Текст книги "Спаси нас, доктор Достойевски!"

…После Петербурга, Москвы и Киева, «знаменитым» городом в России была Одесса, которая считалась «гнездом революции». Поэтому это был единственный город, который управлялся градоначальником, хотя он включался в Херсонскую губернию.

Я помню двух градоначальников. Первый был ЗЕЛЕНЫЙ (неимоверный взяточник). При открытии Одесской выставки в 1910 году он потребовал от администрации выставки непомерную контрибуцию. Ввиду невозможности выполнения этого условия он объявил Одессу «чумно-опасной» и распорядился сжигать все базарные постройки, поэтому русские и заграничные посетители избегали Одессу, и выставка провалилась.

На выставке с колоссальным успехом выступал восьмилетний вундеркинд Яша ХЕЙФИЦ.

…Три месяца до моего двадцатилетнего возраста, к концу февраля 1917-го года вспыхнула революция, в главе с КЕРЕНСКИМ. Вместе со всеми моего возраста буквально опьянел от восторга и радости с в о б о д ы. На стенах, над головами постелей девиц висели портреты «идола» КЕРЕНСКОГО.

Он стоял в автомобиле с красной лентой на руди: «ПЕРВЫЙ РУССКИЙ МИНИСТР-СОЦИАЛИСТ». За два дня до его прибытия в Одессу первого мая 17-го года многочисленный преступный мир города обязался перед полицейским управлением, что во время присутствия КЕРЕНСКОГО никаких краж не будет, что преступники выполнили!

Ленин тогда находился в Швейцарии и, будучи разочарованным в своих фантазиях, собирался уже эмигрировать в Америку. В предчувствии скорого приближения капитуляции в 1918-м году, хватаясь за соломинку, немцы предложили Ленину, не имевшему что терять, с их помощью отправиться в Россию с целью помешать КЕРЕНСКОМУ продолжать войну, совместно с союзниками Англией и Францией до победоносного конца. Вместе с другими одинаковомыслящими немцы отправили Ленина в Россию, снабдив их всем необходимым. В этот период 1917-го года Главнокомандующий армией фронта генерал КОРНИЛОВ без предупреждения КЕРЕНСКОГО отправил пятидесятитысячную армию Георгиевских кавалеров под руководством генерала КРЫМОВА для ареста и убийства Ленина и его приближенных. Этот поступок Корнилова Керенский назвал изменой, заявив: «Как демократ я не допущу кровопролития», и приказал Крымову вернуться с армией на фронт, что заставило последнего застрелиться у «ворот» Петрограда.

В этой атмосфере состоялись выборы и открылось Учредительное Собрание. Одновремено (в Смольном институте) Ленин создал Совет рабочих, солдатских и крестьянских, разогнавши Учредительное собрание и арестовавши всех министров, и вся власть перешла к Ленину, что дало ему возможность выполнить поручение немцев разрушить РОССИЮ! Когда не удалось это сделать сразу через Иоффе, последний был заменен ТРОЦКИМ, завершившим в БЕЛОСТОКЕ стопроцентное разрушение РОССИИ.

Остается вопросом, виновны ли в гибели РОССИИ «патриоты»: МИЛЮКОВЫ, ГУЧКОВЫ, МАКАРОВЫ и другие, которые в своих эгоистических и личных интересах оставили КЕРЕНСКОГО одиноким в руководстве необъятной РОССИЕЙ при громадном военном фронте???..

…Нарушив Брестлитовский договор, немцы с боями подступали к Украине, стремясь завоевать ее. Поэтому во всех городах большевики устраивали митинги, агитируя молодежь вступать в Красную Армию. Так было и в Одессе на Куликовом Поле, где присутствовал и я. Я был готов вступить в армию. Чтобы уберечь меня от верной смерти отец заставил меня уехать по поручению на станцию Крыжополь, которая располагалась в четырехстах верстах от Одессы на пути к Киеву.

