Текст книги "Всемирная энциклопедия афоризмов. Собрание мудрости всех народов и времен"

Ушинский Константин Дмитриевич

(19.02/02.03.1824–22.12.1870/03.01.1871)

Русский педагог, основоположник научной педагогики в России.

Родился в Новгород-Северске. В 1844 г. окончил юридический факультет Московского университета. В 1857 г. в «Журнале для воспитания» опубликовал первые статьи по педагогике. В 1859 г. был назначен инспектором Смольного института, одновременно с этим работал редактором «Журнала Министерства Народного Просвещения», превратив его из сухого сборника официальных распоряжений и научных статей в педагогический журнал, информирующий о новых течениях в области образования и воспитания. Свою педагогическую систему, включающую идеи о демократизации народного образования и народности воспитания, отразил в составленных им книгах для первоначального классного чтения «Детский мир» (1861), «Родное слово» (1864), а также своем фундаментальном труде «Человек как предмет воспитания. Опыт педагогической антропологии» в 2-х томах (1868–1869). Умер в Одессе.

Внимание – это та единственная дверь нашей души, через которую все, что есть в сознании, непременно проходит.

Воля наша, как и наши мускулы, крепнет от постоянно усиливающейся деятельности… не давая им упражнения, вы непременно будете иметь слабые мускулы и слабую волю.

Воспитание, если оно желает счастья человеку, должно воспитывать его не для счастья, а приготовлять к труду жизни.

Главнейшая дорога человеческого воспитания есть убеждение, а на убеждение можно только действовать убеждением. Всякая программа преподавания, всякая метода воспитания, как бы хороша она ни была, не перешедшая в убеждение воспитания, остается мертвой буквой, не имеющей никакой силы в действительности.

Голова, наполненная отрывочными, бессвязными знаниями, похожа на кладовую, в которой всё в беспорядке и где сам хозяин ничего не отыщет; голова, где только система без знания, похожа на лавку, в которой на всех ящиках есть надписи, а в ящиках пусто.

Для того чтобы воспитание могло создавать для человека вторую природу, необходимо, чтобы идеи этого воспитания переходили в убеждения воспитанников, убеждения – в привычки. Когда убеждение так укоренилось в человеке, что он повинуется ему прежде, чем думает, что должен повиноваться, тогда только оно делается элементом его природы.

Для того чтобы преодолеть чувство стыда, требуется иногда не менее геройства, как и для того, чтобы преодолеть чувство страха.

Если в человеке не разовьется интерес к добру, то он недолго пройдет по хорошей дороге.

Если вы удачно выберете труд и вложите в него всю свою душу, то счастье само вас отыщет.

Жизнь человеческая замерла бы на одной точке, если бы юность не мечтала и зерна многих великих идей не созрели незримо в радужной оболочке юношеских утопий.

Именно труд, и труд не всегда интересный, но всегда осмысленный и полезный есть величайший двигатель умственного и нравственного развития человека и человечества.

Искусство воспитания имеет ту особенность, что почти всем оно кажется делом знакомым и понятым, а иным даже делом легким, – и тем понятнее и легче кажется оно, чем менее человек с ним знаком, теоретически или практически.

Не в умственных способностях женщины, но в характере ее природы скрыты богатые средства для воспитания детей. Сосредоточенность внимания, точность, терпение, настойчивость, любовь к порядку, нежность, манеры, вкус и, наконец, врожденная любовь к детям – все это такие качества, которые встречаются скорее в женщине, нежели в мужчине.

Не тот мужествен, кто лезет на опасность, не чувствуя страха, а тот, кто может подавить самый сильный страх и думать об опасности, не подчиняясь страху.

Не уметь хорошо выражать своих мыслей – недостаток; но не иметь самостоятельных мыслей – еще гораздо больший; самостоятельные же мысли вытекают только из самостоятельно же приобретаемых знаний.

Никогда не обещайте ребенку, чего нельзя выполнить, и никогда не обманывайте его.

