Текст книги "Эйвели. Часть первая"

Звенье девяносто шестое. Утраты рода Щита

Много в мире господ, которым кланяются. Много пастырей ложных с великой паствой. Для эулиен же нет иной госпожи и пастыря иного, кроме Любви, которой поклоняются и что ведёт их от века и от самых светлейших врат Эйдена.

Нет среди эулиен ревности в Любви между супругами и друзьями. Удивляются тому люди и полагают это отличием природы эулиен и человека, но решительно это не так, ибо природа их схожа, и нет того, что доступно эулиен и недоступно человеку, но многое из того, что позволено смертному, немыслимо для эу. Из единого Света, единым Словом названы человек и эу Любовью Создателя, эту Любовь несут и хранят эулиен в сердце своём, покорные и смиренные перед волей её, человек же из рода в род теряет воспоминания о ней по крупицам. Там же, где нарушена полнота и совершенство исконного замысла Его, поселяется худо. Так пришла в род смертный ревность, изъян, неведомый сердцу эулиен. Ревность убивает Любовь и мучает людей, но по-прежнему пестуют её, держатся за неё и превозносят. В ней же нет ничего от Любви, ибо Любовь обручена с верностью, а не со страстью, и повелевает любящим верить возлюбленным безраздельно, не сомневаться в них. Любовь сильнее страсти, она отвращает взор от других, ибо находит источник свой в Свете сердца другого, а не прельщается телом его и не ищет безраздельного обладания им. Верность есть страж Любви, самый надёжный поверенный её. Уходят эулиен из Светлого Дома и возвращаются в него, оставляя любимых своих, и расстаются с ними на многие годы без ущерба Любви своей, ибо соединены сердца их Любовью, её же называют эулиен Светом, и в Свете своём всегда они вместе, и крепки им, и сильны им.

Не ищи смысла тайного или явного, ибо он во всяком приумножении Любви и Света, большом или малом. Разум не объемлет Любовь и Свет не постигает, сердце же видит их и живёт ими. Сердце слушай, велению его следуй и не печалься о том, что не ведаешь смысла в делах и жизни своей, ибо то, что недоступно разуму, известно сердцу, ибо Бог там и Свет Его. (1)

^{(1) L. I. I. V. E. 3:22}

Было так и в Любви прекрасной Нейбе и возлюбленного мужа её Ильирина. Так взяла морская арели плоть ради эу и служение его разделила с ним. Когда же родились сыновья их, была Нейбе всегда с ними и подле мужа своего, что оставил служение своё вне Дома ради жены и детей их. Едва же приняли эулиен сыновей Ильирина и Нейбе на попечение и учителя взяли их под крыло своё и заботу, вернулись Ильирин и Нейбе на путь свой и снова служили человеку в труде и смирении. Тонкая красота была дана Нейбе, как и всем арели. Совершенная, неуловимая, недостижимая, абсолютная. Прекрасны были черты лица её, будто пеной морской и тонким трудом её выточил Океан-божество из белого камня своего. За скромность и верность служения своего высоко ценили эулиен Нейбе и верным сокровищем Светлого Дома почитали её. Выше же всех благ и имён ценил Нейбе Ильирин, не за совершенство красоты её, что была без изъяна, но за тихую верность её и твёрдость сердца. Всякий, кто взял плоть свою не по праву рождения, сохранит её в расцвете лет или в образе том, в каком взял её. Таков удел всех, ибо в мире подзаконном никто не управляет временем, и человеку в полной мере никто не уподобится, потому что нет ему равных. Горький удел достался эулиен, ибо и они лишены старения и положенной за ним смерти, хоть рождаются они детьми, и болеют, и взрослеют, и страдают, но не становятся стариками и не умирают от старости. Нет среди эулиен тех, кто счёл бы сей дар благословением, ибо через него указано им, что мир подзаконный, который выбран ими ради смертного рода, – не их мир, и не будет в нём у них ни доли, ни права, ибо там, где нет смерти – нет и права этого мира. Но хоть и приходилось часто разлучаться Ильирину и Нейбе в служении своём, были влюблённые едины молитвой и сердцем, и каждую ночь благословляли они вечность свою, что положена была им для Любви их.

