Текст книги "История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции"

В то время, да и сейчас часто говорят, что «Молодая гвардия» воевала против А. Твардовского. Нет, мы ему сочувствовали, видели в нём крупного поэта, но он оказывался беспомощным в борьбе с теми, кто возглавлял Союз писателей СССР и ЦК КПСС, иногда на длительное время уходил от дел журнала, но вновь всё читал, подписывал в набор, боролся с цензурой, ходил к Поликарпову, Суслову, к Шауро и Демичеву – и во многом добивался справедливости. Но В.В. Дементьева, автора книги «Александр Твардовский» (М., 1976), скептически называл «национал-патриотом».

Писатели, журналисты, политические и общественные деятели – словом, русская интеллигенция обратила внимание на статью академика А.Д. Сахарова «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе», которая передавалась по зарубежному радио и была напечатана в зарубежной прессе в 1968 году. Это были серьёзные раздумья о демократическом прогрессе и пожелания о переустройстве нашей государственной системы. Но грянул август 1968 года в Чехословакии, перечеркнувший даже слабые надежды на демократизацию общества. Бунт в Чехословакии был жестоко подавлен, свободолюбивые группы и клубы были распущены. «Более мрачного года, чем 68-й, я не знаю, – писал в своих воспоминаниях заместитель главного редактора журнала «Нового мира» А.И. Кондратович. – Был 37-й, но он был скрыт для многих. Был 52-й, но 53-й унес Сталина, и забрезжила надежда. 68-й – крах последних иллюзий и надежд» (Кондратович А.И. Новомирский дневник. С. 344).

Не менее трагическим был и год 1969-й. «Кто я? Что я? – Редактор «НМ»? – писал А. Твардовский в дневнике 13 апреля 1969 года. – Почти в такой степени, как Рыбаков «Театра» – не могут найти замену – продолжает подписывать.

Лежат мои три последние послания в столе у Воронкова (или у Мелентьева – Беляева). Ни звука» (Твардовский А. Новомирский дневник. 1961—1966. С. 314). Воронков предлагал А. Твардовскому написать заявление об уходе из «Нового мира», настаивали в ЦК; сотрудники журнала готовы были уйти вслед за ним, но никто не решался. Потом снова возникала эта проблема: Союз писателей предложил А. Твардовскому новую редколлегию: Чивилихин, Рекемчук, Л. Фоменко, Якименко, Д. Ерёмин, но А. Твардовский, назвав их «одиозными фигурами», на это не согласился, в свою очередь назвал свою редколлегию: В. Лакшина – вторым заместителем главного редактора, членами редколлегии – А.Г. Дементьева и К.М. Симонова. И снова – раздумье. В это время А. Твардовский закончил новую поэму «По праву памяти», её набрали, отправили в цензуру, а главный цензор заявил, что он поэму не подпишет. Там прямо говорилось о судьбе поэта и его поколения: «А мы, кичась неверьем в Бога, / Во имя собственных святынь / Той жертвы требовали строго: / Отринь отца и мать отринь. / Забудь, откуда вышел родом, / И осознай, не прекословь: / В ущерб любви к отцу народов – / Любая прочая любовь, / Ясна задача, дело свято, – / С тем – к высшей цели прямиком. / Предай в пути родного брата / И друга лучшего тайком…» (Твардовский А. Поэмы. М., 1991. С. 289).