Ничто – ни слова, ни мысли, ни даже поступки наши не выражают так ясно и верно нас самих и наше отношение к миру, как наши чувствования: в них слышен характер не отдельной мысли, не отдельного решения, а всего содержания души нашей и ее строя.

Педагогика – не наука, а искусство: самое обширное, сложное, самое высокое и самое необходимое из всех искусств. Искусство воспитания опирается на науку. Как искусство сложное и обширное, оно опирается на множество обширных и сложных наук; как искусство оно, кроме знаний, требует способности и наклонности, и как искусство же оно стремится к идеалу, вечно достигаемому и никогда вполне не достижимому: к идеалу совершенного человека.

Под влиянием гнева мы возводим иногда такие обвинения на человека, возбудившего в нас гнев, какие показались бы нам забавными в спокойную минуту.

Право на счастье составляет неотъемлемое право человека.

Расширять свои знания можно только тогда, когда смотришь прямо в глаза своему незнанию.

Самая важная часть воспитания – образование характера.

Само воспитание, если оно желает счастья человеку, должно воспитывать его не для счастья, а приготовлять к труду жизни.

Самостоятельность головы учащегося – единственное прочное основание всякого плодотворного учения.

Сильный характер, как и сильный поток, встречая препятствие, только раздражается и усиливается еще более; но зато, опрокинув препятствие, прокладывает для себя глубокое русло.

Смелость – жизненная энергия души.

Состояние бестолкового, необузданного гнева так же гибельно, как и состояние бестолковой доброты или ненужности.

Страх есть самый обильный источник пороков.

Страх, не умеряемый смелостью, делает человека трусом; смелость же, не умеряемая страхом, производит гибельную дерзость и буйство.

Страх телесного наказания не сделает злого сердца добрым, а смешение страха со злостью – самое отвратительное явление в человеке.

Тело, сердце и ум человека требуют труда, и это требование так настоятельно, что если у человека не окажется своего личного труда в жизни, тогда он теряет настоящую дорогу и перед ним открываются две другие, обе одинаково гибельные: дорога неутолимого недовольства жизнью или дорога добровольного незаметного самоуничтожения.

Только внутренняя, духовная, животворная сила труда служит источником человеческого достоинства, а вместе с тем и нравственности, и счастья.

У кого нет своего дела, тому дело до всего.

Убеждение только тогда делается элементом характера, когда переходит в привычку. Привычка именно и есть тот процесс, посредством которого убеждение делается наклонностью и мысль переходит в дело.

Удовлетворите всем желаниям человека, но отымите у него цель в жизни, и посмотрите, каким несчастным и ничтожным существом явится он.

Уменьшить массу человеческих страданий и увеличить массу человеческих наслаждений. К этой цели клонились всегда сознательно или бессознательно, прямо или косвенно, все усилия всех умных и честных людей.

Умственный труд едва ли не самый тяжелый труд для человека. Мечтать легко и приятно, но думать трудно.

Цель в жизни является сердцевиной человеческого достоинства и человеческого счастья.

Человек не только любит удивляться, но любит удивлять других.

Человек рожден для труда; труд составляет его земное счастье, труд – лучший хранитель человеческой нравственности, и труд же должен быть воспитателем человека.

Язык народа – лучший, никогда не увядающий и вечно вновь распускающийся цвет всей его духовной жизни.

Фейербах Людвиг Андреас

(28.07.1804–13.09.1872)

Немецкий философ-материалист.

Родился в Ландсхуте в семье криминалиста. В 1823 г. поступил на теологический факультет Гейдельбергского университета, однако, неудовлетворенный догматичностью обучения, переехал в Берлин, где слушал лекции Г. Гегеля по философии. В 1828 г. защитил диссертацию в Эрлангенском университете и стал его приват-доцентом, читая курс «гегелевской философии» и новой философии. В 1830 г. анонимно опубликовал сочинение «Мысли о смерти и бессмертии», в котором отвергал теологический постулат о бессмертии души. После установления авторства тираж книги был арестован, а Л. Фейербах навсегда лишился права преподавания. В 1836 г. переехал в деревню Брукберг, где написал свои основные сочинения: «К критике философии Гегеля» (1839), «Философия и христианство», «Сущность христианства» (1941), «Основы философии будущего» (1843). В 1859 г., после банкротства принадлежащей жене фабрики, переехал в местечко Рехенберг близ Нюрнберга, где жил и умер в жестокой нужде.

