Текст книги "Эйвели. Часть первая"

Звенье пятьдесят шестое. Ирдин Ещё-один-вопрос и Брид

Был Ирдин рождён от Элрельты, сына Кихин, дочери Седби, сына Финиара, и от жены Элрельты, вернейшей его Ниамах, по исходу эулиен, на мирной земле, в Светлом Доме, в Сумеречные времена. И было это так. Праздник был в Светлом Доме, и танцы, и состязания в песнях. Случилось же тогда прекрасной Ниамах быть первой среди певших, и сладка была победа её, как и голос её и песни. И видел это Элрельта, муж её, и слышал, ибо пела она ему одному, и принёс эу венок жене из трав с полей, и взял её на руки, и смеялись они, и был их смех наградой всем певшим. И в ночь праздника легли как муж с женою Элрельта и Ниамах, и так был у елейногласой арели ребёнок от вернейшего мужа её. И родила она в срок, и дал Финиар имя сыну их Ирди́н [Irdín].

С первых дней своих проявил Ирдин горячее любопытство своё и добрый нрав. Соучительствовали ему рода Ирдильле и Олений род, и всякий из наставников был им горд, ибо беспрестанен был эу в вопросах. Он же неотступно ходил за всяким, в ком видел знание, потребное ему, и так готов был следовать за выбранным наставником до Судного дня, пока не ответит тот ему и не разъяснит потаённое.

Когда же подрос Ирдин и рассыпались по голове его золотые кудри, получил он доброе прозвище своё Э́умен-áнумх [Éumen-ánumh], то есть Ещё-один-вопрос, ибо говорил Ирдин всегда быстро, догоняя заметившего его эу. И любопытствовал он о вещах сложных, не явных, о том, что не всякому юному эу придёт в голову. И за это особо любили его и отсылали его к Финиару часто.

И был день, и пришёл Ирдин к Финиару и спросил его: – Господин мой, что есть виэ? И сказал Финиар: – Et ímatenal` mo Íl` im nur im mo arkátye íeh. Im bráytal` ínar hórnne Il` núam, Il` íti. Im ímhetenal` vhéen f`híhi nói, im ímhet Il`m élrei nói, im rétivel`al` no ev mo aháren im ítremal` íeh, im níe náene énamē im mórē náene níe. Níe whri Íl`ē ékē ínenē im níe énamē ínenene nói. Níe whri Íl`ē éke hírmen im níe énamē híremene nói. Níe whri Íl`e éke ēío, o ínental`h no. Híen a, éulien, amráninne nói – víe. Vol` ek Íl` ínari im very, vol` arkátyei emarárkati, ímhetal` a íei úramoril`tane f`híhi Yónē. Im mok sah Nói – ínental`h im ev el`mór el`sáh Nói – úrumi íe. Im dánár nivh hémug im níe níi énae. Nivh a ál`le ékem, ke amráninneane, nivh a mayndú ékem, ke vo, nivh a réli ékē, ke evá. Átu mo ha íurh víe. Im vo mo víe – kahóri (1). Et ret el`Líe Yónug amkánal` mayndú im víe amkánien nói.6969
  Так собрались весь Свет и тьма и всё движение их. И породил огонь прежний Свет новый, Свет совершенный. И стали ветры дыханием его, и стало Слово силой его, и простёрся он во все пределы и скрепил их, и нет им числа, и конца им нет. Нет у Света того имени, и нет числа именам его. Нет у Света того формы, и нет числа формам его. Нет у Света того права, но поименован он. Мы же, эулиен, зовём его – виэ. Был тот Свет огнём и вихрем, был движением беспрестанным, стал же жизнью, расстеленной дыханием Создателя. И каждый вздох Его поименован, и в каждом вздохе Его – разумная жизнь. И повсюду она едина, и нет ей счёта. Она же и прошлое всего, что названо, она же сущее всего, что есть, она же плоть того, что будет. Ибо всё это открыто виэ. И есть все виэ – кахори. Так из Любви Господней соткан мир, и виэ нити его (эмл.)


[Закрыть] И спросил Ирдин: – Как же может быть так, что приходят они и живут среди нас, подобно Итерлену, и как узнать их? И сказал Финиар: – Rúiar kémi híol, ni úruht íne édu elémiо ítamē nói, on hi ni ál`yahtil` néru im réthítamh ü ánumh tíig, átu vo ev el`ónne ívoen, íymenne ál`yahiē, o ni írnuitaminen ev nóel, ov fóhtsea úrtuen írnum íemi.7070
  Дражайший друг мой, не суди меня по строгости сердца своего, если я не отвечу скоро и прямо на вопрос твой, ибо есть в мире вещи, требующие ответа, но не нуждающиеся в нём, а посему должны оставаться тайной (эмл.)


