Текст книги "Упыриная наука. Дилогия"

Блондин… карие глаза, я где-то видела эти карие глаза.

…его плутоватые карие глаза всегда привлекали внимание. Будто всегда насмешливые и открытые, но в ответственные моменты эту веселость как ветром сдувало, и они становились решительными и холодными, как два ледяных айсберга. Но однажды эти глаза исчезли,… как исчезли из жизни многие…

– Мы с вами не могли раньше встречаться? – нахмурившись, поинтересовалась я, усердно копошась в памяти.

Он тоже задумался на мгновенье и пожал плечами:

– Боюсь, что нет. Иначе бы я запомнил вас.

И все же эти глаза нельзя было спутать ни с какими другими. Он, еще раз склонив на прощание голову, поспешил своей дорогой.

– Элп? – окликнула я. Мужчина остановился, не поворачивая головы, – вы Элп, не так ли? – он тяжело вздохнул, даже сгорбился, будто на его плечи лег тяжкий груз. Но мужчина скинул этот груз и повернулся, натянув изящную улыбку:

– Боюсь, вы меня с кем-то спутали.

Но что-то во мне кричало, что ошибка исключена. Что прошлое возвращается, только, как видно, под другими масками.

– Видимо так, – огорчилась я, поворачиваясь к Лукреции, чтобы не показывать истинных эмоций.

– Вы на торжество? – поинтересовался он. Мы кивнули, натянуто улыбаясь, и ответили, что против третьего ничего не имеем, – я Хи-сью-куи, буду рад знакомству.

– Лукреция, – протягивая джентльмену руку, просияла девушка.

– Очень приятно, а подруга ваша?

– Ра…

– Ламия, – улыбка до ушей и честный проникновенный взгляд на Лукрецию.

– Раджи. Ламия Раджи, – подтвердила девушка, но улыбка с ее лица исчезла.

Так. Кажется, прошлое надвигается на меня какой-то суровой тучей и эта туча мне ой как не нравится. Хорошо, если враги проходят мимо и скалятся тебе в спину, но когда они набиваются стать твоим кошмарным сном, будучи у тебя под носом – это совершенно иное. Совпадения быть не могло.

– Так какое отношение к высшему свету имею я, – я продолжила прерванный разговор, и мы двинулись к княжескому дворцу, перед которым собралось немало знатных упырей, расфуфыренных под вурдалаков.

– Такое же, какое и я – самое что ни на есть прямое. Спасителя княжны тоже пригласили – вот твое при… э, где-то в сумочке, достану перед входом, – спохватилась она, пряча приглашения обратно, чтобы мое настоящее имя не всплыло наружу. Я незаметно поблагодарила подругу за этот жест.

– Да и неважно, какое отношение вы к нему имеете, ведь рождение наследника, – алчно сверкнув карими глазами и тронув меня за руку, которая покоилась на его локте, произнес Хи, – общенародный праздник, даже если вы, как и я – не вампир.

Он не был вампиром, в этом он не врал. Он всю жизнь был человеком. Ненормальным, маниакально стремящимся найти философский камень. Не думаю, чтобы чутье меня подвело. Я никогда не смогу забыть эти черты лица, и то, что мне тогда было лет пять – совсем не помешало моей памяти выгравировать его образ в глубинах подсознания.

Его спокойный баритон действовал гипнотизирующе, а взгляд привораживал, не хуже иного приворотного зелья. Взгляд далеко не каждого вампира имеет такое воздействие, как взгляд этого человека.

– Действительно, – поддержала девушка, пытаясь разрядить обстановку, которая накалялась с каждой секундой, грозя перерасти в сверкание молниями от учтивости и любезности.

– Сестра княжны Госпожа Лукреция Коэн-ситх, и ее спутница госпожа…

Я толкнула герольда локтем под дых, от чего тот запнулся, а мы прошли мимо, и настала очередь объявлять следующего гостя. Зайдясь тихой злобой, герольд кашлянул и продолжил:

– Глава благотворительного фонда Помощи, Господин Хи-сью-куи.