Блаженство – чувственность как объект фантазии и сердца.

Бог, отличный от природы, есть не что иное, как собственная сущность человека.

В быстро вянущих лепестках цветка больше жизни, чем в грузных тысячелетних глыбах гранита.

В восторженном состоянии человек в силах сделать то, что иначе прямо невозможно. Страсти творят чудеса.

Вера в бессмертие выражает не что иное, как истину и факт, что человек, утрачивая свое телесное существование, не теряет своего существования в духе, в воспоминаниях, в сердцах живых людей.

Воля – это стремление к счастью.

Всякий бог есть существо, созданное воображением, образ, и притом человека, но образ, который человек полагает вне себя и представляет себе в виде самостоятельного существа.

Где мораль утверждается на теологии, а право – на божьих постановлениях, там можно оправдать и обосновать самые безнравственные, несправедливые и позорные вещи.

Где начинаются глаза и руки, там кончаются боги.

Где нет простора для проявления способностей, там нет и способности.

Где нет стремления к счастью, там нет и стремления вообще. Стремление к счастью – это стремление стремлений.

Для религии только святое – истина, для философии только истина свята.

Добро – не что иное, как то, что отвечает эгоизму всех людей.

Добро – это воля к счастью.

Догма есть не что иное, как прямой запрет мыслить.

Желание есть потребность, чтобы что-нибудь было, чего нет.

И наилучшее вино теряет для нас всякую прелесть, мы перестаем его ценить, если глотаем его сразу, как воду.

Имеется не только одиночный или индивидуальный эгоизм, но также и эгоизм социальный, эгоизм семейный, корпоративный, общинный, патриотический.

Именно самые простые истины человек постигает позже всего.

История – это исключительно процесс очеловечивания человечества.

Книги – это краткие извлечения из пространных фолиантов жизни; и лишь тот исполняет высокое призвание писателя, кто из множества скверного материала, содержащегося в них, вычитывает лишь наилучшее и выделяет из непригодного необходимое, из обыденного – благородное.

Кто не обладает умом, того другие обманывают, ослепляют, эксплуатируют. Только тот, кто мыслит, свободен и самостоятелен.

Лицемерие добровольного ослепления есть великий порок нашего века.

Лишенное потребностей существование есть ненужное существование.

Лишь тот что-то значит, кто что-то любит. Не быть ничем и ничего не любить – одно и то же.

Любовь к науке – это любовь к правде, поэтому честность является основной добродетелью ученого.

Мир жалок лишь для жалкого человека, мир пуст лишь для пустого человека.

На практике все люди – атеисты.

Настоящие писатели – совесть человечества.

Настоящие свойства человека обнаруживаются лишь тогда, когда наступает время проявить, доказать их на деле.

Наш идеал – не кастрированное, лишенное телесности, отвлеченное существо, наш идеал – это цельный, действительный, всесторонний, совершенный, образованный человек.

Не плоть, а дух делает человека человеком.

Ничем не может человек распорядиться в большей степени, чем временем.

Нравственность – не что иное, как истинная, совершенно здоровая природа человека.

Общение облагораживает и возвышает; в обществе человек невольно, без всякого притворства держит себя иначе, чем в одиночестве.

Обязанности в отношении к себе только тогда имеют моральный смысл и ценность, когда они признаются косвенными обязанностями в отношении к другим, к моей семье, к моей общине, к моему народу, к моей Родине.

Основа жизни – это основа и для морали. Там, где от голода, от нищеты ты не имеешь никакого материала в теле, там нет основы и материала для морали и в твоей голове, в твоем сердце и в твоем чувстве.

Первая твоя обязанность заключается в том, чтобы сделать счастливым самого себя. Если ты сам счастлив, то ты сделаешь счастливыми и других. Счастливый может видеть только счастливых кругом себя.