Вскоре после моего прибытия там появилась разбитая красноармейская часть без пушек. Все евреи, за исключением меня, в панке разбежались. Полковник, командир части, обратился ко мне с просьбой помочь расквартировать голодных солдат и лошадей, что я быстро выполнил. Его же с офицерами я устроил в самом комфортабельном заезжем дворе. Немедленно достал достаточное количество хлеба, чай, сахар и немного корма для лошадей. Для офицерского состава достал также мясные продукты и водку. На следующее утро полковник объявил торги-распродажу всего инвенторя части, потому что у них не было корма для лошадей. Из-за отсутствия охотников купить я решил сам приобрести весь инвентарь, состоящий из пятидесяти колоссальных подвод, двухсот пятидесяти лошадей (лошади за неимением корма были чахлые), массы запасных упряжек, седел и т. п. За что все население Крыжополя меня высмеивало и тыкало в меня пальцами. Но я полагался на свои энергию, находчивость и организаторские способности. Немедленно я вызвал из соседних деревень знакомых крестьян и договорился, чтобы они забрали лошадей для отдыха и подкорма, а подводы чтобы разместили во дворах их хозяйств. Остальное, как то упряжи, села и др., поместил на складе железной дороги.

Через неделю, когда посетил деревни, не поверил своим глазам, как хорошо выглядели лошади. После этого я решил скупать продукты по ценам, которые из-за обилия продуктов были гораздо ниже одесских, и, как только немцы будут находиться за Крыжополем по направлению Одессы, я буду сопровождать нагруженные подводы, следуя по стопам немцев. Я «заключил» на военных бланках контракт, что оказало мне в дальнейшем неоценимую помощь. Не обращая внимания на предупреждение о проверке пропусков «на рогатке» я двинулся в путь. На контроле я предъявил контракт на военных бланках и присовокупил коробку папирос для солдата, что оказалось достаточным, и мне разрешили продолжать путь. Рано утром на девятый день подводы разгружались на главном базаре «ПРИВОЗ» на складе отца…

…В мае 1918 года вся Украина и Севастополь (в Крыму) были оккупированы немецкими и австрийскими войсками. Постепенно немецкие фронты значительно ослабли из-за голода в Германии и Австрии, и туда днем и ночью, один за другим, отправлялись эшелоны с продуктами, и население Украины разорялось! Голод на Украине вызвал движение «мешочников» из городов в провинцию и обратно. Ехали в эшелонах-теплушках; грязь и вши вызывали эмидемию сыпного тифа, от которого погибло много народу. По всему пути между Одессой и Киевом «мешочники» меняли соль на сахар. Учитывая это положение, я отправился в Одессу, где недалеко от окраины города находились промыслы соли (Хаджибеевский и Андреевский лиманы). Мне повезло! Я застал там нагруженный мешками соли эшелон, готовый к отправке. Не долго думая, я купил весь эшелон и в ту же ночь отправил его в Крыжополь в сопровождении нанятого мной проводника. На четвертый день эшелон прибыл, и я уже ждал его, ибо прибыл раньше поездом. Тут же я быстро и выгодно ликвидировал всю соль. В Крыжополе находились в этот момент мои родители, гостившие у сестры. После моей удачи мать беспокоилась за меня и просила перестать рисковать и «остепениться». Я отвечал ей, что «над дураками бог попечитель». Но мать не успокаивалась, настаивая, что я должен жениться…

…Мне в это время минуло 22 года, и мне уже предлагали с разных сторон девиц из почтеных и интеллигентных семейств. Одновременное предложение с трех сторон об одной и той же девице заинтересовало меня. Это побудило меня позвонить девице по телефону и условиться о встрече ради знакомства с серьезными намерениями. На второй вечер мы встретились в самом элегантном кафе «ФАН-КОНИ» на Екатериненской улице. Ее сопровождала старшая сестра. Когда мы вышли из кафе, я подозвал извозчика, чтобы доставить их домой. Неожиданно мой «будущая» сказала сестре, что остается со мной. После кино с художественным представлением мы гуляли пешком до трех часов ночи. Без сомнения мы понравились друг другу. На второй день вечером я опять уехал в провинцию, где имел ликвидировать «хвосты» моих дел…

…Я проживал в Крыжополе у своей сестры. Когда я вошел в квартиру, сестра из спальни, где она находилась, предупредила меня не приближаться к ней во избежание заразиться сыпным тифом. Вскоре пришел доктор и категорически рекомендовал мне не находиться в квартире сестры, на что я ни в коем случае не согласился. Я решил одетым дремать на стуле. Раздеваясь только в поисках вшей, я просиживал ночи при лампе за чтением.