И был день, что развёл Нейбе и мужа её по дорогам подзаконного мира, ибо направился Ильирин на помощь человеку, и Нейбе поспешила в услужение народу Адама, что жил у самого берега морского и много бед претерпевал от арели. Похищали арели тех мест людей ради крови их, и для того меняли направление вод и мутили их, и губили рыбу и ловцов её, и поднимали волны великие, и бросали корабли, идущие по ним, на скалы. Светом Любви была исполнена Нейбе, ибо утвердилась в мире подзаконном через Любовь свою, а потому ничего не боялась и не страшилась, и взяла лодку у рыбаков, и вышла в море, дабы усмирить арели, ибо верила, что послушают её. Стоял тогда над арели там Айрн [Ayrn], владыка мстительный и суровый. Кровавый престол свой положил он под самой толщей воды морской, и привёл туда народ свой, и правил там и бесчинствовал. Много сыновей и дочерей родил Айрн и к кровавым жертвам приучил их, были же многие из них рождены от смертных жён, ибо через них пытался утвердить морской владыка своё право в подзаконном мире. И вот был день, когда пришёл к нему один из сыновей его, и разгневан был, и просил у могущественного отца своего воинов для мести, ибо одна из дев, что прежде лежала на ложе его, сбежала, и хуже того, приняла плоть живую и бессмертную ради эу. Был то Аррайт, кому принадлежала Нейбе по силе и принуждению его.

И вот поднялись волны, и повернулась вода вспять. И встал туман, белый, как кожа Нейбе, и повернулась лодка её против хода своего, и поглотила вода её, опустив на дно, где вошла лодка в пещеру, скрывавшую вход в царство Айрна. Там же и похищена была Нейбе воинами Аррайна, и под тёмной водой горько кончилась последняя жизнь её. В то же время сошёл на Ильирина сон колдовской, как наваждение. И не мог он ни пошевелиться, ни прогнать его. Увидел в том сне эу, как наяву, что похитили арели его Нейбе, и всё то, что дальше случилось с ней. И помутился разум его, как воды, что увели её, и отказало дыхание эу груди его. Так нашли его эулиен и принесли в Светлый Дом в покои лекарей, где сам Свет, ибо нет во всём Доме покоев светлее лекарских, так как верят эулиен, что живой Свет имеет исцеляющую силу, и потому есть окна во всех сторонах Ирисной башни, чтобы были солнце и звёзды со своим светом всегда с недужными, и потому золотым светом лучей солнечных и тысячами свечей полны покои врачевателей Светлого Дома. Но хоть и не видел никто раны на теле Ильирина, весь Свет Дома его не мог исцелить рану его. Тогда призвали лекари светлейшего Элкарита к недужному эу, ибо смерть приблизилась к нему, и никто из них не мог противостоять ей. Был Элкарит тогда многозаботен, ибо что ни день – трудился с эулиен Дома своего. И строил, и учил, и наставлял многих, к нему же все приходили с нуждою, когда закрыты были двери покоев отца его. Для всякой нужды и для всякой печали было слово доброе за сердцем его, и мудрый совет, и крепость рук его, что покрылись мозолями от долгого труда и работы. Не знал Элкарит себе пощады и отдыха себе не позволял, ибо лишь в труде тяжёлом и трудном, в тайных молитвах за возлюбленный народ смертный, в сражении с бедами и горестями народа своего, что тёк к нему подобно тонкому ручью, стремящемуся к благословенному морю, находил он твёрдость свою и дыхание жизни. Так его лишь могли призвать лекари, если видели бессилие своё и смерть в раннем праве своём у ложа эу. И пришёл Элкарит, и вошёл к Ильирину, тогда же оставили их одних. И омрачился Свет покоев лекарских плачем Златовласого, ибо не было ему утешения. И встали лекари Светлого Дома стеною перед дверями, ибо пришли родные Ильирина и род его, дабы быть с ним, но Элкарит запретил им.