Пороки – это только потерпевшие крушение проекты добродетели.

Потусторонний мир есть лишь эхо посюстороннего мира.

Принцип морали есть счастье, но не такое счастье, которое сосредоточено на одном и том же лице, а счастье, распределенное между различными лицами.

Различайте между злым, бесчеловечным и бессердечным эгоизмом и эгоизмом добрым, участливым, человечным.

Реализм предохраняет нас от заблуждений в то время, когда мы следуем своим идеальным устремлениям.

Религия – дочь невежества.

С кем не имеешь ничего общего, с тем легко быть в мире.

С книгами у нас дело обстоит так же, как и с людьми. Хотя мы со многими знакомимся, но лишь некоторых избираем себе в друзья, в сердечные спутники жизни.

Смерть – лучший врач на земле, у которого не было неудачных случаев.

Совершенный человек обладает силой мышления, силой воли и силой чувства. Сила мышления есть свет познания, сила воли – энергия характера, сила чувства – любовь.

Совесть представляет вещи иначе, чем они кажутся; она – микроскоп, который увеличивает их для того, чтобы сделать отчетливыми и заметными для наших притупившихся чувств.

Там, где нет различия между счастьем и несчастьем, между радостью и горем, там нет различия и между добром и злом. Добро – это утверждение, зло – отрицание стремления к счастью.

Там, где прекращается желание, прекращается и человек.

Только муж и жена вместе образуют действительность человека; муж и жена вместе есть бытие рода, ибо их союз есть источник множества, источник других людей.

Тщеславен только тот, кто восхищается своей личной красотой, а не человеческой красотой вообще.

Хорошие книги – целомудренные и благородные девушки, которые не отдают своего сердца каждому, кто за ними ухаживает. Они намеренно избегают взоров равнодушной толпы, лишь постепенно в огне любви они теряют свою естественную строптивость и неприступность, открывают свои сокровенные тайны лишь постоянному, посвященному, верному любовнику и отдаются ему лишь после того, как он счастливо выдержал различные жесточайшие испытания огнем и водой.

Хорошо и нравственно – это одно и то же. Но хорош только тот, кто хорош для других.

Хулить легко, оттого этим занимаются многие; хвалить с толком трудно, оттого лишь редкий на это решается.

Человек без рассудка – человек без воли. Кто не обладает умом, того другие обманывают, ослепляют, эксплуатируют. Только тот, кто мыслит, свободен и самостоятелен.

Человек есть начало, человек есть середина, человек есть конец религии.

Человек лишь там чего-то добивается, где он верит в свои силы.

Человек – нервная машина, управляемая темпераментом.

Человек является и называется человеком не в силу своей плоти, а в силу своего духа.

Человеческая сущность налицо только в общении, в единстве человека с человеком, в единстве, опирающемся лишь на реальность различия между Я и ТЫ.

Чем бо€льшим количеством слов я обладаю, тем бо€льшее значение я имею для других, тем обширнее объем моего воздействия, моего влияния.

Чем ограниченнее кругозор человека, чем меньше он знаком с историей, природой и философией, тем искреннее его привязанность к своей религии.

Чистая совесть есть не что иное, как радость по поводу радости, причиненной другому человеку; нечистая совесть есть не что иное, как страдание и боль по поводу боли, причиненной другому человеку по недоразумению, по оплошности или в силу страсти.

Чтобы познать человека, нужно его полюбить.

Чувство и разум необходимо присущи воле, ибо только посредством них я знаю, чего я должен хотеть или не хотеть, что я должен делать или не делать.

Юмор переносит душу через пропасть и учит ее играть со своим горем.

Филдинг Генри

(22.04.1707–08.10.1754)

Английский писатель, драматург.

