Текст книги "Всемирная энциклопедия афоризмов. Собрание мудрости всех народов и времен"

Цвейг Стефан

(28.11.1881–23.02.1942)

Австрийский писатель, критик.

Родился в Вене в семье зажиточного предпринимателя. Окончил филологический факультет Венского университета. Литературно-критическую деятельность начал в 1900 г., опубликовав первые статьи в журналах Вены и Берлина. В 1904 г. выпустил сборник новелл «Любовь Эрики Эвальд». В годы Первой мировой войны выступал как активный пацифист, писал антивоенные новеллы, статьи, пьесы. В 1920–29 гг. выпустил трехтомный цикл биографий «Строители мира»: «Три мастера. Бальзак, Диккенс, Достоевский», «Борьба с безумием. Гельдерлин, Клейст, Ницше», «Три певца своей жизни. Казанова, Стендаль, Толстой». В промежутках между томами трилогии публиковал сборники новелл «Амок», «Смятение чувств», «Звездные часы человечества». С 1934 г. жил в эмиграции (Великобритания, США, Бразилия), где издал сборник речей, эссе, критических выступлений «Встречи с людьми, книгами, городами» (1937), романы «Магеллан» (1938), «Нетерпение сердца» (1939), книгу воспоминаний «Вчерашний мир» (опубликована 1944). Не выдержав разлуки с родиной, отчаявшись перед лицом войны, покончил жизнь самоубийством в Петрополисе (Бразилия).

Безумие, как всякая страсть, обнаруживает всё скрытое на дне души.

Беспредельного можно достигнуть, лишь сохранив цельность: раздробив свою волю, достигают только низших целей.

Большую и страстную женскую любовь отличает прежде всего способность к безграничной жертвенности.

Быть героем – значит сражаться и против всесильной судьбы.

В высочайшей сфере, к которой человечество, тоскуя, обращает свои взоры, всегда веет ледяной ветер горчайшего одиночества. Именно те, кто творит для всех, остаются наедине с собой, каждый из них – спаситель на кресте, каждый страдает за свою веру и в то же время за всё человечество.

В искусстве, как и в жизни, всё запутанное бесплодно.

В истории живые всегда торжествуют над мертвыми.

В мировой истории всегда повторяется одно поразительное явление: именно самые энергичные люди в наиболее ответственные минуты оказываются скованными странной нерешительностью, похожей на духовный паралич.

В самом худшем, что случается на свете, повинны не зло и жестокость, а почти всегда лишь слабость.

В удачливой игре благие намерения быстро исчезают.

В этом одна из тайн почти всех революций и трагическая судьба их вождей: все они не любят крови и всё же вынуждены ее проливать.

Великая страсть, связывающая двух любовников, не может сразу смениться простой холодностью и бездушной учтивостью: раз воспламенившись, чувство продолжает тлеть и только меняет окраску; вместо того чтобы пылать любовью и страстью, оно распространяет чад ненависти и презрения.

Великие и благие дела всегда сплачивают людей.

Великий пример всегда либо развращает, либо возвышает целое поколение.

Великое отчаяние всегда порождает великую силу.

Все мещанские добродетели – надежный щит от требований мирно текущих будней: осмотрительность, рвение, здравомыслие – все они беспощадно тают в пламени одной-единственной решающей секунды, которая открывается только гению и в нем ищет свое воплощение.

Все предметы бессмертной природы лишены смысла, пока их не познали смертные и не возлюбили земной любовью.

Всегда, прежде чем может быть возведено что-то новое, должен быть поколеблен авторитет уже существующего.

Всякое желание есть смятение духа, а всякое служение – мудрость.

Всякое истинное творение вырастает из темного перегноя творений отвергнутых.

Всякое страдание становится осмысленным, если ему дана благодать творчества. Тогда оно становится высшей магией жизни.

Всякое стремление достичь недостижимого, осуществить неосуществимое становится в искусстве и в жизни неодолимой силой: плодотворно только чрезмерное, умеренное же – никогда.

Где бессилен гнев, там остается еще насмешка.

Гений, стремящийся к звездам, может в случае необходимости и шагать по людям, может пренебрегать мелкими, преходящими явлениями, чтобы следовать более глубокому смыслу, тайному велению истории.

Гений человека всегда одновременно и его рок.

Героизм не знает никаких инстанций – ни отечества, ни победы, ни успеха, ни опасности – кроме высшей инстанции – собственной совести.

