Текст книги "История церкви, рассказанная просто и понятно"

Долгое влияние Лютера

К 1530 году, когда в Аугсбурге на высшем уровне встретились все предводители Реформации, желавшие составить общие формулировки веры, Лютер начал утрачивать власть над движением. Реформатор все еще считался преступником и не мог посетить Собор. Задача представить лютеранство выпала молодому профессору греческого языка в Виттенбергском университете – Филиппу Меланхтону. Юный ученый составил Аугсбургское исповедание, подписанное лютеранскими князьями и богословами. Но император был склонен к примирению не более, нежели в Вормсе.

После Аугсбурга Лютер по-прежнему проповедовал и учил Библии в Виттенберге. Но даже симпатизирующим биографам трудно оправдать некоторые из его деяний в преклонные годы. В журнале «Time» об этом однажды сказали так: «Лютер одобрил двоебрачие Филиппа Гессенского, от которого получал поддержку. Несогласных с ним реформаторов он осуждал в том же, в чем некогда обвинял римских пап. О евреях он говорил такое, что до этого далеко даже Гитлеру». Ко времени своей смерти в 1546 году, как говорит биограф Роланд Бейнтон, Лютер стал «вспыльчивым стариком, обидчивым, капризным, несдержанным и временами просто грубым».

К счастью, личные недостатки стареющего бунтаря никоим образом не умаляют величия его достижений, в конечном итоге преобразивших не только христианство, но и всю западную цивилизацию.

После 1530 года император Карл V ясно показал, что намерен уничтожить растущую ересь. Лютеранские князья, желая себя защитить, в 1531 году объединились в Шмалькальденскую лигу, и с 1546 по 1555 год от случая к случаю вспыхивали гражданские войны. Соперники достигли соглашения, заключив Аугсбургский религиозный мир (1555), который позволил каждому князю принимать решение о вероисповедании подданных, запретил все протестантские секты кроме лютеранства и велел всем католическим епископам отдавать свое имущество, если они вдруг станут лютеранами.

Эти постановления оказали на Германию огромное воздействие. Лютеранство стало государственной религией в различных частях империи и из Германии распространилось в Скандинавию. Религиозные убеждения стали частным делом правителей, и подданным приходилось веровать так, как хотел государь – будь то лютеранин или католик.

Впрочем, величайший вклад Лютера в историю был не политическим. Он был религиозным. Лютер взял четыре главные католические идеи и предложил вдохновенные новые ответы. На вопрос о том, как обрести спасение души, Лютер ответил: «Не делами, но только верой». На вопрос, в чем источник религиозной власти – сказал: «Не в зримой инстанции, получившей имя Католической Церкви, но в слове Божьем, обретаемом в Библии». На вопрос, что есть Церковь, откликнулся так: «Вся община верующих христиан, ибо все есть священники перед Богом». А суть христианской жизни выразил следующими словами: «Служить Богу в любом полезном призвании, духовном или мирском». И по сей день любая классическая версия протестантизма должна вторить этим главным истинам.

Рекомендации к дальнейшему прочтению

Bainton, Roland. Here I Stand: A Life of Martin Luther. Nashville: Abingdon Press, 1950.

Chadwick, Owen. The Reformation. Middlesex: Penguin Books, 1964.

Dillenberger, John. Martin Luther: Selections from His Writings. Garden City, NY: Doubleday & Company, Inc., 1961.

Heinze, Rudolph W. Reform and Conflict: From the Medieval World to the Wars of Religion, AD 1350–1648, Baker History of the Church. Vol. 4. Grand Rapids: Baker, 2004.

Marty, Martin. Martin Luther. New York: Penguin, 2004.

^*McGrath. Theology of the Cross: Martin Luther’s Theological Breakthrough. 2^nd ed. Malden, MA: Wiley-Blackwell, 2011.