Родился в Шар-пем-Парке (графство Сомерсетшир) в семье старинного аристократического рода. Окончил филологический факультет Лейденского университета. Свой творческий путь начал как поэт (сатирическая поэма «Маскарад», 1728) и драматург (пьесы «Щеголь из Темпля», «Политик из кофейни, или Судья в своей собственной ловушке», 1730, «Трагедия трагедий, или Жизнь и смерть Мальчика-с-пальчик», 1731). В последующих злободневных сатирических пьесах «Дон Кихот в Англии» (1734), «Пасквиль. Комедия-сатира на современность» (1736), «Исторический календарь» (1737) неприкрыто критиковал падение нравов в обществе и правительство, что способствовало принятию закона о театральной цензуре, положившего конец деятельности Филдинга-драматурга. С 1748 г. поступил на службу мировым судьей в Вестминстер, что помогло ему собрать богатый материал о жизни и быте английских низов, результатом чего явился роман «История приключений Джозефа Эндруса и его друга Абраама Адамса» (1742), благосклонно принятый читателями. Последующие романы-эпопеи «История жизни покойного Джонатана Уайльда Великого» (1743) и «История Тома Джонса, найденыша» (1749) стали новаторскими в литературе того времени. Умер в Лиссабоне.

Г. Филдинг внес огромный вклад в развитие европейского реализма, предварив творчество У. Теккерея, Ч. Диккенса, Б. Шоу.

Безрассудство и тщеславие рождают гораздо больше потребностей, чем природа.

Безутешное горе и бурная радость действуют на человека почти одинаково, и когда они обрушиваются на нас врасплох, то могут вызвать такое потрясение и замешательство, что мы часто лишаемся всех своих способностей.

Богатство без милосердия не имеет смысла. Богатство благословенно лишь тогда, когда им обладает человек, способный превратить его в благословение для других людей.

Болезнь смягчает обычную суровость человека и делает его добрее.

Большие люди хорошо знают, что, делая кому-нибудь одолжение, они не всегда приобретают друга. Но непременно наживают себе множество врагов.

В действительности я знаю только одно основательное возражение против абсолютной монархии; единственный недостаток этого превосходного образа правления – чрезвычайная трудность найти человека, вполне достойного сана абсолютного монарха, так как он должен обладать тремя качествами, весьма редко встречающимися, как учит нас история, в царственных особах: во-первых, достаточной дозой умеренности, чтобы он мог удовлетвориться той властью, какая будет предоставлена ему; во-вторых, достаточной мудростью, чтобы он мог познать свое счастье; в-третьих, достаточной степенью доброты, чтобы он мог выносить счастье других, не только совпадающее с его собственным, но и содействующее ему.

В жизни бывают моменты, за которые не жалко расстаться с миром.

Великая польза философии заключается в том, что она учит умирать.

Великая радость, как и великое горе, безмолвна.

Великие писатели возвышают наш ум, укрепляют и закаляют его против случайностей судьбы.

Величайшее утешение во всех горестях в том и состоит, что никакие враги не властны отнять у меня совесть, а я никогда не стану таким врагом себе, что нанесу ей ущерб.

Величайшие события порождаются причудливой связью ничтожных мелочей.

Вероломный друг – самый опасный враг.

Всякое изъявление дружбы легко завоевывает доверие человека, находящегося в несчастье.

Гармония определяется природой вещей, а не обычаями, формальностями или гражданскими законами. Только неестественное нарушает ее.

Где нет богатых, там нет и бедных; где никто не владеет слишком многим, там никто не живет в нужде.

Глубокое уважение к уму мужчины – качество, совершенно необходимое, чтобы сделаться хорошей женой.

Голод – неприятель: сколько вы его не побеждаете, он рано или поздно снова собирается.

Гораздо полезнее уметь предсказывать поступки людей при тех или иных обстоятельствах на основании их характера, чем судить об их характере на основании их поступков.

Губительным ядом, отравляющим наши души, является зависть.

Губить свою репутацию – значит совершать в некотором роде самоубийство.

Добро и зло, которые мы делаем другим, часто отражаются на нас самих.

Дурные книги могут так же испортить нас, как и дурные товарищи.

Едва ли найдется человек, который при всем своем презрении к льстецам не опускался бы до самой низкой лести перед самим собой.