Улыбнувшись и поклонившись сидевшим за столами гостям, он подставил мне руку, отвергать которую на глазах толпы даже для меня было бы некультурно. Фальшиво улыбнувшись, я подошла к нему, и мы втроем спустились с высокой лестницы, застеленной фиолетовой дорожкой к длинному столу, сверкающему сиреневой скатертью и чистотой начищенных бокалов и тарелок.

Галантно отодвинув стул, Хи предложил мне присесть. Скрепя сердце, я села, втайне надеясь, что он встретит какого-нибудь жутко важного человека и смоется по делам. Среди присутствующих я заметила и Валена, которому подарила скорбный и жалостливый взгляд. Он лишь махнул рукой, улыбнувшись, и принялся что-то оживленно обсуждать с судьей, который судил меня по делу об убийстве княжны. Повернувшись к Лукреции, я прошептала ей на ухо, хотя при играющей музыке и шумящих, словно племя аборигенов на празднике плодородия, гостях можно было говорить в полный голос и никто бы даже слова не разобрал:

– Долго это будет продолжаться?

– Пару часов.

Я скорбно закатила глазки, чуть не упав носом в тарелку, на которой, свернутая лебедем, стояла фиолетовая салфетка. Но тарелки с салатами, жареной дичью и какими-то более подозрительными яствами намного меня приободрили. Только вкусить это явно придется не скоро, поскольку гости все подходили и подходили, музыканты играли и играли, а блюда приносили и приносили. Чуть не уснув, я вздрогнула от вежливого тычка в бок от феи:

– Ага, спасибо, – улыбаясь и отряхаясь, поблагодарила я.

От нечего делать, я принялась разглядывать убранство помещения. Зал был украшен в фиолетовых тонах, как мне удалось разведать за время моего пребывания в Горлене, фиолетовый – отличительный цвет общины. Неприметное сероватое снаружи здание изнутри – просторное и изысканное. Возможно, от того, что в честь праздника зал был украшен множеством свечей, трепыхавшихся как крылышки мотылька на многочисленных серебряных канделябрах, богатыми фиолетово-сиреневыми шторами и скатертью, всевозможными ароматными цветами, которые испуганными кучками толпились во множестве ваз, хаотично расположенных по всему периметру залы.

– Может, как-нибудь выпроводим кавалера? – прочла мои мысли подруга.

– Да этого высокосливочного кота попробуй, выпроводи. Еще тот банный лист, – это даже в проверке не нуждалось. Наш сопроводитель улыбался такой фальшивой и наигранной улыбкой ровно от уха до уха, что при одной мысли о еде меня воротило.

– Вы что-то сказали? – наклонился ко мне Хи.

– Мы обсуждаем ваше положение. Кажется, Глава благотворительного фонда Помощи? – тактично поинтересовалась Лукреция.

Блондин, смущенно улыбнувшись и поправив фрак, пристально посмотрел в глаза Луки. Это был гипноз. Внушение. Я судорожно выставила перед подругой блок, чтобы она не попала в сети незваного доброжелателя, который куда хуже иного врага. Злобно уставившись на меня, мужчина встрепенулся, вспомнив об улыбке, и ответил:

– Глава. Фонд помощи помогает пострадавшим от войны на границе и семьям пострадавших от проделок Банды Волка.

– Мабуть вы слыхали, шо тэперь це не банда! Це нонче Братство! – как бы по секрету сообщил усатый упитанный гном, сидевший как раз напротив меня. Вероятно, он являлся крупным торговцем и приехал сюда погостить.

Удивленно вскинув бровь, Хи повернулся ко мне:

– А вы об этом что-нибудь слышали, дорогая?

– Знаете, я слышу только одно – как урчит мой желудок. Может, уже съедим чего, а? – одновременно и уход от нежелательной темы и весомое замечание затянутости церемонии. Делать надо по-простому – кто успел, тот и съел. А непунктуальные гости, уж извините, пусть обгладывают кости и доедают крошки. Вампиры, вроде бы, должны отличаться большим педантизмом и скрупулезностью….

Смачно запустив вилку в глубокую тарелку с чем-то круглым, плавающим в мутном желто-молочном бульоне, я услышала скользящий булькающий звук и проследила траекторию полета шарика от тарелки до декольте очень пышногрудой вампирки с распущенными черными волосами. Как-то неестественно они смотрелись на ее голове. Но еще более неестественно смотрится круглый сырой глаз в декольте. Обнаружив конфуз, я наскоро поменяла компрометирующую полу стоячую позу с вилкой в тарелке на сидячую, изобразив при этом усердное рассматривание живописи на потолке. К слову, из живописи там было несколько умерших явно не своей смертью мух и ворох паутины в дальнем углу залы.