25. Радикальное апостольство
Анабаптисты

Под покровом темноты небольшая группа – человек десять, может, чуть больше – медленно брела по снегу, завалившему Цюрих 21 января 1525 года. Спокойно, но решительно они прокладывали себе путь по узким улочкам. Пронзительный стылый ветер проносился над озером, и такая же стынь царила в их душах, пока они шли к дому Манца, стоявшему у церкви Гросмюнстер, самой большой в городе.

Городской совет Цюриха в тот день отдал приказ о том, чтобы их предводители – Конрад Гребель и Феликс Манц – прекратили свои занятия по изучению Библии. Противостояние возрастало. Всего четыре дня тому назад совет предупредил всех родителей в городе о том, что те должны крестить детей начиная с восьми дней от роду – или подвергнуться изгнанию. Что было делать братьям по вере? Они согласились встретиться в доме Манца и решить.

Они переступили порог, поделились всем, что слышали, рассказали обо всем, что знали, а потом воззвали к Господу, прося даровать им силы поступить по воле Его – и после молитвы поднялись, чтобы свершить одно из самых решительных деяний в истории христианства.

Георг Блаурок, бывший священник, подошел к Конраду Гребелю и попросил крестить его по-апостольски: через исповедание личной веры в Иисуса Христа. Гребель крестил его прямо на месте, а Блаурок крестил остальных. Так родился анабаптизм, еще одно важное выражение протестантской Реформации.

В наши дни прямые потомки анабаптистов – меннониты и гуттериты. А, скажете вы! Те самые фермеры-бородачи? У которых жены в чепчиках? Они еще ездят по глубинке Пенсильвании или Айовы на своих упряжках – без автомобилей, пуговиц и зажигалок?

На самом деле только одна отрасль меннонитов, амиши старого чина, ревностно держится древних путей. Большая часть меннонитов походит на всех прочих американцев и равно так же, как мы, потребляет свою долю энергии.

Разные типы меннонитов объединяются не по стилю одежды и не по манере передвижения, а по общему набору убеждений в вере и ценностей. Многие эти убеждения сегодня приемлют и другие христиане. Так, в число дальних родственников анабаптистов сегодня входят баптисты, квакеры и, в каком-то смысле, конгрегационалисты. По сути, в своей убежденности в разделении Церкви и государства анабаптисты оказались предтечей почти всех современных протестантов.

Почему так случилось? Как могли люди, столь сильно желавшие восстановить новозаветное христианство, столь опередить свое время? Как и монахи-бенедиктинцы прежних эпох, анабаптисты показали: те, кто в высшей степени ревностно живет ради грядущего мира, часто лучше всех меняют мир настоящий.

Вера анабаптистов

В каком-то смысле в расцвете анабаптистов не было ничего удивительного. Большинство революционных движений порождает крыло радикалов, чувствующих, что Бог призвал их преобразить то, что уже и так преобразилось. И именно таким был анабаптизм: голос, зовущий умеренных реформаторов еще сильнее ударить по основам старого порядка.

Как и большинству контркультурных движений, анабаптистам не хватало сплоченности. У них не было господствующего свода доктрин и объединяющей организации. Даже имя – анабаптисты, «перекрещенцы», – им дали враги, желавшие связать радикалов с еретиками в ранней Церкви и подвергнуть их суровому гонению. Этот маневр удался на славу.

На самом деле анабаптисты отвергали любые мысли о «перекрещивании». Они просто никогда не считали крещением то церемониальное окропление, свершенное над ними во младенчестве, и предпочитали именовать себя баптистами. Да и фундаментальной проблемой для большинства из них было вовсе не крещение, – а суть Церкви и ее отношение к гражданским правительствам.

К своим выводам они пришли подобно многим другим протестантам: через Священное Писание. Лютер учил тому, что обычные люди имеют право исследовать Библию сами. То был его путь ко спасению души; почему бы им не пойти таким же?

И небольшие группы анабаптистов собирались вокруг их Библий. На страницах Нового Завета они открыли иной мир. Они не нашли там ни союза государства и Церкви, ни «христианского мира». Вместо этого им открылось, что апостольские церкви были общинами преданных вере людей, мужчин и женщин, лично и добровольно решивших пойти вслед за Иисусом. И для XVI века эта идея была революционной.

