Текст книги "Всемирная энциклопедия афоризмов. Собрание мудрости всех народов и времен"

Одна умная женщина бросила мне как-то фразу, которая, возможно, проливает свет на природу слабого пола: «Когда женщина выбирает себе любовника, ей не так важно, нравится ли он ей, как нравится ли он другим женщинам».

Одно из великих несчастий человека состоит в том, что порою даже его достоинства не идут ему впрок, а искусство управлять и разумно пользоваться ими дается лишь опытом, нередко запоздалым.

Определение деспотизма: такой порядок вещей, при котором высший низок, а низший унижен.

От многих, в том числе от людей очень неглупых, я слышал, что большая карьера непременно требует ума. Такое утверждение, на мой взгляд, не совсем верно. Правильнее было бы сказать иначе: бывают ум и сметливость такого рода, что обладатели этих свойств просто не могут не сделать карьеры, даже если наделены добродетелью, которая, как известно, представляет собою наиопаснейшее препятствие на пути к житейскому успеху.

Отнимите у любви самолюбие – и что же останется? Почти ничего! Очистите ее от тщеславия – и она уподобится выздоравливающему человеку, который от слабости еле волочит ноги.

Перемены моды – это налог, который промыслы бедных взимают с тщеславия богатых.

Писатель, наделенный хорошим вкусом, являет собой в кругу нашей пресыщенной публики то же зрелище, что молодая женщина среди старых распутников.

Плуты всегда стараются хотя бы отчасти казаться честными людьми.

По тому, как самолюбивы женщины пожилые, которые уже никому не нравятся, можно судить, каково было их самолюбие в молодые годы.

Подлец, а подчас и дурак, чаще преуспевают в свете, нежели человек порядочный и умный: подлецам и дуракам легче подладиться к тону и повадкам высшего общества, где, как правило, царят лишь подлость и глупость, между тем как люди порядочные и здравомыслящие не сразу находят с ними общий язык, а потому теряют драгоценное время и остаются ни с чем.

Положение женатого человека несносно тем, что муж, будь он тысячу раз умен, оказывается лишним повсюду, даже в собственном доме: безмолвствуя, он всегда докучен; говоря очевиднейшие вещи, смешон. Только любовь жены может хотя бы отчасти избавить его от этих неприятностей.

По-настоящему мы знаем лишь тех, кого хорошо изучили; людей же, достойных изучения, очень мало. Отсюда следует, что человеку подлинно выдающемуся не стоит, в общем, стремиться к тому, чтобы его узнали. Он понимает, что оценить его могут лишь немногие и что у каждого из этих немногих есть свои пристрастия, самолюбие, расчеты, мешающие им уделять его дарованиям столько внимания, сколько они заслуживают.

Порок не был бы подлинным пороком, если бы не питал ненависти к добродетели.

Порою два человека сближаются и становятся неразлучны только потому, что в их характерах есть черты кажущегося сходства. Постепенно заблуждение рассеивается, и эти люди с удивлением обнаруживают, что они бесконечно далеки друг от друга и все точки их соприкосновения превратились в точки отталкивания.

Порядочному человеку не подобает гнаться за всеобщим уважением, пусть оно придет к нему само собою и, так сказать, помимо его воли: тот, кто старается снискать уважение, сразу выдает свою подлинную натуру.

После того как человека вволю истерзает и утомит собственная его чувствительность, он приходит к убеждению, что надо многое забыть, надо жить сегодняшним днем, одним словом, каплю за каплей впитывать утекающую жизнь.

Постигая зло, заложенное в природе, преисполняешься презрения к смерти; постигая пороки общества, научаешься презирать жизнь.

Почему люди так недалеки умом, так порабощены обычаем, что оставляют завещание только в пользу родственников, или, наоборот, так боятся смерти, что вовсе не составляют его; короче говоря, почему они так глупы, что, умирая, чаще отказывают свое достояние тем, кто радуется их кончине, нежели тем, кто оплакивает их?

Почет ценнее известности, уважение ценнее репутации, честь ценнее славы.

Почтительность без уважения – вот награда за чванство без заслуг.

Поэт, да обычно и всякий литератор, редко когда наживается на своем труде; что же до публики, то ее отношение к автору можно определить: нечто среднее между «Благодарю вас» и «Пошел вон».

Предрассудки, тщеславие, расчет – вот что правит миром. У человека, который в своем поведении сообразуется лишь с разумом, истиной, чувством, мало точек соприкосновения с обществом. Счастье он почти всегда ищет и находит в себе самом.

Прежде любовные интриги были увлекательно таинственны, теперь они увлекательно скандальны.