[Закрыть] И пришёл Ирдин к Итерлену и спросил его о виэ. И сказал Итерлен то же, ибо когда вступает в мир право чуда Божиего – недостойно рассуждать по-смертному о том, что ведомо лишь Создателю и просителю Его, ибо во всяком сердце есть знание о виэ и память о них, но спит до поры, как и положено знанию сердца. И пришёл Ирдин в библиотеку и нашёл там Фиэльли, что никогда не отсылала его, и дольше иных учила его, и в радость были ей расспросы его. И спросил её Ирдин: – Есть ли среди всех книг – книги о неведомых чудесах Господних? И сказала ему Фиэльли: – Будет одна из них, когда напишешь ты об улыбке. И сел Ирдин рядом и молчал долго. И по просиявшим глазам его видела Фиэльли, как пришло знание к эу, и сказал он: – Hímal` hi líbhital` oh el`víe, kevh oh el`ór néhel ántorial`h, o anfádah oh el`íl`mad eilátetil` ímhil` kevh oh el`víe, átu éve Íl`enē íniral` hi, o muy ig ni itórnt íeh.7171
  Думал я написать о виэ, как о чуде напрасно забытом, но отныне об улыбке свидетельствовать буду как о виэ, ибо много Света (досл. «много светов») видел я, но лишь здесь (в этом случае) не различаю их (эмл.)


[Закрыть] И улыбалась Фиэльли ему, и видел Ирдин в глазах её Свет нездешний. И так, исполнившись знанием своим, оставил Ирдин Светлый Дом вскоре и ушёл к людям. С ними же долго странствовал как учёный муж и просвещал неразумных и отчаявшихся в бессветлой жизни их. По Слову его и учению его, исполненному улыбки и Света её, много арели отвратилось от власти Анкхали, ибо видели в Ирдине не учение об улыбке, но улыбку живую, и не учение о Свете, недоступном им, но Свет, что пришёл к ним. Было же сердце Ирдина широко, как океаны земные. И вскоре многие пошли за ним. Тогда же основал Ирдин множество школ, где собирались дети и юные, и учил он их там. Нет такой земли, где не просияли бы в знании своём ученики его из смертного рода, как нет такой земли, где не было бы школы его, основанной пусть и не всегда на камне земном, но на твердыне улыбки эу. И хоть сотни душ следовали за Ирдином из года в год, был он скромен и тих. И не учил он о тайнах и чудесах, но наукам простым, необходимым. В словах же его, в делах его, явных и скрытых, черпали люди и обретали всё то, что бывало умолчено им, быстрословным учителем их.

^{(1) кахóри – служители памяти, те, что никогда не забывают, ибо принадлежат памяти и есть полная и совершенная форма её, живая и бесконечная. Всё и обо всём знают и помнят кахори, потому как память – сила их и знание, она же проклятие их, ибо, единожды взяв путь кахори и ношу их, больше оставить её невозможно, так как всё сущее объемлет память и знание её, и забыть – значит предать и погубить, что помнишь.}

Весь мир – воспоминание твоё.

Забудь, забудь мои печали,

Но об улыбке доброй помни,

Что заплутавшим светит, как Ирдильле.

Так виэ всегда кахори, пока не изменит природе своей и саму природу свою, от неё отказавшись, что есть немыслимо и вне всяких правил, однако именно таков был выбор Итерлена ради Эликлем, и так память виэ оставила его.

Когда же стало учеников Ирдина так много, что сделалось опасно им во всём множестве их следовать за эу, послал Элкарит Ирдину в помощь одну из эулиен, которую учил и наставлял сам, ибо природа их с Ирдином была схожа, и всех детей Светлого Дома окаймляла Любовь и забота Брид [Brid] (2). И вскоре вместе учили они, и странствовали так, пока не наставила Брид любезного друга своего вернуться в Светлый Дом, туда же последовали за эу многие из учеников его, и те, что прежде искали его, пришли туда – и стало в Светлом Доме тесно от Света их и шумно от вопросов их. И когда случалось так – учил Ирдин пришедших к нему в саду и роще при Светлом Доме. Брид же всегда следовала за другом своим, и приносила ученикам его и ему самому еду и ткани, когда, не смыкая глаз, учительствовал Ирдин по нескольку дней, не возвращаясь в предел свой. Был сам Ирдин невысок и худ, но много Света было в нём, и больше своего Света принёс он в мир улыбкой своей и добрым Словом своим. Его же почитают эулиен одним из великих учителей народа своего, к его же имени обращаются и арели в спорах, ибо даже сам Анкхали, Владыка Смерти, ненавидящий эулиен, знает, что рядом стоят истина и Слово Ирдина, и что соединены они Светом единым.

