Текст книги "История церкви, рассказанная просто и понятно"

Стоило Уиклифу отвергнуть пресуществление, и у его врагов развязались руки. Его поддерживала уже лишь маленькая группа сторонников в Оксфорде. Сперва глава университета и малый совет осудили его доктрины и запретили ему преподавать. Потом архиепископ Кентерберийский, Уильям Куртене, созвал еще один Собор, осудивший десять доктрин Уиклифа как еретические. И к 1382 году реформатору в Оксфорде уже не давали говорить.

Джон Уиклиф (1300–1384), английский реформатор, осуждал приверженность пап к мирской суете и уповал на духовную свободу праведника

Ян Гус (1369–1415), чешский реформатор, видел главой Церкви не папу, а Христа

Впрочем, еще до поражения в университете Уиклиф обратился за поддержкой к людям в деревнях и городах. Миссия призывала его дать ремесленникам и крестьянам Священное Писание на их языке. И он с группой схоластов в Оксфорде перевел латинскую Библию на английский и устроил свою общину по примеру братства святого Франциска.

Уиклиф, как и Франциск из Ассизи два века тому назад, отсылал из Оксфорда «бедных священников» на перепутья и в деревни, иногда даже в церкви, завоевывать души заблудших. В грубых серых одеждах из сырой шерсти, без сандалий, без сумы, с длинным посохом в руке, в полной воле ближних своих во всем, что касалось еды и питья, нищие священники Уиклифа вскоре стали в этих землях влиятельной силой. Враги прозвали их лоллардами, «бормочущими». Они несли с собой несколько страниц Библии Уиклифа, его трактаты и проповеди и шли по стране, проповедуя слово Божье. Один охваченный паникой свидетель уверял, что «каждый второй», кого он встретил, был лоллардом. Несмотря на академическое образование Уиклифа, наследие его несли по большей части миряне. Они просто провозглашали: доверьтесь Библии и явите это доверие своей жизнью! К слову, влияние этого наследия – знак того, что Священному Писанию часто доверяли больше, когда его читали людям на их родном языке.

Уиклиф обрел такую поддержку, что церковные власти, вняв здравому смыслу, не стали выступать против него. Его последователей травили, исключали из Оксфорда, заставляли пересмотреть свои взгляды, но Уиклиф, даже изгнанный из университета, свои последние дни провел на приходе в Латтерворте. Там он и умер в 1384 году.

Проход в Богемию

Движение, начатое Уиклифом, продолжилось в Англии, хоть и не без усилий. А вот в Богемии оно сумело расшириться и возрасти. Два народа были связаны в 1383 году, когда браком сочетались английский король Ричард II и Анна Чешская, так что студенты из обеих стран путешествовали в обе стороны между Лондоном и Прагой.

Революция Уиклифа в Богемии преуспела невероятно, поскольку примкнула к сильной национальной партии, которую возглавлял Ян Гус. Чешский реформатор родился в крестьянской семье на юге Богемии, в маленьком городке под названием Гусинец. Он изучал богословие в Пражском университете, став бакалавром искусств (1394) и магистром искусств (1396), а потом начал преподавать на факультете искусств и с головой ушел в реформаторскую деятельность.

В студенческие дни Гус познакомился с философскими сочинениями Уиклифа. Но только после того, как Яна посвятили в духовный сан и назначили ректором и проповедником в Вифлеемской капелле, он повстречал и религиозные труды англичанина – и тут же принял воззрения последнего на Церковь как на группу избранных, истинным главой которых был Христос, а не папа.

Вифлеемская капелла возле университета дала Гусу прекрасную возможность пустить в народ учения Уиклифа – и в том числе его критику пап, злоупотреблявших властью. На стенах капеллы изображались картины, в которых противопоставлялись поступки папы и Христа. Папа ездил на лошади – Христос ходил босиком. Иисус омыл ученикам ноги – папа предпочитал, чтобы ему их целовали. Капеллу основали в 1391 году, явно стремясь поощрить в Богемии народную веру, и пламенные проповеди Гуса на чешском языке обрели всенародную славу. Вскоре начались студенческие беспорядки. Студенты выступали и за Уиклифа, и против Уиклифа, как и сегодня ратуют то за какого-либо революционного деятеля, то против него.