Дама, привлекая общее внимание, заверещала, как подстреленная и, невзирая на все протесты и преграды, забралась на стол и, расталкивая посуду, целенаправленно двинулась ко мне. Неожиданная реакция… Стихли все – музыканты, герольд, гости… весь Горлен с замиранием сердца следил за тем, как пышногрудая дама ползет по столу, роняя изыскано украшенные кушанья, чтобы меня придушить. Уж не это ли та самая Сью?

– Я тебе эти бычьи яйца знаешь куда засуну, эльфийское отродье?!

Первый вопрос был – Куда? А второй:

– Это были яйца? – я сомнительно покосилась на глубокую тарелку, еще раз ковырнув шарики вилкой, а затем на разъяренную даму, яйца определенно играют не самую лучшую роль в моей жизни. – Мне, кажется, пора…

– Сама ты отродье! Клыкастая упырюга! – заявила фея, весь вечер державшаяся на удивление так спокойно и тихо, что я даже забыла об ее присутствии.

Я собралась честно дезертировать, чтобы этим остановить атаку вампирки, но ее остановили зажженные на столе свечи, которым предполагалось создавать в зале приятную атмосферу романтики и спокойствия, так как тяжелые шторы, подобно сонным векам, наполовину закрывали окна. Атака захлебнулась огнем. Горели волосы хорошо и вспыхнули разом – как стог сухого сена. Наивно полагая, что прозрачная жидкость в бокалах – это вода, четыре спасателя помогли огню загореться в четыре раза ярче:

– Мантыр собачий!

– Оу…, – Лукреция.

– Як гарно горит!

– Гм, – смущенный кашель Хи.

Схватившись за волосы, и тут же одернув руки, женщина спрыгнула со стола, и начала описывать круги по танцевальному залу, изредка натыкаясь на предметы меблировки.

Соединив руки около губ и закрыв глаза – я прошептала простенькое заклинание и волосы женщины, продолжающей истошно вопить и бегать по залу, перестали гореть, а позже так и вовсе сползли на пол черной тлеющей кучей.

В полнейшей тишине по залу эхом прокатился истерический смех Лукреции. Подключилась фея, я пыталась себя сдавливать, но выходило еще хуже, чем если бы я рассмеялась. Бурча под нос извинения, я хотела уйти, но мужчина, сидевший рядом с боевой вампиршей, остановил меня:

– Не берите в голову. Характер у нее хуже веха ядовитого, – видимо, это любящий и верный муж. Или не менее любящий любовник.

Подобрав остатки парика, и уперев руки в бока, женщина заявила на весь зал:

– Хуже веха ядовитого? – ее прилизанные рыжие волосы, кажется, даже пыхнули огнем. – Я тебе сейчас такой вех покажу!

Мужичек сжался, предупредив, что сейчас начнется, и жалобно улыбнулся женушке. К счастью, быстро подоспела стража, и буйную вампирку вывели из зала. Уходить я раздумала, но не могла не отметить, что стала предметом всеобщего интереса. Плюхнувшись на стул, совсем не элегантно, стоит заметить, я растянулась в довольной улыбке, и протянула свою коронную фразу:

– Вот такое я дерь…

– Гм. Не пора ли обедать? – нашелся Вален, став новым центром внимания.

Я благодарно выдохнула. Предложение Валена не могло не вселять энтузиазм. Ничто так не бережет чужие нервы, как мой занятый пережевыванием пищи рот. Ко второй попытке подкрепиться я подошла более осмотрительно. Чьи-либо яйца мне вкушать совершенно не хотелось, а потому я зареклась пробовать что-либо неизвестного происхождения. К счастью, распознав в одном из блюд кусок обычной колбасы (надеюсь, не человеческой), я тут же потянулась за своим спасением. Колбаса с вилкой замерли на полпути к моему рту… Пара сотен глаз с застывшими в руках вилками и ножами, которые еще сверкали чистотой, вновь уставились на меня. Недоуменно и злобно, будто я только что обозвала их князя самым последним тролльим ругательством. Вален начал сдавленно смеяться, а я, аккуратно положив вилку, с достоинством встала из-за стола и направилась к выходу. Ну их нафиг. Такого коллективного желания подавиться еще ни разу не встречала.