Да, Лютер делал акцент на личной религии. Но лютеранские церкви представляли собой организации. Они сохранили посвящаемое духовенство, считавшее всех людей, населяющих ту или иную область, своей паствой. Они просили у государства денег и поддержки. Так чем тогда официальный протестантизм отличался от официального католичества?

Анабаптисты захотели все это изменить. Их целью была «реституция» апостольского христианства, возвращение к церквям истинно верующих. В ранней Церкви, говорили они, только те, кто пережил личное духовное возрождение, были готовы принять крещение. В апостольских церквях и ведать не ведали о крещении младенцев. Эта традиция просто была удобным средством для сохранения «христианского мира»: номинального, но духовно бессильного общества христиан.

Радикалы настаивали: истинная Церковь – это всегда сообщество святых, ревностных последователей в мире, исполненном зла. Как миссионеры-монахи Средних веков, анабаптисты хотели придать обществу облик по своему примеру радикального апостольства – если понадобится, даже до смерти. Они решительно отказывались стать частью мирской державы. Ведь тогда придется брать в руки оружие, признавать политическую власть, принимать обеты! А в XVI веке такая независимость от гражданского общества воспринималась как разжигание розни, призыв к революции или даже измена.

Лучшая возможность проповедовать представилась радикалам в Швейцарии, в Рейнланде и в Голландии. И к середине века в немецкоязычной Европе появились три группы: 1) Швейцарские братья, которых возглавили Конрад Гребель и Феликс Манц в Цюрихе; 2) Гуттерские братья, или гуттериты, в Моравии; и 3) меннониты в Нидерландах и Северной Германии.

Радикалы в Швейцарских Альпах

Конрад Гребель и Феликс Манц были среди первых сторонников Реформации, когда та зародилась в Цюрихе под предводительством Ульриха Цвингли (1484–1531). В 1519 году, когда Лютер и Иоганн Экк спорили на Лейпцигском диспуте, Цвингли стал приходским священником в цюрихской церкви Гросмюнстер. Он начал Реформацию не с того, что прибил тезисы к церковным вратам, – он возглашал библейские проповеди с амвона. Под влиянием Эразма, прославленного ученого, Цвингли благоговел перед языком и посланием Нового Завета. И его сочинения весьма взволновали Цюрих. Один из слушателей, молодой Томас Платтер, говорил, что он, услышав объяснение давно забытой Библии, ощутил себя так, словно Цвингли поднял его за волосы.

В одном важном отношении Цвингли следовал Библии даже еще более строго, нежели Лютер. Виттенбергский мыслитель разрешал то, чего Библия не запрещала; Цвингли отвергал то, чего Библия не предписывала. По этой причине деятели Реформации в Цюрихе стремились избавиться от традиционных символов Католической Церкви: свеч, статуй, музыки и картин. Позже, в Англии, такое состояние духа назвали пуританством.

Гребель и Манц, достойные жители Цюриха, получившие прекрасное образование, сперва поддержали реформы Цвингли. Но, изучив вслед за реформатором Библию, они увидели явные различия в апостольских церквях и в современной им Церкви.

В городе-государстве Цюрихе, как и во всем христианском мире, каждого новорожденного крестили и считали членом Церкви. Государство и Церковь были тождественны и равноценны. Церковь просто была Церковью всех. Но в Новом Завете Церковь была братством немногих, общиной истинно верующих, преданных своему Господу и готовых за Него умереть!

Именно такую Церковь Гребель и Манц и хотели видеть в Цюрихе: свободную от государства, составленную из истинных апостолов! И больше всего в этой новой Церкви поражало крещение верующих. А вот Цвингли частью этой революции быть не хотел: ему требовалась поддержка «отцов города».

Осенью 1524 года, когда жена Гребеля родила сына, всем теориям предстояло пройти проверку на деле. Крестят ли они свое дитя? Гребели отказались, и другие родители последовали их примеру.