Есть вещи, делать которые вполне пристойно, – непристойно лишь ими хвастаться; ибо свет обладает таким превратным суждением о вещах, что часто подвергает порицанию то, что, по существу, не только невинно, но и похвально.

Есть женщины, в характере которых самолюбие господствует в такой сильной степени, что всякую похвалу, о ком бы она ни была сказана, они конфискуют в свою пользу.

Есть женщины, которые кричат при виде мыши или крысы, а способны отравить мужа, и, что еще хуже, довести его до того, что он сам отравится.

Есть жидкости, которые, поливая пламя или наши страсти, производят действие, прямо противоположное действию воды, то есть скорее разжигают и увеличивают огонь, чем тушат его. К числу таких жидкостей принадлежит и благородный напиток, называемый пуншем.

Есть люди, никогда не рассуждающие о том, что они должны были бы сделать, а рассуждающие лишь о том, что они сделали, как если бы рассудок имел глаза на затылке и мог видеть только то, что позади.

Есть обидные слова, на которые человек, дорожащий своей честью, может ответить только пощечиной.

Женщину почти всегда можно покорить постоянством.

Женщины больше, чем мужчины, способны к той страстной и явно бескорыстной любви, которая заботится только о благе любимого существа.

И наилучший отец не в состоянии соблюсти полное беспристрастие к своим детям, даже если превосходство которого-нибудь из них не влияет на его чувства.

Из всех способностей, создаваемых в душе любовью, удивительнее всего способность не терять надежды среди самого мрачного отчаяния.

Истинная честь не может терпеть неправду.

Как бы ни был человек честен, а отчет о собственном поведении невольно окажется у него благоприятным; пороки выходят из его уст очищенными и, подобно хорошо процеженной мутной жидкости, оставляют всю свою грязь внутри.

Клевета – оружие более ужасное, чем шпага, так как наносимые ею раны всегда неизлечимы.

Клевета со стороны некоторых господ – такая же хорошая рекомендация, как похвала со стороны других.

Кто сознает свою вину, тот не вправе негодовать, если с ним обращаются пренебрежительно и неуважительно, и даже напротив – должен презирать тех, которые притворно оказывают ему внимание, если только они не располагают неопровержимыми доказательствами, что их друг несправедливо и злостно оклеветан.

Лесть всегда нам нравится, когда она касается качеств, которых нам недостает. Скажите дураку, что он очень умен, и плуту, что он честнейший человек в свете, и они заключат вас в свои объятия.

Лучший человеческий характер, равно как и лучший китайский фарфор, может иметь недостатки, и я полагаю, что в обоих случаях он неисправим, – что, однако, не мешает им быть высшего достоинства.

Любовь совсем застилает глаза пожилым женщинам: они с такой жадностью поглощают любезности, к ним обращенные, что, подобно ненасытному обжоре, не удосуживаются заметить, что делают другие за тем же самым столом.

Любовь – страсть слишком неспокойная, она не может найти удовлетворения в предмете, который не приносит удовольствия; а испытывать желание любви и не любить невозможно, как невозможно иметь глаза и не видеть.

Любовь так же мало способна утолить голод, как роза – ласкать слух или скрипка – обоняние.

Люди глупые не всегда безопасны: у них хватает ума сказать ровно столько, сколько нужно для того, чтобы оскорбить или оклеветать ближнего.

Люди добиваются власти только для того, чтобы ею злоупотреблять, и, добившись, ни для чего другого ею не пользуются.

Люди низкого звания очень скупы насчет почтения; правда, они охотно отпускают его особам знатным, но никогда не делают этого по отношению к равным себе, не будучи вполне уверены, что им хорошо заплатят за труды.

Люди чересчур хитрые часто делают промахи, воображая других умнее или, лучше сказать, хитрее, чем они суть на самом деле.

Людям влиятельным и добросердечным следует с большой осторожностью подвергать опале подчиненных, потому что после этого от несчастного опального отворачиваются и все прочие.

Людям несвойственно относить получаемые ими благодеяния на счет бескорыстного участия, если они могут приписать их какому-нибудь другому побуждению.