Да склонит Господь милосердное сердце своё к тяготам и печалям сына Финиара, и да одолеет их, как он одолел смерть Ильирина! Много времени прошло, и не отворялись двери покоев их, где врачевал Элкарит печаль собрата своего. Но настал день, и сам Элкарит открыл двери и вышел вон, и Ильирин вместе с ним. Нет больше смерти для Ильирина! Нет и исцеления ему. Да укрепит Ильирина Господь Светом детей его, именами которых и пребывает он с народом своим для спасения человека. Сам же Ильирин, оплакав возлюбленную свою, бесстрашную Нейбе, перешёл по зову Элкарита в предел его и посвятил себя Богу в трудах, угодных Ему, в затворничестве и аскезе в одной из обителей.

Родив детей своих и воспитав их, вернулись Мирвирен и Айкайлах в Коби Ийин, и пребывали там, и трудились там трудом тихим и светлым, соединив и Свет свой, и сердца свои для спасения смертных. Знали эулиен мирной земли и за пределами её, как высоко вознёсся неодолимый Свет обители на болотах, где день и ночь трудились эулиен именем Любви, госпожи своей.

Но был день, и сделался Айкайлах недужен, ибо много трудился вне стен дома своего и сильно продрог. Тогда же сошёл на него сильный жар и кашель, и не подпускал он к себе жену свою, ибо боялся за неё. И отступил недуг его вскоре, и снова трудился Айкайлах, как прежде, и Мирвирен с нежностью и заботой была с ним. Но поселилась болезнь глубоко в груди человека и разъедала его, пока не думал он о ней. Когда же понял Айкайлах, что болезнь его сильна, то был срок её уже крепок, и понял он, что умирает. Тогда хотел он прогнать Мирвирен и запретить ей, но так и не смог убедить её. И пришёл день печали и Мирвирен, и возлюбленного мужа её, и лёг Айкайлах на ложе их, и умирал тяжко. И была Мирвирен с ним неотлучно и не делала вздоха без взгляда на дражайшего мужа своего. Когда же сбилось дыхание его, попросил он Мирвирен проводить его с улыбкой и руки его не отпускать. И взяла Мирвирен руку его и сказала мужу, что отправляется он теперь в Эйден, в лоно предков её, и пусть не боится он, ибо примут его там и уже ожидают его. Пусть же тогда в назначенный час он даст ей знак, когда придти ей к нему, ибо не должно жене быть вдали от мужа. И сказав, увидела Мирвирен, что оставляет жизнь её Айкайлаха. И вскоре умер он. И проводила она его душу с песней.

Похоронив мужа своего и оплакав его, вернулась Мирвирен в Светлый Дом к любимым детям своим и роду своему и трудилась там.

И был день вскоре после возвращения Мирвирен с Юга, и гуляла она в саду Светлого Дома, и прилетела к ней бабочка и села ей на грудь. Так поняла Мирвирен, что зовёт её Айкайлах возвратиться к нему (2), и вернулась эу в Дом свой, и поднялась в покои свои со светлой молитвой и вскоре отправилась вслед за мужем, ожидающим её.

^{(2) внимательно следит взор эу за полотнокрылыми созданиями, бабочками, что кружат вокруг него. Ибо верят эулиен, что если создание сие село на тебя, то это знак того, что в Эйдене ожидают тебя. И это знак скорой смерти. Не боятся эулиен смерти, и всякий из них ждёт своего часа возвращения в Эйден с радостью, но оттого взор их так строг и печален, когда следит он за порхающей бабочкой или мотыльком, что всякому из них тяжела разлука. Она же – страшнейшая из пыток для сердца эу, ибо к тем, кого любят, привязываются они всем сердцем и поручают его любимым всецело и без остатка. Разлука же лишает их Света и силы, заключённой в соединении их с любимыми. И всё же… От того, что желаешь больше всего, откажись, чтобы в свободе обрести Любви своей право. (L. I.I. V. E. 30:30)}

Когда же поднялся Финиар к Мирвирен, то нашёл её отошедшей к Свету. И велел Всеспрашиваемый взять Мирвирен и отвезти в обитель её, и там похоронить рядом с мужем её и запечатать гробницу их по обычаю людскому, дабы более ни взгляд, ни помысел проходящих мимо неё не разлучил их впредь. И исполнили эулиен всё с великим почтением и светлым плачем. И соединили тела влюблённых, подобно Свету их, соединившемуся в Эйдене навеки. Их же история стала песнями в светлом народе.

Таковы утраты рода Щита, что принял он, и великий плач стоял в пределе Седби и по всему Дому его. Тогда же утонул Светлый Дом в прощальных песнях.