^{(2) была Брид одной из эулиен, что служила в Светлом Доме. Ей же доверяли присматривать за детьми в играх и в пути, ибо была Брид многотерпелива, весела и добра. А также, будучи любимой подругой Элигрен, владела клинком и билась двумя руками, как мужчина. Она же, когда Финиар позволял ей, участвовала в битвах вместе с братьями своими. Не принято у эулиен, чтобы шли женщины на войну и бились как мужчины, ибо берегут их от греха как последнее пристанище истинного Света своего. Но была Брид, как и Элигрен, – не той из дев эулиен, которой кто-либо стал запрещать, пусть даже сам Финиар.}

И был день, зовущий зиму, когда очистились очи Ирдина, и увидел он Свет, заключённый в сердце Брид, и узнал его. И был восторг его велик, и радость была его всесветлой. Тогда же, не решаясь открыться ей, писал он ей письма и передавал ей через учеников своих и эулиен Светлого Дома. И было так несколько лет, ибо полагал Ирдин, что достойна Брид мужа, равного ей. Когда же минул срок, пришла Брид к Ниамах и мужу её и просила их заступничества перед Финиаром, дабы засвидетельствовали они её верность и Любовь к Ирдину и так очистили сердце его от сомнений его. И собрались они, и призвали Ирдина, и спросил его Финиар, готов ли он быть мужем для Брид, любящей его? И сказал Ирдин, что будет ей мужем перед народом их и Богом их, если примет Брид его, недостойного Света её. Тогда же сказала Брид, что всей вечности её не хватит ей, чтобы найти эу достойнее Ирдина. И опустился тогда Ирдин перед возлюбленной своей и целовал руки ей, и так поручил себя ей и очистил сердце своё в счастливых слезах в объятьях родителей своих. Тогда же по просьбе Ирдина и Брид сочетал их Финиар по закону эулиен, и был в тот день праздник, его же разделили с эулиен и все ученики Ирдина, и все, что знали его и Брид. И так умножился Свет в Доме их и народе эулиен, и свершилось всё по желанию Ниамах, ибо крепкой славой и верным Светом послужили дети её роду своему. Всякий же теперь чтит имя Ниамах и мужа её, ибо дали они роду Финиара трёх светлейших эулиен, за что прозваны они эликáйен [elikáyen], что значит триждыславные. И зовут эулиен эликáйи [elikáyei] каждого из детей Ниамах и Элрельты, а также их самих.

Im ta ni íynevistil` Il` elkáyenē, ev el`ístar retíl`ān, – anfádah!7272
  И да не оскудеет Свет триждыславных, во тьме просиявший, – вовеки! (эмл.)


[Закрыть]

Звенье пятьдесят седьмое. Иври и Лаан

Был Иври рождён от Ишнар, дочери Кихин, дочери Седби, сына Финиара, и от мужа Ишнар – светлейшего Мэе, по исходу эулиен из Эйдена, на мирной земле, в Светлом Доме, в пределе рода Щита, в Сумеречные времена. И было это так. Пришла Ишнар к мужу своему утром, с первым светом, и добрым Словом разбудила его. И открыл Мэе глаза, и была радость в них великая, ибо видел он возлюбленную жену свою, прекрасней и дороже которой не знал он. И смотрел Мэе на Ишнар, и о Любви эу говорили глаза его. И так был ребёнок у Ишнар от мужа её, и в срок положенный родила она сына, и Финиар нарёк его И́ври [Íwrhi], что означает Вместе со Светом, Единый со Светом.

Был Иври нежен и чуток сердцем. Ни одно дыхание, прославляющее Создателя, не оставалось без попечения его. И учился он у Иллиат и Элигмрина, и сердце своё живым созданиям роздал. В ученичестве своём уходил он с Иллиат в место её, куда приходили к ней все ищущие помощи её, и помогал ей в трудах её и заботах в Доме своём. Всегда были открыты двери Светлого Дома для любого сердца, нуждающегося в Свете его. И приходили в него все, и каждый по чистоте сердца своего мог войти в него, будь то эу, человек, арели или иное создание Божие. Много птиц и зверей жило в Светлом Доме, и ходили звери по залам его и жили в покоях попечителей своих. Особенно много их в пределе рода Ирдильле под покровительством Иллиат. Ибо приходят к ней везде, даже когда она в Светлом Доме. И встречают эулиен всякого зверя пришедшего как гостя и друга. Многие из них остаются в стенах обители, многие не уходят дальше сада и рощи его. Всякому дыханию и сердцу рады здесь. И было так всегда и будет всегда так. Так и Иври открыл своё сердце им, приходящим на четырёх ногах, и разделил с Иллиат заботы её. Когда же коснулся Свет знания глаз его и проснулось оно в нём в праве своём и силе своей, по благословению наставницы и Финиара ушёл Иври к людям и жил среди них, и помогал животным их, от которых кормились они и которых любили. И был у Иври любимый конь, которого жеребёнком спас он, и звали его Нóэльмар [Nóelmar]. Всюду следовал конь за Иври и верно служил ему, хоть и нрав его был буйный и непокорный. Много потомства принёс Ноэльмар за жизнь свою, и всё рыжих златогривов, как и сам он, с глазами как агаты и ресницами, подобными ковылям полевым. И были потомки Ноэльмара, как и отец их – непокорны и сильны, но верны одному хозяину. Высоко ценили их, потомков Ноэльмара, и люди, и арели, ибо из них вырастали кони для битв и состязаний, а также неутомимые в любом труде на земле. Ныне закат их, и выродилось племя Ноэльмарово (1), тогда же, когда ходил Ноэльмар с Иври среди смертных, прозвали его и потомков его и́вругами [íwrhugeni], так был сам Ноэльмар – и́вруг [íwrhug] и потомство его – и́вруги [íwrhugen]. Долгую жизнь прожил Ноэльмар, разделив долю Света друга своего, и почил в мире и предан был земле как эу, и спел Иври прощальную песню над ним. Ныне же, где ходил он – лишь ветер ходит и гнёт хлеба золотые, подобные гриве Ноэльмара.