В три часа ночи третьяго дня соседка через задние двери предупредила меня, чтобы я немедленно оставил Крыжополь, ибо по близости находится банда, уничтожающая еврейских мужчин. Когда сестра при высокой температуре услышала об этом, она потребовала принести детей в ея кровать, а мне убраться, чему пришлось подчиниться. Я двинулся «в путь неизвестности» в три часа ночи!

Было очень темно. При мелком осеннем дожде, хорошо одетым, добравшись до окраины станции, недалеко от больницы, я решил спуститься в неглубокую яму в ожидании ранняго утра. Там уже собралось несколько знакомых, узнавших друг друга по голосам. На их вопрос, как быть, я рекомендовал немедленно следовать группой в местечко КНЯЖЕ, в трех верстах от Крыжополя. Когда мы столкнулись там с паникой и хаосом, я предложил следовать дальше в МЯСТОВКУ (в двенадцати верстах от Княже). Из-за дождя и липкой грязи обувь «не выдержала» и почти всем странникам пришлось продолжать путь босыми. Столкнувшись там с такой же атмсферой паники и хаоса, я созвал всех в синагогу, где предложил следовать в большое местечко ТОМАШПОЛЬ двадцать верст от Мястовки и двадцать пять верст от станции ВАПНЯРКА, где находилась красноармейская часть для борьбы и уничтожения банд. Условия Томашполя позволили приобуться, подкормиться и переночевать как и где попало…

…Утром я направился за цветами и распорядился доставить корзину как можно раньше. К корзине была прицеплена моя карточка со следующим содержанием: «МИЛАЯ МАРЬЯ ЯКОВЛЕВНА! ПРОШУ ПРИНЯТЬ МОИ ЦВЕТЫ, СЕРДЕЧНО ПОЗДРАВЛЯЮ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ И В ЗНАК ПОДАРКА ПРИНОШУ САМОГО СЕБЯ! Яков Полянский.» Днем мать моей невесты пригласила меня для разговора. Я воспользовался этим случаем и попросил РУКУ ЕЕ ДОЧЕРИ. В слезах мать благословила нас, обратив мое внимание на то, что своей любимейшей дочери она приготовила «приличное» приданое. Я поблагодарил ее и заявил, что и без приданого ее дочь мне бесконечно нравится. Я достаточно богат, но ничего против не имею, если она хочет «побаловать» свою дочь крупным приданым. Она наградила меня похвалами и поцелуями. Вечером, во время празднования дня рождения мой отец поднял бокал с шампанским и объявил нас обрученными…

…В этот период вся Украина, включая Одессу, еще была занята немцами при администрации их ставленника гетмана СКОРОПАДСКОГО (украинец, бывший генерал царской армии) с его ГАЙДАМАКАМИ. После капитуляции немцев гетман остался на произвол судьбы, чем воспользовались петлюровские банды и хлынули в Одессу, что вызвало уличные круглосуточные бои на жизнь и смерть. Жизнь Одессы оказалась абсолютно парализованной. Солидные ворота многоквартирных домов были заперты. Из опасения быть убитыми шальными пулями никого из жильцов не выпускали. Пространство входа во двор было забарикадированно круглые сутки. Все мужчины, по очереди, дежурили. Остальные (на всякий случай) не смели раздеваться. В нашем 64-х квартирном доме находилось несколько револьверов и много патронов к ним. Под рукой было приготовлено все холодное оружие со всех квартир. По утрам через окна фронтовых квартир мы видели сотни трупов на улице с обеих воюющих сторон. С риском для жизни я встретился с моей невестой и предупредил ее о моем решении отлучиться в провинцию в поисках спокойного убежища. Столкнувшись там с еще худшей атмосферой и возникшим погромом в местечке ТРОСТЯНЕЦ, недалеко от Вапнярки, где все еврейские мужчины были истреблены, я решил немедленно вернуться в Одессу первым проходящим составом теплушек с мешочниками. В открытом поле недалеко от станции МАРДАРОВКА (в ста верстах от Одессы) вооруженные петлюровцы остановили состав и через открытые двери вагонов приказали: «Выходить всем жидам!» Инстинктивно я остался «дремать». После «операции» истребления всех вышедших евреев, состав двинулся и остановился на станции. При той же «логике» я оставил состав, направившись пешком в местечко того же названия, где проживал православный поставщик продуктов для моего отца, хорошо знавший меня. Поделившись с ним, я воспользовался его рекомендацией оставаться у него до того, как он соберет продукты и на своей подводе доставит меня в Одессу.