I híol! Tiy kéarn kéarnenē im Il` Íl`enē. Tiy béial` íe, ínenān nívhi. Tiy ínenal` Líe, íl`reiftān im illítān Íne. Mo a ke ámug ev el`Líe kevh Tíik el`tám – aislérnh im areténh! Ilínbei Ín`ni im moáldari éniari Íl`i ámil` reténenē líenienē ev el`Íl` Líē íeh, átu Tiy eilátetal` náene im térlental` íeh, átu Tiy tentát íeh, kevh im erk líetne tentát Ti ra el`Líe ín`ni!

Ta eváen líetenne anísmenh im anreténenh ev erk el`Ínen Tíel` im mor ímani Tíel`!168168
  Господь мой! Ты сила сил и Свет Светов. Ты положил жизнь, поименовав её. Ты назвал Любовь, обнаружив и утвердив Себя. Всё же, что соединено в Любви, как в Тебе самом – нераздельно и неразлучно! Милостью Своей и всеблагим первейшим Светом соедини разлучённых возлюбленных в Свете Любви их, ибо Ты свидетельствовал им и направлял их, ибо Ты знаешь их, как и всякий любящий знает Тебя через Любовь свою!
  Да пребудут любящие беспечальны и неразлучны во всяком Имени Твоём и под милостью Твоей! (эмл.)


[Закрыть]

Звенье девяносто седьмое. Иоферн Сын милого, Элинианир и Муйарне. Иоферн и Или

Под вечер же, с наступлением заката, когда солнце начинает угасать, эулиен, именуемые фи́ниарди́ны [fíniardínen], (1) спускают огромные золотые люстры через все уровни, что зависают над холлом и сеют свет. Эти люстры тяжелы, они огромны и усеяны мириадами свечей, что освещают Светлый Дом. И взрослые эулиен наставляют своих детей, что когда догорит первая свеча на áмвонеме [ámvonemh], (2) они уже должны спать, а маленькие эулиен всё твердят, что отойдут ко сну, когда догорит последняя из свечей. Но долго, долго горят эти свечи на радость маленьким проказникам.

^{(1) финиардинами именуют тех эулиен, что следят за люстрами. Их долг – не только менять свечи на них, но и спускать эти люстры в час заката и поднимать, когда восходит Ирдиль. Они же убирают воск от них и стоят вдоль проходов на каждом ярусе, чтобы следить за огнём свечей. Оттого что труд их – следить за свечами – их и прозвали финиардинами. Те же эулиен обычно и первые из тех, кто приходит на помощь, случись, что ночью, или первыми зовут Финиара, будь у кого неотложная нужда в нём. Многие из жителей Светлого Дома берут на себя этот труд, и каждую ночь разные финиардины стоят на страже Света своего Дома, пока не погаснет последняя свеча на люстре в их пределе. В каждом же из пределов опускается по двенадцать таких люстр, и всего в Светлом Доме их 48 сияет до самой Ирдиль.}

^{(2) áмвон [ámvon] – так именуют ярус в виде золотого круга, на который крепятся свечи. В каждой люстре их 21 – по числу ярусов Светлого Дома. И тот, кто смотрит снизу – тот видит сияющую пирамиду огней, вереницей уходящую ввысь. Áмвонем же именуют каждую из люстр, одно из прекраснейших и величественнейших светоносных явлений обители эулиен.}

И был день, когда стемнело рано, тогда же позвали Хорбина опустить амвонемы предела его. И вот пришёл он, и Сарберет с ним, и зажигала свечи для амвонов и подавала мужу. И был тогда всюду многий Свет, и Свет в глазах эулиен был велик, как и радость их, как и волнение их. И вот взялись Хорбин и Сарберет опустить амвонем, и за тонкие цепи взялись крепко рука к руке, тогда же смотрели они в глаза друг другу, и был Свет их глаз ярче света самого амвонема их. Так был ребёнок у Сарберет от вернейшего мужа её. И родила она в срок сына, и дал Финиар маленькому эу имя Иофéрн [Ioférn]. И кто тогда из эулиен Светлого Дома не мечтал быть сыном Сарберет, ради светлейших колыбельных её?! Так был рождён Иоферн от Сарберет, дочери отважного Фанхандена, сына триждыпрекрасной Кихин, дочери Седби, сына Финиара, и от честнейшего мужа Сарберет – Хорбина, по исходу, на мирной земле, в Светлом Доме, в Сумеречные времена.