Героизму всегда присуще безумие.

Даже могущественный борец лишь понапрасну растрачивает свои силы, если всегда и упорно сражается один против всех.

Даже самый умный человек замечает всегда последним, что он ведет себя недостойным образом.

Деспотические натуры не терпят советников, которые хоть раз оказываются умнее их.

Для бедняков гордость – непозволительная роскошь.

Для мужчины нет гнета более бессмысленного и неотвратимого, чем быть любимым против воли, – это пытка из пыток, хотя и вина без вины.

Для того чтобы нанести сердцу сокрушительный удар, судьба не всегда бьет сильно и наотмашь; вывести гибель из ничтожных причин – вот к чему тяготеет ее неукротимое творческое своеволие.

Для того чтобы отстоять свою добродетель, необходимо, чтобы кто-нибудь покусился на нее.

Доступность сокровища всегда лишает нас почтения к нему.

Духовная близость мужчины и женщины отделена от физической лишь незаметной чертой, которую иная взволнованная минута или неосторожное движение могут легко стереть.

Едва лишь в политике в виде исключения блеснет ясная, разумная идея, как ее искажают неумным исполнением.

Если тронуть хотя бы волос в бороде дьявола, он непременно вцепится тебе в загривок.

Если человек непременно хочет взяться за безнадежное дело, то коварный случай с готовностью идет ему навстречу.

Естественным рефлексом человека является отнюдь не самоутверждение, а приспособление своего образа мыслей к образу мыслей своей эпохи, капитуляция перед чувствами большинства.

Есть два рода сострадания. Одно – малодушное и сентиментальное, оно, в сущности, не что иное, как нетерпение сердца, спешащего поскорее избавиться от тягостного ощущения при виде чужого несчастья; это не сострадание, а лишь инстинктивное желание оградить свой покой от страданий ближнего. Но есть и другое сострадание – истинное, которое требует действий, а не сантиментов, оно знает, чего хочет, и полно решимости, страдая и сострадая, сделать всё, что человеческих силах и даже свыше их.

Жребий всегда падает на того, кто его не ждет.

За деньги покупают власть, а из власти чеканят деньги.

Идеалы существуют лишь для того, чтобы на них наживаться.

Идея, если гений ее окрыляет, если страсть неуклонно движет ее вперед, превосходит своей мощью все стихии.

Из гранита жестокости и несправедливости воздвигаются великие государственные сооружения, и неизменно фундаменты их скреплены кровью; в политике неправы только побежденные, неумолимой поступью шагает история через их трупы.

Излечиваешься от одной иллюзии с тем, чтобы завтра же неутомимо пуститься на поиски другой.

Искусство многообразно, но высшая его форма та, что в своих законах и проявлениях наиболее родственна природе.

Истина принадлежит лишь тому, кто ее себе завоевал.

Историческое деяние бывает закончено не только когда оно свершилось, а лишь после того, как оно становится достоянием потомков.

История – великолепный драматург; она умеет находить как для своих трагедий, так и для своих комедий блестящую развязку.

История обычно оправдывает победителя и осуждает побежденных.

Каждое поколение по необходимости несправедливо к предыдущему.

Как в политике одно меткое слово, одна острота часто воздействует решительнее целой демосфеновской речи, так и в литературе миниатюры зачастую живут дольше толстых романов.

Как часто самые нелепые случайности влияют на наши побуждения, а самые незначительные обстоятельства воодушевляют нас и лишают мужества.

Книга есть альфа и омега всякого знания, начало начал каждой науки.

Когда правду хотят подавить силой, она отстаивает себя хитростью.

Кого однажды жестоко ранила судьба, тот навсегда остается легко ранимым.

Крайнее отчаяние всегда порождает великую силу.

Критерием в политике служит не право, а успех.

Кто властвует, тот лишает свободы других, но прежде всего – свою же душу.

Кто однажды обрел самого себя, тот уже ничего на этом свете утратить не может. И кто однажды понял человека в себе, тот понимает всех людей.

Кто однажды приманил к себе счастье, за тем оно следует по пятам.

Кто хочет жить без вины, тот не должен иметь власти ни над своим домом, ни над чужой судьбой, не должен питаться чужим потом и кровью, не должен дорожить страстью женщины и сытой ленью.

Лишь тот обогащает человечество, кто помогает ему познать себя, кто углубляет его творческое сознание.