Когда я, уже совсем без достоинства и достаточно неуклюже взбегала по лестнице на высоких каблуках, кто-то мягко остановил меня за руку:

– Раэль, не бери в голову, – улыбнулся Вален.

– Не брать в голову? Я только что стала всеобщим посмешищем! – сдавливая ярость, я одарила его гневным шепотом.

– Не все так плохо…

– Два раза, Вален!!!

– Я думал тебе не важно, что подумают другие. Ведь самое главное, что о тебе думают… некоторые…

Пауза на раздумья. Опустив голову, я тяжело вздохнула и замученным взглядом окинула перешептывающуюся знать Горлена. Затем вспомнила, что натворила и довольно ухмыльнулась. Томный взгляд Валена уже почти заставил меня вернуться, но я заметила среди гостей другой взгляд – тот, которого боялась и презирала. Хи едва заметно приподнял бокал в честь моих выходок. Этот коронный трюк манипуляций с сознанием он не раз проворачивал в Эсаиле. На него и попалась вампирка…

– Прости, – злобно рявкнула я, и сиганула вверх по лестнице.

– Раэль!

Ума не приложу, что на меня нашло! Прислонившись к холодной необъятной колонне, я пыталась остудиться, потому что вся горела. И не от конфуза с вампиршей, не от того, что блистала незнанием этикета, и даже не от того, что Хи испортил весь вечер. Я сама не понимала, что со мной происходит.

Завидев сидящую на лестнице вампиршу с прилизанными рыжими волосами, я, тоже сняв шпильки, присела с ней рядом. Женщина протянула бутылку медовухи. Сделав глоток, я сморщилась. С алкогольными напитками у нас взаимная нелюбовь. Я не люблю их за дурной вкус, они не любят меня за невежество и неумение пить.

– Что,… они сделали тебя крайней? – предположила женщина хриплым баском, по-прежнему глядя куда-то вдаль. Мы сидели на заднем крыльце княжеского дворца, которое выходило к лесу, и никто не нарушал нашей непонятной скорби. Мы оказались двумя марионетками в чужой игре и обе понимали это, но осознавать было крайне неприятно.

– Кучка размалеванных вурдалаков? – усмехнулась я. – В подобном обществе я вряд ли бы почувствовала себя комфортно.

Она покосилась на меня каким-то понимающим и одобряющим взглядом и, глотнув медовухи, сплюнула. Упитанная, мужиковатая дама, она была не похожа на благородную девицу. К тому же прическа – рыжие короткие волосы, смотрелись более универсальным вариантом, чем предметом женской гордости. А местной знати только и дай выпятить какой-нибудь предмет, чтоб погордиться. Как Валена-то туда занесло?

– Пиджавица, – представилась она, – можешь называть просто Пиджи.

– Раэль, – улыбнулась я. – Как вы здесь оказались? Извините, но вас не заподозришь в принадлежности к высшему обществу.

Она еще раз демонстративно сплюнула, вероятно, демонстрируя, что она вообще думает об этом самом обществе.

– Теперь нет. С некоторых пор, когда пропал наш предыдущий Князь,… старец, – последнее слово она произнесла с обожествляющим его придыханием, – Горлен изменился. Если раньше здесь был полный порядок, никакой преступности нерушимая власть и авторитет Князя, то теперь,… теперь некогда действительно Благородные Вампиры стали лишь жалким сборищем жополизов.

Я смущенно кашлянула.

– Да, да, не стесняйся, девочка. Это так и есть, уж мне можешь поверить. Я думала, что ты одна из подобных выскочек, а они у меня вот уже где сидят, – она живописно резанула себя пальцем по шее, отчего я, скривив губы, даже шарахнулась. – Говорила нашему теперешнему Князю, но он и слышать ничего не хочет. Раньше Банда бы и нос сунуть сюда не посмела, а теперь…. А ведь рос таким перспективным мальчиком.