В эти дни А. Твардовский читал рукопись нового романа К. Симонова «Последнее лето». Он знал романы К. Симонова «Живые и мёртвые» и «Солдатами не рождаются» (1964), «Последнее лето» – это продолжение военных и личных событий середины войны, это третья часть романа «Живые и мёртвые». К. Симонов так и не определился с отношением к Сталину, то он мудрый руководитель, то совершает чудовищные ошибки. И вообще романы К. Симонова показались ему серыми, посредственными произведениями, как бы произведениями второго сорта, которые не оказывают влияния на читателей и на литературу. «Вчера же Симонов дал начало своего романа, – писал в дневнике А. Твардовский 18 июня 1969 года, – опять Серпилин, теперь командарм. Неплохо, но первое же впечатление – растянутость, многословие, излишество комментариев и положений и без того ясных или таких, каким лучше бы оставаться в недосказанности. И это при скудости языка, где ни одного слова своего – все готовые. – Авторская речь бедна, не подтянута, перенасыщена обиходными словечками и оборотами… М. б., главное – беллетристические соблазны: расстановка влюблённых пар – одна молодая, другая пожилая. Натягивание любовной нуди на авторский возраст, несвобода его от собств[енного] возраста – нечто в духе «Сонета Петрарки» Н. Погодина. Это не то, что Мазепа и Мария, – дай Мазепе 40-летнюю любовницу, сразу всё гаснет. Серпилин голубеет в своей положительности, распространённой и на «пистон», просится на пародию, а это никак не входило в расчёты автора» (Твардовский А. Новомирский дневник. 1961—1966. Т. 2. С. 333). Роман К. Симонова «Последнее лето» был напечатан в «Знамени» (1970. № 6—8).

Полемика вокруг статьи А. Дементьева и «письма одиннадцати» вроде бы затихала, особенно после появления в «Новом мире» (1969. № 7) заметки «От редакции», в которой, поддержав А. Дементьева, авторы подчеркнули «вред всякой национальной исключительности». Лишь 27 августа 1969 года «Литературная газета» в статье «Литературные споры и чувство ответственности», полемизируя с «Новым миром», напомнила, что статья А. Дементьева «вызвала справедливые протесты писателей» и что редакция «Нового мира» «игнорирует любые мнения, кроме собственного».

В «Новом мире» (1969. № 8) вышла повесть Василия Белова «Бухтины вологодские завиральные в шести темах», которую цензура «пощипала», но подписала в свет, как бы подводя итоги бурной литературной борьбы. Но не смолчала и «Советская Россия», напечатав статью «На переднем крае: По страницам журнала «Октябрь» (1969. 7 августа), подчеркнув, что в журнале публикуются яркие материалы о В.И. Ленине, о пролетариате, отстаивая идеалы «нашей боевой, кипучей советской жизни». 12 сентября 1969 года в редакционной статье «Ленинская партийность – знамя революционного искусства» «Правда» в основном поддержала статьи в «Литературной газете» и «Советской России» в полемике с «Новым миром». А «Комсомольская правда» напечатала статью Б. Панкина «Живут Пряслины!» о романе Фёдора Абрамова «Две зимы и три лета» (Новый мир. 1968. № 1—3), выдвинутом на соискание Государственной премии СССР.

В это время был опубликован роман Вс. Кочетова «Чего ж ты хочешь» (Октябрь. 1969. № 9), ставший популярным в читательской среде. Здесь – свои задачи.

4 ноября 1969 года Рязанское отделение Союза писателей России исключило А.И. Солженицына из состава членов СП, а он уже закончил роман «Август Четырнадцатого». И это было неудивительно по тогдашним обстоятельствам. Л.И. Брежнев не любил журнал «Новый мир», вокруг которого кипели такие страсти, его помощник В.А. Голиков (1964—1982) и заведующий Отделом науки ЦК КПСС С.П. Трапезников были яростными сталинистами, поддерживавшими журналы «Октябрь» и «Молодая гвардия». А.И. Солженицын, судя по документам, полностью отдался на волю западным идеологам. Ничего удивительного не было и в последующих событиях. Первый номер «Нового мира» за 1970 год подписал А. Твардовский, а второй номер – уже новая редколлегия во главе с В.А. Косолаповым, руководителем издательства «Художественная литература». Сначала об изменениях в редколлегии «Нового мира» почти ничего не знали, но потом все выяснилось. Идеологические лидеры с первым заместителем главного редактора «Нового мира» предполагали назначить бывшего главного редактора «Советской культуры» Д.Г. Большова, который в 1966 году вместе со своими коллегами написал письмо в Президиум ЦК КПСС о постановке Театра сатиры «Тёркин на том свете», характеризуя её как спектакль, оскорбляющий «гражданские и патриотические чувства советских людей», как издевательство над «политическими ценностями, составляющими суть коммунистической идеологии». Первоисточнику этого спектакля – поэме А. Твардовского «Тёркин на том свете» – не дана партийная оценка в печати.