В прибывшем в Одессу поезде спаслись еще два еврея, рассказавшие на базаре недалеко от вокзала собравшимся евреям, среди которых находился и мой отец, о случившемся и что в этом составе находился Яша Полянский.

Мое появление на десятый день живым «ОБЕЗУМИЛО» мою мать, а отец в рыданиях ласкал и целовал меня, дав знать моей невесте. Она мигом явилась и устроила «сцену» на подобие матери. Шестого июля 1919 года мы повенчались и прожили счастливо СОРОК ЧЕТЫРЕ ГОДА.

ОНА УМЕРЛА В НЬЮ ЙОРКЕ (ОТ РАКА) ПЕРВОГО АВГУСТА 1963-го года…

…На третий месяц после женитьбы мой старший шурин, владелец крупного предприятия по продаже соленой рыбы из Керчи и Мариуполя, Крым, предложил мне доставить его поставщикам оттуда колоссальную сумму денег, что было почти невозможно из-за деникинцев. На основании моих прежних успехов (благодаря моей русской наружности и прекрасного владения русским языком) и желании познакомиться с новой крупной и прибыльной отраслью я согласился и на второй день удачно попал на пароход, отплыв в Керчь, где меня ждали в порту телеграфно извещенные поставщики.

Самый крупный из них крикнул: «ПРИБЫЛ ГЕРОЙ и НАШ СПАСИТЕЛЬ!» В тот же вечер «рыбники» устроили банкет, где я оказался единственным трезвым.

Все склады и весь порт были завалены готовой к отправке всемирно известной керченской селедкой и камсой, что «нарушило» мой покой, ибо я знал, что в Одессе буквальный голод на соленую рыбу. Скоро управляющий порта сообщил мне, что через пару дней ожидается большой пароход «Лазарев» с отступающими деникинскими войсками без снаряжения и весь его трюм пустой, поэтому пароход не сможет следовать дальше из-за неспокойности Черного моря и для равновесия следует заполнить его трюм, что можно будет сделать соленой рыбой.

Все совершилось быстро и удачно. На третий день вся рыба была разгружена и помещена в громадном складовом погребе моего предприятия. Через два дня после этого, согласно моему обещанию, я доставил колоссальную сумму денег в Керчь! И НА СЕЙ РАЗ УДАЧА СОПУТСТВОВАЛА МНЕ И Я ОПЯТЬ ОКАЗАЛСЯ «УМНЫМ»!

На параходе «Лазарев» во время следования в Одессу пара деникинских офицеров организовала проверку пассажиров, выбросив за борт еврея БРАУНШТЕЙНА как родственника ТРОЦКОГО. Когда несчастный ухватился за ЯКОРЬ, его пристрелили!..

…Чрезвычайная комиссия «ЧЕКА» принялась очищать город от преступников и невыгодных ей элементов. По центру города еженочно провозили трупы людей в специальных подводах скотобойни. Трупы бросали в глубокие ямы одесской каменоломни. Из квартир обширного дома, в котором мы проживали с женой, еженочно при карманных фонаряхъ арестовывали бывших офицеров, которых мы больше не встречали. Из одной квартиры забрали аптекаря. Утром мы увидели на балконе его супругу, всю поседевшую за ночь, готовую сброситься с третьяго этажа. Мы и другие соседи с трудом удержали ее. В то же утро явлился «тип», предъявивший приказ о выдаче ему всех вещей аптекаря и движимого имущества (вознаграждение за расстрел).