^{(1) верят эулиен, что всякий рыжий конь с золотой гривой – потомок Ноэльмара, а потому привечают его и кланяются ему, как другу народа своего. С ними же одними говорят эулиен на языке своём, так как верят, что оттого буянят и не слушаются рыжие кони, что не понимают языка человеческого, а потому говорить с ними нужно на эмланте, как с равными по духу и разуму. И ежели не слушается кого его златогривец, скажи ему: Sh`íinh, mien víe! Émhyöh íyenen híen ra úramore ín’ni. Tiy im hi – i érie Íl`e.}7373
  Тише, душа моя! На равных идём мы по дороге своей, ты и я – к мирному Свету (эмл.)


[Закрыть]

Много зла претерпел от людей Иври, ибо за деньги желали они труда его или коня его для себя. Много горя выпало ему, ибо кто живёт в людях, знает верную смертность их, как и смертность всего живого, чьему Свету отмерен срок. Много раз бывал пленён Иври и много раз бывал изгнан, много раз оставляло первое дыхание жизни тело его, но положил Господь ему добрую дорогу, и по великой нужде в нём – возвращался Свет в глаза эу. И возвращался эу на дорогу свою.

Когда же пришло время, ушёл Иври в рощу, потому что больше не мог жить среди людей, пленивших и прогнавших его. И поселился там и жил подобно дикому человеку. Никто же из людей и эулиен не знал, где он, лишь звери знали и приходили к нему в рощу. Приходили недужными, а выходили исцелившимися. И долго так жил Иври, и знали эулиен, что жив он – лишь по свече его, что горела в Зале Финиара.

В общении со зверями и именами неназванными принял Иври и священное служение своё в помощи человеку. И всякий раз, когда начинала Луна поход свой, оставлял рощу и возвращался к людям, скрытый тенью и тишиной своей. Был из грубой ткани и листьев плащ его, и кудри, рассыпанные по плечам, – в траве. Те же, кто видел его – считали безумцем, иные – видением, но научился от подсердечных своих Иври и стал тише кота и незаметней мошки. И так извлёк великий урок свой в горестях своих, которыми обернулась помощь его смертному народу.

Nóren, év élre ín’ni ídemē, iníru, az áytem, írnuitamren ev el`bréak, ni ímaen nívhi, im ímaen im téylen nívhi úmi, efér ímor íeh élreimrénth ílue íeh f`híhie. Áke, kowb ni isítamtil` nórē tórni ín’ni, ókturuhit nói erkténdere, ni islíntan nói, o anírtet et kevh anírtetal` hem Áleyn íem ínug ret ēavíamtenne nívhi. Nóre ni urtúi tentát evhámenē híah`, nóel` úrtu tentát, ke no emár mor isúlahi féori. Te im vo úramor éulienē. Íl`i úramor ev ístrueni skr/dúehen.7474
  Люди, в силу своей природы, очевидно, даже более всего нуждаясь в помощи, не желают её, и желают и просят её тогда, когда дело их посильно одному их дыханию. Оттого, чтобы не смутить человека старанием своим, сдерживай его всякий раз, не избегая его, но скрывай так, как скрывал бы Поэт тайну свою от оскверняющих её. Человеку не нужно знать заступников своих, ему дóлжно знать, что он всегда под верной защитой. Это и есть дорога эулиен. Светлая дорога в тёмные времена (эмл.)


[Закрыть] (2)

^{(2) L. I. I. V. E. 25:7}

Так был день, и пришёл к Иври Фи́ррги Элу́лиан [Fírrgi Elúliane], дикий лесной кот, и была рана на нём тяжкая, ибо сражался он вместе с кланом своим за земли свои, но ранен был в бою (3). И отправили его любящие его искать спасения у эу. И поклонился Иври зверю до земли и осмотрел его. И вернул выпавшее из него, и скрепил травой, как нитью, и словом молитвы заговорил кровь его, и отогнал боль его. И так вернул силы воина в плоть короля котов рощи. Тогда поклонился ему Фиррги и принёс клятву свою, тогда же и взял он себе имя И́вриизги́лле [Íwrhiizgílle], Ивриспасённый. И пришёл Фиррги в Светлый Дом и вошёл к Финиару. И поклонился ему Финиар до земли. И сказал Фиррги, кто он, и поклонился Финиару. Тогда же сказал кот, что от сего дня и до скончания рода его – всякий из эулиен рода Финиара может распоряжаться им и жизнью его, и жизнями потомков его и клана его, ибо спас его Иври, славный потомок Финиара, от боли и смерти и так укрепил род его на мирной земле. И сказал Финиар, что не Фиррги служить эулиен, но всякий из рода Финиара почтёт за честь услужить ему всякий раз, когда будет у фи́рргиенов [fírrgirienē] нужна в нём. И так и расстались. С того дня не раз приходил бесстрашный Фиррги на подмогу эулиен как вестник и гонец, а также в боях, когда приходил час боя. В одном же из них и был убит Фиррги, и вскоре истреблён был и род его по велению Анкхали. Нет теперь на мирной земле фирргиенов, верных друзей эулиен рода Финиара.