А. Твардовскому решено было предоставить работу в Союзе писателей с высоким окладом, с предоставлением «кремлёвки» и других благ, членам редколлегии также были предоставлены хорошие рабочие места. Но возникла и другая проблема: ряд зарубежных журналов и издательств напечатали поэму А. Твардовского «По праву памяти» в переводах и на русском языке, некоторые с искажениями. А. Твардовского попросили разрешения напечатать ответ зарубежным издателям. Написал. Поэма была издана в 1970 году.

В день 60-летия А.Т. Твардовский, имея три ордена Ленина и три Сталинские премии, был награждён орденом Трудового Красного Знамени.

Вспоминая о развернувшейся литературной полемике вокруг «Нового мира», «Огонька», «Молодой гвардии», «Литературной газеты», «Советской России», «Комсомольской правды» и других средств массовой информации, включившихся в эту битву, думаешь о святости этой борьбы: в каждой публикации есть что-то ценное и справедливое. В правящей верхушке партии, в Президиуме ЦК КПСС во главе с Л.И. Брежневым, видели раскол литературного движения на две партии: А. Твардовский со своими сторонниками и М. Шолохов, Вс. Кочетов, Союз писателей СССР во главе с К. Фединым и Г. Марковым. Были в этих партиях колеблющиеся, двуличные, они пытались сделать всё, чтобы эта борьба не нанесла удар по коммунистической идеологии. Наверху знали, что А. Твардовский выходец из кулацкой семьи, отец его был сослан с семьёй. Знали, что А. Твардовский помог их освободить из ссылки ещё в 1936 году, материально поддерживал их, всю жизнь его точила судьба сына раскулаченного отца. В 1935 году В. Горбатенков, И. Кац и Н. Рыленков написали статью «Стих – это бомба и знамя», в которой прямо говорилось, что «Твардовский начал с откровенно кулацких стишков», с «утверждения кулачества в жизни, извращённо показывая бедноту» (Большевистский молодняк. 1935. 14 апреля). И в середине 30-х годов Смоленская писательская организация не раз напомнит обществу, что А. Твардовский классово чуждый пролетариату поэт. Знали и о том, что писатели «Огонька», «Октября», «Молодой гвардии» и их сторонники боролись за утверждение национальных ценностей русского народа, за процветание России и за утверждение богатых классических традиций отечественного искусства. Но партия – за единомыслие, за мысли, высказанные на партийных съездах, она против А. Солженицына, против А. Дементьева, против академика Сахарова, призывавшего к демократическим преобразованиям. Наконец в октябре 1970 года «Молодая гвардия» предстала перед Секретариатом ЦК КПСС. Отчёт Анатолия Никонова заслушали Брежнев, Суслов и другие партийные руководители. Решение было суровым – Никонова и Петелина обвинили во всяческих «неославянских грехах», постановили Никонова перевести главным редактором журнала «Вокруг света», а Петелина – оставить до прихода нового главного редактора журнала. «Славянофильство», – подвёл убийственный итог обсуждению всезнающий Суслов. Как только пришёл главным редактором «Молодой гвардии» Ф. Овчаренко, В. Петелину пришлось уйти на «вольные хлеба». Историки и критики, исследуя это явление, допускают явную ошибку, смягчая режим Л. Брежнева: «Рассказы молодогвардейских ветеранов о том, как их «разобрали» тогда, рисуют ужасающе убогий оппортунизм брежневской команды. Но всё же дело свершилось, в конце 70-го Никонов был довольно мягко убран из «МГ» и