– А вы кто?

Она отмахнулась от слова «вы», заявив, что еще далеко не старуха:

– Не люблю этих словечек, мне всего сто девяносто пять, я еще девочка, хоть и успела воспитать обоих сыновей усопшего Князя.

– Так ты их нянька?

– И первый советник. Была правда. Ушла теперь. Так что мне плевать, что обо мне подумают. Я задавлю любого, не авторитетом, так весом, – она живописно похлопала себя по животу, который не дотягивает до живота сумоиста, но выходит за рамки идеальной фигуры. – Тем более что нынче я в наемницы подалась, – хлебнув из бутылки, бросила она. Я ничуть не удивилась, ведь вид у нее и впрямь был боевой, да по ней и не скажешь, что женщине за сто девяносто – выглядит на двадцать шесть. – Гуляю по Нории, зарабатываю. А что – жизнь интересная, насыщенная и общаешься с простыми существами! Где не приходится кланяться в три погибели и коверкать язык родовыми фамилиями, если можно просто – О`Коэн или Гайал! Я многого не понимаю, многое отказываюсь понимать, но знаю точно – Горлен рушится прямо на глазах.

– А муж не против? – я вспомнила того мужичка.

– Муж? – изумилась она, припоминая, вероятно, когда успела обзавестись подобной роскошью. – А! – расхохоталась она. – Это младший брат! Он никогда не понимал и не поймет. Он один из них…, – женщина отмахнулась и вновь глотнула из темной бутылки.

Тяжело вздохнув, я не знала что сказать. Может, потому, что сама несколько разочаровалась в долине, может оттого, что многое могла изменить, но времени у меня – всего несколько часов. Их хватило бы лишь на пару мелких пакостничеств и небольшую катастрофу. Хорошие дела за пару часов не вершатся.

– Ты сегодня уезжаешь? – спросила она.

– Откуда ты…

– Я же бывшая советница – многое знаю.

– Уезжаю, – согласно кивнула я. – И жаль, что больше не вернусь.

– Не жалей, – вампирша почти приказала. – Никогда не жалей ни о чем – все к лучшему. Исключительно. Даже если все рушится под корень. Ведь если рушится – то освобождается место для новых, еще лучших построек. И вампиру в Сириме везде хорошо.

– Это точно, – согласилась я, полагая, что она просто оговорилась, ведь не каждый же день в Горлене встретишь эльфа.

– Иди. И тебе пора и мне бы одной побыть.

– Прощай, – улыбнулась я.

– До встречи, – задорно бросила вслед Пиджи.

Устало шагая босыми ногами по теплой сухой траве, и подскакивая от уколов сухой хвои, я болтала в руках босоножками и думала тяжкую думу. Вокруг пели щеглы, стрекотали кузнечики, а я вспомнила, что у курсовой нет конца – старость мною не изучена. Детство я, скрепя сердце, выспросила у Лукреции, но старость так и не успела раздобыть. И не мудрено. Горлен – не Фэа. Старые вампиры, в отличие от людей на лавочках перед домом артрит не согревают. Не потому, что артрита нет, а потому что стариков днем с огнем не сыщешь. Тем не менее, я побрела в поисках солнечного места, в которых так любят кучковаться престарелые личности.

Розыск длился достаточно долго. Я успела обойти весь княжеский сад, замок и вышла к почти пустующей площади перед ним. Фонтан бил свежими струями, приютив в хрустальной бороде радугу, солнце слепило глаза, а на лавочке за столиком… сложив рядом свои посохи, сидело шестеро старцев. Какая нежданная удача! И сразу шестеро! К ним-то я и поспешила, заключив, что старцев в серо-фиолетовых хламидах не пустили на прием. Наверняка они, судя по хламидам, из какой-нибудь секты вроде «Свидетелей Пришествия». Таких даже в политкорректном Эсаиле не очень-то любят во дворец пускать. Впрочем, для моей курсовой это ровным счетом не имело значения. Главное – возраст. И чем больше, тем лучше. Именно такой контингент мне и был нужен. Не оскверненный светом и богатством высшего общества.

– Здравствуйте, дедушки! – радостно воскликнула я, направляясь к ним. – Вы-то мне и нужны!