^{(3) высоко почитали эулиен народ Фиррги за службу его, и сам он часто бывал в Светлом Доме, беседуя с Финиаром. Его же клан охранял селения эулиен близ лесов Элýли [Elúli], откуда был родом бесстрашный король их. Ныне же нет потомков его на мирной земле, ибо лежат они все в земле своей. Нет гордого племени его, ни тех, кто шёл в бой с ним, ни тех, кто шёл в бой против него. Память же о Фиррги и верности народа его благодарно хранят эулиен.}

И был день, и пришёл к Иври ивруг с поля битвы и принёс на спине своей эу, в которой жизни было – на безумца. И по ранам её и по одеждам её понял Иври, что сбежала эу от смертного народа. На руках её раны были и на ногах, и черны были они от труда её. Ибо было уже то время, когда позабыл народ смертный о друзьях своих, и смотрели на эулиен, не узнавая их, а узнав их – убивали их, ибо крепко легло на сердца их слово Неоглашаемого. Тогда же разоряли люди селения эулиен и губили жизни их, тех же, кто был ими помилован – продавали в рабство, и высоко ценили их – мужчин за усердие и кротость, а девушек за чистоту и красоту их. Тогда же стали многие из эулиен возвращаться в обитель свою, ибо больше некуда было им идти. И сотни и сотни их – погибли в рабстве и оскорблении, так как разбудил Неоглашаемый в смертных радость от поругания Света эулиен и утвердил в головах человеческих право их над врагами их, ими же названы были эулиен до скончания времён.

И знал всё это Иври, добросердечный, и видел, и узнал все тяготы и оскорбления по эу, что принёс к нему конь, и снял её с коня, и мхом отёр лоб её, и молился над ней, пока дыхание жизни не вернулось в грудь её. Тогда же открыла эу глаза и увидела Иври. И хотела говорить с ним, и заговорила песней глаз, ибо лишили люди её языка, и стала она немою. И принёс Иври ей ягод лесных и родниковой воды, и до первых звёзд собеседовали они в сердцах своих нежностью взглядов и Светом их. И проснулась в Иври великая нежность, сильная, как Океан, и поднял он эу, и взял её на руки по слабости её. И посадил на коня, и так пришли они в Светлый Дом. Много эулиен собралось тогда, никто же не узнавал немую. И позвали Финиара, и пришёл он, и заглянул в сердце эу и увидел душу её и Свет. Тогда же сказал он, что знает её и зовут её Лáан [Láan], и позвал Всеспрашиваемый учёнейших лекарей и Дууда Морковку, стоящего над всеми ними, чтобы пришли и служили Лаан, пока не окрепнет она. И пришли они, и служили ей, и долгие месяцы не отходил Иври от неё, став голосом её в Доме своём.

Когда же пришёл срок, вошли Иври и Лаан к Финиару, дабы сочетал он их по закону эулиен как мужа и жену. И соединил Финиар их в Свете, и обнял их, и запретил им возвращаться к людям. Так остались Иври и Лаан в Светлом Доме, в пределе своём, и великой нежностью своей и заботой друг о друге умножили Свет его. С того же дня два сердца, соединённых в безмолвной нежности своей, служат всем приходящим к ним, и так обрели животные и эулиен крепких защитников своих, чей Свет мягок и не осуждает. Едва же зажигались звёзды, оставляли супруги обители Света своего и отправлялись по следу нужд человеческих, и до Ирдиль посвящали себя заботе о смертном народе. Тогда же сказала Иллиат, что стали Лаан и Иври покойным гротом для всякой жизни среди суеты и злобы мирской.

Никому не откажи в труде своём. Ни человеку, ни слуге его, ни брату его, ни врагу его. Ибо называет себя каждый как хочет и знает, – ты же – служишь Свету их, так и служи ему, и крепок будь, и безотчаян будь, ибо есть Свет везде, даже в смертной тени, а большего знания – не нужно тебе. (4)

^{(4) L. I. I. V. E. 25:4}

Звенье пятьдесят восьмое. Аттах Маленькая тля, Ильмтокне и Италин. Блуждания Италин

Был Аттах рождён от Этина Чёрного, сына Алдари Находчивого, сына Эливиена Путешественника, сына Финиара, и от жены Этина, мудрейшей Инер, во времена после исхода эулиен, на мирной земле, в Светлом Доме. И было это так. Склонились Этин и Инер над книгой, которую читали оба, и кончилась страница перед глазами их, и подняли они руки свои, чтобы перевернуть её, тогда же соприкоснулись пальцы их, и смотрели эулиен друг на друга, исполненные Любви и Света, и восхитились сердца их, и так был у Инер ребёнок от Этина. И родила она в срок, и назвал Финиар сына их – А́ттах [А́ttah].