Придворные – это нищие, которые сколотили состояние, выпрашивая милостыню.

Природа, наделив мужчин неистребимой склонностью к женщинам, видимо, предугадывала, что, не прими она этой меры предосторожности, презрение, внушаемое женским полом, в особенности его тщеславием, послужило бы серьезным препятствием к продолжению и размножению рода человеческого.

Произведения, написанные с удовольствием, обычно бывают самыми удачными, как красивыми бывают дети, зачатые в любви.

Прописные истины – это в повседневной жизни то же, что приемы и навыки в искусстве.

Публика! Публика! Как много требуется дураков для того, чтобы создать публику!

Разговор подобен плаванию: вы даже не замечаете, что корабль отчалил, и, лишь выйдя в открытое море, убеждаетесь, что покинули сушу.

Разум – величайший дар природы: он не только поднимает нас над нашими страстями и слабостями, но и помогает с пользой распорядиться нашими достоинствами, талантами и добродетелями.

Рассудок есть сладкий свет, освещающий ограниченный горизонт.

Род человеческий, дрянной уже по своей натуре, стал хуже под влиянием цивилизованной жизни. Каждый человек вносит в эту жизнь недостатки, присущие, во-первых, всем людям, во-вторых, ему самому и, в-третьих, тому сословию, к которому он принадлежит. С возрастом недостатки эти возрастают, и чем старше становится человек, чем больше он уязвлен пороками ближних, чем несчастнее из-за собственных пороков, тем сильнее его презрение к человечеству и обществу, на которые он и готов обрушить свой гнев.

Роль предусмотрительного человека весьма печальна: он огорчает друзей, предсказывая им беды, которые они навлекают на себя своей неосторожностью; ему не верят, а когда беда все-таки приходит, эти же самые друзья злятся на него за то, что он ее предсказал. Их самолюбие потупляет глаза перед человеком, который должен быть их утешителем и к которому они сами прибегли бы, если бы в его присутствии не чувствовали себя униженными.

Скажем прямо: счастливо живет в свете только тот, кто полностью умертвил некоторые стороны своей души.

Слабовольные люди – это легкая кавалерия армии дурных людей: они приносят больше вреда, чем сама армия, потому что всё разоряют и опустошают.

Слабость характера, отсутствие самобытных мыслей, словом, любой недостаток, который препятствует нам довольствоваться своим собственным обществом, – вот что спасает многих из нас от мизантропии.

Слава нередко подвергает порядочных людей тем же испытаниям, что богатство, то есть сперва заставляет их совершить или стерпеть недойные поступки и лишь потом подпускает к себе. Человек, несокрушимый в добродетели, равно отвергает и славу, и богатство, обрекая себя безвестности или нужде, а иногда тому и другому.

Слишком большие достоинства делают человека непригодным для общества: на рынок не ходят с золотыми слитками – там нужна разменная монета, в особенности мелочь.

Слишком высокие качества делают человека менее пригодным для общества. На рынок ходят не с большими слитками золота, а с серебром и медью.

Со счастьем дело обстоит как с часами: чем проще механизм, тем реже он портится.

Созерцательная жизнь часто очень безрадостна. Нужно больше действовать, меньше думать и не быть сторонним свидетелем собственной жизни.

Сочетать снисходительное презрение с сарказмом веселья – вот лучшая философия для этого мира.

Сплетник – это человек, который может сообщить вам все подробности, не сообщив ни одного факта.

Стоики – это своего рода поэты: в учение о нравственности они вносят поэтический пыл и вдохновение.

Стойкость характера порою приносит человеку такие радости, которые превыше всех благ судьбы. Пренебречь золотом – это всё равно что свергнуть короля с трона: очень острое ощущение!

Страх перед запущенной простудой – такая же золотая жила для врача, как страх перед чистилищем – для священника.

«Суетный» первоначально означало «пустой»; таким образом, суетность – свойство столь презренное, что никакого более уничижительного слова для нее не придумаешь. Она сама выдает себя за то, чем является в действительности.

Существует поговорка, что самая красивая женщина не может дать больше, чем имеет. Это кругом неверно: она дает мужчине решительно всё, чего он от нее ждет, ибо в отношениях такого рода цену получаемому назначает воображение.

Счастье – вещь нелегкая: его трудно найти в себе самом и нелегко найти вне себя.

Счастье порождает заносчивость.

Счастье походит на богатую и расточительную жену, которая разоряет семью, куда приносит богатое приданое.