Те, прервав оживленный разговор, переглянулись и оглянулись в поисках других дедушек. Но других бородатых и седых на данной площади не наблюдалось. Около входа во дворец улыбался вездесущий Вален, любуясь на мои подкаты к престарелой части населения. Подкаты обещали быть весьма плодовитыми.

– Мы? – важно переспросил один из них.

– Вы, вы, – присаживаясь на лавочку, стоявшую напротив них, заверила я. – В карты играем? – недоумение. – У-у… колхоз, а домино? – растерянность. – Ладно – научу. У меня как раз с собой два комплекта.

Я правильно предполагала, что на обеде будет скучновато и захваченные комплекты домино оказались сейчас очень даже кстати. Под испытующим взглядом самого часто встречаемого вампира в Горлене, я раздала по пять доминошек и начала объяснять правила игры:

– У вас по пять костей. На столе лежит одна. Первой хожу я и кладу кость, если число точек совпадает, – я положила пятерку к пятерке, показывая, как нужно. – Теперь ходите вы, – ткнула пальцем на одного из старичков, тот недовольно оглянулся, но, тем не менее, начал внимательно слушать. – Вы можете положить либо тройку, либо шестерку, если таковые имеются. А если есть дракон – кладете куда вздумается.

– Что, если они отсутствуют? – осмотрев со всех сторон свои кости, поинтересовался старичок.

– Тогда вы берете кость из резерва. Цель – выйти из игры, а кто останется последним – тот проиграл.

Объяснив все нехитрые премудрости эльфийской игры с некоторыми нововведениями времен моей буйной молодости, я раздала заново и игра началась. Сначала процесс шел робко и недовольно, но игра затягивала и уже ко второй партии мы перешли на «ты» и перекидывались веселыми шуточками, задорно выстукивая костяшками по столу.

– Рыба! – прокричал один из них.

– Ан нет, – оборвал другой, кидая костяшку, – не выходит рыба! Единорог!

– Да вы молодцы, молодцы, – похвалила я, беря из резерва кость и рассиживаясь уже с девятью, в то время как старички выходили один за другим.

– А на что играем? – поинтересовался Вален, опершись о стол и загородив солнце. Старички единодушно уставились на меня с горящими глазами, в которых читался немой вопрос «действительно, на что?». Я пожала плечами, предоставив им право самим сделать выбор.

– А давайте на поцелуй! – сверкнув глазами, решил тряхнуть молодостью один из старцев.

– Сдурел, старый пень?! Лично я тебя целовать не собираюсь! – как мальчишка заупрямился другой.

– Ты-то тут причем, балда? – усмехнулся третий.

– Целовать будет она! – безоговорочно тыкнув в меня пальцем, объявил дедуля, уповая на мое разведение плечами и позволение выбирать самим.

– Того, кто победит! – выдал гениальную идею четвертый.

– Я? – чуть не выронив костяшки, я усмехнулась. – Ну вы даете, мужики. Бороды вон уже до земли отрастили, а все бы девок по углам зажимать!

– Ты что, против? – недоуменно протянул первый. – Чмокнешь один раз в щечку дедушку и делов-то.

Кинув взгляд на солнечного узурпатора – Валена, который пожал плечами и уставился в небо, мол он тут вовсе ни при чем, я согласилась:

– Хорошо, уговорили, чертяки языкастые! – собирая кости для новой игры, вздохнула я. Действительно, чего бы и не чмокнуть дедка? Это же не жабы какие запрудные, а вполне здоровые, хотя и чересчур волосатые упыри. Как говорится, курсовая требует жертв.

– А ты чего гуляешь в небе? Ты с нами! – обращаясь к Валену, заявил один из них.

– Я?

– Он?

– А что? – хор из шести старцев.

– Да нет, ничего, – два растерянных голоса.

– А ты, приз, будешь следить за чистотой игры, – тряхнул бородой дедок.

– Ну что, мальчики, научим паренька играть в домину? – ехидно усмехнулся второй слева. Я подумывала дать им номера, или прозвища, потому как имена все равно запомнить не успею, а как-то обращаться к ним следовало.

– Да я умею немного, – почесав затылок, протянул Вален, присаживаясь рядом со мной, но дедков это заявление нисколько не смутило.