С самого рождения своего получил эу прозвище от матери своей Áрклиеие [Árklieie], что значит – Сын милого. С тех пор и после называли эулиен его так. В радости и почтении воспитывался Иоферн родителями своими вместе со старшим названым братом своим Эли́ни́аниром [Elíníanir] – Добрый покров, сыном брата отца его, которого взяли Сарберет и Хорбин на воспитание по просьбам семьи его в семь его лет, и на семь лет был Элинианир старше Сына милого. Были Иофер и Элинианир во всём неразлучны, и светла была братская Любовь их и забота друг о друге. Так пожелал Элинианир, окрепнув, в наставники себе Аларимвети, и вскоре Иоферна привёл к нему. Многие эулиен почитали Аларимвети и Исенер, возлюбленную его, высоко, но немногие решались просить наставлений их по многой странности их и особой силе. Так любил Аларимвети загадки (3) в обучении своём, и их использовал более бесед, и предпочитал общаться с учениками в соследовании. Он же научил Иоферна и Элинианира множественному соследованию (4), и так, через знание его, пришёл дар странный к Иоферну, ибо научился он понимать язык бесовский, не слыша его и не обучаясь ему. Так есть во всём Светлом Доме всего двое эулиен, что знают лескра́т [leskrа́t] (5) – и Иоферн один из них. И не знают эулиен, дар это или проклятие, знание или умение, и по каким заслугам или вине даётся оно, но случилось Иоферну однажды обнаружить в соследовании своём, что понимает он тех, что одолевают его и мешают ему, хоть и не знает слов и не может воспроизвести их, но удивительным образом разумеет их речь. Недобрым знаком сочли это отец и мать и отвели Иоферна к Урми, дабы он наставлял эу дальше. И вскоре и Элинианир пришёл к Урми и также искал наставничества его, ибо всегда желал быть с Иоферном – в труде и в знании. Урми же не счёл знание Иоферна тёмным, но против тёмных сил наставлял его, и Аркхиэ Милосердного, вернейшего из друзей своих, призвал в помощь, и так наставляли они юных эулиен и великий Свет, достойный и крепкий взрастили в них. Тайно же, когда уходили эулиен в соследование, обращались они по-прежнему к Аларимвети, ибо стал он им не только наставником, но и другом, и особую радость нашли юные эулиен в общении с ним.

^{(3) любят эулиен, помимо бесед, наставлять детей своих загадками, их же часто используют в обучении они и часто в речи своей используют формы их. Так может эу говорить о господине, служащем слугам, но не говорить ни о каких господах и слугах. Я тот, кто стоит над господами и служит слугам – загадка эулиен, и ответ на неё, конечно же – Закон. Оттого считают многие речь эулиен странной или косноязычной и через это путают их с арели, великими витиями и иносказателями.}

^{(4) так если есть соследование – сопровождение сердца или кого-то в деятельной молитве, то множественное соследование – особый дар и умение, когда напряжением сердца и усилием души своей может соследующий наблюдать за несколькими сердцами или нуждающимися и, пусть и не в полной мере, но соследовать одновременно каждому из них, и каждому из них оказывать посильную помощь делом, защитой, наставлением или молитвой.}

^{(5) прóклятый язык и язык прóклятых. На нём не говорят арели, но бесы, и родом он из самого Ада. Эулиен не учат его, и он не приходит к ним со знанием их. Также не упоминают о нём эулиен и в разговорах по черноте его.}

Был в Светлом Доме также эу, светлосердечный Муа́йрне [Muа́irne], из Оленьего рода. Был он погодкой Иоферна и так же, как и он, наставлялся у Урми, тогда же и познакомились они и подружились крепко. Так стали Иоферн, Элинианир и Муайрне везде трое и во всём неразлучны, их же дружба была скреплена священным рукопожатием итрем. И много Надежд и радости разделили эулиен между собой, и много благодарили Создателя за великий дар, что разделил Он между ними, сведя их и даровав им Свет и поддержку друг друга.