Архиепископ Пражский обеспокоился и пожаловался папе на распространение доктрин Уиклифа. Вырвите ересь с корнем, велел папа. И архиепископ Збинек отлучил Гуса от Церкви, что вызвало величайшие волнения в народе. Гус еще более ухудшил свое положение, когда в открытую стал порицать папу за продажу индульгенций сторонникам папской войны против Неаполя. Это стоило Гусу поддержки короля Вацлава, и когда из-за Гуса Прага попала под папский интердикт, реформатор удалился в ссылку в Южную Богемию, где, отойдя от дел, под влиянием трудов Уиклифа написал свою главную работу, «Трактат о Церкви».

Уже близился Констанцский Собор, и Гус, уступив призывам императора Сигизмунда, согласился там появиться. Он надеялся донести свои взгляды до собравшихся властных лиц. Но по прибытии его тут же схватила инквизиция.

Инквизиция

Дознанием в римском праве называли одну из стратегий – допрос перед коллегией судей. В то время как один из судей мог представлять улики, остальные допрашивали свидетелей и тем уменьшали вероятность того, что суд услышит лжесвидетельство. В важных делах римляне требовали подтверждение от двоих свидетелей. Без свидетелей или подтверждения обвиняемого порой мучили, чтобы силой добиться признания, когда обстоятельства, как казалось, предполагали его вину. Церковь переняла это древнее разрешение споров.

Правила инквизиции были просты. Если достаточное число свидетелей подтверждало вину обвиняемого, он должен был признаться и отречься от ошибок – или сгореть на костре. Наградой за признание было пожизненное заключение, заменявшее костер. В соответствии с этим правилом коллегия судей, назначенная Собором, поверила тем, кто свидетельствовал против Гуса, и осудила его за ереси, которым он никогда не учил.

Прочь еретиков!

Гус готов был смириться перед доктринами Церкви, если бы ему на основе Священного Писания указали, в чем именно неверно его учение. Но он не мог отречься от ересей, которые и сам всегда решительно отвергал. Для Гуса истина была высшим мерилом: «Я сказал, что даже за капеллу, полную золота, не отступлю от истины». В 1412 году он писал: «Я знаю, истина остается и хранит свою силу навсегда, и пребывает вечно с тем, в ком нет лицеприятия». В его письмах с Констанцского Собора мы видим, что волнует его прежде всего: «…лишь бы лжецы не сказали, будто я уклонился от истины, которую проповедовал». Немногие сцены в истории Церкви столь же проникновенны, как верность Гуса и его отказ отойти от абсолютной истины, даже чтобы спасти свою жизнь.

Восемь месяцев он провел в тюрьме в Констанце. Его письма за последний месяц занимают свое достойное место среди величайших творений христианской литературы. И даже если кто-то сочтет, что реформатор не добавил ничего к нашему интеллектуальному наследию, он все же, несомненно, обогатил наше понимание нравственности.

«О, святейший Христос, – молил он…

Влеки меня, слабого, какой я есть, за Тобой, ибо если Ты не повлечешь нас, мы не в силах последовать за Тобой. Укрепи дух мой, и да пребуду в готовности и усердии. Если плоть слаба, позволь благодати Твоей предшествовать нам; войди меж нами и следуй, ибо без Тебя мы не можем идти ради Тебя на жестокую смерть. Дай мне бесстрашное сердце, правую веру, твердую надежду, совершенную любовь, дабы ради Тебя мог я отдать свою жизнь с терпением и радостью. Аминь».