переведён на почётную должность редактора «Вокруг света». Больше в журнале никого не тронули. Это было менее сурово, чем обошлись недавно с «новомирцами»…» (Семанов С. Леонид Брежнев. М., 2005. С. 193. Курсив мой. – В. П.). Эта неточность возникла из-за того, что С. Семанов жил в Ленинграде и не знал всех последствий разгрома «Молодой гвардии»: ушли из журнала заведующие отделами поэзии В. Сорокин и очерка и публицистики И. Захорошко, два отдела ЦК КПСС настаивали на том, чтобы заведующего отделом критики и библиографии В.В. Петелина уволить по собственному желанию. Так и произошло, но единомышленники не дали В. Петелину пропасть: Воениздат, «Московский рабочий» и «Молодая гвардия» заключили три договора на будущие книги и В.В. Петелин уехал работать в Коктебель. Вскоре вышел очередной номер журнала «Коммунист», в котором B. Иванов в статье «Социализм и культурное наследие» (1970. Декабрь) подвёл итоги литературных дискуссий, покритиковал и А. Дементьева, и В. Чалмаева («Молодая гвардия»), и Вл. Воронова («Юность»), и C. Семанова («Молодая гвардия»), то есть выступления, в которых наблюдается «явно ошибочный крен». Но и эта идеологическая проработка не успокоила литературную общественность, все оставались на своих позициях. Неожиданно для всех 15 ноября 1972 года в «Литературной газете» появилась статья доктора исторических наук А. Яковлева «Против антиисторизма», в которой автор, по выражению некоторых историков и критиков, чуть ли не дословно повторяет статью А. Дементьева (см.: Кондратович А. Новомирский дневник. С. 424), конечно используя другие слова и другие факты, но суть оставалась всё та же. Он пользуется авторитетными именами Маркса, Энгельса, Ленина, цитирует постановления партийных съездов, классиков литературы, но лишь для одной цели – подвергнуть «критике статью «Ноль целых шесть десятых» (1971. Октябрь. № 7), истерические писания И. Шевцова, книгу И. Дроздова «Подземный меридиан» и некоторые другие». К «некоторым другим» относятся М. Лобанов, автор книги «Мужество человечности» и статьи «Вечность красоты» (Молодая гвардия. 1969. № 12), В. Яковченко, В. Кобзев, А. Ланщиков, М. Кочнев, В. Кожинов, Л. Ершов, А. Хватов, О. Михайлов, С. Семанов, В. Петелин. Всё раздражает А. Яковлева, но особенно те мысли, которые откровенно сформулировал М. Лобанов: «Вытеснение духовно и культурно-самобытной Руси, её национально-неповторимого быта Россией новой, «европеизированной», унифицированной, как страны Запада, – этим болели многие глубокие умы России. Быть России самобытной, призванной сказать миру своё слово или стать по западному образцу буржуазно-безликой». «Партийная и литературная печать уже критиковала отдельные статьи в журнале «Молодая гвардия», в которых культурное наследие рассматривалось в духе теории «единого потока», причём дело доходило, по сути, до идеализации и восхваления таких реакционных деятелей, как В. Розанов и К. Леонтьев, с одной стороны, и до пренебрежительных суждений о представителях революционной демократии – с другой» (Литературная газета. 1972. 15 ноября).

Сегодня эти догматические суждения канули в Лету, оставив после себя горький след.

Так называемая диссидентская литература распространялась подпольно и всё больше и больше захватывала умы части образованного общества; публиковалась она на Западе, но пользовалась успехом и в СССР.