Лишь удар, отбрасывающий назад, придает человеку наступательную силу.

Ложь, если она приносит счастье другим, важнее любой правды.

Любая привилегия всегда воспринимается другими как несправедливость, и там, где отдельная группа людей безмерно обогащается, сама собой возникает коалиция обделенных.

Любое великое деяние отдельного народа совершается для всех народов.

Любопытство всегда способствует изобретательности.

Мастер в своей сфере становится тупицей, когда пытается проникнуть в сферу, ему чуждую.

Мир всегда награждает лишь завершителя – того, кому выпало счастье довести великое дело до конца, – и забывает всех тех, кто своим духом и кровью сделал этот подвиг возможным.

Мир разума не знает обманчивого понятия числа; на его таинственных весах один восставший против всех весит больше, чем множество восставших против одного.

Могущественные силы, разрушающие города и уничтожающие государства, остаются все же беспомощными против одного человека, если у него достаточно воли и душевной неустрашимости, чтобы победители миллионов не могли подчинить себе одного – свободную совесть.

Мораль всегда относительна.

Мудрого политика всегда отличает умение заранее отказаться от несбыточных мечтаний.

Мудрость охотно посещает женщин, когда от них бежит красота.

На людей, чьи поступки зависят от настроения, нельзя возлагать никакой серьезной ответственности.

На человека, которого довели до того, что он даже не боится быть смешным, столь же мало можно положиться, как и на преступника.

Назойливые люди коллекционируют знакомства с таким же усердием, как дети – почтовые марки, чрезвычайно гордясь каждым экземпляром своей коллекции.

Наивысшего человек достигает тогда, когда подает пример потомству.

Национализм – струна, звучащая даже под самой неискусной рукой.

Наши инстинкты всегда оказываются более мудрыми, чем наша бодрствующая мысль.

Не может или почти не может быть великих произведений искусства, в которых так или иначе не был бы заложен элемент безнадежности.

Не презирайте заблуждений! Даже безрассуднейшее заблуждение способно породить величайшую истину, если его коснется гений.

Не страдания сами по себе создают величие, его создает великое, жизнеутверждающее преодоление страданий. Кто сломлен гнетом земного, а еще больше тот, кто его избегает, неизбежно терпит поражение.

Недовольство собой вызывает желание свалить вину на другого.

Ненавистники и гонители столь бесплодны, что пятятся в страхе, если их собственная ненависть приносит плоды.

Ненависть не так страшна для властителя, как всеобщее презрение.

Ненависть, умеющая молчать, во сто крат опаснее, чем самые неистовые речи.

Несчастье делает человека легко ранимым, а непрерывное страдание мешает ему быть справедливым.

Нет готовой истины, нет установленной формулы, которую можно передавать друг другу: истину каждый может сотворить лишь по собственному образу и подобию и всегда лишь для себя одного.

Нет для женщины большего унижения, нежели сознание, что она чересчур поспешно отдалась человеку, не достойному ее любви; никогда настоящая женщина не простит этой вины ни себе, ни виновному.

Нет милости для бессильного.

Нет насмешки, которая жалила бы сильнее, чем насмешка официальной учтивости.

Нет ничего более опасного для романтика, как подойти слишком близко к своему идеалу.

Нет ничего прекраснее правды, кажущейся неправдоподобной.

Ни один врач не знает лучше лекарства для усталого тела и души, как надежда.

Низменные души не выносят свободы, они неизменно бегут от нее обратно в рабство.

Никакая вина не может быть предана забвению, пока о ней помнит совесть.

Никогда в истории победитель не довольствовался одной великой победой.

Никогда еще красивые слова не укрощали голодный желудок.

Никто не превзойдет лютостью труса, почувствовавшего за собой какую-то силу.

Ничто не выявляет характера человека лучше, чем испытание золотом успеха и огнем неудачи.

Ничто так не тяготит народ или человека, как долгая неуверенность.

О силе страсти всегда судят по совершаемым во имя ее безрассудствам.

Общество не мстит никому столь ожесточенно, как человеку, который презирает его и в то же время не может без него обойтись.

Ограниченный человек, облеченный властью, всегда невыносим.

Один великий человек, остающийся человеком, спасает всегда и для всех веру в человечество.

Одна мания всегда порождает другую.

Оскорбление обычно приводит к обратным результатам, оно и у слабейшего выжимает каплю твердости.