Та женщина, которая ценит в себе не столько красоту, сколько свойства души и ума, на голову выше других женщин; та, что больше всего ценит красоту, похожа на всех своих сестер, а та, что свою знатность или титул ценит больше, чем даже красоту, ниже других женщин, да, пожалуй, и не женщина вовсе.

Такт – это хороший вкус в поведении и манере держать себя, а воспитанность – хороший вкус в беседе и речах.

Те, кто придает большое значение людским глупостям и тщеславным затеям, представляют собой наихудшую разновидность человеческой породы.

Тот же, кто не способен ожесточиться, вынужден приучать себя к напускной бесчувственности, иначе его непременно будут обманывать.

Тот, кто слегка приобщился к философии, презрительно относится к знаниям, но тот, кто ею проникся, глубоко их уважает.

Тот, кто хочет, чтобы его счастье целиком зависело от разума, кто слишком пристально вглядывается в это счастье, подвергая его, так сказать, допросу с пристрастием, кто согласен лишь на самые высокие радости, тот в конце концов совсем их лишается. Он подобен человеку, который так рьяно взбивал пух в перине, что от нее ничего не осталось и он принужден спать на досках.

Три четверти безумств на поверку оказываются просто глупостями.

Труд и умственные усилия людей на протяжении тридцати-сорока веков привели только к тому, что триста миллионов душ, рассеянных по всему земному шару, отданы во власть трех десятков деспотов, причем большинство их невежественно и глупо, а каждым в отдельности вертит несколько негодяев, которые к тому же подчас еще и дураки. Вспомним об этом и спросим себя, что же думать нам о человечестве и чего ждать от него в будущем?

Тщеславие – свойство натур слабых и порочных, тогда как разумное самолюбие присуще людям вполне порядочным.

У иных людей остроумие (инструмент, пригодный в любом деле) – это лишь природный дар, который деспотически завладевает ими и не подвластен ни их воле, ни разуму.

Убеждение – это совесть разума.

Убеждения людей похожи на карты и прочие игры. Иные из них еще на моей памяти считались опасными и слишком дерзкими, а теперь они общепризнанны, почти тривиальны и распространены даже среди людей, мало их достойных. Точно так же убеждения, которые ныне мы именуем смелыми, нашим потомкам покажутся робкими и заурядными.

Удачен лишь разумный брак, увлекателен лишь безрассудный. Любой другой построен на низменном расчете.

Умение нравиться обычно считают отличным способом преуспеть, однако умением скучать можно добиться еще большего успеха: к нему, в общем, и сходится искусство преуспевать, равно как кружить головы женщинам.

Умный человек всегда может привести тысячи примеров глупости и низкой угодливости, очевидцем которых он был и которые то и дело повторяются на наших глазах. Эти пороки столь же древни, как монархия, что убедительно доказывает их неистребимость. Из множества слышанных мною рассказов я заключаю, что если бы обезьяны, как попугаи, умели говорить, их охотно назначали бы министрами.

Упрямство имеет примерно такое же отношение к силе воли, как любострастность к любви.

Ученый-экономист – это хирург, который отлично вскрывает труп острым скальпелем, но жестоко терзает выщербленным ножом живой организм.

Философ, который силится подавить в себе страсти, подобен химику, который вздумал бы потушить огонь под своими ретортами. Разум – величайший дар природы: он не только поднимает нас над нашими страстями и слабостями, но и помогает с пользой распорядиться нашими достоинствами, талантами и добродетелями.

Философ – это человек, который знает цену каждому; стоит ли удивляться, что его суждения не нравятся никому?

Хороший вкус, такт и воспитанность связаны между собой куда теснее, чем желательно считать. Такт – это хороший вкус в поведении и манере держать себя, а воспитанность – хороший вкус в беседе и речах.

Хотите знать, как делают карьеру? Поглядите на то, что творится в партере театра при большом скоплении публики: одни все время остаются на месте, других оттесняют назад, третьи проталкиваются вперед. Это сравнение настолько верно, что выражение, передающее его суть, вошло в язык народа: простолюдин говорит не «сделать карьеру», а «пробиться в люди»; человек светский употребляет иные слова – «продвинуться», «выдвинуться», «занять подобающее место», но хотя эти смягченные обороты освобождены от побочных представлений о насилии, неистовстве, грубости, суть дела отнюдь не меняется.

Хотите узнать, до какой степени искажает природу человека положение, занимаемое им в обществе? Понаблюдайте за людьми после того, как они уже много лет пользовались этим положением, то есть в старости. Хорошенько вглядитесь в старого царедворца, судью, чиновника, лекаря и т. д.

Цена людям подобна цене на алмазы: до известной крупности, чистоты и блеска у них есть точная, раз и навсегда известная стоимость; за этим пределом установить ее уже невозможно, и покупателей на них не находится.