Городской совет Цюриха, желая совладать с кризисом, назначил публичные дебаты по вопросу на 17 января 1525 года. Выслушав аргументы обеих сторон, представители народа объявили, что в споре победили Цвингли и его ученики. И совет предупредил всех родителей, пренебрегших крещением детей: тем надлежит исправиться в течение недели – или их ждет изгнание из Цюриха.

Таким был фон для исторического крещения в доме Манца, которое состоялось 21 января. Да, то явно был акт открытого неповиновения. Но в нем крылось намного больше. Гребель, Манц и их последователи понимали, чем придется заплатить. И именно поэтому вскоре после крещения маленькая группа ушла из Цюриха в близлежащую деревушку Цолликон. Здесь, в конце января, родилась первая конгрегация анабаптистов – первая церковь того времени, свободная от связи с государством.

Власти в Цюрихе не стали смотреть на восстание сквозь пальцы. Они выслали в Цолликон карательный отряд, арестовали всех новокрещенных и на время заключили их в тюрьму. Но как только их выпустили, анабаптисты отправились в соседние города искать неофитов.

Наконец совет Цюриха утратил терпение. 7 марта 1526 года было решено, что каждого «перекрещенца» казнят через утопление. Их явно вела мысль: «Еретики хотят воды? Они ее получат!» Менее чем через год, 5 января 1527 года, Феликс Манц стал первым анабаптистским мучеником. Цюрихские власти утопили его в Лиммате – реке, протекающей через город. За четыре года радикальное движение в Цюрихе и окрестностях было почти уничтожено.

Многие из преследуемых сбежали в Германию и Австрию. Но и там лучше не стало. В 1529 году второй Шпайерский рейхстаг объявил анабаптизм ересью, а каждый суд в «христианском мире» был обязан приговаривать еретиков к смерти. За годы Реформации от четырех до пяти тысяч анабаптистов было казнено огнем, водой и мечом.

Нам кажется, что требование анабаптистов было простым: право личности на собственные убеждения. Но в XVI веке казалось, что еретики уничтожают саму ткань общества. Именно поэтому голос совести столь часто заставляла умолкнуть мученическая смерть.

Мы слышим этот голос в трогательном письме, написанном молодой матерью в 1573 году своей дочери, которой было лишь несколько дней от роду. Отца уже казнили как анабаптиста. Мать заключили в тюрьму Антверпена и отложили исполнение приговора только до времени рождения ребенка. В письме она убеждает дочь не стыдиться родителей:

Мое дорогое дитя, да укрепит тебя в добродетели истинная любовь к Богу – тебя, еще столь юную, которую я должна оставить в этом грешном, злом, извращенном мире!

О, если бы Господу было угодно, чтобы я вырастила тебя! Но, видно, не в этом воля Господня… Не стыдись нас: этой дорогой прошли пророки и апостолы. Твой дорогой отец кровью своей явил истинность веры, равно и я надеюсь засвидетельствовать ее собственной кровью, и пусть плоть и кровь останутся на столбах и костре, на сердце у меня тепло, ибо я знаю: мы встретимся в будущей жизни.

Среди ранних анабаптистов-миссионеров, принесших свою весть на восток вдоль Альп, в область под названием Тироль, был Георг Блаурок. Там католические власти преследовали анабаптистов очень жестоко. 6 сентября 1529 года Блаурок был сожжен на костре.

Гонение повлекло анабаптистов на север. Многие из них нашли убежище в землях некоторых исключительно толерантных властителей Моравии. Там они основали долгоживущую форму экономической общины. Она получила название Bruderhof – христианская коммуна. В чем-то они пытались следовать образцам раннего апостольского христианства, но объединялись и по практическим причинам: группе легче выжить в гонении. Они стремились показать, что в Царстве Божьем братство превыше личности. Вскоре их прозвали гуттеритами – по имени их предводителя Якоба Гуттера, умершего в 1536 году.