На партийных и писательских съездах постоянно звучала мысль о необходимости более глубоких связей с деревней, о политической ответственности писателя, который должен рассматривать свои сочинения как острейшее идеологическое оружие, не забывать об острейшей борьбе с Западом, не забывать, что у нас нет противоречий по национальному вопросу, что наше советское общество – это единый советский народ, у которого есть свои, коренные задачи построения социалистического общества, где все равны. Ничего страшного не произойдёт, если правительство от российского бюджета для национальных республик даст больше ресурсов для укрепления их национального благосостояния. Так и поступали. А главное – все газеты, журналы твердили, что советская литература достигла такого единства, что в современных книгах действует единый советский характер, только разговаривающий на разных языках.

В это время участились обращения в партийные и правительственные органы с просьбой о выезде из Советского Союза для воссоединения своей семьи, преимущественно от лиц еврейской национальности. Не получая положительного ответа, некоторые евреи выходили на Красную площадь для демонстрации своего протеста. Наконец в декабре 1966 года в «Известиях» была напечатана статья, в которой говорилось о принятии решения о выезде из России соотечественников для «воссоединения семей», то есть те получают право на законных основаниях покинуть СССР.

А после победоносной Шестидневной войны Израиля против арабских государств Сирии, Иордании и ОАР в 1967 году, в итоге которой Израиль увеличил свою территорию в четыре раза, советские евреи укрепились в своих помыслах покинуть Советский Союз, несмотря на большие трудности в связи с эмиграцией. Этот процесс активизировался. И не только покидали, но и с удивительной неприязнью стали писать о своём нелицеприятном отношении к России, к русским, к их истории, к политическим деятелям, с особой ненавистью они писали о Сталине, о судебных процессах 1936—1938 годов.

В монографии «Власть и оппозиция. Российский политический процесс ХХ столетия» (М., 1995) в главе седьмой «Диссидентский вызов» приводится подробный анализ возникновения этого общественного движения и перечисление всех групп: Всероссийский социально-христианский союз освобождения народа, в 1964 году сформирован, в 1967 году разгромлен, 60 человек арестовано, 17 из них осуждены; в 1965 году арестованы Андрей Синявский и Юлий Даниэль за публикации за рубежом своих сочинений под псевдонимами Абрам Терц и Николай Аржак, первый получил семь лет лагерей, второй – пять лет; выступивший на суде доцент МГУ В. Дувакин был уволен из МГУ за выступление в поддержку своего ученика А. Синявского; известные писатели Л. Чуковская, Л. Копелев, Р. Медведев, П. Якир, А. Сахаров, В. Турчина, Л. Алексеева резко выступили против реабилитации И.В. Сталина; в январе 1968 года были осуждены А. Гинзбург (5 лет), Ю. Галансков (7 лет), А. Добровольский (2 года), В. Лашкова (1 год); в феврале 1968 года П. Якир, П. Литвинов, Л. Богораз обратились к представителям коммунистических и рабочих партий в Будапеште с письмом, в котором говорилось о репрессиях против инакомыслящих в СССР; в августе 1968 года арестован А. Марченко, в мае 1969 года арестован генерал-майор П.Г. Григоренко, затем В. Тарсис, В. Буковский, А. Есе нин-Вольпин; затем писателей, артистов, художников стали исключать из творческих союзов и высылать за границу, так поступили с А. Галичем, В. Максимовым, Н. Коржавиным, В. Войновичем, В. Аксёновым, артисткой Большого театра Г. Вишневской и дирижёром и виолончелистом М. Ростроповичем; в 1967 году был создан Всероссийский социал-христианский союз освобождения народов во главе с И. Огурцовым; затем возник центр русского национального движения славянофильского направления во главе В. Осиповым («Вече»), журналы «Земля» и «Московский сборник» под руководством Л. Бородина. Диссиденты протестовали против насилия над инакомыслящими, к какой бы общественной или национальной группе они ни принадлежали. Заметную роль в движении инакомыслящих сыграли представители еврейской нации.

Еврейская эмиграция из России была тщательно изучена и представлена Игорем Шафаревичем в книге «Русофобия» и Александром Солженицыным в книге «Двести лет вместе». И не только они занимались указанной темой.

В опубликованных ныне документах подробно говорится об этой эмиграции.