Мошенникам ни за что не совладать с порядочными людьми, если бы последние не отказывались кривить душой.

Мудрый человек удовлетворяет каждое свое желание и каждую страсть, тогда как глупец жертвует всеми страстями ради утоления и насыщения только одной.

На человека сильного и здорового любовь действует совсем иначе, чем на хилого и слабого: в последнем она обыкновенно уничтожает всякий аппетит, направленный к сохранению организма; в первом же хотя и порождает забывчивость и пренебрежение к пище, как и ко всему на свете, но поставьте перед ним, когда он проголодается, хорошо зажаренный кусок говядины, и он станет его уписывать за обе щеки.

Наряду с законами государственными есть еще законы совести, восполняющие упущения законодательства.

Несчастному свойственно испытывать тайную скорбь при воспоминании о наиболее радостных периодах своей жизни.

Нет более верного признака глупости, чем старание исправлять естественные слабости тех, кого мы любим.

Низостям и глупости, как бы ни были они чудовищны, поверят скорее – наши порочные нравы сильно этому способствуют.

Никакие выгоды, достигнутые ценой преступления, не могут вознаградить потерю душевного мира.

Никто не жалуется на мошенничества в делах громче, чем разбойники с большой дороги, игроки и другие воры того же рода.

Ничего не покупай по слишком дорогой цене.

Один вид плутовства изобличает и бесчестит другой.

Оказывая благодеяние, мы всегда приобретаем друга, но непременно наживаем несколько врагов.

Ошибочное милосердие не только слабость, но и граничит с несправедливостью и весьма пагубно для общества, потому что поощряет порок.

Пить пунш – это все равно что лить жидкое пламя в горло.

Под гением подразумеваются те силы души, которые способны проникать во все предметы, доступные нашему познанию, и схватывать их существенные особенности. Силы эти – не что иное, как изобретательность и суждение; обе вместе они называются собирательным именем «гений», потому что это дары природы, которые мы приносим с собой на свет.

Подлость, однажды разоблаченную, невозможно загладить ничем.

Почти у каждого врача есть свои излюбленные болезни.

Предписывать другим правила счастья – нелепость, требовать, чтобы их приняли – тиранство.

Раны чести не похожи на телесные раны: откладывая лечение, мы не ухудшаем их состояние.

Ревность – та же подагра: если эти недуги в крови, никогда нельзя быть уверенным, что не разразятся вдруг, и часто это случается по ничтожнейшим поводам, когда меньше всего это ожидаешь.

Сегодняшний порок может стать завтра добродетелью.

Сердечная любовь, свойственная очень многим родителям, делает их детей несчастными на всю жизнь.

Слабости и пороки людей, в которых вместе с тем есть много и хорошего, гораздо сильнее бросаются в глаза по контрасту с хорошими качествами, оттеняющими их уродливость.

Счастлив тот, кто считает себя счастливым.

Твердость и постоянство – настолько утешительное обстоятельство для лиц, которых постигло какое-нибудь несчастье, что самое несчастье это, если только оно временное и если можно помочь ему, более чем вознаграждается таким утешением.

Только тот может хорошо изобразить горе, кто сам его чувствует, когда изображает.

У порока нет раба более подлого, общество не порождает гада более отвратительного и у лукавого нет гостя более достойного, более ему приятного, чем клеветник.

Факты могут быть одни и те же, но побудительные причины, обстановка и следствия настолько различны, что когда кто-нибудь сам рассказывает свою историю и когда ее рассказывает недоброжелатель, мы едва соглашаемся признать, что в обоих случаях речь идет об одном и том же.

Фортуна редко делает что-либо наполовину. Обыкновенно затеям ее нет конца – вздумает ли она побаловать нас или раздосадовать.

Часто бывает выгоднее примириться с последствиями первого промаха, чем пытаться его исправить, ибо попытки эти обыкновенно нас не спасают, а лишь глубже топят.

Человек беспристрастный и вдумчивый никогда не торопится произнести свой приговор.

Шутку понимает не каждый; да и тем, кто ее понимает, часто не нравится быть ее предметом.