Наконец, 6 июля 1415 года, настал день его сожжения. По дороге на казнь он проходил через церковный двор и увидел, как жгут его книги. Он рассмеялся и крикнул прохожим: не верьте в ложь обо мне! Его привели на Дьяволово место, где предстояла казнь, и Гус, став на колени, молился. В последний раз чиновник империи спросил, не желает ли тот отречься от своих ересей и спасти свою жизнь. Гус ответил: «Бог свидетель мой в том, что показания против меня ложны. Я никогда не мыслил и не проповедовал ни с каким другим намерением, кроме как желая избавить людей, если это возможно, от грехов их. Во имя евангельской истины я писал, учил и проповедовал; сегодня я охотно умру».

Богемское движение восставших отказалось умирать вместе с Гусом. В нем развились два крыла: умеренное и воинственное. Первых называли чашниками, а также утраквистами, от латинского слова со значением «оба», – они добивались того, чтобы их причащали и хлебом, и вином из чаши.

Воинствующие назывались таборитами, по названию города в Богемии, ставшего их главной цитаделью. Эти последователи Гуса бились против Священной Римской империи и Католической Церкви, пока ряд войн не истощил их численность и влияние. Впрочем, хоть папство и пыталось положить конец богемской ереси, независимая Церковь выжила и обрела имя Чешских братьев. До появления Лютера она оставалась корнем в сухой земле.

Если Католической Церкви требовались внутренние перемены, у нее были широкие возможности осуществить их в XIV и XV столетиях. Но к концу XV века мечты Марсилия Падуанского развеялись; предводители движений, желавших провести реформы путем церковных Соборов, были в отчаянии, а их идеи отвергли; революции Уиклифа и Гуса были сокрушены. Значение этого времени в том, что оно показало: реформировать папскую Церковь изнутри было невозможно. Час правосудия пробил. Чешские братья были тому свидетелями – и с них же начались и перемены, обещавшие прийти.

Рекомендации к дальнейшему прочтению

^*Evans, G. R. John Wyclif: Myth and Reality. Downers Grove, IL: IVP, 2006.

^*Fudge, Thomas A. The Magnificent Ride: The First Reformation in Hussite Bohemia, St. Andrews Studies in Reformation History. Aldershot, Vermont: Ashgate, 2008.

Heinze, Rudolph W. Reform and Conflict: From the Medieval World to the Wars of Religion, AD 1350–1648, Baker History of the Church. Vol. 4. Grand Rapids: Baker, 2004.

McFarlane, John. Wycliffe and the Beginnings of English Nonconformity. London: English University Press, 1952.

Spinka, Matthew, ed., Advocates of Reform. Philadelphia: Westminster, 1953.

–. John Hus: A Biography. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1968.

Workman, Herbert B. The Dawn of the Reformation: The Age of Hus. London: Epworth, 1933.

–. The Dawn of the Reformation: The Age of Wyclif. London: Epworth, 1933.

Век Реформации
1517–1648 гг

Дух перемен с поразительной силой вырвался в XVI веке, дал рождение протестантизму и потряс основы папской власти над христианским миром. Ранний протестантизм отмечают четыре главных традиции: это лютеране, реформаты, анабаптисты и англикане. Спустя поколение Католическая Церковь, возглавляемая иезуитами, вернула себе духовное рвение. Началась кровавая борьба католиков и протестантов, и Европу опустошила война, прежде чем стало ясно, что западное христианство разделилось навеки. И только тогда горстка первопроходцев указала новый путь: идею конфессиональной Церкви.

Век Реформации

24. Вепрь в винограднике
Мартин Лютер и протестантизм

Летом 1520 года документ с внушительной печатью мчался по Германии к далекому адресату. «Восстань, Господи, – так начиналось послание, – и рассуди дело Твое… Лесной вепрь вторгся в твой виноградник».