Вскоре после этого появились расклеенные по всему городу приказы комиссара Шуйского из харьковского Военсовета, чтобы к восьми утра следующего дня все владельцы любых категорий продуктов и съестных припасов явились по указанному адресу (громадная гостиница) с инвентарем. КАЖДОМУ, КТО НЕ ВЫПОЛНИТ ПРИКАЗ, ГРОЗИЛ РАСТРЕЛ. После бессонной ночи я решил быть первым с небольшим инвентарем, рассчитывая, что до проверки у меня окажется достаточно времени распродать или спрятать разницу инвентаря.

По возвращении в предприятие я увидел, что уже грузят на фургоны продукты моего склада. Сомнения не могло быть, меня ожидал расстрел. Моментально я отлучился в провинцию, а супруге велел не оставаться дома и ночевать в разных местах. При содействии нашей соседки ВЯЛЬЦЕВОЙ (любовница майора Царской Армии, перешедшего в Красную Армию) мне удалось определиться в формирующуюся красноармейскую часть в двадцати пяти верстах от Одессы. В течение трех недель НИЧЕГО НЕ СЛУЧИЛОСЬ. При этих условиях я решил освободиться от красноармейской части. По рекомендации майора разыграл ненормального, и на этом основании меня освободили от военной службы и я вернулся к «разбитому корыту»…

…В подвальном помещении нашего дома у меня был «склад», где находились значительные запасы разных продуктов, включая шоколад и папиросы. По моему предложению супруга согласилась вынести продукты на улицу у дверей нашего дома, разложив их на столике. Этой продажей ведала она, а я пока оставался в тени. Ея активность послужила примером всей интеллигенции нашего района, чтобы выносить разные вещи, одежду и мебель для обмена с крестьянами на съестные припасы…

…Когда по деревням вокруг Одессы распространился слух о моей корректности в расчетах, число крестьянских поставщиков значительно увеличилось и одновременно увеличилось количество муки, о чем узнали пекари Одессы, как о хорошем источнике снабжения. Чтобы избежать зависть у православного соседа Якова Павловича ПАЦУЛА, в прошлом крупнейшего владельца гастрономического магазина в Одессе, я взял его компанионом по покупке и продаже муки. С двух часов ночи мы скупали муку и расчитывались с крестьянами, а с семи до десяти утра распродавали муку за наличные пекарям, наживая колоссальные деньги!..

…Вдруг меня «пригласили» в Чека с целью поручить мне должность следователя, как бывшему студенту юридического факультета Новороссийского университета. Я очень встревожился, потому что за отказ меня могли взять на подозрение и даже арестовать. К счатью меня выручил старый приятель, который стал «важной шишкой» в Чека…

…Однажды, в послеобеденный час, я находился близко от моей супруги, рядом с нашим магазином, присматриваясь к азартной игре сносчиков (бывшие налетчики). Вдруг и одновременно с разных сторон приблизились извозчики, с которых соскочило несколько человек и, обстреливая, с криком: «РУКИ ВВЕРХ!», чему сносчики и я подчинились. За исключением меня всех увезли, и больше я их не встречал…

Эти два совпадения заставили меня призадуматься. «Человек может во время остановиться, когда взбирается наверх, но не когда к а т и т с я вниз!»

Я категорически решил оставить большевицкую Россию…

…Скоро поезд остановился на ст. ПОПЕЛМСИ и чекисты повели задержанного в их служебный вагон (первый после тендера паровоза). Я воспользовался этим моментом, чтобы быстро и незаметно оставить поезд, поместив супругу с вещами в клозете станции и велев ей закрыть на цепку дверь, ожидая моего возвращения. (Из-за сильного мороза грязь клозета превратилась в глыбы льда!)

После долгого ожидания (каждая минута равнялась году), поезд с чекистами ушел. Я обошел кругом станции, проверяя, а потом забрал супругу с вещами из клозета и поместил в зале ожидания, где было много народу и где супруга согрелась также молча, как я ей наказывал. С рассветом я достал подводу, доставившую нас в Песчанку, к бывшему рабочему на складе отца, на глазах которого я развивался. Обсудив с ним мои планы, он детально посвятил меня в «стратегию» и «механизм» переправы через Днестр в Румынию…

…В долине, окруженной горами и лесом постепенно собрались пятьдесят подвод и триста людей для переправы. Ночью было светло, как днем, все подводы двинулись по направлению к Днестру. Торба с деньгами для контрабандистов находилась в соломе под сиденьем супруги. По дороге мы получили предупреждение от конрабандистов не курить, молчать, не чихать, а матери с грудными детьми должны применить все, чтобы ребенок не плакал. Когда Арон явился за нами, чтобы сопровождать к Днестру, один ребенок оказался задушенным у груди матери!..