Накануне поездки первого секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева летом 1973 года в США руководство Штатов и прежде всего государственный секретарь Г. Киссинджер потребовали от СССР урегулировать еврейский вопрос. В «Вестнике Архива Президента Российской Федерации» опубликованы материалы под названием «Как выпустить из кармана еврейский вопрос», в которых имеются записка КГБ и МВД СССР в ЦК КПСС от 17 января 1973 года, справка МВД СССР «О выезде из СССР лиц еврейской национальности на постоянное жительство в Израиль» от 26 февраля 1973 года и документы «Из рабочей записи заседания Политбюро ЦК КПСС» от 20 марта 1973 года. В этих материалах подробно освещён этот вопрос: «Когда читаешь материалы, а я их читаю все, – сказал Брежнев, открывая обсуждение этого вопроса на Политбюро, – то видишь, что всё-таки создался серьёзный тормоз в ходе завершения официального визита в США по причине сионизма. В последние месяцы разгорелась истерия вокруг так называемого образовательного налога на лиц, выезжающих за границу». Брежнев предложил отменить налог, но Щёлоков и Андропов почему-то продолжали собирать эти налоги. «Вот что стоят наши общие разговоры, – продолжал упрекать Брежнев Андропова и Щёлокова. – Поэтому сионисты воют, Джексон (сенатор. – В. П.) на это опирается, а Киссинджер приходит к Добрынину (посол СССР в США. – В. П.) и говорит, что мы понимаем, что это внутреннее дело, что мы не можем вмешиваться, у нас тоже законы есть. В то же время он говорит: помогите как-нибудь, Никсон не может пробить законопроект, он работает среди сенаторов. Зачем нам нужен этот миллион… Сионизм нас глупит, а мы деньги берём со старухи, которая получила образование. Раз у неё высшее образование – плати деньги Щёлокову. Он тебе даст бумажку, тогда ты поедешь в Израиль. Вот такова политика. Я, конечно, не забываю при этом, что отпускать не только академиков, но и специалистов среднего звена не следует, не хочу ссориться с арабами… Вы извините, что я так темпераментно говорю. Но я говорю потому, что Политбюро было такого мнения, а практических решений нет…» (Источник. 1993. № 1).

При всей слабости и противоречивости высказываний крупных политических деятелей СССР заметно, как тяжело решался один из главнейших вопросов внутренней жизни страны, который постепенно стал определяющим. В журнале приводятся цифры эмиграции с 1945 по 1972 год, всего выехало 42 234, из них только в 1972 году – 21 816 человек. И конечно, не только в Израиль, но и в США, и в Европу. Эмиграция во многом зависела от политической конъюнктуры СССР: официальный визит Брежнева в США – и цифры эмиграции сразу высоко поднялись. Но этот вопрос нас интересует попутно. Главное для нас – положение в современной русской литературе.

Игорь Шафаревич, Александр Солженицын, Владимир Бородин и другие историки и писатели заметили, что как раз в это время, в «эпоху Исхода», как вскоре еврейские публицисты стали называть начало массовой эмиграции из СССР, появились книги, статьи, очерки о России и русской истории… Начали свою деятельность журналы «Синтаксис» и «Континент» в Париже, «Время и мы» в Тель-Авиве, множество западных журналов и газет предоставляли свои страницы русским эмигрантам преимущественно еврейской национальности.