Этот документ, папская булла – латинское bulla означает «печать», – через три месяца достиг Мартина Лютера – лесного вепря. Задолго до этого булла прибыла в Виттенберг, где проповедовал Лютер; он знал, о чем в ней говорится. Многие из его тезисов, а если точнее, сорок один, признали «еретическими, или скандальными, или лживыми, или оскорбительными для благочестивого слуха, или соблазняющими умы простецов, или противоречащие Католической Церкви». Булла призывала Лютера покаяться и отречься от своих ошибок или встретиться с ужасными последствиями.

Лютер получил копию 10 октября, а под конец 60-дневной отсрочки вывел ревностно настроенных студентов за ворота Виттенберга и сжег там копии Канонического права и труды некоторых средневековых богословов. Возможно, тут ему пришла еще одна мысль, и Лютер сжег и копию адресованной ему буллы. Это и был его ответ. «Они сожгли мои книги, – сказал он. – Я сожгу их книги». Это пламя, вспыхнувшее в декабре 1520 года, было подходящим символом для неповиновения папе, которое охватило тогда всю Германию.

Да, папская Церковь больше не предает протестантов анафеме. И лютеране уже не сжигают католические книги. Но христиане Запада по-прежнему разделены. И за нынешними различиями католиков и протестантов кроются события, которые произошли в век Лютера, тот период истории Церкви, который мы называем Реформацией (1517–1648).

Смысл протестантизма

Что такое протестантизм? Стандартом стало описание, которое дал Эрнст Трёльч. В начале XX века он назвал протестантизм «модификацией католичества», в которой остаются те же самые, что и в католичестве, проблемы, но им даются иные решения. Протестантизм по-новому отвечал на четыре вопроса: 1) Как обретает спасение душа? 2) В чем основа религиозной власти? 3) Что есть Церковь? и 4) В чем суть христианской жизни?

На протяжении XVI века протестантские реформаторы пришли в этих вопросах к согласию. Но впервые ответы появились в личном противостоянии Мартина Лютера с Католической Церковью. Многие чувствовали глубокую необходимость перемен. Но ни у кого душевная борьба не была столь смелой, как у Мартина Лютера.

Он родился в 1483 году в семье саксонского рудокопа и всеми силами стремился стать юристом, пока однажды, в 1505 году, его не застигла гроза по дороге в деревушку Штоттернхайм. Удар молнии заставил его упасть на землю, и Лютер в ужасе воззвал к католической покровительнице рудокопов: «Святая Анна, спаси меня! Я стану монахом!»

К великому смятению родителей, Лютер сдержал клятву. Две недели спустя, одержимый чувством вины, он поступил в монастырь августинцев в Эрфурте и проявил себя ревностным монахом. «Я держался устава столь сурово, – годы спустя вспоминал он, – что могу сказать: если бы хоть когда-либо монах мог взойти на небеса одной только своей монашеской жизнью, этим монахом был бы я. Продолжи я еще хоть немного, и я бы убил себя службами, молитвами, чтением и иными подвигами».

Суровой аскезой Лютер загубил здоровье. Иногда он постился по три дня кряду. Спал лютой зимой без одеяла. Им двигало глубокое чувство собственной греховности и невыразимого величия Божьего. Совершая первую мессу, Лютер, по его словам, оцепенел: «Меня поразил ужас. Я думал про себя: “Кто я, что смею поднимать глаза мои или воздевать руки мои к божественному величию? Ибо я пыль, и прах, и полон греха, и говорю с живущим, вечным и истинным Богом”». Никакое раскаяние, никакие успокаивающие советы от наставников не могли приглушить в Лютере убеждения в том, что он – жалкий обреченный грешник. И хоть его исповедник убеждал Лютера любить Бога, тот однажды не выдержал: «Я не люблю Бога! Я Его ненавижу!»

Терзаемый беспокойствами монах нашел любовь, которую искал, в изучении Священного Писания. Лютера назначили на кафедру библейских исследований в недавно устроенный Виттенбергский университет, и там он был очарован словами распятого Христа: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» Христос оставлен! Как может быть оставленным наш Господь? Да, Лютер чувствовал себя оставленным. Но он ведь грешник! А Христос – безгрешен! Значит, все потому, что Христос отождествил себя с грешным человечеством. Так неужели он разделил с нами нашу человеческую отделенность от Господа, чтобы взять на себя наказание за грех?