Острое ощущение счастья, как и всё хмельное, усыпляет рассудок, и мы, наслаждаясь настоящим, забываем о прошлом.

Отсутствие долгов или незначительные долги делают людей бережливыми, а исполинские – расточительными.

Память ненависти яснее памяти любви.

Первым признаком настоящей политической мудрости всегда остается умение заранее отказаться от недостижимого.

Переизбыток чувства разрывает впечатление на атомы, как взрыв – гранату.

Плох тот дипломат, который не способен в трудную минуту соврать не краснея.

Подлинное сочувствие – не электрический контакт, его нельзя включить и выключить, когда заблагорассудится, и всякий, кто принимает участие в чужой судьбе, уже не может с полной свободой распоряжаться своею собственной.

Поистине мудр тот, кто покорился своей судьбе.

Политика и разум редко следуют одним путем.

После каждого порыва общественного воодушевления предъявляет свои права неудержимый эгоизм отдельной личности и семьи.

Постоянное богатство изнеживает, постоянное одобрение притупляет; лишь перерыв придает холостому ритму напряжение и творческую эластичность.

Поэзия – не блаженная свобода, не радостное парение, а горестный священный долг, рабство избранных.

Предельных вершин достигает только то блаженство, которое взметнулось вверх из предельных глубин отчаяния.

Равнодушие к любви – это уже вина перед нею.

Разъярить толпу людей или даже целый народ всегда легче, чем угомонить.

Расставания – это всегда лишь вечерняя заря, последняя вспышка света перед наступлением темноты.

Редко способна истина угнаться за легендой.

Решающие силы – судьба и смерть – редко подступают к человеку без предупреждения.

Силу удара знает лишь тот, кто принимает его, а не тот, кто его наносит; лишь испытавший страдание может измерить его.

Слишком большой шум, поднятый вокруг какой-либо идеи, всегда делает ее невразумительной, и ничто так не препятствует влиянию творческой мысли, как ее преувеличение.

Слово, выпущенное в мир, черпает силу из этого мира и живет свободно, не завися от того, кто дал ему жизнь.

Смерть не означает ухода в небытие, ибо уходящий неизбежно прихватывает с собой обрывки чужих судеб.

Созидатель всегда лучше других знает как скрытый изъян своего создания, так и степень его опасности.

Сомнение – это злейший враг человеческого знания.

Сосредоточенность – вечная тайна всякого совершенства.

Состариться – это значит избавиться от страха перед прошлым.

Сострадание – хорошо. Но есть два рода сострадания. Одно – малодушное и сентиментальное, оно, в сущности, не что иное, как нетерпение сердца, спешащего поскорее избавиться от тягостного ощущения при виде чужого несчастья; это не сострадание, а лишь инстинктивное желание оградить свой покой от страданий ближнего. Но есть и другое сострадание – истинное, которое требует действий, а не сантиментов, оно знает, чего хочет, и полно решимости, страдания и сострадания сделать всё, что в человеческих силах и даже выше их.

Сострадание – это лишь теплое братское чувство, лишь жалкий суррогат настоящей любви.

Справедливость – единственная истинная связь между людьми и нациями.

Стеснительность в любой форме мешает быть самим собой, и в полной мере человек раскрывается лишь тогда, когда он чувствует себя непринужденно.

Страсть способна на многое. Она может пробудить в человеке небывалую сверхчеловеческую энергию. Она может своим неослабным давлением выжать даже из самой уравновешенной души титанические силы.

Страх хуже наказания. В наказании есть нечто определенное. Велико ли оно или мало, всё лучше, чем неопределенность, чем нескончаемый ужас ожидания.

Судьба всегда права, даже если нам кажется, что она поступает несправедливо.

Судьба всякого фанатизма в том, что он обращается против самого себя.

Судьба – самый гениальный поэт.

Такова уж судьба всего необычного – вечно возбуждать ненависть в людях.

Такова юность: то, что познается впервые, захватывает ее целиком, до самозабвения, и в своих увлечениях она не знает меры.

Там, где недоверие неистребимо живет в душе, всегда отыщется повод раздуть подспудный огонь во всепожирающее пламя.

Творец мира сего, когда мастерил мужчин, явно что-то перекосил в них; поэтому они всегда требуют от женщин обратное тому, что те им предлагают: если женщина легко отдается им, мужчины вместо благодарности уверяют, что они могут любить чистой любовью только невинность. А если женщина хочет соблюсти невинность, они только о том и думают, как бы вырвать у нее бережно хранимое сокровище. И никогда не находят они покоя, ибо противоречивость их желаний требует вечной борьбы между плотью и духом.

