой и Вселенский Собор. Сей же божественный Варсануфий, о коем мы повествуем, был муж по всему совершенно православный, и Христова Церковь почитает его как святого, что подтвердил и Святой Патриарх Тарасий, будучи вопрошен о сем святым Феодором Студитом. Сие свидетельствует сам Феодор Студит в завещании своем, говоря так: «Принимаю всю Богодухновенную книгу Ветхого и Нового Завета, также жития и Божественные писания всех богоносных отцев, учителей и подвижников. Говорю же сие ради умовредного Памфила, который, придя с Востока, оклеветал оных преподобных отцев, то есть Марка, Исаию, Варсануфия, Дорофея и Исихия, не тех Варсануфия и Дорофея, которые были единомысленны с акефалитами и с так называемым Декакератом (десяторогим) и были за сие преданы анафеме святым Софронием в его книге, ибо сии совершенно отличны от вышеупомянутых мною, которых я, по преданию отцев, принимаю, вопросив о сем священноначальствовавшего Святейшего Патриарха Тарасия и других достоверных восточных отцев; к тому же образ Варсануфия находится на ендитии (облачении престола) великой Церкви вместе с изображениями святых отцов Антония, Ефрема и других; да и в учениях вышеупомянутых отцев я не нашел не только ни малейшего нечестия, но, напротив, многую душевную пользу».