Новое, революционное видение Бога росло в мятущейся душе Лютера. Наконец, в 1515 году, размышляя над словами апостола Павла из Послания к Римлянам, он наткнулся на строки: «В нем открывается правда Божия от веры в веру, как написано: праведный верою жив будет» (Рим 1:17). И его дух начал обретать уверенность.

«Я думал днем и ночью, – вспоминал позже Лютер, – до тех пор, пока не увидел, как связаны справедливость Божья и утверждение о том, что “праведный верою жив будет”. И тогда я понял, что справедливость Божья – это и есть та праведность, которой Бог в благодати и абсолютной милости оправдывает нас верой. И вслед за тем я ощутил, что возродился и прошел сквозь открытые двери в рай».

Да, теперь Лютер ясно это видел! Человек спасается только верой в заслугу жертвы Христовой. Крест даже сам по себе может устранить грех рода человеческого и спасти людей от хватки дьявола! Так Лютер пришел к своей знаменитой доктрине об оправдании одной лишь верой. Он понимал, сколь резко та противоречила учению Католической Церкви об оправдании верой и добрыми делами – иными словами, о том, что вера проявляется через добродетельные поступки, принятие церковных догм и участие в церковных обрядах. Позже, в одном из гимнов, отражающих его рвение и решительность, Лютер рассказывал о том, как прошел свой духовный путь от страха к уверенности:

 
Я в царстве дьявола лежал,
В цепях объятий смерти,
Грех день и ночь меня терзал
От матери наследством,
И боль была со мной всегда,
И жизнь была мне не мила,
С ума грехом сводила.
И Сын сказал: «Меня держись
И все преодолеешь,
Я за тебя ведь отдал жизнь,
И вновь бы отдал – веришь?
Я – твой всегда, ты – Мой всегда,
Где Я, там наша жизнь – одна,
И Зверь пред ней бессилен».
 

Так какими же были последствия его открытия? Неимоверно огромными! Если спасение души обретается через одну только веру в Христа, зачем тогда священники? Веру создает и питает слово Божье, написанное и проповеданное! Ей не нужны ни монахи, ни мессы, ни молитвы к святым! А роль Католической Церкви? Мизерна!

Лютер и папская власть

Лютер и понятия не имел, куда приведет его это духовное открытие. Но он не мог принять того, сколь вопиюще Церковь злоупотребляла деньгами, и потому оказался в самом центре религиозного восстания в Германии, – а там проявил себя как истинный революционер и противник самой папской власти.

Главным источником дохода пап оставалась продажа индульгенций, внедренная во время крестовых походов. В обмен на доброе свершение – часто им оказывалось пожертвование на достойное дело или паломничество к святому месту, – Церковь предлагала грешникам освободиться от покаянных деяний, почерпнув из церковной «сокровищницы добродетелей», исполненной благодати, истоком которой были крестная жертва Христа и добродетельные подвиги святых.

О, сколь часто в устах ревностных проповедников индульгенции казались волшебством! Доброе деяние вознаграждается само! Особенно пожертвование! А как же состояние души того, кто свершал это деяние? Как же печаль по греху? О них никто и не думал! Как удобно! И это глубоко тревожило Лютера.

Обратив свое новое понимание веры в оружие, Лютер начал критиковать в своих проповедях богословскую основу индульгенций. Его недовольство заметно возросло в 1517 году, когда доминиканец Иоганн Тетцель объехал с проповедями почти всю Германию – в ходе папской кампании по сбору средств на завершение строительства базилики Святого Петра в Риме. В обмен на денежные пожертвования, хвастливо провозглашал Тетцель, он предоставит жертвователям индульгенции, которые сильны даже в загробном мире и освободят души от чистилища! «Как в сундуке монета зазвенит, с чистилища душа и улетит», – рифмовал он веселые потешки.