И обезумели устроители Царствия…

Страх католиков и лютеран перед анабаптистами-радикалами усилился в середине 1530-х годов, в дни Мюнстерского восстания – надо сказать, довольно странного. Мюнстер был епископским городом в Вестфалии у границы с Нидерландами. В 1532 году по нему стремительно пронеслась Реформация. Сперва там была сильна группа консервативных лютеран. Но потом явились чужаки, последователи некоего Яна Матиса, и среди властей начался фанатизм. Многие устремились создать Царствие Божье на земле – прямо в Мюнстере. Историки Церкви называют такие воззрения хилиазмом: это верование в тысячелетнее земное Царствие Христово.

Епископ области созвал войска и осадил город. Анабаптисты, что было совершенно не в их духе, защищали себя с оружием в руках. Осада продолжалась, и городом завладели сторонники еще более радикальных мер. Летом 1534 года Иоанн Лейденский, бывший трактирщик, захватил власть и правил как абсолютный деспот. Притязая на то, что он получил новые откровения от Господа, Иоанн ввел ветхозаветный обычай многоженства и к сентябрю стал называть себя «Царь Давид».

«Царь Давид» жил в роскоши со своим гаремом, но, несмотря на распространившийся голод, каким-то странным и лукавым образом поддерживал в городе мораль и сдерживал армию епископа у врат до 24 июня 1535 года. Падение города положило конец и правлению «Давида». Но на протяжении веков европейцы при слове «анабаптист» вспоминали о Мюнстерском восстании. Оно стало символом безумного религиозного фанатизма.

После того как восстание в Мюнстере было подавлено, анабаптисты Нижнего Рейна, лишенные духовных сил, обрели их вновь благодаря служению Менно Симонса (ок. 1496–1561). Менно, бывший священник, подвергая себя величайшей опасности, много путешествовал, собирал разрозненные группы анабаптистов на севере Европы и вдохновлял их ночными проповедями. Он непоколебимо исповедовал пацифизм, и его имя в то время стало олицетворением отказа от насилия. Да, Менно не был основателем движения, но многие из потомков анабаптистов по сей день зовутся меннонитами.

Этим группам анабаптистов, поставленных вне закона, удалось выжить только в Швейцарии, Моравии и Нидерландах. Они не могли проповедовать «единым фронтом» евангельскую весть, не могли четко выразить объединявшие их убеждения, но все же, в одном важном случае, попытались достичь соглашения в общих основах братства.

Основоположники современного христианства

Джон Йодер и Алан Крайдер видят в этой давней встрече общий итог воззрений анабаптистов. В 1527 году анабаптисты встретились на первом Соборе протестантской Реформации в деревне Шляйтхайм (в кантоне Шаффхаузен, ныне там проходит граница Швейцарии и Германии). Главным на этом Соборе был бывший монах-бенедиктинец Михаэль Саттлер. Четыре месяца спустя его сожгли на костре в близлежащем городке Роттенбург-ам-Неккар. «Братский союз», принятый в Шляйтхайме, оказался очень важным документом. Мы называем его Шляйтхаймским исповеданием веры. За следующие десять лет большинство анабаптистов во всех частях Европы согласились с отраженными в нем воззрениями.

Первым из этих убеждений было, как выражались анабаптисты, апостольство. Связь христианина с Иисусом Христом – это не просто внутренние переживания и принятие доктрин. Это «ежедневное хождение с Господом», при котором учение и пример Христа придают облик преображенной жизни! Как сказал об этом один анабаптист: «Никто не может поистине знать Христа, кроме тех, кто следует Ему в жизни». А значит, требовалось решительно подчиниться «ясно понятным словам Сына Божьего, чье слово есть истина и чья заповедь есть жизнь вечная». Христиане склонны считать, что нужно сперва понять и истолковать, а потом подчиниться. Анабаптисты смотрят на это иначе – по их словам, только покорность приносит плод понимания.