Костяшки легли перед игроками, которые, как дуэлянты, обменялись холодными взглядами, пытаясь разузнать козыри противника:

– Не читать, ваш светлость! – гоготнул один из средних. Вален отвел взгляд, посвистывая.

– Действительно, Вален, это нечестно! Играть нужно по правилам, – выкладывая начальную кость, заявила я. – Иначе приз уедет сегодня и никому не достанется!

– Как это приз сегодня уедет? – возмутился первый, положив костяшку.

– Вот так это, – подытожила я. – Сядет на коня и уедет далеко, – я кинула на вампира скучающий взгляд, на который ответного не последовало. Ну в самом деле, почему бы мне не остаться еще на пару дней? Вампир встрепенулся, будто прочел мои мысли. Если бы я не знала, что с амулетом это невозможно, то задумалась бы.

– Исключено! – громко хлопая по новому ольховому столу костяшкой, заявил старец на мое замечание об отъезде.

– Поддерживаю, – потянувшись в резерв, хмыкнул следующий.

– Приз остается здесь, – выложив две костяшки, расплылся в довольной улыбке очередной игрок, считая это дело решенным.

Грохот костяшек, прорезавший улыбающуюся тишину:

– Приз уезжает, – холодно отозвался Вален, выкладывая разом все кости.

Старцы раскрыли от удивления рты и, молча, глядели на триумфальный выигрыш.

– Новичкам везет, – медленно, словно только с мороза, проговорил один из них, проверяя при этом правильность хода.

– Все верно, – не отрывая взгляда от решительно глазевшего на меня вампира, заверила я. – Правила соблюдены.

И это был ответ не на результат игры, а на результат моего пребывания в долине.

– Тогда,… эх, целуй, – горько вздохнул старец.

Мы с Валеном смотрели друг на друга и были как никогда близко. Наши взгляды заменили миллион слов, повисших в тишине. Слов, которые могут слишком остро порвать ее и поранить сердце. Внутри меня все задрожало и оборвалось. Мне хотелось провалиться сквозь землю…

– А может ты всех, а? – хитро подмигнув, предложил один, которого поддержали остальные, улюлюкая и улыбаясь. Я стряхнула с себя наваждение.

– Ты ведь уезжаешь, так на прощаньице? – как-то они подозрительно быстро смирились с заявлением мальчишки о том, что я уезжаю. Никаких тут возражений, дебатов, вопросов?

– Сегодня ваш день, – махнув рукой, объявила я. – Выстраивайся в очередь.

Мне хотелось как можно дольше оттянуть момент вручения главного приза Валену… это было слишком волнительно. Это бы разорвало сердце, что так некстати за два часа до отъезда. Старцы, оживленно перекидываясь меткими фразочками, вышли из-за стола, расхватав свои посохи. Никак ясеневые – тут весь Горлен с ясеневыми ходит.

– Давай, Раэлька, целуй, – скомандовал самый веселый и нетерпеливый.

Привставая на цыпочки, я раздавала поцелуи щурившимся от удовольствия старичкам, под косые взгляды расходившихся с обеда вампиров. Мне не было дела до мнения элиты общества, я просто отлично проводила время в компании задорных вампиров. Хоть чем-то скрашу их старость. И главное, что я поняла – для них неважен возраст. Возраст – всего лишь цифра, важно то, что у них в душе, ведь душа может оставаться молодой до самой седой и морщинистой старости.

– А куда делся этот негодный мальчишка? – оглянулся один. Валена не было. Он сидел сам не свой, когда завязалась эта тема с моим отъездом. Некрасиво получилось.

– Ничего. Значит, ты задолжала ему поцелуй! Правила нарушать нельзя! – наказал старец, назидательно выставив перед собой указательный палец.

– Конечно, – я кивнула в знак согласия, клятвенно заверяя, что отдам, даже всучу, если потребуется, победителю обещанный приз.

Распрощавшись со старичками, которые так холодно меня встретили, а теперь не хотели отпускать, я направилась к Лукреции, но на пол пути меня догнал один из них:

– Погоди, девочка. Я знаю вашу историю и причину твоего отъезда. О`Коэн поступает верно. Он хоть и молод, но весьма мудр. Не вини его, так будет лучше для тебя, да и для всего Горлена.