Русские и еврейские публицисты, журналисты, философы активно заговорили о русско-еврейских отношениях в культуре, в политике, в научных сферах. Если полузапретную тему обсуждали втихомолку, шёпотом, между собой, не выплёскивая на страницы газет и журналов напряжённые отношения между русскими и евреями, то в 60—80-х годах об этом заговорили в открытую. К сожалению, в открытую заговорили только в свободной от цензуры прессе, в зарубежных журналах, в частности в журнале «Вече». Скрывшись под псевдонимом А.Б. Б., автор прислал в «Вече» (1988) статью «Русско-еврейские отношения: вчера, сегодня и предвидимое», в которой сформулировал несколько принципиальных положений. Вот одно из главнейших: «Те, кто нашёптывал советы в ухо бровастому полудурку, все эти Арбатовы, Замятины, Цукановы и прочие Иноземцевы-Агентовы, все они были происхождения отнюдь не вологодского. Но именно с их молчаливого благословения, а то и с прямой подачи обрушивали на головы «русофилов» свои марксистские громы всесильные идеологи – Чаковский, Озеров, Суровцев и Оскотский (тоже ведь не вологжане отнюдь). Словом, получилось так, что начавшееся русское возрождение встретило ожесточённый натиск не столько даже от официально-партийных верхов, а именно из кругов советского привилегированного еврейства. Особенно это выявилось в эмиграции, где некоторые озлобленные люди договорились до таких пределов, что и вспоминать неприятно. По их осатанелым выкладкам получалось, что не Мардахей Маркс с Лафаргом и Либкнехтами, вместе с Троцким, Свердловым и Дзержинским, а сам русский народ и его культура породили колхозы, концлагеря и соцсоревнование… Кажется, в русско-еврейских отношениях не проглядывается ничего обнадёживающего. Но выход-то надо искать, не может человечество нравственно мириться с растущим злом, грозящим взрывом. Есть ли какие-нибудь пути для взаимопонимания, какие-либо половинчатые, частичные меры для снятия растущей напряжённости? Не может быть, чтобы их не было!» (Вече. 1988. С. 61—62). Автор статьи высказывает свою точку зрения на «четыре болезненных вопроса русско-еврейских дел в Советском Союзе», «но говорить о них вслух публично – значит нарушить жесточайшее табу с обеих сторон»: 1. «Советские евреи очень любят говорить о своем неравноправном положении, о притеснениях и даже «преследованиях»… Напротив, среди русских, украинцев и белорусов, как в народе, так и среди интеллигенции, глубоко бытует убеждение, что евреи в СССР – привилегированное сословие». 2. Некий «темноватый гешефтмахер, возглавлявший в 70-х годах «Литературную газету», шутливо призывал своих присных: «Давайте мне евреев с русскими фамилиями!» Вопрос об именах и псевдонимах стоит очень остро в кругах российской интеллигенции» (как-то автор записки познакомился с писателем, который назвал себя – Даль Орлов, а вскоре узнал, что это – Гедали Магазинер, а ведь его должность утверждали в Секретариате ЦК КПСС, как и должности Алексина, Ананьева, Полевого, Рождественского); специалист по Блоку Орлов, оказывается, имеет фамилию совсем другую – Шапиро, также певец Октября Шатров, вот почему удивляет наименование «государственный антисемитизм», которое прилепили к руководителям КПСС. 3. «В последние годы русский язык обогатился двумя неологизмами: «полтинник» и «женатик». Речь идёт, само собой, о русско-еврейских полукровках и лицах, состоящих в браке с евреями… Судьба полукровок вызывает ревнивое внимание с обеих сторон, каждая сторона претендует на преобладание. Видимо, это глубоко безнравственная установка, порожденная мелочным и пошлым «патриотизмом». 4. «Споры о том, насколько «марксизм-ленинизм» является еврейским по своему происхождению, совсем ещё недавно вызывали потрясения, доходившие чуть ли не до поножовщины… Во времена еврейской эмансипации в Западной Европе в прошлом веке способные и деловые евреи породили финансистов, учёных, деятелей культуры и т. п., а вот неудачники, озлобленные на весь мир, потянулись за Марксом и Лассалем, которые были сами типичными озлобленными неудачниками. Основа «учения» Маркса есть ненависть, опрокинутая на весь мир, – в том числе и на еврейство, из недр которого он, внук раввина, вышел: его суждения о евреях таковы, что иной антисемит (без кавычек) и цитировать их постесняется… Участие евреев в создании «ленинской России» очень велико, это ясно, но никто ещё, кажется, не задумался над вопросом: а какие это были евреи?.. Итак, в разрушительных оргиях «марксистов-ленинцев» не участвовало еврейство в целом, а – просим прощения! – отбросы еврейства, евреи-неудачники, которые в своих неустройствах винили всё человечество (включая, разумеется, собственных сородичей). Именно они, полуобразованные еврейские молодые люди, порвавшие с тысячелетней традицией предков, именно они, в сущности, дали Гитлеру материал для антисемитской (опять без кавычек) пропаганды. Именно они, в кожаных своих куртках, опоясанных маузерами, разогнали синагоги и молитвенные дома, ссылали, а потом казнили российских сионистов. По высшим партийным указаниям, закрытия синагог должны были производиться в 20-х и 30-х годах исключительно евреями – комсомольцами, партийцами, чекистами». И автор статьи задаётся лишь одним вопросом после всего сказанного: возможно ли улучшение русско-еврейских отношений. И отвечает: «Видится только один выход в затянувшейся распре: доброжелательное и гласное обсуждение вопросов и елико возможно – понимание друг друга. Путь будет сложным и долгим, но ведь и спешить нам всем некуда» (Там же. С. 63—72).