Последствия апостольского бытия в представлении анабаптистов варьировались весьма широко. Например, анабаптисты отвергали клятвы, ибо Иисус в Нагорной проповеди ясно сказал: «Не клянись вовсе: ни небом… ни землею… ни Иерусалимом» (Мф 5:34–35). Для анабаптистов не существовало ни градации истины, ни ее уровней.

Второй принцип анабаптистов, принцип любви, логически вытекал из первого. В делах, связанных с миром, они проявляли себя только как пацифисты. Они не отправились бы на войну, не стали бы защищать себя от гонителей и не приняли бы участия в государственном насилии.

Этика любви проявлялась и в общинах анабаптистов – во взаимопомощи и перераспределении богатств. У моравских анабаптистов она даже привела к христианскому общинному житию.

Третий принцип анабаптистов выражался в представлении церковной власти как конгрегации, объединения прихожан. К такому тяготели Лютер и Цвингли в ранние годы реформ. В собраниях анабаптистов, в идеале, все крестились добровольно, по исповеданию личной веры в Христа. И потому каждый верующий был священником для своих верующих собратьев и миссионером для неверующих.

Принятие решений зависело от всего сообщества. Если вопрос касался доктрин, авторитет Священного Писания толковался не по догматическим традициям и не церковным главой, а по согласию местного собрания, в котором все могли и говорить, и слушать, и критиковать. В делах церковной дисциплины верующие тоже действовали совместно. Ожидалось, что они будут помогать друг другу жить по вере и этим проявят суть своего выбора, совершенного при крещении.

Был у анабаптистов и четвертый значимый принцип: настоятельное требование о разделении Церкви и государства. Они говорили: христиане «свободны и неподвластны ни насилию, ни принуждению». Вера – свободный дар Бога. И гражданские власти превышают свои полномочия, когда «защищают слово Божье кулаками». Церковь, говорили анабаптисты, отличается от общества – даже если общество уверяет, будто оно христианское. Истинные последователи Христа – это паломники. А Церковь Его – это вечные изгнанники из мира, идущие стройным маршем.

Разделив Церковь и государство, анабаптисты первыми из современных христиан начали проповедовать радикальную религиозную свободу – право присоединяться к богопочитанию с единоверцами, не требуя от государства поддержки и не боясь его гонений.

С течением веков потомки анабаптистов утратили многие черты основателей. В поисках чистой истины они часто становились строжайшими последователями закона. В интересах чистого выживания они отказались от ревностной проповеди Евангелия и стали просто прекрасными фермерами и добрыми людьми. Их так и называли – Quiet in the Land, «деревенская тишь». Только в конце XIX века их ждали возрождение и новый расцвет, и к концу XX века их в мире стало более пятисот тысяч. Впрочем, ряд их принципов, за которые первое поколение радикалов готово было пойти на смерть, христиане приняли столь повсеместно, что на такое ни меннониты, ни гуттериты и не надеялись.

Рекомендации к дальнейшему прочтению

Clasen, Claus-Peter. Anabaptism: A Social History. 1525–1618. Ithaca, NY: Cornell University Press, 1972.

Estep, William R. The Anabaptist Story. Grand Rapids: Eerdmans, 1975.

Hershberger, Guy F. The Recovery of the Anabaptist Vision. Scottdale, PA: Herald Press, 1957.

Littell, Franklin H. The Origins of Sectarian Protestantism. New York: Macmillan, 1964.

Wenger, John Christian. Even unto Death. Richmond: John Knox Press, 1946.

^*Weaver, Denny. Becoming Anabaptism. 2^nd ed. Scottsdale, PA: Herald Press, 2005.

Williams, George H. and Angel M. Mergal. Spiritual and Anabaptist Writers. Philadelphia: The Westminster Press, 1957.

^*Van Braght, Thieleman J. Martyrs Mirror: The Story of Seventeen Centuries of Christian Martyrdom from the Time of Christ to A. D. 1660. Trans. Joseph F. Sohm. Scottsdale, PA: Herald Press, 1950.