Цивилизация напоминает кулинарию. Видя на столе легкие, здоровые, отлично приготовленные блюда, мы радуемся тому, что гастрономия стала подлинной наукой; когда же нас пичкают сиропами, подливами, паштетами из трюфелей, мы проклинаем поваров с их пагубным искусством. Всё дело в применении.

Человек бедный, но независимый состоит на побегушках только у собственной нужды; человек богатый, но зависимый – на побегушках у другого человека, а то и у нескольких сразу.

Человек без твердых правил почти всегда лишен и характера: будь у него характер, он почувствовал бы, как необходимы ему правила.

Человек бесхарактерный – это не человек, а неодушевленный предмет.

Человек бывает счастлив или несчастлив по тысяче причин, которые никому не известны, о которых он не говорит и о которых нельзя сказать. Наслаждение может питаться иллюзией, но счастье всегда зиждется на истине, ибо только такое счастье способно удовлетворить человеческую природу.

Человек, который именем дружбы прикрывает свое тиранство, покровительство или даже благодеяния, напоминает мне того злодея-священника, который подносил яд в причастной облатке.

Человек, подавивший в себе вожделение, проявляет к женщинам равнодушие, всегда им ненавистен, и они немедленно утрачивают всякий интерес к нему.

Человек разумный и в то же время порядочный должен быть не только чист перед своей совестью, но из уважения к себе еще и предусмотрителен, чтобы заранее разгадать и отвратить клевету.

Чем больше судим, тем меньше любим.

Честолюбие воспламеняет низменные души гораздо легче, нежели возвышенные: омет соломы или хижина загораются быстрее, чем дворец.

Что такое любовница? Женщина, возле которой забываешь то, что знал назубок, иными словами, все недостатки ее пола.

Чтобы жизнь не казалась невыносимой, надо приучить себя к двум вещам: к ранам, которые наносит время, и к несправедливостям, которые чинят люди.

Чтобы постичь человека до конца, нужно преодолеть ту неприязнь, которую он в нас вызывает: нельзя стать искусным анатомом, пока не научишься взирать без гадливости на человеческое тело и его органы.

Чтобы простить разуму все горести, которые он приносит большинству людей, достаточно только представить себе, чем стал бы человек, будь он его лишен.

Разум – зло, но зло необходимое.

Чтобы связь мужчины с женщиной была по-настоящему увлекательной, их должны соединять наслаждение, воспоминание или желание.

Чувство будит в нас мысль – с этим все согласны; но вот с тем, что мысль будит чувство, согласятся далеко не все, а ведь это не менее правильно!

Чувство, которое человек в большинстве случаев испытывает к своему благодетелю, похоже на его признательность зубодеру. Он говорит себе, что ему сделали добро, избавили от страданий, но тут же вспоминает, как это было больно, и уже не питает к своему спасителю особой нежности.

Шутка призвана карать любые пороки человека и общества; она оберегает нас от постыдных поступков, помогает нам ставить каждого на его место и не поступаться собственным, утверждает наше превосходство над людьми, чье поведение мы осмеиваем, не давая при этом им повода сердиться на нас, если только они не совсем уж чужды юмора и учтивости.

Я видел людей, которые поступались совестью, чтобы угодить человеку в адвокатской мантии или судейской шапочке. Стоит ли после этого возмущаться теми, кто торгует ею ради самой мантии или шапочки? И первые и вторые одинаково подлы, но первые, сверх того, еще и глупы.

Я знавал когда-то человека, который перестал волочиться за певичками, потому что, по его словам, они оказались такими же лицемерными, как порядочные женщины.

Я убежден, что, не будь общество насквозь искусственным, простое и подлинное чувство производило бы на людей куда менее сильное впечатление, чем производит в наши дни. Оно радовало бы, но не удивляло; сейчас оно и радует, и удивляет. Наше удивление – это насмешка над обществом; наша радость – дань уважения природе.

Шатобриан Франсуа Рене де

(04.09.1768–04.07.1848)

Французский писатель, государственный деятель.

Родился в Сен-Мало в дворянской семье. Учился в колледжах Доля и Ренна. В 1768 г. поступил на военную службу. В 1792 г. выступил на стороне королевских войск против республики. В 1792–1800 гг. находился в эмиграции в Англии, где написал трактат «Опыт о революциях». В 1800 г. вернулся во Францию, опубликовал роман «Атала, или Любовь двух дикарей в пустыне», повесть «Рене, или Следствия страстей», трактат «Гений христианства», ставший поэтической апологией христианства. По приглашению Наполеона Бонапарта в 1803 г. стал французским послом в Риме. В 1809 г. выпустил роман «Мученики», повествующий о первых христианах. В 1811 г. был избран членом Французской академии. После воцарения Бурбонов работал послом в Берлине, Лондоне, Риме. В 1823–24 гг. был министром внутренних дел. В 1830 г. после падения Бурбонов вышел в отставку. Умер в Париже. После смерти были опубликованы его мемуары «Замогильные записки».