Но выход оказался трагическим: Горбачёв и Ельцин, захватив власть, не сумели её поделить, Ельцин со всем своим окружением, преимущественно еврейским, захватили всю полноту власти, разделили между собой почти всё государственное имущество, земли, деньги, заводы и фабрики, газ, нефть, золото, банковские счета и пр. и пр., создали антинародную Конституцию…

В связи с этим необходимо указать ещё на одну статью, опубликованную накануне трагических событий, – на статью «Мысли и факты» (Земля. М.; Таруса, 1988. № 5. Редактор В.Н. Осипов), перепечатанную в журнале «Вече» (1988) и составленную из обращений В. Брюсовой, доктора искусствоведения, члена Союза художников, лауреата Государственной премии РСФСР, Г. Литвиновой, доктора юридических наук, и члена СП СССР Т. Пономарёвой в высшие партийно-правительственные инстанции: «В последние месяцы некоторые органы печати, как по команде, начали кампанию против русского «шовинизма» и русского «национализма». Речь идёт о «Московских новостях», «Известиях», «Огоньке», «Вечерней Москве», «Советской культуре». Все статьи направлены против патриотического объединения «Память». До этого были нападки на наших писателей – В. Белова, В. Астафьева, на режиссёра и актёра Н. Бурляева, на историка А. Кузьмина, критика В. Кожинова и на многих других… Невольно возникает вопрос, с чего это вдруг русские люди, видные деятели нашей культуры, впали в один порок: национализм, шовинизм, антисемитизм и даже фашизм. Искони одной из черт русского национального характера было ярко выраженное чувство народолюбия. Это неопровержимо подтверждает история» (Там же. С. 178). И тут же последовал вывод из обращения: «Но русские никогда не смирятся с тем, что их превратили в послушных исполнителей чужой воли, в «гоев» – те, кто ставит это своей целью, – жестоко просчитаются» (Там же. С. 182).

Так что острые национальные отношения по-прежнему волновали русское общество, шла полемика между писателями, художниками, режиссёрами, учёными. Выходили многочисленные публикации русских эмигрантов, преимущественно еврейской национальности, полные ненависти к России, её настоящему и её прошлому.

Игорь Шафаревич, академик РАН, тщательно изучивший эти публикации (книги и статьи Г. Померанца, А. Амальрика, Б. Шрагина, А. Янова, Р. Пайпса и др.), изложил в «Русофобии» основные положения этих книг, статей и очерков. Они сводились к следующему:

«Историю России, начиная с раннего Средневековья, определяют некоторые «архетипические» русские черты: рабская психология, отсутствие чувства собственного достоинства, нетерпимость к чужому мнению, холуйская смесь злобы, ненависти и преклонения перед чужой властью.