Творческая личность подчиняется иному, более высокому закону, чем закон простого долга. Для того, кто призван совершить великое деяние, осуществить открытие или подвиг, двигающий вперед всё человечество, – для того подлинной родиной является уже не его отечество, а его деяние. Он ощущает себя ответственным в конечном счете только перед одной инстанцией – перед той задачей, которую ему предназначено решить, и он скорее позволит себе презреть государственные и временные интересы, чем то внутреннее обязательство, которое возложили на него его особая судьба, особое дарование.

Только когда человек не знает колебаний и не разбрасывается, только тогда воля его способна творить чудеса.

Только несчастье углубляет и расширяет познание действительного мира.

Только страсти дано сорвать покров с женской души, только через любовь и страдание вырастает женщина в полный свой рост.

Тому, кто не боится риска, часто приходит на помощь случай.

Тот, у кого своенравное сердце, не знает счастья и мира, идущих извне. Ибо в своем буйстве оно неустанно порождает все новые беды и неотвратимые опасности.

Точно так же, как пламени необходим кислород, точно так же и любви необходимы близость и присутствие любимого.

Трагедия неизменно начинается лишь тогда, когда ее герой постигает трагизм своего положения.

Трагедия предтеч в том, что они умирают у порога обетованной земли, не увидев ее собственными глазами.

Удачное сочетание противоположностей – наиболее благоприятное условие для гармонии, и то, что поначалу вызывает изумление, потом нередко выглядит совершенно естественным.

Часто случается, что удар кулака, вместо того чтобы отшвырнуть человека, направляет его на верный путь.

Человеческий мозг устроен так странно, что даже грандиозный душевный опыт и богатейшие познания не способны преодолеть врожденные слабости.

Чем более живет человек современностью, тем вернее умирает он вместе с ней. Чем бо€льшую долю подлинной своей сущности сохранит в себе человек, тем больше останется от него навеки.

Чем больше величия в образе человека, тем больше горя. И, наоборот, чем больше горя, тем больше в нем величия.

Чем дольше катится клубок ошибок, тем всё больше он запутывается.

Человек ощущает смысл и цель собственной жизни, лишь когда сознает, что нужен другим.

Что может выпасть на долю посредственного писателя более величественного, чем если у преходящего его творения гений заимствует нечто для своего бессмертного и на своих орлиных крыльях возносит его безвестное имя в сферу вечности?

Цицерон Марк Туллий

(03.01.106 г. до н.э. – 07.12.43 г. до н.э.)

Древнеримский политик, оратор, философ.

Родился в городе Арпинум. Получил блестящее образование. Приехав в Рим, обратил на себя внимание своим ораторским мастерством. Первое публичное выступление относится к 81–80 гг. до н.э., а первую политическую речь произнес в 66 г. до н.э. в поддержку Г. Помпея. В 63 г. до н.э., раскрыв заговор Катилины, стал консулом и первым сенатором Рима. Из сочинений Цицерона сохранились 58 политических и судебных речей, 19 трактатов по риторике, политике («О государстве», «О законах» и др.), философии («Тускуланские беседы», «Об обязанностях», «О пределах добра и зла», «О природе богов» и др.), а также свыше 800 писем. Погиб в числе первых жертв репрессий Антония и Октавиана Августа близ Кайеты (сегодня Гаэта).

Работы Цицерона оказали сильное влияние на религиозных мыслителей, представителей Возрождения и гуманистов (Ф. Петрарка, Д. Боккаччо), французских просветителей (Д. Дидро, Вольтер, Ж.Ж. Руссо, Ш. Монтескье) и многих поколений юристов, обучающихся ораторскому мастерству по его трактатам и речам.

Алчность есть преступное желание чужого.

Бережливость – важный источник благосостояния.

Благо народа – высший закон.

Близость с женщинами ослабляет мужество.

Более поздние мысли обычно бывают более разумными.

Брачный союз – первая ступень человеческого общества.

Быть свободным от вины – великое утешение.

В мужестве два главных проявления: презрение к смерти и презрение к боли.

В суеверии заключен бессмысленный страх перед богом.

Велико могущество совести: оно дает одинаково чувствовать, отнимая у невинного всякую боязнь и беспрестанно рисуя воображению виновника все заслуженные им наказания.