Ф. де Шатобриан стал одним из основателей романтизма во французской литературе, повлияв на творчество А. де Виньи, В. Гюго и др.

Аристократия проходит через три последовательных возраста: возраст превосходства, возраст привилегий, возраст тщеславия; по выходе из первого она вырождается во втором и угасает в третьем.

Без женщины мужчина оставался бы грубым, суровым, одиноким и никогда не знал бы всех тех прелестей, которые – лишь улыбки любви.

Величественна не та душа, что прощает, но та, что в прощении не нуждается.

Всё, что создается плотью, умирает, как и она сама; всё, что создается разумом, нетленно, как сам разум.

Глаза деспота привлекают рабов подобно тому, как взгляды змеи чаруют птиц, становящихся ее добычей.

Дружба зиждется не только на сходстве, но и на противоположностях. Чтобы быть близкими друзьями, два человека должны постоянно тянуться друг к другу, но в то же время и отталкиваться один от другого; они должны иметь гений равной силы, но разного свойства; далекие мнения, но близкие убеждения; различные предметы любви и ненависти, но одинаковую силу чувства; резко противоположный нрав, не препятствующий, однако, общности вкусов; одним словом, им необходимо полное несходство характеров при полном согласии сердец.

Если бы я имел безрассудство еще верить в счастье, я искал бы его в привычке.

Живые не могут ничему научить мертвых, зато мертвые учат живых.

Идея равенства, наша естественная страсть, прекрасна в возвышенных душах, но для душ низких она не означает ничего, кроме зависти.

Инстинкт, в особенности свойственный человеку, – самый прекрасный, самый нравственный из инстинктов – это любовь к отечеству.

История народов есть шкала человеческих бедствий, деления которой обозначаются революциями.

Источник зла есть тщеславие, а источник добра – милосердие.

Как и почти всегда в политике, результат бывает противоположен предвидению.

Когда люди не верят ни во что, они готовы поверить во что угодно.

Когда свобода исчезла, остается еще страна, но отечества уже нет.

Когда человек улыбается, а еще больше – когда смеется, он как бы успевает продлить свою жизнь, этот короткий миг. Чем серьезней лицо, тем прекрасней улыбка.

Литературная слава – это единственная слава, которую ни с кем нельзя разделить.

Людям осторожным представляются неосторожными те, кто повинуется чувству чести.

Мы будем казаться варварами нашему отдаленному потомству.

Надежда, эта кормилица несчастных, приставленная к человечеству, как нежная мать к своему больному детищу, качает его на своих руках, подносит к своей неиссякаемой груди и поит его молоком, утоляющим его скорби.

Не право рождает долг, но долг – право.

Не тот писатель оригинален, который никому не подражает, а тот, кому никто не в силах подражать.

Не умея пользоваться тем, что в нашем распоряжении, мы во всём бываем разочарованы.

Нравственные добродетели состоят не столько в наличии достоинств, сколько в отсутствии недостатков.

Оставьте мелочную и легкую критику несовершенств во имя великой и трудной критики красоты.

Пока сердце еще питают желания, ум сохраняет иллюзии.

Попасть в милость к тирану так же опасно, как и попасть к нему в опалу.

Презрение следует расточать весьма экономно, так как число нуждающихся в нем велико.

Проклятие победам, одержанным не для защиты отечества и служащим лишь тщеславию победителя.

Революция – это кровавый бассейн, в котором отмывают аморальные деяния.

Слава для старика то же, что брильянты для старухи: украшают ее, но не могут ее скрасить.

То, что хорошо, остается хорошим независимо от употребления, какое люди могли из него делать.

Человек не нуждается в путешествиях, чтобы расти; он несет в себе беспредельность.

Человек становится беднее мыслями по мере того, как он обогащается чувствами.

Человеческое правосудие сопровождается отчаянием.

Человеческое сердце походит на речную губку, которая то вбирает в себя чистую воду в ясную погоду, то наполняется водой грязной, когда погода взбаламутит реку.

Чем серьезней лицо, тем прекрасней улыбка.

Юность счастлива, потому что она ничего не знает; старость несчастлива, потому что знает всё.