Принял Аттах мудрость отца и матери в сердце своё и страсть к странствиям от рода своего. И по исполнении знанием испросил разрешения у Эливиена взять корабль его и отплыл на нём на Север. Многих врагов мирной земли усмирил он добрым Словом своим и отговорил от бед, многих арели севера отвратил от власти Анкхали, почитаемого как Данах, ибо на Север предпочитал ходить Владыка – женщиной.

Много Света принёс людям Аттах, прозванный в людях Философом за учения свои, ибо учил он людей не о мире и тайнах его, но прежде всего о них самих. В странствиях своих много писал он писем Финиару и Эливиену, и вели они так беседы свои о людях и поддерживали друг друга в трудах своих. Так писал Аттах: «Чудесный народ люди – покажешь им цветок – и видят они в нём не совершенство божественного промысла, не игру росы на солнце, а весёлую компанию тли под чашечкой его и тут же на это пальцем указывают. Светло и радостно служить им тлёй, глаголющей Любовь». И писал ему Финиар в ответ: «Да будет благословен цветок, приютивший такую тлю, друг мой! Сотвори же впредь всё неразумие человеческое пиршественным цветком своим, и пусть видят лишь тлю, и пусть смотрят на неё и указывают. Ты же – пируй, истребляй непотребное, и будь ненасытен, каков ты есть. И да не обманутся дети Адамовы размером тли и бессветлым тельцем её!». И грех ли сказать, как прозвали вскоре Аттаха в народе его? Элуэтáмлли [Éluētámlli]!7575
  Это прозвище явно образовано от слов elu – цветок и tamm – скорбь, которые составляют слово eluētam – тля (в данном случае – в единственном числе, т.к. есть ещё слово eluētamen для обозначения тли во множественном числе). Так что это прозвище можно перевести как «Маленькая тля», или дословно «Тлёнок», ввиду окончания «lli». Прим. И. Коложвари


[Закрыть] В этом и есть Свет всех эулиен, а посему не судите их по строгости вида их, ибо многопечально обмануты будете им.

В одном из странствий своих обрёл Аттах друга, который прежде был его учеником, а затем стал его помощником и опорой. Имя ему было Фалáвиль [Falávil`], и был он человеком. От Аттаха же получил он новое имя своё – И́льмтóкне [Íl`mhtókne], то есть Несущий истину. Велика была дружба их и Любовь, ибо в пути своём, соединившем их, и в труде – стали они друг другу как братья, и не нужен был итрем им, ибо сердца их исполнили его прежде. И сказал Ильмтокне другу своему: – Я пойду с тобой, ибо хочу быть как эулиен. Аттах же сказал ему: – Не трудись быть похожим на эулиен, если Господь благословил тебя быть человеком! И так пошли они вместе: сердце к сердцу, Свет к Свету, и во всём были неразлучны, и просвещали нуждающихся, и утешали друг друга.

Тогда же случилось Аттаху полюбить одну эу, именем И́талин [Ítalin], что однажды приютила их. И Ильмтокне также полюбил её. Тогда оставил Аттах друга своего и возлюбленную свою и пошёл дальше один, чтобы были они вместе, а он с ними в сердце своём. Но не принят был дар его, и, разлучённый с другом, в быстрой болезни оставил Ильмтокне вскоре мир подзаконный и прежнюю обитель духа своего. Тогда же великое горе поразило Италин. И долгие годы скиталась она по миру, пытаясь отыскать Аттаха, чтобы сообщить ему весть о кончине друга и найти утешение в беседе с ним. Был же Аттах о гибели друга сердцем своим уведомлён прежде, чем отправилась в Эйден светлая душа его. И, узнав о потере, слёг Аттах. И не мог ни есть, ни говорить, ибо был Ильмтокне силой и крепостью его, а также великой Надеждой. Он же говорил эу: – Иногда человек губительно не представляет, сколько жизней отдано ему одному.

И лёг Аттах на камень у моря и окаменел сам. И пена морская шипела на нём, и ракушки поселились на нём.

Werterlénen

Ra hédreniene úramorene i isúlae еhédre ítamē hói

Óyterletal` il`mrininírteni éul hímu íiydē.

Oh, Ítalin wer íneni Áttah, el`imkéortane ü el`íwi tíah`!

Róktelren vhen lústal` ev ídrini hímre tivh!

Iskh` werróri im relírane íyenal` ra el`tímrinen tíen!

Im nívtal` tiy nívi eveishíhii, hiléitu isíl`ti hói ílenē!

Oh, Ítalin wer íneni Áttah, el`imkéortane ` ü el`íwi tíah`!

Ret Fа́rahē fa Vórsē, ret Ímlakē fa Vírē (1) íyenal` tiy mok а́ldan.

Im а́makh`tal` úrah ev el`ókturu el`séwm mor údari whri hédreniléitē ev ístrui Fа́rah,

Im íyenrа́ytal` aníei kadér, lítān líeniē Íl`i hiē.