Но вот коснулось знание Элинианира, и настал час разлуки, ибо отправился эу на служение своё и юных Иоферна и Муайрне взять с собой не мог, ибо знание ещё не пришло к ним, и были они юны для служения и странствий. Тогда же простились они, и оставил Элинианир Светлый Дом и отправился к людям. Наученный Аларимвети – не знал он страха и крепко встал против всякого учения тёмного и навета, многоусерден и непреклонен был эу в труде своём и тем навлёк на себя гнев и ненависть Неоглашаемого. Ибо более всего ненавидел он тех, кто восставал против него и его учения, что подчиняло умы смертных, внушая им страх и подспудно взращивая в сердцах их ненависть к эулиен. В те времена, на которые выпало служение Элинианира, вкусил и сам Неоглашаемый горьких плодов бессмертия своего, ибо и сам был вынужден скрываться теперь даже от последователей и воинов своих под плащом или маской, дабы не быть уличённым в колдовстве или родстве с арели или эулиен. Лишь избранным и пленным являлся тогда Неоглашаемый без всякого сокрытия и тайны, остальных же держал в неведении и страхе, воспитав для себя послушных воинов и учителей для своего народа. Они же, ведая или не ведая, сеяли чёрное учение его, подобно болезни, они же приводили души смертных под явное или тайное служение Изосару. Оттого и нет его имени в памяти людей, а учение его до сих пор живо…

Неодолимо ночь влечёт к беде. И вот была ночь, и ушёл отважный Элинианир в соследование в одиночку, оставив тело своё без поручительства друга и всяких свидетелей в месте тайном, но доступном. Тогда же нашли его люди, и взяли его, и привели в город. И сошёлся народ, позванный на суд. Народ же постановил, что эу виновен в чёрном колдовстве по красоте своей юности и странности речи. И требовал народ, чтобы признался эу, но не в чем было признаваться ему, и прогневал он людей так ещё сильнее. По воле же народа взяли эу, и поставили на площади перекладину, и привязали его к ней так, чтобы не мог он ни подняться во весь рост, ни встать на колени, и так не давали эу пить и есть, но люди приходили посмотреть на страдания Элнианира, ибо велики они были, и так через некоторое время умер эу, до последнего умоляя дать ему хотя бы глоток воды. Когда же смерть забрала его, повелел Неоглашаемый взять внутренности эу и принести в рощу при Светлом Доме и повесить там, дабы эулиен нашли их. И сделали люди по воле его, и вскоре с криком обретены были останки эу в яблоневой роще, ибо нашли их Иоферн и Муайрне, что гуляли там. Тогда же ужас и хлад объял сердца их, ибо увидели они и тон Элинианира среди ветвей, и так скорбь и боль подкосили их, и оставило дыхание жизни юных эулиен, и бездыханных в роще нашли их на закате дня старшие из эулиен. Они же отнесли их в Ирисную башню и собрали останки друга их, чтобы погрести их по обычаю своего народа. С же тех пор любимой песней Иоферна стала песня «Иль Эли́ни́анирэ» [Il` Elíníanirē] – «Свет Элинианира», – написанная эулиен Ирдильле в память о нём. I da eva ilínbeh i víee Elíníanirē, kowb íl`reiftil` no eyndú im íiyd ev el`évmetenne el`evmén Nói mor áleyen máyē – Áenē!169169
  Господь да будет милостив к душе Элинианира, дабы обрёл он покой и утешение в цветущих садах Его под песни матери – Аэн! (эмл.)


[Закрыть]

Не стоит недооценивать ум смертных. Он жив, пытлив, а подкреплённый их неудержимым воображением, достоин восхищения. Или содрогания – смотря к чему он будет приложен… О нескончаемая дрожь моего народа… (6)

^{(6) L. I. I. V. E. 108:8}

И был день, и остановилось время для Иоферна и Муайрне под светлым наставничеством Урми, и не прошло и трёх дней, как предстали они перед Всеспрашиваемым с просьбой отпустить их на служение из Светлого Дома, ибо желали уйти они вместе и вместе послужить человеку, как и мечтали с самого детства. Не противился Финиар доброй воле их, и отдал им благословение своё, и молитвой своей проложил добрый путь им до самых границ мирной земли.