…Чтобы оказаться первыми при начале переправы, мы с супругой спрятались за громадными глыбами разрушенного дворца. Появилась лодочка контрабандистов. Благодаря глухоте Арона я услышал спор между ними. Арон настаивал, чтобы первыми переправили нас с супругой, чему противился Нухем. Я выскочил из укрытия и схватил Нухема за глотку с угрозой сбросить его в Днестр. Убедившись в моих сильных мускулах, он предложил компромисс: в первую очередь будут переправлены моя супруга с одной женщиной с ребенком, с чем согласился, а я буду первым во второй переправе, что и было.

Риск разлучиться с моей супругой преследовал меня много лет!..

…Очутившись на румынской стороне мы первым делом уничтожили все большевистские документы. Атмосфера облавы толкнула меня поспешить и добраться до ОРГЕЕВ (сорок верст от Кишинева), где находились родственники моей матери. Те познакомили нас с частным поверенным Шимоном Голдбергом, человеком со связями в румынских кругах, что было полезно для «ускорения» получения документов. Чтобы иметь возможность расплатиться с ним и вообще иметь деньги на расходы, я обратился к старому знакомому Яше Херсонскому, тоже беженцу, который временно остановился в Вертюжанах, занимаясь приобретением ценных вещей у новоприбывших и снабжая ими богатых и зажиточных колонистов. Просмотрев наше «богатство», он остановился на кольце с крупным бриллиантом, изготовленное мною в Одессе перед отъездом. На следующий день он принес шесть тысяч лей (большие деньги!). На вопрос относительно комиссионных он ответил, что он уже имел себя в виду. Как только услышали, что кольцо принадлежит сыну Аврума Полонского, ему дали, сколько он запросил, а запросил он достаточно!..

…Из-за скопления громадного числа беженцев в Кишиневе с большим трудом удалось найти комнату (проходную) в центре города. В Аргентине (Буэнос-Айрес) жили уже несколько лет сестра моей супруги, замужем за Леоном Корном. Мы сообщили им письмом о нашем прибытии в Румынию и о выполнении обязательств по отношению к оставшимся в Советской России родственникам (я оставил им значительные суммы денег и драгоценности). После пятидесяти дней я получил письмо от Леона Корна с чеком на 54 тысячи лей, которые нам удалось обменять на 2 тысячи долларов (из-за наплыва беженцев, получавших доллары со всех концов мира, доллары на кишиневском рынке упали в цене наполовину). Одновременно мы получили письмо (по испански) к транспортной фирме в Триесте (Италия) следующего содержания: «Представитель сего письма Яков Полонский является моим шурином, а его супруга сестрой моей супруги. Они направляются в Буэнос-Айрес. Прошу Вашего содействия в посадке их на первоклассный пароход. Также прошу авансировать им за мой счет любые суммы в случае их желания совершать экскурсии по Италии и для закупок одежды. Ваш Л. Корн.» Я энергично взялся за подготовку бумаг, что заняло достаточное количество времени, а полученные леи стали между тем улетучиваться…

…Моя жена стала уговаривать меня не ехать в далекую Аргентину и остаться в Румынии. Как узнал позже, причина была в том, что ей наговорили, будто в Аргентине мужья сплошь да рядом изменяют своим женам, и это отбило у нее охоту ехать. Я категорически противился этому, но старшая сестра в Аргентине взяла сторону своей сестры, и мне было трудно бороться с ними обеими. Как потом выяснилось, решение остаться в Румынии была непростительная и трагическая ошибка…

…«ИЗ ДВУХ ЗОЛ ВЫБИРАЮТ МЕНЬШЕЕ». Я посетил самый большой базар в Кишиневе, предложив свои услуги по просвечиванию яиц в одном из яичных складов, в чем был умело знающий. На вопрос владельца склада, когда хочу явиться на работу, я ответил: «Из-за нужды хочу еще вчера!» Улыбнувшись, владелец склада назначил мне приличную зарплату. Вечером я вернулся к супруге в прекрасном настроении. По вечерам после работы я изучал румынский и немецкий языки…