Лютеру учение Тетцеля казалось в худшем случае плохим богословием. Он поспешно составил 95 тезисов для богословского спора и 31 октября 1517 года, по традиции, принятой в университете, прибил их к воротам Замковой церкви в Виттенберге. Помимо прочего, в тезисах утверждалось, что индульгенции не могут устранять вину, никак неприменимы к чистилищу и вредны, ибо внушают жертвователю чувство ложной безопасности. Эта искра и воспламенила Реформацию.

В самом скором времени немецкие доминиканцы донесли на Лютера в Рим. Он проповедует «опасные доктрины»! Виновен! Богословы Ватикана издали ряд контртезисов, пронизанных единой мыслью: каждый, кто критикует индульгенции, тот еретик. Изначально Лютер был готов признать и принять окончательный вердикт Рима – но настаивал на одном: докажите мне по Священному Писанию, что я неправ! Он даже поставил под вопрос власть папы над чистилищем. В 1519 году, в Лейпциге, за восемнадцать дней спора с теологом Иоганном Экком, Лютер выпалил: «Собор может и ошибаться! Ни Церковь, ни папа не устанавливают статей веры! Они должны исходить от Священного Писания!»

Так от своего первого убеждения – душа спасается лишь верой во Христа, – Лютер перешел ко второму. Мерило христианской веры и поступков – это именно Священное Писание, а не папы и не Соборы!

Иоганн Экк не упустил возможности заметить, что Лютер походил на Яна Гуса. После Лейпцигского диспута он подвиг Рим объявить Лютера еретиком. Лютер, в свою очередь, решил выставить дело на суд немецкого народа и опубликовал ряд памфлетов. В обращении «К христианскому дворянству немецкой нации» реформатор призывал князей исправить ошибки, бывшие внутри Церкви, лишить епископов и аббатов их богатств и земной власти и создать, по сути, национальную Немецкую Церковь.

А в сочинении «Вавилонское пленение Церкви» Лютер ясно показал, как оправдание верой преобразило облик его учения о Церкви. Он утверждал, что система таинств, совершаемых Католической Церковью, держит христиан в плену. Он выступал против римских пап за то, что те лишили любого христианина свободы обращаться к Богу напрямую через веру, без посредничества священников. И на таинства Лютер смотрел по-своему. Таинство лишь тогда имеет силу, сказал он, если оно установлено Христом – и если оно исключительно христианское. Такой проверки у Лютера не прошли пять таинств Католической Церкви. Он оставил только таинство Крещения и таинство Причащения, и даже они вершились в общине верующих христиан, а не только в руках священств а.

Важные богословские темы для Лютера

Оправдание верой

Католики, как правило, следовали учению Августина, в котором праведность даровалась. Эту сокровенную праведность верующие стяжали в течение жизни. Лютер, напротив, учил тому, что человек становится праведным в очах Божьих через вменение. Вменение – термин бухгалтерский. Картина с ним такая: Бог приписывает праведность, принадлежащую Иисусу, к личному счету верующего. Эта «объявленная Богом» праведность – внешняя по отношению к верующему, а по сути тот продолжает оставаться грешником. Праведным стать можно, только если Бог «внесет кредит» на ваш счет. Только после этого объявленный святой становится поистине праведным. Это событие – провозглашение кого-либо праведным – протестанты называют оправданием; а последующее духовное возрастание – приобщением к святости. И усилия тех, кто пытался возрасти в святости еще до того, как их объявляли праведными, Лютер осуждал.