Im ni vol` el`Fа́rah а́yei Íl`ē, im evа́ ói а́iah fa hói derégē?

Wer úrahil`mhteii im ínarískh`ii féoroni hа́latal` whri Vórsē,

Im ítimal` shа́le éyri, kevh nírten tívhen Ítalin, tíen ítamdabii húrti.

O ni némretal` А́ttah tíik ev el`sói Vórsē, а́tu ni vol` orkа́ntal` nа́ene.

Oh, Ítalin wer íneni Áttah, el`imkéortane ü el`íwi tíah`!

Im ev el`ízmrot el`Ímlak el`évenímeni, hímual` Il`, mor pélii Íl`minē,

O а́ku ísenē, yamétenne úrah, ke íl`retetal` tiy, aníszi éul?

Foht oyüren Iflémē orkа́ntenal` ti. Foht oyüren Iflémē kh`tenal` ti,

O ki seylétil` líeh ítam, ke hímu líeniē, ra eyamé nói?!

Oh, Ítalin wer íneni Áttah, el`imkéortane ü el`íwi tíah`!

Im ev el`Vír, kée ti edrímtenal` а́numhi, tiy íeynal` kevh íl`teri ra ékseni úramorene

Im níe sim ev el`Vír nih hétrē, nih hhúnē, ke ni íniral` hem Il` tíig im ni tentа́l` hem tíig eshí.

Im duh edrímtil` kéor tíel ekéorh, im Il` téntal` tíoeel` Íl`e.

Oh, Ítalin wer íneni Áttah, el`imkéortane ü el`íwi tíah`!

Mor ül`i, el`samdért ev íl`mrinen, evkóne hiéluē éahenē el`werínenenren

Muy ek, ki béial` ímen Íl`e, íniral` im tentа́tal` írnuitamē tivh.

No a finínal` tíik Íldarni vhéo, isúlaiē kémiē ítamenē éulienē,

Im rekémtal` ti no i daórie а́rne. Oh, Ítalin wer íneni Áttah, el`imkéortane ü el`íwi tíah`!

Níveret

Im а́ldantal` i а́rne tiy, islérntil` nói ókturu.

Úmi a ül`tental` arn rúnhai, hédren ül`remféltal` mа́ye-а́kmar.

Áklemtal` mа́rni, ísitertal`, kevh ítam éulē nínil`i

Im ídaral` ídari allíē dérgiē mа́rni, ke íyenal` ret ítamē а́rnē.

Im tétal` tíik ü khad hédre, ke ítimal` íntari а́liatē híndemē kémiē.

Vol` a no mo rók`eni órtuen ev el`hа́la el`shúni wer ísizfeti а́nliati,

Im Il` ín’ni íē imfyóral` muy tíil`, imkéortān tíel ínen.

Oh, Áttah wer íneni Ítalinē, el`imkéortane ü el`íwi nói!

Úmi a faíl`lerahtal` shalenírteni Ítalin i iyíne а́nliatē

Im völ`eni, ke vol` evéien Íl`ē, núahtarntal` íyfder Líē niamrа́inney.

Úmi a im arn, ínirne élre а́yai íne – eftа́htal`,

Im vhéo, ke alliróktal` – retа́ldantal`, ov ek, ke vol` íl`retertal` – hénnal` tíig lin.

Úmi a derégenal` vol` orkа́ni híndemē orkа́nē im ísē,

Im i Íl`e híleitenē ül`tental` éul, ke eshúramal` ti ev el`ítam, amrа́ninneane izgíllei,

Oh, Áttah wer íneni Ítalinē, el`imkéortane ü el`íwi tíah`!

Im duh illítil` mivh vóile Il` hа́ol éahē – Líe.