…Инстинкт толкнул меня посетить лейпцегскую осеннюю выставку 1924 года. Задержавшись у стенда мужских резиновых подтяжек прекрасного качества, выработки и ассортимента, при удивительно выгодных ценах по сравнению с румынскими (по расчетам доллара), я заказал колоссальное количество всех сортов с условием платы в немецких марках. Несмотря на заверения Германского Министра Торговли после закрытия Лейпцигской выставки произошло головокружительное повышение доллара, таким образом товар подешевел в несколько раз. По возвращении в Берлин на следующий день (в воскресенье) утром ВСЕ поздравляли меня с успехом, и моя супруга гордилась своим мужем…

…В тот период в Германии появилось распоряжение, что для любого вызова товаров необходимо представить разрешение на вывоз товаров, что меня не обеспокоило, так как я уже был «знаком» с румынской системой взяток, чему во время войны 1914–1918 годов из-за нужды немцы тоже выучились. В Берлине существовала очень длинная улица магазинов-выставок привлекательных предметов мелкого употребления. Я устремился туда, чтобы подробно все узнать. Мое гуляние распространилось и на весь район вокруг, где я столкнулся во дворе одного дома с мастерской Циммермана, где производились карманные фонарики прекрасного вида и качества и непомерно дешевые по сравнению с Румынией. Я закупил определенное, довольно большое количество фонариков разного вида. На следующий день, гуляя по той же улице, я увидел хорошо одетого турка в красной феске, выходящего из магазина, где продавались фонарики. У меня в кармане были экземпляры фонариков, и я «знаком» остановил турка, показав ему их (с ярлыками-ценниками, которые заранее прикрепил, если подвернется удобный случай). Турок заинтересовался. Так же «знаком» я остановил машину, чтобы доставить нас в контору моего немецкого поставщика, владеющего французским, который понимал турок, снабжавший весь Ориент. Он купил большое количество фонариков при условии, что я снабжу его разрешением для вызова, и на основании моего опыта и моей находчивости это не представляло проблемы. На этой сделке я заработал 2000 долларов, из которых дал 300 немцу.

Тут же я направился на берлинский пассажирский вокзал, чтобы узнать, как обстоит дело с отправкой багажа в небольших корзинах. Как и предполагал, на корзины вообще не нужно было разрешения, а только на грузовые контейнеры. Я немедленно взялся за проведение моего плана, и через три дня корзины с фонариками и другим инвентарем («резиновыми изделиями») были погружены в багажный вагон скорого поезда, в котором я ехал пассажиром!

Приехав в Бухарест, я разместил все громадное количество товаров в двух больших комнатах гостиницы бродячих проституток в районе электромагазинов. Несмотря на канун Рождества, ни на одной витрине не было электро-фонариков. Немедленно отправился с образцами во все оптовые и розничные склады, «дипломатически» не указывая, сколько у меня имеется фонариков. И везде от меня требовали большое количество, так что я распродал их за два дня!..

…Коллекция чулок состояла из пятнадцати цветов против трех (черный, белый и коричневый), как обыкновенно носили тогда. Осмотрев витрины галантерейных магазинов, в которых не встретил ни одного цвета из моей коллекции, я не разочаровался и на следующий день обошел несколько крупных и элегантных магазинов, где поголовно все меня высмеивали. Это «высмеивание» побудило меня направиться в редакции двух журналов и трех влиятельных газет, в которые за значительную плату поместил «сообщение» о новой моде (в Европе) на цвета чулок, пользующихся колоссальным успехом.

С прибытием чулок в Бухарест я разослал циркулярное сообщение о прибытии большой партии новых модных чулок знаменитой фирмы «ЕНТО». Все магазины хлынули ко мне, и в первую очередь те, кто меня высмеивали! Цену назначил довольно солидной, на что все согласились, а на вопрос об условиях оплаты, ответил: «Только за наличный расчет!» Через несколько часов все чулки были распроданы!..