С первых дней странствий своих соделались эулиен добрыми наставниками и обличителями всякой магии и лжи в память о друге своём, так как путь его взяли они. Их же трудами много сердец от колдовских силков спасено было, и через слова их и мирный труд от пламени Ада отвращено. Так учили эулиен людей примером своим и добрым советом и не страшились никого и ничего, ибо были вместе, и ради памяти друга своего и ради господина их – человека – старались они, не жалея сил. И говорили эулиен, что надлежит прежде человеку найти право Любви в сердце своём, оно же укрепит и утвердит душу против всех бед и лжи. Не давай злу формы в своих мыслях (7) – учили они, и к радости многой привели многих. Всюду, где были они – следовал за ними и смех их, потому как были им труд и служение их в радость, и не знали эулиен печали, и против всякой тени стояли твёрдо.

^{(7) L. I. I. V. E. 1:38}

И вот решил Нурши порадовать злобу свою и следил за Иоферном и Муайрне, и когда были они одни и далеки ото всех – поймал и схватил их. Тогда же привёл он их в место тёмное и страшное на границе подзаконного мира, и бросил эулиен в глубокую яму, и созвал арели, дабы повеселиться. Тогда же пришли эулиен в объятья друг друга, и просил Муайрне друга своего обещать ему, что если заберёт смерть Муайрне, а Иоферна пощадит, то чтобы позаботился он о младшей сестре его Или́ [Ilí]. И дал Иоферн клятву другу своему. И просил сам Иоферн Муайрне дать слово ему, что если заберёт смерть Иоферна, а Муайрне спасётся, то утешит родителей Иоферна и будет с ними в час скорби их. И дал Муайрне клятву другу своему, и тотчас разлучили их, потому как забрал Нурши Муайрне, и развёл огонь для него, и поместил эу посреди него. Таково было веселье арели, ибо ожидали они криков эу и великого плача его. Но запел Муайрне «Обрати свои печали» (8), и наконец, богохвалебные гимны Сарберет, которым научен был, и пел громко, и пел долго, пока упорная боль не остановила светлое сердце его. Тогда поднял Нурши Иоферна и к доске привязал его, и рассказал ему, что ждёт его. И ожидали арели услышать мольбы и плач, но рассмеялся Иоферн, ибо не боялся смерти и боли. Тогда сошёл тёмный гнев на арели, и велел он разоблачить эу донага, затем повелел он отравить сам смех его и приказал арели истязать эу, щекоча его. Когда же был Иоферн на руках у смерти своей, остановил Нурши арели и велел капать на эу жидким свинцом там, где тонка кожа эу, а затем и прижигать железом. И так услышали они крик его и сполна насладились им.

^{(8) есть у эулиен песня-молитва, именуемая «Обрати свои печали», в ней молящийся просит сердце другого оставить свои печали и обратить их в радость, умоляет Господа даровать тому сердцу радость и веселье, просит для него защиты.}