Tem ke íl`mhte а́rdai orkа́nie im íse, a ótu íiydienenē móē il`atа́nt,

Átu níe ókturuhē mey íl`ii Líy, kevh níe im ízmornē arkа́h niv`h keorsúrtane.7676
  Блуждания
  По каменистым дорогам к крепкому камню сердца своего
  Отправилась звездоокая эу искать утешения.
  О Италин, с именем Аттах, затвердевшим на губах твоих! Грозные ветры били в смелую грудь твою!
  Зло бестелесное и воплощённое шло по пятам твоим! И засыпала ты сном многотревожным, объятая сумерками своего дня!
  О Италин, с именем Аттах, затвердевшим на губах твоих! От Фáрах до Вóрса, от И́млак до Ви́ра прошла ты каждый шаг. И уязвила смерть в учёной беседе под деревом у врат в тёмный Фарах,
  И обошла безжизненный край, клича возлюбленного Светом сердца.
  И не было в Фарахе большего Света, и будет ли снова до его разрушения?
  Со смертоносным и яростным стражем сразилась у Ворса,
  И стала трава зелёная, как глаза твои, Италин, твоим верным мечом.
  Но не откликнулся Аттах тебе в утробе Ворса, ибо не был пленён им.
  О Италин, с именем Аттах, затвердевшим на губах твоих! И в гиблом Имлаке многоликом искала Свет, под крылом Надежды,
  Но кроме теней, кличущих смерть, что нашла ты, бесстрашная эу? Там слуги Владыки пленили тебя. Там слуги Владыки истязали тебя,
  Но кто остановит влюблённое сердце, что ищет любимого, по зову его?!
  О Италин, с именем Аттах, затвердевшим на губах твоих! И в Вире, где тебя испытали вопросом, ты прошла, точно светоч по хрупким дорогам,
  И нет ныне в Вире ни камня, ни грота, что не видел бы Свет твой и не знал бы твой голос.
  И пусть поразится твердь твоей твёрдости, и Свет удивится твоему Свету.
  О Италин, с именем Аттах, затвердевшим на губах твоих!
  Под небом, одетым в звёзды, среди соцветья миров соназванных Лишь тот, кто дал имя Свету, видел и знал нужду твою.
  Он же послал тебе Западный ветер, верного друга сердец эулиен, И вывел тебя он к древнему морю.
  О Италин, с именем Аттах, затвердевшим на губах твоих!
  Пробуждение
  И шагнула к морю ты, разделить его мудрость.
  Тогда же взметнулось море синее, руки вскинула мать-вода. Застонала волна, запенилась, как сердце эу беспокойное, И ударила ударом безумного воина волна, что пришла из сердца моря.
  И указала тебе на чёрный камень, что стал ложем скорби сердечного друга.
  Был же он все долгие годы в сражении немом с неистовой скорбью,
  И Свет своей жизни сберёг лишь тобою, затвердив твоё имя. О Аттах, с именем Италин, затвердевшим на губах его!
  Тогда же склонилась травоокая Италин к обители скорби И слезами, что были исполнены Света, омыла престол Любви неназванный.
  Тогда же и море, видя силу больше себя – усмирилось,
  И ветер, что бушевал – отступил, а тот, что был найден – услышал твой голос.
  Тогда же разбиты были оковы сердечного плена и тени, И к Свету объятий поднялся эу, что звал тебя в сердце, именуя спасеньем,
  О Аттах, с именем Италин, затвердевшим на губах твоих!
  И пусть утвердит мою правду Свет этого мира – Любовь.
  Вот что несёт пораженье оковам и тени, а также лекарей всех наставляет,
  Ибо нет мудреца над светлой Любовью, как нет и болезни, перед ней устоявшей (эмл.)


[Закрыть]

^{(1) с тех пор говорят эулиен «от Фáрах [Fárah] до Вóрса [Vórs], от И́млак [Ímlak] до Ви́ра [Vir]», когда желают сказать, что кто-то искал или был везде, где только возможно, и там, где невозможно, искал также.}

Так темны и тернисты были скитания Италин. Много дорог прошла она из мира в мир, клича по имени Любовь свою, но лишь тишина была ей ответом. И сделалась Италин лишь голосом Любви своей и тенью себя прежней. И так много лет прошло, но вышла однажды безутешная эу к морю на шум его и нашла Аттаха. И слезами из глаз своих смыла морскую соль с него, и жаром сердца своего вернула тепло жизни в обитель её. И открыл Аттах глаза, и встал, и отряхнулся, и нашёл Италин рядом. Так не все сражения мы видим и не все сражения мы знаем, пока не станем щитом чужого сердца, под ударами, предназначенными для него. Тогда же взяли эулиен камень Аттаха и построили на нём дом, где царило знание, и посвятили его другу своему. От камня сего многие знания умножились и укрепились, и ныне там, где было прославлено имя Ильмтокне – сияет знание человеческое и умножается. И да не иссякнет оно, как не иссякнет память о верном Ильмтокне!

Когда я закончусь – останется знание моё крепким. И ежели оскудеет оно по смерти моей – ты, о, друг мой, подбери его, подобно раненому цветку, и сделай его одним из множества их в королевском венке на голове твоей. (2)

^{(2) L. I. I. V. E. 13:48}

Когда же пришёл срок, вернулись Аттах и Италин в Светлый Дом и молитвой Финиара соединены были. Тогда же умножили они сад Светлого Дома стараниями своими, и по трудам и молитвам их взошли семена, принесённые Эликлем, и зацвели на мирной земле цветы Эйдена, хоть и не было в них теперь прежней силы для эффе.

И потому что прошла три порога она, и три испытания, и три плача исполнила в блуждании своём, прежде чем пробудить Аттаха к жизни, получила Италин имя Ису́лахи [Isúlahi] Несокрушимая. И сам Финиар, и Этин, и Инер поклонились ей.

Ek, ki íyenil` ókon Líē im édu ánuē nívhi ret ísol ev Il` im úrani ánliat ínehi éksetil` eftáhii Il`i ín’ni – ta amráninnil` Áttahē im Ítalinē emhíi kémii.7777
  Тот, кто пройдёт ради Любви и по велению её из тени в Свет и смертное горе своё истребит кротким Светом своим – да назовёт Аттаха и Италин единосердечным другом (эмл.)


[Закрыть]