…Флайшер прибыл к восьми утра. Расплачиваясь за завтрак, я «случайно» уронил бумажник, откуда высыпались чеки. Собрав их, я попросил Флайшера диктовать мне проставленные в них суммы, пока я сверяюсь с моим списком. В восемь тридцать я извинился перед ним, ибо должен поспешить к ШМИДТУ для «окончательного расчета» (моя выдумка) отправки чулок из Германии через Вену.

Мы условились встретиться в двенадцать часов в кафе-ресторане «ГАБСБУРГ». В условленное время Флайшер уже ждал меня с нетерпением. Притворившись очень уставшим я приступил к заказу обеда. Я прекрасно понимал, что за время моего отсутствия Флайшер уже сделал подробный обо мне доклад. Во время обеда Флайшер предложил пригласить к столу прокуристов фирмы «ХАЙНЦЕ», пьющих кофе в глубине кафе, на что я «нехотя» согласился. После деликатных «венских» разговоров и похвал они от имени Хайнце пригласили меня посетить фабрику, на что я «неохотно» согласился. Там я первым делом вручил финансовому прокуристу чек на несколько сот долларов для уплаты моей задолженности. На что он, удивленный, обратил мое внимание, что мой долг составляет только сто сорок долларов, и срок оплаты еще не наступил. Все же я настаивал покрыть мою задолженность, а разницу вернуть чеком фирмы. На вопрос Хайнце, могу ли я купить у них шерстяные чулки, я ответил да, но при трех условиях: 1. ЦЕНА, 2. Отправка завтрашним «Ориент-экспрессом» и 3. Упаковка в корзинах, как в Германии.

Преудупредив меня, чтобы не беспокоился, он пригласил меня следовать за ним на склад, где убавил цену наполовину. Разыгранная мной (без режиссера и репетиции) КОМЕДИЯ закончилась!..

…В 1925-26 годах по всей Румынии пооткрылись фабрики изготовления дамских чулок из искусственного шелка, что привело продажу бумажно-шелковистых чулок к нулю. Я остался с огромным запасом этих чулок и соответствующей задолженностью кредита. Очутившись перед лицом катастрофы я поспешил в Германию и Вену с предложением вернуть фабрикантам их товары при потере с моей стороны рымынской пошлины (32 %). Деликатно и откровенно я заявил, что в случае отказа вынужден буду объявить себя банкротом. Зная мои деловые качества и полагаясь на мое успешное будущее, мои кредиторы встретили мое предложение с пониманием…

…На фабрике Хайнце мне показали прекрасный ассортимент чулок из материала «БЕМБЕРГ», но я не мог импортировать эти чулки, потому что румынским фабрикам удалось добиться фальшивого постановления Министерства финансов, что импортированные чулки из искусственного шелка подлежат тому же высокому обложению пошлиной, что и чистошелковые. Посредством моих связей я узнал, что сами фабрики импортировали и очищали пряжу искусственного шелка, как бумажную, что давало им прибыль, с которой я не мог конкурировать, между тем как им не удавалось изготовлять чулки такого же качества, что и немецкие. Я посетил начальника таможни (моего друга) и уведомил его об этом, на что он разрешил мне импортировать готовые чулки того же качества, очистив их от пошлины, как и бумажные. Немедленно (по телефону) я затребовал отправить мне самолетом сто дюжин чулок из Германии. После всех расходов мне удалось назначить продажную цену четыреста лей за пару вместо продажной цены румынских чулок 325 лей за пару. Продавались они на расхват! В виду моего неожиданного и исключительного успеха я предложил начальнику таможни пятьдесят лей за каждую импортированную дюжину чулок (кроме остальных). На его вопрос «зачем и почему», я ответил: «за то, чтобы никто не узнал «секрет» моего импорта!» Он предупредил меня, что на эти деньги купит еще одну виллу, которая сильно ему понравилась. Я импортировал столько чулок, что после шести месяцев он приобрел виллу! Тем не менее, зная румынские порядки, я отправился в Бармен, где добился получения от фирмы «БЕМБЕРГ» анализа-удостоверения, что их искусственный шелк основан на смеси бумажных ниток. Когда я показал первому и единственному (моему другу начальнику таможни) этот анализ, он удостоил меня титулом: «ЧЕРТ!»…