В то же время был Аларимвети в множественном соследовании своём, и по обыкновению своему за друзьями своими Иоферном и Муайрне следил также, ибо так положил себе после смерти Элинианира. И вот увидел он, что взяты они и задумал Нурши о них дурное. И оставил Аларимвети соследование своё, и Светлый Дом свой оставил тут же, и поспешил к эулиен на помощь. Урми же, наставник и попечитель их, увидев Аларимвети, понял беду случившуюся и последовал за ним. Так вдвоём взяли они коня и спешили, как могли. Но вот ослаб конь, и оставили они его, дабы не загнать его. И пошли своим ходом и оттого задержались много. И пришли Аларимвети и Урми в предел, где был Иоферн истязаем, когда второе дыхание жизни уже оставило его и готовился Нурши совершить бесчестье над эу. Тогда же вступил Урми в бой с ним и арели, а Аларимвети взял Иоферна и укрыл его своим плащом и молитвой. И одолел Урми всех арели, но от Нурши ранен был, и многая кровь изошла из ноги его. Тогда поднялся Аларимвети и Светом молитвы своей отогнал Нурши, и, устрашившись, ушёл он в тень свою и оставил их. И склонились эулиен над Иоферном и звали его, и молитвами своими окружили его, и отогнали Смерть, пожелавшую его. Так открыл эу глаза, и увидели Урми и Аларимвети, что потерян один из них и обожжён свинцом, и потому сделался белым и не видит. И устыдился эу позора своего и умолял отвернуться от него и оставить его, ибо смерть его близка, и не смеет он смотреть на друзей своих и наставников. Но взял его Аларимвети, и так направились они к Светлому Дому. Однако был эу настойчив, ибо в сердце своём сокрушён. И просил он эулиен оставить его и возвращаться с миром, ибо и помыслить не мог, как появится в Светлом Доме и с позором своим переступит порог его, и как посмотрит в глаза родителям своим. И хотя был слаб, сопротивлялся эу так, что едва ли мог Аларимвети нести его. Тогда положил эу Иоферна на землю и развёл огонь скорый, и сделал ему отвар из травы, и заставил пить, ибо через отвар тот обещал исцелить эу от боли, что терзала тело его. И выпил Иоферн и тут же уснул на руках Аларимвети, ибо не всё сказал ему наставник его и дал ему сонную траву, её же зовут эулиен амвéйре [amwéyre], а арели амари́н [amarín]. Её же боится и сам Морковка, ибо сильна она и забирает в глубокий сон. И бывает так, что достаточно сделать и один глоток, чтобы сон крепкий стал сном вечным, и не все эулиен, даже сам Дууд, могут знать, насколько силён тот или иной лист и сколько нужно отмерить его, чтобы не убить отваром. Но вот уснул Иоферн и не противился более. Тогда же обработал Аларимвети рану Урми и уврачевал её. И так принесён был Иоферн в Светлый Дом и помещён в покои лекарские через несколько дней. И пришёл Дууд осмотреть его и нашёл спящим. Тогда же упрекнул он Аларимвети, что он едва не убил Иоферна, желая спасти его, но спас его, едва не убив, и потому благодарил Дууд Аларимвети много.

И был день, когда проснулся Иоферн в заботе эулиен Ирисной башни и улыбками их встречен был. Однако жестоко страдал он душой и телом, ибо внезапные корчи одолевали его, и задыхался он от всякого прикосновения или взгляда, а потому призвали тогда к нему светлейшую Эликлем. Она же танцем своим и словом утвердила Свет прежний в твердыне его, и поднялся Иоферн от ложа болезни и исцелился. Многие раны и ожоги остались на теле у него, и глаз один утерян был им даже для Света, и долго ещё члены тела его не во всём повиновались ему, и бывал он нетвёрд в речи своей, но принят был эу с великой Любовью родителями своими и родом своим, никто же и не думал упрекнуть его, но сам Аларимвети возвестил о подвиге Иоферна, и многие эулиен пришли с поклоном уважения к нему за труд его, что проделан им был в служении. Но не желал Иоферн ни песен о себе самом, ни поклонов собратьев своих, ибо хоть и был исцелён душой и телом – не знал, как подойти ему к многопечальной Или, дабы исполнить клятву, данную брату её Муайрне перед лицом смерти. И следил Иоферн за Или тайно и явно, и бродил кругами, не осмеливаясь приблизиться к ней. И видела его Или, и не желала говорить с ним, и, завидев эу, уходила прочь, ибо велика была в сердце эу скорбь о Муайрне и доля Иоферна в гибели его. И было так многие годы их, ибо не решался Иоферн приблизиться к Или. И проходила она мимо, прежде потому, что случалось так, а затем, чтобы показать эу обиду свою. Но шло время, и стала искать Или возможности пройти мимо Иоферна, хотя не было в сердце её прежней обиды. И искал Иоферн возможности всегда быть рядом с Или, пусть и на расстоянии, ибо всё же хоть и так, но желал исполнить клятву свою, и тайно, как полагал он, сослужил Или в ежедневных трудах её, и во всякой молитве своей был с нею щитом от всякой печали и тени, а также сопровождал её в соследовании сердечном или оберегал её, пока соследовала она, думая, что никто не видит её. Тогда же пряталась и таилась Или по рощам Светлого Дома, находя убежище для молитв под сенью дерев его. И Иоферн был рядом – в густых ли кронах, скрытый листвой, за соседним стволом ли, притаившись и едва дыша, за завесой ли звенящих вод золотых фонтанов…