– Для всего Горлена лучше уже не будет! – фыркнула я, все-таки затаив внутри обиду на вампира, и думая, что знаю всю правду о причине спешного избавления от меня. – По крайней мере, до тех пор, пока вы будете терпеть это бельмо на глазу – эту… банду, – плюнула я, – делая вид, что все это в порядке вещей!

– Думаешь, мы не хотим поскорей избавиться? – вскинул бровь старичок, провожая меня до дома. – Все не так просто! А подставлять хорошую девушку под удар, как минимум, не этично!

– Но я не просто девушка, я…, – я хотела сказать, что я маг, что приехала по заданию школы, но потом поняла – зачем? К чему это все? К чему попытки надышаться воздухом перед выходом в открытый космос? Это как попытки напиться воды, перед тем как уйти на дно. Да к тому же они больше боятся политической возни с Эсаилом, чем волнуются за меня. – Это не важно. В любом случае, я уеду, так того хочет Вален, хотя не знаю толком, почему должна его слушаться.

Только сейчас меня осенила мысль, а и впрямь – почему? Ну привязался ко мне мальчишка с серьезным взглядом и властным голосом, ну бросил в темницу, ну пошумел, поприставал с требованиями уехать и что дальше? Так почему же я должна его слушаться?

– Так нужно! – поправил старичок. – И знай, если нужно будет вернуться, то Старейшины Горлена всегда тебе помогут! С визой проблем не будет, а стражей на границе сразу нами пугай… – он помолчал, а после добавил, потеплев. – Мы никогда так не веселились. Спасибо тебе за все и счастливого пути. Хотя, мы тебя даже проводить выйдем.

Кивнув ему вслед, я открыла прогретую на солнце и не растерявшую к вечеру тепло деревянную калитку. Стоп. Старейшины Горлена??? Мантыр собачий…. тоже мне, дедки! Дедули! Сгорбившись, я перебежками, чтобы старейшина не увидел, рванула в дом и закрыла за собой дверь. Прижавшись к теплому дереву спиной, я утерла со лба испарину. Определенно, если наставник и директор обо всем узнают – не видать мне места в школе. Я ж перед ними расстелиться ковровой дорожкой должна была, а я их еще нацеловывала, думая, чего так на меня все косятся? И Вален,… хорош тоже. Как всегда просто улыбался одному ему доступным неведомым и таинственным блеском в глазах, вместо того, чтобы тактично кашлянуть. Ненавижу этих упырей!

– Ненавижу этих упырей! – повторила фея, скрестив руки на груди. – В особенности официантов! Они не захотели обслуживать «домашнее животное без хозяина»! Нет, ты это слышала? Домашнее животное! Это я – то? Благородная фея из царского рода! Третья в очереди на трон в Эзраэлле! Входящая в число разумных рас?!

– Не возмущайся, – донеслось с кухни. – Я тайком таскала тебе под стол колбасу и пирожное!

– Вот именно, под стол! – вякнула она, направляясь за мной в комнату. – Мы уже уезжаем?

– А чего ждать? – безразлично пожала я плечами. – Пока придадут ускорения приложением силы сзади?

– Коня твоего накормила, – Лукреция хлопотала на кухне. – Собираю тебе в дорогу провизию. Ты как готова – иди ужинать. Я утащила со стола лангустов и пол торта.

– И как пронесла? – упаковывая вещи в мешки, удивилась я.

– Это чудо, – в дверях показалась головка девушки и пальчик, указывающий на махающую ручкой фею, – просто гений! Она заявила во всеуслышание, что еда отравлена!

Фея мелодично и высоко рассмеялась, вспомнив конфуз. А я поняла, почему гости так скоро разошлись.

– В итоге, – голос хозяйки снова удалился, став гулким и раскатистым, – нам стали доступны любые угощения. Официанты даже помогли нам собирать их со стола и донести до дома. Для экспертизы и установления источника заражения! Аличка настолько убедительно сыграла умирающую от отравления фею, что желающих искушать судьбу не нашлось. Ведь всем известно, что в чем, в чем, а в ядах феи разбираются. Разошлась даже байка о том, что это покушение на Князя.