Закон и Евангелие

Лютер выделял в Библии две разных действующих системы, или два направления: Закон и Евангелие. Оба они содержат обетование благ. Обетования Закона, как считал Лютер, исполнятся, если следовать его условиям. Если соблюдать требования Завета, можно наслаждаться обетованным пребыванием в общении с Богом. Да, обетование Закона становится почти мучительным, если мы не в силах совладать с выполнением его условий. И все же Закон играет жизненно важную роль, ибо раскрывает духовное обнищание и нужду в евангельской благодати. Евангелие, напротив, дает даже более великое обетование приобщения к Богу – более великое, поскольку Бог в своем милосердии удовлетворяет все условия. Это безусловное обетование, и именно его обрел измученный Лютер, бессильный совладать с Законом – и так испытал животворную радость Евангелия. Отрывки, провозглашающие Евангелие, найдены и в Ветхом Завете (их много в Книге пророка Исаии), и в Новом Завете (в Евангелии от Иоанна и в Посланиях Павла; а вот, скажем, в Послании Иакова евангельских обетований нет).

Богословие Креста

Крест являет собой сокровенную тайну христианства. Свидетели Распятия, естественно, решили бы, что это событие – низшая точка истории. Великая несправедливость (распятие невинного) кажется поражением Бога, не достигшего своей цели, и абсолютной тьмой. Лишь позже мы понимаем, что на Кресте Бог победил зло и грех. Когда Крест становится нашей новой парадигмой, или линзой, сквозь которую мы видим мир, наше чувство ценностей, справедливости и надежды преображается. Совершенно иначе оценивая Крест (от торжества зла – к торжеству над злом), мы переоцениваем мир. И вовсе не те стали ближе к Богу, кто вел себя благопристойно и послушно. Крест раскрывает ложную гордость и указывает нам: такими стали смиренные, знавшие свою духовную и нравственную несостоятельность. Смиренные грешники были готовы принять благодать Божью. Мы видим мир по-иному, если смотрим сквозь призму Креста: Бог обращает грешников в святых, а мертвые возвращаются к жизни.

Лютер критиковал католическое богословие, уверявшее в том, что род человеческий способен приблизиться (или взойти) к Богу. Он называл это «богословием славы» и говорил, что корнем нашей теологии должен быть преображающий и дающий новое направление Крест.

Так Лютер отмел традиционный взгляд на Церковь как на священную иерархию, возглавляемую папой, и вернулся к ранним христианским воззрениям на общину верующих христиан, в которой все верующие и есть священники, призванные принести духовные жертвы Богу.

В своем третьем памфлете «О свободе христианина», опубликованном в 1520 году, Лютер в примирительном, но твердом тоне установил свои взгляды на христианское поведение и спасение души. Вероятно, это лучшее доступное вступление к его главным идеям. Лютер не препятствовал добрым делам, но утверждал, что внутренняя духовная свобода, которая исходит из уверенности, обретаемой в вере, ведет к тому, что все истинные христиане начинают вершить добро. «Одни только добрые дела не делают человека благим, – говорил он, – но благой человек совершает добрые дела».

Так, на пороге отлучения от Католической Церкви, Лютер устранил необходимость в монашестве. Суть христианской жизни, сказал он – служить Богу на месте своего призвания, будь оно светским или церковным. И все полезные призвания одинаково священны в очах Божьих.

Еретик, преступник, герой

В июне 1520 года папа Лев X издал свою буллу, осудил Лютера и дал ему шестьдесят дней на то, чтобы отречься от еретического пути. Лютер ответил костром в Виттенберге – и был отлучен. В январе 1521 года папа объявил его еретиком и изгнал из «единой, соборной и апостольской Церкви».

Теперь немецкую проблему предстояло решать молодому императору Карлу V, давшему клятву защищать Церковь и устранять ересь из империи. Он вызвал Лютера на устроенный в Вормсе Аугсбургский рейхстаг и призвал того дать отчет в своих писаниях. Перед лицом собрания Лютер снова настаивал на том, что только авторитет Библии сможет на него повлиять. «Совесть моя пленена словом Божьим, – сказал он суду. – Не отрекусь ни от чего, ибо пойти против совести и нечестно, и небезопасно. На сем стою и не могу иначе. Да поможет мне Бог. Аминь».