Величайшее зло – страдание.

Величайшее из достоинств оратора – не только сказать то, что нужно, но и не сказать того, что не нужно.

Величайшее поощрение преступления – безнаказанность.

Венец старости – всеобщее уважение и влияние.

Влюбленный в себя соперников не имеет.

Вообще о дружбе можно судить лишь по отношению к людям зрелого возраста и зрелой души.

Воспоминание неволи делает свободу еще сладостнее.

Враги всегда говорят правду, друзья – никогда.

Всё наилучшее редко.

Все, обладающие добродетелью, счастливы.

Все хотят дожить до старости, а когда доживут, жалуются на нее.

Всякий раз, когда я размышляю о причинах, почему старость кажется несчастной, то нахожу их четыре: первая – в том, что она отрешает от деятельной жизни, вторая – в том, что она ослабляет наше тело, третья – в том, что она лишает нас наслаждений, и четвертая – в том, что она приближает нас к смерти.

Выбирай, кого будешь любить.

Выражением и словами людей привлекают более, чем самим одолжением и делом.

Высшая законность – это высшее беззаконие.

Высшее благо достигается на основе полного физического и умственного здоровья.

Высшее право – высшая несправедливость.

Высший закон – благо народа.

Главным признаком свободного государства является невозможность нанести правам и имуществу гражданина какой бы то ни было ущерб без приговора сената, или народа, или людей, которые были назначены быть судьями в том или ином деле.

Глупо рвать волосы в горе, как будто печаль станет меньше от лысины.

Глупости свойственно видеть чужие пороки, а о своих забывать.

Глупость, даже достигнув того, чего она жаждала, никогда не бывает довольной.

Даже у разбойников есть свои законы.

Деньги – нерв войны.

Для достижения спокойствия и счастья следует обладать четырьмя классическими добродетелями (мужество, умеренность, разум, справедливость), но для полного счастья нужны еще здоровье и такие внешние блага, как друзья, дети, богатство, почетные должности.

Для любящего нет ничего трудного.

Добродетель, которая противится грядущему злу, называется храбростью.

Добродетель состоит в защите людей.

Должно остерегаться открывать уши для льстецов и позволять им льстить нам.

Дом, в котором нет книг, подобен телу, лишенному души.

Дружба есть не что иное, как сопровождаемое взаимной любовью и благосклонностью единодушие во всех человеческих и божественных делах, по сравнению с которыми не знаю, что лучше, кроме, пожалуй, мудрости, даровано человеку бессмертными богами.

Дух неизбежно стремится ввысь – к идеалам.

Если жизнь наша в опасности от казней, от насилий, от мечей разбойников или недругов, то всякий способ себя оборонить законен и честен.

Если мы хотим пользоваться миром, приходится сражаться.

Если оратор не проник в вещи и не узнал их, речь его бессодержательна и похожа на детскую болтовню.

Если ты не доставишь морским разбойникам выкупа, обусловленного за свое освобождение, то это не обман, если ты не сделаешь этого, даже поклявшись.

Есть и пить нужно столько, чтобы наши силы этим восстанавливались, а не подавлялись.

Есть люди, которые считают высшим благом богатство, другие – хорошее здоровье, некоторые – власть, некоторые – почести, а многие – даже удовольствия. Но всё это чрезвычайно шаткие основания. Поэтому правы те, кто полагает, что высшее благо заключается в нравственном совершенстве, добродетели. В свою очередь, только добродетель может служить надежной основой дружеских связей, без нее дружба не в состоянии ни возникнуть, ни существовать.

Есть три рода невежества: не знать ничего, знать дурно то, что знают все, и знать не то, что следовало бы знать.

Желающим научиться чему-либо препятствует очень нередко авторитет тех, кто учит.

Живет свободно только тот, кто находит радость в исполнении своего долга – кто обдумал тот путь, который он должен пройти в жизни… над кем нет иной власти, кроме собственного желания и суждения.

Жизни, прожитой спокойно, чисто и красиво, свойственна тихая и легкая старость; такой была… старость Платона; он умер восьмидесяти одного года, занимаясь писанием; такой была и старость Исократа, который, как он говорит, на девяносто четвертом году написал книгу и после этого прожил еще пять лет. Его учитель Горгий прожил сто семь лет и ни разу не прерывал своих занятий и трудов.

Жизнь коротка, но слава может быть вечной.