Карл V не впечатлился и объявил Лютера преступником. «Этот дьявол в монашеском одеянии, – говорилось в провозглашении, – свел ошибки древних в одну гнусно пахнущую лужу и изобрел новые». У Лютера был двадцать один день на то, чтобы безопасно добраться до Саксонии, где и надлежало свершить приговор. Но этого не случилось. Саксонский курфюрст, герцог Фридрих Мудрый, в чьи владения входил Виттенберг, спас Лютера от ареста и смерти и позволил ему укрыться в одиноком Вартбургском замке. Под личиной мелкого дворянина Юнкера Георга реформатор провел примерно год. За это время он перевел Новый Завет на немецкий – и то был важный первый шаг к приданию новой формы и общим, и частным богослужениям в Германии.

Восстание против Рима все ширилось. В одном городе за другим священники и церковные Соборы выбрасывали статуи из церквей и прекращали служить мессу. На сцену вышли новые реформаторы, и многие были куда радикальнее Лютера. А что важнее, князья, герцоги и курфюрсты отказались признать Лютера отлученным от Церкви и поддержали новое движение.

В 1522 году Лютер вернулся в Виттенберг и провел духовную реформу, ставшую примером для большей части Германии. Он устранил должность епископа, поскольку в Священном Писании не нашел для нее никаких оснований. Церкви нужны были пастыри, а не сановники! Большая часть служителей в Саксонии и окрестностях отказались от целибата. Монахи женились, монахини выходили замуж. Позволив остальным жить в браке, Лютер наконец и сам согласился связать себя брачными узами с бывшей монахиней, Катариной фон Бора. В западном христианстве появился новый образ служения: женатый пастор, живущий, как и любой другой мужчина, со своей семьей. «В первый год брака ко многому приходится привыкнуть, – позже говорил Лютер. – Просыпаешься утром, а рядом с тобой на подушке косички, которых там раньше не было».

Мартин Лютер (1483–1546), отец Реформации, преобразившей не только христианство, но и всю западную цивилизацию

Лютер пересмотрел латинскую литургию и перевел ее на немецкий, а еще отказался от католического обычая причащаться только хлебом. Миряне получали причастие и хлебом, и вином, как того требовали в минувшем столетии гуситы. Да и акцент в богослужении сменился с торжества жертвенной мессы на проповедь и учение слова Божьего.

Впрочем, в Германии не все было ладно. В 1524 году Лютер понял, сколь от многого он отказался ради поддержки немецких князей. Немецкие крестьяне, вдохновленные преображающей идеей о свободе христианина, приложили ее к экономической и социальной сферам и восстали против лордов. Лорды жестоко сокрушили восставших, но задолго до этого те внесли в свои двенадцать требований отмену рабства – если только оно не оправдано в Евангелии – и освобождение от непомерных трудов.

Сперва Лютер признал справедливость требований – но, когда крестьяне перешли к насилию против установленных властей, он обратил свои проповеди уже против них. В злобном памфлете, озаглавленном «Против разбойных и кровожадных крестьянских орд», Лютер призывал князей: «…убивать, душить, пронзать мечами… и помнить, что нет ничего более злобного, пагубного, сатанинского, нежели бунтовщик».

Главные традиции эпохи Реформации

В 1525 году князья и дворяне подавили восстание. Погибло где-то сто тысяч крестьян. Выжившие крестьяне сочли Лютера лжепророком, и многие из них вернулись в католическую веру – или обратились к более радикальным формам Реформации.

В том, что касалось политики и экономики, Лютер оставался консерватором, ревнителем традиций. Истоком этих взглядов была его убежденность в том, что все равны перед Богом не в светских делах, а в духовных. И хоть для крестьян такие воззрения были совершенно чужды, для альянса с князьями они подходили прекрасно. Многие из владык и стали-то лютеранами отчасти только потому, что идеи Лютера позволяли им контролировать Церковь в своих владениях и тем растить свои богатства и могущество.