Жить – значит мыслить.

Законы – опора того высокого положения, которым мы пользуемся в государстве, основа свободы, источник правосудия; разум, душа, мудрость и смысл государства сосредоточен в законах. Как тело, лишенное ума, не может пользоваться жилами, кровью, членами, так государство, лишенное законов, – своими отдельными частями. Слуги законов – должностные лица, толкователи законов – судьи; наконец, рабы законов – все мы, именно благодаря этому мы можем быть свободными.

Заставим наши желания подчиниться разуму; не позволим им ни опережать его, ни покидать его по лености и малодушию. Пусть они всегда молчат и не вносят в нашу душу смятения: отсюда происходит постоянство и умеренность.

Знание, далекое от справедливости, заслуживает скорее названия ловкости, чем мудрости.

Знание законов заключается не в том, чтобы помнить их слова, а в том, чтобы постичь их смысл.

Изящество и красота не могут быть отделены от здоровья.

Иные думают, что старую любовь надо выбивать новой любовью, как клин клином.

Истина – дочь времени.

Истинная причина того, что никто не достигает красноречия, заключается в том, что искусство думать отлично от искусства говорить, и у одних мы видим знание вещей, у других же – знание слов.

Истинно красноречив тот, кто обыкновенные предметы выражает просто, великие – возвышенно, а средние – с умеренностью.

Каждому возрасту присущи свои особенности.

Каждому надо оказывать добра столько, сколько, во-первых, сам можешь сделать, а затем еще сколько может принять его тот, кого любишь и кому помогаешь.

Каждый любит самого себя не с тем, чтобы получить какую-либо награду за свою любовь, а потому, что каждый сам себе дорог. Если не применить то же самое к дружбе, то мы никогда не найдем истинного друга; ведь друг для каждого – это второй он сам.

Каждый человек – отражение своего внутреннего мира. Каждый человек мыслит, такой он и есть (в жизни).

Как бы ты ни был мудр, а если тебе будет холодно, задрожишь.

Как в жизни, так и в речи нет ничего труднее, как видеть, что уместно.

Как в игре на лире или на флейте сведущий человек обыкновенно замечает даже малый разлад, так и в жизни надо следить за тем, чтобы случайно не было какого-нибудь разлада, и следить даже намного внимательнее, так как соответствие действий важнее и прекраснее соответствия звуков.

Каков был твой посев, такова будет и жатва.

Короткая жизнь дана нам природой, но память о хорошо проведенной жизни остается вечной.

Крайняя строгость закона – крайняя несправедливость.

Красноречие – это еще не всё: истина бывает настолько ясна, что ничто не может затмить ее.

Красноречие – это свет, который придает блеск уму.

Краткость – лучшая рекомендация как для речи сенатора, так и оратора.

Кто жил так, что его память свято сохраняется в душах людей, которых он любил, тот, я думаю, сделал свое дело для продолжения своего существования и после смерти.

Кто однажды перешел границу скромности, тот делается постоянно и открыто бесстыжим.

Кто уверен в себе, тому чуждо чувство страха. А так как предающийся печали испытывает также страх, то отсюда следует, что храбрость с печалью несовместима.

Культура ума есть философия.

Легкомыслие свойственно цветущему возрасту.

Лесть – помощница пороков.

Лжецу мы не верим даже тогда, когда он говорит правду.

Лишь только однажды кто-нибудь даст ложную клятву, тому после верить не следует, хотя бы он клялся несколькими богами.

Лучшая философия – всё оспаривать и ни о чем не высказывать определенного мнения.

Лучше умереть, чем быть рабами.

Любовь к родителям – основа всех добродетелей.

Любовь – это стремление добиться дружбы того, кто привлекает своей красотой.

Между добрыми людьми – всё доброе.

Мне нравятся в молодом человеке какие-либо хорошие черты старости, а в старике – какие-либо хорошие качества молодости.

Моя спокойная совесть важнее мне, чем все пересуды.

Мудрость всегда удовлетворена тем, что есть, и никогда не досадует на себя.

Мудрость – источник науки.

Мы должны быть рабами законов, чтобы стать свободными.

Мы истинно свободны, когда мы сохраняем способность рассуждать самостоятельно, когда необходимость не заставляет нас защищать навязанные и, в некотором роде, предписанные нам мнения.

На свете нет такой святыни, на которую рано или поздно не посягнула бы человеческая порочность.